Не умирай без меня
Вечер сегодня прекрасен: быстро краснеющий диск Солнца, дует теплый ветер, а внизу, по глади маленького ручья, снуют странные насекомые. Отсюда не разглядеть, но она знает – их называют водомерками.
Она долго искала такое место на вершинах низких холмов, откуда одновременно можно видеть и закрытые наглухо ворота, и посадочную площадку. Корабль прилетал только в это время, и вот уже несколько месяцев каждый последний вечер недели для нее начинался одинаково в любую погоду – быстрый взгляд вверх на огромный воздушный шар с названием космопорта. Потом внимательный осмотр окрестностей на предмет наличия вблизи военного патруля, а затем она удобно устраивалась на мягкой траве, запустив в нее пальцы, как в волосы, и неподвижно ждала до наступления ночи. Ночью обязательно возвращалась боль, и приходилось отправляться на несколько километров дальше, стиснув зубы медленно спускаясь с холма, чтобы в голос не завыть по-звериному. И с каждой ночью ей становится все труднее сдерживаться от крика.
Посадочная площадка сегодня осталась пустой. И у нее не было уверенности, хорошо ли это? Пару раз она видела, как садилось одновременно несколько транспортных судов, и космопорт заполнялся гулом вертолетов, в которые грузили длинные ящики. Эти машины медленно взлетали и, разворачиваясь, ложились курсом на Крупки, на военное кладбище. Один-два летательных аппарата брали на борт защитные капсулы и стремительно уходили в сторону Борисова, или дальше, на Минск – живых торопились доставить в госпиталь. Тогда она выходила на дорогу и показывала на стоянке наземного транспорта техническому персоналу лист бумаги с одной вопросительной фразой «седьмой сектор?». Теперь бумага ей не нужна – эти два слова она произносила без малейшего акцента, патруль больше никто не вызывал, но ответ всегда был отрицательный.
Последний луч Солнца окрасил полупрозрачные облака багряным и исчез. Ей нравился здешний закат: плавный и спокойный. На Бельтэйне он другой. Там день быстро растворялся в слепящей глаза полосе, бешено продирающейся между горными вершинами. Небо, беременное огненными сполохами, раскалывалось по линии горизонта, скручивалось в пылающие воронки, и первые молнии приближающейся ночи с оглушительным грохотом вонзались в оплавленные выбоины на склонах скал. Ослепительными сумерками ночь на ее планете вступала в свои права, а здесь она была темной, ласковой, наполненной ленивым светом звезд и желтого спутника.
Быстро стемнело, а на посадочной площадке не включили прожектора. Пора. Однако уйти незамеченной не удалось. Прямо перед ней появился патруль.
– Встать, – для этого приказа ей не потребовался перевод.
Она поднялась и мучительно вздохнула, поняв, почему не заметила военных – патруль был одет в экранирующие плащи.
– Это закрытая зона. Покажите пропуск или приложите палец к сканеру.
Боль просыпалась: осторожно куснула, пробуя на вкус, заворочалась тяжестью в плече. Она вздрогнула, сглотнула слюну и показала ладонь с узким ободком кольца на безымянном пальце.
– Не понимаю, – ответила на общем языке, который знали все армейские.
Загудел разрядник направленного на нее оружия, сканер убрали, щелкнули приближающие линзы на шлеме. Гравировку на кольце рассмотрели.
– Пропуск.
Она покачала головой, протянула руку в сторону бетонной ограды космопорта, сказала, медленно выговаривая слова, чтобы не задохнуться от острого приступа боли:
– Капитан Кора знает, кто я. Третья ударная бригада звездного десанта Земли. Сержант Супранович мой мужчина.
– Муж?
– Мужчина.
– Ясно, – ствол жестко уперся ей в грудь. – Третьей бригады на планете нет, – старший патруля включил коммуникатор. – База? Вызовите дежурную машину в четырнадцатый квадрат. У нас диверсант.
Она поняла смысл последнего слова по едва уловимой интонации чужого языка, сжала кулаки и горько усмехнулась – для нее это было оскорблением, ведь она всегда помнила причину своих страданий с необычайной четкостью.
…Тишина.
Что-то струится по лицу.
Вода.
Холодная.
Она открыла глаза, машинально слизнула капли влаги с солоноватым привкусом, почувствовала, как по подбородку тягуче течет кровь из прокушенной насквозь губы.
– Очнулась.
Звуки вернулись в сознание. Она услышала, как кто-то сопит за спиной, переминаясь с ноги на ногу, что-то металлически звякнуло, зашипел газ в баллоне, а затем свет раздвинул тьму. Перед затуманенным взором появились глаза над хирургической маской: жестокие, пугающие своей неподвижностью за стеклами очков.
– Все почти закончилось.
– Почему так… – ее опухшие губы едва обозначили начало вопроса.
