Дамир
Дамир – младший брат Артура. Одномуратец.
Когда-то он купил небольшой домик в частном секторе и сделал из него собственную галерею «Кучум».
Оказавшись впервые в Кучуме, мне попался на глаза загадочный деревянный ящик-сундучок, из фанеры, полувоенный, явно из-под какого-то набора инструментов. Он самодовольно блистал мраком свежевычищенного кирзового сапога, сверху также самодовольно обозначаясь обычной железной дверной ручкой. И если сам по себе, являясь предметом достаточно необычным, он вероломно будил желание его открыть, но это желание было управляемым, то вот именно эта провокативно приглашающе изогнутая ручка подрывала все устои приличия и… Словом, тот, у кого хоть раз в присутственном месте зачесалась спина, меня поймет.
Ящичек я открыл. На дне лежали два пера, огарочек свечи и вырезанная из книги карта какого-то острова:
– Это черный ящик Икара, Саид, – по виду Дамира можно было понять, что он полностью удовлетворен моей неуклюжей прямолинейностью, с которой я попал в подготовленную им ловушку.
Стол-гороскоп, лопата с краником, прожектор в небо… Какие-то невероятные игры воображения автора с воображением зрителя – в которых стеб и сарказм крепко замешаны с мудростью и проницательностью, а откровенная «простоватость» прикрывает чисто восточную хитрость и одновременно – вызов. Эдакая смесь интеллектуальных шахмат с интеллектуальными же наперстками – дескать, вот же, все мои фигуры на виду, все прозрачно, выигрывай. Если сможешь.
Кручу-верчу, обмануть хочу. Опять иероглиф.
И – все-таки – картины, картины, картины…
– Почему вы с Дамиром такие разные? – спросили Артура в одном интервью.
– Понимаете, Дамир движется из Азии, а я – из Европы, из городу Парижу. Вот где-то посредине мы и встретимся.
Артур рисует пальцами, разлитыми красками, растворителем. Дамир в своих работах использует жесть, дерево, какие-то предметы – чайники, лопаты, игрушки.
Забор, превращенный в арт-объект «Стена Моррисона» – гурманское удовольствие для поклонников групы «Doors».
Стена Моррисона.
Работы Дамира – это переплетение смыслов и, как и полагается при такой камасутре, рождение смыслов новых. Такой сложный монтаж, прямо по Эйзенштейну. И без попытки понять этот монтаж, разглядывание картин Муратова-младшего лишит вас тонких удовольствий.
Приезжая в Омск, я жил в Кучуме.
Кучум.
На пластинках – серия картин с ангелами. Однокрылый ангел, Двухкрылый ангел и так далее – до Семикрылого.
Получается – спал я и просыпался в окружении ангелов.
– Как спалось? – спросил Дамир.
Вообще-то история с ангелами у меня давнишняя – в Москве я живу в обществе ангелов Артура (на трех картинах их целых пять), в Омске – в обществе ангелов Дамира.
Поэтому, увидев пластиночную инсталляцию, сказал:
– Известные татарские художники братья Артур и Дамир Муратовы между собой дружат демонами (тщеславием и страстями, т.е.), а через меня – ангелами.
– Выбирай любого, – одобрительно ответил Дамир.
Вспомнив свой гитарно-лохматый период, я выбрал Трехкрылого ангела:
Трехкрылый ангел.
В постгорбачевское лихолетье авторские права на Чебурашку были проданы японской студии, в те же времена активизировался вопрос о Курильских островах. Из вот этого почти одномоментно случившегося событийного диссонанса и возник ЧЕбур.
– В нашей ментальности образовалась дыра – ведь это уже не наш Чебурашка, это уже их Чебурашка. Он уже японский. А нам нельзя без Чебурашки – это уже часть нашего сознания. – говорил тогда Дамир, показывая свежий гофрокартон с ЧЕбурашкой.
Дамиров ЧЕбурашка – это соЧЕтание нескольких мифов, перекрестное оплодотворение прежних смыслов для порождения новых; очередной фирменный муратовский иронический иероглиф – на этот раз на тему патриотизма, лжепатриотизма и ура-патриотизма. И каких угодно прочих «измов».
ЧЕбурашка нового времени, возможно. Или новой эпохи. Или эпиграф новой эпохи.
За Чебурашкой было продолжение – Че-паев, СНег, ЧЕ Делать и другие.
Сергею Чешкову Дамир на день рождения подарил – ЧЕшкова:
Уже в Вильнюсе, сидя с Королевой в гостях у Расы, я попытался осознать – когда же я повстречался с Ужуписом?
Наверное, он пришел ко мне по той тропинке, которую мне напел Гарик. Совершенно точно – в «Поэме сердец» Артура уже билось невидимое сердце Ужуписа. А когда я открыл «Черный ящик Икара» – он выпрыгнул оттуда, как радостный чертик из табакерки.
Это был где-то 95—96 год.
Меня осенила догадка:
– Когда начался Ужупис? – вдруг – неожиданно для себя – спросил я Королеву.
– Где-то 95—96 год, – ответила она, – а что?
Я рассказал о том, как именно в эти годы познакомился с Гариком, Артуром и Дамиром, а значит – с Ужуписом.
– Хороший знак! – сказала Королева.
Да, дорогой читатель, в моей книге вам предстоит познакомиться с Королевой и Расой – это будет одна из лучших встреч в вашей жизни.