Глава III
ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКИЕ СВЯЗИ НОВГОРОДА В XIII веке
Доганзейский период
Строительством в Новгороде Немецкого двора с церковью св. Петра в 1192 г. и заключением договора 1191–1192 гг. начинается новый период в торговых связях Новгорода на западном направлении. Ведущее положение в них стала занимать не община купцов Готланда, а община немецких купцов, которые обосновались на острове во второй половине XII в. и постепенно вытеснили готландцев в новгородской торговле, взяв контроль над ней в свои руки. К концу XII в. Готланд утратил значение самостоятельного центра балтийской торговли и с этого момента вся западная торговля Новгорода проходила под эгидой немецких купцов, монополизировавших торговлю в балтийском регионе.
Ничтожно мало сохранилось источников о новгородско-немецких торговых взаимоотношениях в рассматриваемое время, сведения о них приходится собирать буквально по крупицам. В 1201 г. произошел новый конфликт между торговыми партнерами, о чем в новгородской летописи содержится глухое упоминание: «А варяги пустиша без мира за море», и через строчку записано: «А на осень придоша Варязи горою на мирь, и даша имъ миръ на всей воли своей». В отличие от событий 1188 г., очевидно, этот конфликт был быстро улажен на основании заключенного в 1191–1192 гг. договора.
Это известие – первое свидетельство существования наряду с морским путем, которым готландские и немецкие купцы пользовались в XII в., торгового пути по суше («горою»). Данное обстоятельство сыграло со временем важную роль в возрастании роли ливонских городов – Риги, Ревеля, Дерпта – в торговле Новгорода с Ганзой.
В начале XIII в. немецкие купцы получили от князя Константина (1205–1207) некоторые привилегии, на которые они ссылались 60 лет спустя при заключении нового договора с Новгородом.
В латинской редакции договора 1270 г. имелась статья, согласно которой дорога от Готского двора к торгу, шедшая мимо княжеского двора, должна была быть свободной от построек по праву, данному еще князем Константином. В дальнейшем, вплоть до 50-х годов XIII столетия, письменные источники не содержат сведений о торговле Новгорода с немецким купечеством.
O первой скре
Важным фактором в регулировании взаимоотношений между новгородскими и немецкими купцами, установлении определенных правил ведения торговли, устройстве иноземных дворов в Новгороде и правил проживания в них стала выработка устава Немецкого двора, известного под названием «скра».
Первая дошедшая до нас скра относится ко второй четверти XIII в (ил. 3). Упоминание в ней церкви Марии на Готланде, освященной в 1225 г., не позволяет датировать данную редакцию скры более ранним временем. Вместе с тем несомненно существование определенных правил и в более раннее время, о чем говорится во введении к основным статьям: «Предписано правду, которая издревле была и существовала в новгородском немецком дворе, так блюсти и ныне всем тем, которые обыкновенно приезжают в упомянутый двор водою или сухим путем» (см. Приложение).
I скра состоит из 9 статей (текст разделен на статьи издателем), в которых определены порядок выбора старосты и его помощников, содержание священника во дворе и его оплата, права и обязанности купцов. В них были обусловлены привилегии купцов, прибывающих водным путем, перед сухопутными гостями, устанавливалась пошлина в казну св. Петра, которую платили все купцы, приезжающие торговать в Новгород. Одна из статей регулировала отношения между самостоятельными купцами, называемыми meistermann, и их помощниками, их права и обязанности по отношению друг к другу. Разрешение всех происходивших во дворе ссор находилось в компетенции старост двора, но если ссоры происходили на пути в Новгород и оканчивались тогда же примирением, то они должны были быть забыты.
Скра устанавливала правила охраны двора, которую должны были нести по очереди все его жители, как морские, так и сухопутные гости. За неявку на охрану двора назначался штраф в 1 марку кун, за отсутствие на ночном дежурстве виновный платил 1 марку серебра.
В I скре определялись и некоторые правила торговли, из которых главное заключалось в том, что никто не должен торговать с русскими в церкви св. Петра. За нарушение этого постановления налагался штраф в 10 марок серебра – самый большой штраф, предусмотренный I скрой.
