Глава 3
Это невозможно скучно. Я осматриваю аудиторию вечернего класса. За исключением меня и ещё пары студентов, у всех открыты ноутбуки, и они внимательно печатают каждое слово, произнесённое профессором. Но я слишком измучена, не занимаясь ничем весь день, мне даже лень писать лекцию по экономике в своей милой тетради с медведями. Перевожу взгляд на девушку, сидящую передо мной. У неё розовый ноутбук, розовый лак для ногтей, и, конечно же, она блондинка. Я не знаю почему, но подсознательно ненавижу всех блондинок, кроме одной. Но Еву и блондинкой-то нельзя назвать, она скорее всех цветов радуги. Вновь утыкаюсь в свою тетрадь и прикрываю глаза. Сейчас только 18:23. Впереди ещё полтора часа лекций, а я уже буквально засыпаю. Чувствую, как тяжелеют мои веки, и практически ложусь на парту, но чувствую резкий толчок в бок. Лениво поворачиваю голову и расплываюсь в улыбке.
– Тебе не кажется, что сегодня мистер Незнакомец выглядит особенно прекрасно? – взъерошивая короткие волосы и расплываясь в ответной улыбке, обращается ко мне Ева. Я не успеваю ответить, как она немного вскрикивает, когда Брэд, парень, что сидит сзади, тыкает её ручкой в спину. Она бросает грозный взгляд и возвращается ко мне, но уже не ждёт от меня ответа. Я даже не заметила, как она пришла, но это её удивительная способность. Я улыбаюсь и перевожу взгляд на нашего профессора.
Мы зовём его «профессор Таинственный Незнакомец»3, таковым он и является. В первый день, как он начал преподавать у нас, количество девушек на потоке увеличилось в несколько раз, и кроме меня и Евы тут теперь присутствует еще десяток прикованных лишь к профессору девичьих глаз. И я, кстати, их абсолютно не виню. Мало того, что он привлекателен внешне: высокий, немного худощавый, но видно, как накачаны руки и ноги, его светлые волосы падают на лицо, а голубые глаза не могут не привлечь внимание. У него немного с горбинкой нос, а над верхней губой виднеется шрам, наверняка оставленный ему в память о какой-нибудь драке. Он всегда одет в идеальный чёрный костюм, подобранный в цвет глаз галстук и светло-голубую рубашку. Его ботинки идеально вычищены, и только старый потрёпанный чёрный портфель выдаёт в нём профессора. Мы придумали ему прозвище, потому что за день до нашего знакомства посмотрели фильм Вуди Аллена, ну и к тому же его фамилия сама напрашивалась на прозвище. Профессор Дэвид Стэнджер4. Я как сейчас слышу его приятный мелодичный голос, представляющийся и рассказывающий о том, что нам предстоит узнать в ходе курса лекций в ближайший семестр. Он был великолепен, и даже я не могла отрицать этого.
– Не заметила ничего особенно, – хмыкаю я в ответ и укладываю голову на сложенные руки. Я не горю желанием обсуждать великолепие нашего профессора и тем более не расположена вообще общаться сегодня. За что я люблю Еву, так это за то, что она всегда понимает, когда нужно остановиться и дать мне немного подумать и помолчать в первую очередь.
Я прикрываю глаза и продолжаю слушать приятный голос, рассказывающий о цикличности экономики и как можно исходя из этого предсказать ситуацию на ближайшие несколько лет. Если бы в жизни всё было так же просто, как в экономике, я бы не чувствовала себя абсолютно опустошённой. Я уже чувствую, как погружаюсь в сон, но вновь толчок в бок возвращает меня в реальность. Лениво приоткрываю один глаз и смотрю на Еву. Вижу, как приподнимается одна её бровь, её глаза пронизаны удивлением, и я чувствую, что что-то произошло. Поднимаю голову и оглядываюсь. Все, буквально все смотрят на меня. Чувствую, как по щекам растекается румянец, и я нервно сжимаю подол своей юбки под столом. Что-то тут не так.
– Мисс Грин, не могли бы вы подойти в мой кабинет после окончания лекции? – выводит меня из ступора голос профессора, и я неловко киваю. Оставшиеся полтора часа я упорно делаю вид, что ничего не произошло, стараюсь смотреть только в свою тетрадь и записывать каждое слово.
