Глава 5. Время великих перемен
Во вторник мэра города Чуханска Сергея Сергеевича Пупкова охватил административный восторг. Он всегда был щедр на реформы именно по вторникам, особенно если в понедельник за ужином съедал цыпленка, фаршированного чесноком. Среду же он посвящал составлению указов и постановлений. И в этот вторник Сергей Сергеевич не изменил своим правилам. Пройдя в кабинет, он сразу дал указание секретарю Кларе Слимовне собрать в зале для совещаний всех своих заместителей и главных специалистов.
Ровно в девять тридцать мэр твердым и решительным шагом вошел в зал и прошествовал к трибуне и по тому, как он шел, сидящие в зале почувствовали, насколько он решительно настроен на великие свершения.
Сергей Сергеевич любил выступать с этой трибуны. Уверенно стоя за ней, он представлял себя великим оратором. Трибуна была изготовлена в лучших традициях коммунистического правления: из красного дерева, просторная и величественная, с гербом на лицевой стороне. Герб был тоже замечательный, просто произведение искусства. Он имел собственную, весьма преинтересную и поучительную историю, продолжающуюся почти два года.
Граждане Чуханска жили, ходили на работу, любили, ругались, в общем, занимались своими повседневными делами и не подозревали, какую важную роль в их жизни занимает герб. Но, в один прекрасный день, демократическая общественность Чуханска в лице известного борца с тоталитаризмом Кирилла Горемыкина решила, что дальнейшее существование при старом гербе невозможно и необходимо срочно разработать и принять новый, который бы объединил все прогрессивное население города. Полгода Горемыкин простоял у здания мэрии с плакатом, призывая мэра и депутатов вынести вопрос о гербе на суд общественности. Скорее всего, Горемыкин стоял бы там и до сих пор, но ожидался приезд высокой комиссии из Москвы. Поэтому срочно было принято решение вынести данный вопрос на обсуждение Думы. На заседании Думы выяснилось, что каждый депутат имеет на этот счет свое мнение, и то, какой будет герб, волнует не одного Горемыкина. Депутаты по вопросу о гербе много спорили, одни предлагали орла с болтом в когтях, другие льва вверху и шестеренку внизу, третьи медведя с бочкой меда, четвертые рыцаря, убивающего дракона… Все переругались, а некоторые даже, как рассказывают очевидцы, подрались. Но, в конце концов, было принято соломоново решение, – поручить разработку герба группе художников во главе с главным архитектором города. На том и порешили.
Группа, проработав всего три месяца, распалась, так как не смогла прийти к единому мнению. Художники, которые до работы над гербом были друзьями, стали непримиримыми врагами. Главный архитектор попал в больницу с гипертоническим кризисом, где пролечился два месяца.
По городу стали распространяться слухи, что мэр решил навязать горожанам какой-то сатанинский герб, который может сгубить всех. Наконец люди не выдержали и вышли на демонстрацию с требованием вынести вопрос о гербе на суд общественности. Самых различных вариантов герба поступило столько, что вновь созданная комиссия, так и не сумевшая выбрать окончательный вариант, запуталась окончательно. События вокруг герба стали выходить из-под контроля мэрии и грозили перерасти в беспорядки.
Тогда сам С. С. Пупков взял первый, подвернувшийся под руки проект герба, где был изображен рыцарь на коне с шестеренкой в одной руке и копьем, больше походившим на бильярдный кий, в другой – этим кием рыцарь поражал змея, похожего на пожарный шланг, – и поехал к настоятелю церкви. Объяснив настоятелю всю ситуацию, С. С. Пупков показал привезенный эскиз и попросил объявить горожанам, что у него было божественное видение, и что именно такой герб ему привиделся. На следующем богослужении настоятель рассказал прихожанам о своем божественном видении, а те не замедлили все это сообщить своим согражданам. Буквально на следующий день в городе не было человека, который бы не знал о божественном видении настоятеля. На ближайшем же заседании Дума утвердила предложенный герб.
Взойдя на трибуну, Сергей Сергеевич отпил из стакана воды и начал свою историческую речь.
