Глава 1
Андрей Ларин вырулил на своем черном мотоцикле к стоянке. Все места были заняты. Но верный двухколесный друг агента тайной организации по борьбе с коррупцией в высших эшелонах власти имел явное преимущество даже перед миниатюрными легковыми машинами – сити-карами. Его можно было припарковать практически где угодно.
Столичный Китай-город – место, где в старых домах расположено множество офисов. Временами даже владельцы зданий не знают толком, кто и зачем берет у них в аренду помещения. По документам может числиться один арендатор, а площади занимать другой. Владельцу все равно, лишь бы платили исправно и не создавали проблем.
С мотоциклетным шлемом в руке Ларин шагнул в холл одного из таких старых домов. Девушка-администратор встретила его дежурной улыбкой, а два охранника у лифта – предельно настороженными взглядами.
– Добрый день. Чем могу вам помочь? – поинтересовалась девица с минимумом косметики на лице и в строгом деловом костюме.
Ларин машинально отметил, что она носит тонированные контактные линзы – ну не могут же быть глаза от природы такого пронзительно зеленого цвета.
– Я к Валентину Павловичу – к психоаналитику, у меня назначен сеанс.
Зеленоглазая защелкала клавишами компьютера, согласно кивнула.
– Проходите.
Пришлось миновать рамку металлодетектора. Один из охранников вдавил кнопку лифта и зашел в кабинку вместе с Лариным. Лифт был не простой, вместо кнопок этажей виднелись пронумерованные замочные скважины. Охранник вставил ключ в отверстие с цифрой три. Кабинка тронулась.
– По коридору налево, до самого конца, – подсказал он дорогу, когда двери лифта вновь разошлись.
Андрей поблагодарил охранника кивком и зашагал по коридору, вдоль стен которого тянулся ряд солидных дверей. В простенках висели картины в жанре современного искусства. Его шаги тонули в мягком ворсе ковра.
«Недурно тут все обставлено, – оценил обстановку Андрей. – За одни только интерьеры без других услуг с посетителей можно деньги брать. Услугами модных психоаналитиков бедные люди не пользуются».
Последняя дверь матово поблескивала полировкой, на ней золотилась начищенная табличка с несколько старомодной гравировкой: «РУДНЕВ Валентин Павлович. ПСИХОАНАЛИТИК». Андрей открыл дверь и зашел в приемную. Тут стоял огромный кожаный диван-бегемот, темнела огромная выключенная плазма на стене. Росла пара экзотов в вазонах. В клетке на подставке весело чирикала канарейка. Дверь кабинета открылась. На Ларина строго посмотрел из-за стекол очков моложавый мужчина с импозантной бородкой.
– Здравствуйте, проходите, – предложил он, косясь на мотоциклетный шлем.
По традиции настоящая фамилия клиента оставалась для психоаналитика неизвестной, в общении пользовались или псевдонимом, или же одним именем.
– Доброго дня. Я, знаете ли, в наших московских условиях для передвижения по городу предпочитаю мотоцикл. Никаких проблем с пробками и парковкой. Очень удобно.
– Похвально. Итак, что вас привело ко мне? На первом сеансе сложно разговориться. Поэтому сперва поговорим о самых простых вещах. Постарайтесь быть со мной максимально откровенны – это в ваших же интересах. Чем откровенней вы будете, тем проще докопаться до сути вашей проблемы. Ложитесь на кушетку, можете не смотреть на меня. Только отвечайте на мои вопросы. Все, что вы скажете, разумеется, останется исключительно в этих стенах. Никаких записей разговоров с клиентами я не веду. Полная конфиденциальность – мой непререкаемый принцип… – журчал, вворачивался тонкой струйкой в мозг вкрадчивый голос психоаналитика.
– Вот это правильно, – похвалил Ларин. – Конфиденциальность – превыше всего, – в его кармане уже давно работал включенный диктофон.
