Глава 3
Моя контора находится на втором этаже одного из деловых центров Европы. Когда мне не нужно рыскать в поисках беглецов, я люблю сидеть здесь, в небольшом кабинете ловцов, и, медленно покручиваясь в мягком кресле из стороны в сторону, наблюдать за бурлением жизни сквозь затемненное стекло окна.
Вот и в тот день, откинувшись на высокую спинку кресла и наблюдая за прохожими, я разговаривал с моей домовладелицей:
– Анна, скорее всего, я вернусь поздно. Сможете покормить и прогулять Хвоста?
– О чем речь, Софи! Я сейчас же за ним схожу и возьму его к нам домой. Ты же знаешь, как Альберто любит гулять с ним по берегу моря.
Сеньора Анна – дама в возрасте. Я не знаю, сколько ей лет. Возможно, около семидесяти. Она, как и все ее предки, принадлежит к церкви «Истинная Жизнь», которая запрещает переходы в другие земли и призывает чад своих прожить столько, сколько отпустит им Творец. Тех же взглядов придерживается и ее муж Альберто. Им принадлежит немного земли на берегу Средиземного моря. Будучи молодыми, они возвели на ней храм, куда из многих мест стали стекаться приверженцы их веры. Но после того как на «Истинную Жизнь» начались гонения и Храм подожгли, им ничего не оставалось делать, как построить на этом месте небольшую деревню, в которой любили останавливаться на отдых художники, писатели и поэты. Поселившись в одном из домиков, я стал единственным, кто не вписывался в эту творческую атмосферу.
Супруги сами воспитали пятерых детей, из которых лишь двое остались жить рядом с родителями. За те семнадцать лет, что я снимаю у них дом, мы очень сблизились. Когда я решил завести собаку и получил на это разрешение, сеньор Альберто лично сопровождал меня в питомник, где помог выбрать щенка. Если мне приходилось много работать, то я оставлял Хвоста с ними. Он был очень привязан к старикам, тем более что свои первые слова пес сказал благодаря им.
Я был доволен, что Хвост не будет скучать, и хотел было приступить к работе, но меня отвлекла Эдит – секретарша шефа, восхитительная женщина лет ста двадцати. Когда я только устроился в контору, у нас с ней случился бурный роман. Она стала моей первой женщиной, и я даже сделал ей предложение. Эдит тогда рассмеялась мне в лицо и ответила отказом. Видите ли, для семьи ей нужен мужчина состоятельный, а не вчерашний школьник, который годится ей во внуки. После того разговора мои отношения с ней стали носить исключительно рабочий характер. Недавно, напившись, на ее очередные вздохи по поводу того, что мужчины видят в ней только потенциальную любовницу, а не жену, я умудрился ляпнуть, что у нее еще вся жизнь впереди…
Эдит медленно вошла в комнату и не спеша подошла ко мне, соблазнительно покачивая бедрами. Аккуратно подвинув в сторону флешку с данными на беглецов, она поставила на стол чашку горячего какао и, развернувшись, так же медленно направилась к двери. Взявшись за ручку, Эдит, лишь слегка повернув голову в мою сторону, произнесла:
– Звонил Лоренц. Просил срочно с ним связаться.
– Спасибо.
Пожав плечом, Эдит вышла, затворив за собой дверь.
Отхлебнув из чашки ароматный напиток, я поудобнее устроился в кресле и стал внимательно изучать информацию, мелькавшую на экранах регистратора. Полностью погрузившись в работу, я забыл о том, что должен позвонить Лоренцу. Когда же я вспомнил о нем, у меня сразу заныли зубы.
Лоренц был моим шефом. Высокий, несколько полноватый, пятидесяти двух лет, с редкими лоснящимися волосами и маленькими, близко посаженными глазками, он производил отталкивающее впечатление. И еще – Лоренц постоянно что-то жевал.
Я потянулся к запястью и с ужасом обнаружил, что виркома на руке нет. Видимо, я забыл надеть браслет после душа. Придется воспользоваться виртуальными очками. Они, конечно, вещь удобная и в некоторых ситуациях незаменимая, но у меня от них начинала болеть голова. И не только у меня. В свое время, благодаря очкам, отпала необходимость таскать с собой разные гаджеты. Они давали владельцу неограниченные возможности, став в какой-то момент неотъемлемой частью имиджа. Появились модельеры, придавшие оправе и линзам всевозможные формы и цветовую гамму.
