«Я много лет занимался и до конца жизни буду заниматься работой по исследованию буду заниматься работой по исследованию жизни и деятельности Н. К. жизни и деятельности Н. К.
Плоды своих трудов я всегда складывал и буду складывать к подножию того Алтаря, пред Которым предстоят служители Общего Блага, провозглашенного Н. К.». Блага, провозглашенного Н. К.».
Катунский хребет. Пик Беликова (справа)
© Международный Центр Рерихов, 2003
© К. П. Беликов, материалы из архива П. Ф. Беликова, 2003
© К. П. Беликов, Т. О. Книжник, И. В. Сяэск, составление, 2003
Письма
(1976–1981)
Дорогой Владимир Иванович,
Сердечно благодарю Вас за добрые новогодние пожелания. Прошлый год прошел у меня в довольно интенсивной работе и поездках. В связи с тем, что выставки С. Н. и Н. К. Р. проходили еще в других городах, я побывал в Ленинграде, Новосибирске, Улан-Удэ. Посетил также Барнаул, Псков и Киев. В Киеве заканчивают фильм о Н. К. Рерихе, в консультации которого я участвовал. Фильм документальный, цветной и полнометражный. Когда его выпустят на экран – сейчас еще не знаю.
Между прочим, в связи с выставками С. Н. у меня была написана статья о его творчестве. Она опубликована в журнале «Байкал», № 5. К сожалению, я не имею лишних экземпляров, остался только для себя. Если Вас интересует, то, возможно, в Москве в какой-либо библиотеке можно ознакомиться.
В Москве готовится большой сборник статей о Н. К. Рерихе в издательстве «Изобразительное искусство». Там тоже должны появиться две моих статьи. Выпуск намечен в четвертом квартале. В этом же издательстве должен выйти альбом с цветными репродукциями С. Н. Рериха, полагаю, что он выйдет где-то в середине года.
Жизнь идет вперед, выдвигает новые проблемы и требования, и, конечно, требования к нам самим. Везде и всегда, при всех действиях и замыслах постоянной задачей остается работа над собой. Без самоусовершенствования мы ничего в этой жизни изменить не сможем. Сколько я вижу, Вы интересуетесь многими вопросами Восточной философской мысли. Как у Вас с книгами? Получаете ли? Я сейчас точно не знаю, когда попаду в Москву. В ноябре я был, но лишь проездом. Следующий раз обязательно позвоню Вам, может быть, сможем договориться о встрече и побеседуем.
Наилучшие пожелания Вашим близким. Всего самого светлого. Искренне.
Дорогая Ренита Андреевна,
От всего сердца поздравляю Вас с окончанием большой, трудной и очень нужной работы. Фильм сделан, и я уверен, что хороший фильм. Знаю, как трудно его было заканчивать. Тот отснятый материал, который я видел, – был только материалом, по нему трудно было дать даже какое-то определенное заключение, хотя и были все данные для того, чтобы сделать именно хороший, оригинальный, не шаблонный фильм. Но в нешаблонности всегда заключаются особенные трудности. Рад, что их, в конце концов, удалось преодолеть и верх взяла Ваша линия. Ведь испортить хороший материал – тоже легче легкого. Судя по просмотренному мной материалу, лично для себя я вывел твердо лишь одно: этот «документальный» фильм должен воздействовать не столько документальностью, сколько чисто эмоциональными средствами, т. е. фильм строился где-то на грани документального и художественного, отсюда важно было сохранить тексты Н. К., но и необходимо было дать «ведущего». Попытка заменить тексты Н. К. дикторским в данном случае была бы равносильной попытке заменить в какой-то концертной программе исполнителей конферансье. Ведущий не может заменить исполнителей, но и без «ведущего» порой не обойтись, особенно когда сложная фабула дается фрагментарно и ей необходимо придать известное единство. Впрочем, мне как консультанту не подобает «после драки махать кулаками», тем более что в самой драке я участия не принял. Тем не менее о фильме еще поговорить с Вами хочется. Этот фильм был хорошей подготовкой к следующему, за который, твердо хочу надеяться, Вы еще возьметесь.
Получил я, наконец, письмо от М. Т. Кузьминой. Подводит меня иногда отсутствие информации или, тем более, половинчатая, искаженная информация. Марина Тимофеевна пишет, что И. А. Свиридова (ближайший ее сотрудник) внесла путаницу в телефонном разговоре со мной, что на член-кор[респондента] кандидатировалась сама Кузьмина, а не С. Н. и что выборы почетных членов не состоялись.[1] Последнему я несколько удивляюсь. Дело в том, что еще в августе в «Известиях» была официальная информация от имени Академии художеств, в которой указывалось, что именно на данной сессии будут выборы академиков, членкоров и почетных членов, причем было указано число вакантных мест и установлена дата выдвижения кандидатов. Почему же последние выборы отпали?
Картины С. Н. должны уже быть в Калькутте, где в январе состоится выставка. Все они в хорошей сохранности, и весь затеянный Кашкалдой шум – сплошной блеф. Очень жду от Вас известий.
Сердечный привет от Галины Васильевны и лучшие пожелания всем Вашим близким.
Душевно.
Дорогой Алеша, Задержался несколько с ответами на Ваши письма и вопросы. Набежали разные неотложные дела.
Вы, конечно, правы, считая, что человек творец своей кармы, а не покорный ее раб. Понятие кармы низводится иногда до понятия предопределения, между тем это лишь один из аспектов общего закона причин и следствий, закона движения всего и всех. Карма – именно двигатель Жизни, однако двигаться можно и бессознательно, и сознательно, и по любым направлениям. Ж[ивая] Э[тика] учит нас не только выбирать правильное направление, но и оснащает всем необходимым, чтобы успешно следовать ему. Мне очень по душе Ваш образ мышления. Действительно, и наши знан[ия], и наши определения – относительны. Так и в понятие «сомнение» укладываются или нерешительность, или самоконтроль, «не сомневающийся» может быть и закос[те]нелым догматиком, и безбоязненным искателем новых форм жизни. Все это нужно осознать, и без постоянного контроля над самим собой, без готовности от чего-то отказаться и что-то новое вместить – такого осознания не произойдет.
Сейчас перед Вами стоит сложнейший этап жизни. Он потребует от Вас большого мужества. В сложном узоре жизни трудно бывает разобраться. Оглядываясь на свою жизнь, могу сказать, что многие ее моменты, казавшиеся в свое время нежелательными, задерживающими что-то, оказались в конечном итоге неизбежными и положительными для всего дальнейшего. Главное – ни при каких обстоятельствах не терять устремления и не прекращать работы над собой, над самоусовершенствованием в самом широком смысле этого понятия. На своем жизненном пути придется и со старыми долгами расплачиваться, а иногда и в новые «влезать». Напомню пар[аграф] 309 из «А[гни] Й[оги]»: «Среди всех проявлений ценим абсолютное состояние духа. Ошибки ничто, когда зерно огня крепнет. Действие, как развевающееся знамя воина; как корона его решимость; как жемчужина пламя его духа. Пламенный дух, ты сожигаешь заблуждения и пронзаешь тьму. Через все ценим огонь духа».
Желаю Вам, Алеша, успешной защиты диплома и силы духа для начала нового этапа жизни.
Галина Васильевна шлет Вам большой привет.
Пишите. Вашим письмам всегда рад.
Всего самого светлого.
Душевно Ваш.
Дорогой Владимир Иванович,
Посылаю Вам для прочтения книгу «Знамя Преподобного Сергия Радонежского». Полагаю, что Вам она не попадалась. Н. Яровская – это один из литературных псевдонимов Е. И. Р.
Вернуть книгу можно мне будет заказной бандеролью тогда, когда прочтете и проработаете хорошенько. Спеха с этим нет.
Приложенные репродукции с картин Н. К. Р. – оставьте себе, это из моих старых запасов.
В дальнейшем пошлю Вам еще литературу из т. н. серии «Агни Йога», если Вы с этой серией не знакомы.
Сердечный привет и наилучшие пожелания от меня Ивану Ерофеевичу.
С искренними пожеланиями всего самого светлого.
Дорогая Галина Владимировна,
Письмо Ваше получил. Это очень хорошо, если прочитанное наталкивает Вас на новые мысли и вызывает размышления. Ведь механическое увеличение каких-то знаний, автоматическое нагромождение одного факта на другой – никакой подготовке не способствуют.
Древняя философия Востока, в том числе Индии и Египта, очень разнообразна по своим направлениям. На ней базировалась вся Греция, из нее вытекало и гностическое христианство. Ведь христианство появилось не на пустом месте, и Христос выполнял «Волю Пославшего М[ен]я».
На примере своей жизни Вы можете судить, как с годами менялось Ваше мировосприятие, как привносилось в него нечто такое, что преображало всю Вашу жизнь. Возможно, что на отдельных этапах расширения своего сознания каждый человек думает, что данный этап – последний, т. к. он включает в себя всю «истину». Проходит какое-то время, и оказывается, что это не так, что «вся истина» подвержена новым изменениям, новому дополнительному росту. Это доказуемо на примере одного [человека]. В масштабах же всего человечества, всей истории его духовного развития все это приобретает грандиозный диапазон. И ведь надо учитывать, что равномерного духовного развития никогда не было и нет. Так что, если мы возьмем сегодняшний день, то и в этот день разным людям нужно очень разное для того, чтобы дух их возгорелся светочем и разум бы просветился.
Поэтому не бойтесь разнообразия и не стремитесь привести его «к одному знаменателю», т. е. единственно логическому для Вас объяснению разных Учений и Учителей. Имея перед собой одну Цель, они в разное время и для разных людей открывали разные, наиболее доступные им пути к достижению Высокой Цели.
Добавлю, что «предопределение» – не мертвое понятие, это Божественный План, который необходимо постигнуть, свободно принять и выполнить. Каждое отклонение от этого Плана уводит нас в сторону, порождает причины, которые влекут за собой неизбежные следствия. Каждый человек в отдельности, как и все человечество в целом, идут движимые свободной волей, и каждый может свободно принять или отвергнуть те Высокие Пути, которые нам «предопределены» Высшей Волей, но эти Пути скорее «предуказаны», чем фатально «предопределены». Зерна, о которых Вы упоминаете в письме, могут и не взойти, если за ними не будет надлежащего ухода. Вспомните притчу о сеятеле.[2]
Большой привет Вам от Галины Васильевны.
Пишите. Всего самого светлого.
Дорогой Михаил Цезаревич,
Сердечно благодарю Вас за письмо и фото. Посылаю Вам фотографию стены перед моим рабочим столом и свое фото.
В окончательном варианте я фильма так и не видел, но мне удалось просмотреть весь заснятый материал, когда фильм еще монтировали. Я тогда был вызван киностудией в Киев, т. к. числюсь у них консультантом. Есть очень удачные кадры. Операторская работа была выше всякой похвалы.
Книги у нас медленно издаются, так что только в этом году запланировано книгу для Индии перевести, а в следующем издать. Недавно закончил подготовку иллюстраций, они будут иными, чем в серии ЖЗЛ. Репродукции с картин будут в цвете, кроме того будут и новые фото.
Была серьезная задержка и с готовящимся сборник[ом] о Н. К. Издательству снизили лимиты тиражей. Но похоже, что возникшее препятствие удалось устранить, однако задержка произойдет.
Неизбежный ход вещей, конечно, подводит нас к Порогу новых спиралей. Главное – подойти к этому Порогу в нужных людям трудах. Ничто, сделанное во благо, не пропадает. Уверен, что и Ваш труд найдет завершение. Лично я всем, чем могу, конечно, этому готов содействовать, хотя никто из нас не знает «ни дня, ни часа», мне тоже нынче 65 стукнет.
Ту работу, о которой Вы упоминаете, я несколько продолжил, но сейчас отложил временно в сторону. Занялся одной работой, которая, возможно, будет ранее пригодна для обнародования. В этой работе я хочу больше осветить жизнь и деятельность всей семьи Н. К., чего не было возможности сделать в серии ЖЗЛ. Эта работа займет у меня год или полтора, т. к. нужно поднять много архивных материалов. Работоспособность тоже немного сдавать стала.
Явление животных нашло еще мало настоящих оценок в аспекте Т[онкого] М[ира]. Вообще проблема животного мира находит освещение в «[Тайной] Доктрине», т. 2, стр. 214, 228, 232, 243, 334, 362, 860, [867] и др. Сейчас этого тома у меня дома нет, но я думаю, что эти материалы Вы уже использовали, так же как и такие параграфы «Аум», а [именно]: 176, [227], 278, или «М[ир] О[гненный]», ч. 3: 473, 562. Не упоминаю о «Письмах Е. И.», в обоих томах там есть ценные сведения. На всякий случай посылаю Вам выписку из «Надземного». Между прочим, читали ли Вы книжечку Л. Васильева «Таинственные влияния человеческой психики» (1959)? У Васильева приводятся интересные сведения об опытах Бехтерева и Дурова. Они вводят в «образный» способ мышления животных, свойственный именно Т[онкому] М[иру].
Всего самого светлого.
Душевно Ваш.
Дорогая Галина Владимировна,
Мое письмо разошлось с Вашим от 7 февраля. В последнем [письме] Вы затронули много сложнейших проблем. Постараюсь некоторые из них разрешить с позиций, которых больше придерживаюсь я, но, полагаю, отнюдь не чуждых и Вам.
Я признаю закономерность вопроса: кем именно является тот или иной Учитель, хотя на подобные вопросы ни у кого нет и не может быть исчерпывающих ответов. Может ли, например, кто-либо из нас ответить на вопрос – кем был Христос? Мы говорим: Сын Божий, или одна из Ипостасей Троицы. Но ведь это все наши, очень условные определения, предельно приближенные к нашему, далеко не совершенному миропониманию и, конечно, сильно антропоморфические. Что мы можем сказать о Божественном Начале в Его Космическом, а не чисто земном аспекте? Земля – лишь песчинка в Космосе, а человек – песчинка на Земле, с только-только прозревающим разумом и далеко не совершенным чувствовосприятием. Наш известный ученый К. Э. Циолковский справедливо заметил: «Степень чувствительности разных частей Вселенной различна и непрерывно меняется от нуля до неопределенно большой величины в Высших существах, т. е. более совершенных, чем люди. Они получаются от людей же или находятся на других планетах». (К. Э. Циолковский. Монизм Вселенной. Калуга, 1931, стр. 6.) Он же (Циолковский) писал: «Попытки высших существ помочь нам возможны, потому что они продолжаются и сейчас. Размышления с созерцанием вселенной могли также служить основой для веры в высшие существа. Но немногие знают то и другое. Для всех это – неочевидно. Мы, люди, не стараемся убедить животных в неразумности их жизни, потому что это невозможно – так велико расстояние между человеком и животными. Дистанция между нами и высшими существами едва ли не меньше, если принять в расчет массу или среднего человека». (Цитирую по книге «Циолковский» из серии ЖЗЛ, М., 1967, стр. 208.) Очевидно, Циолковский имел подобную помощь, если так категорически утверждал ее существование. Многие другие ученые, а тем более высокодуховные люди, подтверждали свои контакты с Миром Высшим. Контакты эти осуществлялись разными путями, и Посредниками в них выступали Высокие Сущности под разными Ликами, Именами, так Сергию было видение Богоматери, многим подвижникам являлись наиболее почитаемые ими Святые, кто-то слышал только указующий Голос и т. д. В зависимости от миссии видавших или слыхавших рождались Учения, появлялись и распространялись книги, вокруг которых, в свою очередь, рождались комментарии, возникали культы, церковные институты, сплачивались последователи.