В пользу психоаналитических сеансов Ларин верил так же слабо, как и в существование жизни на Марсе. Андрей справедливо считал психоаналитиков проходимцами, выкачивающими из богатых клиентов деньги. Особых психологических проблем и маний, с которыми он не мог бы справиться без посторонней помощи, Андрей за собой не замечал. В этот кабинет его привело другое: задание, которое поставил перед ним руководитель тайной организации по борьбе с коррупцией в высших эшелонах власти – Павел Игнатьевич Дугин.
– Я пока постою, – улыбнулся Андрей и положил на кушетку мотоциклетный шлем. – И, вообще, на сегодняшний день мы поменяемся ролями. Спрашивать буду я. А вы – отвечать мне с полной откровенностью.
Затем Ларин абсолютно спокойно достал из кармана пистолет с глушителем и направил ствол на психоаналитика. Тот имел немалое самообладание, лишь удивленно приподнял брови.
– Как вы пронесли оружие? Там же металлодетектор, – поинтересовался Руднев. – Выходит, я зря доплачиваю владельцу здания за охрану?
– Керамика, ее ни один металлодетектор не берет, – охотно пояснил Андрей. – Дорогая штука, но себя оправдывает. Такими пользуются израильские спецслужбы. Но мы уклонились от темы.
– Деньги в офисе я не держу, – предупредил психоаналитик.
– Вы не умеете угадывать мысли. Мой пистолет стоит больше, чем ваши гонорары за месяц. И разве я похож на банального грабителя? – Ларин свободной рукой вытащил из кармана фотографию мужчины и показал ее психоаналитику. – Это один из ваших пациентов. С какой проблемой он к вам обратился?
– Это врачебная тайна. Вы б еще к его духовнику наведались за тайной исповеди, – чуть дрогнувшим голосом ответил Руднев.
Ларин выразительно повел стволом пистолета, напоминая о том, что может и выстрелить. Он и сам не знал, кто такой мужчина, изображенный на фотографии, где он живет и чем занимается. Просто Дугин дал ему задание выудить все, что знает о нем психоаналитик.
– Будет надо, наведаюсь и к духовнику, – улыбнулся Ларин. – Считаю до трех.
Психоаналитик колебался, затем махнул рукой.
– Черт с вами. Жизнь дороже. Хотя подозреваю, что вы не стали бы меня убивать.
– Правильное решение, – похвалил Андрей. – А вот насчет последнего я не уверен.
– Я не знаю его имени и фамилии. При общении обращаюсь к нему Атлет, он сам так просил. Интеллекта в смысле образования и интеллигентности у него «ноль». Но по-звериному сообразителен. Похоже, бывший бандит, а теперь занимается каким-то крупным бизнесом. Явно живет в провинции. Когда говорит, то делает частые паузы, наверняка вставляет про себя матерные слова. Когда же разговорится, то матерится уже вслух.
– Меня интересует, в чем его проблема, – напомнил Андрей.
– Прогрессирующий алкоголизм, но это его абсолютно не волнует. А вот проблема у него деликатного свойства. Сексуальная, – говорил психоаналитик и косился на ствол пистолета. – Не стоит у него при определенных обстоятельствах.
– Вот это уже ближе к делу. И какие же это обстоятельства? Чем они определяются?
– Если женщина сама ему отдается, то он теряет к ней всякий сексуальный интерес. Лишь когда он насилует, когда ему всерьез сопротивляются, то наступает эрекция. Его заводит насилие. На этой почве серьезные проблемы с женой.
– Значит, он по-настоящему насилует? – уточнил Ларин.
– Да, раз в неделю он выезжает в город и насилует незнакомых женщин, обычно молоденьких. Назвать его маньяком нельзя. Он все же не убивает и вполне отдает себе отчет в том, что делает. Это как с алкоголем. Жертв, повторюсь, он не убивает.
– Каким образом это сходит ему с рук? Почему он до сих пор на свободе?
– Как я понимаю, у него солидное положение и связи в родном городе. Дело или заминают, или же он откупается от женщин.
– И он пришел к вам, чтобы избавиться от этой проблемы?
