Глава 2
СПУСТЯ ПОЛТОРА ГОДА
Я просыпаюсь, когда кто-то стучит в дверь. С одеяла смотрят на меня «Дюран Дюран», Билли Айдол и Том Круз в своей топ-ган-униформе. Постеры в бывшей детской комнате давно пора сменить, но все руки не доходят. Дверь открывается, и из нее выглядывает бабушка.
– Деточка, ты опоздаешь в школу! – кричит она.
– Ах, бабушка, – бормочу я и думаю, что через два месяца мне будет сорок. В этот момент я с новой силой осознаю всю безнадежность своего положения.
По крайней мере, я должна быть благодарна родителям, которые приютили меня после развода с Холгером. После того как мы оплатили адвоката и, чтобы расплатиться с банком, быстро продали наш таунхаус по сильно заниженной цене у меня почти ничего не осталось.
Мои родители до сих пор живут на втором этаже, в квартире, принадлежащей когда-то моей бабушке. Бабушка и я живем на первом этаже, поскольку ей уже тяжело подыматься по лестнице. Особых неудобств это соседство мне не доставляет, так как кому-то надо за ней иногда присматривать, и я всегда была ее любимой внучкой, а она – моей любимой бабушкой. После ранней смерти мужа бабушка объездила весь мир, ребенком меня вдохновляли ее рассказы. Сегодня ей, конечно, уже не под силу так путешествовать, но дух приключений в ней жив до сих пор.
Выходя из ванны, я встречаю бабушку в кухне.
– Девочка, ты, однако, выросла, – приветствует она меня. – Твоя сестра Хельди в этом возрасте была не такая большая.
Вообще-то, Хельди – это моя мать.
– Но вот я, я в этом возрасте уже выглядела как настоящая женщина. У меня была такая грудь, – продолжает бабушка и показывает руками огромный бюст, от которого уже мало что осталось.
Раньше она была не такая. Теперь временами она совершенно запутывается и не может ничего сообразить, хотя в другие дни ей не откажешь в уме и проницательности. Я ходила с ней по нескольким врачам, ни один не поставил диагноз деменции, но тем не менее ее уже нельзя оставлять одну.
Перед тем как уйти, я быстро готовлю ей завтрак, мама перенимает потом дневную смену по уходу.
Пока я иду к двери, она успевает сказать:
– Детка, пей побольше солодового кофе, тогда у тебя, наверно, тоже что-нибудь вырастет.
Я смеюсь и целую ее в щеку.
– Все понятно, бабуля. Ты прелесть.
Через полчаса я вхожу в двери фирмы. Сегодня мой первый рабочий день после небольшого отпуска на севере Италии, но от хорошего настроения уже не осталось и следа.
В это время дня в офисе все еще находятся в состоянии полусна, и прежде всего обе мои коллеги из отдела рекламы: Дорис и Юдит.
Дорис – это душа нашего отдела. Раньше она была секретаршей при начальстве, но герр Кюнцель был так пленен ее компьютерными познаниями, охватывающими в основном онлайн-шоппинг и «Фейсбук», что он решил, что ее таланты найдут лучшее применение в нашем отделе. На самом деле нам не требуется никакой ассистент. Дорис лишь бронирует отели для редких бизнес-поездок, в которых мы должны принимать участие, и отсылает туда-сюда брошюры. Оставшееся время она отыскивает для нас в интернете лучшие предложения в мире виртуального шоппинга «Ибей», «Цаландо и Ко», или же лучшие рецепты домашней кухни.
Моя лучшая и единственная подруга на работе – Юдит. Ей тридцать с небольшим, и она так же, как и я, одна, за исключением того, что у нее не было за плечами семи лет брака. Когда я уже включила компьютер и выпила половину чая, она наконец появляется.
– Доброе утро, – здоровается Юдит.
– Доброе утро, – отвечаю я.
Сняв куртку, она начинает ежедневную рутину, заключающуюся в том, чтобы прежде всего продезинфицировать стол, а затем – свои руки.
– Ты видела эти тряпки, которыми они протирают столы? Там миллионы бактерий.
Мы с ней составляем неплохую команду. Я тут единственная, кто умеет хорошо писать тексты. Она, однако, очень трудолюбивая и симпатичная. На презентациях это отвлекает на себя мужскую часть аудитории, в то время как мое дело – позаботиться о содержании доклада.