В течение тысячелетий все это и получало прогрессивное развитие, в зависимости от общего прогресса человеческих взглядов на мироздание, и искажалось до неузнаваемости из-за человеческой пассивности и невежества. Мало того, люди, ссылаясь на Божественные авторитеты, признавая или отвергая те или иные Имена, начинали враждовать между собой, затевать братоубийственные войны, проклинать и «обличать» друг друга в «ересях». А между тем кто из враждующих действительно познал всю Великую Сущность своего Учителя, кто смог приблизиться к Нему настолько, чтобы Его глазами взглянуть на Мир и человечество в целом? Кто мог постичь Его Великую миссию или разделить Его Жертву? Среди ярых проповедников «своей истины» мы не найдем таковых, так что же в таком случае эти ярые проповедники вообще могут знать о «чужих истинах», которые, скорее всего, были истинами, исходившими из одного и того же Источника?
Вот, принимая во внимание то, что в течение тысячелетий из одного и того же Источника, но разными способами давалась человечеству Истина в зависимости от его способностей воспринять Ее, а также давались и бесчисленные «коррективы», которые выправляли искажения, нужна большая осторожность во всех случаях, когда мы имеем дело с Именами. И, дабы уже признанные нами Авторитеты не умаляли других, необходимо в первую очередь [обращать внимание] на то, что сказано или написано, а не кем это сказано или написано. Ведь Авторитет может оказаться одним и тем же, и лишь Посредники могут выступить под другими Ликами, и задачи их могут во времени и месте изменяться.
В большой мере все это касается и Учителя М., с которым отец и мать Святослава Николаевича имели прямые контакты. Заглавная буква в обращениях к Нему пусть Вас не смущает. Она – знак глубочайшей признательности, любви и уважения к Нему тех, кто записывал данное через Него Учение. Записи производились в разных условиях и зачастую отражают сугубо личные отношения между Учителем и Учеником, и потому не воспринимаемы другими с первого чтения. Каждый Учитель, давая свое Учение, имеет соответствующ[ую] времени и первоочередным задачам эволюции определенную миссию, которую и открывает в полной мере тем, на кого возложено проведение этой миссии в жизнь. Каждому, помогающему в проведении этой миссии, по мере развития его сил и способностей эта миссия раскрывается все шире и шире.
Не легка задача Высоких Посредников и тех, кто проводит на Земле в земных условиях помощь страждущему человечеству. Ведь все делается исключительно в рамках свободной воли. Силы Света никогда не покушаются на свободную волю человека, и люди, которые в силу тех или иных причин или заслуг становятся способными к тем контактам с Высшими Сущностями, о которых упоминает и Циолковский, также действуют, не нарушая свободной воли других, действуют с полной ответственностью за порученное. Если Вы перечтете книгу, имея в виду вышесказанное, то многое непонятное Вам встанет на свое место. Советы, указания, рекомендации, которые давались Учителем непосредственно тем, кто имел с ним прямой контакт и должен был при этом не нарушать условий окружающей жизни, довольно легко различимы от общих рекомендаций. Впрочем, возможно, понятие «общий» в данном случае не совсем подходит, так как при полной свободе восприятия каждый может черпать из книг наиболее близкое, наиболее нужное ему, чтобы рост сознания протекал естественно. И именно [в] беспредельном совершенствовании. В беспредельности нет повторяемости. Каждая истинная эволюция, в том числе и эволюция нашего сознания, протекает как бы спирально. Каждый виток спирали имеет какие-то аналогии в прошлом витке и намечает конкретно явления последующего витка. На пустом месте ничего произойти не может, каждый наш день – это результат прожитого и фундамент будущего. Если дни будут механически повторять друг друга, то, действительно, «ветер будет возвращаться на круги своя», однако если каждый день привнесет нам какие-то духовные и интеллектуальные накопления, то календарная повторяемость во времени отнюдь не будет приводить нас к исходной точке прожитого дня, хотя все дни и начинаются с восхода солнца. Канувшие в лету цивилизации достигли много[го], но далеко не всего, и многое, на первый взгляд очень похожее, почти то же самое, мы проходим сейчас в иных качествах, на ином «витке» эволюции. Вы правы в том, что одной из важнейших задач нашего времени является синтез, что Истина должна быть явлена «во свидетельство всем народам». И наблюдаемое падение духовности имеет временный, вполне закономерный характер. Любое количественное изменение в сторону резкого увеличения всегда сказывается на качестве. И чтобы добиться высокого качества, не обойтись без волевых, причем свободно проявленных, сознательных волевых усилий. Давно сказано, что «Царствие Божие силой берется». Перечтите притчу о талантах (от Марка,[3] гл. 25 с 15 строфы), вспомните – «много званных, но мало избранных». Конечно, одними усилиями человека много не достигнуть, но без таких усилий вообще ничего достигнуть нельзя. Нужна именно кооперация с Силами Высшими, активное следование их указаниям, их учениям, в результате которого человек и приобретает право на получение «твердой пищи». Духовность – это обязательное качество человека будущего, но духовность должна быть просвещенной. Времена юродивых канули в вечность, выдвигая на первое место знание, наша эпоха где-то поколебала духовность, вместо того чтобы синтезировать духовность и знание, и эта трагедия происходит как раз от нерадивости, преступной лености людей. Выпрашивать «Царствие Небесное» значительно легче, чем «брать Его силой».
Я спешу сейчас и поэтому не могу подробно остановиться на затронутом Вами вопросе о лучах. Это не однозначное понятие. Есть лучи в смысле излучений (ауры) человека. Они теперь уже зафиксированы нашей наукой и изучаются. И есть лучи Космические, лучи определенных Звездных Миров, оказывающих воздействие на нашу планету и ее людей. В зависимости от качества личных, индивидуальных излучений различны и воздействия Космических лучей, они могут оказывать самое благодатное влияние и очень губительное. Это все равно, как если ток одного напряжения подключить к лампочке, которая этого напряжения не выдерживает. Поскольку в цикле Космической эволюции Земля проходит свои этапы, она в целом оказывается под воздействием более сильного напряжения Космических лучей, которых не в силах выдержать люди низменных излучений или аур. Отсюда еще одна необходимость всесторонней духовной и интеллектуальной эволюции, ибо мысль по своей сути энергетична.
На этом должен сейчас кончить. Буду ждать Ваших следующих писем. О демонстрации фильма сведений еще не имею. Возможно, что сначала он будет показываться за границей.
Галина Васильевна шлет Вам большой поклон.
Всего самого светлого.
Искренне.
Дорогой Борис,
Получил Ваше письмо. Чувствую по нему, что психологическая нагрузка, вернее, может быть, напряжение, у Вас очень велика. И понятно, что обсуждения, подчас вероятно-полемические, не только не могут способствовать разрядке этого напряжения, но содействуют его возрастанию. Вопросы, которые стоят нерешенными перед человечеством уже тысячелетия, не могут быть разрешены в споре. Этим не хочу сказать, что они вообще неразрешимы. Отвечает на эти вопросы сама жизнь, она же столь многообразна, что ждать от нее однозначных решений – не приходится.
Одновременно с Вашим письмом получил из Москвы реферат на тему: «Некоторые биофизические закономерности воздействия Красоты на организм человека как основополагающий фактор в развитии гармоничной человеческой личности». Тема – во многом соприкасающаяся с проблемами, занимающими Вас. Реферат подкреплен научными обоснованиями и рассматривался в некоторых официальных инстанциях. Одна из них, а именно Институт культуры, готовящий работников по культурному просвещению, вынесла воистину соломоново заключение – тема реферата не входит в их компетенцию, так сказать, «не тот профиль». Что же здесь тогда о «понимании» вообще говорить? Похоже, на первый взгляд, что решительно нечего! Тем не менее сказать все-таки можно. И именно: в течение веков, веков и веков остаются за пределами человеческого понимания (а тем более применения) самые простые Божественные Истины и тем не менее Провидение не оставляет человечества. И вот перед этим Явлением непонимание, выказанное лично к нам, как-то стушевывается. Очевидно, основное – это бросать зерна посева, ростки же появятся не везде, не разом и, вероятно, не скоро. Во всяком случае, сидеть у посевов и ждать всходов – бесполезно. Нечто подобное происходит и с «пониманием». Чаще всего его находишь там, где сам не сеял. А это значит, что сеял кто-то другой. Так и любой из наших посевов может когда-то произрасти и кому-то понадобиться.
Вы правы в том, что мораль до сих пор расценивается у большинства как нечто надуманное самими людьми, а поэтому не играющее никакой роли в закономерностях Природы. Между тем законы Этики – это принцип существования и развития Высших или даже просто разумных существ, и не человек придумал этические законы, а следование этим законам создало человека и совершенствует человека. Трудно эту мысль воспринять человечеству, но рано или поздно – придется. И именно только потому, что это действительно Закон Природы, от которого можно по-страусьи зарыться головой в песок, но не убежать.
Полагаю, что не стоит обращать внимание и на обвинения в том, что польза «не приносится». Понятие «польза» тоже весьма растяжимое. Вот, предположим, кто-то всю свою жизнь производит на фабрике подтяжки для брюк, а сам ремнем затягивается. Тут, можно сказать, настоящий труд на «пользу ближнего» (в том числе мою, т. к. я предпочитаю подтяжки). Но, да простит мне Всевышний, особой благодарности к этому благодетелю я не испытываю, да и вообще не задумываюсь о его существовании, так же, уверен, как и он о моем. Труд как единственный способ существования – тоже закон Природы, а виды труда – неисчислимы, и трудяг во вред, а не на пользу тоже достаточно. С этой точки зрения, даже не переходя в стан работающих «во вред», Вы могли бы разрешить и свои финансовые затруднения в любом месте, и легче всего там, где живете и «прописаны». Так что дело не в этом. И вряд ли я для Вас «открою Америку», если скажу, что Вы ищете свое место, свой, обязательный для Вас труд не только на Земле, но в Бытии как таковом. Земля, конечно, не выпадает из Бытия, как ничего из Него выпасть не может, в том числе и мы с Вами, однако и не вмещает Земля всего Бытия, так же, опять-таки, как мы с Вами. Вырваться за ограниченные пределы своего «я» и тем более давящего на него окружения – понятное мне чувство. Я даже считаю его обязательным для «зрелого» человека, ибо лишь оно одно способно вызвать то высокое неудовлетворение, которое не позволяет человеку зарасти мхом или испустить дух в погоне за «пользой». Но – как вырваться? Боюсь, что на этот вопрос нет «теоретического» ответа. Возможно, что и постановка самого этого вопроса, как и возможный практический ответ на него – очень индивидуальны.
У Вас, сколько я смог Вас понять, одним из важнейших ключей является аскетизм и страдание, которые очищают человеческую душу. Признаюсь, что я недолюбливаю само слово «аскетизм», как-то ассоциируя его, может быть и неправильно, с понятием «садизма», пусть и над самим собой. Я предпочел бы менее специфический, но не менее действенный и определяющий само понятие термин – дисциплина. По моим представлениям, между «аскетизмом» и «дисциплиной» такая же разница, как между «мучительством» и «страданием», безразлично – направленным на себя или на другого.
Между прочим, после того как Вы у нас были и мы о страдании с Вами говорили, я думал в связи с состоявшимся разговором на эту тему, собирался даже Вам писать. Даже считая страдание обязательным для очищения человеческой души, согласился ли кто-либо из действительно доброжелательных и справедливых людей стать сознательно причиной страдания другого человека? Я далеко не святой и не могу поручиться, что всегда умею быть справедливым, но и то, положив руку на сердце, смело скажу, что быть причиной страдания другого человека мне совсем не улыбается, этому просто противится вся моя далеко не совершенная натура. Я, конечно, в данном случае не исключение, таких людей именно только в силу своей «натуры» – множество. И вот тут закрадывается «сомнение» – а не поэтому ли мы так охотно передали сомнительную «прерогативу» назначать на пути к Себе страдание Самому Божественному Провидению? Не собираемся ли мы в этом случае, подобно Ивану Карамазову, быть «безгрешнее» самого Бога, причем даже «не возвращая паспорта», а стремясь обязательно получить на нем визу в «Царствие Небесное»?
Лично я эти «сомнения» отбрасываю именно потому, что не возвожу страдание выше причинно-следственной закономерности, кого-то поучающей, а кого-то и ожесточающей. Не могу признать за страданием даже роль «искупителя». По моему разумению, любое зло может быть «искуплено» только добром. Вместе с тем, как мне представляется, у страдания есть своя «мера оправдания», которая возводит страдание на необыкновенную высоту духовного плана. И эта «мера оправдания» – Жертва. Величайшей Жертвой держится мир, а любой, даже малой, жертве обычно сопутствует страдание. И вот перед страданием, которое вызвано Жертвой, я низко склоняю голову и считаю его проявлением Божественного в человеке. Суть Жертвы достаточно выявлена в Евангельских текстах. Как [в] притчах, так, безусловно, в самом земном Пути Христа. Причем Христос не был аскетом и не проповедовал аскетизм. Его удаление в пустыню – это подготовка к Битве и сама Битва. Битва, которая должна служить человечеству высоким примером борьбы с самим собой. Вспомнились сейчас строки одного интересного поэта и человека (между прочим, сына пресловутого Б. Савинкова):
Лишь победив себя, опустошась до дна,
Душа приемлет все, по-новому полна,
И, как воскресшему, ей ничего не надо.
Вот подобное «опустошение», очищающее от суеты сует для того, чтобы принять Зов Бытия и чтобы следовать этому Зову, не отягощая себя земными побрякушками, – мне понятно. И я не нахожу противоречия между «опустошением» и «новым наполнением», между «приять все» и «ничем не обольщаться». В этом и заключается понятие «живая жизнь». Всегда ли к этому приводит страдание? Не думаю. Человек может страдать и терзаться из зависти, из ревности, из тщеславия, но в Жертве – всегда обновление и утверждение Жизни.