Я застыла возле двери из тёмного дерева с маленьким окном из непросвечивающего стекла, на которой красовалась надпись, выведенная золотыми буквами: «Профессор Д. Стэнджер». Мне не нравилось моё присутствие в тёмном коридоре опустевшего крыла преподавателей, но деваться было абсолютно некуда. Не зная своей вины, не имея ни малейшего представления о причинах, принёсших меня сюда, я не решилась постучать, хотя лекция закончилась около получаса назад. На вопрос, что же меня задержало, я уже придумала около десяти отговорок, которым нельзя было не поверить, хотя ни в одной из этих версий не было даже маленькой доли правды. На самом деле я стояла на улице на крыльце возле входа в корпус и трусила. Да, как маленькая школьница перед визитом к директору, я трусила перед походом к какому-то преподавателю. Но он был не «какой-то», как мне хотелось бы думать, и я старалась себя в этом убедить, он был лучший преподаватель, что был у меня, и я сделала что-то не так. Чувствуя вину, я уже взялась за спасительную «последнюю» сигарету, которая всегда лежит в запасном кармашке моей сумке. Я не курю и никогда не была пристрастна к этому занятию, но всегда знала, что рано или поздно придёт тот день, когда мне захочется закурить, и что-то подсказывало, что сегодня такой день. Но так и не достав сигарету из сумки, я вошла в пустынное помещение и почувствовала ещё больше вины за своё неподобающее поведение. Ему приходится оставаться в своем кабинете ради меня, а я так и не могу войти.
Тихий стук в дверь.
Не привыкнув к яркому свету кабинета, я нерешительно проступила вглубь небольшой комнаты, заставленной книгами, и дверь позади меня хлопнула.
– Мисс Грин, я жду вас уже полчаса. Надеюсь, у вас была веская причина, чтобы задержать и себя, и меня? – лицо профессора осталось непроницаемым, и я даже не поняла, ждёт ли он от меня ответа на поставленный вопрос. Но даже если бы и ждал, вряд ли бы его получил. Если бы я могла открыть рот от изумления и восхищения, не породив в голове профессора мысли о моём идиотизме, я бы наверняка это сделала. Раньше я видела его только в пределах аудитории, только безукоризненным профессором с идеальной причёской, в идеальном костюме и с невыносимо правильной речью. Но сейчас это был другой Таинственный Незнакомец, и он мне нравился куда больше. Даже ноги подкосились от увиденного.
Пиджак висел на большом коричневом кожаном кресле, его потрёпанный портфель стоял возле стола. Рукава идеально выглаженной голубой рубашки были закатаны до локтя, и я видела неровную поверхность накачанных рук. На одной руке виднелся конец красиво вытатуированного рисунка, но начало было скрыто рубашкой, я только могла предположить о том, что начало где-то в районе плеча или чуть дальше на лопатке, но была убеждена, что это что-то необыкновенно красивое. Узел на тонком чёрном галстуке был ослаблен, а пара пуговиц возле шеи были расстегнуты, и я видела волоски на его груди. Его волосы были растрёпаны и падали на глаза гораздо больше, но весь этот неидеальный образ делал его ещё красивее. Незнакомец смотрел на меня сверху вниз, стоя всего в паре шагов от меня и прикусив нижнюю губу. От этой картины внутри меня всё перевернулось и отдалось по всему телу приятной волной возбуждения. Но это было что-то большее, чем воздержание больше трёх месяцев, он действительно был великолепен, и любая женщина на моём месте не устояла бы. Впрочем, я, как всегда, «не все».
– Простите, профессор, – опустив голову, чтобы не смотреть в его большие голубые глаза и тем более не раздевать его взглядом, промямлила я, переминаясь с ноги на ногу. Но тут я заметила то, что не замечала никогда раньше. Его правая брючина как-то неуклюже подогнулась и открывала вид на его носки в разноцветную полоску. Непроизвольно улыбнувшись тому, что в таком идеальном человеке есть что-то неидеальное, я, наконец, расслабилась и, улыбаясь, заглянула ему в глаза.
– Простите, профессор, если сегодня на лекции позволила себе неподобающее поведение. Такого больше не повторится. Просто я…
– Мисс Грин, – остановил меня он и указал на стул напротив стола, на который я в тот же миг села, он оказался в своём огромном кресле, будто сделанном специально под его идеальное тело, – вы не сделали ничего особенного, просто ваша невнимательность немного смутила меня. – Профессор провёл рукой по волосам, вновь взъерошивая их и немного нелепо улыбаясь мне. – Вы не часто посещали мои занятия за последние пару месяцев, а тут уже целую неделю приходите, но раньше вы хотя бы были внимательны и выполняли все задания, никогда не отвлекаясь, – он покачал головой, но рукой показал, что я должна помолчать и дать ему договорить, а потом, может быть, он даст мне время защищаться.
– Но сейчас вы будто в другом мире, хотя будто и на моей лекции. Я не привык к невниманию, – он улыбнулся и замолчал, будто не зная, что ещё сказать. Я сидела, опустил глаза, и не могла даже придумать слов в защиту. Всё было именно так. С того момента, как меня уволили и я осталась без любимой работы, прошло чуть больше недели, и вместо того чтобы лежать в кровати и предаваться жалению себя, я решила ходить на занятия и подтянуть то, что пропустила из-за работы. Но оказалось, что это скучно.