Конец скры содержал постановление, по которому остаток общественной суммы, собранной в течение года во дворе, отсылался на Готланд в кассу церкви св. Марии и ключи от этой кассы находились у властей Любека, Зёста, Дортмунда. Два последних города, находившиеся в непосредственной близости один от другого, представляли группу вестфальских городов и, очевидно, совместно вели торговые дела этой группы, потому и названы оба как хранители ключей. Хранение ключей от общественной кассы в перечисленных пунктах делает очевидным вывод о том, что представители названных групп городов и купеческой общины на Готланде чаще других ездили в это время в Новгород с торговыми целями.
Исследователи отмечают тесную связь текста первой скры с правовыми нормами немецкой купеческой общины на Готланде.
О договоре 1259–1260 гг
К XIII столетию относятся два торговых договора, сохранившихся до наших дней. Один из них был заключен в 1259 г. от имени князя Александра Невского, его сына Дмитрия, посадника Михаила, тысяцкого Жирослава и всех новгородцев с немецким послом Шифордом, любекским послом Тидриком и готским послом Ольстеном. Как и предыдущий, этот документ не содержит даты и датируется поэтому разными авторами в рамках 1259–1263 гг. Чаще всего заключение этого договора комментаторы связывали с победоносным походом русских князей во главе с новгородским князем Дмитрием на Юрьев (Дерпт) в 1262 г.
Однако, как верно заметил Гётц, этот договор не мог иметь отношения к названному походу, так как невероятно, чтобы новгородцы после столь удачного похода брали бы на себя обязательства удовлетворить жалобы немецких купцов и устранить затруднения в новгородско-немецкой торговле, зафиксированные в договорной грамоте. Кроме того, трудно установить связь между военным походом на Юрьев и торговыми делами Новгорода с Готландом и немецкими городами. Напомню, что в заключении договора принимали участие любекский и готский послы, чье участие вряд ли было бы правомерным при решении спорных вопросов между Новгородом и Юрьевом.
Несомненно, что рассматриваемый договор, относящийся к числу торговых, был заключен после очередного конфликта между торговыми партнерами. Русские источники не содержат никаких сведений по этому поводу, в то время как в немецких сохранилось письмо Ревеля, отправленное в конце июня 1259 г. в Любек в ответ на его жалобу о несправедливостях и насилиях, чинимых немецким купцам в Новгороде. В ответ на жалобы Любека Ревель высказал свою верность Любеку и всему немецкому купечеству и готовность защищать интересы последнего во всех делах. Это письмо Ревеля – первое свидетельство причастности ливонских городов к делам торгового двора немецких купцов в Новгороде. В первой половине XIII в. каждый из этих городов (Рига, Ревель, Дерпт) достигли значительного политического и экономического развития, стали важными торговыми пунктами на Балтике.
Очевидно, названные в письме немецких купцов испытываемые ими несправедливости и насилия в Новгороде послужили причиной прекращения торгового сообщения между Новгородом и немецкими городами, возобновлению которого и был посвящен разбираемый здесь договор.
Учитывая события, предшествовавшие договору (недовольство Любека условиями торговли и его переписка по этому поводу с Ревелем), следует признать верной его датировку 1259–1260 гг. Вместе с тем давно отмечено явное несоответствие между именами князей Александра и Дмитрия, заключавших договор, и скрепившей его княжеской печатью Ярослава Ярославича, новгородского князя с 1265 г.
Пергаменный лист, на котором были записаны два древнейших торговых договора Новгорода (договор князя Ярослава Владимировича и договор Александра Невского), снабжен двумя комплектами печатей: к верхнему краю листа подвешены позолоченные печати князя Ярослава Ярославича, архиепископа Далмата и всего Новгорода, к нижнему краю – свинцовые печати, оттиснутые теми же матрицами. В. Л. Янин объяснил «столь беспрецедентное оформление акта его запоздалой ратификацией», когда договор, заключенный Александром и его сыном Дмитрием, был утвержден только в 1265 г. с вокняжением князя Ярослава. Именно поэтому два комплекта печатей были призваны утвердить заключенный прежним князем договор.
