Глава 4
Покорение Горчицы
Аллан пришел домой, в свою маленькую комнату, и сел у окна. Он не включал света, хотя в комнате было темно хоть глаз выколи. Аллан хотел видеть ночной мир. Впервые в жизни им овладело такое желание. Как правило, после ужина он непременно прочитывал главу из какой-нибудь книги, чтобы потренировать свои неторопливые мозги. А потом Аллан переодевался в пижаму и ложился спать, следуя поговорке покойного отца: «Кто рано ложится и рано встает – здоровье, богатство и ум обретет». Но отец всегда с горечью добавлял:
– Если он, конечно, не круглый дурак…
– Угомонись, отец, – говорила тогда мать Винсента. – Как ты можешь говорить такое о своем собственном сыне, о нашем дорогом мальчике!
– Правда – как убийство, – отвечал отец. – Ее не скроешь.
Ни отец, ни мать не любили Винсента. У него был старший брат, Ральф, стройный, проворный и сообразительный. На него возлагались все родительские надежды, ему доставалась вся их теплота и привязанность. Пока он не умер от скарлатины.
– Если бы Ральф был такого сложения, как Винсент, он смог бы побороть болезнь, – сказал тогда доктор. И родители никогда не могли простить этого своему младшему сыну. Они все время невольно давали ему понять, что он не стоит и мизинца Ральфа. Поэтому жизнь в родительском доме была для парня сущим проклятием. Да и вообще, что хорошего он видел от жизни и до, и после смерти отца и матери? Он не мог припомнить ничего более значительного, чем сегодняшний чудесный день. Винсент почувствовал себя совершенно иным человеком. В его руках таилась невероятная сила, которая позволила победить профессионального боксера, намного превосходящего Аллана ростом и весом. Сердце Винсента Аллана тоже наполняла сила, такая же неисчерпаемая, как мощь его великолепных мышц. Аллану нравились романы, но все это случалось с другими. А теперь в нем внезапно проснулась вера в то, что и с ним самим может произойти что-нибудь невероятное, романтическое. Эта мысль ошеломила его.
В квартале отсюда гремела, ревела и завывала Третья авеню. Окончив рабочий день, спешили домой толпы мужчин, женщин, детей. Для каждого из них вечер имел особое значение. Семья, с которой не виделся целый день, замечательные брат или сестра, с нетерпением поджидающие тебя дома… Большой стол, вокруг которого за ужином собираются дорогие тебе люди, с улыбками на счастливых лицах. О, как мила была такая картина Винсенту Аллану! Всю свою жизнь он мечтал стать частью такой вот семьи. Но всюду, где он появлялся, его лишь только терпели и втайне презирали.
А в этот волшебный день ему открылась дорога в совершенно иную жизнь. Он мог что-то сделать. Его руки наполняла сила – насколько могучая, он и сам мог лишь догадываться, но, безусловно, немалая. Пока что для Винсента Аллана это была неисследованная область. Ему еще предстояло испытать себя и установить границы неожиданно открывшихся возможностей. Потому что то, что он сделал с Бадом, теперь казалось ему детской забавой. Аллан чувствовал, что последний его удар вполне мог быть в три раза сильнее. Аллан поднял руки, мускулы напряглись, покорные его воле, и в сердце молодого человека вновь запылал огонь битвы.
Он не мог усидеть один в своей комнате. Там, внизу, на улице, люди куда-то спешили, разговаривали, смеялись. И теперь Аллан знал, что найдет себе место среди них. Там, в ночном городе, ему мог подвернуться случай испытать свою мощь. И потому он надел шляпу и спустился по лестнице вниз, на ночную улицу. Теперь он точно знал, что ему нужно.
Аллан неторопливо побрел по темным улицам, позволив потоку прохожих увлечь себя и нести вперед, навстречу неведомому. Он дошел до Бовери, где сливаются потоки транспорта с Третьей и Четвертой авеню и прохожие теснятся по краям дороги как мухи на сладком. Навстречу ему попались трое разбойного вида молодых людей, которые шли держась под руки. Толпа расступалась перед ними, давая дорогу. Аллан приготовился к бою: его мышцы напряглись, ноги чуть согнулись, походка стала пружинистой, кошачьей. Но троица распалась, опасливо пропуская Винсента. Он остановился, обернулся к ним и рассмеялся. Это был прямой вызов, но парни потупились и поспешили удалиться.
