Вы здесь

Новороссия. Восставшая из пепла. Часть II. Украинизация ( Сборник статей, 2014)

Часть II

Украинизация

Лагерь русской смерти Талергоф 1914–1917[9]

Первый в Европе концентрационный лагерь массового уничтожения людей был создан в «лоскутной империи» Австро-Венгрии в окрестностях австрийского городка Грац и существовал с 4 сентября 1914 по 10 мая 1917 года. Днем раньше, 3 сентября, подобный концлагерь несколько меньшего размера был создан властями Австро-Венгрии в крепостных фортах Терезина на севере Чехии (но Талергоф более «прославился», поэтому дату связываем с ним). Были и многие другие подобные места экзекуций.

В этих концлагерях истреблялось русское население Галицкой, Карпатской и Буковинской Руси (русины) – «интернированное» в начале Мировой войны как симпатизирующее России. В общей сложности от голода, болезней и расстрелов погибло около 70 тыс. человек, а более 100 тыс. стали беженцами.

Этот геноцид русских в «цивилизованной» Австро-Венгрии долгое время замалчивался, ибо не вписывался в благостную картину венского вальса. Другая причина замалчивания: рьяное участие в этом геноциде наших братьев-предателей – «украинских самостийников». Их нашлось тогда мало, но в опоре на австрийские штыки совместно с жидами, ненавидевшими православную Россию, ими был устроен первый Русский Холокост ХХ века.

Австрийские карательные отряды окружали русские «изменнические» селения и хватали прежде всего русскую интеллигенцию, духовенство, избивая и убивая и тех, кто пытался их защищать. Аресты шли по спискам, заранее заготовленным евреями и самостийниками (часто эти качества сочетались в одних и тех же русоненавистниках).

Нужно сказать, что еще до войны национальные чувства Русского народа в Австро-Венгрии вызвали тревогу у властей: вместо послушной многовековой денационализации, которая была уготована всем славянам габсбургской «лоскутной» империи, сербы на юго-западе, а русские – на северо-востоке поднялись на защиту своей национальной истории. А причина тому была вполне понятная.

После так называемого «раздела Польши» в 1772 г., присоединения Галичины к Австрии и неудавшихся польских восстаний в России (1830 и 1863) и в Австрии (1848) с целью восстановления польского государства, польская шляхта Галичины, состоявшая из крупных помещиков, заявила о своем верноподданничестве Австро-Венгрии и в награду сохранила полную власть над всей русской Галичиной (находившейся с XIV в. под польским гнетом). Как и в старой Польше, поляки с их иезуитским духовенством продолжали полонизировать и окатоличивать коренное русское население, прибегая к услугам еврейских приказчиков и арендаторов.

По их внушению, австрийские власти неоднократно пытались уничтожить слово «русский», которым с незапамятных времен называло себя население Галичины, придумывая для него разные другие названия. Официально слово «русский» в Австро-Венгрии принудительно предписывалось писать с одним «с», чтобы не было похоже на правильное написание с двумя «с», как в России. В 1860-х гг. вообще пытались уничтожить кириллицу и ввести вместо нее для русского населения латинскую азбуку. Но бурные протесты и чуть ли не восстание русского населения устрашили венское правительство и заставили отказаться от этого.

Дух ненависти к России поляки, евреи и австрийские власти постоянно старались насаждать среди русского населения Галичины, выискивая среди ее интеллигенции и наделяя теплыми местечками тех, которые согласны были ненавидеть «москалей» и помогать душить тех, кто ратовал за Русь и Православие.

Не сидел сложа руки и Ватикан, уничтожая пророссийское духовенство. Православные богослужения разгоняются жандармами, православные священники арестовываются, и им предъявляется обвинение в государственной измене. Клевета о «царских рублях» не сходит со страниц украинофильской и австрийской печати. Во главе русской униатской церкви поставили молодого поляка – графа Шептицкого в сане митрополита. Мечтая стать униатским патриархом «Великой Украины от Кавказа до Карпат» после разгрома России и перевода всех русских Южной Руси в унию, Шептицкий был готов сотрудничать с любыми врагами России. В 1915 г. во время обыска русской разведкой его палаты во Львове была найдена копия его циничной записки кайзеру Вильгельму II о насаждении «украинского движения» в России (позже те же планы он излагал Гитлеру).

