Глава V
– Первый поцелуй.
Прошло две недели ноября. Андрей и Ольга продолжали встречаться. Сегодня они шли по осеннему, серому от дождей городу, шли и разговаривали. Андрей рассказывал Ольге о своей научной работе, о расшифровке генома 23-ей хромосомы, о различных типах мутаций и о некоторых странностях генетического кода.
– Ты представляешь, Лёля, в гигантской молекуле ДНК примерно 31 тысяча генов, а весь генетический текст закодирован всего четырьмя буквами
– нуклеатидами: аденином, цитозином, тимином и гуанином. Условно их обозначают «А», «Ц», «Т», «Г». Передатчик информации – хромосома, приёмник
– цитоплазма клетки в которой синтезируются белки и пептиды. А уж от набора белковых молекул зависит то, каким будет организм человека. В нашем организме несколько тысяч различных типов белков и пептидов! Если прикинуть из скольких аминокислотных остатков состоит средний по размеру белок и сколькими генами он кодируется, то получается, что 95% объёма молекулы ДНК в геноме лишние! То есть, большая часть молекулы ДНК вообще не кодируют никаких белков.
– Зачем же она тогда нужна? – спросила Ольга.
– А вот это самый интересный вопрос! Как оказалось, большая часть генов – это ретрогены. Они достались нам от доисторических животных – динозавров, зверообразных и приматов. Некоторые из них работают только на начальном этапе развития человеческого зародыша. Когда он ещё похож на рыбу, когда у него есть жаберные щели и хвост. Иными словами, зародыш человека повторяет в своём развитии все этапы его эволюции – от рыбы до человека. Представляешь! Миллионы и миллиарды лет развития жизни на Земле сжимаются в недели и месяцы развития плода! В каждой клетке нашего тела записана история эволюции! И в каждом из нас сидит динозавр!
Но есть совершенно лишние гены, которые ничем не управляют и ничего не кодируют. Информация с них вообще никогда не считывается. Их можно просто выкинуть, отсечь безо всякого вреда. Но их можно заменить новыми
полезными генами и тогда человек станет более совершенным.
И Андрей углубился в суть проблемы изменения наследственности.
Ольга вначале внимательно слушала Андрея, но потом ей стало скучно. Знаний у неё явно не хватало, чтобы поддержать разговор и вскоре она перестала понимать своего спутника. А тот погрузился в какие-то научные дебри и с увлечением рассказывал о митозе, мейозе и мерагонии. Постепенно Ольгу захватили её собственные мысли. Она как бы разглядывала Андрея со стороны.
«Ну что ж, – думала она, – наверное, это судьба. Хоть я и не смогу полюбить его так, как Игоря, но жить с ним можно. У него хороший покладистый характер, он честный порядочный парень и, кажется, любит меня. Наверное, он будет хорошим отцом моему ребёнку. А нет – так выгоню его к чёртовой матери, и буду жить одна. Живут же другие. Конечно, у Андрея нет той житейской хватки, той практичности, что была у Игоря. Андрей весь в науке, в каких-то далёких от повседневных забот материях. Он задумчив, рассеян, не то, что Игорь. Тот постоянно шутил, балагурил, болтал что-нибудь весёленькое, капризничал как ребёнок, словом играл „на публику“. Андрей неразговорчив, а если и говорит, то всё о своих научных проблемах. Он не умеет смаковать жизнь, наслаждаться ею. Он не карьерист и вряд ли достигнет высокого положения в обществе. Впрочем, в науке он может достичь многого. Надо только подталкивать его, не давать засиживаться или размениваться на мелочи. Это уж я сумею из него выжать! Моей практичности и житейской хватки хватит на двоих. Хорошо бы, конечно, полюбить его, но ведь сердцу не прикажешь. Есть, конечно, парни, которые нравятся мне больше Андрея, например Сергей, но, увы, Сергею больше нравится Юля. В моём положении, когда уже заметно, что я беременна, не приходится очень-то выбирать, а жизнь-то устраивать надо. С рождением ребёнка совсем не будет времени на развлечения и поиски друга. Остаться же одной с ребёнком – не самая лучшая перспектива. Ребёнку нужен отец, а мне нужен друг. Так что оставим перспективу одиночества на крайний случай. И так, пока что Андрей единственный реальный претендент на мою руку и сердце. Что ж, будь что будет».
Незаметно они подошли к Ольгиному дому, зашли в подъезд. Андрей всё ещё рассказывал ей о научных проблемах и никак не мог остановиться.
– Ты понимаешь, 23-я хромосома бывает двух типов: либо X, либо Y. В ядре клетки они всегда связаны: либо XX, либо XY. При этом комбинация XX кодирует женский генотип, а XY – мужской. Она ответственна за многие признаки фенотипа человека. С ней связаны цвет глаз, волос, строение кожи, группа крови и так далее. Она отвечает за строение половых органов мужчины и женщины, а также желёз внутренней секреции. Она включает в себя
информацию о более чем ста наследственных факторах.
– Всё это очень интересно, но мы уже пришли, – нетерпеливо заметила Ольга. – Доскажешь в следующий раз.
– Ну, тогда до свидания, – растерянно произнёс Андрей и вдруг решился поцеловать свою подругу на прощание.
Ольга уже собралась, было подняться к себе, но увидела, что Андрей стоит в нерешительности и как-то особенно смотрит на неё.
Она остановилась на нижней ступеньке и внимательно поглядела на парня.
– Чего ещё?
– Оля…, – срывающимся голосом произнёс Андрей, – можно я вас.., то есть тебя, поцелую?
– Мы же договорились, что без глупостей, – смущённо произнесла Ольга, хоть в душе она была не против этого поцелуя.
– Какие же это глупости? – замялся Андрей. – Это так…, просто дружеский поцелуй. Мы ведь друзья, не правда ли?
– Ой, хитруля! – покачала головой Ольга. – Ты и хитрить-то не умеешь!
– А зачем хитрить? Вон Сергей и Юля ничего не скрывают. Они любят друг друга и целуются, где хотят.
– Ладно, уж, философ. Так ты до ночи будешь оправдываться.
Андрей понял, что Ольга согласна. Он обнял её за плечи и привлёк к себе. Она запрокинула голову и ощутила его лицо рядом со своим. Их щёки, а затем губы встретились. У Андрея перехватило дыхание. Так они стояли с минуту. Ольга вдруг отчётливо вспомнила, как летом она вот так же стояла с Игорем, и он целовал её, прижимаясь всем телом. Им было хорошо вдвоём… Теперь её целовал другой, а Игорь уже никогда больше не обнимет свою Лялю. Ей стало не по себе. Она отстранилась и, глядя под ноги, сказала:
– Хватит, будь здоров, Энди. Хорошего понемножку.
– До завтра, – со вздохом произнёс Андрей и проводил Ольгу взглядом.
Она поднялась к себе на третий этаж, вошла в квартиру, разделась и села на диван. С серванта на неё смотрел портрет Игоря.
«Что, Игорёк, нехорошая я? Изменила тебе. Вот гуляю теперь с другим парнем. А ты не смотри на меня так. Ты тоже хорош. Если бы ты не лихачил на своём мотоцикле, всё было бы по-другому».
Она погладила свой живот и подумала, что теперь память об Игоре в ней самой и скоро она увидит его произведение живым и горластым.