Мы всё ещё молчали. Он смотрел на меня, я чувствовала, как его глаза скользят от моей макушки с непонятной причёской в виде завитых в кудри волос, которые давно уже перестали быть таковыми, далее к моему лицу, разглядывая каждую мелочь на нём – большие глаза и накрашенные ресницы, родинку возле левой брови и маленький шрам от падения с лестницы в восьмом классе ниже правой, он изучал мой нос с горбинкой после того же падения, и я чувствовала, как он считает количество веснушек на носу. Его взгляд скользнул к губам, которые, как всегда, подведены бледной помадой, потому что я всегда делаю акцент на глаза. Далее он изучал серебряный кулон на моей шее, хотя их там несколько и сложно понять, что каждый для меня значит. Я чувствую, как его пальцы сжимаются, когда глаза изучают голубую блузку из шёлка, которая идеально подчёркивает все достоинства и скрывает недостатки, которые ненавижу в себе. Мне даже показалось, что он закусил губу и глубоко вздохнул, когда глаза опустились на мою грудь. Всё это время я чувствовала, как бьётся моё сердце, удар за ударом, как вздымается моя грудь. Это были больше чем секунды наедине. Но он резко выпустил воздух из лёгких, и мир вновь зашевелился. Я услышала, как тикают часы на противоположной стене, как за окном проехал мотоцикл одного из студентов.
Я подняла глаза на него.
– Твоя грудь выглядит просто идеально в этой блузке, – его тихий, абсолютно спокойный голос нарушил наше молчание. Мне даже показалось, что он будто начал читать лекцию, если бы не эти слова. В моём горле образовался ком, а глаза расширились от удивления. Неожиданно в одно мгновение появились мысли, много мыслей, и я не могла сконцентрироваться ни на одной. Как? Что? Почему? Я металась между вопросами и недоумением, между желанием наброситься на него, поцеловать и дать оплеуху за подобные высказывания. Но единственное, что я могла, – это неуклюже поёжиться в кресле, открывать рот, как рыба, не в силах вымолвить и слова, уставиться на него, раскрывая глаза на максимально возможный радиус.
– Что? – наконец недоумённо промямлила я. – Простите, профессор, я немного не поняла, что вы имели в виду. – Я старалась смотреть на него, и с каждой секундой шок от услышанного сменялся удовлетворением вопреки моему желанию. Мне совсем не хотелось слышать это, но оказалось, что после всего пережитого это было лучшее, что я могла услышать от Таинственного Незнакомца. Я нервно смяла кончик чёрной юбки-карандаш во вспотевшей ладошке.
– Ты меня прекрасно слышала, Алиса, – громко, даже слишком, произнёс профессор и улыбнулся. Так сексуально, что я уже не была уверена в правильности своего прихода и тем более в том, что продолжаю сидеть напротив него после окончания занятий. – Ты не можешь отрицать того, что восхищаешься мной и моей внешностью, как я не могу отрицать желания поиметь тебя, – его абсолютно серьёзный тон пугал меня. Это было будто сделкой, а не испытанием страсти и желания. Я отвернула голову, устремляя взгляд в окно и всматриваясь в тёмные тени, проходящие где-то вдалеке.
– Я могу отрицать, профессор Стэнджер. Вы мой профессор, и я отношусь к вам подобающе и прошу уважения и от вас, – мне хотелось выплюнуть слова ему в лицо, чтобы они оскорбили его, так как он оскорбил меня. Всё желание будто испарилось, и комната, недавно пропитанная сексуальной энергетикой, теперь была пропитана моей неприязнью. Я встала со стула и поправила задравшуюся юбку.
– Не можете, мисс Грин, – он оказался возле меня так неожиданно, что я чуть не упала обратно на свой стул. Он так близко, что я задрала голову, чтобы видеть его глаза, и старалась дышать как можно ровнее, хотя это было невозможно сложно. От него исходил какой-то чарующий аромат одеколона и пыли. Я чувствовала усталость на его плечах, и мне хотелось прикоснуться и снять её. Только почувствовав вкус крови во рту, я заметила, как закусила нижнюю губу.
– Я уверен, вы можете многое. И я бы хотел узнать, что именно. Но сейчас вы не можете отрицать того, что хотите меня так же сильно, как я вас, – его голос был таким ласковым, мелодичным, и его дыхание ласкало мне кожу. Я чувствовала жар его тела, и мне невыносимо сильно хотелось прижаться к нему всем телом и ощутить его так близко, как только можно было. Но я не могла. Опустив глаза, я сделала шаг назад и упёрлась в стул, на котором только что сидела. Разглядывая свои туфли на невысоком каблуке, я считала трещинки на паркете его кабинета. Раз, два, три.
