Глава 3
Оказавшись снова в офисе, я немедленно приступаю к подготовке презентации для босса, в которой хочу показать, как можно еще сильнее упрочить связи компании. Хотя «Кюнцель и Сыновья» как фирма по отоплению хорошо известны в Германии, в международном масштабе о нас пока еще никто не слышал. Если мне удастся первой пробудить интерес Кюнцеля к международной экспансии, я наконец-то начну подыматься по карьерной лестнице. Это все вопрос правильно организованной рекламной компании – и мои шансы довольно высоки. Поэтому я особенно тщательно работаю над этой презентацией.
Однако не прошло и много времени, как мне на пути к цели – избавиться от влияния мужчин на свою жизнь – приходится еще и противостоять Юдит. Пока я сижу за компьютером, моя подруга ведет личную беседу по телефону. Повесив трубку, она начинает:
– Натали, ты же большая поклонница Вуди Аллена?
– Да? – отзываюсь я.
– Ты не хотела бы пойти в кино сегодня вечером?
– Само собой.
– Отлично, – отвечает Юдит. – Тогда я уже позабочусь о билетах. Мой брат и одна подруга тоже пойдут. Ах, да… и Пауль, – последнее имя в списке она произносит как бы между прочим.
– И кто такой Пауль? – спрашиваю я.
– Ну Пауль, он действительно милашка. Бедняга один воспитывает двоих детей. И ему нравится Вуди Аллен.
– Это ухажер для тебя или для меня сейчас? – интересуюсь я обреченно.
Я не могу поверить, что она, спустя всего лишь два часа после Нильса с косым пробором, достает из рукава уже нового кандидата.
– Ну что ты, он не такой, как Нильс. Он действительно нормальный.
– Юдит, меня достало это сводничество.
– Я просто хочу помочь твоему счастью. Надо использовать любой шанс. Я лишь помогаю тебе все немного организовать, иначе вообще никогда ничего не получится.
– И кто помогает все организовать? Мадам суперсводница, которая сама вечно одна?
– Я? Мне не нужна помощь. Я записана в «Паршип»2, они там организуют все это с алгоритмами. Все по-научному.
– Так, Юдит, все это мило с твоей стороны, однако я хотела бы в будущем в большей степени посвящать себя работе.
– Ты можешь это сделать. Это всего лишь поход в кино.
– Спасибо. Одного свидания в день с меня достаточно.
– Ты не можешь так меня подвести. Мне будет стыдно отказать этому бедняге.
– Тогда сама и иди с ним в кино.
– Э-э, нет, ему уже за сорок и у него двое детей. Ты не представляешь, какой беспорядок у него дома!
Но я остаюсь непреклонной. С тяжелым сердцем Юдит опять хватается за трубку и отменяет кино. Я горжусь собой, в этот раз я не отступлюсь. Честно говоря, мне бы хотелось посмотреть нового Вуди Аллена. И при мысли о начо-чипсах в кино у меня начинают течь слюнки. Вообще-то я могу в кино и одна сходить. Это был бы как раз первый шаг на пути обращения в независимую и самостоятельную женщину.
В этот момент в офис вплывает Дорис.
– Девочки, вы слышали, что босс вступил в совместное предприятие с каким-то российским олигархом?
– Что?
– Это только что запостил Мюллер на Фейсбуке. Ну, вы знаете, эта фирма, «ВулканСибирск», из России. Каким-то образом Кюнцель-младший с ними договорился, что наши компании вместе образуют дочернюю фирму, чтобы таким путем завоевать европейский рынок, – объясняет Дорис. – Мы привносим немецкую технологию, а они – хорошие связи с бывшими республиками Советского Союза.
– Только этого нам сейчас не доставало, – хватаюсь я за голову.
Остальная часть дня проходит в дискуссиях, как все это отразится на нас. Я решаю не распространяться про то, как это уже отразилось на мне – моя распрекрасная презентация успела устареть, прежде чем я смогла ее доработать.
– Давайте сегодня вовремя закончим, – предлагает Юдит в районе полпятого.
– Ты все еще сердишься на меня из-за кино? – спрашиваю я ее на прощание.
