© Виталий Махнач, 2017
ISBN 978-5-4485-1147-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Эссе
Тень творения
Главное начать. И начав, увидеть, как уже не только автор создаёт своё произведение, но и оно само формирует себя, вытаскивая из глубин авторской памяти обрывки событий, мыслей и вопросов. И все они растворяются в созданном так, что и не разглядеть посторонним людям того, что кроется за каждой строкой, аккордом и мазком кисти…
Так не развернуть ли нам все сюжеты вспять? И пойдут они в наше прошлое, вскрывая всё на своём пути. И даже приснопамятные сожжённые мосты восстанут из пепла. Зачем? Зачем восстанавливать в иллюзорном мире то, что было сознательно разрушено в мире реальном? И куда уведёт нас иллюзия наших же собственных творений?
Она поведёт нас в тот мир, в котором нет наших слабостей. Нет их лишь потому, что ими мы наделили весь этот мир, и слабости наши стали нормой. Наконец-то мы придумали способ борьбы с нормой, разрушая её собственной слабостью и ленью.
К чему всё это? И как далеко могут завести рассуждения, которые нельзя ни подкрепить фактами, ни опровергнуть, ведь относятся они все к несуществующему в мире материального? А к тому все эти рассуждения, что текст рождается в процессе письма. И если объективный автор из плоти и крови вполне реален и конкретен, то субъективный автор – процесс письма – бессознателен и призрачен. Но только его участие и делает любой текст выстраданным, эмоциональным, и проникающим в суть жизни. И только эта тень, которая возможно важнее автора, её отбрасывающего, дарит радость творчества.
Так творцы мы или ремесленники, собирающие бездушный механизм? В поисках ответа – оглянитесь на тень Творца, вдохнувшего в вас жизнь.
Ноги
Дорога лечит. Дорога убирает пыль сиюминутной толчеи. Дорога освобождает, позволяя и принуждая выбирать постоянно. Она мобилизует и укрепляет. Есть здесь и сейчас, и завтра будет совершенно иным, но став настоящим, заставит действовать быстро и довольствоваться малым, тем самым породив будущее без накопления ненужного хлама. В тебе живёт кочевник, как бы его ни травили, в глубине твоего существа он не сдаётся, и не умирает.
Чтобы идти, нужны ноги. И в тот момент, когда они подкашиваются, дорога обрывается. И больше не лечит. И ты ешь самого себя, изнурённый не столько болью, сколько клеткой, из которой не позволяет вырваться болезнь. Болезнь физическая или боль духовная – что хуже?
Чтобы идти по дороге, нужен разум. Заковав его в клетку, отбивают само желание идти, уничтожают любовь и тягу к дороге. Но сковав ноги, превращают человека в зверя в клетке. В клетке, прутья которой нельзя разорвать. Их нет, но и возможности идти, также нет. Боль физическая ломает твой образ жизни. А за этим приходит уничтожение твоего психологического мира. Тобою созданного убежища, в котором есть гавани и домики в глухих местах, о существовании которых известно только тебе, и в которых ты находишь успокоение и спасение. Именно там ты отдыхаешь в пути. В пути, который является сутью реальности, её плетением.
И вот пути нет, нет возможности идти по нему, и самой способности двигаться. И как бы ни пугали тебя пустотой разума, психологическим надломом – всё это игры, в которые ты можешь играть. С пустым разумом живут и никогда не поздно его наполнить, хотя вряд ли это сделает тот, кто не стремился к познанию изначально. Психологические удары могут сломать, но если их выдержал, то уже не сломают. А как выйти из под ударов, которые наносит тело?
Поможет ли здесь сознание? Вера? Разум? Да. Если хватит сил и способностей их использовать. Иначе именно слабость тела приведёт к слабости духа и его окончательному крушению. А за этим порогом тупик. Ноги больше не пойдут по дороге, главной дороге, дающей так много возможностей выбирать.
Хот-дог
Хот-дог для многих стал символом фастфуда и американского влияния. Символом массовой культуры запада. Но все лозунги не стоят ничего. Ценны только дела. Ценен образ жизни. Семья. Уважение и принципы. Интересы и чувства, эмоции. И конечно же, мелочи, из которых состоит жизнь и которые и создают эмоции сегодня и эмоции дня вчерашнего, в памяти.
Хот-дог, как и многое, что пришло к нам в конце 80-х, стало такой мелочью для детей 90-х. Не стоит говорить громких слов о «символах свободы». Смешно это, также как и развенчивать все символы, имитировавшие свободу. Но не будем об этом. Лучше – вспомним…
Мой город встречал меня серыми девятиэтажками, их дворами, магазинами и школами. Постсоветский пейзаж, который всегда находит место среди лидеров уныния. Но в детстве этого не понимаешь. Не понимаешь, потому что ещё не задумываешься и не проводишь параллели между этой серостью и серостью жизни. И потому, что тяга к поиску ещё не знает границ и не даёт покоя. И вот за пределами заводского района открывается мир, по сути такой же серый, но для ребёнка самый яркий! Его улицы, шумные толпы людей, рынки и вокзалы, мосты и дворы, контрастирующие со всем этим шумом.
Выход в город. Без родителей. Ход навстречу Солнцу! И там, возле вокзала, стоял этот ларёк с хот-догами. Почему именно он так врезался в память? Ведь была масса другого, те же шумные рынки и дорога, практически всегда одна и та же, но, тем не менее, приносившая удовольствие сама по себе. Ларёк стал отличным дополнением к остальным столь же бытовым образам. Стоял он один, в окружении высоких зданий. И казались те хот-доги чем-то очень вкусным. Нет, я не голодал, я был сыт и одет. Но, тем не менее, хотелось в будущем, взрослом будущем, есть их больше и больше. И верилось, что так и будет. Один из образов сытости в глазах ребёнка.
