Глава 8
За несколько дней до объявленного жертвоприношения к царевне Ариадне тихо и осторожно подошел жрец Креон и сообщил, где и когда состоится церемония. Естественно, это событие не для всеобщего обозрения. Свидетелями станут несколько избранных, а сама церемония пройдет в тайном уголке Лабиринта, неподалеку от его центра. По распоряжению Шивы там сооружали сцену для ритуала, снеся часть старых стен, чтобы получился ровный круг футов сто в диаметре. Половина его отводилась на зрительную площадку, а вторая половина – на алтарь.
Креон, усевшись на любимого конька, начал было углубляться в детали, но царевна перебила его, сказав, что все эти подробности ее совершенно не интересуют.
Жрец, видимо, и не ожидал другой реакции.
– Мы с вашим дядей решили, что это касается и вас, Ваше Высочество.
И он, видимо, решил, что разговор окончен.
Но раз уж речь зашла о Людях Дани и жертвоприношении, Ариадна не удержалась от замечания:
– Вы собираетесь убить ни в чем не повинных людей, только чтобы задобрить своего нового бога. Это подло и жестоко!
Ее слова задели и обидели верховного жреца.
– Если мне позволено будет сказать, царевна, вы немного неверно относитесь к этому вопросу. Наш повелитель Шива любезно согласился принять подношения, предложенные ему нашим великим царем, вашим дядей.
– Раз уж вы испросили моего позволения, то отвечу – нет, вы не вправе говорить такое. Что это за бог, который требует человеческих жертв? Что это за царь, который спешит выполнить эти требования?
Лицо Креона превратилось в бесстрастную маску. Он слегка поклонился и молча отошел.
Над островом Корик разлилась розовая заря – утро дня, на который была назначена казнь, обещало быть очень теплым для весны.
Ариадна уже успела сообщить всем интересующимся, что собирается, как обычно, в Лабиринт, чтобы навестить своего брата.
Они с Кларой стояли на пороге, когда слуга объявил о приходе Федры. Никто ее не звал, да Федра и сама очень редко навещала свою младшую сестру.
– Ты слышала, что за жертвоприношение они собираются устроить? – спросила старшая царевна.
Ариадна не знала, как избавиться от нежданной гостьи, не возбуждая у нее подозрений.
– Конечно. Меня даже официально пригласили… а тебя разве нет?
– Меня тоже, – передернула плечами Федра. – Но я, конечно, не пойду.
– Я тоже.
Рабыня Клара стояла рядом, стараясь держать себя в руках. Она внимательно прислушивалась к разговору, но сама помалкивала. Ни одна из служанок Федры не удостаивалась чести высказывать свои мысли в присутствии госпожи. Клара же, напротив, часто беседовала со своей хозяйкой.
– Но ведь сегодня далеко не первое человеческое жертвоприношение на нашем острове, – сказала Ариадна.
– Знаю. Раньше убивали рабов, преступников…
– А ты знаешь, кто был первым? – перебила Федру младшая сестра. И после небольшой, но эффектной паузы добавила: – Наш отец, Минос.
Федра ужаснулась. И с неохотой призналась, что уже подозревала что-то в этом роде, но до сей минуты все еще надеялась на порядочность дяди.
Потом неуверенно попыталась как-то оправдать преступника, но Ариадна резко остановила ее:
– Чепуха! Перс убил своего брата.
– Почему ты так уверена?
– Потому что знаю.
– Но откуда?.. Нет, не говори!
Федра растерянно принялась мерить шагами уютную комнату сестры. Несколько раз она бросала взгляды на Ариадну, но та лишь молча наблюдала.
Наконец старшая царевна остановилась.
– Я должна все хорошенько обдумать.
– Конечно.
– Мы не должны… принимать поспешных решений. Я обязана все хорошенько взвесить и просчитать.
– Согласна. Ах, да. Не волнуйся, что нас слышала Клара, она в курсе событий. Я полностью ей доверяю.
Старшая царевна знала об этом и вовсе не беспокоилась о Кларе. Она снова задумалась о страшной церемонии, которая должна состояться всего через час.
– Я не собираюсь идти и смотреть на этот кошмар, – наконец произнесла Федра. – О чем только думает наш дядя?
– Обычно он думает о своей власти. Мне кажется, он не успокоится, пока не станет владыкой всего мира, если только боги допустят такое, – ответила Ариадна и подытожила: – Ради этого он и убил своего брата.