– Не совсем. Изнасилования для него в норме вещей, отказываться от них он не собирается. Удовольствие, страсть, вроде охоты или рыбалки. Он просто хотел, чтобы и с женой у него в постели получалось.
– Что вы ему посоветовали?
Психоаналитик криво ухмыльнулся.
– Практиковать с супругой разные ролевые сексуальные игры. Но это все равно что мертвому припарки. Ведь проблема с эрекцией у него родом из детства. Дело в том, что рос он без отца, с отчимом…
Рассказать душещипательную историю о тяжелом детстве насильника Руднев не успел. В приемной послышались осторожные шаги. Ларин мгновенно сориентировался, понял, что в кабинете установлена камера наблюдения. Вот охрана и засекла его с оружием в руке.
– Тут видеокамера? – тихо спросил Ларин.
Руднев кивнул и показал взглядом, где именно.
– Это они настояли.
Охранник с пистолетом в руке медленно приближался к приоткрытой двери. Второй страховал его, идя слева и чуть позади. Ларин дождался нужного момента и ударил в дверь ногой. Массивное дубовое полотно впечаталось охраннику в лицо, опрокинув его на пол. После этого Ларин тут же закрыл дверь на замок. С другой стороны послышались удары и мат, штукатурка посыпалась с косяков, но тот, кто ставил дверь, сработал на совесть, она не поддавалась, во всяком случае пока.
– Значит, все сказанное при вас остается в этих стенах, – процитировал недавние слова модного в Москве психоаналитика Ларин.
Руднев развел руками. Мол, безопасность, сами понимаете. С каждой секундой ситуация могла испортиться окончательно. Андрей понимал, что ему еще повезло. Охрана здания понадеялась на собственные силы и не вызвала полицию. Иначе бы под окнами слышалось завывание сирен. По большому счету Андрей уже получил от Руднева нужную информацию, и можно было уходить. Но сделать это тем путем, каким он попал в кабинет, уже не представлялось возможным.
Удары в дверь прекратились.
– Господин Руднев, отойдите в сторону. Сейчас начнут стрелять в замок, – посоветовал Андрей.
Так и случилось. Раздалась пара выстрелов, дверь в районе замка ощерилась щепками. Ларин прикинул, что именно сейчас дверь попытаются выбить, а значит, стрельбы пока не будет. Он рванулся к окну, распахнул его. Третий этаж старого дома – высоковато для прыжка на асфальт. В дверь ударили чем-то тяжелым, полотно захрустело, но еще держалось.
«Наверное, тумбочку схватили, вот и бьют ею», – машинально отметил Андрей.
Он схватил шлем, вскочил на большой письменный стол, разбежался и, оттолкнувшись ногой от подоконника, выпрыгнул в окно. Андрей еще успел услышать испуганный крик Руднева и грохот падающей двери. Расчет оказался верным. Ларин рухнул на крышу припаркованного у тротуара микроавтобуса. Жесть вогнулась, посыпались вылетевшие стекла.
– Стой, бля! – кричал кто-то сверху.
Андрей, особо не целясь, выстрелил. Пистолет хоть и был из керамики, но стрелял травматическими пулями. Убивать Ларин никого не собирался. Какое отношение к его с Дугиным делам имеет охрана здания? Мужики просто работают как умеют. Да и модный психоаналитик, хоть и проходимец, но не более того. От главного входа в здание к микроавтобусу уже бежали двое охранников, на ходу выхватывая пистолеты. Ларин дважды выстрелил, чтобы их немного задержать, соскользнул на землю и вскочил в седло мотоцикла. Взревел мощный мотор.
С поднятым над асфальтом передним колесом Андрей пронесся мимо охранников, пригнулся и опустил мотоцикл. За ним уже мчалась машина. Высунувшийся чуть ли не по пояс из окна охранник стрелял и матерился. Главное сейчас было оторваться. Ларин прекрасно знал, как это сделать. Он всегда придерживался железного правила, сформулированного еще в детской книге «Алиса в Зазеркалье»: «Прежде чем войти в дом, подумай, как из него выйти».
