День рождения художника
Стас, сидел дома, развалившись на диване, и отключив все телефоны, наслаждался тишиной. Он, конечно, понимал, что если в течение часа до него нельзя будет дозвониться, то кто-нибудь обязательно на пороге появится. Но ему по-прежнему никого не хотелось видеть. Стас включил телевизор, но через минуту понял, что мысли о Катерине затмевают изображение и заглушают звук. Это не отвлекало. Он выключил телевизор и отправился на кухню сварить кофе. Здесь его ждала неудача. Насыпая в кофеварку коричневый порошок, он половину просыпал мимо. Все валилось из рук. Он не мог сосредоточиться ни на чем кроме Катерины. Стас бросил кофеварку в мойку и решил больше ничего не затевать, дабы не пытаться обмануть самого себя.
Из дома нужно уходить… иначе вчерашний вечер, всколыхнувший его таким новым взглядом на жизнь, будет, перечеркнут сегодняшней дневной обыденностью.
Но куда идти? Где можно спокойно посидеть и предаться захватившим его размышлениям, не опасаясь быть замеченным кем-то из знакомых?
В зоопарк! Я поеду в зоопарк, и снова увижусь с Катей!
Стас удивился самому себе. Всего один полночный разговор и спустя два часа после расставания ему снова хочется увидеться с ней. Было такое ощущение, что в ее лице он столкнулся с какой-то другой формой жизни. И теперь ему во что бы то ни стало необходимо выяснить о ней все.
Вот только с чего начать?
Подойдя к окну и глянув на свой автомобиль, Стас решил в зоопарк ехать на автобусе. Определившись с транспортом, он, открыл дверцу шкафа, но, глянув на свой гардероб, приостановился.
Не стоит отправляться в зоопарк в одном из своих костюмов.
Закрыв шкаф, он пошел в кладовку и достал одежду, в которой ездил на пикники. Одев за минуту джинсы и легкий джемпер, Стас с удовольствием заметил, как быстро он это проделал. Но самое главное он надеялся, что в такой одежде ему проще будет общаться с Катериной.
Толчеи в автобусе не было. Однако не было и свободных мест. Мамаши с детьми, бабушки с дерматиновыми сумками, дамы, с мужчинами в не глаженых рубашках, и еще некоторый перечень городских жителей, оккупировав автобус, ехали по своим делам. Достав портмоне, Стас огляделся по сторонам и увидел кондуктора. С детских лет он помнил, что в автобусах были билетные кассы, из которых пассажиры сами выкручивали билеты, или компостеры для талонов, прикрученные ржавыми болтами к межоконным стойкам. Были, конечно, маршруты, на которых работали кондуктора, но кондукторами всегда были женщины с прическами, уложенными на бигуди и коротко постриженными ногтями с остатками ярко красного лака. Кондуктором же в автобусе, на котором сейчас ехал Стас, был мужчина лет пятидесяти, крепкого телосложения. Лицо и голова его были гладко выбриты. Запястье правой руки украшал увесистый золотой браслет, запястье левой изящные часы «Seiko» на черном кожаном ремешке. Пальцы обеих рук были увешаны перстнями с драгоценными камнями. На ногах бежевые туфли-мокасины, на плечах форменная оранжевая жилетка, наброшенная поверх белой футболки. Он продвигался по салону держа в руках предмет очень похожий на металлоискатель, которым пользуются охранники клубов стоящие на фейсконтроле. Пассажиры прикладывали к «металлоискателю» проездные, индикатор на приборе мигал, и кондуктор шел дальше. Подойдя к Стасу, он, также машинально, протянул к нему считывающий прибор.
– Сколько стоит проезд? – поинтересовался Стас.
Кондуктор поднял на него удивленные глаза и, нехотя достав рулончик билетов, назвал сумму. Стас отдал ему деньги и, получив взамен маленький клочок бумаги, вновь принялся разглядывать пассажиров. Скользя взглядом по салону автобуса, Стас вновь и вновь возвращался к словам Катерины о бесконечном разнообразии окружающего мира. И эпатажный кондуктор был первым тому подтверждением. Существуя в коконе, сплетенном из квартиры, автомобиля и кабинета в телекомпании, куда ни кто не мог проникнуть без пропуска или приглашения, Стас был лишен возможности соприкасаться с этим разнообразием. Да, мир, внутри которого он существовал, был красив и комфортен, но очень изолирован всевозможными условностями.