«Если будет мальчик – назову Игорем, – решила Ольга. – Хорошо бы, чтоб и похож был на Игоря. А Андрей то, каков! Тихоня, тихоня, а набрался храбрости, поцеловал меня. Хорошо, если с ним всё сладится. Надо бы как- нибудь пригласить его домой. Пусть привыкает понемногу. А ты, Игорёк, не обижайся, но придётся тебя с серванта убрать. Душу ты мне выворачиваешь. Да и не нужно, чтобы Андрей тебя видел».
Ольга подошла к портрету Игоря, осторожно сняла его, с минуту постояла, всматриваясь в дорогие черты, потом направилась к книжной полке и убрала портрет, поставив его между книгами. Посмотрела на опустевшее место на серванте, подвинула туда вазочку с цветами и ещё раз погладила свой живот.
«Теперь ты у меня здесь, под сердцем, Игорёк. Прости, но жить-то надо! Ничего не поделаешь. Ты сам виноват, что всё так получилось».
Она легла на диван и стала думать о своём будущем ребёнке. О том, какой он будет красивый и, как она будет любить его. Она уже сейчас любила его только за то, что он был от Игоря. Андрей был в её мыслях где-то в тени, но он тоже присутствовал, и она уже представляла себе их втроём.
«Не найти Андрею другую женщину с его-то характером. Уж больно он нерешительный. Может это и к лучшему? Мне так спокойней, – думала Ольга. – Будет идеальный муж. Верный, покладистый, добрый, удобный. Совсем как домашний кот. А что ещё надо? Хорошо бы чтоб и ребёнка моего полюбил как своего».
Размечтавшись, она не заметила, как стемнело. Ольга уже начала было дремать, как вдруг какой-то внутренний толчок разбудил её. Она очнулась, не понимая, что с ней. Вдруг ещё один слабый толчок родился у неё в животе, и там что-то зашевелилось.
«Ожил! – радостно подумала Ольга, – ожил мой ребёнок! Он шевелится! Он живой! Я уже не одна. Нас двое! Нас теперь двое! Какое счастье!»
Она лежала и прислушивалась к проснувшейся в ней новой жизни. Потом тихонько встала и позвонила маме.
– Я сейчас приду, доченька, – ответила та. – Посидим немного вместе, отметим это событие.
Затем Ольга позвонила Юле и поделилась с ней своей радостью. Юля тоже обещала подъехать. Вечером они устроили девичник. Попили чаю с печеньем, поговорили, помечтали, послушали музыку. У всех было приподнятое настроение. А Юля даже немного завидовала Ольге. Ведь та скоро станет мамой, узнает радость материнства, а у неё Сегеем ещё всё как в тумане.
Клиника.
Заканчивался второй месяц Сашиной жизни на этом свете. Постепенно он выздоравливал. Медленно шёл этот процесс. Измученный болезнью организм всё ещё не мог прийти в себя. Но признаки выздоровления с каждым днём нарастали. Кровь стала лучше, капельницу убрали. Понемногу начал функционировать пересаженный костный мозг. Почки работали хорошо и Саша пил много соков, стал кушать бульоны, молочные продукты. У него появился аппетит. Температура держалась нормальная, самочувствие улучшилось, но Александр по-прежнему был ещё очень слаб. Он не мог вставать и с трудом садился в постели.
В начале ноября его перевели из реанимационного отделения в общую палату, где парню стало веселее. Больные быстро подружились с ним и всячески подбадривали его: шутили, рассказывали анекдоты, смешные истории. Они сажали Сашу в кресло-каталку и возили по клинике.
На первом этаже здания находился внутренний дворик с зимним садом и круглым бассейном посредине. В бассейне плавали золотые рыбки, росли кувшинки и лилии, бил небольшой фонтан. Бассейн окружали экзотические вечнозелёные растения, кустарники, гигантскиё кактусы и алоэ. Среди них летали чудесные птицы, которых Саша никогда раньше не видел. Они беспрерывно перекликались на разные голоса, порхали среди зелёных раскидистых пальм, цветущих рододендронов, магнолий и орхидей, качались на высоких стеблях бамбука, прятались в мангровых зарослях. Александр мог часами наблюдать за ними. Лишь приход Сергея и Юли отвлекал его от этого занятия. Он всегда с нетерпением ждал их и радовался, не скрывая своих чувств.
Теперь Юля с Сергеем заходили к нему через день. Обычно они приносили с собой что-нибудь вкусненькое. Какой-нибудь неизвестный Саше напиток, коктейль или мороженное. Александр уже считал их своими родственниками и не представлял жизни без них. Юля и Сергей тоже привязались к Саше как к брату и скучали, если долго не видели его. Им тоже казалось, что он их родственник, хотя Юля упорно вела поиск его настоящих родных. Ей удалось установить, что сестра Саши, Софья вышла замуж за поляка Роберта Раков- ского и жила с ним в Польше. У них было двое детей, девочка и мальчик. Дочь Сони умерла в Варшаве два года назад в возрасте 82-х лет, а следы сына, Евгения, терялись где-то в Америке. Юля решила продолжить поиски.
О результатах поисков она сообщила Саше, но тот отнёсся к ним с нескрываемым раздражением.
– Я знаю, вы хотите сплавить меня моим родственникам, – неожиданно заявил он, – хотите отделаться от меня!
– Ну что ты, глупенький, мы очень тебя любим, но хотим, чтобы тебе не было одиноко в жизни. Хотим, чтобы у тебя было больше друзей, родных, чтобы ты мог ездить к ним в гости, а они к тебе, – успокаивала его Юля. – Они взрослые люди и могут помочь тебе в жизни. А кто мы с Сергеем? Простые студенты, без денег, без жилья. Сегодня мы здесь, а кончим институт и не известно где будем.
– А вы оставайтесь здесь и никуда не уезжайте, – предложил Александр. – Вы поженитесь, и возьмите меня к себе. Я буду вашим названным братом.
– Хорошо, мы, наверное, так и сделаем. Только ты не торопи нас, пожалуйста, и больше не говори об этом. Ладно? Это касается только нас с Сергеем.
– Это касается и меня тоже, – возразил Александр.
В палату вошёл профессор Зверев с незнакомым доктором.
– Вот, полюбуйтесь, мы уже сидим, – не без гордости произнёс директор клиники. – Как чувствуешь себя, Сашок?
– Сегодня мне лучше, – уверенно заявил Александр. – Я уже пробовал вставать, но ноги меня не слушаются, подгибаются.
– Сейчас посмотрим тебя, – сказал профессор. – Я как раз привёл специалиста.
Вскоре профессор с доктором ушли, а Юля с Сергеем стали катать Сашу по клинике. Все больные, врачи и медсёстры уважительно здоровались с ними, разговаривали с Сашей. Все знали о его необычной судьбе и одобряли поведение молодых студентов. Многие принимали их за супругов.
– Ну что, Сашок, скоро в футбол будем играть? – спросил как-то один бывший футболист, который отращивал ногу на кафедре профессора Гевко (прежнюю он потерял в автомобильной катастрофе).
– Я не люблю футбол, – ответил Александр. – Я люблю хоккей. А ещё я люблю плавать и ходить за грибами.
– О, этого добра у нас в тайге навалом!
– Я знаю. Прошлой осенью мы с папой ходили под Нахару…
Тут Саша смущённо замолчал, поняв, что сказал не то. Он часто попадал впросак, забывая, что прошло 85 лет со дня его последнего общения с отцом.