Автомобиль настигал. Водитель явно собирался ударить бампером по заднему колесу мотоцикла. Ларин дразнил его, что бы тот не догадался об истинном плане: то притормаживал, вселяя в преследователей надежду, то ускорялся. Так миновали еще один квартал Китай-города.
Затем Андрей неожиданно резко заложил вираж и ушел вправо, ловко разминувшись с перегораживавшими улицу бетонными цветочными кашпо. Автомобиль, повторивший маневр, не вписался в зазор между тумбами и врезался бампером в бетон. А Ларин уже мчал по пешеходному мосту через Яузу. Особо не спешил, все-таки на мосту были люди.
Мотоцикл соскользнул с высокого бордюра и влился в поток машин. Ларин легко провел его между ползущих черепашьими темпами автомобилей, миновал пару кварталов, заехал во двор. Место выбрал не наобум – присмотрел его заранее. Заехав в арку, ведущую в соседний двор, он заглушил мотор и уже вручную докатил мотоцикл до мусорных контейнеров, спрятал его за стенкой из пеноблоков, накрыл разорванным картонным ящиком от холодильника. Над подъездом в доме напротив имелась камера наблюдения, установленная жильцами, чтобы иметь возможность наблюдать за тем, как играют во дворе их дети. Так что люди Дугина с ее помощью вполне могли отследить, обнаружат мотоцикл или нет. Если будет устроена засада, то за машиной никто не придет. Нет – Ларин вернется за ним завтра.
Сбросив мотоциклетную куртку и затолкав ее в бумажный пакет с названием модного бутика, Андрей неторопливо вышел на улицу и влился в толпу прохожих. Убедившись, что слежки за ним нет, Ларин отправил sms-сообщение и спустился в метро.
Через полчаса он уже садился в речной трамвайчик. Поднялся на верхнюю палубу. На следующей пристани в тот же самый трамвайчик сел и немолодой мужчина с мясистым лицом – сам Дугин.
Глядя на Павла Игнатьевича Дугина, невозможно было себе представить, что он возглавляет, ни много ни мало, мощнейшую и отлично законспирированную тайную структуру. В отличие от большинства подобных организаций она не ставила перед собой цели свержения действующего режима с последующим захватом власти. Цели были более чем благородными: беспощадная борьба с коррупцией в любых ее проявлениях, и притом – исключительно неконституционными методами.
Костяк тайной структуры составляли честные офицеры силовых структур, которые еще не забыли такие старомодные понятия, как «порядочность», «совесть», «присяга» и «интересы державы». Однако одиночка, сколь благороден он ни был, не в состоянии победить тотальную продажность властей. Тем более коррупция в России – это не только гаишник, вымогающий на шоссе дежурную взятку, и не только ректор вуза, гарантирующий абитуриенту поступление за определенную плату. Коррупция в России – это стиль жизни…
Начиналось все несколько лет назад, как обычно, с самого малого. Офицерам, выгнанным со службы за излишнюю порядочность, влиятельный силовик Дугин подыскивал новые места работы. Тем более что его генеральские погоны и высокая должность в Главке МВД открывала самые широкие возможности. Затем начались хитроумные подставы для «оборотней в погонах», этих самых честных офицеров уволивших. Для этого несколько наиболее проверенных людей были объединены в первую «пятерку». Вскоре организовалась еще одна. Затем – еще и еще…
Заговор – это необязательно одеяла на окнах, зашитая за подкладку шифровка, надписи кровью на пергаменте и пистолет, замаскированный под авторучку. Залог любого успешного заговора и любой тайной организации – полное и взаимное доверие ее членов. Доверительные отношения между заговорщиками возникли сразу же.