Стас уже полчаса бродил по зоопарку вдоль клеток с животными. В самом начале своей карьеры тележурналиста он бывал здесь вместе со съемочной группой. Репортаж они сделали довольно негативный. Безапелляционно критиковали, как это было тогда принято, руководство зверинца: за облезлые стены и неокрашенные решетки клеток; за расколотую плитку на полах павильонов; за не качественный ремонт асфальтовых дорожек, в общем, за все, что только можно было увидеть не вооруженным глазом. В то время ему казалось, что они делают передовое и революционное дело. Но сегодня, проходя теми же маршрутами, он обратил внимание на, то, что залатанные полы и облезлые клетки были чисты. Животные, довольно ухожены и накормлены. Мало того, хищники даже не гоняли вороватых ворон от остатков пищи, а спокойно дремали, развалившись тут же на подстилках. Проходя мимо детей, рисующих у клеток, он заметил, что ни на одном рисунке не отражались ни решетки, ни полы. Дети рисовали только животных на импровизированных деревьях и утесах. Все до банального просто, каждый видит то, что хочет видеть. Если съемочная группа приезжала посмотреть на облезлые стены – она их и видела. Если дети приходят в гости к животным – они и видят животных.
Постояв еще немного у пруда с лебедем, Стас направился к хозблоку.
– Не подскажите, где я могу увидеть Катерину? – подойдя, спросил он у возившегося с газонокосилкой рабочего.
– Подождите, она сейчас подъедет. Они с Иванычем за препаратами помчались.
Стас присел на скамейку у деревянного сарайчика. Он с любопытством рассматривал рисунки на стенах хозблока, когда к зданию подъехал «Уазик». Из машины вышел водитель, полноватый пожилой мужчина, в выцветшей милицейской рубашке, и Катя. Газонокосильщик окликнул Катерину, тыкнув пальцем на Стаса. Она в недоумении внимательно посмотрела в сторону скамейки, на которую указывал рабочий, но потом, узнав гостя, махнула Стасу рукой. Он, помахав в ответ, встал и пошел к ней.
– Классно выглядишь – с улыбкой произнесла Катерина – я не сразу тебя узнала. Ты давно меня ждешь?
– Не очень. С полчаса где-то.
– Извини, мое упущение, надо было дать тебе рабочий телефон.
– Нет, это моя вина, пришел к тебе без предупреждения.
– Ладно, подожди, сейчас все исправим, зайдем ко мне, и я напишу тебе номер телефона.
Катя повернулась к водителю:
– Леонид Иванович, выгрузишь препараты в склад. Я буду в кабинете, ко мне товарищ пришел.
Тот, зажмурив глаза, утвердительно кивнул головой и, достав из машины два бумажных мешка, понес их к двери хранилища.
– Вот здесь я работаю – сказала Катя Стасу, войдя в кабинет – как твоя рука?
– Все в порядке, спасибо…
В кабинет вошел водитель и, отчитавшись, что все выгрузил, протянул Кате путевой лист. Расписавшись, Катерина дала ему еще кое-какие распоряжения, и он вышел.
Стас подошел к Катерине:
– Я, наверное, не совсем вовремя? – он взял ее руку – можно я приду к тебе сегодня вечером?
Она внимательно посмотрела ему в глаза, но руку не убрала:
– Вечером я уезжаю в деревню, к школьному товарищу. У него сегодня день рождения. Помнишь картину, на которой нарисован закат?
– Помню.
– Это его работа. Его зовут Митя, он настоящий художник. Мы можем поехать вместе – она повернулась к столу и, взяв ручку начала что-то писать.
– А это удобно?
– Перестань! Митя мой друг, если можешь, собирайся и едем.
– Я хочу поехать. Мы успеем заскочить ко мне домой, чтоб захватить зубную щетку и полотенце?
– Мы все успеем, если ты перестанешь сомневаться.
– Я попробую.
– Ну, вот и отлично – оживилась Катерина – только не будем затягивать, а то ко мне домой, должен заехать Федор, он тоже учился в нашем классе, и мы все вместе от меня поедем на вокзал.