– Господа! – (Это новое обращение к работникам администрации города ввел сам С. Пупков.) – По всей стране идут реформы, а у нас, как в болоте: тишь да гладь, а в действительности – бардак. Никто и ни за что не отвечает, но все при деле. Все оклады получают, и ведь никто не придет и не скажет, что необходимо сделать, какие проблемы населения необходимо срочно решать…
Зал замер, слушая, как легко и свободно из уст мэра изливается поток слов. Выступления Сергея Сергеевича всегда было значимым событием. Никто в администрации города, кроме Сергея Сергеевича, естественно, не мог так долго и при этом весьма логично строить свою речь. Что интересно, Сергей Сергеевич сам никогда не писал речей и тем более не читал написанных. Его выступления – это всегда экспромт, наполненный невообразимыми оборотами речи, просторечными выражениями, красочными сравнениями, невероятными преувеличениями, сомнительными утверждениями, ссылками на несуществующие авторитеты и приписывание этим авторитетам высказываний, которых они никогда не произносили.
– Завтра, – продолжал свою речь мэр, – мной будет подписан указ о создании девяти новых комитетов по контролю над: городской торговлей, строительством жилья, перевозками пассажиров и грузов, чистотой в городе, распределением социальной помощи, ночными дискотеками, нравственностью, потреблением чистой воды, использованием канализации. При этом каждый комитет в лице своих руководителей будет наделен самыми широким полномочиями и обеспечен достаточным количеством финансов. Руководители комитетов будут иметь в своем распоряжении служебный автомобиль и за проделанную работу отвечать непосредственно передо мной. Каждому руководителю комитета разработать для своих подчиненных инструкцию с подробным перечислением их прав и обязанностей, а также план работы на год вперед. А теперь Клара Слимовна, – обратился он к своему секретарю, – подойдет с шапкой, в которой лежат бумажки с названиями комитетов, к главным специалистам, и кто какой вытянет, тем комитетом ему и руководить. После обеда всем руководителям комитетов зайти ко мне для получения конкретных указаний.
Сергей Сергеевич еще раз отпил из стакана воды и решительным шагом вышел из зала. Уже через десять минут с чувством выполненного долга Пупков отбыл домой на обед.
В этот пригожий весенний день, впрочем, как и во все остальные, все работники государственных структур власти были заняты серьезной и важной работой. Прокурор города изучал новый свод законов. Изучал он его не торопясь, периодически отвлекаясь на телефонные разговоры, поглядывая в окно, разговаривая с секретарем о предстоящем празднике и летнем отпуске. Да и куда было спешить? Два предыдущих кодекса он так и не дочитал до конца, а их уже отменили. Может быть, и этот кодекс не стоит торопиться дочитывать.
Пожарные уже десятый раз выезжали на обследование вновь открывающегося магазина, и каждый раз обнаруживали недостатки, не позволяющие подписать разрешение на открытие. У хозяина магазина все время недоставало денег, чтобы выявленные недостатки перестали препятствовать открытию магазина.
Главный санитарный врач вместе с комиссией в пятый раз проверял соблюдение санитарных норм в кафе «Жемчужина», а его заместитель – наличие санитарных книжек у продавцов на рынке. Транспортная инспекция совместно с ГИБДД проводила рейд под названием «Автобус». Водителей автобусов частных предприятий ловили по всему городу и нещадно штрафовали.
Налоговая инспекция выискивала неплательщиков и отсылала в их адрес письма с угрозами. Арбитражный суд разбирал спор между двумя лоточницами рынка – кому принадлежит лоток. Таможенные служащие придумывали для граждан новые схемы начислений за перевозимый через границу товар. Таможенники давно бились над тем, чтобы увеличить поступления в казну и при этом не обидеть себя. Одному особенно дотошному гражданину на его запрос было объяснено, что ему не стоит так огорчаться по поводу высоких таможенных сборов, так как таможенные сборы берутся не с него, а с товара, пересекающего границу…
В общем, все служащие государственных и муниципальных органов добросовестно, с огоньком и смекалкой, исполняли свои служебные обязанности. Их деятельность, правда, не укладывалась в рамки классической политэкономии, то есть они не производили каких-либо продуктов для обмена, хотя внутри их организмов обмен шел и продукты выделялись. Старик Маркс предполагал, что производители вступают в общественный контакт между собой лишь путем обмена продуктов своего труда и что общественный характер их частных работ проявляется только в рамках этого обмена, и жестоко ошибался. Деятельность наших государственных служащих уже обладает общественной значимостью, в зависимости от должности, и поэтому им не нужно никакого обмена. Они успешно обменивают на продукты труда свое расположение и покровительство. Разве могут сравниться какие-то жалкие продукты вашего труда с покровительством, например, главного санитарного врача или с расположением работников транспортной инспекции? Да никогда! Как поется в известной песне: «Жить надо не по учебникам».
