Вы здесь

Ничего здесь да! Сказка путешествий. Алма-Ата (Саид Абишев)

Алма-Ата

Мое главное счастье – мое детство Алма-Ате. В одном небольшом дворе обычной 4х-этажной хрущевки были казахи, немцы (две семьи), русские, татары, евреи, уйгуры, корейцы, дунгане, и бог весть кто еще.

Сколько квартир – столько и национальностей.

Мы хорошо дружили все, и если кто-то и был изгоем – то только в силу своего характера, а не происхождения, и мы все понимали это.

В первом подъезде на 4м этаже жили мой ровесник и друг Олег, его старший брат – года на 4 – Костя, тетя Люся и дядя Витя – их родители.

В 3м подъезде на 3м этаже жила уйгурская семья, отец которой был шеф-поваром ресторана Кок-Тюбе. По казахстанским меркам – это как главный повар в Кремле.

Во втором подъезде на 1м этаже жил я.

Над нами жили татары – тетя Амина и ее непутевые дети Шафкат и Тарих.


Богатых среди нас не было. Шеф-повар иногда разживался продуктами – и, когда надо, щедро делился со всеми. Я их дунганскую лапшу до сих пор вспоминаю – одна длинная штука заполняла глубокую чашку до верха с горочкой, вкусная невероятно.

Когда в ресторан заезжало республиканское начальство – за ним присылали черную Волгу.


Апорт.


В какой-то момент дядя Витя по пьяной глупости сел – ненадолго, но по-настоящему и далеко.

В это время оставшееся на свободе семейство подкармливали всем двором, причем – так, чтобы тете Люсе не было обидно. Просто заходили – дескать, пирожков наготовила, делюсь. И татарка тетя Амина, и казашка Рая, и корейцы с 1г этажа 1-го подъезда, и уйгур шеф-повар.

А потом дядя Витя вернулся, и шеф-повар на радостях устроил ему шикарный ресторанного качества стол с президентского уровня пловом – за свой счет, разумеется, гуляли всем двором.

Вот так жили.


Пик Талгар.


Мой самый настоящий дом был на чердаке дачи – там были связки книг и журналов, я их все прочел по нескольку раз. Дача была под Алма-Атой, каждое лето я там проводил месяцы, чаще всего – вместе с дедом. Моего деда звали Хасен Абишевич Абишев, он был доцентом физико-математических наук, уважаемым в Алма-Ате человеком, преподавал астрономию, написал несколько книг. Единственный трофей, который он привез с войны – мешок немецких биноклей, чтобы показывать студентам Луну и звезды.

Гордился тем, что никого не убил, хотя винтовка у него была – война призвала его ездовым в обоз – кому еще можно доверить лошадей, как не казаху из степей Караганды?

Но видел он там что-то настолько страшное, что так толком и не рассказал о ней ничего – ни мне, ни кому-то еще. И за что у него медали – тоже не рассказал. Когда по телевизору показывали фильм на военную тему – говорил одно слово:

– Ерунда… – и выходил из комнаты в свой кабинет, а если слышал немецкую речь – возвращался и выключал телевизор несмотря на все наши протесты.

Но однажды отругал меня, когда я позволил себе какую-то вольную шутку в адрес соседа, жившего этажом ниже – Ивана Ивановича Шнайдера, потомка немцев петровских времен.

И дед мне крепко высказал. Это, пожалуй, был единственный раз, когда он мне что-то говорил на повышенных тонах:

– Дурак! то были фашисты! Другие немцы не виноваты!

Это был настоящий урок непоказного интернационализма, я его хорошо усвоил.