Э. Гартман
К понятию бессознательного
Выражения: «бессознательно» и «бессознательное» различными авторами употребляются в очень различных значениях и обилием последних объясняются многие недоразумения и споры, избегнуть которых можно только путем разъяснения и разграничения этих значений.
1. Неизвестно то, что фактически до настоящего времени актуально не узнано, то, что незнакомо, как например, планета, еще не открытая в данное время, и существование которой даже не подозревается. Обычное словоупотребление допускает выражение: «я этого не сознаю» вместо: «я ничего об этом не знаю» или: «я его оскорбил бессознательно» вместо «я его оскорбил невольно». Актуально и прямо известно только наличное содержание сознания, сумма внешних и внутренних восприятий, принятая за то, что она есть сама по себе, актуально и косвенно известно все то, что можно заключить на основании наличного в данный момент в сознании, т. е. восприятия, представления, понятия и мысли, взятые по их значению, по тому, что они собою представляют, изображают или знаменуют. Поэтому область известного прямым образом более узка, чем известного косвенно, а следовательно, область прямо неизвестного шире области неизвестного косвенно.
2. Объективная возможность восприятия, которое в данное время неактуально, например, находящейся предо мною стол, как объект представления, когда я закрываю глаза. Тот, кто вместе с Д. С. Миллем гипостазирует эту возможность восприятия, не сводя ее к физически, психически или метафизически бессознательному, может быть склонен характеризовать ее как «бессознательное восприятиe» (Гамильтон); однако, эту характеристику приходится устранить, потому что объект, поскольку он бессознателен, не является восприятием, а поскольку он им является, он не бессознателен.
3. Недоступное знанию, непознаваемое. Таково например, для чистого эмпирика то, что недоступно опыту, для правоверного трансцендентального идеализма – гносеологически трансцендентное, для феноменализма – метафизически трансцендентное, для чистого рационализма – все, находящееся вне логических связей. В частности у Спенсера непознаваемое часто смешивается и путается с психически и метафизически бессознательным. В прямом смысле непознаваемо все то, что в том виде, как оно существует, не может прямо сделаться содержанием сознания; косвенно же неведомо только то, что не может когда бы то ни было сделаться и предметом косвенного, действующего через заместителя, опосредствованного познания непознаваемым в прямом смысле, должно быть все бессознательное, потому что, вступив в сознание, оно перестало бы быть бессознательным, но если бы все бессознательное было непознаваемым и косвенно, то оно никоим образом не могло бы быть познаваемо, а потому не могло бы быть и предметом научного исследования. Поэтому возможность косвенного познания есть предпосылка всякой попытки проникнуть в область бессознательного. Поскольку эта попытка является успешной, бессознательное становится косвенно известным, не переставая быть непознаваемым и неизвестным в прямом смысле. Называть бессознательным неизвестное и непознаваемое кажется правильным, пока не мыслится возможность психически и метафизически бессознательного; но как только появляются эти понятия, хотя бы только в пылу полемики, так становится необходимым ограничить ими характеристику бессознательного, а для гносеологически бессознательного приходится иметь в распоряжении другие выражения.
4. Лишенное сознания – это фактически в данное время не имеющее той доли сознания, которой при других обстоятельствах мы считаем себя вправе ожидать на ступени, на которой находится данная индивидуальность; например, бессознателен человек, находящийся в обморочном состоянии, или охваченный сном без сновидений, а также бессознательна коловратка, высушенная, но еще жизнеспособная.
5. Неспособное к сознанию есть, в сущности, лишенное сознания, которое не имеет его и не может иметь по самой своей природе; такова, например, безжизненная и неспособная к ощущению материя, с точки зрения материалистов, не предполагающих гилозоизма, или неорганическая материя с точки зрения тех, кто допускает начало ощущения только в материи организованной.