Особенное сопротивление антирусской политике всегда оказывало патриархальное крестьянство. Потому в 1870-е гг. поляки решили насильно прививать идеи национального сепаратизма и галицко-русскому крестьянству, учредив для него во Львове с помощью вышеупомянутых интеллигентов-коллаборантов общество «Просвiта», которое стало издавать популярные книжечки сепаратистско-русофобского содержания. Стали разгонять русские народные празднества, уничтожать народное имущество (народные дома, памятники), участились убийства русских активистов.

В 1890 году два подкупленных русских депутата галицкого сейма – Ю. Романчук и А. Вахнянин (бывшие русские патриоты) – объявили от имени русского населения Галичины, что народ, населяющий ее, – не русский, а особый, «украинский». Началась чистка русской интеллигенции и системы русского образования, вводиться новое «украинское» правописание и грамматика. По всей Галичине в школах вводится литература об угнетении украинцев «москалями». Некоему Михаилу Грушевскому поручают сочинить соответствующую историю «Украины» и никогда не существовавшего «украинского народа», для чего учреждают во Львовском университете кафедру «украинской истории».

Русские галичане в противовес «Просвiте» создали «Общество имени Михаила Каченовского». Русская студенческая молодежь выступила с открытым движением сопротивления «Новый курс». В ответ на украинизацию деревни, студенты стали учить литературному языку и крестьян. На сельских торжествах парни и девушки декламировали стихотворения не только своих галицких поэтов, но и Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Майкова и др. По деревням ставили памятники Пушкину. Выходили ежедневная газета «Прикарпатская Русь» на литературном языке и популярный еженедельник «Голос Народа». В течение года движение «Новый Курс» охватило почти всю галицко-русскую интеллигенцию и крестьянство и господствовало повсеместно. Литературный язык употреблялся теперь не только в печати, но и открыто сделался разговорным языком галицко-русской интеллигенции.

Для противодействия польской и австро-венгерской ставке на поощрение «украинского» сепаратизма, в Галиции возникла Русская партия, провозгласившая в 1899 г. следующую программу:

«Русская народная партия в Галичине исповедует, на основании науки, действительности и глубокого убеждения, национальное и культурное единство всего Русского народа и потому признает своими плоды тысячелетнего национального и культурного труда… только на [этой] культурно-исторической почве лежат пути к развитию и возвышению Галичской Руси. Принимая во внимание принадлежность русского населения Галичины к малорусской ветви Русского народа, а также и местные условия, русская народная партия признает необходимым и целесообразным просвещать свой народ на его собственном галичско-русском наречии, не отказываясь, однако, от помощи, какую русскому народу в Австрии может принести и действительно приносят обще-русский язык и обще-русская литература, представляющие национальное и культурное выражение всего Русского народа» (Е. де Витте. «Путевые впечатления», Киев. 1904, с. 192–193).

Член Государственной думы, граф В. А. Бобринский, возвращаясь со Славянского Съезда в Праге (июнь 1908) через Галичину с галицкими делегатами этого съезда, на котором он с ними познакомился, и присутствуя на одном из таких крестьянских торжеств в деревне, расплакался, говоря: «Я не знал, что за границей России существует настоящая Святая Русь, живущая в неописуемом угнетении, тут же, под боком своей сестры Великой России».

В Россию Бобринский поднял шум о положении дел в Галичине. Но у русских чиновников он не имел успеха, а либеральная и левая пресса тоже не поддержала его только потому, что он был в Думе правый, и отнеслась к его призывам враждебно, считая русских галичан «националистами, ретроградами», а украинофилов – «либералами, прогрессистами». Не находя нигде на верхах поддержки, граф Бобринский сам организовал с помощью разбирающихся в галицких делах русских людей в Петербурге и Киеве «Галицко-русские общества», которые начали собирать средства на помощь Прикарпатской Руси. Это были первые рубли, которые Галичина стала получать от своих братьев в России. Но средства эти были скудны, и все они шли на помощь по содержанию гимназических общежитий, в которые принимались талантливые мальчики бедных крестьян на полное содержание.