Это мнение уточнил И. Э. Клейненберг, отметив, что поскольку печати были подвешены к пергаменному листу с двумя договорами, то позолоченные печати утверждали договор Александра, а свинцовые – «старый мир», т. е. договор конца XII в., приписанный вслед за договором Александра.
Дополню эти логичные выводы еще одним обстоятельством. Сохранившиеся в подлиннике договоры Новгорода с Любеком и Готским берегом, заключенные от имени князя, посадника и тысяцкого и всего Новгорода, всегда содержат печати лишь названных должностных лиц. Печать архиепископа привешивалась к акту только в том случае, если он имел отношение к документу. Например, к посланному в начале XIV в. благословению рижанам владыкой, посадником, тысяцким и всем Новгородом были подвешены печати архиепископа, посадника и тысяцкого. В остальных случаях печать архиепископа не привешивалась к торговым договорам. Между тем, как уже отмечалось, к рассматриваемому договору были подвешены кроме княжеской еще печати архиепископа Далмата и всего Новгорода, т. е. совершенно иной набор булл, чем было принято при скреплении торговых договоров.
Все это является дополнительным аргументом в пользу поздней ратификации договора князя Александра Невского. К 1265 г., когда новгородский стол занял Ярослав Ярославич, посадника Михаила и тысяцкого Жирослава, принимавших участие в заключении договора в 1259–1260 гг., сменили другие лица, печати которых не могли быть подвешены к этому документу. Поэтому договор при ратификации был скреплен прежде всего печатью архиепископа Далмата как носителя высшего духовного авторитета и бывшего владыкой (1251–1273) в момент заключения договора. Совершенно исключительна в сфрагистическом материале Новгорода XIII–XIV вв. печать всего Новгорода, которая в данном случае заменяет именные буллы посадника и тысяцкого.
Таким образом, несомненно, что договорная грамота, составленная и принятая при Александре Невском и его сыне Дмитрии в 1259 или 1260 г., была ратифицирована только при князе Ярославе Ярославиче не ранее 1265 г. Само оформление договорной грамоты Александра Невского и его сына Дмитрия и особенно заключительные строки документа со всей очевидностью свидетельствуют об его утверждении спустя несколько лет после заключения. Очевидно, при Ярославе Ярославиче договор был заново переписан на пергаменном листе и заключен словами: «А се старая наша правда и грамота, на чем целовали отцы ваши и наши крест… А иное грамоты у нас нетуть, не потаили есмы, не ведаем. На том крест целуем». В подтверждение слов, что другой грамоты у них нет, новгородцы приписали вслед за недавно заключенным договором старый мир конца XII в., который пришлось дописывать на оборотной стороне листа, чтобы уместить весь текст. По существу пергаменный лист с двумя рассмотренными договорами является полным сводом торговых договоров Новгорода с конца XII в. до вокняжения Ярослава Ярославича в 1265 г.
В отличие от первого договора, рассматриваемый документ целиком посвящен торговым делам. В его статьях урегулированы возникшие раздоры и установлены основные правила торговли на будущее. В одной из статей указано, что новгородцы приняли к употреблению вместо своих гирь и весов немецкие скалвы, т. е. чаши. Другая статья обсуждает плату за вес, так называемую весовую пошлину. Немецкие купцы должны были платить теперь твердо установленную пошлину по две куны от «капи» и от всякого весового товара, как проданного, так и купленного.
Статья договора «А в Ратшину тяжю платили есмы 20 гривнъ серебра за две голове, а третьюю выдахомъ» со всей очевидностью свидетельствует о конфликтах, происшедших между новгородскими и немецкими купцами, которые договор призван был уладить. Кто такой Ратша, с которым связан раздор, неизвестно, но несомненно, что все случившееся было хорошо известно обеим сторонам. Как предполагает Гётц, речь здесь идет об убийстве немецких купцов и о наказании убийц, один из которых был найден, а за двух других новгородцы заплатили штраф по 10 гривен серебра.