– Прошу тебя, – проговорил он, – не отрицай.
Дальше уже говорил не он, а его тело. Нас разделяли всего несколько миллиметров. Его рука коснулась моей, и наши пальцы один за одним переплелись. Другая рука аккуратно легла сначала на мою шею сзади, поправляя волосы, затем двинулась и оказалась на плече, убирая волосы назад. Пальцы ласкали мою щеку, нежно касаясь её, что мне казалось, я не чувствую его прикосновений, а придумываю их. Его глаза смотрели на меня, но мне чудилось, что он смотрит внутрь меня. Губы немного приоткрыты, и я хочу ощутить их вкус, их силу. Даже сама, не понимая, что делаю, я прижимаюсь к нему ближе и закрываю глаза. Его губы в ту же секунду накрывают мои. Сначала нежно и ласково, пробуя вкус друг друга, затем он заставляет меня приоткрыть рот и проскальзывает туда, изучая меня. Я трепещу от его прикосновений. Наши руки всё ещё соединены, точно так же, как и губы не могут разъединиться. Моя рука прижимает его ближе, и я чувствую, насколько горячая у него кожа. Я бы хотела, чтобы это не заканчивалось. Но он нежно проводит пальцами по моей щеке и отстраняется, смотря мне прямо в глаза. Проводит большим пальцем по моей нижней губе и улыбается так, как я бы хотела, чтобы улыбался мужчина после поцелуя, который ещё не скоро забудет.
– Я бы очень хотел узнать и попробовать всё, что вы можете, мисс Грин, – говорит он, и пусть хочет казаться серьёзным и собранным, я чувствую, как дрожит его голос, а глаза горят желанием. Я стараюсь смотреть только в его глаза и не опускать их ниже, чтобы не увидеть желание, о котором он говорит, иначе я точно сдам оборону и отдамся в вечное рабство. Ещё секунды я стою на месте, боясь пошевелиться, и лишь наблюдаю, как он усаживается в своё кресло и запускает руку в волосы, удовлетворённо прикрывая глаза. Я пользуюсь этой паузой и его расслабленностью и буквально вылетаю из кабинета, хлопая дверью.
Я несусь к выходу, зная, что сегодняшнюю ночь я точно не буду спать. И лишь в голове моей крутятся не сказанные ему слова: «Однажды я покажу тебе всё, что могу».
Я добралась до дома, ещё чувствуя вкус его губ.
Меня трясло в машине, несмотря на жару на улице даже в вечернее время. Я слушала любимую музыку по дороге домой, но она в первый раз в моей жизни не могла отвлечь меня от мыслей о нём. Как так получилось, что я целовалась с профессором в его кабинете и даже не думала уйти и никогда больше не видеть его? Но больше всего меня интересовало совсем другое. Как такой красивый мужчина, как Таинственный Незнакомец, мог смотреть на меня и желать меня? Меня. Я старалась понять это, надавливая на педаль газа, но с каждым километром ближе к дому я была дальше от него, а значит, дальше от понимания того, почему именно я.
Открывая дверь, я знала, что войду в абсолютно пустую и тёмную квартиру. Ева собиралась отправиться в клуб и предлагала мне, но я не хотела танцевать и веселиться, я мечтала залезть сначала в душ, а затем в свою кровать и в первый раз за неделю почувствовать себя в безопасности. Но сейчас я чувствовала себя совсем не так, как мечтала. Моё второе я негодовало от допущенной ошибки и о том, как я буду ходить на его лекции дальше.
В комнате было темно, и, бросив сумку на столик возле двери, сбросив туфли, я прислонилась к двери и закрыла глаза. Я чувствовала, как его губы накрывают мои, как руки ласкают кожу на моём лице, чувствовала его аромат, обволакивающий меня. Но всё это было вымыслом. В голове застучали молоточки. Неправильно. Глупо. Дура. Я прислушалась к внутреннему голосу. Тишина. Но кто-то усердно стучал. Резко раскрыв глаза, я поняла: что-то не в моей голове, а за ней. В мою дверь активно молотит кто-то. Я уже хотела накричать на Еву, что она забыла свои ключи, рывком открыла дверь.
– Ева, ну сколько можно забывать ключи? А если бы меня не… – я не успела докричать свою лекцию, как поняла, что кричу совсем не на свою подругу. Совсем недавно мои глаза расширялись от услышанного, но сейчас они раскрылись от увиденного. На пороге моей квартиры стоял самый красивый мужчина в мире.