Нет сегодня того ларька. Очень давно нет. Хот-доги, что кое-где по-прежнему продают, стали хуже. Возможно, они не были столь вкусными тогда, но объективно стали ещё хуже сейчас. Как и всё, что производится в этой стране. На месте ларька большая палатка-забегаловка, в которой продают всяческий фастфуд, видом напоминающий биологическое оружие. Палатка эта уже не вызывает никаких образов и эмоций, кроме серости и тоски. Как и в целом эта страна. Разве что мосты, дороги, закоулки и Солнце по-прежнему радуют. Потому что они вне времени. Они фон самой жизни и её отражение. А тот ларёк с хот-догами был мелочью, придающей вкус определённому времени этой жизни.
Ладони Солнца
«Солнышко, ты что будешь – чай или кофе?» – наверное, так она спрашивала, когда была маленькая, и играла с набором посуды и куклами.
Мы стоим и пьём чай из пластиковых стаканчиков в кафетерии универсама «Центральный», места овеянного славой уличных легенд Минска нескольких поколений. Я слушаю её и смотрю на её руки. Руки, которые приковывали мой взгляд всегда. Как слух всегда ловил её нежный голос.
Она прекрасная девушка. Прекрасная молодая женщина. Белоснежная кожа. Очень бледная, и очень красивая. Рыжие с неповторимым оттенком волосы. Немножко еле заметных веснушек, словно щепотка специй, делающих необыкновенным блюдо, делали таковой её кожу. Ямочки на щёчках так тонко подчёркивающие её улыбку. И эти руки. Их могли бы писать великие мастера на своих полотнах. Нежные тонкие пальцы и аккуратные ладони, сияющие своей белизной.
Она всегда заботилась о тех, с кем была рядом. И заботится о тех, с кем рядом сейчас. Такие женщины восхищают. Они освещают окружающий мир своей красотой, как бы пафосно и банально это не звучало.
Осенняя сырость и промозглый холод. Мокрые улицы, серое небо. Ты идёшь бесцельно по улицам, сворачивая в переулки, подальше от толчеи центральных улиц. Вспоминаешь, думаешь и мечтаешь. И тут видишь такую женщину. Ну что это может изменить? Она всего лишь пройдёт мимо. Но этого достаточно, чтобы забыть о своих мыслях. И погрузиться в восхищение этим мимолётным образом, остановившим свой взгляд на мгновение и оставившим тень улыбки и шлейф духов.
Она была такой. А я иногда был рядом. И питался её красотой. Грелся в лучах этой лучезарной красоты. Она восхищает, и по прошествии лет не стираются эмоции восхищения. И благодаря им я могу писать.
Есть женщины, упуская которых, потом жалеешь. Есть женщины, с которыми никогда не был, и не мог упустить. Или был друзьями, знакомыми. Они дарят всего лишь эпизоды, а не долгие истории с многочисленными взлётами и пропастями. Но эти эпизоды не покрываются осадком впоследствии. Ведь порождают эпизоды образы. Образы, лишённые сложных вопросов быта и проблем взаимоотношений. Потому они и нетленны, что не от мира сего. А от мира внутреннего. Того, что в голове и душе. И такие женщины – они тоже от мира, в котором нет места отвращению и тоске, ненависти и безысходности. Они там, где тьма всего лишь тень света. А свет излучают они. Наши солнечные подруги, сёстры и возлюбленные.
Жена
Жена для мужа. И муж для жены.
Древняя истина настолько безупречна в своей сути, что не может померкнуть со временем. Пока существует человечество – его отражает эта истина. Если ты не осознал её в своём личном мире, то и будущее твоё идёт в тупик. И чтобы ты не оставил людям, они постепенно забудут об этом. А тех, кто будет помнить – нет. Ибо нет той жены, которая для тебя, для мужа.
Она очень умная женщина. С молодости, получив тяжёлые удары жизни, она выдержала и научилась хранить своих близких. Научилась жить.
Она не из серой массы. И не стремилась, во что бы то ни стало выглядеть «альтернативной». Именно поэтому и стала настоящей, собой. С ней можно говорить о многом. У неё есть собственные интересы и собственное мнение, а значит уважение к взглядам других людей.
У неё есть любовь. Осознанная, и благодаря этому не тающая как сиюминутная страсть. Она жена и мать. И её сила и любовь – это её семья. Воспитание сына. Радость жизни с мужем. В этом и есть та полноценность жизни, которую не купить за деньги. И которая неведома жертвам тусовок.
Стать женой значит не получить штамп в паспорт, а обрести мудрость и семейные ценности. Хорошая жена – это женщина, познавшая мудрость в себе.
Она – хорошая жена. Это не просто констатация факта, но и высшая похвала в её адрес. Семья не мешает ей быть свободной, ведь умный муж не будет тираном. Тирания рушит семью, превращая её в тюремный режим. Разум и любовь превращают её в счастливый мир.
Не ищите противоречия там, где их нет. Не создавайте надуманных конфликтов. Не боритесь за власть с близкими. Семья – это тот мир, в котором проще всего построить свободное общество и гармоничные взаимоотношения. Проще всего, если вы откроете в себе разум, чувства, веру и объедините их мудростью, прогоняющей прочь пороки.
Муж для жены своей. И жена для мужа своего.
Время Луны
(цикл эссе)
Мечта
Исход
Восхищение
Время Луны
Помни обо мне
Мечта
«У меня есть мечта».