Это примерно те мысли, с которыми мне хотелось поделиться с Вами после затронутой очень коротко в беседе с Вами темы страдания и аскетизма.
Относительно Пондишери боюсь говорить что-либо конкретно. Я допускаю, что Вы получили бы там многое из того, что Вам действительно нужно, в том числе и относительно практики каратэ. Научная трактовка всех проблем йоги должна найти место в нашей жизни, и я уверен, что обязательно найдет в не так[ом] уж [далеком] будущем. Другой вопрос – как именно осуществить поездку. Чтобы обосновать ее именно научными целями, необходимо действовать через какие-то научные учреждения. Индивидуальное обращение, боюсь, результатов не даст. И тут у Вас наблюдается сейчас нечто вроде «заколдованного круга», т. е., с одной стороны, нежелание связывать свою деятельность с соответствующими организациями и, с другой, – невозможность обойтись без них.
Простите мне, если я ошибаюсь, но мне кажется, что «заколдованный круг» не разбит Вами еще и внутри себя. Мне кажется, что Вы стоите (может быть, теперь это уже позади?) на границе двух возможностей: вырваться за пределы своего «я» (в том смысле, как я пишу на стр. 2) или до конца погрузиться в свое «я». И выбор Ваш еще не склонился (может быть, теперь уже склонился?) ни в ту, ни в другую сторону только потому, что Вы этой границы или вообще не ощущаете, или считаете не особенно существенной. По моему мнению и житейскому опыту, не решив для себя этого вопроса, не разбив этого «заколдованного круга», Вы одинаково будете чувствовать себя на распутье как в Ленинграде, так и в Пондишери. Тем более что ведь и Шапошникова смогла ознакомить нас в своих книгах только с некоторыми аспектами тамошней жизни, причем аспектами чисто идеологического порядка. Я вырос и жил в другой общественной структуре, чем Вы, и хорошо знаю ее теневые стороны и, не в порядке «запугивания», а просто информации, должен предупредить Вас, что именно «житейская сторона», вплоть до «работы на стройке», решается там далеко не идиллически. Особенно если Вы окажетесь на «индивидуальном», а не на официальном положении, как, например, та же Шапошникова. Вам придется испытать нечто совсем иное, чем испытывала она, и это «нечто» может обернуться тем, что не только к «практической йоге», но и к обычной стройке в Пондишери Вам будет не подойти. Не скажу, что это обязательно должно случиться, но этого нельзя сбрасывать со счета.
В уверенности, что контакты наши еще продолжатся, от всего сердца желаю Вам всего самого, самого светлого.
Большой привет шлет Вам Галина Васильевна.
Душевно.
Дорогая Нинель Максимовна,
Бесконечно признателен Вам за письма и копии с документов. По русскому периоду с последними у меня туговато. Ведь поблизости у меня архивов нет, с архивными материалами некоторых московских и ленинградских архивов и старыми изданиями я знакомился, но, признаюсь, в большой спешке и переписать для себя не мог.
Между прочим, в ЦГАЛИ имеется именной фонд Рериха. Когда его открыли, он был довольно беден. В 1972 году я сдал туда шесть или семь писем Рериха ко мне (конец тридцатых годов). Уже после этого, вероятно, были переданы туда письма к Тенишевой. Возможно, что имеются и другие пополнения.
Архив Пушкинского дома меня зело интересует. Там должны быть письма Н. К. к сестрам Шнейдер (племянницам востоковеда Минаева), до этих писем надеюсь добраться. Есть там и другие документы по Рериху.
«Встречи с прошлым»[4] я выписал «книга – почтой», но не уверен – получу ли. Если не придут, то буду тревожить Нечаева, я с ним знаком. Выписки из «Весов»[5] у меня нет. Больше всего у меня материалов по зарубежному периоду, в том числе обширная переписка с Прибалтикой, начиная с двадцатых годов. Много и различных зарубежных публикаций, а также неопубликованных очерков из цикла «Моя жизнь». Есть интересные биографические данные из писем ко мне Святослава Николаевича. Именно он впервые указал мне и на знакомство Н. К. с Дорджиевым. Думаю, что Л. А. Мандрыкина или всего не знала, или подзабыла. Учился Дорджиев в Лхасе, да и табуны гонял, вероятно, в Тибет, а не в Турцию. Он пользовался большим доверием далай-ламы и сопровождал его из Лхасы в Монголию, когда тот бежал от англичан. В Париже Дорджиев был позднее и, похоже, с дипломатической миссией. Вообще – личность чрезвычайно интересная. Опасаюсь, что его архивы, так же как и основные ценности буддийского храма,[6] над которым он одно время шефствовал, – безвозвратно пропали. В буддийском храме я был в шестидесятых годах, после того как его освободило военное ведомство и передало Академии наук. Инициативу в это[м] проявил еще Юрий Николаевич Р[ерих], он предполагал организовать там востоковедческий филиал. Часть имущества храма еще сохранилась и находится в фондах Казанского собора.
Копию письма Рериха к Волошину я от В. П. Купченко получил. Он интересовался судьбой Н. Любавиной, уехавшей в Индию, но сведений о ней мне получить еще не удалось. В имеющихся у меня материалах ее имя не упоминается. Возможно, что С. Н. Р. что-либо и знает.
Ваше собрание материалов и изданий стихов Гумилева меня очень заинтересовало. Мне кажется, что имеется определенная закономерность в том, что отдельными писателями больше занимаются не литературоведы, а художниками не искусствоведы по специальности. Ведь специалисты имеют вышеутвержденный «план научно-исследовательской работы», включающий в себя «течения», «направления», «школы» и т. п., поэтому и творчеств[ом] отдельных представителей всего этого им не удается заняться как следует. Среди искусствоведов у меня много знакомых, в том числе и все, кто писал о Рерихе. Как правило, за справками они обращаются ко мне – не искусствоведу. И тем не менее, несмотря на справки и множество опубликованных материалов, в солиднейших изданиях допускаются грубейшие ошибки. Потом они переходят из одной публикации в другую, т. к. к первоисточникам мало кто обращается. На это не хватает у специалистов времени. Мы же, «неспециалисты», – меньше разбрасываемся.
Чувствую себя, Нинель Максимовна, большим должником перед Вами и не знаю, чем смогу «рассчитаться». Если будете в Таллинне, то очень рад был бы видеть Вас и в Козе-Ууэмыйзе. До нас только час езды. Из Таллинна ко мне можно звонить по междугороднему: Козе-Ууэмыйза, 51–216, чтобы заранее сговориться. В апреле мы с женой собираемся в отъезд, а лето, вероятно, проведем дома.
Еще раз от всей души благодарю Вас.
Искренне.
Дорогой Борис Алексеевич,
Получил Ваше письмо от 22 февраля. Бандероль также получил и сразу же отправил предназначенное для З. Г. Мне как раз нужно было отправить одну книгу, так что разом одним пакетом все пошло.
Я занялся одной большой работой биографического характера, для которой нужно поднимать много архивного материала. Идет она не так быстро, как хотелось бы. Я ожидал, что после Юбилея у меня пойдет на убыль переписка, но получилось наоборот. Много новых корреспондентов, в том числе из молодых научных работников. Это берет свою долю времени и энергии. Вообще в этом году утомление давало себя чувствовать. Гриппа, правда, мы избежали, но у Галины Васильевны были опять неполадки со щитовидной железой, ну а я могу пожаловаться лишь на то, что «продуктивность» не такая, как хотелось бы.
Об очередном вечере мне писали. Меня несколько удивило, что Алехин опять выступал. Судя по последнему с ним разговору, он не собирался больше этого делать. Кажется, приходится уже твердо констатировать, что Рая и Васильчик зашли слишком далеко и дело клонится к прямому предательству.
Недавно один мой знакомый, давно хотевший побывать на квартире у Ю. Н., попал туда. После этого он написал мне: «Был недавно у Ираиды Михайловны и познакомился с Васильчиком. Это совершенно мерзкий тип. Он несколько часов подряд плел чепуху и клеветал на Святослава Николаевича и на Вас, и кто только там не упоминался. Это все ужасно. Сверх всякой меры. Поистине, подлость человеческая не имеет границ».
Если клевета на С. Н. произносилась человеку, который впервые на квартире побывал, то можно себе представить, что происходит и с какой целью используются «проторенные дорожки», хотя бы тот же Захарченко с его многочисленными связями и знакомствами. Ведь все измышления, вся подлая ложь идут с определенной целью – помешать вторичному приезду к нам С. Н. Ведь если приезд С. Н. в 1974 г. сильно пошатнул «позиции» новоявленных Хоршей, как бы они не хорохорились, то второй приезд для них крайне нежелателен. И вся «деятельность» сейчас направлена против С. Н. и против З. Г.
Я не знаю, кто показал Рае и Васильчику копию того письма З. Г., которое я Вам посылал. Мне кажется, что сделала это ***. Именно после ее посещения Москвы Васильчик написал, а Рая подписала безобразнейшее письмо к З. Г., в котором З. Г. обвинялась во «лжи» и «разрушении сотрудничества». Письмо архиглупейшее и архинаглейшее. Но оно характеризует «боевитость» и готовность действовать в духе Хорша до конца. З. Г., конечно, на это безобразие отвечать не намерена, однако все это необходимо знать и делать из этого твердые выводы, которые почему-то Алехину так трудно сделать. Не хочу его особенно обвинять и уверен, что сохраню с ним самые хорошие отношения, но не могу не посоветовать быть подальше от предательского гнезда.
Между прочим, Гунта мне писала, что Берута получила от Раи письмо, тоже полное упреков и оскорблений. Не исключаю, что Васильчик, обре[тя] опять твердую почву под ногами, старается отделаться от «конкурентов», т. е. от возможности иных влияний, кроме своего собственного. Это очень на него похоже.
У нас с Галиной Васильевной имеется намерение в апреле поехать на юг, но не знаю сейчас, как это все сложится и сможем ли мы по пути задержаться в Москве или вообще минуем ее. Очень нужно было некоторые вещи обсудить с некоторыми людьми. Необходимо найти прямые контакты с Министерством культуры. Кто-то там сильно напортил. Та же *** по неразумию много навредила, восстанавливать же трудно.
С. Н. организовывал в январе выставку в Калькутте. Теперь он должен быть уже дома, но вестей от него после выставки еще не получал. Он свыше месяца из дому отсутствовал и теперь, полагаю, завален разной спешной работой.
Сердечный привет от нас Вере Леонидовне.
Всего самого светлого, душевно Ваш.
Дорогая Татьяна Львовна,
Благодарю Вас за письмо от 1 марта и копию Вашего письма к С. Н. Ваша искренность, безусловно, будет соответствующим образом воспринята С. Н., она идет, что называется, «от сердца к сердцу». Вместе с тем в письме имеется и большая доля «откровенности», которая подчас ставит С. Н. в затруднительное положение. По ряду причин на темы Живой Этики он предпочитает личные беседы и не затрагивает этих вопросов в переписке. Кроме того, С. Н. принадлежит к тем кругам индийской общественности, которые полностью поддерживают Индиру Ганди в ее политике сближения Индии с Советским Союзом. Основная нота Вашего письма – патриотична и соответствует тому духу и направлению «Общины», которые свойственны самому С. Н., однако в письме проскальзывают и «критические» моменты, на которые С. Н. вряд ли письменно будет реагировать. Вообще-то Вам необходимо было поговорить с ним лично, когда он был в Москве. Ну, будем надеяться, что приезд к нам был не последним, а также будем стараться делать все от нас зависящее, чтобы следующий приезд не откладывался на долгие сроки.
Многие обстоятельства при последнем визите и особенно после визита, похоже, что вызвали у С. Н. серьезные недоумения, и до их полного выяснения он займет очень осторожную выжидательную позицию. Весьма трудная обстановка и в самой Индии. Вы знаете, сколь сильна реакционная оппозиция против И. Ганди, с которой С. Н. находится в самых прекрасных отношениях. Эта оппозиция не проходит и мимо С. Н. Так, недавно он счел нужным выйти из состава Индийской Академии художеств, в которой многие годы состоял специальным представителем от Правительства И. Ганди. Причиной выхода послужили действия реакционной, т. н. «бомбейской» группы художников, ополчившихся против С. Н. за его «русскость» и просоветские настроения. После выставок у нас, публичных выступлений и нашей прессы, подчеркивавшей роль С. Н. в индо-советском культурном сближении, С. Н., приехав в Индию, выступил также в нашем посольстве в Дели и в Бангалоре на специальном собрании с участием членов Правительства штата Карнатака. Все это, конечно, было учтено теми реакционными элементами в Индии, которые выступают против сближения с нами. Не получив должного признания за свою деятельность у нас, [что] выразилось в полном игнорировании подарк[а] m-me Стиббе[7] и невыполнени[и] некоторых твердых обещаний (так, например, Эрмитаж пообещал выпустить серию открыток, в Ленинграде пообещали решить вопрос о квартире-музее Н. К., в Академии наук и Министерстве заняться вопросом «Урусвати» и т. д.), С. Н. оказался в весьма невыгодном положении, которое сковывает его дальнейшие действия. Конечно, все это нимало не меняет его общих планов, устремлений и характера дальнейшей деятельности. Твердо следуя установкам Живой Этики и Указам, полученным от своих Великих родителей, он не знает ни малейших сомнений и смотрит далеко вперед с полной уверенностью. Однако, в силу этих же Указов, остерегается спотыкаться о придорожные камни, дабы понапрасну не терять доверенное. Положение очень сложное, гораздо сложнее, чем на первый взгляд кажется. В этой ситуации настораживают С. Н. и явно направленные против него действия И. Богдановой, которые не только не пресекаются, но даже и находят поощрение у некоторых наших официальных лиц. Мне представляется, что и в Министерстве культуры кто-то настроен очень против С. Н. К сожалению, много ненужного шума, неурядицы и напряжения вызвала вокруг выставок С. Н. в Улан-Удэ и в Новосибирске искусствовед ***, проявившая классический пример «усердия не по разуму». Приехав в Улан-Удэ за картинами С. Н., она нашла, что их там «попортили», написала жалобу в Министерство, потом вызвала в Новосибирск реставраторов, которые толком ничего не выяснили, послала без ведома руководства телеграмму С. Н. Последний, не имея точного представления, в чем дело, и положившись на телеграмму ***, запросил официально через нашего консула в Мадр[асе] индийское посольство. Весь этот шум вряд ли пришелся в Министерстве по вкусу тем, кто нес за выставку ответственность, а отсюда могли возникнуть и противоборствующие настроения. Между прочим, картины С. Н. должны были быть уже в конце декабря возвращены в Индию, однако еще в середине февраля их там не было. Из-за чего задержка – не знаю. Возможно, что после поднятого *** шума решили все тщательно просмотреть и реставрировать неизбежные при каждых передвижных выставках незначительные повреждения. Без этого не обходится. Я присутствовал при распаковке картин у нас, С. Н. сам указывал на имевшиеся уже на картинах от прошлых выставок небольшие дефекты.