6. Статически физиологически бессознательное – это определенное молекулярное отношение частей в организованной материи (плазма), особенно в центральных органах сложных организмов, а также те унаследованные или приобретенные предрасположения в мозгу и в нервных узлах, которые, в случае раздражения последних, выражаются в определенных ощущениях, представлениях или в стремлении к определенным движениям. Они являются покоящимися материальными вспомогательными механизмами, которые будут действовать в автоматических движениях: рефлексах, инстинктах, характере, памяти, наклонностях, талантах, навыках, соединениях представлений, сокращенных их соединениях, а также в мотивациях, и делают объяснимыми те вторичные процессы, при которых ряды первоначально сознательных психических событий становятся механическими и устраняются из центрального сознания. Объяснение следов, оставляемых памятью посредством молекулярного расположения плазмы в центральных органах, лишает почвы все гипотезы, которые ждут их в бессознательных психических состояниях или изначальных способностях (Бенеке). Перенесение психофизического параллелизма с событий на покоящиеся состояния и на пространственный порядок материальных частиц в мозгу неуместно; статическому физиологически бессознательному не соответствует никакой психический коррелят.
7. Функциональное физиологически бессознательное, т. е. колебательные состояния молекул, не доходящие до порога сознания в материи, способной к ощущению, и не сопровождающиеся никакими параллельными им сознательными психическими событиями, т. е. возбуждения плазмы (у высших организмов в связи с этим и центральных органов), остающиеся слишком слабыми, чтобы дать ощущение. Они тоже характеризуются иногда как «бессознательные ощущения», однако же не по праву, потому что пока событие бессознательно, оно не может еще быть названо ощущением, если же оно является ощущением, оно уже не бессознательно. При этом безразлично: будет ли раздражение происхождения периферического или центрального, и в последнем случае – войдет ли в сознание при усилении функционального возбуждения галлюцинаторное ощущение, или ослабленное представление; функциональное физиологически бессознательное, не сопровождающееся параллельными ему событиями, так же мало дает права говорить о «бессознательных представлениях», как и о «бессознательных ощущениях». Это – физическое событие и не более, движение материальных частиц, механическое функционирование статически физиологическибессознательного, с модификациями, вызванными свойством возбуждающего раздражения или без них, лишенное сознания материальное наличное бытие и механически совершающийся факт, одним словом, это особого рода лишенное сознания, только потому приближенное к психическим феноменам, что последние, при повышенной силе подобного движения, являются их побочным следствием или сопровождающим их явлением.
Если в первой трети нынешнего столетия психология была еще далека от того, чтобы считать физиологически бессознательное необходимым условием осуществления высших и более сложных психических явлений, то в последней его трети этот взгляд достиг в психологии почти всеобщего признания. Если, с одной стороны, допустить пассивность сознательных психических явлений, а с другой стороны устранить все психически и метафизически бессознательное, то не останется ничего другого, как искать всю активность, из которой проистекают сознательные психические явления в механической энергии лишенных сознательности движений мозговых молекул, т. е. предполагать материалистическое объяснение душевных явлений единственно возможным.
а) Не сознаваемое определенным образом, однако, все же как-нибудь сознаваемое верхним бодрствующим центральным сознанием индивида.
8. Мало сознательное, сознательное в ничтожной степени. Это понятие предполагает существование различных степеней формального сознания, независимо от свойств его содержания. Если такое предположение правильно, то ничто не препятствует признать и минимальные степени сознания (дифференциалы сознания), которые, при сложении их с конечными степенями сознания, можно оставить без внимания, как нуль сознания, (petites perceptions у Лейбница), несмотря на то, что, будучи собраны в бесконечное множество, такие минимальные степени суммируются в конечную степень сознания. Если же, напротив, так называемые степени сознания свести исключительно к различным свойствам содержания сознания, то эти ближайшие определения, касающиеся содержания, выступят на место степени сознания, и понятие минимального сознания теряет под собою почву.
9. Сознаваемое неясно и не отчетливо, это – все неопределенное, смутное, сумеречное, туманное, утопающее в отдалении, бледное, тусклое, все то, что мешает охватить данное, его границы и его отличия от другого, а также затрудняет восприятие его внутренних частей и различий.
10. Незамеченное в содержании сознания, то, на что не направлено внимание, то, что, находясь в духовном поле зрения, находится, однако, вне точки зрения внимания. Очень определенное, ясное и отчетливое восприятие в этом смысле может оставаться незамеченным, тогда как наиболее интенсивное внимание может быть направлено на совершенно тусклое и не отчетливое впечатление.