Часть статей договора гарантировала чистые пути и свободную торговлю «без пакости» немцам и готам в Новгороде, а новгородцам – на Готланде, а также предусматривала взаимные обязательства по обеспечению свободного торгового сообщения. При этом Новгород гарантировал свободный проезд до Котлинга (остров Котлин в Финском заливе, ныне Кронштадт) и обратно в сопровождении посла или новгородских купцов, хорошо знавших дорогу и отправлявшихся с товарами на немецких судах на Готланд. Оговаривалось также правило торговли немцев в Карелии. Если там что-нибудь случалось с немцами или готами, новгородцы за это не отвечали. Существенным было постановление о разрешении спорных вопросов там, где они возникнут.
Договор 1259–1260 гг. свидетельствует о дальнейшем развитии торговых отношений между новгородцами и немцами, о повышении роли Любека в балтийской торговле, поскольку в его заключении участвовал посол этого города, представлявший не только Любек, но и образовавшийся в то время союз вендских городов.
Возникновение Ганзы
Со второй половины XII в. важным торговым центром на побережье Балтики становится город Любек, удобно расположенный в устье реки Траве и связанный, таким образом, как с внутренней частью Германии, так и со всем морским побережьем. Это обстоятельство предопределило ведущую роль Любека в союзе немецких городов. В силу неустойчивой политической обстановки, сложившейся в сфере влияния Римской империи в конце XII – первой половине XIII в., отдельные города и купеческие объединения были не в состоянии обеспечивать безопасность торговых поездок, гарантировать свободную торговлю в других землях, получать привилегии от своих правителей и от властей стран – партнеров по торговле. В связи с этим возникла необходимость в создании межгородских союзов.
Первые такие союзы образовали в 1246 г. вестфальские города во главе с Дортмундом (Мюнстер, Оснабрюк, Минден, Зёст, Херфорд, Косфельд, Липпштадт) и нижнесаксонские во главе с Брауншвейгом (Ганновер, Гельмштадт, Кведлинбург, Гельберштадт, Гильдесхейм, Гослар, Вернигероде, Магдебург; иногда к последним присоединялись Люнебург, Гамбург, Штаде, Бремен). Хотя это были региональные союзы, их конечная цель заключалась как в обеспечении безопасности торговых путей внутри страны, так и в защите купцов и их товаров за рубежом (ил. 4). Самым крупным городским союзом этого времени было объединение рейнских городов, созданное в 1254 г.
Образование и существование таких городских союзов являлись важнейшим толчком к возникновению союза морских городов на юго-западном побережье Балтийского моря. Процесс сближения этих городов, называемых вендскими (рис. 8), шел в течение всего XIII в., поскольку Любек, Росток, Висмар, Штральзунд были конкурентами в торговле. Однако развитие торговых связей, постоянные и вместе с тем опасные морские поездки делали необходимым объединение морских городов. Первый договор между Любеком, Висмаром и Ростоком был заключен в 1259 г. для борьбы с пиратами, а договоры 1264–1265 гг. между этими городами существенно расширили сферу их совместных действий. Особенно важна была договоренность о взаимопомощи во время войны того или другого города против своего сюзерена.
Рис. 8. Вендские города (Любек, Росток, Висмар, Штральзунд, Грайфсвальд, Анклам) на южном побережье Балтийского моря
С середины XIII в. немецкие купцы, организованные в товарищества, прочно обосновались не только на Балтийском и Северном морях, но и на их побережьях, создавая там немецкие городские поселения или торговые фактории. Уже на рубеже XII–XIII вв. были образованы немецкие торговые дворы в Брюгге, Лондоне, Новгороде. В течение второй половины XIII в. региональные городские союзы то распадались, то снова периодически создавались в виду общей опасности.
Хроника событий второй половины XIII в.