Вычищать скверну законными методами оказалось нереально – та же «внутренняя безопасность» во всех без исключения силовых структурах занимается, как правило, только теми, на кого укажет пальцем начальство. К тому же корпоративная солидарность, продажность судов и самое главное – низменные шкурные интересы российского чиновничества не оставляли никаких шансов для честной борьбы. И потому Дугин практиковал способы куда более радикальные, вплоть до физического уничтожения наиболее ярых коррупционеров. Точечные удары вызывали у тех естественный страх, количество загадочных самоубийств среди них росло, и многие догадывались, что эти самоубийства далеко не случайны. Слухи о некой тайной организации, этаком «ордене меченосцев», безжалостном и беспощадном, росли и ширились, причем не только в Москве, но и на периферии. Корпус продажных чиновников просто не знал, с какой стороны ждать удара и в какой именно момент этот удар последует. Что, в свою очередь, становилось не меньшим поводом для страха, чем сами акции.
Сколько людей входило в тайную структуру и на сколь высоких этажах власти эти люди сидели, знал один лишь Дугин. Даже в случае провала одной из «пятерок» структура теряла лишь одно звено, да и то ненадолго – как известно, у акулы вместо сточенного ряда зубов очень быстро вырастают новые.
Самому же Андрею Ларину, бывшему наро-фоминскому оперативнику, бывшему заключенному ментовской зоны «Красная шапочка», бежавшему оттуда не без помощи Дугина, отводилась в законспирированной системе роль этакого «боевого копья». И, как догадывался Андрей, далеко не единственного. Таких «копий» у Дугина наверняка было несколько. Пластическая операция до неузнаваемости изменила лицо бывшего наро-фоминского опера – случайного провала можно было не опасаться. Жизненного опыта Андрею было не занимать. Он умел быстро ориентироваться в самых сложных ситуациях. Природного артистизма – чтобы убедительно разыграть любую нужную роль, от посыльного до полномочного представителя президента – тоже. Профессиональные навыки естественно были на высоте. Все, причастные к тайной антикоррупционной структуре, проходили занятия по стрельбе, спецвождению, безопасности в Интернете и даже прикладной химии…
Павел Игнатьевич прошел по палубе водного трамвайчика и опустился на сиденье рядом с Лариным.
– Ну что, вредитель? – поинтересовался он.
– Ну почему же так сразу и вредитель? – пожал плечами Ларин.
– А потому, что не сумел все тихо сделать. Не мог без стрельбы в центре города, прыжков из окна и езды по пешеходному мосту обойтись?
– Так получилось. Честно говоря, не думал, что в кабинете психоаналитика может стоять камера наблюдения. Там же о самых сокровенных вещах не последние в нашей стране люди говорят.
– Вот именно за этими сокровенными вещами я тебя туда и послал, – недовольно проговорил Дугин. – Хорошего агента не должно быть видно и слышно. Он, как призрак, сквозь стены проходит, в зеркале не отражается, камерами не фиксируется и исчезает бесследно. Это ты должен усвоить.
– Кое-что из этого и я умею делать, – проговорил Ларин. – То, за чем вы меня посылали, добыл, – он передал Павлу Игнатьевичу диктофон и вернул фотографию.
Дугин поднес диктофон к уху и принялся слушать запись, при этом кривил губы. То ли его коробило услышанное, то ли не считал информацию стоящей. Андрей тем временем смотрел на реку, на круживших в кильватере речного трамвайчика чаек. Город с воды всегда кажется необычным, не таким, каким его привык видеть каждый день. Он становится как бы торжественнее, наряднее. Лучшие и самые беспроблемные пассажиры в Москве – это пассажиры водных трамвайчиков. Ведь ими практически никто не пользуется как транспортом. Это всегда прогулка. А потому и лица у людей улыбчивые, счастливые. Много детей, влюбленных парочек. Как-то не хотелось думать про плохое. Например, про то, что где-то разгуливает мерзавец-насильник, которому все сходит с рук…
– Эй, Андрей, очнись, – позвал Дугин. Диктофон он уже выключил, значит, запись прослушал. – Хорошая работа, несмотря на то что сделал ты ее очень грязно.
– Не всегда удается работать чисто, особенно, когда копаешься в дерьме, – возразил Андрей.