Юдит – преданная подруга, во время развода она всегда поддерживала меня в трудную минуту. Из солидарности она даже безжалостно оборвала начавшийся было романчик между ней и дружком Холгера Андреасом. Хотя это, я считаю, было уже чересчур. Но Юдит сказала: «Главное, я не должна буду когда-либо видеть этого изменщика Холгера». Это действительно правда: настоящие друзья познаются в кризисных ситуациях.
После того как мы часок поработали, Юдит задает главный вопрос дня:
– Натали, сегодня пойдем на обед к китайцам или индусам?
– К индусам было бы неплохо, – предлагаю я.
– Чудесно. Нильс из логистики тоже любит индийскую кухню.
– И правильно делает, – отвечаю я, предчувствуя недоброе.
– Слушай, он не возражает пойти с нами, если тебя это не напрягает.
Я пожимаю плечами.
– Мое мнение – он просто душка. Он на пару лет моложе тебя, но я уверена, что это не играет никакой роли. Ты выглядишь гораздо моложе, так что вы вполне подойдете друг другу.
Я пытаюсь вспомнить, кто такой этот Нильс.
– Ты имеешь ввиду этого, с косым пробором? – спрашиваю я.
– Я недавно в одном номере «ЦАЙТ» читала, в разделе про психологию… Так вот, есть отношения «родители – дети», потом есть «друзья» – отношения, ну и потом «мужчина – женщина» – отношения, – продолжает она, не обращая внимания на мой вопрос.
– Юдит, пожалуйста, отвечай по существу.
У моей коллеги есть неприятная привычка бесконечно растекаться мыслями, когда она что-либо рассказывает.
– Ну так вот, там пишется, что отношения в основном завязываются на работе. Мы с тобой, например, по натуре схожи и прекрасно понимаем друг друга. Кстати говоря, Нильс мне рассказывал, что он постоянно путешествует. И в тебе тоже всегда ощущается эта тоска по дальним странствиям, – намекает она.
– Хорошо, я ничего не имею против пообедать в его компании. Ты с ним наверняка так и так уже договорилась.
– Отлично, – радуется Юдит. – И если ваш первый ребенок будет девочкой, вы назовете ее Юдит.
Я не особо западаю на косые проборы и застегнутые рубашки, но кто знает, может, Юдит права, и по крайней мере с его спермой все в порядке? Со времени моего развода я не раз ходила на свидания, но потенциального отца моих будущих детей до сих пор так и не встретила. Иногда я просматриваю в интернете сайты клиник искусственного оплодотворения в Дании. Может быть, Нильс с косым пробором – мой последний шанс, уж в любом случае лучше, нежели скандинавский спермодонор.
После этой беседы мы наконец начинаем работать и посвящаем себя описанию новейшей батареи отопления.
Спустя какое-то время Юдит откашливается.
– Да, Натали, – говорит она. —Тут еще кое-что.
– Еще одно свидание?
– Нет, я имею ввиду работу. Ты знаешь, естественно, «Фейсбук» и эти социальные сети, они существуют уже лет десять. Нам-то понятно, что все это – несерьезная чепуха, однако герр Кюнцель три недели назад был в офисе и спросил…
– Юдит? Что произошло?
– Ну я же тебе как раз хотела сказать. Короче, Кюнцель, как всегда, встретился в гольф-клубе со своим другом Альфредом, ну и тот похвастался ему, что устроил на работу к себе какого-то блогера…
– Понятно. То, что есть у Альфреда, Кюнцель-младший захочет как пить дать. Ну съездим на парочку семинаров по социал-медиа, делов-то.
– Да нет, Натали, я нас спасла!
– Как ты нас спасла? – недоверчиво спрашиваю я.
– Ну ты знаешь, у меня есть младший брат…
Ну конечно, знаю. Юдит о нем иногда рассказывает. Он на несколько лет моложе ее и настоящий компьютерный фрик, ну как вся эта молодежь сегодня. Он учится где-то на другом конце Германии.
– …ты же знаешь, какой у нас босс. Когда он что-то вбил себе в голову, то это должно быть сделано срочно. Пока ты была в отпуске, он опять тут возник, что ему срочно нужен блогер. Ну, ввиду неотложности ситуации, я и предложила ему своего братца. Это же лучше: если он хочет кого-то нанять для всей этой трескотни в социальных сетях, то хотя бы того, кого мы знаем.
– Кого ты знаешь, мы его пока не видели. Ты же вроде говорила, он изучает философию и историю искусства?
– Да он бросил учебу. Сейчас опять живет у моих родителей.
