По щучьему велению
Посвящается моей маме Любови Николаевне и ее братьям Вячеславу Николаевичу и Николаю Николаевичу Чащиным
Соколова Анна Аркадьевна, еще молодая женщина, сидела на кухне и штопала уже не раз штопанные детские носки. Отложив носок, поглядела на настенные ходики, было уже половина первого ночи. Тяжко вздохнув, пошла к детям в комнату. Свет в комнате включать не стала, чтобы не разбудить младшего семилетнего Диму, а просто оставила неприкрытой дверь на кухню. Дима, свернувшись калачиком, мирно посапывал во сне. Девятилетняя Варвара спала, разметавшись в постели. Видно было, что сон ее беспокойный. Она стонала и несколько раз вскрикнула. Анна осторожно потрясла ее за плечо.
– Просыпайся, доченька, пора.
Варя, открыв глаза, какое-то время смотрела бессмысленным взглядом на мать.
– Давай вставай, вставай, моя милая, – как можно ласковей сказала Анна, поглаживая руку дочери.
Варя вдруг бросилась к матери на шею и заплакала. Анна, прижав дочь к груди, успокаивала ее.
– Не плачь, доченька, не надо. Опять тебе, наверное, сон нехороший приснился? Не бойся, родная, я с тобой.
Варя притихла и, не отпуская своих рук с маминой шеи, зашептала ей на ухо:
– Мамочка, мне опять приснилась Танина голова. Она со мною разговаривала. Мне стало страшно.
– Ничего, доченька, все пройдет. Все забудется, – успокаивала Анна дочь, понимая, что такое навряд ли когда забудется.
Это случилось, когда они в сорок первом эвакуировались из Москвы в Самару. Ехали поездом, очень медленно, пропуская все составы, спешащие на фронт. В их вагон попали сразу три семьи из одного дома. Дочери соседок, Варины сверстницы, играли все время вместе, потому и дорога им не казалась скучной. Как-то поезд надолго остановился в поле. Проводница нагрела воды и предложила родителям помыть своих детей. Подружек поставили в круг и намывали всех сразу. Они веселились, повизгивая и подзадоривая одна другую. Потом их вымыли, вытерли насухо, переодели в свежее белье и, расчесав волосы, вплели им в косы атласные ленты. Тут-то и налетели фашистские бомбардировщики. Началась жуткая паника. Все повыскакивали из вагонов и побежали в поле. Анна, схватив младшего Диму на руки, успела крикнуть старшим – Васе и Варе, чтобы бежали вслед за ней и держались все вместе, рядом. Земля сотрясалась от взрывов. Люди метались как обезумевшие. Отбежав от поезда, Анна приказала детям лечь на землю, а сама распростерлась над ними, пытаясь укрыть собою всех троих. Но старший Василий вырывался из-под нее и все время пытался, наоборот, прикрыть собою мать.
Когда закончилась бомбардировка, подруга Анны Светлана подбежала к ней вся в слезах:
– Аня, дети, вы не видели моей Танечки?
Анна с детьми отправились на поиски. Вдруг Варя, подойдя к развороченному взрывом вагону, закричала:
– Мама, мамочка, иди сюда! Посмотри, что это?
Когда Анна подбежала к дочери, та стояла в каком-то оцепенении и показывала пальцем на окровавленную голову. Судя по голубым лентам, вплетенным в косички, – Танюшкину. Подбежала Светлана и отчаянно заголосила, можно даже сказать, завыла раненым зверем и рухнула тут же без чувств на землю.
Анна вывела Варю на кухню и подвела к рукомойнику.
– Давай, доченька, умывайся и смени Васю, ведь ему утром на работу.
Варя умылась, оделась и, поцеловав маму, вышла из дома. Анна незаметно перекрестила уходящую дочь. Идти было недалеко. Хлебный магазин находился через два квартала от их дома. Подходя к магазину, она еще издали увидела длинную очередь. Занимать ее надо было с вечера и стоять всю ночь, иначе хлебные карточки не отоваришь. Своего старшего брата Васю нашла без труда. Он играл в орлянку с тремя беспризорниками. Увидев Варю, он подбежал к ней и подвел ее к очереди, показав, где стоит. Потом передал ей хлебные карточки и пошел домой.