– Фабиан, – выдохнула его имя я и отпустила ручку двери, пятясь назад в квартиру. Он наступал на меня, и когда мы оба оказались в темноте, он хлопнул входной дверью.
Он был единственным человеком, которого я меньше всего хотела видеть сейчас и вообще когда-либо. Мало того, что совсем недавно я целовалась со своим профессором, от взгляда на которого внутри закипал огонь желания, так ещё и Фабиан стоял тут. Я не успела разглядеть его, а сейчас мы были в темноте. Я лишь отдалённо понимала, где он находится. Я слышала, как он тяжело дышит, но не решалась включить свет. Неуверенность в том, что я смогу увидеть его чёрные глаза и остаться равнодушной, не давала мне сделать и шага. Я молчала точно так же, как и он. Вновь тишина, и она пугала меня ещё больше, чем в прошлый раз. Я даже не думала о том, что он делает в моей квартире и как нашёл ее. А главное – зачем. Больше всего меня волновало, что я не могу оставаться спокойной рядом с ним. Это было на каком-то физическом уровне. Я чувствовала аромат его тела без одеколона. Без запаха пота, просто Фабиан. Свежесть мыла и запах кожи, видимо, после машины, мне даже показалось, что я чувствую запах еды, но ещё не поняла, какой именно. Смотря в тишину, я ухватилась за край своей юбки, вновь крутя его в своих пальцах, как делаю всегда, когда нервничаю.
– Что? – выдохнула я не в силах сказать что-то ещё. Этот вопрос повис в воздухе, и я будто слышала его отголоски каждую секунду. Мне показалось, что он придвинулся ко мне гораздо ближе, во всяком случае, я слышала гораздо отчётливее его дыхание и стук его сердца. В этой тишине только стук его и моего сердца. Не знаю почему, но мне показалось, что я знаю его тысячу лет и могу вот так стоять и не видеть его, но просто знаю, что он рядом, совсем близко со мной и мы вместе. Но это лишь мой вымысел и какие-то неосуществимые фантазии. Я резко дёрнула рукой и нарушила этот миг.
В комнате зажёгся свет.
Мы практически одновременно зажмурились и начали привыкать к свету. Я первая раскрыла глаза и стала внимательно изучать его. Сегодня это был не пилот авиакомпании, не бизнесмен, которого я встретила на самолёте. Это был не Фабиан Лин Бойл. Во всяком случае, мне хотелось думать так. Его тёмные волосы были взъерошены, и на них не было ни грамма геля. Глаза, всё такие же чёрные, изучали меня так же, как мои серые – его. На нём была обычная белая футболка, обтягивающая накачанные руки и грудь, а сверху синяя в клетку рубашка, закатанная до локтей. Синие джинсы, немного рваные, как это модно, идеально обтягивали его задницу, даже несмотря на то, что он стоял ко мне лицом. Я буквально чувствовала, насколько идеальны его ягодицы в этих джинсах. А на ногах были кеды Convers. И это поразило меня больше всего. Я почти всегда носила балетки или туфли на невысоком каблуке, но моей самой любимой обувью оставались именно кеды. Он выглядел просто бесподобно.
– Мистер Бойл, что вы делаете здесь? Как вас занесло в мою скромную обитель? Я не ожидала таких высокопоставленных гостей, как вы, а то достала бы семейный королевский фарфор и накрыла бы торжественный ужин, – процедила сквозь зубы я, ожидая обидеть, как и тем самым спровадив из моей квартиры. Ненавижу, когда сюда врываются без моего приглашения, особенно те, кого я совсем не звала и никогда бы по своей воле не позвала. Я будто забыла это молчание в тишине и его сердце. Бьющееся как бешеное рядом с моим. Точно так же как я не чувствовала вкус губ профессора на своих. Я почти не думала о нём.
Отвернувшись от незваного гостя, я переступила через свои туфли и включила свет в гостиной. Указала рукой мистеру Бойлу, что он может располагаться, а сама проскользнула в коридор и хлопнула дверью своей комнаты. Здесь, как всегда, был беспорядок. Незаправленная кровать, вещи на комоде, возле него, на постели и вообще везде. Решив не рисковать больше, я скинула юбку и блузку, бросив их на кровать, надела свои любимые джинсы голубого цвета с рваными коленями. Правда была в том, что это были не художественно сделанные дырки, а это я упала с лестницы и разорвала джинсы, но это оказалось симпатично, и я решила ходить так. Сверху нацепила зелёную «боксёрку» и салатового цвета рубашку, точно так же закатав до локтя. Я осталась босиком, а волосы быстро собрала в невысокий хвост. Поправив макияж, я вышла из комнаты и застыла в коридоре.