Ну вот, теперь наш отдел пополнится еще и прыщавым недоучившимся студентом в качестве нового коллеги.
– Ты знаешь, – вещает она дальше. – Я чувствую себя обязанной Джо. Я для него как бы вместо матери. Когда моя мамаша на три года укатила в Индию, чтобы «искать себя», он был еще тинэйджером, и я была единственной, кто мог о нем позаботиться.
– Да уж, вы та еще семейка, – отвечаю я.
– Ну, ты знаешь, мои родители, к сожалению, – не совсем обычные люди.
– Вообще-то ты могла бы мне позвонить, чтобы сообщить эту новость. Я в этом отделе в некотором роде неофициальный руководитель, или как?
– Ну, я не хотела тебя беспокоить в Италии по таким пустякам. Ты и так слишком углубилась в дело. Ты ведешь себя так, будто в жизни нет ничего, кроме работы.
– Со времени моего развода это так и есть, – сухо отвечаю я. – По крайней мере, здесь я могу самоутвердиться, могу что-то решать, получаю деньги за свою писанину и, между прочим, могу иногда сесть в самолет, хотя бы чтобы покататься по выставкам.
– Натали, в кого ты вообще превратилась? Ты же хотела когда-то писать путеводители и собиралась максимум через пару лет бросить эту работу. Я до сих пор считаю, что ты способна на большее, хотя мне и будет тебя не хватать. Ты больше не мечтаешь о приключениях?
– Раньше мечтала. Теперь мне хватает приключений в виде моего развода и твоих притянутых за уши свиданий.
При этом заявлении Юдит взглядывает на часы.
– Пошли на обед, – торопит она.
*
Мы сидим, окруженные тарелками с красным горохом и стаканчиками с манговыми йогуртами, рядом с Нильсом с косым пробором. Медленно течет «смоллтолк»1. Что я выяснила спустя пять минут: Нильс живет, так же как и я, в пристройке своих родителей, только не временно, а с момента своего рождения. И мамочка гладит ему рубашки. «Если мужчина под сорок никогда не имел подруги, на то есть свои причины», – размышляю я.
– Наверно, мне тут все завидуют, что я сижу с двумя такими красивыми женщинами, – пытается он отпустить комплимент и ухмыляется.
В самоуверенности этому типу не откажешь. Он заказал себе горох со шпинатом, что хорошо видно, как только он открывает рот.
– Ну и как тебе твоя работа? – хочу я спросить, чтобы начать разговор. К сожалению, когда я снова вижу зеленые остатки между зубами, это выходит как: – Ну и как тебе твой шпинат?
– Аа, как? Не так хорошо, как у моей матери, но приемлемо.
Я смотрю на Юдит и морщу лоб. Моя подруга ободряюще кивает. Я собираюсь с мужеством и задаю следующий вопрос, чтобы продемонстрировать участие в разговоре.
– Что ты делаешь в свободное время? У тебя есть какие-то хобби?
Он пожимает плечами:
– Что ты имеешь ввиду под хобби?
Юдит бросает на меня взгляд, который, вероятно, должен означать: «Подумай о своих не рожденных детях!»
Ну хорошо, подумаю, и спрашиваю:
– Ты вегетарианец?
– Да нет, почему?
– Ну, ты заказал вегетарианское блюдо.
– Ерунда, это только в качестве закуски. Моя мама говорит, что еда без мяса – это ненастоящая еда. В нашей семье все поколения были охотниками. А ты, Натали, не хотела бы сходить со мной разок на охоту? – он подмигивает. – Женщинам иногда нравятся такие вещи.
Моя коллега, как безусловная вегетарианка и любительница животных, в ужасе открывает рот, но тот уже продолжает.
– Юдит рассказывала, ты хотела когда-то быть писательницей, – слетает у него с языка. Я бросаю на нее озлобленный взгляд.
– Ах, это была мечта студенческих времен, – отнекиваюсь я.
– То есть у тебя тоже есть призвание? – интересуется Нильс. В его голосе слышится восхищение.
Я вопросительно смотрю на него.
– Вы думаете, я мечтал всю жизнь работать в логистике по производству батарей? Вы думаете, у меня нет несбывшейся мечты?
Похоже, в нем скрывается больше, чем я ожидала.
– И в чем же твое призвание? – заинтригованно спрашиваю я.
– Забойщик скота.
Мы с Юдит прыскаем со смеху.
– Неплохо, – произносит Юдит.
– Я вовсе не в шутку. Это важная профессия.