Аллан пошел дальше.
Среди тысяч торопливых прохожих обязательно рано или поздно должен был найтись человек – и не обязательно один, – кто встал бы поперек дороги Винсенту Аллану. И тогда представился бы наконец долгожданный случай выпустить на волю ту бешеную мощь, что дремала до поры в его теле. Аллан повернул за угол и пошел по темной аллее городского парка.
Вдруг позади него раздался пронзительный крик. Аллан быстро обернулся и увидел лежащего на дороге ребенка, сбитого автомобилем. А автомобиль мчался дальше, не сбавляя скорости. Молодой человек мгновенно оказался на мостовой и ринулся наперерез движущемуся автомобилю. Когда машина поравнялась с ним, Аллан прыгнул на капот и ухватился за руль.
Водитель пригнулся, что-то крикнул своему пассажиру. Тот выхватил из кармана тускло блеснувший сталью предмет. Аллан даже не успел понять, что это был револьвер. Он ударил, как только заметил блеск оружия, и человек с пистолетом обмяк. Затем Аллан оттолкнул водителя и нажал на тормоза. Машина остановилась, ударившись о бордюр. Аллан вытащил парня из машины на мостовую. Не меньше сотни разъяренных свидетелей события бросились в их сторону, но они еще не успели подбежать, как все было кончено. Человек, которого держал Аллан, беспомощно извивался в его железных руках, но его спутник успел прийти в себя и выскочил из машины, держа перед собой револьвер. Что же делать? Аллан был проворен, но пуля всегда опередит человека… И Аллан сделал единственное, что ему оставалось, – поднял парня, с которым боролся, над головой и, размахнувшись, запустил им в стрелка. Необыкновенный снаряд попал в цель. Парень с пистолетом упал, сбитый телом своего дружка. Звук падения слился с приглушенным хлопком выстрела.
Толпа прохожих волной нахлынула на них, заполнила место потасовки. Перед Алланом лежали два неподвижных тела. Прохожие отшатнулись назад. Кто-то закричал:
– Убили!
И Винсент Аллан скользнул в толпу, которая все прибывала даже в этот короткий момент передышки.
Человек погиб. И Аллан был причиной этой смерти. А убийство закон карает смертью. Так думал Винсент Аллан, торопливо удаляясь по тенистой аллее. Он смутно чувствовал, что был прав, что он хотел только наказать этих подонков, которые сбили ребенка и хотели уехать как ни в чем не бывало. Но, каковы бы ни были его побуждения, факт остается фактом: из-за него только что погиб человек и за это его самого могут отправить на электрический стул.
Сейчас Аллан думал только об одном: убежать и спрятаться как можно надежнее. В кармане у него нашлось немного наличных, которые он не успел положить на банковский счет. Денег было досадно мало, но этого должно было хватить, чтобы уехать довольно далеко. Аллан направился прямиком на Центральный вокзал, заставив таксиста выжать из машины всю возможную скорость. Там молодой человек купил билет до Бостона, и через час колеса поезда уже грохотали по рельсам. Манхэттен остался позади призраком, грозящим опасностью.
На следующий день Винсент Аллан уехал из Бостона в Новый Орлеан. Когда Винсент добрался до Нового Орлеана, в его кармане не оставалось уже ни цента. Последние деньги ушли на чаевые привратнику. Но молодой человек считал, что уехал еще недостаточно далеко. Потому что в новоорлеанской газете он прочитал первое сообщение о том убийстве. Огромный заголовок на третьей странице сразил Аллана наповал:
«Человека использовали как дубинку!»
Чуть пониже было:
«Бандиты сбили машиной ребенка. Прохожий уложил обоих голыми руками и скрылся».