– Тут ты не прав. Ко мне на прошлой неделе приходили два сантехника новый унитаз устанавливать, приперлись в вечерне-выходных костюмах, белых рубашках и при галстуках – им вечером на юбилей предстояло идти. Только слегка рукава пиджаков поддернули и взялись: один – за перфоратор, другой – раствор замешивать. Старый унитаз сняли, новый поставили в лучшем виде. И… даже не запачкались.
– Может, это парни из спецслужбы к вам наведались, микрофоны и камеры тайно ставить? – засомневался Ларин.
– Парни из спецслужб чисто работать вообще не умеют. Ни с подслушкой, ни с наружкой, ни тем более с унитазами, – сразу же отверг подобную возможность Дугин. – А твоя информация неплохая, есть за что зацепиться.
– Так кто он, этот урод? – поинтересовался Андрей.
– В свое время, может, и узнаешь.
Дугин, конечно, был гением конспирации, иначе организацию по борьбе с коррупцией уже давно бы вычислили и ликвидировали. Но иногда Ларину казалось, что Павел Игнатьевич перебирает в этом смысле. Это было в его духе. Информацию собирает один человек, а использует уже другой, который и понятия не имеет, каким образом информация добыта.
– Знаю, о чем ты думаешь, – ухмыльнулся Дугин. – А теперь попробуй догадаться, о чем думаю я.
– Считаете, что Руднев записывает душещипательные разговоры со своими пациентами?
– Именно об этом я и думаю, – улыбка Дугина стала еще шире. – Он модный психоаналитик. И очень дорогой. К нему ходит солидная публика. Среди его пациентов немало высокопоставленных чиновников, силовиков, бизнесменов. Короче говоря, наших с тобой подопечных – из группы коррупционного риска. И вот, представь себе, они без всякого защемления яиц в двери, без битья молотком по пальцам, без засунутого в анус жала электрического паяльника признаются в самых сокровенных вещах, о которых даже на исповеди молчат.
– Думаете, наш контингент часто в церковь ходит? – засомневался Ларин.
– Человек с черной душой чаще праведника крестится, – глаза Дугина озорно блеснули. – Уж очень навязчиво Руднев в разговоре с тобой подчеркивал, что ничего не записывает, что обеспечивает полную конфиденциальность. А я рекламе никогда не верю. Записывает он все разговоры, это же сдохнуть-умереть – все в памяти держать. Интересный архивчик у него собрался. Хотелось бы туда не одним глазком заглянуть, а неторопливо покопаться. Рискнешь еще раз? Только уж постарайся теперь без лишнего шума.
– Запросто, – пообещал Ларин. – Но только мне небольшая помощь понадобится.
– Для святого дела пособлю. Люди тебе нужны или техника?..
Естественно, что Рудневу из-за инцидента пришлось отменить двух последних посетителей. Хоть они за сеансы и проплатили заранее. Вместо того чтобы беседовать с пациентами, психоаналитику довелось общаться со следователем. Тот прохаживался по кабинету. Эксперт-криминалист только что закончил работу и удрученно доложил:
– Да тут отпечатки пальцев пятидесяти человек как минимум. Пока все проверим, с ума сойдем.
– Вы собираетесь снять отпечатки пальцев у моих клиентов? – насторожился Руднев.
Следователь внимательно рассматривал многочисленные дипломы психоаналитика, развешанные на стенах в аккуратных рамочках.
– Так положено. А как еще мы вычислим подозреваемого?
– Во-первых, я не знаю настоящих имен, адресов.
– Телефончики-то свои они вам дают? Вы же с ними как-то контактируете? Вычислим, не вопрос.
– А во-вторых, ко мне ходят солидные люди с положением в обществе, – вкрадчиво стал говорить Руднев. – Этого нельзя делать. Я всю клиентуру распугаю. Психоаналитика не любит огласки.
– Издержки производства, – хмыкнул следователь.
– Вспомнил, вспомнил, – торопливо произнес психоаналитик. – У меня зрительная память великолепная. Он ни к чему здесь не прикасался руками. Это точно.
– Вы уверены?