– Да нет, уже забыла. Я только что получила СМС от высокого блондина из «Паршипа». Он хочет встретиться со мной вечером. Наверно, это судьба, что ты отменила кино.
Юдит предлагает подбросить меня домой в ее шикарном «мини». В то время как мы идем к ее машине, навстречу попадаются два парня лет двадцати-тридцати. Они останавливаются и свистят нам вслед.
– Эй, помочь вам разок прогулять ваш мотор? – кричит один.
Мы хохочем, как две восьмиклассницы, влезая в машину.
– Такие молодые и уже нуждаются в очках – им по крайней мере лет на десять меньше, нежели нам, – ухмыляюсь я.
– Только, пожалуйста, не делай из себя хуже, чем ты есть, Натали. Ты выглядишь максимум на тридцать. Наверно, тебе стоит просто начать встречаться с более молодым мужчиной, – отвечает Юдит.
– Этого только не хватало!
– Нет, честно, у тебя внешность, как у южной кинозвезды. Не понимаю, почему ты сама этого не замечаешь.
Пока Юдит собирается завести автомобиль, ей приходит СМС. После прочтения сообщения она улыбается и набирает быстрый ответ. Для этого ей, естественно, нужно больше времени. Юдит – просто не тот тип, чтоб выразить себя коротко.
– Это серьезно? – спрашиваю я.
– Кто знает, она глубоко вздыхает. – Ты не поверишь, как я возбуждена. Сегодня вечером мы впервые увидим друг друга вживую. Это для меня, как, ну… Представь, что ты стоишь у булочной и запала на шоколадные круассаны.
Я предчувствую, что это будет очередная долгая дискуссия, и предусмотрительно прерываю:
– Тебе не следует нервничать, ты классно выглядишь, ты умная… Чего тебе еще надо? Он однозначно тебя не достоин.
– Ты думаешь? – спрашивает она неуверенно.
– Конечно. Кстати, это шикарно выстроенное предложение стоит пятнадцать евро. Я принимаю также кредитки.
– Ты получишь все на нашей свадьбе.
Юдит высаживает меня около дома. Я ничего не ем, чтобы сохранить аппетит для начос. Затем быстро иду в душ, натягиваю леггинсы и яркую тунику, вдобавок к этому – красный шарф и мои любимые сапожки. Кроме этого чуть-чуть подкрашиваюсь – после развода я опять делаю это регулярно.
Я смотрю в зеркало с чувством удовлетворения. Даже если Юдит наверняка немного преувеличивает в отношении моей внешности – я нахожу, что на сорок уж точно не выгляжу.
– Привет, я Натали, и мне тридцать! – обращаюсь я к своему отражению.
Произнося это, я чувствую, как будто мне восемнадцать!
*
Купив билет, я подхожу к киоску в фойе в предчувствии приятного вечера. Конечно, мне известно, что в кино продают всегда лишь подогретые полуфабрикаты, но запах теплых кукурузных чипсов просто чересчур соблазнителен. Только я получаю в руки начос с сальса-соусом и поворачиваюсь, чтобы идти в зал, как натыкаюсь на следующего в очереди, стоящего чересчур близко. Лоточек с начос покачивается, и я вижу, как половина моих любимых чипсов опрокидывается на пол.
– Эй, поаккуратнее! – шиплю я.
Затем оглядываюсь назад. Вообще-то тип – красавчик, высотой наверно метр восемьдесят, со светло-каштановыми волосами. В мыльной опере он, несомненно, подошел бы для роли юного любовника, от которого все дамы без ума. Но для того, чтобы сохранять требуемую дистанцию к впереди стоящему в очереди, он, вероятно, слишком туп.
– Сама поаккуратнее, – отвечает он.
Как раз такой интеллектуальный ответ и можно ожидать от подобной лакированной обезьяны. Дальше можно не углубляться.
– Козел, – бормочу я, проходя мимо.
– Я это слышал, – отзывается сзади.
А мне без разницы, я все равно его больше не увижу. Такие типы интересуются в любом случае только своим мотоциклом и последней серией «Фаст энд Фуриос». Что еще раз подтверждает мнение, что хорошая внешность и приятный характер вместе не встречаются. Я с грустью думаю о своих начос и вхожу в маленький зал номер три, в котором будет демонстрироваться фильм.