Мечта о будущем. Будущем, в котором нет «своих» и «чужих», но есть люди. Мечта не только о себе. Мечта обо всех нас. Мечтать, чтобы жить. И жить, чтобы воплощать мечты в реальность.
Утеряв мечту, превращаешь жизнь в существование. Он сохранил мечту, потеряв жизнь. Жизнь тела. И обретя вечность, вечную жизнь своей души. Имя его в памяти людской. И имя его вдохновляет. Вдохновляет мечтать.
Мир, виденный им, не слишком изменился. Но как смотрим на этот мир мы? Мир, в котором есть добро, и есть зло. Мир, в котором можно навсегда утонуть в ненависти, и к ней толкают очень многие и многое. Можно поддерживать огонь вражды, о которой помнят все, но причины которой не помнит никто. И пучина ненависти, покрыв с головой, не позволит познать мир. Закроет в клетке собственной злобы и оставит в пустоте незнания. Горе тому, кто посчитает клетку счастливым домом.
Но можно в мире этом открыть бесконечность. И станет он настолько ярким, что света этого хватит всем вокруг. И тьма не закроет его, а только подчеркнёт тенью, сделав ещё красивее. И мельчайшие оттенки этого мира – награда испытывающему страсть познания.
Разнообразие – символ величия Творца. И величие это отражено в мельчайшем из Его творений. Познание мира – это и есть путь к Нему, путь к вечности и мудрости. И сколько раз ты испытаешь восхищение на этом пути познания! Восхищение, приводящее к счастью.
Можно ли не мечтать об этом? А если мечтаешь, то важнее другой вопрос – как воплотить мечту? Как не споткнуться и не поддаться соблазну закрыться в маленьком, но зато постоянном и понятном мирке? Как не погрязнуть в ненависти, отвечая ею на ненависть других? Ведь не подставлять же постоянно вторую щёку под удар. Нужно за око забрать око и зуб за зуб, иначе не выживешь. Реальность кладёт крест на плечи даже самым добрым и возвышенным. Что выберешь ты – любовь и гибель, или ответную ненависть и жизнь? А может быть всё значительно проще? Как гласит совет, услышанный и повторённый Буддой: «Если ты натянешь струну слишком сильно, она лопнет. Если ты натянешь струну слишком слабо, она не будет играть». Принимай вещи такими, какие они есть. Понять, каков на самом деле окружающий тебя мир – значит познать его, себя и своё место в мире. И только так ты сможешь понять, что в этом мире хочешь изменить. А значит – сделаешь шаг к своей мечте. И не только добром, но и ответным ударом, помня и не переступая грань, за которой защита становится нападением и разжигает ненависть, которую уже не затушить.
И мир наш сегодня пылает. Расы, религии, нации и культуры ненавидят друг друга. Но столько же и тех, кто стремится открыть для себя другие культуры. И если первые жгут мосты, по которым идёт любовь, то вторые – отказываются идти по мостам, проложенным ненавистью. И обретают свободу, которой хватает и на их жизнь, и на жизнь их детей. И потому так ненавидят их те, кто создаёт клетки. Но только тебе решать – сидеть в клетке или выйти из неё. Раб, осознавший свою зависимость, тем самым сделал первый шаг к освобождению. И сломив его тело, забрав у него внешнюю свободу, уже невозможно отнять свободу внутреннюю. Потому что эта свобода – его мечта. А тот, у кого есть мечта – не станет добровольным рабом, каким бы комфортным ни было рабство.
У него была мечта. И он точно знал, чего хочет. Он шёл к этой мечте, понимая, что при жизни он не увидит её воплощения. И возможно, прорываясь к ней сквозь многочисленные преграды, он потеряет саму жизнь. Земную. И обретёт вечную. В памяти людей. И там, за границами нашего познания этого мира.
Исход
Удивляет ли тебя моя отрешённость от шумного общества? Моя любовь к местам пустым и брошенным человеком, по которым он спешит пройти быстро, и не оглядываясь? Тем меня и привлекают эти места, брошенные людьми и потому естественные, вернувшиеся в лоно природы. Здесь всё начинается. Начинается моё погружение в мир, про который человек забыл и потому не испортил. Здесь начинается моё погружение в те радости жизни, о ценности которых многие говорят, но не многие их действительно ценят. Сколько раз ты слышала, что нужно радоваться Солнцу, небу, прогулке по лесу и пению птиц? Однако часто ли останавливаются и радуются те, которые говорят об этих ценностях, но сами вечно спешат в погоне за совершенно другими благами?
Я в определённый момент не только понял, но и что важнее в данном случае, прочувствовал, насколько дорого небо и утренний ветер, разгоняющий облака. Насколько неповторимо пение птиц в сумерках, на пустой дороге, где только камни шуршат под ногами. Хотя и мне свойственна спешка, и не смог я до сих пор перейти к размеренному ритму жизни, чувствуя быстротечность времени, которого не так уж много впереди. Но меньше суечусь по праздным мелочам, и больше иду в единении с миром безлюдья. С миром Божьим. Иду и думаю.
Движение – это жизнь. Тот, кто путешествовал, а не просто ездил на отдых, знает, что это не расхожая фраза с абстрактным смыслом. Для путешественника эта фраза обретает конкретное наполнение, ощущаемое человеком не только эмоционально, но и физически. Его организм собирает все силы, если собран и настроен его разум. И человек оставляет позади все мелкие проблемы. Он движется, потому что сама дорога и есть его цель. И ему ничего не нужно ждать, мучаясь из-за неопределённости результата. Всё здесь и сейчас. Всё ощутимо и познаваемо в каждый момент жизни в пути.