Так, дорогая Татьяна Львовна, наслаиваются сложности на сложности. Все это – неизбежные жизненные и житейские препятствия, перед которыми мы не имеем права останавливаться, но с которыми не можем и не считаться. Строить Великое Здание Будущего – неотложная для каждого из нас задача, но выполнять ее следует без излишнего «битья горшков», шум, производимый таким «боем», не имеет ничего общего с «победными литаврами». Все это следует иметь в виду, твердо направляясь к Великой и Единой для нас цели.
Хочу еще добавить несколько слов о переписке со С. Н. вообще. Я нахожусь с ним в переписке уже шестнадцатый год и пишу ему регулярно, но бывали периоды, когда на мои ежемесячные письма приходило не больше двух ответов в год. В спешных случаях посылаются обычно телеграммы. С. Н. действительно очень занят, и, по существу, вся корреспонденция ведется Девикой. Девика пишет мне гораздо чаще, это, конечно, известно и Екатерине Васильевне. Я уже к этому привык, скорых ответов не жду, однако не только верю, но и точно знаю, что все, что получает С. Н., им точно учитывается и принимается во внимание. Так, например, несколько лет тому назад я попросил С. Н. послать мне одну фотографию. Тогда копий этой фотографии у С. Н. не оказалось. Я уже забыл про свою просьбу, но он – не забыл и привез эту фотографию в этот приезд. Поэтому Вы уже можете судить, насколько внимателен С. Н. ко всем к нему обращениям. Память у С. Н. – изумительная, и отношение к людям самое чуткое. Можно быть уверенным, что все, изложенное в Ваших письме и реферате, будет тщательно им прочтено и усвоено. И ответы на них придут в нужное время. Обычно это бывает тогда, когда готова почва для посева. Почву же подготовлять необходимо нам самим.
На этих днях пошлю Вам одну из книг Живой Этики. Я сейчас стараюсь делать с них копии, чтобы иметь возможность давать читать и переписывать другим. Единственные экземпляры оригиналов постоянно бывают мне нужны для работы, поэтому с ними на долгий срок не могу расставаться, а копию можете задержать у себя на нужный для Вас срок.
От всего сердца желаю Вам успехов во всех Ваших действиях.
Всего Вам самого, самого светлого.
В письме имеются «лишние» моменты, но надеюсь, что они не вызовут негативных эмоций и мыслей у П. Н.
Дорогая Людмила Васильевна,
Рад был Вашей весточке. О новом озвучивании фильма не имел понятия. Неужели опять из-за этого вся группа в Киев выехать должна была? Мне коротко писал Валерий о том, что фильм приняли, и я дня два тому назад письмо послал, просил написать подробнее. Б. А. Смирнов тоже сообщил, что 13 января был на просмотре и фильм ему понравился.
В Москве мне хочется побывать. Зимой похварывала жена, и мы с нею хотели в апреле податься к Черному морю. Очень возможно, что тогда по пути и в Москве на несколько деньков задержимся. Чувствую, что надо повидаться и поговорить.
Мне писала и посылала некоторые материалы Татьяна Львовна Шевелева. Она очень тепло о Вас отзывалась. Я ответил на вопросы Татьяны Львовны, причем разбил все ее надежды на благополучное и плодотворное «контактирование» с Богдановой и Васильчиком. Никакие контакты с этим осиным гнездом, по моему твердому убеждению, не возможны. Между прочим, от них пошло безобразнейшее письмо к З. Г. Фосдик. З. Г. послала мне копию. Это такая помесь идиотизма с наглостью, которую трудно себе представить. Всякие сношения с ними З. Г. прекратила.
Татьяна Львовна оставляет по письмам впечатление искреннего и сердечного человека, но, боюсь, не может еще учитывать всех сложностей, которые стоят на пути осуществления ее планов и добрых намерений. Сотрудничество с нею хочу продолжить.
От С. Н. имел недавно письмо. Хочет в этом году пораньше выехать в Кулу. Выставка в Калькутте прошла хорошо. Почему-то картины его до сих пор были обратно не отосланы (в Калькутте были выставлены из других). Вообще, в Министерстве культуры творится что-то непонятное. На подарок Стиббе до последнего времени еще никак не реагировали. На письмо Русского музея по этому поводу (картины-то подарены именно Русскому музею) ответа вообще не последовало. Конечно, ***, проявив усердие не по разуму, много ненужного шума наделала.
По экспедиции у меня, вероятно, не больше чем у Вас имеется. Это книги Н. К.: «Сердце Азии», «Алтай-Гималаи», «Держава Света» и «Шамбала Сияющая» (последняя на английском). К сожалению, книги Ю. Н.[8] – нет. В Москве есть только в Кабинете Ю. Н. в Институте и у Богдановой. Младший Зелинский перевел книгу, и она в русском переводе должна скоро выйти в Хабаровске. Отрывок перевода (от Лэ до советской границы) появился в альманахе «Дальневосточные путешествия и приключения», вып. 5, Хабаровск, 1974. К книге готовится довольно обширный научный аппарат. Младший Зелинский в очень натянутых отношениях со старшим. С переводом книги была по этому случаю целая эпопея, т. к. к переводу считал себя причастным и старший Зелинский, и когда младший, помимо «родительской воли» и минуя «родительское благословение», женился, то рукопись осталась у старшего и дело долгое время не двигалось с места. К переводу, воспользовавшись этой «междоусобицей», захотела приспособиться Дроздова (жена Черноволенко), т. к. она тоже начала книгу переводить. С помощью Богдановой и Васильчика она вошла в союз с младшим Зелинским против старшего. Мне удалось в это дело вмешаться и настоять, чтобы Андрей Николаевич передал манускрипт уже почти готового перевода своему «непокорному» брату. Знакомы ли Вы с ним? Книгу Ю. Н. он брал из Кабинета Ю. Н., и, может быть, она еще у него на руках. Других материалов у него нет.
Должны быть материалы в архиве МИДа. Вам известна статья Зарницкого и Трофимовой, опубликованная в «Международной жизни»?[9] С Лидией Ивановной Трофимовой я изредка обмениваюсь письмами. Я не знаю, что можно и можно ли вообще извлечь что-то дополнительно из этого архива. Материалы там, безусловно, еще имеются. В готовящийся сборник идет сокращенный вариант опубликованной статьи. Между прочим, не знаю точно, как дела со сборником сейчас обстоят. От Кузьминой давно известий не было, в январе она обнадежила, что, после некоторых серьезных затруднений, работа опять должна наладиться. Да, Л. И. Трофимова не так давно писала мне, что хотела бы со мной побеседовать, просила обязательно позвонить ей, когда я буду в Москве. Может быть, у нее имеются какие-то новые планы. Так или иначе, я поговорю с ней и позондирую почву относительно дальнейшего использования их архивных материалов.
Ольга Максимилиановна Гармсен писала мне, что в самом скором времени она примется за редактирование нашей статьи. У них вышла большая задержка с очередным индийским сборником. Если возникнут по статье какие-либо вопросы, то очень буду надеяться на Вас, Людмила Васильевна. Только из-за этого мне в Москву ездить не хочется.
Если все планы с поездкой на юг через Москву, а не минуя ее воздухом, будут осуществлены, то обязательно сообщу Вам перед выездом и тогда в Москве повидаемся и обсудим все дела.
Всего Вам самого светлого.
Дорогая Галина Владимировна,
Галина Васильевна от всего сердца благодарит Вас за добрые пожелания. Она тоже приболела, были рецидивы со щитовидной железой. Ранней весной хотим проехаться куда-нибудь южнее, весны у нас сырые и затяжные.
Уверен, что Вы уже справились с «отливом» энергии. Вы спрашиваете об открытиях атомной энергии, о космических полетах. Но ведь мы все до известной степени являемся «космонавтами», т. к. живем на большом «Космическом корабле» – нашей планете Земля. Чтобы правильно управлять этим кораблем, нам необходимо познать Сущее. От этого Сущего, от множества космических явлений зависят часто и наши периоды подъема и упадка духа, силы, настроения. Атомная энергия, как и многие другие источники энергии, существует «от века» и используется в Космосе независимо от того, умеем или не умеем мы ею управлять. Возможно, что используется Разумными силами на других, более совершенных мирах, о которых сказано: «У Отца Моего Обителей много». В процессе эволюции, причем эволюции космического масштаба, человечеству многое предстоит еще открыть и освоить. Но, конечно, до того, как начать осваивать такие энергии, как атомная, необходимо полностью «освоить» и научиться управлять самим собой. Все, что Вы перечисляете в своем письме: любовь, терпение, великодушие, кротость, целомудрие, смирение и послушание – все это качества, которые нам нужно воспитать и укрепить в себе. Являясь частицами Божественного мироздания, наделенными свободной волей и творческим началом, мы несем громадную ответственность за порученную нам Землю и, лишь улучшая самих себя, можем браться и за улучшение всего, что нас окружает. А окружает нас множество несовершенств, включая и тех «грешных и низменных» людей, с которыми мы сталкиваемся и которых Вам хочется жалеть. Конечно, они заслуживают сострадания, но еще больше помощи. И одной из основных возможностей помочь человеку является возможность подействовать на расширение его сознания. Если вырвать сознание человека из плена бытовых мелочей, суметь показать человеку Величие мира, которое можно показать и при помощи тех же космических полетов, расширяющих наши понятия Жизни, то это уже будет очень хорошо.
Я не читал, к сожалению, статьи, о которой Вы в письме упоминаете. Но загадок на Земле еще очень много и каждая из них должна толкать вперед наше сознание, так же как и каждый страждущий должен пробуждать чувство сострадания. Разум и чувство, будучи сгармонизированными, создают и гармоничного человека.
Всего Вам самого светлого.
Душевно.
Дорогой Гаральд Феликсович,
Как и что с Твоим здоровьем? В последнем письме Ты дважды упоминаешь о том, что оно не в порядках, но без подробностей. Конечно, годы и, главное, реакция организма на происходящее вокруг нас – дают себя знать. Очень много тяжелых токов. Мы в этом году, во всяком случае до сей поры, избежали гриппа, который я обычно трудно переношу, но состояние какое-то крайне тяжелое и напряженное. Все время какие-то «бродячие» боли невралгического, вероятно, характера. Схватил радикулит, но было в запасе Твое снадобье, сейчас уже полегчало. Образовались какие-то довольно сильные, особенно при движении, тянущие боли в левой стороне самой нижней части живота, там, кажется, и болеть особенно нечему, а вот – тянет и тянет. Все это сказывается на трудоспособности. Не успеваешь сделать того, что надо.
После Юбилея очень развилась переписка, особенно с перспективным кругом молодых ученых. Многие приезжали ко мне. Интерес растет, семена посева дают свои всходы. В одном месте возможности исчерпываются, в других появляются. Безусловно, мать Р. А.[Григорьевой] выбыла из строя не добровольно, но она сделала себе хорошую карму, финал ее деятельности поднял ее на гребень высокой волны Будущего. Возможно, что в настоящих условиях она ничего больше того, что сделала, сделать бы и не смогла, поэтому все и оборвалось на кульминации возможностей.[10]
Надо сказать, что существует сильнейшее «подводное течение», развитию которого немало способствовали невежественные действия В[асильчика] и И. М. Мне приходилось иметь дело с редакторами, которые редактировали их издания. В конечном итоге через впечатление, которое создают эти «ближайшие», «приемные дочери», «наследники» и т. п. самозванные чины, создается и негативное отношение к самому Н. К. По существу – все это новый вариант Хоршевских деяний, и кончится он столь же бесславно. Не помню, писал ли я Тебе, что в прошлом году в подвале того самого небоскреба, который захватил Хорш, был убит и ограблен единственный его сын. Незадолго до этого обанкротилась «Школа искусств», которая была организована на базе захваченного Института Объединенных Искусств Н. К.[11] Карма сказала свое последнее слово.
Конечно, и В[асильчик] и И. М. – это только «прихвостни», которые используются темными более крупного калибра. Их выявить – труднее. На словах они «за», а когда доходит до дела, то натыкаешься на «палки в колесах». Перед отъездом С. Н. ему многое было обещано на самых высоких инстанциях. Из обещанного – ничего не сделано. И все где-то этажом ниже, на уровне среднего сознания, для которого реально лишь то, что ему самому выгодно.
Сейчас необходимо искать какие-то новые возможности, чтобы сдвинуть с мертвой точки некоторые, предусмотренные здесь С. Н. дела. Какой-то канал начал образовываться, но рано еще говорить о его практической действенности. Может быть, ближайшие два-три месяца покажут, а пока что – помаленьку нащупываю и «обрабатываю» почву.
С. Н. собирается в этом году пораньше в горы. Возможно, в апреле уже выедет. Поездка к нам еще не конкретизируется. Подготовлять ее необходимо с двух сторон. З. Г. пишет, что у них, как и всегда, много работы. С Раей она, конечно, прекратила всякие сношения и пишет мне в последнем письме: «Нужно всячески пресекать ее наветы пером и делом, где только возможно». Это нам всем уже ясно, но для действенных пресечений необходимо проводить тактику «более длинной линии», т. е. противостоять можно лишь более мудрыми согласованными действиями. В этом же не всегда мы преуспеваем. Но тем отраднее наблюдать, что ряды молодых растут и ширятся, и этому делу нужно сейчас отдавать остаток своих сил и знаний. Как говорится, «умирать собирайся, а поле сей». Эстафета должна быть передана, кто-то донесет ее к нужному сроку в положенное место.
Напиши больше о своем здоровье и самочувствии. Поклон от нас Велте Карловне. Галина Васильевна шлет сердечный привет и желает выздоровления. Она нынче зимой тоже неважно себя чувствовала. В основном – рецидивы со щитовидной, хотя и не особенно сильные, но действующие на общий тонус.
Всего Тебе самого, самого светлого.
Дорогой Григорий Иванович,
Получил Ваше письмо, вызванное, очевидно, сильным душевным потрясением. Поверьте, что без потрясений и испытаний обходятся только самые бесчувственные люди, всем же, кто идет по Пути Света, необходимо преодолеть много испытаний, на которых мы познаем людей и закаляем свой дух. Конечно, люди несовершенны, вокруг мы видим много лжи и себялюбия. Но ведь и сами мы – далеко не совершенство и перед Высшими Учителями выглядим, возможно, не лучше, чем те, кто обманывает нас, перед нами. Своим несовершенством и мы приносим кому-то разочарование и страдание. Однако тысячелетиями изливается на нас Высшая Благодать и не исчерпывается Высшее терпение.