Статья гласила: «Когда Стив Мартин, двадцати семи лет, проживавший на улице Чарлзуорс, 92, в Нью-Йорке, и Майк Хэйнери, двадцати пяти лет, известный еще под кличкой Дэн Кружка, проживающий там же, захватили в отделении Агропромышленного банка на Седьмой авеню огромную сумму денег, составлявшую тысячу семьсот сорок восемь долларов наличными, они не стали задерживаться, чтобы поздравить друг друга с такой знатной добычей, и покинули помещение банка еще до включения охранной сигнализации. У входа их поджидала машина с работающим двигателем, которую они угнали незадолго до ограбления банка.
Грабители спустились по Седьмой авеню, быстро избавившись от погони в первой же уличной пробке. Затем повернули на восток, по Четвертой авеню к Бовери и свернули с этой знаменитой улицы в переулок, ведущий ко Второй авеню. Когда их машина появилась в переулке, маленькая Рози Коханская, проживающая по улице Литтл-Ханновер, 192, которая играла с другими детьми в догонялки, выбежала на мостовую, спасаясь от погони. Машина грабителей мчалась на большой скорости и задела девочку, сбив на землю. Удар бампера и падение нанесли маленькой Рози множество ссадин и кровоподтеков, а также серьезные повреждения внутренних органов, из-за которых девочка сейчас находится в больнице в тяжелом состоянии.
Тем не менее гангстеров это не задержало. У них хватало других забот, и они лишь прибавили газу, не обращая внимания на гневные крики пешеходов, находившихся неподалеку и ставших свидетелями происшествия. Мерзавцам, несомненно, удалось бы скрыться, если бы неизвестный молодой человек не решил взять дело в свои руки. Он прыгнул на капот движущегося автомобиля и остановил его. А когда двое бандитов напали на него, парень поднял Мартина в воздух и запустил им в Хэйнери. Пуля из пистолета Хэйнери пробила Мартину сердце. Теперь полиция разыскивает молодого человека, который использовал бандита вместо дубинки».
Последняя многозначительная фраза обожгла Винсента как удар кнута. Значит, его разыскивает полиция!
Надо убраться как можно дальше!
В тот же день товарный поезд, грохотавший через ярко-зеленые плантации Луизианы, уносил на запад Винсента Аллана, спрятавшегося в пустом вагоне. В конце первого перегона его обнаружил обходчик. Работник железной дороги вытолкал Аллана наружу и замахнулся тяжелым сигнальным фонарем, чтобы одним ударом сбросить бродягу с насыпи. Но не успел увесистый фонарь с железной решеткой опуститься, как Аллан резким ударом всадил левый кулак в живот нападавшего. Хилый обходчик взлетел в воздух. Последовал стук осыпающегося по склону щебня, сдавленный возглас и всплеск грязной болотной воды в канаве, куда угодил незадачливый путевой обходчик.
Винсент Аллан не стал дожидаться дальнейшего развития событий. Он спрыгнул с поезда и не спеша побрел вдоль рельсов. Винсента наполняло ощущение легкости и счастья, потому что он знал: чудесная магия силы еще не оставила его – и никогда не оставит. И он сможет проложить себе дорогу в жизни своими мощными руками, куда бы ни забросила его судьба. Его тело наполняла огромная сила. Однако где найти ей достойное применение? Чем теперь ему следует заняться?
Он не знал этого. И это мало заботило его. Винсент отбросил все заботы и каждый день решал только самые насущные проблемы, без особых трудностей находя себе одежду, пропитание и ночлег. Достаточно было просто протянуть руку и взять все, в чем он нуждался. Сейчас Аллан находился в сельскохозяйственном районе, где огромная физическая сила очень его выручала. Неделю он проработал на сенокосе. Аллан сломал рукоятки трех вил и натер на ладонях кровавые мозоли, пока приобрел необходимую сноровку и научился подхватывать на вилы охапки сена. Но теперь Винсент Аллан научился быстро впитывать новые знания. Всю жизнь Аллан был уверен, что во всем есть какая-то тайна, – от ловкости, с какой женщина управляется с метелкой, до сложного ремесла кузнеца или сталевара. Он был настолько убежден в собственной тупости, что не смел даже пытаться подражать другим и учиться чему-то сложному.