В пути, мир, напоминающий нам о вечности, мир природы, обрастает миром человеческих культур, если не вечных, то уходящих корнями в очень далёкое прошлое. И главное – постоянно живых и меняющихся. И я ощущаю себя носителем культуры своих предков, и собственной культуры, среди людей с другим взглядом на жизнь. И сколько между нами разного, столько же и общего. Я обогащаюсь их культурой, потому что уважаю её и жадно впитываю всё, что с ней связано. Они узнают о моей культуре, и все мы понимаем, что можем оставаться самими собою, и при этом развиваться вместе.
От разнообразия, от культурного богатства мира – кружится голова! И это то неповторимое чувство, которое даёт бесконечный заряд жизни. Даже искусство в своих многочисленных проявлениях – только часть поистине бесконечного разнообразия нашего мира. И не в мозаику складываются эти элементы, ибо никакая завораживающая своей красотой мозаика не может меняться в каждый момент времени, не может меняться по нашему желанию. Рукотворное – статично. Сотворённое Всевышним неповторимо и изменчиво. И нам дана воля участвовать в этих изменениях. И нам дана возможность познавать мир, наш мир, нам данный, отчасти нами созданный и нами изменяемый.
«Третий мир» может показать не только примеры разрухи и ненависти. Он может рассказать историю жизни в гармонии с природой. Мир «первый» расскажет историю прогресса, приведшего к порогу краха. Но только все вместе мы можем избежать этого краха. Только люди нового времени, открытые не развлекательной картинке с экрана компьютера, а настоящему культурному богатству нашей планеты. Соприкоснувшись с ним хоть раз, уже не захочется возвращаться в искусственную реальность. Она слишком сильно отдаёт пластмассовым привкусом. Выбери натуральный вкус.
Восхищение
Красота. Чувствуй её и не сдерживай эмоции – откроешь в себе восхищение. Восхищение разжигает пламя внутри, пламя, которое греет, но не жжёт.
Многолика красота, но венцом её является красота женщины. Недаром древние мистики, хуруфиты, видели явление Господа в лицах прекрасных девушек. И чего стоит жизнь без этой красоты? Можно радоваться многому в мире, но не найдя этой высшей красоты, остаётся только счастье умиротворения. И восхищением пресытишься, когда оно начнёт меркнуть, не имея в себе огня, зажигаемого только от прекрасного взгляда глаз, в которых видели мистики отражение Всевышнего.
Сможешь ли увидеть красоту женщины сквозь маску её? Что на ней надето, что призвано её украшать – это тень, оттенок красоты. Но суть в том, что он оттеняет. И в сути своей прекрасное безгранично. Взгляд, выражение лица, эмоции, которые оно выражает, улыбка, голос и смех, волосы. Любая мельчайшая деталь, прикосновение руки, сами руки и походка – всё. И в каждом случае всё это не похоже на других столь же прекрасных женщин. В этом и суть – один взгляд может заставить восхищаться. Может добавить инстинктам, неизменным и естественным, чувства, данного только человеку. Чувства, в котором разум играет свою роль, но которое никогда не ограничивается ни разумом, ни телом.
Душа, как бы ни трепали это слово, это больше, чем сознание и инстинкты. Это тот случай, когда сложив все составляющие, мы получаем не их набор, а нечто совершенно новое. Восхищение.
Жалко тех, кто меряет красоту стандартами собственных эталонов. Тем самым убивая её. Мёртвая красота – это копия. Это попытка достичь идеала оригинала, не понимая, что идеал недостижим, потому что он жив, а копия мертва. Жизнь не бывает без изъянов. И красота с изъянами. Потому она и восхищает, что дышит жизнью, а не лабораторной стерильностью.
Сколько недостатков в каждой прекрасной женщине… И как замечательно они сливаются в гармоничную и неповторимую личность, присутствие которой заставляет смотреть на мир по-новому. Личность, в которой внешность сплетена воедино с разумом, душой и талантом. Женщина, не только отражающая своей красотой Творца, но и сама ставшая творцом, приобретает особый огонь в глазах и покоряет любого, кто хранит в себе огонь творчества. Ведь творчество, искусство, по словам поэта – «это протест против себя как животного». И именно оно воплощает личность в её завершённом виде.
Талант – громкое слово. Что такое талант? Мысль и чувство, сплетённые воедино, выстраданные и приведшие к порогу сознания. Длинно, запутано, сложно? Но и жизнь, к счастью, не прямолинейна. Что уж говорить о красоте, дарящей восхищение.
Услышав песню, исполненную прекрасным голосом. Увидев картину, написанную прекрасной девушкой. Прочитав книгу, в которой выражены переживания писавшей её. Любишь их уже за то, что они есть. За то, что они переживают и творят. За их красоту, внутреннюю и внешнюю, за их недостатки и за ту неповторимую гармонию, в которую всё это сливается. Это приводит к восхищению и венчает восхищение от мира. От его познания и участия в его жизни. Это вдохновляет душу так, как благие мысли вдохновляют разум. И если красота мира, познаваемая в пути, постоянно меняет и побуждает идти дальше, то красота, в которой отражён лик Создателя вечности, зовёт остановиться, и дарит покой, согревающий теплом восхищения и позволяющий завершить любой путь в гармонии с собой, не став вечным скитальцем.
Время Луны
– Смотри, вон там были холмы и за ними мы сидели и жгли костры. Бывало ночами сидели. За холмами нас не было видно, тем более, что пустырь был очень большой. И такое уединение, конечно, притягивало. Это сейчас почти всё застроили домами.