Иногда дома или в кругу близких друзей какой-нибудь государственный служащий пожалуется, что ему мало платят за его самоотверженный труд, но тут же лицемерно добавит, что и за эту небольшую плату готов трудиться на благо Отечества. Я бы лично таким беззаветно преданным государственным служащим сразу давал ордена и премию в размере годового оклада, никак не меньше. К сожалению, не все граждане в городе Чуханске готовы были жертвовать своими интересами ради Отечества. Например, врачи и учителя настырно требовали выплатить им заработную плату за шесть прошедших месяцев и даже прислали своих представителей в мэрию. Эти представители, не проявив никакого уважения к работникам мэрии, заявили, что если в течение недели не получат своих денег, то объявят бессрочную забастовку.
Никак и ни на кого не хотели работать и нормальные «пацаны» из объединения «Жертвы всех войн и несчастных случаев» да еще ребята из «Политического объединения культуристов» (сокращенно – ПОК). У них выработалось стойкое неприятие к труду. Может быть в результате коммунистической пропаганды, безгранично прославлявшей рабский труд, а может, они были не способны к какому-либо труду вообще. Не будучи знатоками Библии, они и не знали, что Господь проклял Адама и выслал его из сада Эдемского, чтобы он – а в его лице и все человечество – возделывал землю и в поте лица зарабатывал хлеб насущный. Соответственно и не могли логически проследить, что трудиться в поте лица он стал после того, как вкусил от дерева познания и стал равным богу в понимании добра и зла. Тем более что им и без трудов перепадали различные блага жизни благодаря их организованности и внушительной мускулатуре. Но Бог велик и милостив, и ради получения божьих милостей все городские священнослужители творили молитву во славу Божью.
Организовались же все объединения в период перестройки, а точнее, в период раздела государственной собственности. Чиновникам было не до народа, хотелось успеть ухватить как можно больше собственности. «Жвиновцы», так называли в городе членов организации «Жертвы всех войн и несчастных случаев» – и «поковцы» создали свои организации по образу и подобию самого государства. А зачем было голову ломать? Тем более что другого примера перед глазами не было. В каждой организации имелись свои первые руководители, круг приближенных, которые непосредственно проводили волю первого лица, боевики, охраняющие территорию от вторжения противной стороны и покушения на первых лиц, а также усмиряющие непокорных, сборщики дани, то есть – налогов, смотрители рынков, ну, и сам народ, невольно оказавшийся на их территории. В период формирования и хаотичных наскоков друг на друга обе организации выстроились в определенную структуру, набрались опыта, поделили город вместе с народом между собой и стали насаждать свои порядки.
Эти порядки, то есть выстраивание системы взаимоотношений власти и народа, по большому счету они скопировали с существующей системы правления, но в ее первоначальном виде, можно сказать, – первородном. Никакой бюрократии, никакого бумаготворчества, все строится на живом непосредственном общении с народом, ответная реакция мгновенная. Если кто-то не заплатил дань, то обстоятельства будут выяснены в тот же миг. Если плательщик упорно не желает платить, то наказание последует непременно. Они действуют точно так же, как действовали большевики сразу после прихода к власти. Правда, в более ограниченном, более узком пространстве, так как не хватало смелости и широты для борьбы с существующей системой власти.
На данном этапе общественной жизни существование этих «правнуков» большевиков согласна терпеть, и терпит самая одряхлевшая и погрязшая в бюрократии и коррупции власть. Иногда представители власти не просто терпят, но и оправдывают действия организованных преступных группировок, которые, якобы необходимы для контроля над неорганизованной преступностью, и получается, что они работают вместо милиции. А иногда представители власти обращаются за поддержкой к криминальным авторитетам, напоминающим партийных боссов периода правления Брежнева. Но это не двоевластие, а разделение полномочий. Старая, одряхлевшая система власти, утратившая авторитет и не способная удерживать и контролировать все общество, позволила молодым, энергичным и наглым стричь народ не в ущерб себе. Поэтому борьбы за власть между ними нет, и не будет. Они уже вступили в союз, так как близки по духу и разделили сферы влияния.
Утром у входа в редакцию Степан увидел поджидавшего его мужчину среднего роста, в сером плаще и такого же цвета кепке, с портфелем в руках.