Та схватка с Бадом что-то изменила в сознании Аллана. Он понял, что его руки способны делать то, что умеют другие люди. И даже немного лучше, чем это делает большинство парней. Так продолжалось в течение месяца. Аллан научился не только сгребать сено, но и складывать его в скирды, а для этого действительно требуется немалая сноровка! Научился он и ездить верхом, и сверлить ручной бурильной установкой отверстия под столбы для изгородей. Научился обращаться с топором, с большой двуручной пилой. Конечно, он овладел всеми этими искусствами не сразу, но каждый день он узнавал что-то новое. Училось его тело, учился его разум. Парень попал в совершенно необычную обстановку, пустил корни в новую почву. И с каждым мгновением чувствовал, что тело его меняется, становится таким, каким ему следует быть. Естественная сила его мышц, которой Аллан владел от рождения, теперь тысячекратно умножилась благодаря постоянным упражнениям.
Первые две недели он ложился спать со смертельной усталостью во всем теле и на следующее утро вставал совсем разбитый. Утомленные мышцы отзывались на каждое движение нестерпимой болью. Но постепенно боль начала проходить. К концу месяца лицо Аллана похудело, кожа загорела, на щеках появился здоровый румянец и все тело до кончиков пальцев звенело от переполнявшей его силы и уверенности в себе.
Однако те изменения, что происходили в душе молодого человека, почти не отражались на его лице. Мягкий, добрый свет не исчез из этих светло-голубых глаз, голос Аллана, как и прежде, оставался спокойным, с нотками доверительности и живого внимания к собеседнику. Привычки, приобретенные в течение всей жизни, не меняются так внезапно. Даже спрашивая, что ему делать, Аллан невольно принимал униженную позу просителя. И все же в этих новых землях Винсент Аллан стал другим. Он даже называть себя стал Алланом Винсентом, в надежде, что эта маленькая перестановка собьет с толку разыскивающую его полицию. Несмотря на то что уже несколько недель прошло благополучно, Аллан еще не чувствовал себя в безопасности. В голове у него день и ночь звенела поговорка: «Тайное всегда становится явным». Рано или поздно станет известно, что он был виновником убийства…
Поэтому Винсент уходил все дальше и дальше на запад. К концу второй недели ему внезапно повезло. Вышло так, что один фермер совершил очевидную глупость, заключив с Алланом пари. Фермер ставил на то, что молодой человек ни за что не поднимет огромный трехсотфунтовый тюк сена. Но Аллан подхватил огромный груз и поднял его над головой без видимых усилий. Он мог бы положить в карман пятьдесят долларов, но фермер предложил в уплату долга лошадь – крепкое, прекрасно сложенное животное с сильными ногами, горбатым «римским» профилем и длинными, как у мула, ушами. В придачу к лошади Аллану досталось старое седло, кожаная обивка которого почти вся истерлась и кое-где проглядывал деревянный каркас. Аллан решил, что фермер, должно быть, выжил из ума. Он оседлал и взнуздал кобылу.
– А как ее зовут? – спросил он.
– Горчица! – ответил фермер.
Не успел Аллан вскочить в седло, как норовистая скотина немедленно сбросила его наземь. Парень взлетел высоко в воздух и грохнулся на землю, больно ударившись спиной. Когда Аллан сел, он обнаружил, что Горчица хитро и беззлобно косит на него глазом, а фермер и его люди заливаются оглушительным смехом.
Аллан продолжал свое продвижение на запад – день в пути, день работы. Но теперь его сопровождала чалая кобыла. Это не значит, что он ехал верхом. Лошадь, свободная от седока и вполне довольная собой, шагала рядом с Алланом. Каждое утро молодой человек начинал с попытки удержаться в седле. День за днем битва становилась все более отчаянной, все более продолжительной, но каждый раз Горчица неизменно побеждала. Аллан летел кубарем, а она, отфыркиваясь, с видимым удовольствием созерцала картину его падения. Парень весь покрылся синяками, но не оставлял попыток покорить строптивую кобылу. С деятельной помощью Горчицы он прошел интенсивный, сжатый курс обучения езде на брыкающейся лошади. Тем временем район сельскохозяйственных угодий остался позади. Аллан попал в свободную, неосвоенную страну. Днем его взору открывались только голые коричневые горы, которые становились синими с наступлением вечера. И тут-то у Аллана появился спутник.