Катя встала из-за стола:
– Посиди немного я пойду, гляну как там дела и быстренько вернусь. На, держи – она протянула ему листок из блокнота и вышла.
Стас глянул на записку. На ней были написаны цифры телефонного номера и имя «Катя». Он сунул листок в портмоне и, подойдя к окошку, стал наблюдать, как Катерина разговаривает с рабочим. Ветерок завораживающе трепал ее русые волосы, приоткрывая мочки ушей и шею, тронутую легким майским загаром. То, что еще вчера ему казалось не стоящим внимания, сегодня все сильнее и сильнее притягивало его.
Войдя во двор дома Стаса, Катерина заволновалась, осматриваясь по сторонам:
– Ты живешь в этом доме?
– Да. Вон те четыре окна, на втором этаже.
– Интересный дом.
– Чем интересный?
– Здесь жили известные люди.
– Да? И в моей квартире?
– Да. В твоей квартире жил Николай Тюкалов.
– А кем он был?
– Геологом. В краевом музее недавно появилась небольшая экспозиция, посвященная его изысканиям в Якутии. Там и о доме есть упоминания.
Стас окинул взглядом, казалось бы, давно знакомое здание. Потрескавшиеся, перекрашенные на много раз стены с облупившейся краской, старинные окна, правда, кое-где замененные на пластиковые. Двор, окаймленный остатками старой чугунной решетки. Погибающая история…
– Я этого не знал. А тебе, откуда это известно?
– Наша учительница по географии, жила в этом доме. Она была очень старенькой, но школу не оставляла. Когда мы с ребятами заходили к ней в гости, она много нам рассказывала о людях, в то или иное время, живших в нем – продолжала Катерина, поднимаясь по лестнице.
Закрыв дверь квартиры, Стас предложил Катерине замшевые тапочки.
– Проходи.
Они уже вошли в гостиную, как вдруг раздался звонок в дверь, и Стас вернулся в коридор. До Кати донеслись слова, произнесенные театральным женским голосом:
– Добрый вечер Станислав. К вам тут приходил мужчина, сказал, несколько раз звонил вам, но не смог дозвониться. Он попросил передать вот эту папку. Очень торопился. Назвался Владимиром Николаевичем.
– А – понимающе протянул Стас – спасибо Алла Георгиевна.
– Он когда садился в свою машину, все на вашу смотрел. Я тоже гляжу, машина ваша на месте, а вас дома нет.
– Да я сегодня ее не брал.
– До свидания – произнес тот же театральный голос.
– До свидания Алла Георгиевна. Еще раз спасибо.
Дверь захлопнулась.
Стас вернулся в гостиную и объяснил:
– Соседка заходила. Документы для работы передали – он бросил на журнальный столик запечатанную желтую папку – я отключил телефоны, уже потеряли. Ладно, до понедельника потерпят.
Показав гостье, где располагаются кухня, ванная комната и туалет Стас предложил ей похозяйничать и сварить кофе, пока он соберет сумку. Приободрившись ароматом свежего кофе, они поспешили к Катерине.
Они едва успели снять обувь, зайдя к Кате, как в дверь позвонили.
– Это Федька! Ты располагайся, я открою.
В дверях появилась миниатюрная молодая женщина и мужчина крепкого телосложения с черными курчавыми волосами, торчащими в разные стороны. Он был довольно коротко пострижен, но видимо волосы были настолько жесткими, а кудряшки настолько мелкими, что придать его голове правильную форму не могла, ни одна прическа.
– Катюха привет! – зазвенела вошедшая дама и бросилась обниматься с хозяйкой.
– Привет Инесска – произнесла Катя, обнимая ее в ответ – Привет Федя, проходите.
Войдя в комнату, Инесса остановилась как вкопанная, быстро моргая своими большими ресницами. Она явно не ожидала увидеть в квартире кого-то еще. Реакцию Федора, если та вообще была, увидеть было невозможно, тот все еще возился в коридоре со своими туфлями.
– Знакомьтесь это Стас, это Инесса, а это ее муж, мой однокашник Федя – сказала Катерина, указывая на справившегося со своей обувью крепыша.