Не все были рады появлению виртуальных очков – многие считали, что они способствуют вмешательству в личную жизнь других людей, так как их передвижения моментально становились известны широкой публике. Суды были завалены исками. Противники использования этого устройства в общественных местах предпочитали самостоятельно вершить «правосудие». Они срывали очки с тех, кто их носил, разбивали, давили ногами. Иногда, за компанию, доставалось и владельцу очков – его избивали, а порой и калечили. Но никакие действия не могли отбить желание у тех, кто хотел постоянно находиться онлайн.
Но, спустя время, с теми, кто носил очки целый день, начали происходить странные вещи: их стали преследовать головные боли, резь в глазах, воспаление век, а в некоторых случаях и слуховые галлюцинации. Врачи забили тревогу: сильно возросло число онкологических заболеваний среди любителей виртуальных очков, и, когда лет через двести на свет появились младенцы с признаками дистрофии глазного яблока и головного мозга, власти многих государств, существовавших еще в то время, запретили использование этого гаджета. Только в крайних случаях, только спецслужбам и только на короткое время. Так как я был ловцом, то имел право на ношение очков, но пользовался ими крайне редко.
Вот и сейчас, поморщившись, я нацепил их на себя и, не отрываясь от экранов регистратора, произнес вслух:
– Звонок Лоренцу.
По линзам очков пробежала рекламная строка, после чего появилось лицо жующего шефа.
– А, Краут! – с набитым ртом воскликнул он.
– Вы искали меня?
Лоренц тщательно вытер рот салфеткой и спросил:
– Ты получил новое досье на беглецов?
Я скосил глаза на левый нижний экран регистратора. По нему медленно полз список имен тех, кто не явился в Дом Забвения на прошлой неделе. Теперь, спустя три дня, они были объявлены в розыск и их данные поступили во все офисы, занимавшиеся поиском потенциальных покойников.
– Да, – я снова сфокусировал взгляд на шефе. – На кого-то стоит обратить особое внимание?
– Номер пятьдесят, – отозвался Лоренц. – Красная метка.
«Особо опасен», – про себя подумал я и, отыскав глазами нужный номер, прикоснулся к нему пальцем. Передо мной развернулось голографическое изображение молодой женщины с короткими темными волосами, пухлыми губами и большими синими глазами. Она улыбалась, отчего на ее щеках образовались очаровательные ямочки.
– Вы уверены, что она из беглецов? Выглядит естественно молодо. И взгляд молодой женщины.
Лоренц аж поперхнулся:
– Красная метка! Краут, проснись! Она не беглец и не подлежит уничтожению. Ее просто надо найти и доставить в Департамент Общественной Безопасности. Хочешь знать, сколько дают за ее поимку? Миллион кредитов. Ты когда-нибудь слыхал о таком?
– Нет, – ответил я. – В какое дерьмо она сунула свою миленькую головку, если за нее отваливают целое состояние?
– Тебя как ловца это не должно волновать, но я намекну. Она – дочь Артура Зарин.
– Я должен его знать?
– Софи, ты меня поражаешь! Ты не только должен, ты обязан знать его имя. Из школьной программы.
– Да я как-то не отличался большой любознательностью. Кто он такой?
– Профессор физики, возглавлял группу ученых, изучавших пространственные разломы.
Я даже присвистнул:
– Не может быть! Ему же тогда…
– Очень много лет, – закончил за меня шеф. – Несоизмеримо много.
– Как же он умудрился столько прожить?
– Благодаря Зазеркалью. Он провел там слишком много времени, тем более в самых закрытых слоях, куда доступ имеют единицы. Вернулся оттуда лет сорок назад. Находился в фаворе у ОП, но спустя год был лишен всех званий, отлучен от науки и ему перекрыли доступ в иные миры. Поговаривают, что он нашел проход в срез прошлых событий.
– Это тоже в школе изучают? – поинтересовался я.
– Не ломай комедию, Краут, – шеф явно был не в настроении. – Об этом мне рассказал старина Аарон.
Аарон… Аарон… Аарон… Я пытался вспомнить, где мог слышать это имя. Ах, да! Аарон – муж сестры Лоренца. Точно! Он работает в администрации ОП и частенько, выпив больше положенного, делится слухами и сплетням, гуляющими в кабинетах власти.