Пусть и постигшие Вас испытания не поколеблют силу Вашего Духа. Помните всегда, что настоящий наш жизненный путь – лишь короткое мгновение нашего бытия, которое началось не сегодня и кончится тоже не сегодня. Пришли мы в свой сегодняшний день с определенными задачами, среди которых важнейшее место занимает самоусовершенствование. И надо знать, что для каждого человека знакомство с Откровениями, в том числе и с Агни Йогой, очень ответственный момент. У каждого, кто хоть немного соприкоснется с Йогой, сильнее выявляется не только все хорошее, что заложено в нем, но и все плохое. Ведь последнее надо изжить, и потому-то оно начинает нас сильнее тревожить, сильнее предъявлять на нас <…>.[12] Не всем суждено с первого же раза выйти победителем из этой борьбы, и не каждый, кто прочитал Агни Йогу и согласился с ее Основами, находит в себе силы следовать этим Основам и уничтожить в себе все отрицательное. Соглашающихся, вообще-то, много, но следующих Учению гораздо меньше.
Жизнь поставила Вас с детства в трудные условия, однако через все условия Вы почувствовали Путь Света и в Вас родилось устремление к Свету. Значит, через усилия и работу над собой найдутся и средства, чтобы идти этим Путем. Этой верой и нужно жить.
Не старайтесь сейчас, чтобы другие Вас поняли, и не огорчайтесь чужим непониманием. В Вас рано пробудились некоторые центры восприятия, и они сделали Вас особенно чувствительным, особенно ранимым. Чтобы жить среди человеческих несовершенств, необходимо создать «защитную сеть» и оградиться ею от внешних влияний, от всяких привходящих обстоятельств. Нужно запастись и большим терпением. Вы только-только начинаете свой жизненный путь, и многое, сужденное Вам, придет к Вам значительно позже. Будут у Вас встречи и с нужными Вам людьми, как произошла встреча с С. Н. И не нужно эти сужденные встречи призывать, торопиться к ним. Они придут в свое время так же неожиданно и так же естественно, как произошла встреча с С. Н. Необходимо лишь готовить себя к сужденным встречам, готовить упорно, в разных жизненных испытаниях.
Особенно же нельзя терять веры – ни в себя, ни в людей, ни в Высший Разум. Нужно укрепить в себе уверенность и в непреложность встречи с Учителем. При этом не забывайте, что ученик должен сам дойти до Учителя, хотя на всем пути искреннего устремления Учитель следит за всеми, кто следует к Нему. Воспитание самостоятельности – необходимый отрезок Пути к Учителю, на этом отрезке мы готовим себя к подлинному Сотрудничеству. Помните и то, что путь наш исчисляется не годами, а веками и тысячелетиями. Когда Вам особенно тяжело становится на душе, постарайтесь отвлечь свои мысли от всего земного, от всего временного и направить их к Звездам, к Великому Мирозданию, частицами которого мы являемся. Ведь каждая достойно встреченная неудача в сегодняшнем дне может обернуться большой удачей в завтрашнем, каждое страдание может подготовить радость. Нельзя упускать из виду, что в этой своей жизни мы должны рассчитываться и с некоторыми своими старыми долгами, мы обязательно будем встречаться с людьми, плохим или хорошим кармически с нами связанными. Так что запаситесь великим терпением и не отчаивайтесь при неудачах. Иногда они не более как уплата старых долгов. На их примере научимся не делать новых. Ведь карма всегда догоняет нас и иногда чем скорее догонит, тем лучше.
Так что, дорогой Григорий Иванович, не отчаивайтесь от получения жизненных ударов, от обмана людей, от того, что им не понять Ваших лучших устремлений. Чтобы все это не так ранило Вас, постарайтесь мысленно ограждать себя защитной сетью. У Вас нет болезни мании, а есть лишь обнаженность центров, которые требуют сейчас защиты. У всех маньяков и шизофреников есть одна отличительная черта – они никогда не допускают мысли о своей маньячности и действуют уверенно, считая себя во всем правыми. У Вас же есть искренний поиск, большие испытания на жизненном пути и очень сильная чувствительность из-за обнажения центров, которые нужно сейчас поберечь. Поэтому постарайтесь ограничить все возбуждающие центры упражнения и медитации и прибегайте только к укрепляющим защитную зону. В этом отношении очень полезны упражнения типа самовнушения. Как-нибудь я достану Вам литературу по этому вопросу.
В отношении А. Клизовского дело обстоит иначе. Он писал свои книги на основе книг Агни Йоги. С Клизовским я был знаком и переписывался с ним. А[гни] Й[ога] была источником всех его книг.
Сердечный привет Вам от Галины Васильевны.
Всего самого светлого.
Душевно.
Дорогой Борис,
Как Вы поживаете? Какие новости? Может быть, в прошлом письме я чего-нибудь лишнего написал, вторгся в область «несказуемого» словами, которые никогда не могут полностью передать ни чувств, ни мыслей? Но мне почему-то думается, что наши жизненные пути столкнулись не случайно и нас еще ожидают встречи. Правда, мой путь уже идет «под горку». Годы начинают давать себя чувствовать. В молодости я много болел, так что организм не особенно твердый. Впрочем, в этой области я придерживаюсь формулы «не знаем ни дня, ни часа», а поэтому и не загадываю.
Не так давно в «Известиях» появилась заметка, которую я для Вас вырезал и посылаю. Конечно, я не разделяю мнения автора в оценках общего значения Ауровиля.[13] Там многое сделано и многое еще будет сделано. Однако в части материальных затруднений в строительстве можно допустить, что автор прав. «Идеальные островки» в океане нашего далеко не идеального «житейского моря» с трудом выдерживают именно материальные натиски и бури. Поэтому в силе остается Истина: «Где двое или трое сошлись во Имя Мое, там Я с ними». Нерушима лишь сила духа человеческого, облеченного в доспехи веры и устремления, прочность же всего остального – относительна во времени и пространстве. Между прочим, я получил окончание перевода «Синтеза Йоги» А. Гхоша. Если понадобится Вам, то смогу переслать при случае.
Галина Васильевна этой зимой побаливала, и мы решили на весну податься к югу. В самом начале апреля полетим в Сочи, там есть возможность недельки три-четыре отдохнуть и тепла набраться. На обратном пути задержусь на недельку в Москве, а если будет возможность, то на денек загляну и в Ленинград. В Москве буду в конце апреля или в самом начале мая. Может быть, сможем с Вами встретиться?
Большой привет Вам от Галины Васильевны.
Всего самого светлого.
Душевно.
Дорогая Людмила Васильевна,
Сообщаю Вам, что в моем «расписании поездок» произошли некоторые перемены. Мы решили выехать из дому около первого апреля и Москву «пролетим», не задерживаясь в ней. На обратном же пути домой я поеду через Москву и тогда смогу задержаться на нужное время. Это будет, вероятно, в самом конце апреля. Крепко надеюсь тогда повидаться и обсудить все нужные дела.
В прошлом своем письме я забыл упомянуть, что у меня есть еще копии нескольких очень коротеньких писем Н. К. к Шибаеву в самом начале путешествия. Если Вам понадобится, то я сниму с них копии и пошлю Вам.
Всего самого светлого.
Душевно
Дорогая Нинель Максимовна,
Вы меня просто «убили» собранной библиографией по первому периоду. Невольно вспомнишь мудрую пословицу: «Век живи, век учись…». Очень многого я не знал. Отчасти это понятно. Ведь родился и жил я в Эстонии, так что именно советские архивы мне были долгое время недоступны. С Николаем Константиновичем я вступил в переписку в середине тридцатых годов, тогда же начал собирать и свой архив. Естественно – он более полон по зарубежному периоду. Для первого периода я больше всего пользовался фондом Рукописного отдела Третьяковской галереи. Там есть ценнейшие материалы, в том числе студенческие дневники Н. К., переписка с Е. И., письма еще малолетних Ю. Н. и С. Н. к отцу. Много вырезок из печати. Не только снять копии, но даже изучить всего как следует – мне не удалось. Сделал лишь самые необходимые выписки и кое-что переснял. Этот архив попал в Третьяковку после смерти брата Н. К. – Бориса Константиновича. Его вдова тоже умерла. Осталась в живых сестра вдовы, но у нее дома уже ничего существенного нет.
Вы спрашиваете о родственниках Н. К. Шведский род Рерихов осел давно вблизи Балтийского побережья около быв[шего] Газенпота[14] (замок построен еще в XIII веке рыцарями Тевтонского ордена). Оттуда пошло несколько линий Рерихов. Ближайшая, которую я проследил, шла от брата деда Н. К.[15] – Александра Федоровича Рериха. У него была дочь Мария, в замужестве за проф[ессором] Кузнецовым. Их дочь – Елена Николаевна (1864–1932) – была замужем за внуком изв[естного] ученого А. В. Советова. Но мужская линия, а следовательно, и фамилия Рерих здесь продолжения не имеют. Фамилия не продолжилась также по линиям братьев Н. К. – Бориса и Владимира. Последний как раз жил после революции в Харбине, и его-то имя упоминается в 141 № третьего раздела посланной Вами библиографии. К Николаю Константиновичу ближе был Борис, в 1934–35 годах Н. К. встречался на Дальнем Востоке и с Владимиром, но близких контактов между ними не установилось. В Латвии оставались в окрестностях Газенпота (теперь Айзпуте) Рерихи, но это уже какие-то очень отдаленные линии, не имеющие прямой связи с самым старым предком, которого мне удалось проследить. Это был владетель имения, числившийся также и в воинских списках Георгий (Юрис) Рерих, 1758 г. рождения. По этой линии глубже проникнуть мне не удалось.
Несколько подробнее удалось о роде Шапошниковых и других родственниках Е. И. Сестра матери Е. И.[16] была в первом браке за Митусовым (вторым браком за Путятиным). Сын Митусова – Степан Степанович Митусов – был очень близок семейству Николая Константиновича. Уезжая в Финляндию, Н. К. оставил большинство своих вещей у него, потом часть этих вещей и архив был[и] им передан[ы] Борису Константиновичу. Митусов приходился двоюродным братом Елене Ивановне, а две живущие до сей поры дочери Митусова – троюродными сестрами Юрию Николаевичу и Святославу Николаевичу. Когда Юрий Николаевич приехал к нам, то он отнесся к Митусовым как к ближайшим своим родственникам, так же и Святослав Николаевич. Оба они хорошо помнят их отца «дядю Степу», как его звали в семье Н. К. Людмила Степановна и Татьяна Степановна живут в Ленинграде, их адрес: 4-я Советская <…>. К сожалению, у них нет сейчас телефона, год тому назад дом, где они жили раньше, пошел под капитальный ремонт и им дали новую квартиру в этом же районе. Сестры Митусовы – очень приветливые люди. Вам надо будет с ними познакомиться и побывать у них. У них сохранились некоторые вещи Н. К., в том числе его старинный, петровских времен секретер, рабочий столик Е. И. и пр. Если будете в Ленинграде, то зайдите к ним. Сошлитесь на меня. Они Вас примут очень хорошо.
И. Богданова в родственных отношениях с Рерихами не состояла. Е. И. нуждалась в женской прислуге при путешествии, и в Улан-Баторе ей рекомендовали Людмилу Богданову. Людмила Богданова поступила к Рерихам помогать по хозяйству, еще когда они стояли в Улан-Удэ, и очень к ним привязалась. Временно у нее на попечении была сестра Ираида (от другой матери, отец был женат вторично), за нею должны были приехать, но опоздали, нужно было уже выходить в путешествие. Людмила не захотела с Рерихами расставаться, также и Е. И. очень ее ценила. Людмила попросила взять с собой Ираиду. Рерихи согласились. Так обе сестры оказались с Рерихами. В Кулу они вели хозяйство и других дел не касались. Секретарь Рериха – Шибаев – пробовал подготовить Ираиду к дальнейшей учебе, но способностей она не выказала, немного научилась печатать на машинке, однако лишь перепечатывать, а не под диктовку. Совсем не пошло с языками – хотя кругом и говорили по-английски и хинди. Так функции сестер Богдановых и ограничились в семье Рерихов ведением их хозяйства. Когда Ю. Н. приехал к нам, сестры попросились с ним. Их удалось оформить как «экономок», долгое время проживавших в семье Н. К. В Москве они также занимались у Ю. Н. ведением хозяйства. Уже после кончины Ю. Н. кто-то посоветовал И. Богдановой назваться «приемной дочерью» Рерихов. Близкие друзья отговаривали ее от этого неумного и дезинформирующего шага, но тем не менее она его сделала. Потом уже появилась и «Богданова-Рерих». Возможно, Вы встречались с нею и тогда знаете, что научные, художественные и другие творческие интересы Рерихов ей абсолютно чужды и недоступны. Все публикации подготовляются другими на базе оставшегося на квартире Ю. Н. архива и только подписываются ею. С. Н. остался очень недоволен создавшимся положением и даже не счел возможным в этот приезд побывать на квартире своего брата, дабы своим визитом не санкционировать дезинформирующие слухи и публикации о «приемной дочери». Вопрос «удочерения» сестер Богдановых никогда в семье Рерихов не возникал, ни в каких [делах], кроме хозяйственных дел, сестры участия не принимали. Относились к ним, конечно, очень хорошо, и чувствовали они себя в семье так, как чувствует сжившаяся, ставшая «своею» прислуга, но не более. Мне лично приходилось наблюдать это при посещении в Москве Юрия Николаевича. Так что вопрос о родственных связях Богдановой с Рерихами – отпадает. После кончины Ю. Н., еще до своего отъезда, С. Н. добился для сестер пенсии и постановления Министерства оставить за ними квартиру Ю. Н., из которой их иначе выселили бы, т. к. юридически они наследницами не являлись. В поисках «юридического» основания для назначения пенсий прибегли к варианту «иждивенчества», Министерство культуры добилось того, чтобы излишек жилплощади им не засчитывался бы. Так квартира оказалась в распоряжении И. Богдановой.
Однофамильцы Н. К. в Союзе имеются. Я знаю одного инженера Рериха в Ленинграде. Заинтересовался я именно фамилией. Он сказал, что его отец в свое время специально посетил Н. К., чтобы установить, нет ли родственных связей, но таковых не оказалось. Возможно, что в дальние времена из Курляндии разошлись какие-то линии, но их действительно – мало, и фамилия встречается очень редко.