– Ничего, Сашок, ещё сходишь за грибами не раз, выздоравливай!
Александр ездил по клинике и вспоминал, где какая была лаборатория, кабинет, кто в них работал. Как тут всё изменилось! Трудно было узнать старую клинику. Незнакомые люди, незнакомые лаборатории, незнакомые палаты. Даже отделка и мебель были незнакомыми. Всё было красиво, ново, необычно. Клиника помолодела, похорошела. И этот зимний сад, которого раньше не было, и плавательный бассейн, и кабинет физиотерапии были просто прелесть! Саша видел прекрасные холлы с мягкой мебелью и большими телевизионными экранами, игротеку с электронными автоматами и бильярдом, компьютерный зал, спортивный зал с разнообразными тренажёрами, сверкающая белизной водолечебница.
«Эх, жаль, что всего этого не видит папа, – думал Александр. – Он был бы в восторге от такой клиники. Я буду тоже учиться на врача, и может быть, со временем, стану директором этой клиники. Я стану знаменитым врачом, как мой папа или как профессор Зверев».
У Ольги.
Отношения Андрея и Ольги становились всё более тёплыми. Ольга всё больше приручала застенчивого студента, а Андрею казалось, что это он всё сильнее завоёвывает душу Ольги.
По вечерам они частенько ходили на концерты. Оба любили музыку, эстраду. Возвращались всегда взволнованные, возбуждённые, заряженные энергией, ритмами. Погода уже напоминала зимнюю. Стояли ещё не сильные, но с неприятным ветром морозы, кончался ноябрь. Ольга перестала ходить в бассейн, купила себе просторное платье и, как могла, маскировала свой уже слегка выступающий животик.
В один из ноябрьских вечеров, возвращаясь с концерта, Андрей, по обыкновению стал целовать Ольгу в подъезде её дома. Они расстегнули тёплые куртки и стояли обнявшись. Ему не хотелось уходить, отпускать Ольгу.
– Пойдём сегодня к тебе, – прошептал ей на ушко Андрей, – я хочу посмотреть, как ты живёшь. Ты ещё ни разу не приглашала меня к себе.
– Пойдём, – согласилась Ольга, слегка помедлив.
Они поднялись по широкой лестнице на третий этаж и Оля, открыв дверь, пропустила Андрея вперёд.
– Раздевайся. Хочешь, я сварю кофе?
– Давай, – согласился Андрей.
Она провела его в гостиную и прошла на кухню. Андрей стал внимательно осматривать комнату. Всё в ней говорило о хорошем вкусе хозяйки. Мягкая красивая мебель с пластмассовой инкрустацией под старину, рельефные фотообои, неяркое освещение от старинной люстры создавали обстановку уюта и комфорта. На полу большой персидский ковёр, за резным ажурным столиком у окна в углу два таких же ажурных кресла и торшер. На стене, напротив дивана, большой экран стереовизора задёрнутый гобеленовыми шторами. Под ним узкой лентой тянулись акустические колонки.
Андрей заглянул в спальню. Большая двуспальная кровать с белыми резными спинками и овальными зеркалами в них. Над изголовьем кровати ковёр и ночной светильник – бра. В углу трельяж, у стены напротив окна платяной шкаф. Рядом туалетный столик со шкатулкой и множеством тюбиков, флаконов, баночек. Над ним большая картина, на которой красивая обнажённая женщина, полулёжа манит рукой своего возлюбленного.
«Кажется это „Даная“ Рембрандта» – вспомнил Андрей.
Над дверью плоский экран телевизора с дистанционным управлением. Его можно смотреть лёжа в постели.
«Неплохое гнёздышко, – подумал студент. – Всё обставлено со вкусом и располагает к интиму».
– Иди пить кофе, – позвала Ольга.
Она уже накрыла маленький столик у окна.
– Иду, – ответил Андрей.
– Ну и как тебе квартира?
– Ничего, жить можно. У тебя очень уютно.
– Стараемся, – не без гордости ответила хозяйка.
Она включила тихую мелодичную музыку, и в комнате стало ещё уютнее. Они пили кофе и смотрели друг на друга.
– Хочешь потанцевать? – предложила Ольга.
– Хочу, но не могу… Не умею я танцевать, – смущённо признался Андрей.
– Давай я тебя поучу.
– Боюсь, что у меня ничего не получится, – усмехнулся он.
– Вставай, вставай, лентяй!
Андрей встал и подошёл к Ольге. Она взяла его за талию, он обнял её за плечи, и они начали медленно двигаться в такт мелодичного танго. Иногда Андрей сбивался с ритма, но Ольга терпеливо поправляла его.
Потом они сели на диван и стали целоваться. Она забралась на колени к Андрею и прижалась к его груди. Она слышала учащённое биение его сердца, чувствовала его взволнованное дыхание. А он гладил её волосы, обнимал плечи, нежно целовал щёки, лоб, глаза и чувствовал себя мужчиной. Им было хорошо вдвоём. Впервые за несколько последних месяцев Ольге стало тепло и уютно. Хотелось, чтобы это продолжалось долго, всегда. Она устала от постоянного одиночества, от переживаний, тревог, неопределённости. Ей хотелось тихого семейного счастья. Чтобы Андрей был рядом, чтобы с ним можно было поговорить, попить чаю, пообниматься, посмотреть телевизор, послушать музыку. Пусть даже он молчит, только пусть будет рядом.
В двенадцать Ольга проводила гостя, постояла у окна и вошла в спальню. Раздевшись, она встала обнажённая перед зеркалом и стала разглядывать своё отражение. Впервые она так придирчиво разглядывала свою фигуру и сравнивала себя с изображением Данаи, висевшей на соседней стене.
«А что? Я, пожалуй, не уступаю ей в красоте. Я молода, свежа и Андрей должен быть мною доволен». И успокоенная, она легла спать.
Прогулка.
Заканчивался ноябрь. Занятия в конноспортивной школе продолжались. Наконец-то Сергею выделили молодого вороного коня по кличке Майор. Он был сыном Кумира и Звёздочки. Конь был прекрасен. От Кумира ему достались белые голеностопы, а от Звёздочки – белое пятнышко на лбу. Майор встретил Сергея настороженно. Его выездкой занимался сам тренер, а рука у него была тяжёлая. Конь хорошо почувствовал это на своих боках и недолюбливал мужчин. К Юле же он относился спокойно. Поэтому она решила поменяться с Сергеем и через пару занятий отдала ему своего Кумира.
Погода стояла почти зимняя. По ночам уже сильно морозило, а днём солнце только к обеду слизывало лёд на лужах. В лесу же он не таял вовсе. Иней и лёгкий снежок покрыли пожелтевшую траву и кусты. Деревья стояли голыми, и лес казался прозрачным. Только ели да сосны стали ещё темнее и как-то замерли, заснули в ожидании новой весны.
Сергей и Юля, закончив тренировку на полосе препятствий, ехали рядом по тихому прозрачному лесу. Под копытами коней хрустел тонкий ледок. Воздух был чистый, свежий, уже лишённый осенних запахов и потому какой-то стерильный. Они отъехали довольно далеко от ипподрома и специально отстали от ребят.
– Слезай, – предложил Сергей, – давай погуляем.
Он спрыгнул на землю и поймал Юлю на руки. Прижав её к себе, закружился, целуя в холодные розовые щёки.
– Ой, Серёжка, перестань! Отпусти меня! – смеясь, кричала она.