Варя, позевывая, заняла свое место в очереди и от нечего делать стала строить планы о том, какой они концерт подготовят для раненых солдат в госпитале. С девчонками из ее класса они по заданию пионерской дружины ходили в госпиталь навещать раненых. Делали что могли: убирали в палатах, помогали умываться раненым, писали за них письма домой, читали им книжки. Варя вспомнила, как она недавно читала рассказ Тургенева «Муму» одному раненому солдату, которого звали дядя Саша. Солдат этот очень заинтересовался сюжетом рассказа и слушал с напряженным вниманием. А когда она читала, как Герасим топил собачку, солдат не выдержал и заплакал. Об этом случае она рассказала дома. Вася стал смеяться над этим солдатом.
– И что это за солдат, раз нюни распустил. Разве такой сможет с фашистами воевать? Такого солдата можно только поставить кашу раздавать. А если, например, к фашистам в тыл идти, знаешь какие разведчики храбрые люди. Я вот скоро на фронт сбегу и там обязательно к разведчикам попрошусь.
Мальчишки, наигравшись, пошли вдоль очереди, толкая друг друга. Когда они проходили мимо Вари, тот, что постарше, толкнул младшего на нее. Мальчишка, чтобы не свалиться, схватился за Варю.
– Вот дурак, иди отсюда, – возмутилась она, отталкивая его от себя.
Тот, засмеявшись, показал ей язык и убежал.
Рано утром все же хлеб привезли. Когда подошла очередь Вари, она сунула руку в карман, чтобы достать оттуда карточки, но ничего там не обнаружила. Сердце у нее похолодело от страха.
– Что ты там копаешься? – сердито спросила продавец. – Надо карточки готовить заранее, ты здесь не одна.
– У меня они куда-то делись, – чуть не плача, призналась Варя.
– Дома небось забыла, а здесь ищешь. Отойди, не мешай людям. Товарищи, подходите, кто следующий.
Варя отошла от прилавка и пошла вдоль очереди, надеясь, что она обронила карточки, а сейчас может их найти. Пройдя два раза всю очередь, она ничего не нашла. Понурив голову и молча глотая горькие слезы, она пошла домой. Когда Варя пришла с пустыми руками, мать в тревоге спросила:
– Что, дочка, опять хлеб не привезли?
– Я карточки потеряла, – всхлипнула Варя.
– Да что же ты наделала? – всплеснула горестно мать руками. – Чем же я вас кормить-то буду? – уже сквозь слезы проговорила она и ушла в комнату.
Вася подбежал к сестре и замахнулся на нее рукой.
– Вот сейчас как тресну тебя, будешь в следующий раз знать, как терять карточки!
Тут же подскочил Димка и встал между братом и сестрой. Сжав свои кулачонки, он прокричал:
– Не тронь сестренку, а то сам получишь!
– От тебя, что ли, мелюзга сопливая? – удивился Вася, но от Вари отошел.
– Слушай, Варька, – через некоторое время спросил он, – а к тебе подходили те пацаны, с которыми я играл?
– Да, – опять заплакала Варя, – они на меня одного мальчишку толкнули.
– Теперь мне все ясно, – мрачно сказал Вася, – не плачь, это они тебя обворовали. Ну, попадитесь мне только, шантрапа подзаборная, я вам покажу! – сказал он, сжимая кулаки.
Из комнаты вышла с покрасневшими глазами Анна.
– Иди, Вася, а то на работу опоздаешь, – сказала она, подавая ему небольшой кусок жмыха. – На вот, пожуй малость, придешь с работы, что-нибудь сообразим.
Вернувшись в свою комнату, Анна подошла к комоду и, выдвинув средний ящик, достала оттуда шерстяную вязаную кофту. Кофта была ажурной вязки, нежного дымчато-голубого цвета. Анна, разложив ее на комоде, разглаживала кофту руками и любовалась ею. Кофта, без сомнения, была ей к лицу, но она еще ни разу ее не надевала, берегла. Это был подарок мужа перед его уходом на фронт. Тяжело вздохнув, она свернула кофту, завернула ее в платок и сунула в авоську.
