Голоса запрещают
Мир устроен так, что порой остаётся только поражаться тому, что происходит вокруг.
Впервые эта женщина появилась у нас в отделении во время рождественского праздника. Она тогда ещё имела право выбора места жительства в одном из домов престарелых или в психиатрической клинике. Это был как бы пробный визит с целью осмотреть помещения, познакомиться с обитателями дома-клиники, с персоналом.
Помню, она сидела рядом со мной за красиво накрытым столом слегка возбуждённая и в то же время подавленная. Она рассказывала о своей матери, о себе, о том, как трудно переносить одиночество. У меня тогда создалось впечатление, что она не относится к людям, поражённым психической болезнью и случайно оказалась в роли будущей пациентки. Интеллигентность, общительность, детская доверчивость прежде всего бросались в глаза. Она пела вместе со всеми рождественские песни, улыбалась, наслаждаясь общением с людьми.
Для себя я решила тогда, что, если она и поражена душевным недугом, то это произошло недавно, не пустило ещё глубокие корни. К моему удивлению, всё оказалось совсем не так.
В течение сорока последних лет наша новая знакомая проживала с матерью. Только после её смерти в девяносто девять лет, родным и знакомым стало известно о душевном состоянии дочери. Вероятнее всего, не она была опорой матери в последние десятилетия жизни, а, наоборот, мать жила долго для неё, поддерживая, помогая бороться с недугом, давая уверенность и советы, оказывая практическую помощь в вопросах повседневной жизни.
Когда не стало любимого человека, женщина потеряла точку опоры, твёрдую почву под ногами. Она не могла жить одна: была совершенно не приспособлена к ведению домашнего хозяйства. Финансовая сторона жизни была ей тоже не под силу. Сын, проживающий долгие годы вдали от матери, был поражён её недееспособностью. Он определил, что проблема матери в её психическом состоянии.
Мать рассказала ему, что соседи разводят ночью через стенку в её комнате огонь. Кроме того она призналась, что один из знакомых преследует её, знаками повелевая делать то, что приказывает. Он передвигает предметы в комнатах и этим самым оказывает влияние на ход её мыслей. Она утверждала также, что некоторые люди могут читать её мысли на расстоянии и управлять ею. Через перестановку отдельных вещей и предметов они оказывают влияние на её действия и поступки. Эти люди не оставляли её в покое, что явилось причиной определения её в психиатрическую клинику.
Женщина в то время имела вес, далеко не соответствующий её телосложению и норме. Впоследствии выяснилось, что она не принимает пищу, боясь отравиться, не принимает медикаменты по той же причине. Как она впоследствии призналась врачам, какой-то ласковый голос нашёптывает ей, что она может, а что не должна.
Сыну она, как-то уже проживая в отделении, призналась, что всегда голодна, но не имеет права на приём пищи. Это была, пожалуй, главная причина, почему ей был судом назначен опекун, отвечающий за её здоровье, имеющий право в какой-то степени решать её судьбу по вопросам здравоохранения.
Сначала она была определена в дом престарелых, позже – в клинику. Она продолжала отказываться от приёма лекарств, что могло привести к непредсказуемым последствиям, так как она имела повышенное давление, кроме того, находясь в состояниии постоянного нервного возбуждения, имела проблемы при ходьбе. Трясущиеся руки выдавали её волнение: постоянно нарастающая дрожь не давала ей быть независимой во многих вопросах повседневной жизни, начиная с проблем приготовить себе бутерброд, взять в руки кружку с чаем, элементарно принять душ или вовремя переодеться.
Находясь в состоянии психического аффекта, женщина не отзывалась на своё имя. В это время она называла себя пчелой, говорила, что она не человек, не чувствует себя человеком. Пациентка пыталась в такие моменты найти собеседника, который мог бы понять, что творится в её душе, пыталась донести до каждого слушающего её, что она, не она, по крайней мере не та, за кого её принимают.
В течение нескольких последующих лет пациентка не хотела никого видеть. Она целыми днями находилась в уединении, лёжа нагая в постели, закрывшись с головой одеялом. В столовую она приходила всегда одетая со вкусом, но, как только возвращалась в комнату, сразу раздевалась и ложилась в постель, зашторив предварительно окна. Если бы ни старания персонала, она так бы и пролежала остаток жизни в кровати, наедине со своими мыслями и ощущениями. Однажды она рассказала психиатру, что голоса запрещают ей одеваться. Этим своим откровением пациентка помогла нам приоткрыть завесу невидимого, недоступного, дала возможность, хоть частично понять её поведение и войти в её положение.