Следом за словами пришла боль – накрыла волной разум, острой пилой вгрызлась в кости плеча, заставила захлебнуться криком.
– Кричи, девочка, кричи. Это твоя карма, твое проклятие. Сейчас тебе больно, потом станет очень больно, а потом боль останется внутри навсегда, и до самой смерти будет напоминать, кто есть кто в этом мире.
Она забилась пойманной в силки птицей, выгнулась дугой, пытаясь порвать ремни, стянувшие в кресле ее хрупкое тело, и ничего больше не слышала из-за собственного нечеловеческого воя…
*****
Сканер тихо пискнул, подтверждая считывание данных с имплантированного чипа, и вывел на монитор информацию:
Гражданство – Федерация. Место рождения – Седьмой сектор, Бельтэйн. Тип – айхана. Возраст – 18—19 лет по земному времени. Личный номер – неизвестен. Имя – неизвестно. Статус – неизвестен. Дата смерти – второе сентября текущего года.
– Айхана? Умрет через 2 недели? – лейтенант потрясенно взглянул на девушку: побелевшее лицо, закушенная губа, капельки пота на лбу. – Даже сейчас она красива, – тихо добавил он.
Капитан Кора мягко притронулась к ее щеке:
– Потерпи, девочка. Постарайся. Рассвет летом наступает быстро.
Второй голос показался ей знакомым, очень знакомым, но все попытки вспомнить блокировала невыносимая боль. Она с трудом приоткрыла глаза, сквозь мутную пленку слез попробовала сфокусировать взгляд на настенном календаре. Тринадцатое или восемнадцатое? Она попыталась уточнить дату у знакомого голоса, но горло издало только стон.
– Надо немедленно вызвать врача, – лейтенант стал лихорадочно искать коммуникатор.
– И чем он ей поможет? Погладит по щеке, как и я?
– На то он и медик, чтобы знать, чем… – он запнулся, вспомнив, как осторожно прижимал к себе в машине потерявшую сознание девушку, и как гладил ее волосы, уговаривая потерпеть. Несколько минут назад он сам относился к ней, как к собственной дочери.
– Не надо никого вызывать. Это приказ, – капитан решительно отключила устройство связи.
– Я буду вынужден подать рапорт о вашем отказе в оказании помощи гражданину Федерации, – лейтенант медленно встал.
– Сядьте. Это снова приказ.
«Приказ? Надо приказать боли уйти на секунду. Тринадцатое или восемнадцатое? Не важно. Главное не закричать и вспомнить голос, – она снова попробовала рассмотреть календарь».
…Крики. Чужие. Не ее.
Взрыв. Выбитая дверь в коридор. Резкий запах горящего пластика. Частый грохот выстрелов из плазменных разрядников, словно с большой высоты бросали на камни железные бочки. Одну за другой, одну за другой. Она закрыла глаза, прижала ладони к ушам, чтобы не слышать оглушительного звона лопающейся стали.
Снова тишина.
Быстрые шаги в комнате.
Кто-то положил ей ладонь на голову. Она вздрогнула так, что чуть не сорвала повязки.
– Страшно, девочка?
Участливый вопрос в добром женском голосе.
Ей захотелось оглянуться, кивнуть головой, заплакать и, свернувшись клубочком, положить голову на колени матери. Но слез нет. Совсем. Пусть слиплись ресницы и опухли веки. Она подумала несколько секунд и прикрыла глаза, соглашаясь – хотя бы поддержать разговор и снова не остаться одной в этом безумии.
– Значит, все-таки страшно, – женщина, стоящая у нее за спиной не убрала руку.
– Что они со мной сделали? – воспоминания о пережитом ужасе заставили ее передернуться.
– Ты думаешь, что я спросила с целью выказать превосходство? – пальцы скользнули по волосам, женщина наклонилась через ее плечо и приблизила свое лицо.
Глаза у гостьи яркие, не такие безжизненные, как у того, явно рожденного для исполнения пыток и наказаний. Ее глаза притягивали – те заставляли отводить взгляд.
– Разве тебя запугали и забили насмерть? Девочка, их ничего не интересует, кроме самого главного вопроса – как скоро это произойдет? Но ответа на него нет.
Женщина обошла стул и остановилась напротив. Теперь ее можно было рассмотреть полностью, от высокой шнуровки армейских ботинок до мягких очертаний серьезного лица в обрамлении тусклого золота волос, непокорными прядями падающих на открытые плечи. Взгляд девочки сразу зацепился за тяжелую кобуру, оттягивающую широкий кожаный пояс штанов. Затем пробежал вверх по ремням боевого обвеса звездного десанта, и замер: жуткие линии глубоко вырезанного рисунка уродовали загорелую кожу. Она быстро прикоснулась к своей повязке и, как зачарованная, не могла оторвать взгляд от оскаленной морды снежного волка, уставившегося на нее дикими глазами с плеча гостьи.
Конец ознакомительного фрагмента.