Мы с Юдит смотрим друг на друга.
– Знаешь, Нильс, я забыла, у нас тут одно неотложное дело, – намекает Юдит.
– Aх, перестань, – говорю я. – Мы можем посидеть еще пару минут.
Постепенно я нахожу это забавным.
– И что тебе так нравится в этой профессии? – хочу я выяснить.
– Больше всего – приготовление сосисок. Знаете ли вы, что самое интересное? Это когда человек берет бесформенную кучу мяса, и в конце у него получается вкусная сосиска.
Он пытается руками изобразить, как это делается.
Юдит приподымается, поэтому он продолжает громче.
– Знаете, как это приятно, когда чувствуешь между пальцами такую толстую, крепкую, мясистую палку?
Остальные гости ресторана неправильно поняли эту фразу и подозрительно смотрят на нас.
– Нам действительно пора идти, – подталкивает более резким тоном Юдит.
Нильс выглядит расстроенным. Но я решаю еще поддать жару – немного мести за сводничество не помешает.
– Юдит говорила, ты любишь путешествовать? – интересуюсь я со всей любезностью.
– Естественно, и даже очень – особенно там, где можно хорошо поохотиться. Последний раз я был в Румынии. Там можно медведя завалить. Такого вы нигде не увидите.
– Я ухожу, – бросает Юдит.
Я пожимаю плечами и встаю. Нильс с косым пробором тоже подымается и неожиданно целует меня на прощание в обе щеки.
Обратно в офисе Юдит продолжает рассуждать:
– Не будь он таким Бэмби-убийцей, то был бы не так уж и плох, как твое мнение?
– Юдит, мне кажется, пора заканчивать с этой погоней за деторождением.
К двери подходит Дорис:
– Только что звонила фрау Майер-Кан. Натали, босс тебя зовет.
Правильно ли я догадываюсь, что Кюнцель-младший наконец-то обо мне вспомнил?
– Возможно, это по поводу повышения, – предполагает Юдит, заметив мой растерянный взгляд.
– Не шути святыми вещами.
Кюнцель-младший возвышается за массивным письменным столом и начинает говорить, как только я показываюсь в дверях.
– Фрау Герцог, я видел вашу новую брошюру. Текст просто великолепен!
Я удивленно смотрю на него и медленно усаживаюсь. Обычно он весьма скуп на похвалу.
– Это замечательно, как вам удается выразить столько эмоций в отношении нашей продукции. Я давно собирался вам это лично сказать. Вы уже достаточно долго работаете в отделе, и мы наконец решили поощрить ваш талант.
Его слова проникают в мою душу, как смазка – в машину.
– Я надеюсь, вы любите путешествовать, фрау Герцог, и открыты всему новому, – продолжает он дальше.
– Да-а, – поддакиваю я.
Начало звучит многообещающе. Может ли это означать, что он собирается доверить мне руководящую должность?
– Я рада это слышать, – начинаю я. – Я давно уже хотела с вами…
В это время звонит телефон.
– O-о, момент, – он извиняется и берет трубку. – Андрей! Алло. – Да, документы мы получили. – Отлично. – Да. Да, точно. Как дела у Ольги? – Передайте от меня привет. Относительно деталей… Подождите секунду, Андрей.
Кюнцель отводит трубку.
– Мы еще вернемся к этому разговору, фрау Герцог, – говорит он.
Когда я уже стою у дверей, он напутствует сзади:
– И продолжайте в том же духе!
Покинув комнату босса, я продолжаю думать о его словах. Своим признанием он выразил то, что давно уже вертелось у меня в голове. Моя работа здесь – единственная область моей жизни, имеющая стабильную перспективу и позволяющая мне самоутвердиться. Что же касается желания иметь детей, эта тема, напротив, все больше отодвигается на обочину. Тут я ничего не в силах изменить, и прежде всего, с типами вроде этого Нильса с пробором в качестве кандидата предполагаемого отца. В этот момент я принимаю решение.
Во-первых: я не буду больше тратить драгоценное время своей жизни на то, чтобы гоняться за воображаемыми сказочными принцами, которые потом все равно превращаются в лягушек. Мир мужчин для меня окончательно умер.
Во-вторых: пора засучить рукава и доказать всем, что я достойна занять должность руководителя, которая передо мной вот-вот откроется. Тогда я смогу путешествовать, посещать выставки и писать в ведущие профессиональные издания.
При этих мыслях меня охватывает воодушевление.