Это вечер понедельника, и кинотеатр почти пуст. Кроме меня в зале сидит лишь один пожилой мужчина, его черная водолазка и серые длинные волосы выдают застарелого любителя артхауса. Ну, этот точно пришел не посмеяться на фильм Вуди Аллена. Без зазрения совести я разваливаюсь на креслах. На сиденье слева я бросаю свою куртку и на сиденье справа – сумку. Как раз когда я начинаю наслаждаться моими начос, кто-то спрашивает меня:
– Это ваша куртка?
– Чья-ж еще? – отвечаю я, взглянув на нарушителя спокойствия.
Тут меня передергивает – это тот парень, что стоял сзади. Он показывает свой билет.
– Это мое место.
Такая наглость достойна восхищения:
– Ну и в чем проблема? Весь зал свободен?
Он широко ухмыляется:
– O, я извиняюсь, но в этом фильме все места зарезервированы. Если я не буду сидеть именно на этом месте, меня могут выгнать из зала.
Мне поневоле вспоминается стоявший на контроле ожиревший вечный студент, оторвавший мой билетик. Мысль о том, что он может попробовать в свои шестьдесят кого-то выгнать, заставляет меня почти рассмеяться. Однако ясно, что этот незнакомец так просто не отстанет. Вероятно, он думает, что может заставить меня отступить. Ну, здесь ему не обломится. Я больше не позволю мужчинам собой командовать. Это не первый противный парень, рядом с которым мне пришлось сидеть в кино!
Не глядя на него, я перекладываю куртку на левую сторону. Он садится рядом со мной. Я замечаю, что таинственный незнакомец также купил начос, только с сыром. Мне они тоже нравятся, хотя, на мой взгляд, в них слишком много жира.
– Закурим трубку мира? – спрашивает он и предлагает мне свои чипсы.
Этот жест удивляет меня. Возможно, он совсем не представитель «Фаст энд Фуриос» -типа.
– Почему нет, в конце концов, из-за вас мои начос полетели на пол, – отвечаю я.
– И поэтому мои начос – теперь ваши начос. Или я могу к вам обращаться на «ты»?
Ха? Кажется, он пытается меня клеить? С помошью начо-махи-нации?
– Почему бы и нет. Мы теперь почти породнились, так как сидим бок о бок и оба едим начос, – иронизирую я.
– Я тоже так считаю, – отвечает он и улыбается.
– Шшш, – шипит любитель артхауса в последнем ряду.
– Мне нравится твой юмор, – говорит незнакомец и берет немного от моего соуса.
Хочет он мне таким образом отплатить и обезоружить или это он серьезно?
– Скажи-ка, ты не психопат, который преследует женщин на фильмах Вуди Аллена? – подкалываю я.
– Ну естественно, если я убиваю, то только женщин, разбирающихся в хорошем кино. Еще пару начос?
Теперь я тоже улыбаюсь. Я беру начос и говорю:
– Спасибо, убийца со вкусом к хорошему кино.
В роли новой независимой женщины доля флирта мне не повредит. И к тому же, с таким симпатичным объектом. Вероятно, он на пару годиков моложе меня, но я тоже выгляжу как тридцатилетняя. Кто знает – при тусклом свете кинозала мне можно дать даже двадцать восемь.
Ну теперь я вхожу во вкус!
Несколько минут мы молчим и тихо едим начос. Тут и там наши руки сталкиваются при макании в соус.
– Тебе нравятся фильмы Вуди Аллена? – спрашиваю я.
Он озадаченно смотрит на меня.
– Ну да, я фан, иначе бы тут не сидел.
Я понимаю глупость своего вопроса и пытаюсь исправиться.
– Может, тебя вынудили.
– Само собой, у Вуди Аллена есть специальная секретная служба по заполнению кинотеатров, чтобы промывать людям мозги своими фильмами.
Ах, как только я могла в фойе так ошибиться? Да ты приятный до оскомины, мужчина с чудесным профилем и чувством юмора.