Но парень не обращал на это внимания. Лишь поцеловав Юлю раз десять и насытившись, он бережно поставил её на землю, счастливо улыбаясь. Они взялись за руки, и пошли рядом. Их кони, почуяв свободу, носились по лесу, играя. Сергей и Юля залюбовались, глядя на них.
– Смотри, как хорошо им без нас, – заметила Юля.
– Нам тоже хорошо без них, – ответил Сергей.
Он остановился, обнял её, и их губы слились в долгом поцелуе. Дыхание замерло, сердца учащённо забились, на глазах выступили слёзы. Всё померкло вокруг, перестало существовать.
Наконец Сергей оторвался и вздохнул полной грудью.
– Я просто пьянею от тебя, малыш, ты так мне нравишься!
– Ты тоже мне нравишься, чижик, – тихо произнесла Юля.
– А почему «чижик»? – осведомился Сергей.
– Потому, что ершистый, как ёжик.
Сергей засмеялся. – Хорошо, что мы встретили друг друга, верно?
– Да, – согласилась Юля. – Я очень рада этому.
– А ведь могли и не встретиться…
– Это было бы ужасно. Я даже не представляю, как бы жила без тебя.
– Мне тоже без тебя было бы плохо.
Они помолчали. Каждый думал о чём-то своём, но им не было скучно. Наконец Сергей решил нарушить молчание.
– Мне кажется, что у Ольги с Андреем тоже наладились отношения?
– Да, – согласилась Юля, – теперь они всё время вместе.
– Надо их поженить, – заявил Сергей. – Это им обоим на пользу. У Олиного ребёнка будет отец, а у Андрея – хорошенькая жена. Он не везуч на женщин и, если упустит Ольгу, то ему трудно будет найти замену.
– А ты везуч? – не без любопытства спросила Юля.
– Я везучий. Мне очень повезло. У меня есть ты!
Она звонко засмеялась. Они смотрели в глаза друг другу и улыбались. Потом, счастливые и довольные, взявшись за руки, молодые побрели по тропинке, загребая ногами опавшие, покрытые первым снежком, листья.
Юля задумчиво молчала. Затем, вспомнив что-то, воскликнула.
– О! Я совсем забыла. Я как раз хотела сообщить тебе потрясную новость! Оказывается у Евгения – сына Сони, есть сын, Георгий. Ему сейчас 43 года и он по профессии космонавт!
– Ну и что тут потрясного? – пожал плечами Сергей. – Космонавтов сейчас хоть пруд пруди. Куда ни плюнь – в космонавта попадёшь.
– Так он не просто космонавт. Он весьма известный космонавт, Георгий Раковский!
– Ах, вот оно что! Это тот самый Раковский, который 4 года жил на окололунной орбите в орбитальном комплексе «Вега», а затем ещё 3 года на Луне, в подземном городе Мунтаун?
– В подлунном, – поправила Юля. – Он недавно возвратился на Землю с околоземной станции «Голиаф» и сейчас отдыхает на Багамских островах с женой и детьми. Его отец, Евгений Робертович – доктор медицинских наук. До недавнего времени он работал в международном Центре космических исследований. Долгое время жил в Москве, потом в Вашингтоне, а в последние годы живёт на своей вилле во Флориде, недалеко от Майами. Ему уже 74. Сын, Георгий, должен через месяц вернуться в Москву. Я напишу ему письмо, в котором подробно расскажу о Саше. Надеюсь, что он откликнется.
– Да, это здорово, что у Саши объявился такой известный родственник, – согласился Сергей. – А дети у Раковского в каком возрасте?
– У него дочь Женя 14-ти лет и сын Валерий 16-ти. Оба учатся в московской школе. Интересно, что Валерий родился на станции «Вега», а Женя – в Мунтауне. Они отлично говорят по-английски, т.к. жена Георгия англичанка, участница ряда космических экспедиций.
– А чем же Раковский занимался на «Голиафе»?
– Он космобиолог. Занимается выращиванием растений, мелких животных, птиц, рыб в условиях космических станций. Обеспечивает жизнедеятельность космонавтов в замкнутой экологической системе космического поселения.
– Это что, как рыбки в японских герметичных аквариумах? – усмехнулся Сергей. – Живут годами без доступа пищи и воздуха.
– Да, примерно так. Только я думаю, что в космосе всё намного сложнее. В японских аквариумах создано экологическое равновесие между рыбками, улитками, растениями и микробами. Растения выделяют кислород, рыбки поедают растения и дышат кислородом, улитки и микробы перерабатывают остатки пищи и отходы, растения усваивают переработанные отходы, углекислоту и выделяют кислород. Экологический цикл замкнут. На космических станциях экологическая система намного сложнее и поддерживать равновесие в ней труднее.
– Даа.., неплохо бы познакомится с таким известным космобиологом, – заметил Сергей.
– Думаю, что нам скоро представится такая возможность, – ответила Юля, поглядывая на разыгравшихся коней.
– Может, поедем верхом? Догоним нашу группу?
– Давай, – согласилась Юля.
Они вскочили в сёдла и поскакали во весь опор. Дух захватывало от быстрой езды. Они мчались наперегонки. Сначала Сергей вырвался вперёд на Кумире, но Юля не хотела уступать. Вскоре они поравнялись и, пригнувшись, неслись рядом, слившись с конями в одно целое.
– Давай, Кумир, давай! – погонял Сергей.
– Давай жми, Майор! – кричала Юля.
Навстречу летели деревья, кусты, всё слилось в сплошную серую ленту. От бешеной скачки захватывало дух. Лесная дорога петляла, и Сергея мотало из стороны в сторону. В конце-концов победила молодость и опыт. Молодой резвый Майор и опытная Юля обошли Сергея на повороте и уже не уступили первенства. Вскоре они настигли растянувшуюся группу ребят и пристроились сзади. Впереди, как обычно, ехал Анатолий рядом с новой своей пассией – Наташей. После стычки с Сергеем он пропустил несколько занятий, за что получил взбучку от тренера. Ходили слухи, что он напился, устроил дебош в ресторане и попал в милицию. Теперь он демонстративно игнорировал Юлю и усиленно ухаживал за недавно пришедшей в группу Наташей.
«Надо бы помириться с ним, – подумала Юля. Она чувствовала себя немного виноватой. – Но как помириться, если он совсем не обращает на меня внимания? Ершистый, как брат Юрка. Характер показывает. Ничего, перебесится. Наташа его утешит. Она не отходит от него. Быстро же он нашёл мне замену».
Институт.
Его разбудил переливчатый звон будильника. Сергей сладко потянулся, зевнул и откинул одеяло. Полежав с минуту открытым, и, ощутив приятную утреннюю прохладу, он погладил мышцы живота, груди, надел плавки и подошёл к спящему Андрею.
– Вставай, засоня!
Тот открыл сонные глаза и, глянув на Сергея, отвернулся к стене.
– Да вставай же, тюлень! Ты что мне обещал? – тормошил его Сергей.
– Будь человеком, дай поспать ещё полчасика, – вяло произнёс Андрей.
– Никаких полчасика. Побежали на зарядку!
Долговязый нескладный Андрей лениво сел на кровати, протёр глаза и тоже стал натягивать плавки. Раньше, до встречи с Сергеем, он никогда не делал зарядку. Валялся в постели до последней минуты, и всё равно плохо высыпался. Его хилый организм требовал не менее 9-ти часов сна, чтобы восстановиться.