– Дети, – сказала она, выходя из комнаты, – я пойду на базар, раздобыть каких-нибудь продуктов, так что вы далеко не уходите, после обеда я вернусь.
Когда мать ушла, Дима заговорщицки сказал Варе:
– Давай пойдем на рыбалку. Пока мама ходит, мы с тобой рыбы наловим и всех накормим.
– Много мы с тобой в прошлый раз наловили? Три малька, даже кошке не хватит поесть.
– В этот раз пойдем на крупную рыбу, – заверил ее Дима. – У меня вся снасть есть. Вот крючок из гвоздя согнут. И грузило есть. Но самое главное – блесна, без нее никак. Я пятачок два дня песком чистил, пока как золотой не заблестел. Вчера попросил дядю Петю, который ходит ножи точит, он мне пятак согнул пополам и дырочку в нем просверлил. Блесна как настоящая получилась.
– Ну что ж, пойдем, – согласилась Варя, – делать-то все равно нечего.
Придя на Волгу, дети попеременно стали забрасывать закидушку. Прошел час, но ничего не ловилось.
– Давай возвращаться, – предложила Варя, – мама скоро придет, наверное, чего-нибудь кушать принесет. Мне есть очень хочется, а тебе?
– Еще бы, в животе одна вода булькает, и кишка кишке марш играет. Давай еще пару раз закинем и пойдем.
Когда после второго раза дети стали сматывать закидушку, то сразу почувствовали, как натянулась леска.
– Может, за что зацепилась? – предположила Варя.
– За что она может зацепиться? – усомнился Дима.
– Например, за какую-нибудь корягу.
– Нет, – уверенно сказал Дима, – здесь Васька с ребятами нырял, все дно проверили, чисто.
Дети продолжали вытягивать закидушку, пока на воде не заплескалось что-то большое.
– Ух ты, здоровущая, как бы не упустить, – озадачился Дима.
– Только бы не упустить, только бы не упустить, – запричитала Варя.
– Тише ты, Варька, не пугай ее заранее.
Когда уже дети вытащили щуку на берег, она вдруг сорвалась с крючка и, закувыркавшись, устремилась к воде.
– Уйдет, уйдет! – завопил Дима и бросился на щуку животом. Но та выскользнула из-под него.
Варя попыталась схватить ее руками, но скользкая рыба никак не давалась. Тогда она скинула с себя платье и набросила его сверху на щуку. Оттащив рыбину подальше от воды, счастливые дети присели рядом на песок отдохнуть после такой изнурительной борьбы. Щука продолжала трепыхаться и под платьем.
– Ишь какая, – сказал довольный Димка, – жить небось хочет.
– А ты не хочешь? – съязвила Варя.
– Я есть хочу. А щука, говорят, очень вкусная рыба. Если бы она жить хотела, то сама бы об этом сказала. Как в той сказке про Иванушку-дурака, и любое желание исполнила бы. Вот ты, Варька, чего бы пожелала?
– Я бы пожелала… – сказала, растягивая слова, Варя, осознав, что не знает, чего бы пожелать в первую очередь. – Я бы пожелала… – еще раз повторила она и вдруг обрадованно воскликнула: – Я бы пожелала большой кусок хлеба, политый растительным маслом и посыпанный солью, это очень вкусно. А ты бы чего пожелал?
– Я бы пожелал, – не задумываясь сказал Дима, – полный кулек конфет подушечек, они такие вкусные и сладкие, у них внутри повидло.
Варя прекрасно помнила эти конфеты, о которых говорил ее братишка. Перед самым уходом на войну папа принес им большой кулек этих конфет. От них руки становились липкими, но все равно подушечки были очень вкусные. Вся семья была в сборе. Они пили чай с испеченными мамой ватрушками и принесенными папой конфетами. Папа сидел уже в военной форме и много шутил. Мама улыбалась, но Варя замечала, как она нет-нет да и смахивала украдкой слезинки с глаз. Папа попрощался и ушел на фронт. Мама пошла его провожать, а вернувшись, заперлась в своей комнате и долго оттуда не выходила. Вот уже почти три года они папу не видели. Он – военный врач, лечит на войне раненых солдат.