На этих днях я займусь посланной Вами библиографией. Я очень боюсь перегрузить Вас. Некоторые материалы у меня есть и, несмотря на то, что по этому периоду их мало, я уже обнаружил кое-что, чем можно было бы дополнить Ваш список. Хотя это, конечно, будет «каплей в море». Многое из Вашего списка мне очень хотелось бы иметь. На первый случай выпишу самое необходимое и пошлю Вам до отъезда. С отъездом у меня сейчас не совсем еще все ясно, но так или иначе, как бы сейчас мои маршруты ни сложились, в конце или в середине апреля я буду в Москве. Самое позднее – начало мая. Тогда с большим удовольствием встречусь с Вами. Безусловно, и новое знакомство, о котором Вы пишете, будет для меня радостью.
Весь июнь я полагаю провести дома. Крепко надеюсь, что тогда Вы посетите нас и я смогу Вас кое с чем ознакомить. У меня очень много фотографий, особенно по индийскому периоду жизни Рерихов, много и зарубежных публикаций. Почти все зарубежные издания, связанные с деятельностью Н. К.
С искренним пожеланием всего самого светлого и с большой благодарностью.
Дорогой Женя,
Получил Ваше письмо. О Дьякове я слышал. Если он считает своим учителем Фламмариона, то в его мировоззрении должны быть контакты с Востоком. О Фламмарионе есть упоминания в Книгах Живой Этики. Он – автор некоторых трудов «эзотерического» характера, но я не знаю, где их сейчас можно раздобыть. У нас в 1939 г. переиздавалась его «Популярная астрономия», более поздние издания должны тоже быть, но у меня их нет.
Я получил письмо от Натальи Дмитриевны, в котором она просит послать данные о Потабенко. Прилагаю их. Потабенко хорошо бы предложить тему о значении искусства Н. К. для Индии. Он может эту тему дать очень интересно.
От Анненко я недавно имел письмо. Он какое-то время был в Томске, работал там над дипломом. В Томске больше материала по его теме. Я уверен, что из Анненко с годами выйдет очень ценный сотрудник. <…> Анненко очень серьезный и глубокий человек, он ко многому подходит сейчас с новыми мерками. Для внутренней работы над собою ему, возможно, даже необходимо известное одиночество на какой-то период. К тому же ему нужно будет скоро начинать прокладывать свою стезю в жизни. Сейчас неизвестно – куда его направят после окончания института и как вообще начнет складываться его личная жизнь. Сейчас у него «выжидательный» период. Все это, конечно, не значит, что с ним вообще не надо контактов налаживать. Скорее – наоборот. Однако в этом следует проявить осторожность. У него сейчас идет процесс накопления, а не отдачи, поэтому и ему следует больше давать, чем от него чего-то требовать и ждать. Всему приходит свое время, и жизненный путь каждого должен определиться свободно. Поэтому при встречах с Анненко будьте к нему очень доброжелательны, не отвергайте его попыток сближения, но и не стремитесь особенно включать его в свой «актив». Все сделается само собой. Я поддерживаю с Анненко переписку и очень на него надеюсь, но учитываю все те обстоятельства, которые сложились не по его и не по Вашей воле, а поэтому и твердо уверен, что со временем все получит естественную развязку.
Ваши основные положения по докладу интересны и правильны. Кое-что по своему опыту хочу Вам подсказать:
1. Ни на миг не упускайте из виду то, что основной темой Вашего доклада является сам Н. К., поэтому все другое является «под-темами» и не должно «перевешивать» основного.
2. Покажите в первую очередь отношение Н. К. к понятию «Космическая Беспредельность», «раскрытие» этого понятия в его живописи и литературных произведениях.
3. Покажите органическую связь «Космической Беспредельности» в интерпретации Н. К. с актуальными проблемами нашей эпохи. Именно здесь нужны будут Чижевский, Вернадский, Циолковский.
4. Затронув «подтему» нашей космонавтики, конкретно свяжите ее с широким кругом идей Н. К., вплоть до идей этического характера. Например, можно указать, как заботливо, как тщательно подготовляется к полету космический корабль, как изучают все его свойства космонавты, с какой ответственностью они работают в Космосе, и все это, вместе взятое, гарантирует успех. Находясь в Космическом пространстве, космонавты ощущают себя жителями Космоса, но ведь, по существу, такими жителями Космоса являются и все находящиеся на земле люди, и сама Земля является гигантским Космическим кораблем, и если к нашей Земле все мы будем относиться так же заботливо, как космонавты к своему космическому кораблю, то это предрешит успех всех эволюционных начинаний. Космическое мышление Н. К. призывало именно к этому, как теперь говорят, глобальному масштабу понятия человеческих задач, человеческой ответственности, человеческого восприятия Беспредельного пути развития и безграничных возможностей человечества.
5. Своим искусством, своими этическими и философскими и научными работами Н. К. добивался того «расширения» сознания, без которого вообще невозможно осознание Космических задач новой эпохи. В освоении Космоса участвует не только «техника», но и гуманитарные науки, и одним из ярчайших представителей последних в деле освоения Космоса и являлся как раз Н. К. Его творческое самовыражение, во всех его многочисленных проявлениях, приобретало космические масштабы и внедряло их в человеческое сознание. Именно это определяет современность Н. К., его близость к нам, отношение к нему наших космонавтов, наших ученых, занятых проблемами Космоса, нашей молодежи, для которой Космос уже является, по словам Рериха, «входящим во всю нашу жизнь».
Все эти положения, Женя, конечно, надо развить подробнее. Просмотрите для этого книги Н. К. «Пути Благословения», стр. 13, 69; «Твердыня Пламенная» – 227; «Врата в Будущее» – 49, 152 (цитата «Нет радости вне беспредельности»); «Нерушимое» – из статьи «Предсказания» – стр. 266–270.
Можно найти еще много таких мест в книгах Н. К.
Не увлекайтесь особенно раскрытием понятия «Беспредельность». Это – особая тема, и тема, конечно, неисчерпаемая. В докладе на научной сессии[17] должен именно везде присутствовать сам Н. К., по возможности конкретнее. Книгу «Беспредельность» лучше не цитировать. Это может вызвать ненужные, даже провокационные вопросы на самой сессии и затруднения при публикации материалов в дальнейшем. На примерах Ю. Н., С. Н. и самого Н. К. мы видим, что они не прибегали к методу цитирования книг Ж[ивой] Э[тики]. Н. К. в первых своих книгах еще допускал прямые цитаты, а потом отказался от этого. Книги Ж[ивой] Э[тики] – другая область познания, область непосредственно общения с Учит[елем]. Опыт этого Общения доступен далеко не каждому, поэтому лучше все, что получено в этом Опыте, переводить на «общедоступный язык». Ведь Положения Ж[ивой] Э[тики] присутствуют во всех книгах самого Н. К., но не в цитатах, а «между строк». До времени рекомендуется именно этот метод.
Большой привет Наташе от нас.
Всего самого светлого.
Душевно.
Дорогой Николай Васильевич,
К нашему большому огорчению мы вынуждены были отказаться от уже заказанных на самолет билетов. С супругой случилось нечто серьезнее гриппа – непорядки со щитовидной железой. Сейчас она в Таллинне проходит дополнительные исследования и процедуры, а я сижу у письменного стола и, вместо зелени Сочи, на которую мы рассчитывали, наблюдаю самую настоящую метелицу. И это вопреки только что услышанному прогнозу, предвещающему +2 – +7. Правда, прогноз дается на Прибалтику в целом, а у нас самая ее северная окраина. От утреннего снега ж, забелившего сейчас все, останется к полудню, вероятно, одна грязь, но в этом нет никакого утешения.
Не знаю сейчас, как у супруги все сложится. Сказали, что не так опасно, что операции не потребуется, но, что самое печальное, кроме лечения, курс которого может быть и не столь продолжительным, врачи противопоказали сейчас южное солнце. Поэтому все наши планы на весну этого года рухнули. Мы крепко надеемся, что запрет относительно юга долго не продержится.
Я глубоко сожалею, что сорвалось наше свидание, которого я так ждал. Хотелось бы о многом побеседовать.
Штудирую «Арканы Таро». Их символический смысл (вернее, смысл, зашифрованный в символах) столь глубок и обширен, что эту проблему затрагивать сейчас просто не берусь. Как мне кажется, преимуществом любого языка символов, кроме универсальности, является и непреходящая во времени смысловая «нагрузка». В символ можно вложить (и в Арканы, безусловно, вложено) понятия, которые не имеют точного эквивалента в словесных выражениях. Как и все земное, символ в какой-то степени ограничен и относителен, однако «вместимость» символа неизмеримо обширнее, чем вместимость любого словесного определения. Поэтому и «расшифровка» или «прочтение» символа не однозначны в потоке бегущего времени. Если время принесло человечеству какие-то новые представления, обогатило его новыми знаниями научного характера, то и символы должны читаться по-новому, ибо в них эти знания уже содержались, но у нас не было средств извлечь их. Все познанные и непознанные закономерности Мироздания существуют независимо от степени и времени их познания человеком, однако сознательное восприятие Мироздания человечеством протекает в полной зависимости от времени и степени познания этих закономерностей. Нечто аналогичное представляет собой и символ. Поэтому-то и каждая эпоха должна вкладывать нечто свое в его «прочтение». Так, например, если в свое время Будда выразил закон относительности в представлениях «майи», то Эйнштейн прибег уже к другим формулам, конкретизировавшим этот же самый закон в иных масштабах, плоскостях и понятиях. В обобщенном, многовмещающем символе заложено и то, что «раскрыл» Будда, и то, что поведал миру Эйнштейн.
Остановился на этом предмете потому, что, по-моему, Шмаков, как интерпретатор Арканов, недостаточно учел именно это обстоятельство. Он изучил всю доступную ему так называемую «эзотерическую» литературу и широко пользуется ей. В какой-то мере это хорошо, но в какой-то значительно снижает его разбор Арканов, т. к. в этом методе присутствуют явно несостоятельная попытка подвести под «один знаменатель» Первоисточник и зачастую мало-авторитетные «экскурсы» в область «эзотерики». Свое предисловие Шмаков открывает эпиграфом: «Я не боюсь людей, ибо не жду и не желаю от них ничего» (А. Сент-Ив д’Альвейдер). Между тем именно Альвейдеру нужно было многому поучиться у людей своей эпохи и опасаться человеческого здравомыслия, против суда которого не могут выстоять его «откровения». Е. И. Рерих, хорошо изучившая Восток по многим Первоисточникам и досконально проштудировавшая «эзотерические» писания новоявленных «адептов», в одном из своих писем заметила о Сент-Ив Альвейдере, что он «…посещал Агарту своего собственного воображения и нагромождений Тонкого Мира. Сент-Ив был типичным психиком и медиумом».[18]
В теософической литературе, которой широко пользуется Шмаков, много подобных авторов. Ссылки на них вызывают подчас одно недоумение. Я ничего не хочу сказать против теософов. Среди них есть много замечательных людей, их неоспоримой заслугой является то, что они дали определенное движение западным умам в сторону «переоценки ценностей». Единственным Первоисточником, заслуживающим серьезного изучения, в области теософической литературы я считаю работы Блаватской. Шмаков часто ее цитирует. Цитирует «под одну гребенку» с ее далеко не равноценными последователями. При этом цитирует «автоматически», не проанализировав некоторых основных позиций Блаватской, которая сама пользовалась и ссылалась на источники, к которым прибегает и Шмаков. Приведу один только пример: и Блаватская, и Шмаков прибегают к Каббале[19] и другим еврейским писаниям. Шмаков – без критического подхода [к] их оценке. Блаватская же пишет: «Что касается евреев, то во всех своих писаниях они обнаруживают основательное знание лишь астрономической, геометрической и числовой систем, символизирующих человеческие и в особенности физиологические функции. Высшими же ключами они никогда не обладали» («Т[айная] Д[октрина]», т[ом] 1, стр. 383). К этому Блаватская добавляет: «Иегова является не очень лестной копией Озириса» (там же, стр. 390). Шмаков и Озириса, и Иегову в одинаковой степени почитает за «оригиналы».
Впрочем, эта «особенность» хорошо замечена и отражена в некоторых Ваших замечаниях на полях. Мне кажется, что интерпретация Арканов Шмаковым во многом выиграла бы, если бы он был более самостоятелен в своих суждениях и подходил бы к прочтению Арканов где-то с позиций своей эпохи, своего времени. Я отнюдь не хочу сказать, что изобилие цитат является минусом его труда. Скорее – наоборот. Но оценка ссылок, особенно если они соседствуют с таким Первоисточником, как Арканы, должна была бы в книге присутствовать в гораздо большей мере, чем это можно обнаружить в выводах самого Шмакова.
Дорогой Николай Васильевич, очень хотелось бы побеседовать с Вами на все эти темы. Надеюсь крепко, что в не так[ом] уж [далеком] будущем мы с Вами свидимся. Сейчас же должен кончать. Посмотрел часы – время близится к отходу автобуса в город, куда я, невзирая на продолжающуюся еще метель, должен сегодня поехать.
Если Елена Павловна еще в Сочи, то не откажите передать ей сердечный привет от нас. Буду писать ей в Ленинград. Может быть, она к нам сможет заехать?
От души желаю Вам всего самого светлого.
Искренне Ваш.
Дорогая Людмила Васильевна,
В моих планах произошли некоторые изменения. Из-за расстройства щитовидной железы Галине Васильевне (жене) врачи противопоказали юг. В результате пришлось отказаться от заказанных билетов и остаться дома. В какой-то мере это пришлось даже кстати, т. к. получили ход и потребовали активных «нажимов» некоторые дела, начало которым вольно или невольно положили Вы. Сейчас эти дела находятся в такой стадии, что я считаю долгом «покаяться» перед Вами и ввести Вас в подробности, посвящать в которые кого-либо иного, вероятно, еще преждевременно. Посмотрим, что получится дальше.
Все дело началось с того, что Вы снабдили моим адресом Татьяну Львовну Шевелеву (Калугину). Она написала мне письмо и поделилась некоторыми планами относительно воплощения в жизнь открытий Термена, о котором я знал еще по упоминаниям Н. К. Среди этих планов было выражено намерение попытаться пойти на сближение с И. М. Богдановой, чтобы на базе квартиры Ю. Н. дать продвижение делам Термена. Я пояснил Татьяне Львовне, что это совершенно безнадежная затея, а попутно подробно изложил, что такое Богданова и ее окружение в настоящее время и как на все происходящее смотрит С. Н. Написал также, что многие дела, которые поднял здесь С. Н., находятся продолжительное время на мертвой точке и даже подаренные при посредстве С. Н. картины, принадлежащие m-me Стиббе, до сих пор к нам не привезены и, как писал мне С. Н., Стиббе была в большом недоумении, почему на ее подарок вообще никакой реакции не последовало.