– Мало того, – продолжал Лоренц, – в это же время при загадочных обстоятельствах один за другим погибают все члены его рабочей группы. Где сам профессор, никто не знает.
– Так в чем проблема? Надо проверить биосканы…
– Ему черт знает сколько лет! Тогда еще не было биоров! – побагровев, рявкнул Лоренц.
– Извините, забыл, – я откинулся на спинку кресла. – Значит, его дочь является всего лишь приманкой? А в Департаменте уверены, что она знает, где находится ее родитель?
Лоренц потер мочку уха и хмыкнул:
– Это не наше с тобой дело. На кону стоят большие деньги, и это все, что меня интересует.
– Вы хотите, чтобы именно я поймал эту девицу?
– Понимаешь, Софи, ты хороший ловец. Впрочем, что я говорю! Ты один из лучших. У тебя потрясающая интуиция!
– Благодарю, – мне было приятно услышать похвалу от этого человека.
Лоренц откашлялся и продолжил:
– То, что ты видишь – приблизительная картинка того, как она может выглядеть сейчас.
– Они создали ее на основе фотоанализа отца и матери?
– Нет.
– Хорошо. Тогда, почему они не запустят фотосканеры? Быстрее получится.
– А кто тебе сказал, что они этого не сделали? Вся загвоздка в том, что они не знают ее имя и даже если мы задержим похожую на нее женщину, то доказать, что она и есть дочь профессора будет трудно.
– ДНК ее отца.
– А у нас есть это ДНК?
– Понятия не имею.
Лоренц поджал губы:
– Софи, у нас нет его ДНК. Кстати, она из того же инкубатора, что и ты. Все, что у нас имеется – это адрес дома, где якобы профессор жил одно время. Кое-кто обещал мне придержать этот адресочек на пару часов. Если поторопишься, то успеешь попасть туда первым. Принимайся за дело!
И он отключился…
Засунув руки в карманы брюк, я нервно ходил по кабинету из угла в угол. Я не люблю искать людей, когда за ними гоняется еще сотни две ловцов. Приблизившись к столу, я оперся о него руками и решил еще раз пробежаться глазами по досье дочери профессора.
Итак, «мисс Зарин, родилась 2 августа 3515 года в австралийском отделении детского инкубатора…»
Там же, где и я.
«Присвоен номер 4.992.550.932. Была похищена из инкубатора собственным отцом и отбыла в неизвестном направлении. Настоящее имя, как и биор, неизвестно».
Интересно, как же она тогда училась в школе? Или лечилась, когда болела? Это абсолютно невозможно сделать, если биоскан не определяет биор. С этим я решил разобраться позже и вернулся к досье…
«Возможный адрес пребывания.., возможный номер виркома…».
Везде «возможный», но попробовать стоило. Я набрал номер. Раздались гудки. Один, два… девять. Включился автоответчик. Сначала я услышал задорный женский смех, затем какую-то возню, шушуканье и только затем приветствие:
«Привет! Это Аврора. Самая красивая, самая обворожительная, самая изящная, самая удивительная, самая умная, самая веселая, самая обаятельная, самая-самая, что просто не нахожу слов. Я пошутила! Самая сексуальная, стильная, шикарная, чертовски артистичная, неутомимая, дерзкая, забавная и просто идеальная! Согласны? Тогда смело оставляйте сообщение, и я обязательно перезвоню».
Это явно была какая-то другая особа. Не думаю, что дочь профессора была так наивна, чтобы оставлять свое приветствие на виркоме. Часы показывали одиннадцать. В Доме Забвения меня ждали только в пять вечера, и я решил сгонять по возможному адресу пребывания беглянки…
Спустя пять минут я уже входил в просторный вестибюль, стены которого украшали двенадцать исполинских полуфигур мужчин и женщин. Эти мраморные красавцы-титаны, выходящие телами из стен, держали на своих могучих плечах высокий расписной потолок. Между ними находились затемненные арочные проемы – порталы. На удивление было немноголюдно. Я подошел к одному из свободных проемов и, набрав на дисплее, висевшем сбоку, код местности, стал ждать. Через пару секунд по затемненной глади проема пробежала первая рябь – это был сигнал, подтверждающий, что переход возможен. Когда рябь усилилась, я сделал шаг…