Федра побледнела, бросив на Клару невольный взгляд.
– Поговорим об этом позже.
– Ты уже не раз такое говорила, Федра. Хорошо, поговорим.
На мгновение Федра не выдержала тяжкого груза подозрений:
– Ариадна, что нам делать?
– Прямо сейчас – ничего.
– Но кто пойдет сегодня в Лабиринт смотреть на этот ужас? Я послала дяде записку, что плохо себя чувствую и прийти не смогу. Ты побудешь со мной?
– Сегодня не могу по некоторым причинам, – мягко ответила царевна.
– Причинам? Каким причинам?
– Я обещала Астериону.
– А-а.
Федра никогда не заговаривала об их брате и ни разу не приходила к нему в Лабиринт. Сестры обнялись и поцеловались, хотя прежде особо не проявляли родственных чувств друг к другу.
Появился один из дворцовых слуг, чтобы подавать утренний чай.
Но Федра заявила, что ей сейчас не до чая – у нее вообще в горло кусок не идет. И вскоре ушла.
– Слава всем богам, – пробормотала Ариадна, когда ее сестра и ни о чем не подозревающий слуга удалились. – Она так долго торчала здесь, и я уже решила, что мы опоздаем. Клара, надень крепкие сандалии. Больше никаких приготовлений мы не можем себе позволить.
– Уже, госпожа.
Хозяйка и рабыня облачились в привычные одежды.
Когда царевна выглянула из окна, только густая листва деревьев помешала ей увидеть ту часть Лабиринта, где содержались пленники с материка.
На одной из самых больших площадок Лабиринта, которая служила заложникам общей комнатой, суетилась целая команда одилических жрецов, магов и служителей Шивы – общим числом больше десятка. Они устанавливали и накрывали стол.
Ариадне не было видно, чем там занимаются слуги Разрушителя. Но нетрудно было догадаться, что именно сейчас они подсыпают наркотик в вино, которое должны выпить восемнадцать юношей и девушек перед тем, как их поведут в последний путь, навстречу смерти.
Ариадна резко повернулась к Кларе, которую била крупная дрожь.
– Успокойся! Ты трясешься, как моя сестра.
– Да, госпожа.
– Ты что-нибудь слышала в комнате прошлой ночью? – спросила царевна. – Или видела?
За последний месяц она обращалась к рабыне с этим вопросом почти каждое утро. А если она почему-то не спрашивала, этот же вопрос задавала Клара. Все началось после одной достопамятной ночи, когда их общая спальня неожиданно наполнилась странным шепотом. Грубые голоса, идущие непонятно откуда, сопровождали другие звуки, будто кто-то передвигал небольшие предметы.
На следующую ночь шорохи повторились. И каждый раз царевна с рабыней сразу просыпались. Ариадна со своей огромной кровати под балдахином и Клара со своей тахты перешептывались друг с другом, решая – не позвать ли стражу. Но обе девушки не доверяли больше стражникам с тех пор, как на трон взошел их дядя. Но голоса и звуки исчезали, а тщательный осмотр утром доказывал, что в комнате ничего не пропало.
На вторую ночь, которая оказалась последней ночью странных посещений, Ариадна в полусне увидела темную фигуру, склонившуюся над ее кроватью. Но утром все драгоценности – довольно скромная коллекция для дочери царя – остались на своем месте в шкатулке, а золотой с серебром медальон, подаренный Дедалом, так же висел на шее.
– Я ничего не слышала этой ночью, – ответила Клара. – И не видела.
Почти месяц невидимые посетители больше не давали о себе знать.
– Как ты думаешь, не случается ли что-то подобное с моей сестрой?
– Едва ли, госпожа. Только что царевна Федра заходила и без опаски могла все вам рассказать. И…
– И рассказала бы, если бы было, что рассказывать. А она промолчала, значит – ничего и не было.
Царевна и рабыня с самого начала были твердо уверены, что таинственный гость, если он действительно приходил, не имеет никакого отношения к Шиве. Конечно, неизвестная сила пугает. Но ничто так не пугало девушек, как та сила, которая захватила царство полгода назад.
Сейчас, в утро жертвоприношения, Ариадна выбросила из головы те ночные посещения. Она снова выглянула в окно. И вознесла молитву своей любимой богине, Артемиде. Потом, на всякий случай, помолилась про себя Афине и Афродите.
Там, внизу, был он! И она спасет его.