11. Сознаваемое без рефлексии, т. е. только непосредственно сознаваемое или то, что хотя и сознается, но не сознается сознаваемым, или, иначе, то, что хотя и налично как содержание сознания, но в чем, как в содержании формы сознания, не дается себе отчета, или еще, иначе, то, что хотя и перцепируется, но перцепция чего, в свою очередь, не перцепируется. Все незамеченное есть вместе с тем сознаваемое без рефлексии; но и то, что замечается с самым острым вниманием, может быть сознаваемым только непосредственно, если в сознании этого содержания сознания не дают себе отчета, например, если созерцание целиком погружено в созерцаемое. Некоторые психологи будут, конечно, отрицать возможность перцепирования без одновременной и само собой разумеющейся перцепции этого перцепирования.
12. Не относимое к «я». В незамеченном и в сознаваемом безотчетно тоже легко может отсутствовать отношение к «я»; но оно может отсутствовать и в замеченном и в сознаваемом с рефлексией; в первом случае тогда, когда внимание непроизвольно и рефлекторно, во втором случае тогда, когда хотя и рефлектируют на форму сознания, данного в этот момент, содержания сознания, однако, не рефлектируют ни к временной тождественности и непрерывности самосознания, ни к господствующим индивидуальным целям.
Незамеченное и сознаваемое без рефлексии часто смешивают с бессознательным, встречаются ли они поодиночке, или в неясных сочетаниях; и в речи они должны быть резко разграничены. Совершенно непозволительно искать что-либо бессознательное в верхнем бодрствующем центральном сознании индивида, так как этимологически бессознательное может означать только нечто такое, чего там встретить нельзя. Всякая подобная попытка ведет к бессознательному сознанию – будь то к бессознательному содержанию сознания или к его бессознательной форме, или же, наконец, к соединению обоих противоречий. Если психически-бессознательное должно состоять в психических явлениях, то его следует искать в каком-либо сознании, но только не в верхнем центральном сознании индивида; психические явления могут быть только явлениями в каком-либо сознании и для какоголибо сознания. Если, напротив, психически бессознательное должно находиться по ту сторону всякого сознания, то его больше не следует искать среди психических явлений, т. е. на пути аналогии со знакомыми нам психическими явлениями, но позади них, в порождающей их деятельности. Первый путь ведет к психически-бессознательному, однородному с нашими психическими явлениями, второй – к психическибессознательному, с ними не однородному.
в) Бессознательное относительно, т. е. хотя и бессознательное для верхнего, нормального, бодрствующего центрального сознания индивида, но остающееся сознательным для другого сознания внутри того же индивида, иначе говоря – бессознательное, как сознательно-психическое явление в индивиде, находящееся по ту сторону его центрального сознания. Сознаваемое другими индивидами хотя и неизвестно мне непосредственно и остается таковым даже становясь мне косвенно известным, но оно не может быть названо для меня бессознательным. Выражение «бессознательное» остается за теми психическими явлениями, которые происходят во мне, т. е. внутри моей индивидуальности, оставаясь, однако, неспособными стать прямым содержанием моего сознания.
13. Относительно бессознательное, сознаваемое нижними сознаниями. В ряду организаций, распределенных по нисходящим от человека ступеням, трудно установить твердую границу того, где кончаются сознательно психические явления. Обзор индивидуальностей в их постепенном порядке заставляет смотреть на высшие организмы как на составленное из многих ступеней низших индивидов (различные части головного мозга, сегменты спинного, нервные узлы, группы клеток, единичные клетки, устойчивые или подвижные), которые отчасти соединены друг с другом очень несовершенным образом. История развития учит нас, что все клетки, составляющие высшие организмы, получились из отдельных индивидов, соединявших в себе все жизненные функции, посредством дифференцирования нисходящих поколений; затем, что верхнее центральное сознание в различных классах животных связано с различными центральными органами, и степень централизации нервной системы в сложных организмах очень различна. Психофизический параллелизм, как бы его ни толковать с метафизической точки зрения, требует не только чтобы каждому сознательно психическому явлению соответствовало материальное движение, но и обратно: чтобы всякому материальному движению соответствовало сознательно психическое явление.