– С этой крыши далеко видно.
– Да, и посидеть на ней всегда приятно. Посмотреть на ночной город и подумать. Ты же знаешь, я люблю высоту, тишину и ночь.
– Звёздное небо. Бескрайнее и ясное. Ты знаешь, где созвездия расположены?
– Нет. Я и космонавтом то в детстве стать не мечтал. И хотя астрономией увлекался, но всё больше рассматривал звёзды и планеты в книгах, а не в небе. А вот Луной любуюсь и сегодня.
– Демоническое впечатление производит полная Луна. Ясная и вся изрезанная кратерами-шрамами. А вокруг тьма.
– Так она и есть свет в этой тьме. И в то же время, свет этот – обман, ведь Луна только отражает свет звёзд.
– Вряд ли нам это важно. Куда важнее то, как мы смотрим на эту Луну – вскользь или заворожено и подолгу.
– Подолгу и заворожено. С этой крыши по-другому Луна не видится, и поэтому те, кто живёт вскользь, на крышу и не лезут. Им хватает кубика комнаты с небольшим окном.
– Ага. Знаешь, им вообще немного надо. Неприхотливый народ.
– Но при этом очень завистливый. Они же все стараются догнать и обогнать своих соседей и родственников, а рамки для гонки и цели самой гонки задают им рекламщики и пиарщики.
– И в то же время они находят в этом счастье.
– Возможно. Сказал же герой одного хорошего фильма: «Потолочки бывают два двадцать. Дома такие делают. И людишек специальных вывели. Там они и живут».
– Все мы не без греха.
– Согласен. Все мы не без изъяна. Кто-то ищет его в себе, а кто-то просто с ним живёт и не беспокоится.
– А кто-то на Луну воет от изъяна своего.
– Ха! Вою я, и приближаю Время Луны.
– Что ещё за Время Луны?
– Знаешь, у многих древних цивилизаций календарь основан не на солнечных циклах, а на лунных. У арабов до сих пор лунный календарь.
– И что?
– Получается, что Луна отсчитывает время их жизни. И легенда была о том, что Луна, принимая ночью права Солнца, меняет ход времени. Пока люди спят, мир незаметно для них меняется. И большинству не дано ощутить и понять эти изменения. Людям кажется, что всё осталось как прежде. И только познавшие Время Луны, и ставшие его частью, соприкасаются с мудростью Творца. А остальные согреваемы Солнцем, как младенцы в материнских объятиях, не думают об этом. Луна же не дарит своё Время просто так. Она обжигает холодом и заставляет человека жечь себя изнутри, в мыслях своих рыться и воевать с самим собой.
– Печальная легенда. Что же случается с теми, кто добрался до истины?
– Они уходят вслед за Луной и живут в её Времени.
– А мы в каком времени сейчас?
– А в каком ты хочешь быть?
Помни обо мне
Они потушат свет, и сидя в полумраке, мы будем тихонько разговаривать. О новостях, о событиях и планах. И, конечно же, о чувствах. Чувствах, которые постоянно меняются, разгораются и гаснут, но только чтобы вновь воспылать с новой силой.
Здесь, также как и много лет назад в подобных маленьких кафе у нас дома, в нашем городе. Только там не было музыки, живой и прекрасной. Там вообще не хватало музыки. Было много попыток подменить её неким искривлённым звуком. Но звук этот мог дать что угодно – от веселья до отвращения, кроме главного – восторга и полного погружения в каждую ноту.
И вот сейчас мы сидим и пропускаем сквозь себя эти ноты, этот прекрасный голос вокалистки. Кстати, интересно, женщины знают, что мужчина может влюбиться в голос? И голос этот захватит его настолько, что позабудет он обо всех внешних недостатках обладательницы голоса. Внутренние недостатки? А какие внутренние недостатки могут быть у такого голоса?
Моменты, которые хочется остановить – это и есть счастье. И не важно – это моменты безудержного движения или умиротворённого покоя. Важно, что в них замирает всё, а ощущается только хорошее.
Годы меняют всё и всех. И нас. И столько можно обсудить, и обо всём произошедшем можно подумать и посоветоваться. И главное, что хочется это сделать. А значит, мы с тобой не поменялись в главном – мы по-прежнему близки. И я по-прежнему помню о тебе всегда.
И когда мы допьём этот кофе и дослушаем джаз, мы пойдём дальше. Пойдём жить. И звучать будет много музыки в унисон с нашим разумом и нашей душой. Музыки, сыгранной кем-то или созданной самой Вселенной. И будет место и умиротворяющему блюзу, и бурному джазу, и напористому хип-хопу, и даже меланхоличному року, с надрывом души созданному теми, кого уже давно нет с нами.
Искренняя память и дружба не становятся пеплом.
Человек и фотография
Телефон не звонит…
Эта фраза могла бы стать отличным началом сказочной романтической истории с обязательным хэппи-эндом. Но станет эта фраза вступлением к реальности.
Телефон молчал. И пусть бы молчал, ведь к одиночеству он привык. Однако как бы ни была привычна пустота и тишина, сколько бы миров, невидимых за суетой, она не скрывала, есть те слова, голоса, звонки, письма и люди, которые должны своим явлением нарушить тишину и заполнить пустоту. Их появление желанно и ожидаемо.
Он смотрел на фотографию. Фотографию из другого мира. Другого образа жизни. Фотографию, хранившую множество мелких памятных моментов. Памятных для него. Моментов, на которые кто-то другой бы даже и не обратил внимания. Но в его мире они были ценны.