Надев лёгкие спортивные костюмы, парни вышли на улицу. Погода стояла довольно холодная. Лужи замёрзли, а на пожухлой траве серебрился снег. Сергей сделал несколько вращательных движений руками, корпусом, попрыгал на месте и предложил Андрею пробежаться в парк.
Сначала они бежали трусцой и Андрей кое-как тянулся сзади. Затем Сергей увеличил темп, и его друг стал задыхаться. Ноги его слабели и подгибались. К счастью, парк был уже близко. Ребята подбежали к спортивной площадке, на которой разминалось несколько знакомых студентов и другие жители Найска.
– Ну вот, опять опоздали, – недовольно буркнул Сергей. – Все батуты уже заняты.
На площадке стояло около десятка мягких надувных батутов, на которых прыгали и кувыркались молодые парни и девушки. Вскоре один из батутов освободился, и Сергей с разбегу запрыгнул на него. Он стал раскачиваться, взлетая всё выше и выше. Наконец, когда высота достигла 3 – 4-х метров, студент начал крутить в воздухе сальто. Его сильные бёдра амортизировали падения и тут же подбрасывали тело вверх. Андрей с завистью смотрел на друга, делая вид, что усердно разминается.
– Давай сюда! – крикнул Сергей, – я заканчиваю.
Он перевернулся в воздухе и, распластавшись, погасил колебания. Затем ловко вскочил на ноги и спрыгнул на землю.
Андрей осторожно залез на батут, попробовал выпрямиться, но закачался и, потеряв равновесие, сел. Вокруг раздались смешки. Не обращая внимания, Андрей поднялся, успокоил пружинящую поверхность и, найдя устойчивое положение, стал раскачиваться, подпрыгивая на полусогнутых ногах всё выше и выше. Однако, едва достигнув высоты около метра, он вновь потерял равновесие и приземлился на четвереньки. Под смех мальчишек, студент нехотя слез с батута.
Тем временем, Сергей уже стоял на тумбочке у открытого бассейна. От воды поднимался пар.
– Иди сюда! – позвал он Андрея и прыгнул в воду, которая хоть и подогревалась, но была 16 – 18 градусов. Это устраивало всех желающих искупаться. Она приятно бодрила и освежала разгорячённые тела.
Проплыв в темпе стометровку, Сергей вышел и растёрся полотенцем. Андрей проплыл 50 метров и тоже вылез из воды.
– Брр!.. – произнёс он. – Сколько уже плаваю с тобой, никак не привыкну к этой холодрыге!
Тощее тело парня посинело и покрылось мурашками. – На, разотрись как следует, а то простудишься, – предложил Сергей, протягивая полотенце Андрею.
Тот растёрся, слегка порозовел и почувствовал приятную бодрость.
– Хорошая всё-таки штука эта физзарядка, – наконец признался он, натягивая штаны. – Поначалу так не хочется вставать и идти на улицу, зато потом так легко себя чувствуешь!
Они надели спортивные костюмы и побежали в общежитие.
Поднявшись в номер, Сергей сразу залез в ванну, под тёплый душ. Андрей последовал его примеру. Ванна была достаточно большой и имела два душа – гибкий ручной и настенный. Андрей встал под душ, достал тюбик с пастой для бритья и привычно намазал кисточкой синие, покрытые жёсткой щетиной, щёки. Через минуту он смыл зеленоватую пасту, и лицо его стало совершенно чистым и гладким. Сергей проделал то же самое, хотя мог и не бриться сегодня. Его светлая щетина была почти не заметна на загорелом лице.
Одевшись, и освежившись лосьоном, парни вышли из номера и прошли
на первый этаж в кафе, чтобы затем отправиться в институт.
Лекции начинались ровно в девять. Приятели вошли в аудиторию и сели на свои места. Аудитория была похожа скорее на кинозал или пункт управления космическими полётами. Место каждого студента было оборудовано персональным ноутбуком, а на передней стене, посредине, висел громадный экран. Сбоку стояла трибуна с пультом управления.
В зал быстро вошёл профессор Фокин, читавший физиологию человека. Студенты стоя приветствовали его. Заиграла тихая мелодичная музыка, и присутствующие зашевелили губами, повторяя за диктором слова «молитвы». Это был обязательный ритуал аутотренинга, настраивающий на сосредоточенную работу мысли.
Профессор объявил тему занятий: «Физиология дыхания». Затем включил стереовизор и студенты погрузились в изучение предмета. На экране возникали изображения отделов головного мозга, нервных волокон, связывающих спинной мозг с органами дыхания. Демонстрировались функциональные схемы работы мозга, формы электрических сигналов, потоки импульсов от мозга к лёгким и обратно. Показывались опыты на животных. После каждого тематически завершённого показа профессор просил задавать вопросы. На пульте преподавателя вспыхивал красный огонёк и раздавался писк. Профессор включал микрофон студента, желающего что-либо спросить.
Покончив с вопросами, Фокин снова включил видик и лекция продолжилась. В конце занятий он позволил себе немного отвлечься от темы и рассказал студентам забавную историю из своей медицинской практики. Он считал, что небольшая эмоциональная разрядка способствует закреплению материала и укрепляет контакт преподавателя с аудиторией.
Посмеявшись, студенты вышли в коридор.
На перемене молодёжь пила соки, звонила по сотовым телефонам, сплетничала по углам, потом снова заходила в аудиторию и всё повторялась. Опять с минуту играла тихая величавая музыка, опять студенты медленно повторяли слова «молитвы», настраивая себя на очередное занятие, и опять внимательно смотрели на экран, слушая очередную лекцию.
Иногда вместо лекций проводились практические занятия. Они проводились в разных местах: в клинике, в лабораториях, в виварии и в морге. По окончании занятий многие студенты отправлялись в рекреацию, где занимались аутотренингом под руководством опытного гипнотизёра. Они погружались в сон и через полчаса чувствовали себя вполне отдохнувшими, бодрыми, готовыми к мирским заботам и любовным утехам.
Так проходили неделя за неделей.
Глава VI.
– Первые шаги.
В этот день Александр проснулся в отличном настроении. Привычной слабости не было. Он с аппетитом позавтракал и, набравшись смелости, попробовал встать с кровати. Это ему удалось. Он постоял, держась за спинку стула, и попросил принести костыли. Дежурный врач разрешил и Александр был счастлив. Он схватил костыли, попробовал шагнуть раз, другой и чуть не упал. Его вовремя поддержала молоденькая медсестра Люба.
– Осторожно, Саша! Нельзя же так сразу! Давай с тобой вместе походим. Оставь костыль и обними меня за шею. Вот так. А теперь двигай левую ногу вперёд.
– Я знаю, – нервничал Александр, – я сам. Я же раньше ходил! Я даже бегал!
– Я и не сомневаюсь. Ты быстро научишься ходить, – успокаивала его медсестра.
– Я хочу к окну.
Они медленно стали двигаться в направлении окна. Через несколько шагов Саша весь вспотел от напряжения. Пот струился по его бледному лицу, а сердце готово было выскочить из груди. Он жадно ловил воздух пересохшим ртом.
Наконец они дошли и Александр в изнеможении опустился на стул. Люба дала ему стакан воды, обтёрла лицо. Он отдышался, взглянул в окно и увидел двор клиники уже запорошённый снегом. Мела позёмка. Гулявшие во дворе больные были одеты в меховые шубы.