Сонная греза, гипноз, сомнамбулизм, сомнамбулический глубокий сон, двойное сознание, внушение и другие явления искаженной душевной жизни, указывают на существование у индивида сознаний, которые не покрываются его верхним, бодрствующим, центральным сознанием, а только непрочно с ним связаны и при устранении или задержка последнего могут заставить организм послужить себе. Влияние этих сознаний на верхнее, по-видимому, играет роль и при нормальном состоянии в чувствах, настроениях и интересах.
Эти и подобные соображения приводят к признанию в сложном индивиде множественности сознаний, из которых каждое по форме и содержанию для других относительно бессознательно. Если с понижением ступени индивидуальности этих органов сознания понижается и порог их раздражения, то более слабые раздражения, остающиеся ниже порога верхнего центрального сознания, могут, однако, для нижних сознаний находиться над их порогом и давать параллельные сознательно психические явления. Так как сказанное равно применимо как к центральному, так и к периферическому раздражению, то каждому функциональному психологически бессознательному могут соответствовать явления сознания внутри индивида, остающиеся, однако, бессознательными для его верхнего, центрального сознания (Спенсер, Льюис, Геккель, Цельнер, Вундт, Прейер, Гефдинг и др.). Все, что для верхнего сознания уже перестало быть данным в качестве психического явления, может, однако, со своим дальнейшим ослаблением еще поддерживать напряженность возбуждения опять-таки в сознаниях все глубже лежащих ступеней индивидуальности; всякое молекулярное движение, подымающееся от неприметной напряженности движения к более живым его колебаниям, должно сначала выплыть из глубины сознаний самых нижних ступеней индивидуального, и только затем, подымаясь по ним все выше, вынырнуть в качестве психического явления.
Таким образом понятно, что синтетические интеллектуальные функции, сооружающие без ведома верхнего центрального сознания его ощущения и созерцания, пользуются, как материалом своих построений, сознательно-психическими явлениями, а не материальными, лишенными сознания событиями, т. е. не элементами абсолютно бессознательными. Материалами, из которых, при помощи форм созерцания и мышления, бессознательно формулируются ощущения, созерцания и представления, являются, таким образом, в действительности ощущения же, но не ощущения в верхнем сознании, для которого сооруженные из них образования являются первыми данными, и не ощущения абсолютно бессознательные – ибо это было бы противоречием, – и не фиктивные, несуществующие ощущения, как отсутствующие события, параллельные материальным движениям, но сознательные ощущения, существующие для сознаний низших индивидуальных ступеней (например, мозговых клеток). В качестве изолированных элементов они находятся ниже порога верхнего, центрального сознания, но в своем синтетическом единении они этот порог превышают. Только при таком союзe с психически относительно бессознательным, физиологически-бессознательное приобретает значение, косвенно оправдывающее его обозначение в качестве «бессознательного», тогда как без этого психофизического соединения оно могло бы называться только «лишенным сознания».
14. Относительно бессознательное, сознаваемое высшим, сверхчувственным, трансцендентальным индивидуальным сознанием. Эта гипотеза, защищавшаяся в новое время И. Г. Фихте, Гелленбахом и дю-Прелем, в сущности идет навстречу желанию, чтобы какое-нибудь индивидуальное сознание продолжалось и после того, как нормальное бодрствующее центральное сознание исчезает с разрушением организма смертью. Эта гипотеза, если только существование совершенно свободного от тела сознания остается исключенным, предполагает, что носителем и хранителем материальных предрасположений служит трансцендентальному индивидуальному сознанию некоторое бессмертное эфирное тело, и что такое сознание, при коллизии бессознательных деятельностей, не остается пассивным, сопровождающим их явлением, но само по себе активно трансцендентальное сознание не заключено в телесно-душевной индивидуальности, такой, какою она дана, но, рассматриваемое с точки зрения последней, оно есть дух или демон, которым индивид одержим. Понятие индивида должно сначала подвергнуться метафизическому расширению, чтобы затем вместить трансцендентальное сознание. Без такого расширения воздействия последнего хотя и противостоят эмпирическому индивиду в качестве прямо неизвестного, но собственно не могут быть характеризованы как бессознательное в нем.