Молчание телефона нельзя было исправить самому. Не нужно было, бессмысленно. Никогда нельзя было сказать по телефону важного. Нельзя было свести разные миры. Миры, пересечение которых было уловимо только в те немногие моменты встреч и важных разговоров по душам. До них, и после них, обе души жили согласно своим желаниям, потребностям и возможностям. И часто не понимали этой жизни друг друга, что в прочем было не важно, и никак не умоляло тех моментов, о которых он не забывал.
Смотреть на фото, вспоминать и думать. Вспоминать о том, что началом всему была… именно фотография.
Очередной фест местного масштаба, и к тому же «заказной» тематики. Ну что там может быть? Степень критичности была меньше и потому события даже такого «ранга» привлекали хоть какое-то внимание. Попросили опубликовать краткую заметку о нём. Но всё это фон истории. Как и сами «заказные» картинки. А на фоне этом фото. Красивые девушки всегда привлекают внимание. Всегда. Если их образы так и остаются изображением на фото, то забываются с течением времени. Как линяют фото, так время стирает и память. Но стоит перейти им в жизнь, сойдя с картины, и обретают образы новые, совершенно другие оттенки, качества, и историю. Историю, которая делает их частью жизни того, кто совсем недавно всего лишь смотрел на фото и думал только о внешней стороне человека на нём изображённого. Но вот этот человек «ожил» и обрёл голос. И образ его меняется многократно!
Сегодня голос часто обретается в тексте. В примитивном, обрывочном тексте сообщений социальных сетей. И, тем не менее, несмотря на «обрывочность» этот текст врывается в жизнь и вводит туда пишущих на той стороне «линии» сети. От красоты внешней до пары фраз. И молчание.
Молчал не только телефон. Молчал интернет. Его это никак не трогало, ведь не было ещё этих событий, этих мелких моментов, вросших, вплетшихся в его память и его историю. Спустя полгода они начали происходить. От первой встречи до влюблённости. Вероятно не какой-то большой любви, но и не простой симпатии. Потому и назовём это – влюблённостью. А в какие рамки вгонять это слово – решать вам.
Очень разные они люди. И вряд ли смогли бы ужиться. Да и у неё были совсем другие мужчины – любимые, и не очень.
Время шло, размежёвываясь нечастыми встречами. Чувства гасились, мысли затирались и снова загорались и распалялись. Снова и снова он возвращался к мысли о них. Об их возможном, гипотетическом, общем. Могли бы они быть? Тут даже и не нужно слово «вместе», потому что «они» могли быть только вместе. А иначе – он и она.
Он и она были друзьями. И остаются друзьями. И может, вы будете спорить, но разве не лучше оставаться друзьями, чем расстаться холодными и безразличными друг к другу людьми?
Ни один раз он думал «а что если…». И всегда отвечал «не стоит, не стоит ломать то, что есть». Они не виделись постоянно. И не говорили о мелочах каждый день. Но именно это позволяло им, встретившись после долгой разлуки, говорить и о мелочах и о самой сути. Нет, конечно, одной разлуки было мало, чтобы начать говорить о том, что кроется за словом «суть». И он неоднократно приходил к ней, когда ему было плохо, и хотел ей обо всём сказать. И каждый раз молчал. Молчал не от страха, не от волнения и не от «неудобства» ситуации. Молчал, поговорив с ней. Поговорив о вещах незначительных и сиюминутных. Ему просто становилось легче. Ничего не менялось, жизнь шла своим чередом, снова приходили всё те же мысли. Всё та же тоска, с которой он свыкся. И может быть, не желая признаваться в этом самому себе, он впустил тоску в собственную душу. Она стала его частью. Но эти мелочи, эти встречи радовали его. Хотя, нет. Она радовала его. А он переживал за неё. И в те моменты, когда она была особенно искренней с ним, переживал ещё сильнее. И в те моменты, когда она не переживала, считая свои дела пустяками. А он знал, что за пустяками начинается дорога, по которой лучше не ходить.
В тот год он захотел оставить о себе память. Он рад был, что не сделал этого раньше, хотя такая мысль уже проскакивала. И он понимал, что возможно позже уже не сможет оставить эту память – жизнь разведёт их. Надо было ловить этот период особой близкой дружбы. Конечно, она была удивлена. И даже, наверное, растрогана. Но это же память о другом мире, и дар из того мира. И вернувшись в свой мир, она забыла об этом напоминании. И жизнь пошла своим чередом. Её и его. Иногда пересекаясь в телефонных звонках и редких встречах.
И в молчании телефона он проводил свою жизнь, думая лишь об одном – возврате. Нет, не в прошлое. О возврате к полноценной жизни, если конечно, можно к его истории применить это слово.
Она позвонит. И на время он забудет о молчании. А что будет потом? Кто же это знает? Фотография будет стоять на столе. Он смотреть. И думать. О себе. Человек и фотография – так могло бы называться эссе об искусстве. Но это эссе о жизни, о хрупком искусстве быть человеком, не только в застывшей позе фотоснимка, но и в постоянном движении, делающем остановки, благодаря голосу и тексту.
Ожидание
Мы с тобой живём, словно в разных мирах. Люди, которые нас окружают. Места, в которых мы бываем. Быт. Вкусы. Всё отличается.
Мы нечасто, совсем нечасто с тобою видимся. Очень мало разговариваем. Редко пишем друг другу. Я не люблю писать в интернете. Не люблю обрывочное общение социальных сетей. Говорить надо, глядя друг другу в глаза. Или писать, но писать письма. Пусть по электронной почте, но только не в чате. Письма, в которых расстилается часть жизни. Расстилается время.