Татьяна Львовна с большим интересом ко всему этому отнеслась и написала, что ее мамаша – Екатерина Васильевна Шевелева, которая встречалась со С. Н. и Д[евикой] и писала о них, берется выяснить причины задержек и помочь в их устранении. Я снабдил Екатерину Васильевну (через Татьяну Львовну) всеми материалами, вплоть до копии «памятной записки», которая была оставлена С. Н. в Министерстве культуры, и описанием свистопляски, которая ведется вокруг новоявленной «Богдановой-Рерих», а также описанием того, как ко всему этому относятся в Дели и Нью-Йорке (Зинаида Григорьевна порвала с И. М. на этой почве все отношения).
Снабженная всеми этими материалами, Екатерина Васильевна, будучи на приеме у Петра Ниловича Дем[ичева], подняла этот вопрос довольно остро. О результатах такого «демарша» Татьяна Львовна сообщила мне следующее (цитирую): «Во-первых, относительно картин m-me Стиббе: П. Н. сообщил, что этот вопрос им недавно поднимался, но ему доложили, что m-me Стиббе отказалась подарить картины. Однако вчера уже была на руках копия “памятной записки” С. Н. и ваши письма, так что вовремя (хорошо “вовремя”!!! – П. Б.) вспомнили о дарственной, был вызван помощник и отданы распоряжения немедленно заняться этим делом. Относительно квартиры Ю. Н. теперь говорится, что вопрос о Богдановой может быть решен только самим С. Н., т. к. его последние слова при прошлогоднем визите были: “Богданову пока не трогайте”. Однако просят передать, что уже отдано распоряжение об описи всех ценностей и что будет установлен надлежащий контроль, дабы исключить дальнейшие “подарки”. Это первый шаг. Остальное зависит от решения С. Н. Во всяком случае, было сказано, что как только им будет выражено письменное свое решение по этому вопросу, то будет и решение Министерства. Как видите – все это результат нашей переписки и, очевидно, нужно поспешать с нахождением формы, дабы не заморозить все на точке контроля».
П. Н. оставил у себя материалы и копии моих писем к Татьяне Львовне.
В последнем письме (от 29 марта) Татьяна Львовна сообщила: «Матушка просит передать, что в квартире Ю. Н. уже произведен “учет”, правда, она просит, чтобы кто-нибудь по “естественным” каналам постарался проверить, как это сделано, дабы в случае каких-нибудь недоразумений скорректировать “опечатки”. Сейчас все дела перешли к помощнику П. Н., а он в хороших отношениях с матушкой, и они вдвоем будут стараться “утрясти” теперь все детали. Во всяком случае, желательно как можно быстрее иметь на руках письменные пожелания С. Н.».
Я, конечно, обо всем сразу же информировал С. Н. и послал ему «проект» письма к П. Н., которое как бы явилось детализацией оставленной «памятной записки». Основные предложенные мной положения предусматривают на первых шагах: взятие на учет всех ценностей на квартире Ю. Н.; контроль над использованием всех архивных материалов, а следовательно, и возможных на их основе публикаций; контроль над использованием картин, как на выставках, так и при показе их на месте; официальный протест С. Н. против пользования Богдановой двойной фамили[ей].
Я не знаю – откуда появились версии об отказе Стиббе от подарка и о том, чтобы Богданову «не трогать». В «памятной записке» уже было предложено взять ценности квартиры Ю. Н. на учет. Трудно, конечно, сейчас сказать, как точно С. Н. примет мои предложения и как их оформит. Однако, судя по его последним письмам, а также письмам З. Г., ввиду того, что после его отъезда дела на квартире Ю. Н. «активизировались» в нежелательном направлении, сам С. Н. занял в отношении к И. М. более жесткую позицию. У него был даже разговор по этому поводу с нашим послом. Не исключаю, что он и в дальнейшем будет действовать через посольство, но уже с учетом заново сложившейся обстановки. Трудно предрешать, насколько хватит «запала» в Министерстве культуры, а также какие «контрмеры» юридического характера будут приняты Богдановой-Васильчик. Ведь уже сам факт взятия «на учет» означает непризнание ее претензий на право наследования имущества Ю. Н. Поэтому, конечно, очень важно знать, как все это прошло и как было принято. Однако никаких «естественных» контактов с Богдановой-Васильчик у меня сейчас нет, да ведь и трудно наладить что-то «естественное» там, где все в высшей степени «противоестественно». На всякий случай я написал Борису Алексеевичу и еще одному знакомому в Москве, чтобы сообщили мне, если услышат о каких-то переменах на квартире Ю. Н. Но, само собой разумеется, абсолютно никаких подробностей я никому не сообщал, так же как и стимулов, которыми перемены могут быть вызваны. Как, когда и чем все это кончится, – сказать сейчас трудно. Поэтому обо всем этом пишу только Вам. В своих предложениях к С. Н. я выдвинул идею о создании комитета на общественных началах, который взял бы под контроль архив Ю. Н. и использование его для публикаций. В дальнейшем могут быть найдены и другие, более эффективные «формы», но, как мне представляется, на первых шагах необходимо создать что-то, что незамедлительно могло бы действовать в направлении полного контроля над фирмой «Богданова-Васильчик» в направлении ее ликвидации как юридически-правовой единицы. С этой стороны можно ожидать и наибольшего противодействия. Во всяком случае, все это получило сейчас какой-то новый ход, за которым необходимо следить и, в меру возможности, который нужно регулировать. Вместе с тем, все это еще находится на той начальной стадии, на которой необходима сугубая осторожность. Поэтому и более широкая информация вряд ли сейчас будет полезна. Сообщите, пожалуйста, Людмила Васильевна, о Вашем отношении к сложившейся новой ситуации, а также о малейших новостях, которые станут Вам известны. Со С. Н. у меня по этому вопросу продолжатся контакты. В самом конце апреля или в начале мая я приеду в Москву, тогда можно будет все обсудить подробнее, но и до этого хотелось бы иметь от Вас известия.
Всего самого светлого.
Дорогой Володя,
Получил Ваше письмо. У нас с поездкой на юг ничего не получилось. У Галины Васильевны обнаружился редидив с расстройством щитовидной железы, и врачи противопоказали ей южное солнце. Так что сидим дома. Правда, работы хватает и дома. Не знаю – откуда подбегает, но чувствую, что со всем, что надо, не очень-то справляюсь. Я полагал, что после Юбилея схлынет переписка, но вышло совсем наоборот. Интерес к Н. К. все больше, и подошло много новых корреспондентов, среди них и очень перспективны[е] и интересны[е].
Вы сообщаете, что готовитесь к Циолковским чтениям. Есть ли у Вас книга Циолковского «Монизм Вселенной», Калуга, 1931 г.? Если нет и Вам нужна, то сообщите. У меня есть перепечатка.
Философия, конечно, значительно сложнее, чем наше понятие о мировоззрении как таковом. Кроме всего прочего, это еще и наука о мышлении. И именно в гносеологической сфере философии как науки у нас мало что сделано. Правда, мы признали, что научные открытия XIX–XX вв. нанесли неотразимый удар по т. н. метафизическому материализму (это достаточно хорошо раскрыл Энгельс и сформулировал Ленин), однако и диалектический материализм – во всяком случае некоторые его ортодоксальные основные положения – получил рикошетом удар, парировать который не в состоянии тем оружием, которым считает себя вправе пользоваться. Процитирую Вам из выступления Д. И. Блохинцева на Всесоюзн[ом] совещании по вопросам естествознания (1958 г.): «…Прогресс был бы гораздо большим, если бы не спотыкались в течение многих лет на очень простых вещах. Эти простые вещи сводились к тому, что достаточно было кому-то заметить, что тот или иной факт или теория могут быть связаны или истолкованы в духе идеализма или позитивизма, как полностью отвергалось все содержание, связанное с этими фактами или теориями. Можно сказать так: если имелся котел с хорошим материалистическим борщом, то достаточн[о] было кому-то сказать: а там есть идеалистический таракан, – то этот котел немедленно опрокидывался, и потом очень трудно было разобрать, каков был борщ и был ли в нем таракан». Академик прав. К сожалению, охота за тараканами до сей поры не ослабевает и методы этой охоты не меняются.
Есть ли у Солимана Ивановича телефон? В конце апреля или в начале мая я должен быть в Москве. Может быть, и с Вами повидаемся?
Большой привет от нас Наташе.
Всего самого светлого. Пишите.
Душевно Ваш.
Дорогой Алеша,
Совсем забыл в прошлом письме поблагодарить Вас за слайд и прекрасный комплект открыток.
Послал Вам ценной бандеролью переснимок книги «Напутствие Вождю».[20] Это редчайшая книга, отпечатанная шапирографским способом всего в 50 экземплярах. Большинство вошедших в нее параграфов включено в другие книги Ж[ивой] Э[тики], однако есть и такие, которые в других книгах не повторены. Книга в свое время, по Указанию Е. И. и Н. К., не распространялась, т. к. многие могут ее не правильно понять. В каждом общественном организме, начиная от государства и кончая любым учреждением, должно образоваться «средоточие», выработаться принцип Иерархии. Каждое иерархическое звено несет свою нагрузку и должно чувствовать ответственность за нерушимость связи Высшего с низшим. Бесценным руководством к этому является «Напутствие Вождю». Уверен, что это руководство не раз пригодится Вам в жизни. Держите книгу в основном для себя. Слабое сознание может сделать из нее ложные выводы.
Душевно Ваш.
Дорогой Женя,
Рад был Вашим хорошим новостям. Действуйте так и дальше. С установками *** считайтесь меньше всего. Сфера ее деятельности и понимания ограничивается очень популярными, даже примитивными с научно-философских позиций «объяснениями» Н. К. и его творческого наследия. Делает это она все «от чистого сердца» и на своем месте – хорошо. Но ведь даже самый лучший преподаватель первого класса начальной школы не может быть допущен на университетскую кафедру. Беда *** в том, что она этого понять не может. Поэтому и действовать нужно самостоятельно <…>.
Посылаю некоторые материалы о Тагоре. Если будут конкретные вопросы – задавайте.
Теперь относительно «Урусвати». На эту тему у меня были беседы со С. Н. Юридические трудности ему хорошо известны. Но ведь дело сейчас и не в формальной передаче «Урусвати» нам. Этого вообще в планах нет. «Урусвати», как Место, где пребывали Е. И. и Н. К., должно остаться в неприкосновенности. Там будет Музей, который сосредоточит Основные Материалы для будущего.
Сейчас конкретно С. Н. готов был предоставить «Урусвати» и научные коллекции, собранные в экспедициях, как базу для экспедиции наших ученых. Экспедиция может иметь постоянный характер, т. е. члены ее могут выезжать туда на определенное время, меняться в зависимости от профиля работы и т. д. Передача Института как такового в ведомство каких-то наших учреждений сейчас, по крайней мере, обсуждаться вообще не может. Земля сейчас оформлена на С. Н., однако земли гораздо больше, чем предусмотрено новым земельным законом. Поэтому она объявлена нечто вроде «заповедной». Что С. Н. в дальнейшем хочет закрепить, дабы не нарушать целостности Знаменательного Места. Так что в этом отношении предпринимать сейчас ничего нельзя. Вопрос в том, чтобы оформить пребывание в «Урусвати» групп наших ученых, о чем и были у С. Н. беседы с нашими официальными лицами. Только в этом направлении и можно сейчас действовать.
Относительно Музея Н. К. в Новосибирске[21] тоже необходимо действовать местными силами и средствами. Все свои свободные средства (а они далеко не безграничны) С. Н. употребляет именно на укрепление «Урусвати» для будущего. Там ведется даже возведение новых построек. Сейчас трудно предположить, что деньги на постройку отдельного Музея имени Н. К. в Новосибирске можно будет исходатайствовать. Нельзя ли поставить вопрос о кооптации со строящимся Музеем Института истории. Если бы можно было бы получить там несколько зал[ов] для постоянной экспозиции картин Н. К. и экспозиции собранных материалов (хотя бы в копиях, снимках, списках, если оригиналы останутся в Кулу), – то все это было бы уже прекрасным началом. Не подумайте, что я «против музея», как это, возможно, В. Я. считает. Я просто за реальный подход, тот самый, который Н. К. применил в США, начав дело Музея с одной комнаты. Необходимо сначала показать жизнеспособность каждого начинания. И вот такое жизнеспособное начинание при Музее Института истории могло бы послужить основой для будущего тесного контакта между «Урусвати» и Новосибирском. Старайтесь действовать по принципу «Алтай-Гималаи». Гималаи незачем «привозить» на Алтай. То и другое должно существовать и процветать на почве взаимообогащения. С. Н. взял уже на себя ответственность и заботу за «Гималаи». Он также предпринял и первые шаги в смысле готовности сотрудничать. Нам необходимо делать то же самое. Поэтому слова Мар[чук]: «Давайте привезите из Индии наследие Рериха к нам сюда» – девиз односторонний, ограничивающий задачи Н. К., имевшие международные масштабы. На семье Н. К. нам был показан «план» будущей работы: Ю. Н. приехал к нам, С. Н. остался в Индии. Так должно произойти и с «Урусвати», и тем новым центром Н. К., который нашими собственными руками должен быть воздвигнут и в понятии, и в регионе «Алтай». Таково мое заключение, основанное на разговорах со С. Н. и на его действиях, которые он счел нужным предпринять на первых шагах.
Сердечный привет от нас Наташе, Наталье Дмитриевне и всем друзьям. Пишите и спрашивайте, что Вам для предстоящей сессии понадобится. Вы, вероятно, уже знаете, что картины С. Н. у нас задержали и сейчас выставку показывают в Туле. То, что выставка пошла по новому маршруту – прекрасно. Это может послужить предлогом новому визиту.
Всего самого светлого.
Душевно Ваш.
Дорогой Алеша,
Большое спасибо за письмо, стихи, открытку и будущие фото. Девика будет ими обрадована. Сейчас С. Н. и Девика в Гималаях. Часть выставки С. Н. (только маленькие произведения) показали в Туле (я туда из Москвы заезжал), а в июне собираются уже все картины вернуть С. Н. в Бангалор.
Я пробыл в поездке две недели. В Москве в Доме кино состоялась премьера фильма.[22] Когда пустят на общий экран – еще не решено. У сценариста и режиссера есть идея показать фильм в некоторых городах в конце мая и в начале июня. Это будут показы «по приглашению». Поскольку Маточкин ездил со съемкой на Алтай, он обязательно будет знать о дне и часе показа. Вы можете узнать от него. Познакомьтесь обязательно с режиссером Ролланом Петровичем Сергеенко и со сценаристом Ренитой Андреевной Григорьевой. Они прекрасные люди. Сошлитесь на меня, скажите, что именно я просил Вас познакомиться с ними и попасть на просмотр фильма. Маточкин их знает и поспособствует Вам во всем. На этих днях я постараюсь ему написать.