– Вы тот Станислав, что ведет на телевидении передачу «Слушайте нас»? – не переставая моргать, застрочила Инесса.
– Да я имею отношение к этой передаче.
– Ой, как она мне нравится! Мы всегда ее смотрим. Правда, Федя?
– Да – явно уходя от споров с женой, буркнул тот.
– Иннеска! Оставь мужчин в покое и помоги мне собраться – скомандовала Катя, уводя разговорчивую гостью за собой в кухню.
Федор, в отличие от жены, сидел, молча, не проронив ни слова. Стас уже хотел, было сам начать хоть какой-то разговор, но Катя, опередив его, вовремя предложила им по баночке пива, чтоб облегчить процедуру знакомства. Это действительно помогло. Открыв банки, они чокнулись ими и, выпив по глотку, перекинулись парой тройкой фраз.
– Стас, может быть, переложим твои вещи в мою сумку, чтоб не таскаться с двумя? – послышался из кухни голос Катерины – у меня там еще много свободного места.
– Конечно – с готовностью ответил Стас – я сейчас их принесу.
– Не беспокойся, я сама все сделаю. Разговаривайте.
Она прошла из кухни в коридор, но вскоре вернулась в комнату и, сказала, прервав их беседу:
– Я твою папку с документами положила в пакет, а то в сумке она помнется.
– Да оставь ее дома – махнул рукой Стас – я думал, будет время просмотреть материал до поездки. Сделаю это уже когда вернусь.
– Хорошо.
По электричке туда-сюда сновали современные коробейники. Не успевала закрыться дверь за парнем, предлагавшим книги с кулинарными рецептами, как в вагон заходила девушка, продающая брошюрки, со всевозможными диетами, в комплекте с «волшебными палочками» для выведения пятен на одежде. Стас, не вникая в суть, слушал похожие одна на другую, выученные на зубок речи продавцов, наперебой расхваливающих свой товар. Это занятие позволяло ему хоть как-то скоротать время поездки, потому как Катерина вынуждена была внимать беспрерывной болтовне Инессы и только иногда находила небольшую паузу, что бы переглянуться с ним. Не многословный Федор, дабы избежать быть втянутым женой в пустой разговор, безучастно смотрел в окно на до боли знакомый ему пейзаж. То, что к Мите они ездят часто, он поведал Стасу еще дома за баночкой пива. Самым интересным для Стаса, за часовую поездку, стало выступление бродячих музыкантов. Они появились в их вагоне где-то посередине пути. Два парня и девушка. Парень постарше играл на гитаре и пел:
«Лети, лети, блуждай по свету, осенней птицей среди дождей
Не верь словам ищи ответы по перекресткам судьбы своей…»
Полная девушка в очках выдувала грустные и протяжные мелодии из флейты.
«…не жди от жизни откровений, в мольбах не повторяй: спаси!
Живи осколками мгновений, не плач, не бойся, не проси…»
Второй парень, в африканских косичках, выбивал низкие звуки, ударяя пальцами по небольшому тамтаму.
«…однажды лезвие рассвета разрежет швы твоих ресниц
И ты легко найдешь ответы, сдув пыль с исписанных страниц».
Поразительным было то, что, несмотря на стесненные условия для исполнения, песня звучала идеально. Смысл текста был понятен, а рифмы отточены. Инструменты не издавали ни одного лишнего звука. Трио просто зашло в вагон, исполнило свою песню и, поблагодарив импровизированный зал за внимание, двинулось дальше по составу.
Бросая в коробочку девушке-флейтистке монетки, Стас подумал о том, как много в жизни зависит от случая. Сколько бездарной музыки пришлось ему прослушать за время работы на телевидении! И вот в электричке, случайно, он услышал то, что его действительно зацепило.
Веселый длинноволосый парень, в драном комбинезоне, перепачканном краской всевозможных цветов, и был художник Митя. Встретив их на платформе, он снял со спины скрепленную лямками шахматную доску. Распахнув ее, он достал редиску, плоскую фляжку и небольшие железные стопочки. Разложив доску на скамейке, он расставил стопочки на белые клетки, а редис на черные, и выпить за «новорожденного» компании представилась возможность прямо на платформе. Опрокинув по рюмочке, все, заметно приободрившись, двинулись в путь.