Борьба русских с «украинофилами» усиливалась из года в год и продолжалась под австрийским государственным террором вплоть до Міровой войны германского мира со славянским, к чему Германию и Австро-Венгрию давно толкала мировая закулиса, для чего и насаждался ею украинский сепаратизм и ненависть к России во всей Европе. Россия очнулась и открыла глаза на происходящее в Червонной Руси только накануне войны, когда во Львове начался нашумевший на всю Европу чудовищный процесс о «государственной измене» и «шпионаже» против двух галицко-русских интеллигентов (Бендасюка и Колдры) и двух православных священников (Сандовича и Гудимы). На этот процесс из России неожиданно явились пять депутатов Государственной Думы от разных партий и, войдя в зал, публично во время заседания суда поклонились до земли сидящим на скамьях подсудимых со словами: «Целуем ваши вериги!». Подсудимые были оправданы присяжными заседателями.

Вот этих русских людей, отчаянно защищавших свою русскую национальность, австрийские власти, воспользовавшись войной, и стали арестовывать и уничтожать в Талергофе и Терезине – это было кульминацией антирусской политики указанных выше польско-еврейско-австрийских сил. В отместку за свои неудачи на русском фронте отступающие австрийские войска убивали и вешали по деревням тысячи русских галицких крестьян, на которых доносили жиды и «украинофилы», за то, что те считают себя русскими. Галицкая Русь поросла тысячами виселиц, на которых мученически погибали русские люди только за то, что они не хотели переменить свое тысячелетнее название.

Эти зверства и мучения – с иллюстрациями, документами и точными описаниями – увековечены основанным после войны Талергофским комитетом во Львове, издавшим их в нескольких томах. Правда об этих концлагерях – страшное свидетельство о том, что «украинское самостийничество» самоутверждалось путем кровавого уничтожения своих единоплеменников, не хотевших предавать свою русскость. Приговор самостийникам точно выразил один из талергофских узников, Н. Марко: «Жутко и больно вспоминать о том тяжелом периоде близкой еще истории нашего народа, когда родной брат, вышедший из одних бытовых и этнографических условий, без содрогания души становился не только всецело на стороне физических мучителей своего народа, но даже больше – требовал этих мучений, настаивал на них. Прикарпатские „украинцы“ были одними из главных виновников нашей народной мартирологии» (Талергофский альманах, Львов, 1924). (Дм. Скворцов, Одесса).


Использован материал: И. Терех. «Украинизация Галичины» («Свободное слово Карпатской Руси», 1960, №№ 9-10); Глеб Соколович. «Терновый венец» (Ужгород, 1923); Василий Ваврик. «Терезин и Талергоф» (Львов, 1928).

Как Новороссию превращали в Украину[10]

Александр Каревин

Не отстают от официального Киева и обслуживающие его украинские «независимые» СМИ. Встав в позицию «Чего изволите?», они всячески лгут и изворачиваются, стремясь угодить хозяевам. При этом вещающие в теле- и радиоэфире всевозможные «эксперты» особенно полюбили «аргументы» от истории. Стоило Владимиру Путину употребить давний термин «Новороссия», как киевская информобслуга бросилась оппонировать главе «враждебного» государства. Поднялся буквально вой о том, что Новороссия – название «шовинистическое», а на самом деле это, мол, «исконные украинские земли».

Больше всех отличилась некая сочинительница и исполнительница совершенно бездарных, но ах каких «патриотических» песен. Выступая в эфире Первого канала национального радио, она решила блеснуть «познаниями», заявив, что украинское население Донбасса было преднамеренно уничтожено в ходе «голодомора» 1933 года. После этого, продолжала далее певичка, Россия завезла туда «свой криминалитет», поселив его в домах умерших украинцев. А теперь, дескать, потомки тех криминальных элементов и устроили в регионе «сепаратизм». В завершение сей пропагандистской тирады дамочка-«патриотка» продекламировала новый «шедевр» собственного сочинения «Забирайтесь москалі з української землі!» («Убирайтесь москали с украинской земли!»).

Наверное, не имеет смысла комментировать этот бред. Известно, что даже украинские «голодомороведы» констатировали: как раз в Донбассе «голодомора-геноцида» не было и никакого организованного переселения сюда из России в те годы не наблюдалось.

Но вот напомнить о том, что же представляли собой земли, называвшиеся когда-то Новороссией, а теперь юго-восточной Украиной, все-таки стоит.