Плавно двигаясь, будто вальсируя, по периметру моей гостиной, Фабиан разглядывал мои фотографии. Вот он рассматривает ту, где я задуваю свечи на своем праздничном торте на восемнадцатый день рождения. А вот и та, где я играю с лабрадором моего первого молодого человека в парке. Он настолько внимателен, что будто просматривает мою жизнь, стараясь через эти фотографии понять меня. Но это невозможно. Не через те, что висят в гостиной на виду у всех. То, кем являюсь я на самом деле, показывают фотографии, что висят в моей комнате. Ведь там есть снимки с ней. С моей мамой. Я облокачиваюсь на косяк и внимательно наблюдаю за своим гостем. Он так внимателен, что даже не замечает моего присутствия. Мне приходится громко откашляться и пройти на кухню, чтобы дать понять, что он больше не один.
– Не хотите ли чаю или, быть может, пива, вина? Кофе не предлагаю, а то ещё не заснёте ночью, – дразню его я и включаю чайник. Я ловко достаю чашки с верхней полки, чуть привставая на носочки. Наливаю немного заварки в одну из чашек и добавляю полторы ложки сахара. Чувствую, как он следит за мной.
– Пожалуй, не откажусь от чая, – мне кажется, с улыбкой произносит он.
Я не замечаю, как он оказывается рядом со мной в тот момент, как я беру чайник с заваркой и подношу над приготовленной для него чашкой. Ловко обхватывая своими длинными пальцами моё запястье, он наклоняется вместе со мной вперёд, и из носика начинает литься коричневая ароматная жидкость.
– Не люблю крепкий, – чуть тише говорит он, касаясь губами моих волос. Я чувствую его сильное тело над своим, аромат его тела совсем близко, и я делаю глубокий вдох и будто погружаюсь в него с головой. Но так же резко, как он подошёл, так же и отходит от меня. – Не надо сахара.
Я обескуражена. Не понимаю, что происходит. А главное, почему меня так тянет к нему. Всю неделю, что я была без работы по вине именно этого мужчины, я пыталась понять, почему же отказала ему. Причина была вовсе не в друзьях и семье, ведь они не держат меня, а напротив, желают самого лучшего. Я всегда мечтала путешествовать, и за чужой счет, делая любимую работу. О чём ещё можно мечтать? Я сама прекрасно знала, что поступаю глупо, отказываясь от такого предложения. И даже не факт того, как мне предложили её, и не то, как ведёт себя сам мистер Бойл со мной, пугали меня. Я справлялась с людьми и похуже него. В итоге после откровенного разговора с самой собой я поняла точную причину того, что не желаю работать с Фабианом. Для меня он был именно Фабианом, а не мистером Бойлом или мистером Лином, как его называли в аэропорту; если бы я согласилась на работу с ним, он навсегда был бы моим начальником и никогда не было бы ни единого шанса, что он может прижать меня к себе, с нежностью коснуться пальцами моей щеки, провести ими по губам и поцеловать их так, как до него не целовал никто раньше. Я хотела иметь хотя бы возможность думать о том, что такое возможно. Может быть. Однажды в будущем. Но мне нужен шанс.
Я доливаю кипяток в наши чашки и протягиваю ему его, а в своей руке оставляю свою. Медленно обхожу и присаживаюсь на барный стул возле стойки, что отделяет кухню от столовой-гостиной. Медленно глотками пью чай и краем глаза наблюдаю за Фабианом. Я боюсь нарушить тишину. Не хочу, чтобы он говорил со мной так же, как в последний раз в машине или по телефону. Не хочу, чтобы он был боссом, а может, хотя бы на несколько минут он будет просто мужчиной, а я буду просто девушкой. Замечаю, как он смотрит на меня, и улыбаюсь. Мимолётная улыбка слетает с моих губ, как только вспоминаю, что всего час назад я целовала своего профессора, а теперь смотрю на Фабиана так, будто он единственный мужчина в этом мире. В этом вся я. Мужчины – моя слабость, моя страсть и моё проклятье. Глубоко вдыхаю. Считаю до пяти и вновь поднимаю глаза на незваного гостя. Он стоит, прислонившись к шкафу с посудомоечной машиной, и смотрит вперёд, внимательно изучая собственное отражение в зеркале напротив. Мне кажется, наше молчание длится уже целую вечность.
– Мне не хотелось бы быть негостеприимной, но уже давно за полночь и я хотела бы оказаться в своей постели, – я осеклась. Эти слова в моей голове звучали гораздо лучше, чем на самом деле. Я сразу поняла, как глупо было произносить что-то подобное и как это некрасиво и вульгарно звучало. Особенно «постель». От стыда на щеках расплылся румянец.