«Вот и зима пришла, – с грустью подумал Александр. – На улице холодно. Теперь надо ждать весны. Весной, наверное, меня выпишут. Куда же мне тогда идти?»
– Ну что, отдохнул? – спросила Люба. – Давай теперь пошли назад потихоньку.
– Сейчас, – ответил Александр, вставая.
Путь назад был не менее тяжёл. Больные в палате всячески подбадривали парня.
– Давай, Сашок, давай! У тебя хорошо получается.
Александр останавливался, переводил дыхание, улыбался и говорил:
– Уже лучше, они уже слушаются. Я скоро пойду.
– Пойдёшь, пойдёшь! Далеко пойдёшь, Сашок!
После обеда пришли Сергей и Юля. Александр встретил их, стоя на костылях.
– Я уже хожу! – победно заявил он. – Вот посмотрите.
И он сделал несколько неуверенных шажков навстречу.
– Прекрасно, – похвалил Сергей. – Теперь ты у нас полноценный мужчина. Жених, можно сказать!
Саша подумал, помолчал и грустно произнёс: – Я, наверное, никогда не женюсь.
– Это почему же?
– Я Юлю люблю…
Сергей удивлённо поднял брови.
– О!.. У меня появился соперник! Не потерплю!
– Я вас обоих люблю, – улыбнулась Юля. – Саша мне как братик.
– А… Ну тогда ещё не всё потеряно, ещё, есть надежда, – смеясь, заявил Сергей.
После шутливых разговоров, Юля сообщила Саше, что у него, наконец- то, нашёлся родственник. Она подробно рассказала ему про знаменитого космонавта Георгия Раковского, показала несколько фотографий, вырезанных из старых журналов, и Сашу заинтересовало это сообщение.
– Может он меня на ракете покатает, – пошутил он. Юля с Сергеем усмехнулись.
– Теперь не ракеты, а космопланы, – пояснил Сергей. – Они летают в космос и садятся на землю как самолёты.
– Я согласен и на космоплане, – заявил Александр. – Это даже интересней. А вы полетите со мной?
– Не знаю, – улыбнулась Юля. – Если Георгий Евгеньевич пригласит нас, то мы, наверное, не против. Как ты считаешь, Серёжа?
– Я всегда за. Космоплан – это как раз то, чего нам с тобой не хватает. Но, в крайнем случае, можно покататься в парке на каруселях.
– Вы всё шутите, – вздохнул Александр. – А мне серьёзно хочется полетать на космоплане. Впрочем, и на каруселях тоже неплохо. Я давно на них не катался. Мне так надоело болеть… А когда приедет дядя Георгий?
– Я написала ему письмо в Москву, но там его сейчас нет. Он в отпуске. К концу декабря твой дядя Жора должен вернуться. Я думаю, что он не будет тянуть с ответом.
– Он приедет к новому году?
– Возможно, но вероятней всего, после новогоднего праздника.
– Напиши, пожалуйста, что я жду его.
– Хорошо, Сашенька, я поговорю с ним по телефону.
А вечером Александр опять учился ходить.
Георгий Раковский.
Георгий Евгеньевич был весьма удивлён, когда, приехав из отпуска, обнаружил, среди прочей корреспонденции, письмо из далёкого Найска от совершенно незнакомой ему Пахомовой Юлии. Он давно уже не получал писем от поклонниц, с тех пор, как поселился на околоземной станции «Голиаф» и занялся обычной космической работой. Все его рекорды пребывания в космосе и на Луне были в прошлом. Он был уже не молод, и о нём стали постепенно забывать. Другие события приковали теперь внимание Землян, и Георгий Евгеньевич был даже доволен тем, что его, наконец, оставили в покое.
Хорошо отдохнув с семьёй на острове Кат (один из Багамских островов) и погостив у отца во Флориде, он вернулся в Москву, собираясь через неделю, сразу после новогоднего праздника, снова приступить к работе на космической орбите.
Его жена, Маргарет, (Рита – как он её называл) тотчас окунулась в предновогодние хлопоты. Их дети, Валерий и Женя, сразу по приезде стали звонить своим знакомым и друзьям и договариваться о встречах. На острове они посещали местную школу в Артур-тауне, но полагали, что учебные программы там сильно отличаются от московской. Однако, выяснилось, что школьные программы в России и в Америке практически одинаковы, а учебники отличаются лишь оформлением и языком.
Валерий и Женя отлично владели как русским, так и английским и не знали какой же язык им ближе. От матери они переняли английский, а от отца русский. В детстве они больше говорили по-английски, ведь оба они родились и жили на лунных космических станциях, в составе международных экипажей, а там предпочитали английский. В школу же пошли в Москве, и тут для них стал ближе русский язык.
Раковский вскрыл конверт и прочёл следующее:
Уважаемый Георгий Евгеньевич.
Пишет вам студентка Найского медицинского института, Пахомова Юлия Петровна. Хочу сообщить вам, что в г. Найске, в настоящее время проживает Ваш родственник, Губерт Александр Львович – сын Вашего прадедушки, профессора Губерта Льва Яковлевича. Саше сейчас 99 лет, но 85 из них он пролежал замороженным, т.к. был болен неизлечимой в то время болезнью. Так что фактически он живёт всего 14 лет.
Александр находится в клинике специальной хирургии, где был недавно оживлён профессором Зверевым. По этому поводу была статья в газете «Сибирь», которую я Вам высылаю. В настоящее время Саша поправляется, но он очень одинок. У него нет ни родных, ни близких. Если можете, приезжайте, он Вас ждёт.
С уважением, Юля.
Георгий развернул вырезку из газеты «Сибирь» и прочёл статью под заголовком: «Чудеса профессора Зверева». Рядом были помещены две цветные фотографии. На одной из них профессор Зверев даёт интервью корреспонденту, на другой – Александр Губерт на операционном столе перед оживлением.
Георгий достал семейный альбом и стал рассматривать старые потускневшие фотографии. На одной из них он нашёл портрет профессора Губерта с женой и двумя детьми, Софьей и Александром. Мальчику в то время было 12 лет, а сестре Соне – 17. Он сравнил газетную фотографию с портретом Саши, но так и не понял он это или нет. Впрочем, цвет волос и причёска совпадали.
Георгий Евгеньевич стал листать альбом дальше, где были уже более поздние фотографии: бабушки Сони, дедушки Роберта, отца – Евгения Робертовича и его – Георгия с сестрой Дианой. Он вспомнил, что очень давно отец как-то говорил ему, что в Найске, в клинике лежит его дальний родственник, которого заморозили в начале века, и неизвестно когда оживят. Да и оживят ли вообще? Никто не решался на это, считая, что Саша безнадёжно болен.
Георгий тогда выслушал эту информацию и вскоре забыл о ней. Другие дела и заботы занимали его. Он собирался в свой первый космический полёт. Теперь же он окончательно вспомнил слова отца и решил, что необходимо срочно лететь в Найск. От отпуска оставалась ещё неделя, потом будет некогда. Только через полгода он вернётся на Землю.
Раковский показал письмо и газетную вырезку жене.
– Ритуля, я завтра вылетаю. Думаю, трёх дней хватит, чтобы познакомиться с новым родственником и решить, как быть дальше. К Новому году вернусь.
– Ну что же, – согласилась Рита, – пожалуй, надо лететь. Не бросать же бедного родственника в таком положении одного. Звони, когда прилетишь в Найск. Вместе подумаем, что делать дальше.