* * *

Территория эта простиралась от Днестра до владений донских казаков – Области войска Донского. Вплоть до ХVIII века ни русской, ни украинской (в современном понимании этого слова) она не была. Правда, во времена Киевской Руси на Черноморском побережье между устьями Днепра и Дуная существовало несколько опорных пунктов русичей. Позднее пытались там закрепиться литовские князья. Но те небольшие поселения были завоеваны и стерты с лица земли пришедшими с востока татарами. На долгое время громадное пространство причерноморских степей превратилось в Дикое поле, где кочевали татарские орды, регулярно совершавшие набеги на расколотую Русь.

Положение стало меняться лишь в конце ХVII века. С воссоединением Малой и Великой Руси Русское государство почувствовало себя достаточно сильным, чтобы начать борьбу за отвоевание Северного Причерноморья. Около ста лет понадобилось для достижения этой цели. Вслед за тем последовало хозяйственное освоение новых территорий. Здесь селились русские земледельцы – как великорусы, так и малорусы.

Поскольку территориально Малороссия была ближе, то и переселенцев оттуда было несколько больше. Но никакого значения это некоторое численное преобладание не имело. Ведь и малорусы, и великорусы являлись русскими. Даже запорожские казаки, выходцы преимущественно из малорусских областей, по признанию Дмитрия Яворницкого, видного украинского историка, автора трехтомной «Истории запорожских казаков» (впервые напечатанной в 1890-е годы и неоднократно переизданной уже в независимой Украине) считали себя «одним народом с великорусами». Тем более таковыми считали себя малорусские крестьяне. Противоречий на национальной почве между малорусами и великорусами не возникало, ибо, повторюсь, и те и другие сознавали себя и друг друга единой русской нацией.

Так продолжалось до 1917 года. Ну а потом пришла революция…

* * *

Организованная в Киеве весной 1917 года Центральная рада объявила о подготовке к созданию автономной Украины, в состав которой хотела включить не только Малороссию, но и Новороссию. После переговоров с Временным правительством было решено, что автономная Украина будет состоять из пяти малорусских губерний – Киевской, Волынской, Подольской, Полтавской и Черниговской (без четырех северных уездов, населенных в основном великорусами). Что же касается губерний новороссийских – Херсонской, Екатеринославской, Таврической, а также губернии Харьковской, то они должны были быть присоединены (целиком или частично) к Украине лишь в том случае, если за это выскажутся органы местного самоуправления, выборы в которые тогда проводились.

И вот что характерно: ни одна местность, ни один уезд или город присоединяться к Украине не захотел. Не захотел прежде всего потому, что под руководством Центральной рады это была уже не Малороссия, а некий антирусский проект. Так, например, новоизбранная Одесская городская дума (Одесса входила тогда в состав Херсонской губернии) категорически отвергла претензии Центральной рады на свой город и прилегающие районы. Видный украинский исследователь представитель украинской диаспоры Богдан Кравченко в своей монографии, посвященной становлению «украинского национального самосознания», вынужден был признать, что реакция Одесской думы являлась «типичной для региона».


Дубровьский. Словник московсько-український (Видавництво «Рідна мова». Київ, 1918) – первый шаг в украинизации «незалежной» Украины


О том же, но уже как очевидец писал крупный деятель украинского движения Евгений Чикаленко. «Волынь, Подолия, Слободская Украина, Новороссия, Черниговщина отнеслись к автономии равнодушно, а кое-где даже враждебно, – сообщал он 21 июля 1917 года в письме к петербургскому приятелю (тоже видному деятелю движения) Петру Стебницкому. – А если Центральная Рада не утихомирит беспорядок, то враждебность распространится и углубится».

Тут стоит заметить, что, действительно, идею выделения из России (пусть даже на правах автономии) население не поддержало не только в Новороссии и на Харьковщине, но и в Малороссии. Однако мнения жителей этого региона ни Временное правительство, ни Центральная рада спросить не пожелали. Обитателям Новороссии повезло больше. Их спросили, и ответ был однозначен.

Тот же Чикаленко сокрушался, что в Херсонской губернии (где он проживал) крестьяне-малорусы не сознают себя украинцами и «из-за этого и протестуют против украинизации». Еще хуже для таких, как Чикаленко, обстояло дело в городах. «Одесса, Херсон, Николаев, Севастополь, Ростов и другие приморские порты, вероятно, очень долго останутся русскими», – жаловался он Стебницкому. И особо подчеркивал, что русскими города останутся именно потому, что малорусы вместе с великорусами «крепко будут отстаивать русификацию этих городов и не допустят их украинизации».