– Что вы, мисс Грин, вы очень гостеприимны, – явно насмехаясь надо мной, произнёс Фабиан, наконец отвлёкшись от своего отражения и посмотрев на меня. Я понимаю, что он воспринял мои слова правильно, но понимаю, что и потаённый смысл, который меня смутил, дошёл и до него и не воспользоваться шансом поставить меня в неловкое положение он не мог. Рядом с ним я чувствовала себя маленькой девочкой, а ни один мужчина, кроме моего отца, не внушали мне такие чувства. Мне не нравилось это. На восемьдесят процентов точно не нравилось.
– Но вы правы, я так и не объяснился, – он глубоко вдохнул и поставил чашку позади себя. – Я хотел бы извиниться за то, как поступил с вами. Но я всего лишь хотел, чтобы вы согласились работать со мной. Вы не изменили своего мнения насчёт нас? – поинтересовался он, так что от его последних слов по моей спине пробежал холодок. Хотелось кричать, что я давно подумала о нас, что я тысячу раз уже думала об этом и знала, что хочу. Но он предлагает мне совсем другое. А я никогда не нарушаю правила субординации.
Я прикрыла глаза, чувствуя, что в темноте мне проще с ним говорить. И будто уловив это, Фабиан щёлкнул выключателем, и комната вновь погрузилась во мрак. Я чувствовала, как его пальцы нежно прикасаются к моим и забирают чашку, его рука слегка коснулась моего бока, ставя её на стол. Пусть мы были в темноте, но в безопасности я себя совсем не чувствовала. Вставая со стула, я оказалась совсем рядом с Фабианом и теперь вдыхала его аромат. Выставив руки вперед, я попыталась оттолкнуть его от себя.
– Мистер Бойл, я давно решила. Я не стану работать с вами. Не понимаю только, почему вы не принимаете моего отказа и не понимаете, почему я отказываю вам, – я вкладывала в эти слова больше смысла, чем на самом деле имела в виду. Понимая, что он видит во всём этом не много смысла, сегодня у меня совсем не было желания объяснять ему, что я хочу на самом деле. Темнота и тишина не помогали мне больше. Я обошла его и остановилась возле обеденного стола, упрямо смотря в него, будто ища что-то, но на самом деле мне просто хотелось, чтобы его здесь не было. В темноте наша квартира казалась такой одинокой и молчаливой, будто в ней не было никакой истории и нас с Евой не существовало на самом деле.
Я чувствовала, как он медленно подходит ко мне, останавливается позади совсем близко, но не касается меня. Чувствую, как его дыхание обжигает кожу на моей шее, но он так и не прикасается ко мне. Лишь чувствуя, что рядом он, мне становится так спокойно, и я будто зажигаю свет в своей квартире. Всё такое родное, домашнее. И он рядом. Если бы это было правдой. Вдыхая аромат его тела, понимая, что это в последний раз, я обещаю себе в последний раз, потому что больше не смогу быть рядом с ним. Я никогда не позволю себе больше оказаться с ним вот так наедине, в темноте. Я беззащитна, и он чувствует это. Может, воспользоваться этим? Смогу ли я ему отказать?
– Ты доминируешь и в постели с мужчинами? – его приятный голос ласкает мой слух, а губы слегка прикасаются к моему уху. Я довольно мурлыкою оттого, что он прикусывает мочку после своих на самом деле омерзительных слов. Но сил повернуться и посмотреть на него у меня нет. Он убирает волосы со спины, перебрасывая их вперёд, осторожно прикасаясь пальцами к моему телу, прикрытому рубашкой.
Осторожно поворачиваюсь, я стараюсь заглянуть в его чёрные глаза, но, кроме темноты вокруг, не вижу ничего.