15. Абсолютно-бессознательная психическая индивидуальная функция, не сознаваемая ни одним из сознаний, содержащихся в индивиде. Если признать твердо установленным, что сознание есть только пассивное явление, сопровождающее бессознательные события, только побочное следствие при коллизии бессознательных длительностей, лишенное всякой собственной активности, то дело тогда идет только о том, состоят ли бессознательные деятельности, продуктом которых является сознание, только в механическом движении материальных частиц, или к нему должны присоединиться и нематериальные деятельности; другими словами – является ли физиологически бессознательное достаточной причиной или только необходимым условием сознания. В первом случае провозглашается материализм, как миросозерцание, единственно имеющее значимость, все равно, какое бы ближайшее значение ни придавалось понятию материи; в другом случае присоединяющиеся к материальным деятельностям нематериальные деятельности должны быть названы бессознательно психическими, потому что с одной стороны они не попадают ни в одно из сознаний внутри индивида, с другой же стороны, однако, их продукты суть психические явления во всех сознаниях индивида. Если сознанию, как таковому, отказать в активности, то не останется никаких средств, чтобы избегнуть материализма иначе, как признав абсолютно бессознательную психическую деятельность. Современная психология, которая не признает последней и, однако, более не может и не хочет прямо сохранить активность сознания, тем самым неизбежно впадает в материализм, как бы она ни старалась более или менее прикрыть этот факт.
Таким образом абсолютно бессознательна та психическая деятельность, которая на основе физиологически бессознательного творческим синтезом создает явление сознания. Но эта деятельность по своей сущности есть функция категориальная, если категориями захватываются формы созерцания пространства, времени и целесообразности. Она есть идеальная антиципация содержания, подлежащего реализации, т. е. осуществление будущего, логическое определение того, что еще не есть, но подлежит реализации посредством силы, присущей этой деятельности; она есть установление связей, в которых, в конце концов, состоят как наличное бытие, так и сознание, аналитико-синтетическая интеллектуальная функция и динамическая волевая сила осуществления. Она есть представление со включением стремления к осуществлению представленного (Гербарт, Гегель), или хотение со включением определенной и, однако, еще не действительной (идеальной) цели (Шопенгауэр, волюнтаристическая психология), или двойная функция, заключающая в себе представливание и хотение в их нераздельном единстве.
Ни хотение, ни представливание, ни мышление никогда непосредственно не вступают в сознание, как это воображает наивный реализм. Хотение, по-видимому, входит в сознание только посредством представления своей цели, или содержания, а также сопровождающего их чувства и отраженного ощущения его напряженности и ослабления ее; деятельность представливания – только посредством ее готового продукта сознательного представления на чувственной основе ощущения; мышление – только посредством следов, оставляемых им на пути и отпечатывающихся в сознательных представлениях. Но как деятельности, всякое хотение, представливание и мышление – абсолютно бессознательны, и кто отрицает абсолютно бессознательную деятельность, должен отрицать также всякое наше хотение, представливание и мышление, как психическую деятельность, и объяснять ее иллюзиями сознания, которым не соответствует никакая иная действительность, кроме механических движений материальных мозговых молекул.
Совокупность абсолютно бессознательных деятельностей, находящихся в связи с физиологическибессознательным данного организма, называется его душою, которая, при таком понижении, не является ни фикцией, ни субстанцией, но комплексом, или группой абсолютно бессознательных деятельностей. В качестве определяющей конечной причины эта деятельность является сразу и носительницей и исполнительницей тех высших законов природы, благодаря которым организмы возвышаются над неорганизованными вещами, и, сообразно с этими законами, она управляет преобразованием постоянной массы энергии так, что законы неорганической природы служат организму, составляя его, улучшая и совершенствуя. Она целесообразно изменяет психические явления, которые возникли бы посредством простого возбуждения комбинаций в их прежнем состоянии и таким образом посредством действий, идущих дальше этих комбинаций, она и их укрепляет, утончает и совершенствует. Этим путем она автоматические движения преобразует в рефлексы, инстинкты и произвольные действия, и создает этим впервые основание отчасти и для преобразований в обратном направлении, т. е. для механизации. В своей целесообразности она поднимается над тем, что когда-нибудь в индивидуальном сознании отражалось от индивидуальной и сверхъиндивидуальной целесообразности. Наконец, в атомах она представляет собою тожественное основание как психических явлений сознания атома, так и того динамического отражения сил атома, которое мы называем материей, потому что в нашем сознании это отражение вызывает субъективно идеальное явление вещества.