Впрочем, несмотря на все это, Центральная рада все же попыталась подчинить Новороссию. Как известно, дальнейшее развитие революции привело к гибели тогдашнего Российского государства. Воспользовавшись ситуацией, центральнорадовские политики объявили о присоединении к Украине новороссийских губерний и Харьковщины. Но поставить под контроль новые территории так и не смогли.

А вскоре Центральная рада бежала из Киева. За помощью она обратилась к Германии и Австро-Венгрии. Обращение не осталось без ответа. В феврале-апреле 1918 года германские и австро-венгерские войска оккупировали Украину. В зону ответственности последних вошла большая часть Новороссии.

И вновь-таки примечательный факт – уже в мае 1918 года представитель австрийской армии при правительстве Украины генерал-майор Вальдштетен докладывал в Вену: «Нет никакой украинской национальной мысли, по крайней мере в Южной Украине. Все живут, думают и говорят по-русски. По-украински никто не понимает».

Вышеприведенные слова можно подкрепить еще одним свидетельством. Летом 1918 года русский писатель Сергей Елпатьевский объездил значительную часть Украины. Демократ по убеждениям, он, прежде всего, уделял внимание настроениям народных масс, особенно в южных губерниях. Вот Елпатьевский и написал о «совершенной невместимости Новороссии и Крыма в понятие Украины».

Таких свидетельств можно привести много. Сколько бы ни пытались украинские власти (Центральная рада, гетман Скоропадский, Симон Петлюра) украинизировать Малороссию и Новороссию, ничего у них не получалось. Но то, что не удавалось украинским деятелям, совершили в советский период под руководством большевиков.


«Узкое украинство – исключительно продукт, привезенный нам из Галиции», – Гетман П. П. Скоропадский


Руководствуясь не интересами народа, а мечтой о мировой революции, они заключили с украинским движением временный союз, условием которого была украинизация (коренизация). Первые попытки в данном направлении были предприняты советскими властями в 1919 году.

С 1923 года политика украинизации стала последовательной и планомерной. Принудительно переводились на украинский язык работа органов власти, система судопроизводства, система образования, пресса, театры, кино. А главное – насаждалось «украинское национальное сознание». Малорусов переименовали в украинцев и внушали им, что они не русские и являются отдельной нацией от великорусов.

Действовали методом кнута и пряника. Тому, кто соглашался признать себя украинцем, было легче найти хорошую работу, поступить в вуз, сделать служебную карьеру. Однако людей объявляли украинцами и без их согласия. Властям хотелось показать, что украинизируемые территории действительно населены украинской нацией и, следовательно, политика украинизации отвечает чаяниям большинства жителей. Для вчерашней Новороссии (с началом украинизации это наименование перестали употреблять) это было актуально еще и потому, что, включив ее в состав новообразованной Украинской ССР, властям требовалось обосновать принятое решение.

* * *

В этом отношении интересно сопоставить результаты двух переписей населения – Всесоюзной городской и Первой всесоюзной переписи. Первая из них проводилась еще до начала тотальной украинизации – в марте 1923 года. Вторая – в декабре 1926 года, когда украинизация была в самом разгаре. Сопоставление населения именно городов, позволяет лучше отследить украинизаторские тенденции.


Справка (Посвідка) о сдаче бухгалтером экзаменов на знание украинского языка, без которой не принимали на работу. Киевская область, 1928. Надписи: «Украинизация совершит объединение города и села» и «Знание украинского языка – только первый шаг к тотальной украинизации». Фамилия получателя также украинизирована.


В сущности, только такое сопоставление и дает основания делать какие-либо выводы. Административно-территориальное устройство в те годы подвергалось постоянным изменениям (менялись границы губерний, округов, республик). Одна и та же губерния, например, в 1920 году (когда также производилась Всеобщая перепись населения) по размеру территории была часто совсем не такой, как в 1926-м.

Города, конечно, тоже разрастались, меняли свои размеры. Но рабочие поселки, включаемые в городскую черту (за счет чего и происходило ее расширение), как правило, имели примерно тот же национальный состав, что и города.