Я могу тобой восхищаться. Это очень важно. Для чего? Не для чего. Важно само по себе. Я помню тебя совсем юной девочкой-подростком, с косичками, в ботинках с разноцветными шнурками и в синей кепке, которую я запомнил навсегда. И я вижу тебя сейчас, великолепной восхитительной девушкой! Глядя на тебя, я понимаю, что значит быть безукоризненной. Твоему вкусу завидуют многие женщины. Очень многие. Никогда ничего лишнего в одежде. Всё подобрано идеально. Это тебя выделяет среди них. Выделяет внешне. Но в то же время делает намёки и о твоём внутреннем мире.
Только намёки эти мне и не нужны. Я знаю, насколько ты интересна. Как собеседник, как человек.
Мы никогда не говорили с тобой о ломке творческого человека. Сейчас, когда я пишу всё это, я думаю, возможно, у тебя её и не было? Твоё творчество со стороны кажется таким естественным и гармоничным. Когда ты поёшь, кажется, что по-другому и быть не может. Нельзя, чтобы ты не пела. Чтобы ходила на какую-то невнятную работу клерка. Когда ты поёшь, чуткий слушатель испытывает удовольствие, которое нельзя и не нужно описывать. Как настоящая эмоция, оно не может быть втиснуто в рамки текста.
Но текст мой близкий товарищ и давний друг. Так вот с тобою, даже в короткой переписке, мой текст становится аккуратным. По-другому и не должно быть.
Я в последние годы всё больше натыкаюсь на границы слов. И понимаю, что всё не должно быть высказано. Должна оставаться недосказанность. Она подруга эмоции и чувства. Недосказанность, которая открывает множество путей для поиска смысла. И множество смыслов. И так текст из проволочного забора, замыкающего и запрещающего всё, что в него не попало, становится лучами света, которые показывают сотни направлений под разными углами и в разных плоскостях.
Я могу жаловаться на жизнь. Но я хочу её также и поблагодарить за важные встречи и знакомства. Я сейчас даже не могу вспомнить, когда и как мы познакомились. Помню, что в школе. Помню, что потом созванивались и встречались в другом городе. И снова уже в нашем родном городе. А позже уже совсем далеко, и опять дома. Так в эти редкие встречи и создавалось то, что кроется за общением. То, что остаётся в памяти и в душе. Я всё чаще задумываюсь о том, что всё-таки душа – это не абстракция, которой объясняют всё нематериальное и не имеющее физического воплощения. Душа – это вполне реально существующая часть человека. Без неё меняются строго определяемые и описанные наукой процессы в мозгу и теле. А значит, она нужна. Хотя бы для того, чтобы помнить о друзьях, о важных для меня людях, думать о них и говорить о них с моим другом – текстом.
Страх и любовь
Не объяснит этого наука, но страх имеет свойство въедаться в пространство. Вроде бы это только человеческая эмоция, тем не менее, им пропитываются бездушные бетонные стены. И излучают страх вокруг себя. И ты, попав в город, пропитанный страхом, начинаешь чувствовать холодок, пробегающий по спине. Хотя причём здесь ты? Ты чужой в этом городе и посторонний в его жизни. Тебя не касаются происходящие в нём события, и завтра тебя, быть может, в этом городе не будет. Но вопреки всем этим логическим объяснениям – ты пропитываешься страхом, пока находишься на его территории.
И если настолько сильно страх бьёт даже случайного приезжего, каково же тем, кто живёт в этом страхе постоянно? И каково тем, для кого этот страх не труднообъяснимый внутренний, а вполне приземлённый и прозаический – страх войны?
Самолёт – исчадие ада, а не мирная «железная птица». Его гул – сигнал, чтобы бежать. В подвал, куда угодно ещё, где только есть шанс выжить во время бомбёжки. И всем не до жизненных радостей. Нет больше радостей – только бы выжить. Может потом. Что-то останется. Что-то вернётся. Что-то будет…
Он и до войны был странным. Не от мира сего. Жил в стороне от других. В этом небольшом городке, где все друг друга знают хотя бы в лицо, он держался особняком, общаясь с несколькими старыми друзьями. Часто бродил в одиночестве по пригородным лесам. Слушал музыку. Соседские бабки, чей смысл жизни – собирать сплетни, обсуждали его. «Никак не перебесится», «взрослый уже», «не женится, всё один», «а кто их сейчас знает», «да этот совсем странный какой-то, с головой не того у него». Да оно и понятно – в чужой голове потёмки, и потёмки эти пугают, особенно если в своей светло и кристально чисто, от того, что абсолютно пусто.
Жизнь кое-как ковыляла. И не стоит спрашивать нравилась ли она ему и что в его голове творилось. А ещё меньше нужно вам знать, что было в его душе. Всякое там бывало, и описывать это можно бесконечно. Только будете ли вы это читать? И не потонете ли в скуке? Прервала все эти размышления война. Не до размышлений стало. Точнее должно было стать. А в реальности, после встряски первых дней, дальше начался период приспособления. И вот тут-то с ним стали происходить странные вещи. Сначала было очень страшно. Панически. А потом стало отпускать. И не понятно почему, ведь война не закончилась и ничего хорошего в ближайшем будущем не сулила. Но он стал возвращаться к своей обычной жизни. И во всеобщем страхе стал снова слушать музыку. И приглашать к себе свою подругу. Она не понимала, откуда взялась эта смелость у её друга, не блиставшего показным героизмом и далёкого от военных дел. Его-то как раз война должна была пугать. А он, как ни в чём не бывало, говорит про свою страсть – музыку. И… тащит её в постель.