Полёт.
На следующий день Георгий вылетел в Найск. Лететь ему предстояло в два этапа. Сначала, от Москвы до Иркутска, на космоплане, а затем, от Иркутска до Найска, на самолёте местной авиалинии. В аэропорту он зарегистрировался, а заодно связался с Иркутском и забронировал место на самолёт, вылетающий в Найск.
Объявили посадку. Пассажиры по высокой стеклянной галерее, оборудованной бегущей дорожкой, были доставлены прямо на борт космического корабля. Это была громадная конструкция, состоящая из обычного сверхзвукового самолёта-носителя и самого космоплана, расположенного сверху. Пассажиры спустились по трапу и заняли свои места.
Полёт проходил по уже привычной для Георгия программе. Короткий разбег и самолёт-носитель круто взмыл вверх. Перегрузка вдавила пассажиров в кресла. Гул мощных двигателей и лёгкая вибрация сотрясали громадную машину. Раковский с трудом повернул голову и, скосив глаза, смотрел в иллюминатор. Земля быстро удалялась. «Пять, десять, двенадцать, – мысленно отсчитывал он высоту полёта. – Нет, пожалуй уже километров тринадцать».
В салоне играла музыка, обдувал приятный ветерок из системы кондиционирования, Земля всё больше походила на географическую карту. Только на востоке облака закрывали её поверхность. Стала отчётливо видна округлая линия горизонта. Небо становилось всё темнее, и на нём среди бела дня зажглись яркие звёзды.
«Скоро отрыв» – подумал Георгий.
И точно. Послышался нарастающий гул ракетных двигателей космоплана, перегрузка немного возросла и космический корабль взмыл вверх, покинув самолёт-носитель. Понемногу перегрузка уменьшалась. Космоплан переходил в горизонтальный полёт. Начался этап разгона. На плоскостях появились едва заметные струйки плазмы. Космоплан начал как бы чуть-чуть светиться. Это остатки земной атмосферы, соприкасаясь с обшивкой космического корабля, мгновенно нагревались до температуры 1000 – 1200 градусов.
«Высота уже километров 50 будет» – подумал Георгий.
Однако вскоре свечение исчезло, а перегрузка стала меньше привычной земной тяжести. Корабль вышел за пределы земной атмосферы и шёл почти горизонтально. Ещё несколько минут полёта и вдруг всё куда-то поплыло. Тяжесть исчезла. Казалось, что из салона исчез сам воздух. В груди что-то поднялось. Некоторые пассажиры невольно широко раскрывали рты и таращили глаза, словно им нечем было дышать. Гул ракетных двигателей смолк, и даже музыка в салоне не могла нарушить этой звенящей тишины.
Георгий с интересом и скептической улыбкой наблюдал за новичками космического полёта. Семилетний мальчик, сидевший недалеко впереди со своей мамой, махал руками, пытаясь плыть. Хорошо, что он был пристёгнут ремнём к креслу.
– Мам, мам! Мы падаем!
– Не волнуйся, Дима, – всё так и должно быть. Мы в космосе.
– Я боюсь, мама.
– Не бойся, лучше посмотри в иллюминатор на Землю. Ты видишь, какая она красивая, голубая!
– Вижу, – кивнул Дима. – Только возьми меня, пожалуйста, на ручки.
Мать отстегнула мальчика от кресла и прижала к себе. Он понемногу успокоился и стал глядеть в иллюминатор. Другие пассажиры развернули газеты, журналы, надели стереонаушники и слушали музыку. Некоторые включили плоские телевизоры в спинках кресел.
Георгий смотрел на медленно вращающуюся под ними Землю и думал о предстоящей встрече с Сашей. «Какой-то он сейчас, этот Саша? О чём они будут разговаривать? Ладно, на месте сориентируемся. Главное познакомиться, посоветоваться с врачами, а там видно будет. Если с мозгами у этого парня всё в порядке, можно будет предложить ему поехать в Москву, пожить у нас».
Но вот по фюзеляжу космоплана опять поползли струйки светящейся плазмы, появилась чуть заметная тяжесть. Поднятые руки уже не висели в воздухе, а медленно опускались на колени. Георгий взглянул на часы. Прошло сорок минут полёта. Земля постепенно приближалась. Струйки пламени росли, и вскоре уже весь космоплан светился, он как бы бесшумно горел в атмосфере. Обшивка корабля усиленно «потела» жидким азотом и от этого космоплан слегка «дымился».
– Мам, мам! Мы горим! – опять заволновался Дима. – Земля уже близко!
– Садись в своё кресло и сиди спокойно, – строго сказала мама. – Скоро начнётся торможение.
«Эта женщина знает всё не хуже меня, – подумал Георгий. – Видно летала уже не раз».
И вот опять взревели мощные ракетные двигатели. Космоплан как бы наткнулся на собственные струи огня. Началось торможение. Огонь заструился по стёклам иллюминаторов, Земля быстро приближалась.
«Двадцать пять, двадцать, пятнадцать километров. Пора выключать тормозные двигатели» – подумал Георгий и, словно по его команде, двигатели смолкли. Космоплан наклонился носом вперёд и продолжал планировать. Перегрузка уменьшилась, однако пламя за иллюминаторами всё ещё бушевало. Но вот струи пламени стали меньше, затем оно исчезло совсем. Космоплан ощетинился крыльями, потом выпустил закрылки, «разбух» и тяжело шёл над землёй. Вдали показались контуры аэродрома. В последний раз взревели двигатели, космоплан вздрогнул, выпустил шасси и через минуту приземлился в Иркутске.
Лениво падал редкий снег. Снежинки, соприкасаясь с раскалённым корпусом машины, мгновенно испарялись, издавая лёгкое шипение. Георгий Евгеньевич сошёл на землю и, помахивая портфелем, прошёл в здание аэровокзала.
Солнце уже клонилось к закату, когда он вновь поднялся в воздух на самолёте местной авиалинии. До Найска было около часа полёта. Георгий маялся в кресле, просматривая местную газету, купленную в Иркутске. В газете сообщалось, что в заполярном Диксоне спущен на воду новый атомный ледокол с лазерными ледорезами. Ледорезы свободно прорезают лёд толщиной до 2-х метров, после чего он легко обламывается корпусом судна и отводится в стороны, под ледовый панцирь океана. За ледоколом остаётся широкое чистое разводье, по которому движутся обычные суда.
Приводилось интервью с капитаном судна. Внизу была помещена фотография. На фоне белоснежных льдов и синеватых торосов двигался гигантский чёрно-жёлтый корабль похожий на авианосец. На его палубе находились лёгкие самолёты и вертолёты почтовой связи, стояли тяжёлые грузовые вертолёты для снабжения удалённых северных посёлков. В кормовой части были видны трёхсот тонные лихтеры для плавания по рекам. По бокам полётной палубы и в центре, на самой носовой оконечности ледокола стояли три лазерные пушки, направленные под углом вниз. Впереди по курсу изо льда вырывались столбы водяного пара. Георгий представил себе, с каким шумом и свистом должен вырываться этот пар! Сзади за ледоколом расплывался белый кильватерный след на фоне голубоватой воды. Метрах в пятистах начинался длинный, уходящий за горизонт, караван судов.
«Неплохо смотрится, – подумал Георгий, – но космическая станция «Голиаф» красивее. Скоро я опять увижу её.