Абсолютно бессознательная психическая деятельность необходимо должна мыслиться чуждой и противопоставленной психическим явлениям в сознаниях всех ступеней индивидуальности. Тогда как последние пассивны, восприимчивы, изобразительны, чувственны, абстрактны и дискурсивны, первая только и мыслится активной, продуктивной, образующей, сверхчувственной, конкретной и нечувственно интуитивной. Понятия о ней нельзя получить ни нисходя к ничтожным степеням сознания или к сознаниям глубже лежащих индивидуальных ступеней, ни возвышая понятие сознания в нем самом, хотя бы даже делая его абсолютным, а только постигая за сознанием его бессознательную причину, которая в качестве просто материального события была бы подсознательной, в качестве же психической интеллектуальной функции – сверхсознательна, т. е. превосходящей сознание в производительности. Как предполагаемая причина действия не может быть чем-то отрицательным, сравнительно с этим действием, так же и абсолютно бессознательная психическая деятельность не может быть чем-то отрицательным сравнительно с сознательно психическими явлениями, ею вызванными, даже если между ее свойствами найдутся такие, которые мы, с точки зрения нашего сознания, можем определить только отрицательно по отношению к тому, что нам знакомо.
16. Абсолютно бессознательный индивидуальный субъект психической индивидуальной функции (монады Лейбница, простые реалы Гербарта, волевые генады Банзена, созданные субстанциальные души теизма). Если уже деятельность, производящая психические явления, абсолютно бессознательна, то тем более абсолютно бессознателен субъект, практикующий эту деятельность, потому что он еще на одну ступень дальше стоит от всех сознаний, произведенных в индивиде деятельностью, чем самая эта деятельность, Кто не находит препятствий, чтобы признать деятельность чем-то последним, имеющим основание в себе самом, тот должен отбросить эту гипотезу, как лишнюю и необоснованную. Но кто тоже считает необходимым субъекта, как носителя деятельности, тем самым еще не принуждается признать и множественность субъектов. Бессознательного субъекта бессознательной деятельности больше не должно смешивать с феноменальным «я» самосознания и умножать его на основании этого смешения. Если бы каждое сознание на каждой ступени индивидуальностей нуждалось в собственном субъекте, то сложный индивид должен был бы заключать в себе так же много бессознательных субстанциальных субъектов бессознательной психической деятельности, сколько он заключает сознаний различных ступеней индивидуальностей. В таком случае, отыскивая душу только в субстанциальном субъекте деятельности, мы имели бы дело в каждом высшем индивиде уже не с одною субстанциальной индивидуальной душою, а с комплексом субстанциальных индивидуальных душ. Поэтому бесполезно искать душу в субъекте, а не в совокупности бессознательно психических деятельностей, управляющих этим организмом. Если же субстанциальный субъект не подходит более под понятие души, то он относится уже и не к психически бессознательному, а к бессознательному метафизически.
17. Метафизически относительно бессознательное это то, что только с психической точки зрения для индивидов абсолютно бессознательно, с метафизической же точки зрения, по отношению к абсолютному сознанию абсолютного, оно сознательно (теизм и псевдотеизм). Эта гипотеза в сущности возникает из богословских мотивов. Поскольку она относится к продуктивному сознанию абсолютного, она связана с независимостью (aseitas) и активностью сознания и метафизически утверждает зависимость бессознательного от сознательного, в то время как психологически приходится установить зависимость сознательного от некоего бессознательного. Поскольку же она относится, напротив, к воспринимающему сознанию абсолютного, она принуждена принять его порог за минимум (Фехнер), что противоречит факту повышения порога с повышением ступеней индивидуальности. Если абсолютное сознание будет противопоставлено индивидам, как особая субстанция, то, может быть, она будет смущать их энергическими воздействиями, неизвестными им прямым образом; но бессознательными этих воздействий нельзя назвать ни в каком смысле. Для индивидов они представляют собою нечто чуждое, так же мало их касающееся, как мало содержание индивидуального сознания касается сознания другого индивида; для абсолютного же сознания они сознательны. Если же, напротив, индивиды представляют собою только группы деятельностей абсолютного сознания, то неясно, почему эти сознательно психические деятельности могли в индивиде потерять свою сознательность, вместо того, чтобы войти в индивидуальное сознание в качестве сознательных и помочь ему конституироваться.