– Наташка с Серегой будут? – неожиданно поинтересовался молчун Федор.
– Не переживай Фидель, они нас увидят в окно и тут же подтянутся. Серый, о вас тоже спрашивал. Так что будет тебе с кем о рыбалке поспорить.
Приободрившийся Федор остаток пути шел, посвистывая, и ускоряясь с каждым шагом. Катерина, взяв Стаса под руку, разговаривала с шедшим рядом Митей. В отличие от бесед с Инессой разговор с художником ей явно был по душе. Стас определил это по тому запалу, с которым они делились своими новостями. Но к сути разговора он не прислушивался, а погруженный в свои размышления, наслаждался теплом, которое исходило от Катиной ладошки.
– Стас, а ты чем занимаешься?
Вопрос художника, застал Стаса врасплох, и он замешкался с ответом.
– Митяй, если бы ты почаще использовал телевизор по его прямому назначению, то знал бы ответ на свой вопрос – спасая Стаса, урезонила художника Катерина – Стас известный журналист.
– Послушай Кэт, как так получается, что ты всегда притягиваешь к себе гениальных мужчин? – шутливо обратился к собеседнице Митя.
– Ты себя тоже к ним причисляешь? – улыбаясь, уточнила она.
– Я конечно тоже гениален, по-своему, но видимо… – продолжал веселиться Митя.
– Не плачь, я тебя люблю, по-своему… – парировала его шутку Катя.
Художник щелкнул пальцами и, приостановившись, обратился к Стасу.
– Стас, а что если нам сделать еще пару ходов по шахматной доске? Фиделя с Инессой нам все равно уже не догнать. О’кей?
– О’кей – поддержал его Стас.
– Кэт, ты с нами?
– С вами.
Через секунду шахматный столик был уже оформлен.
У калитки они воссоединились с Федором и Инессой.
– Вон Серый с Натахой идут! – объявил Митя – я ж тебе говорил, что они в дозоре.
Из дома, напротив, к ним направлялась колоритная парочка. Невысокий жилистый мужчина в камуфляжном костюме и крупная женщина в обтягивающих брюках и кофточке. Она была на целую голову выше своего спутника. Будь они чуть подальше, то воспринимались бы как мамаша с сыном, которые неторопливо возвращаются со школьного собрания.
– Федька привет! – выкрикнул мужичок, не дождавшись пока они с женой перейдут через дорогу.
– Здорово Серега – заулыбался Федор и, раскрыв объятия, двинулся к ним навстречу.
– Ну, все! Встреча на Эльбе состоялась – объявил Митя – пошли ко мне.
Войдя в дом художника, Стас остолбенел. Весь пол был устлан соломой. В комнате, в которую они вошли, было всего одно настоящее окно, а второе, оказалось нарисованным. Через нарисованное стекло с нарисованного бирюзового неба в нарисованное окно заглядывало нарисованное ослепительное солнце. В нарисованную открытую форточку этого окна в комнату залетали нарисованные комары. Использовать телевизор по назначению «хоть иногда», как то, советовала художнику Катя, он не мог, поскольку поставленный боком на пол тот служил основанием для стола, столешницей которого была чертежная доска. Честно говоря, о существовании таких телевизоров Стас уже забыл. Это был старый аппарат марки «Горизонт», огромных размеров, с деревянным полированным корпусом. Еще большее изумление у Стаса вызвало то, что чертежная доска к телевизору была прибита гвоздями, размером не меньше сотки. Шляпки всех гвоздей были окрашены в ядовито желтый цвет и являлись сердцевинами изображенных на столе ромашек. Были ли неординарными табуретки, расставленные вокруг стола, Стас с первого взгляда судить не решился. Никакой другой мебели в комнате не наблюдалось. Единственным украшением был тканый ковер, висящий на стене возле нарисованного окна.
– Кэт, Инесса – обратился к женщинам Митя – берите с собой Стаса и, определяйтесь в спальне. А я пойду, попробую отвлечь Фидэля от Серого.