События конца 60-х годов XIII в. демонстрируют возросшую роль Ливонского ордена в торговых связях Новгорода с его западными партнерами. В это время Орден активно расширял свои территории, приближаясь к западным границам Новгородской земли, что неизбежно вело к столкновению с Новгородом. Особенно обострилась борьба между Новгородом и Орденом в конце 60-х годов. Один из военных походов, организованных в это время, закончился в феврале 1268 г. Раковорской битвой, в которой новгородцы, несмотря на большие потери, одержали победу. После этого Орден решил прибегнуть к экономическим мерам и обратился к Любеку с просьбой не доставлять в Новгород товары и объявить ему торговую блокаду. Любек согласился с этим, как отмечают исследователи, с явной неохотой, поскольку заключенный незадолго до этого и ратифицированный в 1265 г. договор вполне устраивал немецких купцов, обеспечивая им необходимые гарантии в торговле. Любек принял предложение орденского магистра с условием, что в мирном договоре будет обеспечено старое право немецких купцов иметь свободное торговое сообщение с Русью. Уже в июне 1268 г. магистр просил Любек прислать послов для заключения мирного договора, особенно для выработки постановлений, касающихся торговых дел, но никаких товаров на Русь пока не отправлять. Об этом же написала в Любек и Рига, что свидетельствует об участии этого города в новгородско-немецких торговых делах. Приехавшие осенью 1268 г. в Новгород послы Любека передали свои предложения, однако торговое соглашение тогда не было заключено. Эти предложения сохранились в архиве Любека в виде написанного по-латыни немецкого проекта договора. Новгородцы не приняли данный проект и выработали собственный вариант договора, исключив те статьи латинского проекта, которые казались им неприемлемыми. Русский договор в подлиннике не сохранился, известен его нижненемецкий перевод, находящийся также в Любекском архиве.
Договор 1269–1270 гг.
Оба эти документа, немецкий проект и русский договор в переводе на нижненемецкий (ил. 5), с момента их публикации привлекли пристальное внимание исследователей. Пожалуй, ни один из торговых договоров не вызвал столь противоречивых мнений относительно достоверности и времени составления, как рассматриваемые здесь документы.
Наиболее полные обзоры существующих в исторической литературе точек зрения, анализ статей договора содержатся в работах И. Е. Андреевского, Э. Боннеля, Л. К. Гётца, В. Реннкампа (см. Библиографию). А. Л. Хорошкевич посвятила этому договору специальную статью, где суммировала прежние выводы и проанализировала причины заключения данного договора. Мнения о дате русского варианта договора расходятся, разные исследователи называют 1269 или 1270 гг. как время составления русского текста, которое пока не может быть уточнено из-за отсутствия достаточных сведений. Во всяком случае, к апрелю 1270 г. торговое соглашение уже вступило в силу, поскольку 21 апреля 1270 г. в Любек была отправлена грамота, сообщающая немецким купцам, что торговля с Новгородом открыта.
Большинство исследователей, начиная с первого издателя договора Сарториуса, считали русский вариант подлинным договором, несмотря на отсутствие в конце документа обязательной формулы крестоцелования и печатей. Вместе с тем время от времени возникали сомнения в его подлинности, в результате чего в источниковедческой литературе утвердилось представление, что русский вариант договора был так же, как и немецкий, только проектом. Однако нет причин сомневаться в достоверности рассматриваемого документа. Замечу, что его начальная формула несет все признаки настоящего договора, в ней перечислены все те лица, от имени которых договор был заключен. С русской стороны в нем участвовали князь Ярослав Ярославич, посадник Павша, тысяцкий Ратибор, старосты и весь Новгород, с немецкой – посол Любека Генрих Вуленпунде и готские послы Лудольф Добрике и Якоб Куринге. Отсутствие обычной крестоцеловальной формулы в конце, возможно, связано с тем, что до нас дошел только перевод русского текста на нижненемецкий язык, в то время как сам подлинник договора на русском языке, снабженный крестоцеловальной формулой и печатями, не сохранился.
Это наблюдение нашло поддержку в разработанных Е. Р. Сквайре языковых и тексто-лингвистических критериях для оценки русско-ганзейских грамот, а также палеографических особенностях нижненемецкой грамоты. Проведенный исследовательницей анализ текста практически не оставляет сомнений в том, что данная грамота являлась переводом подлинного русского договора (см. главу VII). Не следует забывать и о том, что еще в 1554 г. при восстановлении ганзейской конторы в Новгороде и отправке в связи с этим посольства к Ивану IV на ганзейском съезде в Любеке был прочитан данный договор, названный привилегией князя Ярослава.