Она находится до сих пор в состоянии постоянного внутреннего напряжения. Расслабление наступает только ночью. Как она сказала в доверительной беседе психиатру: «… страх отступает ночью, тогда мысли парят высоко над повседневностью». Женщина часто видит прекрасные сны, в которых она летит над миром как свободная птица, не боясь голосов, управляющих ею в действительности. В эти минуты она понимает, что значит быть счастливой.
Её состояние нельзя назвать депрессией. В настоящее время она проживает в двухместной комнате. Находясь одна, женщина наводит в ней свой порядок: вещам находит место в соответствии со своими представлениями и привычками.
Шторами она наглухо закрывает окна, отгораживаясь таким образом от живого мира. Её соседка по комнате большую часть времени проводит в столовой или в вестибюле. Моя героиня и на её территории наводит порядок, вплоть до перекладывания вещей в шкафу.
Почему-то моя пациентка ходит с закрытыми глазами. По-видимому, она их не совсем плотно закрывает, так как, выйдя из комнаты, медленно качаясь и останавливаясь почти на каждом шагу, находит столовую и только ей отведённый столик. Она часами молча сидит за этим столиком, часто не прикасаясь к еде. Если крупица попадает ей в рот, то, вероятно, она понимает, что этим уже ослушалась приказа голоса, за это её уже ждёт наказание, тогда она не может больше бороться с собой и невидимыми нам голосами и съедает, хотя бы бутерброд, с любовью приготовленный персоналом.
Я пытаюсь порой помочь ей перебороть этого невидимого и говорю негромко, что мне пришло откровение, если я возьму этот грех на себя, то она имеет право сегодня кушать. Как ни странно, это порой срабатывает, она медленно начинает есть. В последнее время за час до еды ей дают таблетку, после приёма которой женщина расслабляется и уже не в силах бороться с голосами. Проблема, вроде, решена, но какой ценой.
Женщина на всё реагирует с замедленной реакцией. Ей нужно время, чтобы осознать, о чём говорит собеседник и в то же время попытаться, сконцентрировавшись, дать вразумительный ответ. Поэтому она порой просит извинить её за медлительность. «Мне нужно время. Будьте терпеливей ко мне», – сказала она недавно врачу во время обхода.
Тогда же она призналась, что голоса запрещают ей разговаривать. Это её откровение помогло нам понять, почему она не всегда отвечает на вопросы, почему, даже порой улыбаясь, она всё же игнорирует требования персонала. Часто она только кивает головой или меняет выражение лица. Молчание золото, но порой кажется, что человек преднамеренно проверяет нервы окружающих, молча наблюдая за происходящим. Хорошо бы изучить язык жестов и мимики. В нашей работе это могло бы пригодиться. Так была разгадана ещё одна тайна поведения этой маленькой женщины из благополучной семьи.
Жизнь прожить – не поле перейти. Она родилась в семье по тем временам – полной. Отец умер в шестьдесят восемь лет. К тому времени она уже была замужем. Бог не обделил её и детьми. Правда, первый ребёнок, девочка, умерла в двухлетнем возрасте. Через год родился сын. В этом было её спасение, так думает она сейчас.
Замуж выходила по любви, но супружеский союз распался через восемь лет, так как она не хотела больше выносить побои мужа. С этого времени она стала матерью-одиночкой и поселилась с сыном у матери.
Такова в двух словах жизнь героини моего рассказа, в настоящее время находящейся в больнице после операции. По неосторожности или в результате непредвиденных обстоятельств, она упала, сломав тазобедренную косточку. Операцию перенесла стойко. Начался послеоперационный период. Проблемы ещё впереди, но радует то, что она выстояла, с теплом вспоминает в больнице о нас и мечтает поскорей вернуться под крышу дома, который стал ей родным.
Такова жизнь – таковы люди. Я думаю, что при более внимательном наблюдении за этой женщиной, можно сделать ещё много неординарных открытий. Её судьба заставляет серьёзно задуматься о проблемах психики, о бережном отношении к себе и людям, о вечных темах, разрешение которых нам пока недоступно. Не всё так просто, как на первый взгляд кажется, и я повторяю уже не в первый раз: «Все мы под Богом ходим».