Может это он напоследок хочет получить максимум удовольствия? Но многие уже и не думают об этом. Трясутся от страха за свою жизнь. И это логично. И самой-то не очень хочется… Не о том мысли.
Сколько мне жить осталось? Такая мысль была в его голове всегда. И с приходом войны она стала только более уместной, в то время как у других она появилась внезапно. До войны большинство народа о ней как-то особо и не думало. Помни о смерти – вечный афоризм. И вот эта память лишний раз подчеркнула для него неизменность жизни. Что до войны, что сейчас – его никто не ждал, и с его смертью ничего бы не изменилось. Так зачем же менять саму жизнь? Музыка и женщина – это то, что всегда приносило максимум удовольствия. И сейчас ничего не изменилось. Когда снимаешь с неё тонкое платье, и её влажное от летней жары тело оказывается в объятиях твоих рук. Она ещё испугано дёргается от звука пролетающего вдалеке самолёта. Но через пару минут, их уже не беспокоят голоса с фронта. Пусть он где-то недалеко. Они не слышат фронта. Войны. Ненависти. Мир горит синим пламенем. Какая тут любовь, и какой уж тут секс? А они любят друг друга и получают удовольствие. Они не от мира сего. Явно.
Час і павага
Што мы маем агульнага? Шмат. Шмат палыну. У разуменні свету. У поглядзе на яго.
Розум – тое, што маеш ты. Уласны погляд на свет. І веды. Веды, якіх не маю я. І таму чакаю тваё меркаванне. Пра тое, што ведаю і думаю я. І пра тое, што я раблю.
Час. Цячэ. І цячэ дарма. Для мяне прынамсі. Я магу, канечне, тое-сёе сказаць пра абставіны. Пра іх ролю ў гэтай агоніі часу.
Не буду. Бо акрамя абставін ёсць я. Які забівае час, як сапраўдны снайпер. Майстарскі.
Ці смешна тое? Пэўна з боку так і выглядае.
Але.
Не для мяне.
Ты ж гэта ўсё разумееш? Бо ты разумная. Разумная – значыць думаеш. Думаеш і робіш высновы. Гэта і ёсць розум – крытычны. Які мае падмурак. Сумнеў.
Сумнеў – падмурак розуму. І свабоды. І сумлення.
Падмурак культуры. А значыць і цывілізацыі.
Літаратура. Той канструктар, што складаем мы. Як чытачы. І як стваральнікі. І як крытыкі. Бо кожны, хто чытае і думае над прачытаным – крытык. І кожны, хто адчувае літаратуру, перамолвае яе жорнамі сумневу – стваральнік.
Ты – мой крытык. Добры крытык. Шчыры. Які стварае.
Ува мне.
Упэўненасць.
Павага.
Тое, што я сам ствараю ў сабе.
Павага да цябе.
Час гіне. Мы бачымся зрэдку. Я не ўмею жыць у сеціве. Сапраўдная размова для мяне магчымая толькі ў рэчаіснасці.
І таму гэтыя рэдкія сустрэчы – як фотаздымкі жыцця.
На памяць.
І на шчасце.
Дзякуй!
І да сустрэчы.
Пересечь океан
Как там? Я понимаю, что совершенно иначе, чем здесь. Понимаю, как тяжело было оказаться там одной. Понимаю, что эмиграция – это всегда тяжело. Даже если не мучают метафизические ностальгирующие рассуждения. Но мучает ностальгия натуральная, легко объяснимая. Ностальгия по близким.
Там всё иначе и непонятно вначале. И страшно. Особенно, когда нужно обыграть бюрократическую машину. Я всё это понимаю. И очень рад, что у тебя получилось.
Мы не были здесь близко знакомы до твоего отъезда. И теперь мы общаемся больше чем раньше. Теперь, когда нас разделяет океан. И когда ты приезжаешь раз в пару лет. Приезжаешь, пересекая океан уже с совсем другими возможностями, чем когда ты пересекала его впервые.
И ты видишь, что здесь всё иначе, и непонятно, как так можно жить, ничего не меняя. Оно то и здесь это не хочется принимать как должное. А сравнив… я понимаю, что тебе всё это ещё сильнее бросается в глаза. Бытовая глупость, ставшая для нас уже естественной. К несчастью, ставшая для нас таковой. Это ведь значит, что мы под стать этой глупости – глупы.
Я понимаю, что здесь тяжелее дышать. Не только в метафоричном, но и в прямом смысле. Нас медленно убивает всё то и все те, кто превратил нашу экосистему в помойную яму. Понимаю, что здесь невыносимо от узости мышления людей, от их закомплексованности, от их грубости. Да я и сам отчасти этим болен. Я же здесь живу. И здесь не увижу наивных, словно дети, людей, живущих радостно и беззаботно. А если и увижу, то вызовет это подозрение – не следствие ли глупости эта наивность? Или может им не приходится решать ни единой проблемы, и они просто играют в жизнь, а за это кто-то платит?
Ты понимаешь, мы все тут погрязли в подобных рассуждениях и подозрениях. Мы без них не можем оценить ситуацию, которая требует быть настороже. И они, эти подозрения, нас съедают.
Ты понимаешь, что так быть не должно. Но ты же понимаешь, что все здравые и верные слова о том, как должно быть, здесь разбиваются о страх, воспитанный с детства самой жизнью и теми, кто живёт вокруг. Они просто тонут в том океане, который большинству из нас не пересечь.
Это куда сложнее географии. Это внутри. Свёрнуто знаком вопроса, на который ответить может только каждый из нас.
Ты ответила для себя, наверное. В любом случае – я очень рад тебя видеть. Всегда. И очень рад, что ты смогла пересечь океан.