По содержанию оба документа, немецкий проект 1268 г. и русский договор 1269 г., очень близки друг к другу, что прослеживается даже в порядке постановлений. Немцы в своих требованиях исходили из того, чтобы иметь в Новгороде такие же права, какие они имели в других странах. Кроме того, учитывая опыт торговли с Новгородом, они стремились оговорить вплоть до мелочей свои права и обязанности против возможных в будущем обвинений и обманов. Новгородцы же в соответствии со своими интересами принимали, изменяли или отклоняли эти требования, что хорошо прослеживается при постатейном анализе немецкого проекта и русского договора. Обращает на себя внимание стремление новгородцев к монопольной торговле с немцами, что заставило их отклонить статью немецкого проекта о разрешении гостевой торговли, т. е. торговли немецких купцов с неновгородцами. Стремление Новгорода к монополизации немецкой торговли нашло отражение и в докончаниях с князьями. Именно в это время впервые в договоре Новгорода с князем Ярославом Ярославичем появляется статья, запрещающая князю прямую торговлю с немцами и ограничивающая его действия по отношению к иноземным факториям: «А в Немецьком дворе тобе торговати нашею братиею; а двора ти не затваряти; а приставовъ ти не приставливати». Это условие в дальнейшем почти без изменений повторялось во всех докончаниях Новгорода с князьями вплоть до 1471 г.
Немецкий проект во многом подробнее и детальнее обсуждает разные стороны торговых взаимоотношений между новгородскими и немецкими купцами. Это отражено в статьях о безопасности торгового пути в пределах новгородской территории, размерах проезжей пошлины, о движении вверх и вниз по Волхову, о весах и гирях, мерах длины. Кроме того, в немецком проекте имеется ряд статей, не принятых русской стороной. В них немцы оговаривали право свободы своих гостиных дворов от любого вмешательства со стороны новгородских властей и жителей города, настаивали на том, чтобы дворы имели право убежища (т. е. находившиеся во дворе лица, в том числе и преступники, не подлежали выдаче новгородским властям). Примечательна одна из последних статей немецкого проекта, в которой оговариваются права Готского двора: «Дорога от Готского двора через двор князя вплоть до рынка будет свободна и незанята строениями на основе привилегий, которые дал князь Константин; также около двора тех же готов, в соответствии с древним правом не должны ставиться постройки на расстоянии 8 шагов и не должно устраиваться нагромождения дров и ничего на нем [дворе] не должно происходить кроме их воли. Также возле двора гильдии, который готы продали, они не обязаны ремонтировать мостовую»[5].
Что касается мощения улиц, то незадолго перед заключением торгового договора 1269 г., а именно в 1265–1267 гг., в Новгороде был составлен «Устав о мостех» князя Ярослава, в котором назывались отдельные лица и объединения, ответственные за мощение определенных участков города. Среди прочих в уставе упоминались немцы и готы, обязанные мостить прилегающие к их дворам проезды.
В связи с этим мостовую возле проданного готами двора гильдии они отказывались мостить.
Отдельные статьи договора 1269 г. находили аналогии в двух предшествующих договорах: об обеспечении безопасности пути до Котлинга (о. Котлин) и обратно, о гарантии купцам «чистого» пути во время войны новгородцев с соседними землями, о размерах штрафов за убийство послов, купцов и других лиц.
Вместе с тем указанная договорная грамота намного информативнее прежних договоров о новгородско-немецких отношениях, поскольку ее заключение не связано с конкретным случаем нарушения торговли и поэтому носит не частный, а общий характер. Она содержит сведения об устройстве гостиных дворов, о характере взаимоотношений между немецкими купцами и новгородцами (как властями, так и жителями города), устанавливает правила приезда и отъезда иностранных купцов и правила ведения торговли. Можно сказать, что договор 1269 г. был основополагающим документом, на многие годы определившим принципы новгородско-немецкой торговли. Недаром на него ссылались, как уже упоминалось, еще в 1554 г., спустя почти 300 лет после заключения. Все последующие соглашения носят частный характер, регулируя возникающие конфликты и возобновляя время от времени некоторые прежние постановления.
Деятельность Любека по созданию Ганзы
Спустя 10 лет после заключения рассмотренного договора магистр Ливонского ордена вновь обратился к купцам с просьбой не возить товаров в Новгород, иными словами, объявить торговую блокаду, что и было принято собранием немецких городов и купцов.