Он любил свою работу, свои космические станции, и Лунные и Земные. Он вложил в них частицу своей души, своего сердца, да и добрую треть жизни. Он уже не представлял себе, что мог бы заниматься чем-то другим. Пробыв на Земле два – три месяца, он снова стремился в космос. Как истинного моряка тянет в море, так и Георгия тянуло в космические дали. Он скучал по своим друзьям, оставшимся на орбите, по своей работе и вспоминал, с каким удовольствием он кувыркался в спортзале «Голиафа», где искусственная сила тяжести в три раза меньше земной.
Воспоминания его прервала стюардесса, которая объявила о скорой посадке в Найске. Георгий прильнул к иллюминатору, стараясь разглядеть незнакомый город. Но уже темнело, и он увидел лишь множество огней да замёрзшую реку, извивавшуюся среди заснеженной тайги.
Приземлившись, он прошёл в здание аэропорта и позвонил в гостиницу с просьбой приготовить ему номер. Раковский решил не наносить сегодня визитов ни Юле, ни Саше, а отдохнуть, прогуляться по городу, посидеть в ресторане. Разница во времени между Москвой и Найском составляла пять часов, но ложиться спать было бесполезно. Всё равно так рано не уснуть.
Вместе.
Приближался новогодний праздник. Зима уже окончательно вступила в свои права, и в Найске трещали морозы. Ольга с Андреем возвращались с очередного эстрадного концерта. Мороз пощипывал щёки, они раскраснелись и немного замёрзли. Андрей зашёл в подъезд Ольгиного дома и стал оттирать ей щёки рукой.
– Ой, а у тебя щёки уже побелели, – с тревогой заметила Ольга, – давай потру.
– Пошли лучше к тебе, – предложил Андрей, – там отогреемся.
Они поднялись на третий этаж в уже знакомую квартиру.
Андрей разделся и по-хозяйски расположился на диване, включив телевизор. Ольга сварила кофе, сделала бутерброды и предложила перекусить. Андрей не возражал. Он пил кофе, закусывал и думал: «Хорошо бы остаться у неё на ночь, больно уж не хочется выходить из тёплой квартиры на мороз и тащиться в общежитие. Неужели она меня выставит?»
А Ольга пила кофе и думала: «Хорошо с ним, уютно и не так одиноко. Жаль его выгонять. Да и поздно уже».
В животе заворочался ребёнок. Она прислушалась, откинулась на спинку кресла.
– Тебе нехорошо? – с тревогой спросил Андрей.
– Нет, всё нормально. Малыш проснулся, ворочается.
– Иди ко мне, – предложил он.
Ольга села к нему на колени, Андрей обнял её. Затем осторожно положил на диван и лёг рядом.
Они лежали, обнявшись, и целовали друг друга. Андрей гладил тугие груди Ольги, округлый живот. Ей нравились ласки Андрея. Она уже привыкла к ним и лёжа в его объятиях думала: «Хорошо бы выйти за него замуж. Он очень воспитанный и ласковый молодой человек. С ним можно жить спокойно и тихо».
– Я хочу быть сегодня с тобой. – Вдруг тихо произнёс Андрей.
– Оставайся, – шёпотом ответила Ольга. – Только без глупостей!
– Ладно. Я же понимаю твоё положение.
Ольга постелила Андрею в гостиной на диване, а сама легла в спальне. Наступила тишина, лишь ночник тускло освещал кровать и стены комнаты.
Прошло полчаса, но сна не было. Ольга чувствовала, что, и Андрей не спит. Потом она услышала, как он тихо встал с дивана и направился к ней.
– Чего тебе? – встревожено спросила она.
– Не спиться чего-то…
– Ложись и спи, как обещал.
– Я хочу к тебе…
– Нет, – твёрдо заявила Ольга. – Я на шестом месяце.
– Но я только буду рядом, я не трону тебя.
Ольга помолчала. Андрей понял это как согласие и нырнул к ней под одеяло. Она ощутила его близость, и волнение охватило душу. Он прижался к ней, большой тёплый, и она не смогла противиться нахлынувшим на неё чувствам. Она буквально растворилась в них. Ночная сорочка мешала ей и она, отстранившись, быстро скинула её.
Андрей опять обнял её. Он гладил и целовал лицо, шею, груди Ольги. Какой уж тут сон!
– Оля! – вдруг хрипло произнёс он. – Оленька, я хочу тебя! Я очень хочу тебя! – Я не знаю, что мне делать, – хрипел он, задыхаясь от страсти. – Я не могу больше терпеть! Это невыносимо! Стань моей! Ну, пожалуйста, умоляю!
– Что ты! – испугалась Ольга. – Мне же нельзя.
– Можно. Есть вполне безопасный способ.
– Какой?
– Сзади… Встань пожалуйста на колени. Я буду осторожен.
И он соскочил с кровати, дрожа от нетерпения.
Ольга встала коленями на край кровати и, повернув назад голову, с тревогой взглянула на солидный фаллос парня.
– Смажь его, – в последний момент сообразила она. – Крем на тумбочке.
Андрей схватил тюбик и дрожащими руками выдавил наполовину.
«Всё! Теперь можно, – стучало в висках. – Скорее, скорее… Ааа!» И он забылся в трепетном восторге близости.
На утро их разбудил будильник. Мелодично звучала музыка из оперы Бизе «Кармен»: «…Тореадор, смеле..е..е..». Ольга встала, накинула халат.
– Вставай, засоня! В институт опоздаем. – И она стала тормошить Андрея.
Он сел на кровати и виновато посмотрел на неё.
– Ты уж извини меня… Я не хотел этого, но не смог сдержаться… Так получилось…
– Да чего уж там! – ответила Ольга. – Дело житейское. Я ни о чём не жалею. Ты мужчина, я женщина. Всё это естественно и нормально.
– Так ты на меня не сердишься?
– Дурачок, – ласково произнесла Ольга и потрепала его лохматую голову.
Андрей обнял Ольгу и стал страстно целовать.
– Хватит, хватит, – запротестовала она, – а то опять не удержишься, Ромео! Мойся и иди завтракать.
В институте Андрей встретил Сергея.
– Ты где это пропадал всю ночь? Я уже начал беспокоиться, – сказал тот.
– У Ольги ночевал, – гордо ответил Андрей.
– Ааа. – удивлённо протянул приятель. – А я думал, что ты уехал домой, к отцу.
– Да нет… Ты можешь меня поздравить, я стал мужчиной.
– Да что ты?
– Точно.
…Ну, что ж, поздравляю. А ты боялся, что с Ольгой ничего не получится. Я же говорил, что надо быть смелее. Так может, отметим это событие вечером?
– Я не против, – согласился Андрей.
Вечером в общежитии они устроили небольшой пикник.
Андрей, выпив вина, раскраснелся и разговорился.
– Ты понимаешь, Серёга, всё произошло совершенно случайно. Я вовсе не собирался её трогать. Но когда лёг с ней в постель, то сам не знаю, что со мной произошло. Я потерял контроль над собой. Хорошо, что она поняла моё состояние.
– Ты хоть любишь её? – спросил Сергей.
– Как тебе сказать?.. Она мне нравится. Она в моём вкусе. Конечно, безумной любви нет, но я рад, что у нас с ней дружба. Мне кажется, что это прочнее и надёжнее, чем пылкая любовь.
Конец ознакомительного фрагмента.