Спальня поразила Стаса не меньше гостиной. Это была комната также с одним окном. Левую сторону у окна занимала старинная резная кровать из натурального дерева, справа стоял еще более древний трехстворчатый шкаф. Великолепное состояние антикварной мебели говорило о трепетном отношении хозяина к ней. По обе стороны от «гарнитура», вдоль стен, были прикреплены четыре купейных полки. Каждая полка находилась в деревянной нише, которую при необходимости можно было прикрыть, раскрутив бамбуковую шторку. Катерина, взяв у Стаса сумку, положила ее в багажный ящик, приподняв одну из полок. Тоже самое со своими вещами проделала и Инесса.
– Все! Пошли на кухню – распорядилась Катя.
Кухней служила небольшая пристройка к дому, и они направились к ней.
– Вы идите, я сейчас вернусь – сказала Инесса – мой там с Сергеем, языками уже зацепились, Митьке одному с ними не справиться. Пойду, помогу.
Войдя в кухню, Стасу показалось, что дверь в нее была только со двора, и он уже было подумал, что из дома в кухню попасть нельзя, но Катя, с которой он поделился своими наблюдениями, показала ему в дальнем углу, прикрытый толстым брезентом, так называемый «зимний лаз». Проникнуть в него можно было, только встав на четвереньки.
– Он ведет в Митину мастерскую – пояснила Катерина – помнишь угол в гостиной завешанный ковром?
– Да, помню.
– Так вот за ним вход в нее.
Стас решил больше ничему не удивляться.
– Мастерскую можно будет посетить? – осторожно поинтересовался он.
– Конечно! Только мы сделаем это завтра. Картин много и если заняться этим сейчас, то можно не успеть к праздничному столу. Потерпишь, хорошо?
– Хорошо. Потерплю!
Именинник во дворе готовил курицу по-восточному.
– Тандыр, его главное хорошо протопить, как баню – объяснял Митя, доставая из земляной печи два внушительных шампура с запеченными курами.
Фаршированные луком и чесноком крупные домашние куры были целиком насажены на витые прутья. Шампура, своими кольцами надетые на специальный вертел, висели вниз острием. Чтобы во время жарки те не сползали, на острие шампуров нанизывались несколько сырых, неочищенных картошин, которые запекались одновременно с курами.
– Еще немного – обрадовал всех именинник – видите, шкурка уже начала золотиться!
Он снова опустил вертела в печь и прикрыл большой железной крышкой.
Гости сидели на скамейках, сколоченных из тонких березовых стволов и в ожидании праздничного ужина, пили пиво. Катя, присев возле Стаса, комментировала происходящее.
– Митя на самом деле точно знает, когда куры будут готовы, но он считает что приготовление еды это единственный из творческих процессов, который можно и даже необходимо демонстрировать зрителям на всех его стадиях.
Застолье получилось веселым. Все рассказывали всякие истории и анекдоты. Стас, вспомнив студенческие годы, тоже с удовольствием в этом поучаствовал. Когда разговоры немного поутихли, Катя обратилась к имениннику:
– Митяй, ты покажешь нам свою любимую картину? – сказала она, указывая на вечернюю солнечную позолоту, коснувшуюся крыши дома.
– Покажу, если Натаха разрешит к реке пройти через ее огород.
Жена Сергея встрепенулась:
– Разрешу, если ты не будешь, как в прошлый раз переходить через него на руках – пытаясь придать словам угрожающий тон, произнесла Наталья – вам, здоровым балбесам, лишь бы спорить, а мне потом теплицу пересаживать пришлось.
– Послушай Натаха – сдерживая смех, произнес Митя – ну ладно ты нас с Фиделем здоровыми балбесами назвала, а Серого то за что?
– Да за что? – поддержал друга Сергей, театрально уперев руки в бока – ты же всегда меня маленьким-удаленьким кличешь!
– Так тоже в постели! – игриво возмутилась владелица огорода – ты до постели еще сегодня доберись. Малец-удалец! А то опять с Федькой в предбаннике уснете.
Все дружно рассмеялись. Сергей дал клятву устроить жене сегодняшней ночью полный разгром и для закрепления обещания выпил с ней по рюмке на брудершафт.
Миновав огород, без каких либо приключений они по широкой тропинке дошли до излучины реки. Стас действительно увидел изумительный закат, точно такой же какой был изображен на картине в квартире у Кати.
