Грехопадение
Когда-то я любил девушку.
Я любил её безумно, страстно – так могут любить только сумасшедшие. Я прикасался к её лицу губами, целовал глаза, нос и дерзкие выступы скул, я искал ответной ласки. Она внимательно и снисходительно смотрела на меня и не торопилась раскрывать губы для ответных поцелуев.
– Я тебе небезразлична? – спрашивала она, пристально наблюдая за мной, словно стараясь в каком-то случайном жесте обнаружить отрицательный ответ, словно желая услышать его…
– Я обожаю тебя! – отвечал я, восторженным порывом желая доказать ей свою преданность. – Я безумно влюблён в тебя!
Она удовлетворённо улыбалась уголками губ. Ей нравился мой ответ и моя восторженность.
Я был не единственным, кто любил её. Вместе со мной её любил мой друг. Мой верный друг. Самый близкий и преданный мне человек.
– Жми на газ! – кричал я ему. – Мы опаздываем. Девушка ждёт!
Распугивая прохожих, со страшным скрипом шин мы останавливались у цветочного магазина и торопливо покупали два огромных букета. Я брал хризантемы, а он – розы. Заскакивали в автомобиль и мчались к ней – лишь бы успеть, лишь бы она не рассердилась за опоздание!
Боязливо мы переступали порог её дома и на цыпочках шли за служанкой, которая, окинув нас требовательным взглядом, нехотя запускала в апартаменты хозяйки. Девушка была здесь – в цветастом кимоно она полулежала на перине и насмешливо взирала на нас.
Мы подползали к кровати и рассыпали на ней цветы. Тянулись к её ногам – чтобы поцеловать их, чтобы она позволила… Она позволяла – целуя, мы развязывали пояс на её кимоно, распахивали его и целовали её грудь. Она прикасалась к цветам и принимала решение.
– Сегодня – я поклонница роз! – объявляла она, и мой торжествующий друг с воспалённо-восторженными глазами шептал благодарности судьбе за то, что девушка выбрала его.
Я вставал и молча выходил из комнаты. Дубовые двухстворчатые двери закрывались за мной и, вжавшись в стену, я отчаянно вслушивался в звуки, которые доносились из покинутой мной залы. Звуки были сладострастны и восторженны. Я в бессилии сжимал кулаки и зубы, мечтая лишь об одном – оказаться на месте друга.
– Мне надоели эти игры, – сказал я ей как-то. – Я хочу, чтобы ты была моей. Слышишь, только моей, и ничьей больше!
Она задумчиво взирала вдаль. Я ждал ответ.
– Это будет сложно, – ответила наконец. – Мне симпатичны вы оба.
– Оба! – в отчаянии махал я руками. – Что он понимает в любви?! Разве умеет он любить так же, как я? Ответь мне, разве он любит так же?!
– Нет, нет, что ты, – успокаивала она меня. – С твоей любовью ему не сравниться, милый. Твоя любовь на порядок выше и горячей. Я очень ценю её, поверь мне.
– Но что же мне сделать, чтобы лишь я мог дарить тебе свою любовь?
Она молчала и даже не смотрела на меня. Я был в отчаянии – я неприятен ей, думалось мне, она сердится на меня. Она равнодушна ко мне, я ей безразличен. Я чувствовал, что готов покончить с собой, откажи она мне сейчас.
– Есть только один способ, – сказала она, – чтобы я принадлежала тебе.
– Какой?! – взмолился я. – Назови мне этот способ, и я немедленно его выполню!!!
Она внимательно вгляделась в моё лицо. Словно оценивая – а готов ли я к тому, что она сейчас скажет.
– Убей своего друга! – сказала она.
Я рассеянно осматривался по сторонам.
Мысли бурлили и не желали выстраиваться в строгую и логичную последовательность. Но понимание вызревало.
Горечь, словно обильные осадки, оседает в душе, но не испаряется, а твердеет. Ты просыпаешься, входишь в день, проживаешь его – отложения растут и заволакивают сущее.
– Я поставил новые амортизаторы! – хвастался мне друг. – Сейчас все кочки будут нипочём.
Мы шли по пустынной ночной улице. Держали в руках бутылки с дешёвым вином и отхлёбывали из горлышка.
– Здорово! – согласился я. – Жаль, что наша девушка не сможет оценить твоё усердие.
– Да, она не выходит из своих палат. Действительно, жаль. Как бы я покатал её!
– Скажи, ты любишь её?
Он посмотрел на меня пристально и грустно.
– Да, я люблю её больше всего на свете. Впрочем, как и ты.
Ах, если б он знал, насколько моя любовь сильнее и горячей!
– Тебе не кажется, что она порочна?
– О, да, она порочна!
– Что она горда и своенравна?
– Она горда. А уж своенравна!..
– Что она эгоистична?
– Да, эгоистичность – главная её черта. Но к чему все эти эпитеты, если любишь?
Я остановился. Друг тоже встал рядом.
– А не кажется ли тебе, что она должна принадлежать только одному?
Он усмехнулся.
– Это зависит от неё.
– Нет, друг, – сказал я ему. – Всё зависит от нас. Скажи мне, сколько лет мы знакомы с тобой?
– Сколько лет? – переспросил он с улыбкой. – Мы знакомы с раннего детства. Должно быть, с самого рождения.
– Это правда, – кивнул я. – Мы знаем друг друга с пелёнок. Мы всегда жили очень дружно, не так ли?
– Да, – подтвердил друг. – Мы всегда жили очень дружно. Даже с большим усилием я не могу вспомнить ни одной ссоры между нами.
– Воистину, это так.
Я допил вино и отбросил бутылку в сторону.
– Значит, ты не будешь обижаться на то, что я собираюсь сделать?
– Обижаться? – хохотнул друг. – Делай что угодно, я ни на что не обижусь. Как я могу обидеться на друга?
Я выхватил из-за пояса нож и ударил им его в грудь. Между рёбер, в самое сердце.
Тяжёлый, сдавленный выдох вырвался из его гортани. Глаза друга смотрели на меня так же доверчиво и преданно. Постепенно взор их тускнел. Он медленно осел на асфальт. Я выдернул нож и отскочил в сторону, увёртываясь от струи крови. Когда кровавый фонтан спал, я вытер нож об одежду друга и положил его в кобуру за поясом.
– Прости меня, друг, – прошептал я. – Любовь сильнее меня.
Дубовые двери открылись. Возбуждённый, трепещущий я переступил порог дома моей возлюбленной и, отшвырнув служанку, помчался в её комнату.
Девушка, моя любимая девушка, обнажённая и прекрасная, покоилась на перине и, кажется, ждала меня.
– Я сделал это! – прохрипел я, падая на колени и подползая к ней. – Он мёртв.
Взгляд её был доброжелателен и нежен.
– Я горжусь тобой, – сказала она. – Ты оправдал мои надежды. Иди ко мне!
Я бросился в её объятия. Она срывала с меня одежды и покрывала поцелуями разгорячённое тело. Не было в этот миг человека счастливей меня – моя любимая девушка принадлежала только мне!
И стены расступились, растворившись туманной дымкой, и потолок превратился в свинцово-багровые тучи, прорезаемые вспышками молний, и тысячи факелов зажглись по всей долине, и бесы, улюлюкая и вопя, погрузили свои безобразные тела в восторженную пляску.
И хохочущий Люцифер обозначил изгибами туч своё присутствие на горизонте – празднуя грехопадение нового человеческого существа.
– Добро пожаловать! – услышал я громогласные раскаты.
Когда-то я любил девушку…