Итак, перепись 1923 года насчитала в городе Сталин (нынешний Донецк) всего 2,2 тыс. украинцев (6,9% от всего населения). В Одессе – 21 тыс. (6,6%). В Екатеринославе (ныне Днепропетровск) – 20,6 тыс. (16%). В маленьком Бердянске украинцев насчитывалось всего 652 человека (3% населения). Больше их было в Бахмуте (Артемовске) – 6,3 тыс.(21,5%). В Херсоне – 5,5 тыс. (13,4%). В Николаеве – 14,2 тыс. (17,5%). В Запорожье – 12,2 тыс. человек (27,9%). В Мариуполе 8,5 тыс. (21,2%). В Луганске 9,5 тыс. (21,4%). В Зиновьевске (Кировограде) – 10,5 тыс. (20,9%).


Украинизация. Фото: «Иллюстрированная Россия», 1927 г.


А спустя три года количество украинцев (точнее – записанных таковыми) резко увеличилось. В Одессе, например, почти в 3,5 раза. В Днепропетровске – более чем в 4 раза. В Сталине – почти в 12,5 раза! Не надо думать, что увеличение произошло за счет переезда в города жителей украинских сел. Сама по себе численность населения в городах росла гораздо более скромными темпами. Скажем, в Одессе – в 1,3 раза, В Днепропетровске – в 1,8 раза. В Сталине – в три раза. Рост численности украинцев объяснялся одним – переписчики записывали туда людей, не спрашивая их желания (на сей счет была издана специальная инструкция).

В Бердянске общее количество населения за три года увеличилось на 20%, а количество «украинцев» возросло в 9 раз. В Запорожье рост численности всего населения составил 26,5%. Число же украинцев там выросло в 2,1 раза. И так повсеместно.

Соответственно, «уменьшалась» численность русского населения. В результате, если, например, Луганск в 1923 году можно было называть русским городом (русские составляли там 63,4% населения), то в 1926 году, согласно официальным данным, удельный вес русских по национальности жителей уменьшился до 43,7%. В Артемовске в 1923 году – русских было 50,8% населения, в 1926 году – всего 23,5%. Зато количество «украинцев» там возросло с 21,5% до 54,9%. Удельный вес русских в Мариуполе за то же время уменьшился с 52,8% до 35,2%. Русское Запорожье (40,5% населения в 1923 году) стало через три года преимущественно нерусским (всего 26% русских среди его жителей). И так далее. Одним росчерком пера русские населенные пункты делали украинскими.

Разумеется, одной отметкой в переписном листе дело не ограничивалось. В соответствии с принятым политическим курсом, например, дети из семей, записанных в украинские, и в школах обязаны были обучаться на украинском языке. И газеты новообъявленные «украинцы» должны были читать на нем же. Украинизацией старались охватить все сферы жизни.


Справка работника милиции, прошедшего курсы украинизации


И все-таки люди оставались русскими. В широком смысле слова, не в этническом. С измененными паспортными данными, а часто и с измененным с помощью пропаганды сознанием они инстинктивно тянулись к русскому языку, к русской культуре.

Новороссия оказалась более устойчивой против украинизаторских влияний, чем Малороссия. Русское чувство в людях лишь дремало. И сегодня пробуждается в ходе «русской весны». Пробуждения уже не остановить. И это, пожалуй, главное в происходящих событиях.

Мертвые сраму не имут…

Киев пытается спекулировать на «голодоморе»[11]

Андрей Владимиров

Президент Украины Виктор Ющенко, по представлению которого Верховная Рада приняла закон об уголовной ответственности за отрицание «голодомора» как геноцида украинского народа, имеет все основания ходатайствовать перед генеральной прокуратурой страны об открытии соответствующего уголовного дела против ЮНЕСКО. Эта крупнейшая международная организация приняла резолюцию с осуждением «голодомора» и выразила сочувствие его жертвам. Однако, вопреки ожиданиям украинского государственного руководства, не считает «голодомор» актом геноцида, направленного против украинского народа.

Списки уголовно преследуемых украинским законодательством могут оказаться неожиданно объемными: не признают этническим геноцидом «голодомор» в Израиле, о чем В. Ющенко на самом высоком уровне было заявлено в Иерусалиме в ходе его официального визита в эту страну.