– Вы будете, Степан Петрович Кочергин? – спросил он низким с хрипотцой голосом.
– Да, – ответил Степан, внимательно разглядывая мужчину, как бы пытаясь понять, что этому типу от него надо.
– Я начальник ЖКО, на балансе которого находится это здание, – и он указал рукой на здание, в котором располагалась редакция газеты, – Тимофей Карлович Бугров.
– Чем обязан такому вниманию с вашей стороны? – поинтересовался Степан, хотя, наученный горьким опытом, сразу понял, что человек пришел вымогать деньги.
– Я знаю, что у вас есть договор с городским комитетом по управлению госимуществом, но нам необходимо заключить с вами договор на уборку придомовой территории, вывозку мусора, ну и вообще на коммунальные услуги, – протараторил Тимофей Карлович.
– У нас ведь есть договор с ЖКО на коммунальное обслуживание, – удивленно глядя на Бугрова, заявил Степан.
– Вы меня не поняли, – растягивая слова и глядя как бы за спину Степана, проговорил Бугров. – Расположение вашей редакции не нравится жильцам этого дома. Предприятие шумное…, будут ходить люди…, машины во дворе оставлять…, и потом, люди опасаются, что может террористический акт произойти. Жильцы могут выступить с требованием закрыть вашу редакцию.
– Хорошо. Я вас понял. Скажите откровенно, сколько хотите, – напрямую спросил Степан.
– Работы много, – снова замычал Бугров, растягивая слова. – Не каждый возьмется за такую работу, и еще необходимо успокоить жильцов, то есть поработать придется с каждым индивидуально.
– Сколько? – не выдержав этой тягомотины, раздраженно спросил Степан.
– Ну, скажем, тысяча рублей в месяц меня бы устроила, – уже более радостным голосом ответил Бугров.
– Так и быть. Будете получать свою тысячу рублей в конце каждого месяца, – согласился Степан, боясь, что лишние проблемы в период становления могут загубить все дело.
– Сразу видно делового человека, – отметил довольный Тимофей Карлович.
Уже сидя за своим столом, Степан почувствовал неприятный осадок от общения с этим Карловичем и с раздражением подумал: «Ходит вот такая серая мышь и вымогает у порядочных людей деньги, пользуется своим служебным положением».
– Степан Петрович, вы чай будете? – заглянув в комнату, поинтересовалась Людмила Акимовна. – Вы знаете, этот Круглов какой-то ненормальный, только о деньгах и говорит, и все повторяет и повторяет, что больше месяца мы не продержимся.
– Людмила Акимовна, – прервал ее Кочергин. – Давайте будем работать и меньше говорить друг о друге. Я надеюсь, вы меня правильно поняли?
– Я все прекрасно поняла, – смущенно ответила Людмила Акимовна и вышла из комнаты.
Степан взял телефон и стал набирать телефон Жанны. Он с самого утра хотел с ней поговорить.
– Алло… я вас слушаю… – раздался знакомый голос.
– Скажите, пожалуйста, вы знакомы с неким гражданином Кочергиным Степаном Петровичем?
– А кто это спрашивает? – спросила Жанна. Похоже, она не узнала Степана.
– Это следователь из милиции, старший лейтенант Чупкин.
– А вы можете сказать, в чем, собственно, дело?
– Он обвиняется в изнасиловании одной очень красивой девушки, – уже не сдерживая смеха, проговорил Степан.
– Степа, ну ты меня разыграл, а я еще вчера ждала твоего звонка.
– Жанна, давай сегодня встретимся.
– Я согласна.
– Тогда в девятнадцать часов на площади Красных борцов за демократию. Ты знаешь, где это находится?
– Знаю, я там уже была.
– Ну, давай… до вечера, и без обмана.
Положив трубку, Степан встал и прошел в соседнюю комнату, чтобы успокоить себя, так как даже по телефону разговор с Жанной привел все его чувства в смятение. Все сотрудники были заняты работой.
– Игорь Андреевич, – обратился он к Помяловскому, – первые материалы уже подготовлены к печати. Занесите мне их, пожалуйста.