Следует еще одно нервное:
– Шшш…
Похоже, мы не оказываем должного уважения культовому фильму.
Подавив смех, мы пытаемся сконцентрироваться и замолкаем. Фильм начинается. Мы доедаем последние начос. Наши руки снова касаются. На этот раз немного дольше, у обоих нет никакого желания их убрать. В этом моменте есть что-то волшебное, и меня переполняет чувство счастья, вроде того, что я испытала раз на концерте Майкла Джексона, когда он послал поцелуйчик в мою сторону.
Мы не смотрим друг на друга, уставившись на большой экран, в то время как наши руки купаются в соусе. Честно говоря, я старалась избегать близости со своим мужем из-за всех бактерий и вирусов, которые при этом переносятся. Однако с этим Mr. Wonderful3 мне плевать на бациллы. Что за чувство!
У меня не получается увлечься «Синим Жасмином». Помимо всего прочего, фильм не вписывается в классический Вуди-жанр. Главная героиня – дама высшего общества, середины сорока, пытающаяся собрать осколки своей жизни после ареста мужа в результате сомнительных финансовых операций. Социальная драма. Однако, вместо переживания за судьбу героини мне почему-то все время хочется смеяться, как если бы я смотрела веселую романтическую комедию.
Спустя вечность наши руки наконец расстаются. Я пытаюсь его рассмотреть, лучше, когда он не видит, и мне это временами удается. Он и впрямь симпатичный.
За исключением моего бывшего, который выглядел довольно неплохо, на меня обычно западают только какие-то безмозглые идиоты или мамины любимчики. То, что он не безмозглый идиот, мой сосед доказал уже своим начо-примирением. И на маминого сыночка он тоже не похож. Скорее на тип разбивателя сердец, от которого матери должны оберегать своих дочерей. Я пока не могу разобрать, какого цвета его глаза. Не то чтобы у меня были особые предпочтения в этом вопросе.
Наши взгляды встречаются. Мы коротко смотрим друг на друга, и мне становится немного неловко. Он так молодо выглядит. Но затем я сама себя одергиваю за эти мысли. Мы сейчас в кино. Где еще должно невозможное становиться возможным?
Я не знаю, о чем он думает. Он касается моих пальцев и затем берет меня за руку. Мое сердце тут же взмывает в воздух.
Когда фильм – спустя наполненных пятнадцать минут – заканчивается, и лампы загораются после титров, мы отводим наши руки. Меня охватывает печаль. Что это было? Я не смею взглянуть на него.
В то время как я надеваю куртку и мы встаем, он спрашивает:
– Ну и как, тебе понравилось?
Теперь мне наконец удается рассмотреть его глаза. Они голубые.
– Ничего, – бормочу я.
– Этот был Вуди-фильм, как я их люблю, – говорит он. – Однако до сих пор мой самый любимый – «Полночь в Париже».
– Он также и в моем топ-листе, – отвечаю я, поневоле просияв.
Он улыбается. Мы не знаем, что теперь делать, поэтому бесцельно бредем просто так.
– Можно тебя проводить? – спрашивает он.
Я киваю и улыбаюсь. И кто бы мог подумать, что мне доведется испытать нечто подобное!
Я понимаю волнение молодых девушек, которые все время хихикают, когда им хочется обратить на себя внимание их кумира – об этом я мечтала еще девчонкой, но каким-то образом никогда не испытала. Позже я поместила это в категорию «отдаленная мечта и опиум Голливуда».
Меня охватывает дрожь. Кроме лихорадки по поводу Майкла Джексона, похожее я испытала, когда в восемнадцать лет влюбилась в Элвиса Пресли, так как тем летом шло много фильмов с его участием. Тогда мне казалось, что он самый красивый мужчина в мире. Ну этот парень, возможно, не самый красивый мужчина в мире, но между нами определенно пробегают искры.
Какое-то время мы молчим и продолжаем плыть в пространстве бок о бок.
Неожиданно он говорит:
– Это просто обалдеть можно!
– Что?
– Ну да, ты, наверно, постоянно встречаешь мужчин, которые падают тебе в ноги. Но я чувствую себя сейчас совершенно сраженным, я обычно не заговариваю просто так с женщинами в кино!