– Ты знаешь, – сказала вдруг Варя, – мне не нужны ни хлеб с маслом, ни конфеты, я попросила бы по щучьему велению, по моему хотению, чтобы приехал с фронта папа. Я по нему очень соскучилась.
– Я тоже, – сказал Дима и, вздохнув, добавил: – Теперь эту щуку надо отпустить, а то она наше желание не исполнит. Хотя наверняка она очень вкусная.
– Все равно у нас нет масла, так что не на чем ее жарить, – при этих словах Варя подхватила платье со щукой и побежала к воде.
Положенная в воду щука некоторое время стояла без движения, как будто бы раздумывая, стоит ей сразу уплывать или поблагодарить детей человеческим голосом. Потом она махнула хвостом, как бы прощаясь с детьми, и исчезла в толще воды.
В свои тринадцать лет Вася уже работал на заводе токарем. Хлебная карточка у него была как у работающего взрослого – пятьсот граммов. Это на двести граммов больше, чем детская. Вася этим очень гордился. Сейчас он шел на работу расстроенным, не столько потому что остался голодным, сколько переживал, что мама расстраивается. Да и оставшихся голодными сестренку с братиком ему тоже было жаль. Проходя сокращенным путем через дворы, он вдруг увидел тех самых беспризорников. Они сидели кружком у забора и уминали за обе щеки хлеб, без всякого зазрения совести. Негодование охватило все Васино существо. Несмотря на то что их было трое, Вася, пылая праведным гневом, решительно направился к ним. Беспризорники с беспокойством посматривали в его сторону, но бежать втроем от одного посчитали для себя зазорным. Когда Вася подошел, все встали.
– Тебе чего надо? – с наглой ухмылкой сказал старший из них, примерно ровесник Васи.
– А вот чего, – при этих словах Вася с размаху ударил его по носу.
– Ты чего, ненормальный? – заорал подросток, схватившись рукой за нос, из которого сразу же потекла кровь.
Вид крови решил судьбу всей битвы. Беспризорники бросились врассыпную. Самый маленький из них, лет семи, убегая, оглянулся, чтобы показать Васе язык, это его и подвело. Споткнувшись, он упал на землю, выронив при этом горбушку хлеба. Вася, подскочив к нему, схватил его за шиворот и, встряхнув хорошенько, поднял с земли.
– Ну что, хорошо хлеб ворованный жрать? Я тебя спрашиваю! – закричал он, еще раз хорошенько тряхнув мальчишку.
Тот, заморгав испуганно глазами, неожиданно громко разревелся.
– У меня папку фашисты убили, – сквозь всхлипы, размазывая кулаком сопли по лицу, говорил он. – У меня мамку тоже фашисты убили и братишку фашисты убили. В детдоме меня больно били. Я убег. Три дня ничего не ел. Я только один раз от хлеба откусить успел. Я больше не буду, не бей меня.
Вася отпустил его, поднял с земли хлеб и, отряхнув с него земляные крошки, подал пареньку:
– На, ешь.
Тот недоверчиво посмотрел на Васю.
– Да ешь ты, бить не буду. Тебя как зовут?
– Андрейка, – сказал вмиг повеселевший пацаненок и сразу же вгрызся зубами в хлебную корку.
– Ладно, Андрейка, я пойду, а своим передай, лучше пусть мне на глаза не показываются.
– Они мне не свои, я сам по себе, – солидно сказал Андрейка.
– А ночуешь ты где?
– Вон в том колодце, – махнул рукой Андрейка, – сейчас везде тепло.
Придя в цех, Вася прошел к своему станку и пододвинул к нему ящик. Стоя на этом ящике, он работал, так как не доставал еще до станка. К нему подошел мастер цеха Прохор Потапович.
– Что-то ты сегодня припоздал, на целых три минуты. Смотри, Вася, по законам военного времени с тебя за опоздание как со взрослого спросят. Помни, пять минут опоздания – и загремишь под фанфары. Слушай свое задание: за смену надо изготовить десять таких заготовок. Зараз глубину резца больше полтора миллиметра не ставь. Да почаще штангенциркуль прикладывай.
Конец ознакомительного фрагмента.