– Я доминирую только на работе, – шепчу я, привставая на носочки, чтобы коснуться губами его шеи в мимолётном касании, так, чтобы он даже не понял, было ли оно. – А с мужчинами я предпочитаю подчиняться, – продолжаю шептать в темноте я, осторожно проводя пальчиками по краю его рубашки, притягивая к себе. Я закусываю нижнюю губу до боли, будто стараясь понять, реально ли это всё. Но я точно чувствую его присутствие. Понимаю, что это он. Берёт в свои ладони моё лицо, чертя какой-то узор на моих щеках, смотрит в мои глаза, хотя в темноте мы едва различаем силуэты друг друга. Я слышу, как бьётся его сердце чуть быстрее, чем моё, чувствую, как вздымается его грудь от каждого вдоха и выдоха. Осторожно прикасаюсь к его рукам, боюсь, что он рассыпается от моих прикосновений, как песчаный человечек, но понимая, что он реален, впиваюсь в него пальцами, рискуя не отпустить больше от себя никогда. Я не могу говорить ни слова, смотрю в темноту, затаив дыхание. Он наклоняется вперёд, но я всё равно привстаю на носочки, потому что он слишком высок для меня. Наши губы как-то неловко соприкасаются, и я проваливаюсь. Это больше чем поцелуй. Мои губы, язык и зубы захватывают его, и я хочу насладиться этим, потому что подсознание кричит, что такого больше не повторится никогда. Мои пальцы забираются в его волосы, делая их ещё более взъерошенными. Но он не уступает мне. Его губы такие ловкие, он немного посасывает мою нижнюю губу, проводит языком по верхней, чуть прикусывая и её, но мне от этого ещё приятнее. Непроизвольный стон наслаждения вырывается из моей груди. Наши языки и губы будто единое целое. Я чувствую, как этот поцелуй может стать для меня роковым, но не могу остановить себя. Мои пальцы сдёргивают его рубашку на пол, а за ней и его футболку. В темноте я не могу увидеть его великолепное тело, но понимаю, что вряд ли я осталась бы равнодушна. Моя рубашка оказывается на полу так же быстро, а за ней и «боксёрка». Он изучает моё тело своими руками. Каждый изгиб, родинку и шрамик – всё, что не может сейчас увидеть глазами, он чувствует пальцами. Я же осторожно прикасаюсь к его груди, чувствую жёсткие волоски под пальцами и царапаю его кожу своими ногтями, из-за чего из его груди вырывается не то стон, не то рык наслаждения. На моём лице застывает улыбка. Там, где я только что царапала кожу, теперь мои губы, касаются каждого миллиметра идеального тела этого мужчины. В то время как он распустил мои волосы, накручивая на руку и оттягивая назад, отрывая от себя. Мои затуманенные глаза находят его.
– Я так хочу видеть тебя каждый грёбаный день, – шепчет в темноту он, целуя уголок моих губ, – что не хочу рисковать тем, что не увижу тебя больше никогда, – произносит он и целует кончик моего носа. Его свободная рука сжимает моё бедро, так что мне немного больно. Но я не решаюсь нарушить такой момент. – Ты должна работать со мной, а я не должен спать с тобой, – его голос немного дрожит, а губы находят мои в мимолётном поцелуе.
– Этого никогда не случится, мисс Грин, – говорит слишком громко и отчётливо для такого момента он. – Так что прошу тебя, согласись на эту чёртову работу, – и он отпускает меня.
Мои глаза расширены, и всё тело знобит. Я стою посреди гостиной в одних джинсах и белье. Одна. Вокруг тишина и темнота. Мне кажется, что прошла целая вечность. Отчего-то по щекам текут слёзы. Я знаю, что не должна плакать, но не могу остановить беззвучный поток.
Медленно наклоняюсь и поднимаю одежду с пола, я бросаю взгляд на освещённый лунным светом журнальный столик с какими-то бумагами на нём. Хватаю их и вбегаю в свою комнату. Вся моя одежда в ту же минуту оказывается в корзине для грязного белья. Потому что я не хочу чувствовать запах Таинственного Незнакомца и тем более Незваного Гостя. В комнате горит одинокая лампа на прикроватной тумбочке. Я забралась под одеяло в свою кровать. Меня ещё немного трясёт, но я уже хотя бы не плачу. Даже не читая бумаг, я знаю, что там, беру ручку и подписываю в обозначенных местах. Оставляю записку для Евы, чтобы завтра же отправила эти документы в офис «ББА» на имя Фабиана Лина Бойла. Она обязательно зайдёт в мою комнату завтра утром, разбудить меня, перед тем как уйдёт на работу. Свернувшись клубочком в своей постели, я выключаю свет.
Но я уверена, что вряд ли смогу заснуть. Я так старалась избежать эмоциональных травм, лишив себя секса, но поняла, что без него ещё больше вреда причиняю себе. Я была уверена, что больше не смогу заниматься у профессора Стэнджера, но мне были необходимы его занятия. И как бы я ни хотела чего-то большего от Бойла, он никогда не будет моим. Именно поэтому согласие на работу подписано и в течение нескольких недель я приступлю к должности представителя на рейсах генерального директора авиакомпании, а точнее, сопровождающего его везде и всюду зачем-то необходимого сотрудника. Все эти мысли не могли дать мне покоя сегодня. Вновь и вновь прокручивая то, что случилось со мной за этот день, я готова была принять решение. Никогда больше не оставаться с профессором наедине и работать с Бойлом как профессионал. А главное, никогда не мечтать ни об одном из них в своих фантазиях. Моя уверенность в том, что ни один из них не заслуживает звания «тот самый мужчина», была близка к сотне процентов. А значит, мой 119-й день без секса начнётся не просто так. Во всяком случае, я хотела бы быть в этом уверена.