Оставшуюся часть дня Степан просматривал материалы, созванивался и договаривался с типографией, звонил учредителям и просил выделить денег на бумагу. К концу дня, удовлетворенный тем, что все удалось уладить, он отправился на встречу с Жанной. По пути Степан купил букет роз. Ему захотелось сделать Жанне приятное, да и деньги имелись в наличии. Вчера он выписал аванс в половину установленного оклада и чувствовал себя состоятельным человеком. Он давно уже не держал в руках столько денег и вел очень скромный образ жизни, перебиваясь случайными заработками. Может быть, для кого-то эта сумма денег и была мизерной, но для Степана это были деньги. «Хорошо, когда занимаешься любимым делом, а тебе еще за это деньги платят», – подумал он.
Жанну он увидел издалека. Она сидела на скамейке в скверике, прилегающем к площади, и просматривала журнал. Проходящие мимо мужчины с интересом посматривали на нее. «Действительно, есть на что посмотреть», – залюбовавшись девушкой, подумал Степан.
– Привет. Что читаем? – подойдя сзади, спросил он.
– Привет, – ответила, вставая со скамейки и улыбаясь, Жанна. – Просматриваю местную прессу.
– Это тебе, – протягивая розы и несколько смущаясь, произнес Степан.
– Спасибо… Очень красивые. Мне давно уже никто не дарил розы.
– Ты хочешь сказать, что тебе обычно дарят бриллианты, машины или счета в банке?
– Ну, зачем ты так, Степа? Ведь так хорошо начал.
– Извини, я не хотел тебя обидеть, – сказал Степан и, подойдя ближе, обнял ее за плечи.
– Степа, я здесь, пока тебя ждала, вычитала, что сегодня вечером в ночном клубе «Чарка» выступает местная рок-группа «Планета икс». Давай сходим, послушаем. Обожаю провинциальные рок-группы… они такие смешные, такие непосредственные.
– А что? Идея! Гулять – так с музыкой. Ловлю такси, и считай, что мы уже в клубе, – воскликнул Степан. – Тем более что я сам еще не был там ни разу.
Ночной клуб «Чарка» находился недалеко от центра города, в бывшем помещении профессионально-технического училища. Здание было неказистое, с длинными прямоугольными окнами, с бетонным навесом над входом, на котором висела огромная, подсвечиваемая прожектором вывеска с танцующей женщиной и названием клуба. Хозяин клуба Иосиф Сейфович Цукерман выкупил его за пять тысяч кирпичей для дома С. С. Пупкова через комитет по управлению госимуществом во времена своего председательствования. Привез из Москвы известного дизайнера, который все полностью переделал по последней моде. Теперь здесь были самый популярный в городе ночной клуб и ресторан, в котором часто выступали различные рок-группы, певцы, пародисты, как местные, так и гастролирующие. В клубе работали и стриптизерши, отобранные на различных конкурсах красоты самим Цукерманом.
Гвоздем программы сегодняшнего вечера была местная рок-группа «Планета икс», приводившая своими выступлениями чуханскую молодежь в состояние безумия, а это было, похоже, то состояние, к которому она и стремилась.
Заплатив за вход по двести рублей и, проследовав мимо бритых бугаев, исполняющих роль охранников, Жанна и Степан прошли внутрь здания и оказались в просторном холле. Первое, что они увидели, – это статуя Будды прямо напротив входа. Над лестницей, ведущей наверх, в кабинет хозяина клуба, висели массивные часы в резной деревянной оправе. Направо от гардероба широкий коридор вел в ресторан, а в левой части здания, в бывшем производственном цехе, размещался зал ночного клуба со сценой, выступающей почти до средины зала. Интерьер был выполнен в духе таинственного и мрачного средневековья, с огромной люстрой посредине, напоминающей корону английских королей. Стены были отделаны натуральным деревом и камнем и украшены скрещенными мечами, а деревянные балки и столбы искусственно состарены. В зале стояли массивные столы, изготовленные по специальному заказу, и такие же стулья. На противоположной от сцены стене, в большом проеме, стоял рыцарь с алебардой.
Степан и Жанна прошли в зал и заняли столик, указанный в билете. Вокруг сидели вызывающе одетые девицы и молодые, коротко стриженые парни, все, как один, одетые в кожаные пиджаки, и потягивали пиво.
– Степа, а мне здесь нравится. Сюда стоило прийти только ради того чтобы посмотреть интерьер, – оглядывая зал, сказала Жанна.
– Да, оформлено со вкусом. Первые полгода после открытия горожане только ради этого и ходили сюда. А почти все квартиры и загородные дома местных бизнесменов и чиновников отделаны в таком же духе. Директор металлургического завода только на изготовлении мечей заработал целое состояние.