– Абсолютно. Он намеренно действовал так, чтобы не оставить отпечатков.
– Ну что ж. Значит, вы утверждаете, что его целью было исключительно ограбление?
– Только ограбление. Его интересовали исключительно мои деньги, которые я, кстати, в кабинете не держу.
– И у вас в кабинете не ведется ни аудио-, ни видеофиксация?
– Помилуйте, естественно, я ничего не имею права записывать. Ведь это врачебная тайна моих клиентов.
– Тайна тайной, но все-таки… – засомневался следователь.
– Никогда и ни при каких обстоятельствах, – отрезал Руднев.
– А как же охрана узнала, что происходит в вашем кабинете?
– Тревожная кнопка. Я сумел незаметно ее нажать. Вот, посмотрите, она под столом. Всякая публика ко мне ходит, иногда и буйные попадаются, за горло хватают.
Следак еще несколько раз отмерил диагональ кабинета торопливыми шагами.
– Будем искать. Кое-что есть на камерах, установленных в холле и на фасаде здания, но там качество хреновое.
– Завтра я уже смогу принимать посетителей? – поинтересовался Руднев.
– После обеда. А с утра мои люди еще тут поработают. Так что с вашего разрешения я кабинет опечатаю. Если что-то вам взять надо, то берите прямо сейчас, при мне.
Психоаналитик замялся, но потом все же произнес.
– Нет, ничего мне брать не надо, только плащ и портфель, – уже в приемной Руднев спохватился. – Канарейку накрыть надо. Фонари так светят, что не уснет. А она птичка нежная.
Он бережно прикрыл клетку с канарейкой пледом и вышел за дверь. Следователь тут же ее опечатал.
К одиннадцати часам вечера офисы в старом доме опустели. Сменилась охрана. На ночную смену заступали двое человек. Охранники привычно расположились в своей комнате, пили чай, играли в карты. На мониторах виднелись картинки с камер: подъезд к зданию, крыльцо, холл… Уже после часа ночи игру в карты пришлось прервать. К крыльцу подкатил полицейский «УАЗ». Двое правоохранителей с автоматами направились к стеклянной двери.
– Иди узнай, чего им надо? – Старший охранник всматривался в монитор.
Молодой пошел в холл.
– Какие проблемы? – поинтересовался он через переговорное устройство.
– Сигнализация в турфирме на втором этаже сработала, – зевая, проговорил один из полицейских. – Проверить надо.
– Сбой какой-то. Хомутнуло. Сейчас у нас все спокойно. Не то что днем, – покачал головой молодой охранник. – Я сам здание обходил.
– Слышал о ваших делах. Но есть инструкция. Должны проверить. Думаешь, мы для своего удовольствия по городу мотаемся?
Охранник открыл дверь, впустил правоохранителей. Ствол автомата тут же уперся ему в живот.
– Тихо, – сказал полицейский.
Через минуту оба охранника без лишнего шума были уложены «мордами в пол» и связаны. Из полицейского «УАЗа» выбрался Ларин, зашел в здание. И «бобик», и полицейские были самыми настоящими – Дугин постарался. Где-где, а в МВД своих людей у него хватало. Первым делом Андрей вытащил блок памяти из компьютера, присоединенного к камерам слежения, бросил его в сумку.
– Ключ от лифта у тебя? – нагнулся он к уху немолодого охранника.
– На столе лежит, – затравленно прохрипел тот. – Вы что собрались делать?
– Возьмем что нам надо и уедем. Если боишься за свою жизнь, то – зря. Ночь полежите, а утром вас сменщики освободят.
– Работу же потеряю, – уже осмелел охранник.
– Так работать нужно лучше, – пожал плечами Ларин. – Действовал бы по инструкции, мы б и в здание не вошли.
На третьем этаже Андрей сорвал с двери бумажную полоску с гербовой печатью. Зашел в кабинет. Отыскать записывающую аппаратуру оказалось задачей не слишком сложной. Системный блок с внешним жестким накопителем ожидаемо располагался в нижнем ящике письменного стола.