– Это так всегда с поклонниками Вуди Аллена.
Мы смотрим, улыбаясь, друг на друга.
Чтобы разрядить атмосферу, я спрашиваю:
– Какой был твой первый Вуди-фильм?
– Я думаю, «Манхэттен».
– Мой первый был «Все, что вы хотели знать о сексе», – отвечаю я и невольно усмехаюсь. —Тогда мне было, наверно, лет десять, и я ничего не поняла. Однако я очень много смеялась.
– А, ну этот я посмотрел только в семнадцать, и что хочу сказать, я также долго смеялся.
Мы снова улыбаемся и бредем дальше по улице. У него теплый голос, я могу его слушать вечно, и я знаю, что втрескалась по уши. Я понятия не имею, каким маршрутом мы идем, но вот мы зашли в небольшой переулок. Моя трамвайная остановка уже не так далеко. Мы молчим дальше и наслаждаемся этим чувством невесомости. Затем он останавливается.
– Ты тоже это чувствуешь?
Я молчу.
– Это самое. Я только что это почувствовал.
Что мне на это сказать? Может быть, все это просто сон, и я не была ни в каком кино? Все равно – я чувствую, что могу делать все, что хочу. И я решаю сделать то, что я хочу – я подхожу ближе и целую его.
У него замечательно вкусные губы. Чувствовать его дыхание, его губы на моих – это еще прекраснее, чем касание наших рук. Мир вокруг нас перестает существовать. Открывается новый мир, и время в нем не играет никакой роли. Я не знаю, как долго мы целуемся. Когда я открываю глаза, чтобы набрать воздуха, почти все огни в домах погасли.
– Это был самый интенсивный поцелуй из тех, что я когда-либо испытывал, – говорит он, задыхаясь.
Я радостно смеюсь. Теперь, после того как мы попробовали истинной страсти, нам надо испытать это снова. Как наркоманы, зависимые от любви и нежности, мы погружаемся в этот только что созданный мир, пока нас не возвращает к действительности чей-то голос.
– Могу я выйти из двери собственного дома?
Это какой-то старик, который хочет прогулять свою собачку.
Мы отходим в сторону. Он смотрит на нас укоризненно и качает головой… Его собака, пудель, недолго думая, поднимает ногу и мочится рядом на стену дома.
– Вам что, некуда пойти? – спрашивает старик и уходит.
Мой спутник взглядывает на часы, и я медленно возвращаюсь к реальности.
– Ты не знаешь, который час? – спрашиваю я.
– Ноль часов двадцать семь минут.
Я улыбаюсь, но затем до меня доходит, что через три минуты уйдет последний трамвай, и следующий будет только в четыре утра.
– Черт, – вырывается у меня. – Мне надо срочно на остановку, иначе трамвай уйдет.
– Когда мы можем встретиться снова? Могу я тебя навестить? – спрашивает он.
Встретиться? На самом деле? Этот момент между нами был настолько неповторим. Зачем мы должны дать реальности разрушить мечту? Этот принц не должен превратиться в лягушку.
– Это нехорошая идея. Мои родители и бабушка начнут бесконечно сверлить вопросами, если я приведу домой мужчину, – пробую я отклонить его предложение.
Он смеется.
– Ну, эта проблема мне знакома. Я тоже пока живу с родителями. Но скоро я получу свою первую постоянную работу и тогда немедленно начну искать себе отдельное жилье.
– Мне действительно пора уходить, – говорю я.
Я оборачиваюсь и вижу, что трамвай уже подходит к станции.
– Дай мне по крайней мере твой номер, – упрашивает он.
Я целую его коротко в уголок рта и бегу сломя голову.
Одно мгновение он озадаченно смотрит мне вслед и вдруг начинает бежать за мной.
Я еле успеваю впрыгнуть в полуоткрытую дверь вагона. В этот момент двери закрываются. Он бежит, держась за трамвай со своей стороны, потом еще немного рядом с ним и затем разочарованно глядит вслед уходящему поезду.
Я чувствую, как во мне подымается грусть, когда он исчезает в темноте.