18. Абсолютно бессознательная универсальная деятельность. Пока сознание имеет значимость активного, множественность деятельностей кажется исходящей от многих, замкнутых в себе сознаний. Но как только всякая деятельность признана бессознательной, так причинность, а также и целесообразность принуждает видеть в совокупности всех деятельностей универсальное единство с многообразием внутренних расчленений, а в индивидуальной деятельности только одну из деятельностей, являющуюся членом внутри абсолютной деятельности (функциональный монизм). Метафизически бессознательная универсальная деятельность охватывает как деятельности, образующие материю – силы атомов, так и не образующие ее – в узком смысле нематериальные деятельности и их группы, т. е. души. Бессознательной для каждого отдельного индивида, в конце концов, может быть названа только та часть абсолютной деятельности, которая конструирует его как органически психическую индивидуальность. Абсолютная деятельность, как единая целость, может быть названа бессознательной, вопервых, по отношению к совокупности конструированных при ее помощи индивидов и, во-вторых, по отношению к абсолютному субъекту, в противоположность признанного абсолютного сознания.
19. Бессознательный абсолютный дух, или бессознательный абсолютный субъект, или субстанциальный носитель бессознательной абсолютной деятельности. Как только деятельность признается общей универсальной, ее субъект также должен быть признан общим, универсальным. С этим впервые достигается последнее метафизическое значение «бессознательного»: субстанции, в которой все остальное является только ее акциденциями, атрибутами или модусами (субстанциальный или онтологический монизм). Преобразование прилагательного в существительное или субъективация предиката в выражение «бессознательное», получает благодаря этому более чем только грамматическое, но и фактическое значение.
Бессознательный субъект с бессознательной деятельностью является тем тождественным третьим, которого последователи философии тождества в психофизическом параллелизме ищут позади материального явления и явления сознательно психического, оставляя его, однако, совершенно неопределенным, хотя и ясно, что тождественное третье может существовать только тогда, когда оно отличается от обеих форм своего проявления, а следовательно, не является ни материальным, ни сознательно психическим, т. е. когда оно есть нематериальное бессознательное.
Что же касается моего личного положения по отношению к понятию бессознательного, то я издавна заботился об устранении всяких недоразумений, однако, при обилии значений у этого понятия, которое в каждой голове отражается иначе, достигал очень неудовлетворительных результатов. Смешивать неизвестное, непознаваемое, неясное и неотчетливое, незамеченное и сознаваемое без рефлексии с тем, что я разумею под бессознательным, могут только такие читатели, которые находят непонятным или неразумным смысл, влагаемый мною в это слово, и с самым благим намерением желают подставить под него иной, родственный и скольконибудь сносный для них смысл. То, что я объяснил в обстоятельном исследовании всех степеней сознания, сведя видимость таковых к различиям в содержании сознания («Philosophie des Unbewussten», 1. Aufl., S. 362— 371, 10. Aufl. Bd. I. S. 51 —60), при этом осталось, конечно, незамеченным. О не относящихся к «я» недействительных «бессознательных ощущениях» Фехнера и реtites perceptions неуловимо малой степени сознания у Лейбница, я говорил также в начале «Phil. des Unb.», оспаривал их и предостерегал от смешения их с бессознательным (1. Aufl. 519 —23, 396, 15; 10. Aufl. Bd. 1. S. 28— 32, II 89, I 16).