Пошумев еще немного на берегу и выпив из шахматных стопок, все засобирались обратно.
– Катя давай останемся здесь еще немного – попросил Стас.
– Хорошо – кивнула она и сказала погромче, обращаясь к имениннику – Митя, вы возвращайтесь без нас, мы еще побудем на берегу.
– Ладно, оставайтесь. Мы что-нибудь на десерт вам прибережем.
– Кать ты постучи мне, когда обратно пройдете, я собаку выпущу – попросила Наташа.
– Ты не беспокойся, мы вокруг обойдем, а в гости к вам завтра забежим.
– Ну, тогда до завтра.
Жалостливая песня о том, что дня рождения два раза в год не бывает, стихла. Они остались одни. Умастившись на стволе поваленного дуба, Стас усадил Катерину к себе на колени. Солнце уже на половину скрылось за кронами деревьев с противоположного берега.
– Катюш, а Митя давно здесь живет?
– Почти восемь лет.
– Когда Федор рассказал что вы часто сюда приезжаете, я не придал этому значения. Теперь мне понятно почему. Здесь очень хорошо и красиво.
– Да красиво – уйдя в себя, произнесла Катерина – я полтора года прожила здесь.
Стас замолчал. Он, конечно, понимал, что у Кати была предыдущая жизнь и естественно не в одиночестве. Но, услышав об этом от нее самой, он растерялся, потому что сказано это было как обычно, прямо и спокойно, словно мимоходом.
Почему она может говорить все, о чем думает, а я всегда задумываюсь, прежде чем что-то произнести? Почему я не могу задавать ей прямые вопросы.
Молчание затягивалось.
К черту!
– Митя был твоим мужем?
– Нет – Катя убрала волосы со лба – но мы некоторое время жили вместе.
– Здесь?
– И здесь тоже. Правда, жизнь здесь, была попыткой закончить когда-то «заброшенное строительство». Не получилось.
– Мне показалось, что вы добрые друзья.
– Мы друзья – Катерина посмотрела на него – между мужчиной и женщиной не может быть дружбы, без каких либо потайных мыслей, если между ними не было близости. Понятие «просто дружба» придумали нерешительные мужчины, для успокоения своего внутреннего эго, да глупые девочки, наивно пытающиеся обмануть самих себя.
Стас задумался. А ведь она права. Если не причислять к дружбе, деловые отношения, то вряд ли захочется «забежать в гости» к не интересной женщине.
– Что ты имела в виду под «заброшенным строительством»?
Катерина пространно улыбнулась.
– Мы с Митей, что называется, до беспамятства любили друг друга, когда учились в институте. Он всегда хорошо рисовал и поэтому мог зарабатывать, рисуя вечерами анонсные афиши для кинотеатров. Сняв квартиру, мы почему-то решили, что стали самостоятельными и свободными. Но, получив свободу от внешнего мира, мы не смогли сохранить ее внутри собственных отношений. Разъехавшись после окончания учебы в разные стороны, тоска от совместной жизни позабылась. Я вернулась с Дальнего Востока, и мы вновь встретились. Митя вернулся в наш город на год раньше и приобрел этот дом. Когда он впервые привез меня сюда и показал этот закат, нам показалось что все можно выстроить заново. Но оказалось что строить, как я уже тебе говорила, стоит только новый дом, а старый нужно сохранять. Теперь мы друзья.
– Печальная история.
– Почему? Печально когда люди расставаясь, становятся врагами, а мы стали друзьями.
Да мы расстались, но это честнее чем жить, мучая друг друга. И потом Митя меня многому научил и как он сам говорит, много хорошего почерпнул от меня. Так что все в порядке.
Стас посмотрел на красно-оранжевую ломаную линию, образовавшуюся между черным массивом леса и угасающими небесами, потом на Катю, сидящую у него на коленях. Она смотрела в туже сторону. Удивительно! Она опять права. Все действительно в порядке, и он тому свидетель.
Стас крепче обнял ее и поцеловал.
Подходя к Митиному жилищу, они услышали громкие голоса, доносившиеся со стороны дома Сергея.
– …выдержала, я тебе говорю! – настаивал хозяин дома.
– Ну конечно! – ерничал Федор – выдержала! Лампеху, может, и выдержала бы, а сазана, вот такого, шиш!