– Что будете заказывать? – спросила, глядя на Степана, подошедшая к столику молоденькая девушка в короткой юбке, белой блузке и голубом фартучке.
– А можно посмотреть программу на вечер? – попросила Жанна.
– Программа есть, но она держится в секрете. У нас в клубе так принято, – ответила официантка.
– А меню у вас тоже держится в секрете? – улыбаясь, поинтересовалась Жанна.
– Я могу назвать то, что у нас имеется, – переводя взгляд на Жанну, сказала официантка.
– Степан, я есть не хочу.
– Принесите нам бутылку хорошего сухого вина и фрукты, – заказал Степан.
Вдруг верхний свет потух, сцена осветилась софитами, заиграла легкая ритмичная музыка, и на сцену вышли танцовщицы в прозрачных одеждах. Он пытались изображать страсть, ритмично взмахивая руками и двигая в такт музыке бедрами и животом. Их танец продолжался довольно долго и начинал навевать скуку. Вдруг так же неожиданно музыка прекратилась, и девушки удалились со сцены. На сцену выскочил молодой человек в разрисованной майке с микрофоном в руке и истошно закричал: «А теперь сюрприз: живая музыка, живой звук и живой исполнитель. Группа „Планета икс“ приветствует вас!» Зал взорвался громом приветственных криков и аплодисментов. На сцене появились четыре молодых человека, одетых, как панки, и сразу начали играть, а конферансье снова завопил: «Встречайте, самая популярная и любимая группа „Планета икс“ сегодня исполняет только для вас!» Зал снова взорвался криками и аплодисментами. Степан наклонился к Жанне и громко сказал:
– После такого развлечения неделю чумной ходить будешь.
Жанна улыбнулась в ответ, кивнула головой и так же громко сказала:
– И все-таки давай послушаем.
Резко забухала бас-гитара… Ей так же резко и отрывисто ответил синтезатор, заныла и застонала соло-гитара. Юнец с нечесаными волосами широко расставил ноги и, наклонившись в зал, стал громко выкрикивать: «Среди ублюдков шел артист, в кожаном плаще мертвый анархист. Крикнул он: „Хой, челюсти долой!“ Трупов вел он за собой…» При этом юнец скакал по сцене, как горный козел, и дергался, словно эпилептик. Вторая песня была в том же ритме и с подобным текстом: «В шуме воды мне послышались чьи-то шаги. Я у себя упыря на пороге увидел. В правой руке держал он бутылку вина…» Юный исполнитель с таким ожесточением произносил слова, как будто отдавал команды. Возле самой сцены группа молодых парней и девушек самозабвенно танцевала непонятный танец, а некоторые еще и подпевали.
Музыканты исполнили еще четыре песни. Степан уже не различал слов, а слышал только сплошной шум, похожий на звук реактивного двигателя. После окончания каждой песни весь зал гремел и сотрясался так, словно через него пробегало стадо ревущих слонов. У Степана заболела голова, и ему захотелось поскорее убежать от этого угнетающего шума. Наконец музыканты ушли на перерыв. Степан, низко наклонившись к Жанне, громко сказал, так как не слышал своего голоса:
– Я уже основательно отдохнул, может, нам уйти?
– Подожди еще самую малость, вот-вот начнется новый номер, – попросила Жанна.
Степан ее не расслышал, но просьбу понял, прочитав скорее по губам. Свет снова притух, и в свете софитов появилась полуобнаженная девушка с развитым бюстом и стройными ногами. Она томно двигала руками, вращалась, запрокидывая голову, вокруг металлического шеста, раздвигала ноги и крутила задом, пытаясь, все свои действия согласовывать с ритмом играющей музыки. Покружившись с минуту, девушка скинула бюстгальтер и начала усиленно трясти грудью. Зал завыл и затопал. Затем она упала на сцену и стала стягивать трусики, извиваясь, как рыба.
Степан наклонился к самому уху Жанны и умоляющим голосом попросил:
– Давай уйдем. Я уже не могу смотреть на это зрелище.
Жанна, не говоря ни слова, встала, и они, лавируя между столами, стали пробираться к выходу.
– Ух! – облегченно выдохнул Степан, когда они оказались на улице. – Бал здесь правит сатана. Поехали ко мне домой.
– Приглашаешь? – глядя в глаза Степану, спросила Жанна.
– Умоляю!
– Тогда лови машину.
Степан махнул рукой проезжающим «Жигулям». Машина резко затормозила.