Я постоянно оспаривал признание мертвого лишенным сознания, приписывал ощущение растениям и даже для атомов оставлял сознание открытым (ebd. 1. Aufl. S. 396— 400, 426— 427; 10. Aufl. II, 89 – 94, 122, III 108— 114, 124); поэтому, по-видимому, бесполезно предостерегать от смешения лишенного сознания с бессознательным. Статическому и функциональному физиологически бессознательному я приписал такую меру важности, что к концу шестидесятых годов, при господствовавшей тогда спиритуалистической психологии и философии, я возбудил подозрение в некотором материализме; с другой стороны я предостерегал от смешения необходимого материального условия сознания с достаточной причиной последнего, и условия сознательной духовной деятельности с условием бессознательной (ebd. 1. Aufl. 334 – 341; 10. Aufl. II 18 —25). Но я всегда только в косвенном смысле давал место физиологически бессознательному в бессознательном, а именно, утверждал, что, функционируя, оно дает нечто, психически относительно бессознательное. Индивидуальное сознание, свободное от тела, я постоянно опровергал, так же, как абсолютное сознание (ebd. 1. Aufl. 341 – 344, 463— 464; 10. Aufl. II 25— 28, 468, 175—201, 486— 510) и тем самым оспаривал, что абсолютно бессознательная психическая деятельность может, однако, снова быть сознательной для трансцендентального или абсолютного сознания и, благодаря этому, с метафизической точки зрения, унизиться до только относительно бессознательной. Гипостазированная возможность восприятия стала мне известной только позже, после чего я решительно ее и оспаривал («Das Grundproblem der Erkenntnistheorie». S. 69—71).
«Философия бессознательного» ставила себе задачу, которая и остается за нею по исключении этой путаницы, а именно, исследовать относительно бессознательное и абсолютно бессознательное, при чем, следуя индуктивному методу, она должна была, исходя от относительно бессознательного на почве физиологически бессознательного, через абсолютно бессознательную индивидуальную деятельность, возвыситься к метафизически бессознательному в смысле функционального и субстанциального монизма. Эта задача была столь обширна и трудна, что первая попытка ее разрешения, конечно, должна была остаться обремененной недостатками и несовершенствами. Никто глубже меня не ощущал этих недостатков; основной ошибкой моего труда я вскоре признал, не будучи приведен к этому какой бы то ни было критикой, недостаточное разделение относительно и абсолютно бессознательного, и открыто заявил об этом уже в 1872 году в сочинении «Das Unbewusste vom Standpunkt der Physiologie und Deszendenztheorie» (1 анонимное изд., стр. 215 и след., 2 изд. с моим именем, стр. 230 и след., 3 изд. в III т. в 10 изд. Философия бессознательного, стр. 298 и след.).
В том же сочинении я старался прежде всего подробнее проработать относительно бессознательное на основании физиологически бессознательного и в связи с ним, и под маской естествоиспытателя, приписать ему, по возможности, наибольшую важность. В прибавлениях и дополнениях к двум следующим изданиям этого сочинения, так же, как и к 5 – 10 изд. «Философии бессознательного», я вводил производительность такого объяснительного принципа в подобающие ему, по моему убеждению, границы, и подробнее развивал смысл и неизбежность абсолютно бессознательного наряду и позади относительно бессознательного. Дополнение к исследованию относительно бессознательного я дал, далее, в сочинении: «Der Somnambulismus» (в «Moderne Probleme» 2 Aufl. №XV, S. 207—277) в сочинении «Der Spiritismus» 2-го изд. и «Die Geisterhypotese des Spiritismus und seine Phantome» и в отрывке «Die Kunstlerische Phantasie» в «Phil. des Schönen» (S. 568— 586). Дополнение к исследованию абсолютно-бессознательного в «Religion des Geistes» (145 – 163, 237—255), в «Phil. des Schönen» (S. 463— 491) и в прибавлении «Zum Begriff der unbewussten Vorstellung» (в «Philos. Monatsheften». Bd. 28, S. 1 —25). Систематическую же обработку абсолютно бессознательное получило впервые в моем сочинении «Kategorienlehre». К сожалению, приведенные позднейшие прибавления и сочинения стали известными или были замечены в недостаточной мере, чтобы помешать основывать суждения о моем понятии бессознательного и в последние годы моей жизни по большей части только на «Философии бессознательного» в ее первоначальном виде, или даже просто ссылаться на кое-какие из ее глав, позднее мною исправленных, или вовсе отвергнутых.