Этим утром, исполненным и добрых и злых предзнаменований, я, Астерион, проснулся раньше, чем обычно. Сон был напряженным и тревожным. И почти не связан с сегодняшним побегом. Поскольку я так и не решил до конца, бежать мне с остальными или нет, в нашем плане мне отводилась скромная и простая роль.
Я открыл глаза примерно через час после рассвета, когда нужные звезды и планеты, которые я считал добрым предзнаменованием, еще были видны на небе. Утренняя звезда, что люди иногда связывали с богиней любви, сияла на светлеющем горизонте. Но Венера ничего не значила для меня.
Неподалеку от моего лежбища, но все еще на достаточном расстоянии, раздавались заклинания жрецов Шивы. Я беспомощно выругался сквозь зубы.
Спал я довольно долго, и тело, по идее, должно было отдохнуть, поскольку только мой дух трудился даже во сне. Но оказалось, что у меня ноют все мышцы и даже кости. Ночью я снова явился в сон моряка по имени Петрос, капитана небольшого торгового судна, и передал то же послание, которое внушал уже не раз.
Теперь я знал с той уверенностью, какая приходит лишь во сне, что Петрос, который до сих пор был далеко в море, именно тот человек, который нам нужен, чтобы исполнить вторую часть побега. Мне показалось, что сам Онейрос пришел на помощь, хотя я никогда напрямую не общался с богом снов. Я заложил в сознание капитана образ пустынной бухточки всего в нескольких милях от главной гавани Корика.
Потом, за час до рассвета, меня посетило самое яркое сновидение. Мне приснилось – тут уж мои способности были ни при чем, – что в мой мир вторглись восемнадцать юношей и девушек с материка. Это было так неожиданно и странно, что я воспринял это видение так, будто вмешательство этой Дани в мою жизнь изменит ее раз и навсегда. Но в какую сторону и как – я понятия не имел.
Неотвратимо, как морской прилив, во мне поднималась неуверенность. Но я не должен сейчас думать о себе. Я пообещал Ариадне, что сделаю все возможное, чтобы спасти Тезея. Дал слово и выполнял все ее поручения. Когда начнется церемония, я должен быть неподалеку, чтобы видеть все своими глазами – на случай, если произойдет что-то непредвиденное и Тезей не сможет убежать раньше. И тогда мне придется вмешаться, чтобы помочь ему ускользнуть.
Признаться, я был доволен, что смогу увидеть этот кошмар воочию или хотя бы часть его. Конечно, не потому, что мне это нравится. Просто служители Шивы распространяли вокруг себя такую эманацию зла, что мне не хотелось бы поворачиваться к ним спиной. С них нельзя спускать глаз.
Вскоре после восхода солнца юноши и девушки, предназначенные на заклание, отправились по проходам Лабиринта к месту казни. Я находился от них примерно в миле – если по прямой, для полета птицы или крика. Возможно, заложники распевали что-то во все горло или били в барабаны – я их не слышал. Нас отделяли тысячи миль извилистых коридоров.
Не знаю, о чем несчастные жертвы могли говорить между собой в это последнее утро их жизни. Может, о какой-то ерунде, если учитывать, что их накачали дурманящим зельем. Как и Тезея, меня возмущала их покорность. И их страхи были так же бессмысленны, как их песни. Они шли молча или с песней, шагая или пританцовывая, но наверняка не единожды оглядываясь по сторонам – ждали, не выскочу ли я из какого-нибудь прохода.
Этой ночью я успел пройтись по их снам и знал уже все их тайные страхи и помыслы. О некоторых из них я предпочел бы и не знать.
Настало время отрешиться от мира снов. Мне предстояло столкнуться с неподатливым и непредсказуемым миром, который люди называли реальностью. Перед выходом я позавтракал, заставив себя съесть больше, чем хотелось. Кто знает, когда выпадет перекусить в следующий раз? Я поднял и взвесил в руке небольшой мешочек с собранными вещами. Я еще не решил, стоит ли мне покидать навсегда мое обычное обиталище, мой Лабиринт. Поразмыслив, я оставил мешок, решив, что успею еще за ним забежать.
Как я и думал, Дедал с Икаром уже ждали меня в назначенном месте, возле бассейна.
Когда я появился, мальчик вскочил. Его отец, впившись в меня взглядом, гаркнул:
– Ты видел сегодня царевну? Она не передумала?