– На улицу Промышленную за сто рублей довезешь?
– Садитесь, – сказал водитель.
Как только они сели в машину, водитель резко рванул машину с места и помчался, не разбирая колдобин, как будто за ним гнались черти.
– Вы куда-то торопитесь? – поинтересовался Степан.
– Нет. Куда мне торопиться заполночь?
– Может, вы гонщик? – уточнил Степан.
– Нет, просто привык так ездить. У нас в городе, если будешь ползать, ничего не заработаешь, одни расходы будут.
– Давайте все-таки поспокойнее. Хотелось бы доехать живыми и здоровыми, – попросил Степан водителя.
Через двадцать минут они уже входили в квартиру Степана.
– Вот так я и живу, – смущаясь и испытывая неудобство за свою пустую и неуютную квартиру, сказал Степан.
– Ты живешь по-спартански, и это мне нравится, а главное, есть диван и стол. Что еще для счастья творческому человеку надо, и не смущайся, пожалуйста, не старайся выглядеть другим, – проговорила Жанна, вглядываясь в глаза Степану, и, сделав паузу, добавила: – Тебе стоило бы смущаться не пустой квартиры, а набитой всяким барахлом.
– Спасибо. Только у тебя, я думаю, квартира упакована по полной программе, со всевозможными уютными уголками для неги и отдыха.
– Я женщина, и мне простительно.
Степан прошел на кухню, достал из холодильника вино и сыр, взял стаканы и вернулся в комнату.
– Вот все, что у меня имеется, – ставя на стол бутылку и стаканы, сказал он.
– У тебя имеется кое-что более ценное, но ты это скрываешь, – улыбаясь, проговорила Жанна.
– Не мне судить и оценивать.
– Я уже оценила по достоинству.
Степан разлил вино и нарезал сыру.
– О, я вижу, у тебя есть музыкальный центр, а мы сидим без музыки.
– Это единственная ценная вещь в этой квартире. Остатки былой роскоши. Что бы ты хотела послушать?
– Что-нибудь спокойное, можно из классики.
– Тогда будем слушать Свиридова, или давай я поставлю Шопена – «Мазурку», – перебирая компакт-диски, предложил Степан.
– Лучше Свиридова, и хорошо бы – «Метель».
Степан поставил нужный диск, и по комнате разлилась прекрасная мелодия, несколько таинственная и напряженная.
– Ты чувствуешь, какая большая разница между тем, что мы слушали в ночном клубе, и что звучит сейчас. И как по-разному она действует на людей – там подавляет, изматывает, истощает; а эта одухотворяет, возвышает, склоняет к размышлениям. Вообще, я бы хотел заняться изучением воздействия музыки на сознание человека. Это такая богатая почва для творчества.
– Степа, какой ты неисправимый романтик. Стоит только убрать «если бы» да «кабы», тогда все само собой и решится.
– Жанна, перестань издеваться. Да, я простоват и провинциален, но не глуп.
– А как раз мне в тебе и нравится простота и романтизм, – легко поглаживая по руке, как бы успокаивая, ответила Жанна.
– Ты знаешь, Жанна, если бы я сейчас попытался выразить в словах все, что испытываю в данный момент, то никаких слов бы не хватило.
– Вот так всегда: не успел еще насладиться, а уже надо поделиться, рассказать всему миру. Наслаждайся! Весь мир в твоих руках. Хватит мечтать… Давай ляжем спать.
Степан уже лежал под одеялом, когда в комнату вошла обнаженная Жанна.
– Постой, прошу тебя! Хочу рассмотреть тебя, хорошенько… запечатлеть в своем сердце.
Жанна с удивлением посмотрела на Степана.
– Все? Я могу лечь?
– Да, и как можно быстрее.
– Какая нежная у тебя кожа, – легко поглаживая грудь Жанны, произнес Степан и почувствовал, как откуда-то из потайных уголков тела стала нарастать волна возбуждения. Степан слегка прикусил мочку ее уха. Жанна повернулась к Степану и встретила его губы. Страсть обрушилась на них, словно водопад, и опустошила их, закружив в своем водовороте…
– Жанна, как хорошо, что ты есть! Мне трудно представить твой отъезд. Как все хорошее быстро кончается.
– Но ведь я уезжаю всего лишь в Москву.
– Москва! Для меня это как другая планета.
Уже засыпая, Степан подумал: «А ведь это, похоже, наша последняя ночь».