Активная роль Любека в новгородско-немецкой и вообще во всей балтийской торговле в XIII в. постоянно росла. Большое значение для безопасности поездок по Балтийскому морю имело заключение в 1280 г. договора Любека (рис. 9) с немецкой общиной на Готланде о том, что община обязывалась обеспечивать безопасность купцов Любека и других немецких городов во всех балтийских гаванях и в Новгороде. Аналогичный договор Любек заключил в 1282 г. на 8 лет с Ригой, а также с Висбю, как бы закрепившим тем самым заключенный ранее только с Висбю договор на 10 лет. Оба договора свидетельствуют о еще главенствующей роли в балтийской торговле немецкой купеческой общины на Готланде и все возрастающей роли Любека, выступающего в этих соглашениях не только от своего имени, но и от имени других немецких городов, ведущих торговлю на Балтийском море.
Рис. 9. Печать Любека 1280 г. (фото и прорись)
В 1283 г. в Ростоке состоялось заключение союза, впервые объединившего Любек, Росток, Висмар, Штральзунд, Грайфсвальд, Штеттин, Деммин, Анклам – главные города на южном побережье Балтики, известные под общим названием вендские города (см. рис. 8). Особенно важным, как отмечают исследователи, было признание этого союза сюзеренами названных городов.
Возглавлял эту вендскую группу городов Любек, становившийся постепенно руководящим центром в балтийской торговле. Однако поначалу у него был серьезный соперник в лице Висбю на Готланде, служившего, как известно, продолжительное время промежуточным пунктом в поездках по Балтийскому морю. С образованием в XII в. немецкой купеческой общины на Готланде Висбю не только сохранил, но даже упрочил свое положение. Именно Висбю был высшей апелляционной инстанцией в решении всех спорных вопросов в торговых делах немецких купцов, здесь же хранилась общая печать немецкой общины (см. рис. 6).
Вместе с тем Любек, укрепивший свои позиции в последние десятилетия XIII в., имевший большие возможности для защиты интересов купцов, стремился стать для них единственным судьей и высшей инстанцией во всех торговых делах. В октябре 1293 г. в Ростоке состоялся съезд вендских городов, постановивший перенести апелляционную инстанцию из Висбю в Любек. По окончании съезда Росток разослал во многие города формуляр с этим решением, после чего города один за другим стали присоединяться к нему, при этом такие крупные торговые центры, как Киль и Дортмунд, благодарили Любек за его усилия для блага купцов. Среди ливонских городов первым присоединился к Любеку Ревель, в то время как Рига, получившая при своем основании висбийское городское право, считала несправедливым постановление вендских городов и предлагала устроить собрание городов со всеми купцами для окончательного решения этого вопроса. Также против указанного постановления выступил Оснабрюк, за что получил благодарственное письмо из Висбю, в котором утверждалось, что апелляция в Любек противоречит старым свободам, которые вытребовали себе немецкие купцы в древнейшее время. Видимо, имелись в виду первые десятилетия пребывания немецких купцов на Готланде во второй половине XII в.
Висбю стремился предотвратить сокращение своих прав и купеческих свобод, однако не мог, конечно, противостоять силе Любека, поддержанного большинством городов – от нижнего Рейна до Пруссии. На съезде городов в 1298 г. в Любеке последний, чтобы не вызывать протеста среди еще не примкнувших городов, просил апеллировать к нему только в сомнительных, трудных случаях. На этом же съезде города приняли решение о лишении Висбю права держать у себя печать всех купцов, чтобы Висбю не мог воспользоваться ею во вред другим городам. С этих пор каждый город имел свою печать для удостоверения принадлежности купцов и их товаров тому или иному городу.
Таким образом, в результате активной деятельности Любека немецкая купеческая община, обосновавшаяся на Готланде с XII в., уступила в конце XIII столетия свое влияние и роль посредника в балтийской торговле городской общине немецких купцов.