– Ариадну? Не видел, но она не передумает. Сегодня решается судьба Тезея, умрет он или останется жив. И моя сестра предпочтет умереть, только чтобы разделить его участь.
– А ты, Астерион, остаешься или идешь с нами? Ты не прихватил никаких вещей.
– Я еще успею их взять.
Я решил, что у меня есть немного времени, потому присел рядом с отцом и сыном. Мы ждали Ариадну, ее служанку, Тезея и молодого солдата, который тоже должен был примкнуть к нашей партии. Икару все не сиделось на месте, и отец время от времени хмурился и ворчал на мальчика. Сам Дедал захватил с собой немного вещей. Все поместилось в маленький кошель, который он прицепил к поясу.
Место, где мы сидели, находилось в полумиле от центра Лабиринта. И очень далеко от места, где держали заложников.
Как всегда, Дедал был безоружен, если не считать короткого ножа, который скорее служил инструментом. Мастер пояснил, что большую часть ночи делал шар и склеивал перья.
Я сперва подумал, что недослышал.
– Ты сказал «шар»? Зачем нам шар и какие-то перья?
– Незачем. Я разве еще не рассказывал тебе?
– Нет.
– Мы пустим погоню по ложному следу.
И он стал описывать, что шар, сделанный из пропитанной специальным составом ткани, поднимется в воздух с помощью какого-то его изобретения, и все решат, что беглецы спаслись на нем. По пути с него будут сыпаться перья, в потом шар унесет в море.
– Если повезет, все подумают, что мы улетели на шаре. И что я сделал крылья.
– Ну-у…
– Точно говорю! – заверил меня мастер, а потом внимательней пригляделся ко мне. – Ты не взял оружия, Астерион?
– Как сказать.
И я качнул головой, демонстрируя острые рога.
Дедал мрачно кивнул. Держался он очень скованно, и судя по кругам вокруг глаз, хотя он и спал ночью, но совсем недолго. И постоянно шикал на сына, чтобы тот не шумел. На Икаре сегодня красовался небольшой нож, висевший на поясе. Мальчик был уже достаточно взрослым, чтобы понять: сегодня они покидают Лабиринт.
– Куда мы пойдем, папа?
– Разве я не говорил тебе помалкивать, пока мы не выйдем? – прорычал отец. – Узнаем, куда пойдем, когда доберемся туда. Может, на другой остров, а может, и на материк.
Понимаете, в это едва ли поверит кто на нашем острове, но хотя я провел в Лабиринте около пятнадцати лет, почти всю мою сознательную жизнь, многие переходы оставались неизведанными для меня. По приблизительным подсчетам, сотни миль коридоров этого великолепного сооружения никогда не попадались мне на глаза. До меня долетали дурацкие слухи, будто всю эту громаду построил Дедал.
Я сообщил ему эту несуразицу. Мастер даже усмехнулся, хотя его и снедало беспокойство по поводу нашего отчаянного плана. Ни одной стены он не возвел здесь, ни одного камня не положил.
– Может, это работа Гефеста? – предположил я.
– Не думаю. Мне приходилось видеть произведения божественного Кузнеца, и они прекрасны. Глядя на них, каждый понимает, для чего они предназначены и что такое могло выйти из рук только бога. – Дедал покачал головой, и его голос упал. – Но Лабиринт нельзя назвать прекрасным, в нем поражают только размеры.
– Да ну? Здесь, мастер, я с тобой не согласен. Вспомни о странных помещениях в центре.
– Конечно, я помню. У меня голова кругом идет уже несколько месяцев, так усердно я о них думаю.
Я разговаривал с Дедалом еще какое-то время, пока Икар играл сам с собой, прыгая на одной ножке. Я отметил, что мальчик, как и его отец, не обул сандалии. Было видно, что он сосредоточен и понимает, что в его детской жизни наступают перемены. Кажется, все мы были готовы к этим переменам и к исполнению плана спасения-побега.
Наконец я должен был признать, что настало время исполнять обещание, данное Ариадне. Сестра была не в силах избавиться от мысли, что Тезею могла неожиданно потребоваться помощь. Я признал ее предчувствия справедливыми, поскольку сегодняшний сон указывал, что нас ждут немалые трудности и препятствия. А еще мне подумалось, что молодому солдату, который отправляется с нами, свободы выбора практически не остается. Как и пленному Тезею.
Но, конечно, Ариадну не волновала судьба солдата. Она просила меня присутствовать на церемонии и проследить, чтобы ничего не помешало Тезею скрыться.