– Вот Фома не верующий! Я же тебе объясняю, что из воды я его сеткой для чилимов вытаскивал. Забросил и подтянул.
– Ага, еще скажи, что ты на него лассо набросил! Ковбой.
– Сам ты ковбой. В прошлом году кочку на протоке кто оседлал? Забыл? Штаны потом два дня сушили, так что…
Во дворе у художника было тихо. Миновав вечно распахнутую калитку, они увидели, как Митя в одиночестве сидел на плетеном кресле-качалке под фонарем и что-то рисовал в альбоме.
– Митяй, ты, почему сидишь один? – поинтересовалась Катя.
– Одиночество, самый веселый праздник – саркастически произнес художник – запиши где-нибудь эту фразу.
– Я запомню – кивнула Катя – где Инесска?
– Они пошли к Натахе. А что «диалоги о рыбалке» уже закончились?
– В самом разгаре.
Катя и Стас рассмеялись.
– Что ты рисуешь?
– Сегодняшние сюжеты.
– Покажи!
– За пару рюмочек сегодня, на десерт, за мое здоровье, завтра покажу.
– Нет. Покажи сегодня – по-детски заканючила Катерина.
Но Митя, захлопнув альбом, отрезал:
– Не стоит заглядывать в завтра!
Катерина легонько тормошила Стаса за плече.
– Просыпайся.
Он открыл глаза и посмотрел по сторонам.
– Просыпайся – нежно повторила она – мы с Инессой уже завтрак приготовили.
– А где Федор?
– Инесса пошла к Наташе, будить их.
– Митя уже встал?
– Да, и воду в бане нагрел. Так что вставай, и иди, умывайся. Я буду на кухне.
Катя ушла. Стас встал и начал натягивать штаны. Все постели, за исключением его, были прибраны. На противоположной полке, где спала Катя, он увидел листок из альбома художника. Стас перевернул его. На рисунке был изображен знакомый пейзаж с закатом. Но на этот раз Митя нарисовал оба берега реки, из-за чего сам закат отдалился. Также на знакомой картине были добавлены сидящие на поваленном дереве люди. Три человека сидящие лицом к закату. Но видны были только их силуэты со спины. Заходящее солнце отбрасывало на них свет так, что полностью освещалась лишь средняя фигура. Та, что слева, наполовину уже была в тени, а та, что справа, еще только наполовину освещалась. В среднем силуэте угадывалась Катерина. Стас положил рисунок на место.
Митя действительно гениален!
Он взял полотенце и пошел умываться. Когда Стас вернулся, его полка уже была прибрана. Не было и рисунка.
За завтраком больше всех болтала Инесса. На сей раз, ее жертвой была Наташа. Во время разговора Наташа украдкой все время посматривала на Стаса. Видимо их вечерняя беседа с Инессой бесследно не прошла.
Стас наклонился к Катерине и прошептал:
– Ты меня извини, я посмотрел Митин рисунок. Я не думал что он настолько личный.
– Почему ты решил, что он личный? – она удивленно посмотрела на него – он просто реальный. Не извиняйся.
– Спасибо – Стас в знак благодарности поцеловал ее в плечо – а когда мы сможем посетить его мастерскую?
– Все собираются сходить на речку, порыбачить. Я спрошу, сколько времени надо на сборы если больше часа, то мы успеем посмотреть картины сейчас. Если меньше то после рыбалки – она снова глянула на Стаса – тебе понравился Митин рисунок?
– Да – он задумчиво сжал губы – я бы хотел сделать о Мите репортаж, как о художнике. Это возможно?
– Я спрошу его об этом – пообещала Катя.
Переменчивый ветерок играл с дымком костра. Захваченные рыбацким азартом, Сергей с Федором продолжали забрасывать снасти, не смотря на то, что выловленной рыбы было достаточно для приготовления ухи. Стас и Митя, спасаясь от надоедливого дыма, сидели, развалившись чуть поодаль на прибрежном песке. Стас, время от времени зачерпывал в руку горсть песка, и выпускал его тонкой струйкой.
– Митя, спасибо, что разрешил посетить твою мастерскую – поблагодарил он художника.
Конец ознакомительного фрагмента.