Вторая редакция скры
Переход главенствующей роли в торговле с Новгородом от немецкой общины Висбю к Любеку был ознаменован созданием в 1295 г. новой, второй, редакции скры (рис. 10). Она сохранилась в трех списках: любекском, копенгагенском и рижском, причем в последнем списке была выскоблена статья, в которой говорилось об апелляции по всем спорным делам из Новгорода в Любек. Издатель редакций скры В. Шлютер отметил, что все три списка II скры совершенно идентичны и даже содержат одинаковые ошибки. Очевидно, это свидетельствует не только о восхождении к одному оригиналу, но и о том, что все три списка были сделаны в Любеке и разосланы потом для исполнения в Висбю и Ригу – ведущие центры в торговле с Новгородом. В Риге, которая поначалу, как известно, не согласилась с решением городов об апелляции в Любек, очевидно, вычистили соответствующую статью в присланном документе. Однако позднее, в конце 1297 г., уличенная в этом Рига заявила, что, к ее огорчению, это случилось без ведома города и что, конечно, скра должна сохраняться в том виде, в каком была составлена в Любеке. Несомненно, это заявление Риги доказывает укрепление позиций Любека и отход от Висбю даже его ближайших союзников.
Рис. 10. Вторая редакция скры. Фрагмент
Вторая скра полностью включила 9 статей первой редакции и была значительно расширена за счет 55 статей, основанных на любекском праве, что подтверждало ведущую роль Любека. Новые статьи носили главным образом характер различных юридических постановлений, связанных с уголовно-правовыми преступлениями: за убийство, нанесение увечий, драки, за оскорбления, ранения и т. д. Здесь же – постановления о правилах торговли, категорически запрещающие объединяться с русскими в торговые сообщества, возить товар русских, брать что-либо у русских в долг. За нарушения этих правил налагался штраф 10 марок серебра, а за особенно опасные для немецких купцов проступки штраф достигал 50 марок серебра, в то время как в I скре максимальным был штраф в 10 марок.
Во многих статьях второй скры подробно рассматривались разные уголовные преступления: например, за удар в ухо назначался штраф в 1,5 фердинга, за удар в ухо, от которого остался синяк или кровоподтек, – 1,5 марки серебра и т. д. В отдельных статьях защищалась честь старост и их помощников, за необоснованные оскорбления которых полагался штраф в 3 марки. Подвергались штрафу и те, кто пользовался фальшивыми весами и разновесами, фальшивым локтем и другими неточными мерами.
Почти каждая статья заканчивалась назначением того или иного штрафа за проступки, преступления, нарушения правил торговли, соблюдения порядка во дворе и т. д., причем специально оговаривалось, что две части этого штрафа поступают в казну св. Петра, а одну часть делили между собой старосты и их помощники.
В связи с этим представляет интерес статья, запрещающая старосте принуждать кого-либо к началу иска, если старосте не была подана жалоба или если у пострадавшего не было ран и не было слышно крика. Возникновение этой статьи возможно объяснить только одним: старосты, заинтересованные в получении дополнительных доходов, вероятно, превышали свои полномочия, необоснованно назначая штрафы, поэтому для вмешательства старосты в раздоры между купцами необходимы были жалоба потерпевшего или явные доказательства происшедшего столкновения.
Вместе с тем если кто-то из купцов начинал иск, а по ходу дела мирился с ответчиком, то истец не имел права закончить дело полюбовно без согласия на то старосты и помощников. В противном случае истец должен был заплатить 1 марку серебра св. Петру и продолжить иск. Здесь также заметна забота о пополнении казны св. Петра.
Скру следовало читать каждый год два раза: один раз для зимних гостей, другой раз – для летних, чтобы не было отговорок в незнании существующих правил порядка во дворе и ведения торговли.
Заканчивалась вторая скра статьями о том, что во всех сомнительных случаях следовало обращаться в Любек, который брался решить любое недоразумение и прислать необходимое постановление. Также, если возникало какое-нибудь новое правило, которого не было в скре, об этом необходимо было доложить в Любек, чтобы можно было его узаконить. Таким образом, Любек полностью подчинил своему влиянию и руководству торговлю немецких купцов в Новгороде. Теперь интересы немецких купцов защищали и представляли города, а не община немецких купцов на Готланде.
Таким образом, в конце XIII в. создались реальные предпосылки для образования общенемецкого союза городов.