В одночасье уголовными преступниками могут стать десятки и сотни честных, самоотверженных ученых и исследователей, чьим трудом миру была раскрыта вся правда о страшной трагедии 30-х годов, жертвами которой в СССР стали более 8 миллионов человек (из них 3–3,5 млн. человек на Украине и 4–4,5 млн. – в РСФСР). Точными эти цифры быть не могут, поскольку учет в это время был неполным, далеко не все смерти были зарегистрированы, особенно среди беженцев из голодных районов. Однако география этой трагедии выявлена достаточно полно. Это – основные зерновые районы СССР: Украина, Северный Кавказ, Нижнее и Среднее Поволжье, черноземные области РСФСР, Западная Сибирь (включая тогдашнюю Казахскую АССР) и Южный Урал. Знаменитая перепись населения 1937 года (та, которую дважды – в 1933-м и 1935 годах – переносили ввиду трагически красноречивых результатов) показала убыль сельского населения в украинских областях за десятилетие (1926–1937) на 20% (но при этом городского лишь на 1,9%)! В том же Казахстане – более чем на 30%, а в отдельных областях РСФСР – например, в Саратовской – на 40%!


Причины голода исследовались многократно и подробно. Вывод, к которому так или иначе приходят все исследователи, очевиден: в основе огромных жертв лежит стремление руководства страны к форсированной индустриализации, осуществить которую в разоренной гражданской войной стране, не имевшей внешних источников накопления, можно было лишь за счет основной массы населения, то есть крестьян. Попутно на этом пути «раскрестьянивания», как пишет один из видных исследователей вопроса В. Б. Жиромская, создавался обширный рынок рабочей силы для обеспечении нужд развивающейся промышленности и подавлялась всякая воля к сопротивлению политике коллективизации села. И нигде не обнаружено до сих пор ни одного документального исторического свидетельства о целенаправленном этническом геноциде – уничтожении украинского народа. Такие свидетельства никогда и не будут обнаружены по той причине, что их никогда не существовало. Большевики не уничтожали, а создавали украинский народ, разрушая традиционные структуры жизни в южно-российских губерниях и уникальное русско-украинское двуязычие! Громя политических конкурентов в лице С. Петлюры (а после Великой Отечественной войны – С. Бандеры), идеологию и терминологию украинства они перенимали и воплощали в жизнь.

Тотальная украинизация на фоне разгрома исторической русской православной культуры на юге страны была важной составной частью национальной политики. В результате на службу к большевикам перешли многие видные деятели, члены украинского сепаратизма, в частности, такие его «столпы», как М. Грушевский (фактический глава Украинской Народной Республики) и В. Винниченко. В 1923 году было выпущено знаменитое постановление ЦК ВКП(б) об обязательной украинизации. Согласно этому постановлению, обязательным условием трудоустройства, независимо от образования, научной степени, опыта и квалификации, становилось справка об окончании курсов «украинознавства».

Ревностным украинизатором был председатель украинского республиканского Совнаркома УССР В. Чубарь, за подписью которого появилось Постановление СНК УССР «О борьбе с саботажем на хлебозаготовках» от 6 декабря 1932 года. Один из ведущих современных специалистов по новейшей истории Украины К. Фролов обращает в этой связи внимание на географию «голодомора»: он охватил прежде всего Волынь, Полтавщину и другие зажиточные края, бывшие до революции оплотом прорусских консервативных настроений. Волынь, в частности, где проживало более двух миллионов членов монархических партий, совершенно не затронули революционные события 1905 года. Здесь никогда не было ни революционного экстремизма, ни еврейских погромов, ни сепаратистских настроений. С историей Полтавщины связано иное характерное событие: знатного самостийника П. Чубинского, автора гимна «Ще не вмерла Украiна», прибывшего сюда с агитационными целями, полтавские крестьяне попросту избили.

Бывший президент Украины Леонид Кучма, как известно, прославился среди прочего чистосердечным признанием: «Украину мы создали, теперь надо создать украинцев». Похоже, определенная часть украинских политических элит во главе с нынешним президентом считают, что столь стратегическая цель способна оправдать любые средства. Все, что на территории современной Украины происходит или происходило, объявляется украинским. Теперь настала очередь и покойников. Они ведь сраму не имут.