В скором времени смогу Вам послать два тома «Писем Е. И.». Я пошлю их посылкой, т. к. они довольно тяжелые для бандероли. Коля Речкин перешел на новую работу и очень сейчас занят, поэтому, полагаю, и молчит. Ко мне он собирался на следующей неделе.
Трудно сказать сейчас – хорошо или плохо, что Вас направили в сельскую школу. Есть разные периоды жизни: просто накопления, сознательного накопления, творческого освоения, сосредоточенности, работы над собой, реализации полученного. Конечно, эти периоды как-то совмещаются, друг от друга они не изолированы. Каждое получение должно сопровождаться и отдачей, а каждая отдача неизменно влечет за собой и получение нового. Однако в отдельных периодах что-то превалирует над остальным и требует соответствующего окружения, соответствующей обстановки. Часто сама Карма ставит нас в нужную обстановку, а мы противимся ей, не умеем ее использовать именно в тех целях, которым она больше всего благоприятствует. Бывает и хуже – благоприятная в одних отношениях обстановка оказывается очень неблагоприятной в других, а мы, вместо того чтобы пользоваться ее благоприятной стороной, ударяемся в противоположную. Любое испытание (а жизнь земная всегда какое-то испытание) всегда выдвигает перед нами не только возможность продвинуться вперед, но и ставит перед нами жесткие требования избавиться от каких-то наших несовершенств, предъявляет к оплате старые кармические долги. И наши колебания, наши переходы из одной крайности в другую далеко не всегда обусловлены законами диалектики Жизни. Диалектика – это Основа Жизни. Наши же колебания подчас не больше чем наша собственная слабость или неумение распознать ближайшие ступени восхождения. Тезис и антитеза – это не положительные и отрицательные моменты нашей жизни. Синтез может быть построен и из положительных величин нравственного, интеллектуального и духовного характера. Поэтому так важно поверх своих колебаний ощущать основное направление духовной эволюции и не изменять ему. Уверен, что именно это в Вас превалирует над всем другим. Что же касается семейной жизни, то советы со стороны тут малодейственны и почти всегда неуместны. Не знаю, но у меня почему-то было ощущение, что у Вас не все благополучно в этом отношении. Ранние браки часто соединяют очень неподходящих друг для друга людей, и случается, что им так и не найти точек соприкосновения своей духовной сущности. А без этого, конечно, семья не может состояться. Жизнь, очевидно, поставила здесь перед Вами трудную задачу. И только Вы сами сможете решить ее достойным образом.
На этом, дорогой Алеша, сейчас должен кончить. Привез с собой из Москвы срочную работу по редактированию сборника статей о Н. К. «Аврора» выпустила альбом репродукций Н. К.,[23] но я его еще не видел. Обещали из Ленинграда послать. К осени должен выйти альбом с репродукциями картин С. Н. Сейчас он уже в типографии.
Галина Васильевна шлет Вам привет. От всей души желаю Вам успешной защиты диплома. Пишите, буду ждать от Вас известий.
Всего Вам самого, самого светлого.
Душевно Ваш.
Дорогой Женя,
После долгого отсутствия из дому не могу расправиться с самыми срочными делами и написать Вам подробное письмо. Сейчас у меня на руках очень спешная работа для редакции по сборнику статей о Н. К. Копии писем Вавилова и ответы по другим вопросам вышлю через недельку.
Вчера была у меня Евдокия Ивановна Гостеева. Мы имели с нею хороший разговор, в котором конкретизировалась тема ее доклада. Случилось так, что как раз по теме, которая ее интересует в аспекте «Рерих и Тагор», у меня нашелся интересный для нее материал, которым я ее и снабдил.
Я уже написал в двух словах Наталье Дмитриевне, что Ренита Андреевна собиралась приехать с показом фильма в Новосибирск, однако это отнюдь не от нее полностью зависит. Если этот вопрос будет разрешен положительно в соответствующих инстанциях, то вскоре Вы фильм увидите. Об этом Вам сообщат. Если фильм будут показывать, то мне хотелось бы, чтобы его посмотрел Алексей Николаевич Анненко. Он кончает работу над дипломной, вероятно, скоро будет диплом защищать. Его всегда можно застать по адресу: Пирогова, 10, <…> (общежитие). Выход фильма на общий экран еще не решен, раньше осени вряд ли он появится. Государственная комиссия приняла фильм с очень хорошей оценкой.
Все Ваши сведения о подготовке к конференции очень радуют. Всем, чем могу, конечно, буду помогать. Неужели в Новосибирске ни у кого нет «Священного Дозора»?[24] Нельзя ли получить от Леопольда? Я постараюсь сделать со своей книги копию, но это возьмет несколько времени. Между прочим, книгу эту не особенно желательно давать людям неподготовленным. В силу разных обстоятельств по месту и времени издания этой книги она имеет религиозный акцент, что может привести к нежелательным последствиям. Однако отдельные статьи из книги очень подошли бы к некоторым темам конференции (напр[имер], «Да процветут пустыни»).
Вопрос с «Урусвати» – очень сложен и серьезен. К тому же Академия наук СССР на уровне, предложенном С. Н., никакой инициативы не проявила. Поэтому и новосибирская инициатива последствий иметь не могла. Все имущество «Урусвати» и дома, где жили Р[ерихи], объединено теперь в один комплекс, который не может быть нарушен, все это оформлено в единый «заповедник», который должен быть сохранен для будущего. С этим необходимо считаться.
Всего самого светлого.
Скоро напишу дополнительно.
Душевно
P.S. В какой-то бандероли Вы ошибочно упаковали новосибирские билеты. Давно собирался их вернуть, да все забывал.
Дорогая Людмила Васильевна,
Похоже, что мой «демарш» через Е. В. Шев[елеву] дал весьма положительные результаты. Дело в том, что после первого же ее визита к П. Н. Д. я немедленно написал письмо С. Н., в котором сообщил, что без инициативы с его стороны вряд ли что будет сделано. В этом письме я предложил также некоторые конкретные меры на усмотрение С. Н. От С. Н. я получил только телеграмму, в которой говорилось, что им приняты меры, но какие именно – я не знал. Думаю, что на этих днях будет от С. Н. подробное письмо, но вчера я получил письмо от Т. Л. Ш., в котором она пишет: «Как сообщила мне вчера матушка, получено очень четкое, деловое письмо от С. Н., ставящее все точки над “и”. Разъяснения даны в высшей степени убедительные, так что надобность в дальнейших наших “подталкиваниях” отпала, наоборот, как говорит матушка, теперь нужно даже сдерживать, ибо П. Н. сразу запустил всю машину “по пресечению”. Ну и есть решение о комиссии».
Судя по этому письму, С. Н. принял некоторые мои предложения, которые сводились к следующему: взятие на учет всех художественных ценностей, взятие на учет архива Ю. Н., создание комиссии на общественных началах, в ведении которой находилось бы: использование архивных материалов Ю. Н., выдача картин на выставки, посещение квартиры экскурсиями и т. д. И. Богд[анова], как лицо некомпетентное, от распоряжения наследием Ю. Н. полностью устраняется.
Я не знаю, какую окончательную формулировку мои предложения приняли и как все это формально будет реализовано. Если пойдет по «заданному курсу», то, полагаю, Вам и мне нужно быть готовыми к участию в комиссии. Поэтому спешно Вас обо всем ставлю в известность. Бандеролью посылаю обещанные материалы.
Всего самого светлого.
В общем письме я не затрагивал «персональных» вопросов. Они трудны и «деликатны». Пишу поэтому отдельно. В Комиссии мне хотелось бы видеть Вас (во главе), Рениту Андреевну, обязательно кого-то из искусствоведов, лучше всего Марину Тимофеевну Кузьмину, и, отбрасывая скромность, себя. Думаю, что достаточно. Можно, конечно, еще кого-то ввести по указанию Министерства. Боюсь, что лица, «гнущие свою линию» (напр[имер], Зелинский), могут в дальнейшем вызывать затруднения.
Труден вопрос с научным сотрудником. Если есть возможность по совместительству утвердить Вас, то это было бы идеальным. Но Вам тогда нужно будет найти очень деловитого «хранителя», на которого можно было бы возложить часть делопроизводства. Т. Л. Ш. много сделала для продвижения этого дела, и если ее можно «организовать» (а она очень слабо «организована» и разбрасывается), то можно было бы остановить выбор на ее кандидатуре. Полагаю, что это было бы приятно и Екатерине Васильевне и она в будущем не оставила бы квартиры без своего попечения.
Если Вы сами в научные сотрудники квартиры никак устроиться из-за своих других дел и должностей не можете, то я очень полагаюсь на Ваш выбор. Нужен серьезный и уравновешенный человек, без «загибов», с широкими возможностями самых разнообразных контактов с различными учреждениями и лицами. Подумайте хорошенько, Людмила Васильевна, на «эту тему». Поговорите с Ренитой Андреевной, возможно, с Кузьминой. Может быть, у нее есть кандидатура на «хранителя». Но очень важно, чтобы научный сотрудник и хранитель наилучшим образом «контактовались».
К осени должны кончить реставрацию Извары. Я не снимаю с повестки дня и мемориальную квартиру в Ленинграде с подчинением ее Русскому музею. Если все пойдет по-задуманному, то квартира Ю. Н. хорошо «впишется» в этот треугольник и можно будет наметить какие-то конкретные меры по связи с «Урусвати». З. Г. Фосдик намекала мне о возможности передачи нам переписки Н. К. с их Музеем. Вообще, работу можно развернуть интересную и плодотворную. Важно вначале не ошибиться и, главное, не ошибиться в выборе лиц, от которых дальнейшая работа во многом будет зависеть.
Дорогой Александр Данилович,
Просмотрел главки к Вашей новой книге и постарался как-то представить ее в завершенном виде. Скажу, что мне очень нравится Ваша «задумка», метод подачи материала. Я сейчас не хочу «мельчиться», т. е. останавливать и Ваше и свое внимание на каких-то деталях. Так или иначе, над ними надо будет поработать, когда уже книга по первому разу будет написана полностью. Успех книги во многом будет зависеть от композиции и органической связи между главками. Зачастую эта связь достигается введением самомалейшей детали. Когда первый вариант книги будет готов, то такие детали сами будут «проситься», поэтому и искать их будет легче. Кроме того, неизбежны по первому разу и некоторые фактические ошибки. Они могут быть и очень незначительными, но лучше их убрать. Например: глава 1. «Извара». У Вас написано: «Экипаж катит по набережной Васильевского острова. Позади остался памятник Крузенштерну». Дело в том, что каждый, кто хорошо знает Ленинград, может указать Вам, что от дома, где жили Рерихи, к Балтийскому вокзалу (откуда шла дорога на Волосово) ездят через Николаевский мост, т. е. минуя памятник Крузенштерну (он остается в стороне). Это, конечно, мелочь, однако у читателя возникает подозрение: если мелочь не соответствует действительности, то и в крупном автор может быть не точен.
Между прочим, очень многие авторы пишут о картине «Помни!», как об одном из последних произведений Рериха, зачастую трактуя его в аспекте «прощания с Индией». Вы трактуете эту картину как прощание с родным домом. Я допускаю подобные трактовки и не возражаю авторам, хотя сам придерживаюсь иной. Картина «Помни!» была ведь создана в 1924 году и относится к серии «Его страна».[25] Поздний вариант, который находится теперь в ГРМ,[26] – точное повторение картины 1924 г., только более интенсивен по краскам. Принимая во внимание дату создания картины и серию, в которую она автором включена, я трактую ее так: прикоснувшись к высокому «Горнему миру» (у Вас в тексте «недоступная мраку Канченджунга[27]»), – не забывай о нем, когда спускаешься в «мирскую суету» долин, где тебя ждут обязательные «дела житейские». Вся серия «Его страна» (к ней относится и «Жемчуг исканий») имеет философский подтекст, «продиктованный» первой встречей с Индией, а отнюдь не расставанием с нею, скорее «обретения» новой высоты, на которую в дальнейшем следует равняться, чем расставания с родными местами. В 1924 году Рерих не думал расставаться с Индией и отодвигать ее в область воспоминаний.
Однако я задерживаюсь на деталях. Перехожу к тому, что считаю на первый случай главным. А именно – к композиции.
Я не стал бы вообще предпосылать книге «мотто»[28] в духе текста «Здравствуй, будущее», а также и «Введения». Я заменил бы это эпиграфом из самого Рериха (например, из его очерка «Будущее», стр. 209 «Из литературного наследия»). Но я дал бы «Послесловие», в котором можно было бы отразить значение Рериха в наши дни. Можно включить празднование 100-летнего Юбилея, сказать о признании Рериха Родиной и прогрессивной мировой общественностью, сказать об актуальности тех проблем, которые он поднял и за которые всю жизнь боролся.
Если редакция считает нужным что-то книге предпослать, то это можно сделать в нескольких словах до авторского текста, так, как это делается во многих книгах, в том числе и серии «Пионер – значит первый». Если за книгой остается название «Здравствуй, будущее», то эпиграф из самого Рериха даст самый лучший «ключ» к авторскому тексту. В «Заключении» же можно дать сильный завершающий «авторский аккорд». Текст из «Введения» хорошо ляжет в соответствующие главы.
Дальше мои соображения по композиции:
1. Первую главу дать о Петербурге, т. е. переставить 3 главу на первое место. Это позволит описать «атмосферу» дома, семьи, в которой появился будущий художник и ученый. Хорошо использовать очерк «Дедушка» из Сытинского издания. Рассказать о предках Н. К. и раннем интересе к своей родословной в связи с историей родной страны. Конечно, можно начать и так, как есть, но тогда потребуется логическая ретроспективная «увязка» третьей главы со второй.
2. После седьмой главы я дал бы 10-ю (можно и после 8-й). Это потому, что 9 главу («Археология») лучше поставить после «Гордиева узла». Серьезные мысли о связи науки и искусства появились уже в Университете. В этой главе можно также успешно использовать материалы из Сытинского издания, но они относятся именно уже к студенческим годам.
3. Главу 18 («Лада») я поместил бы после 15 («Стасов»), т. к. встреча произошла в Бологом в 1899 г.,[29] до отъезда в Париж. Тогда же, по существу, было решено о браке, который просто отложили до приезда из Парижа. В таком случае можно использовать очень интересную переписку Н. К. с Е. И. до отъезда первого в Париж и из Парижа.
4. Кажется, что и главу 23 хорошо бы переместить ниже, т. к. фраза, взятая в заголовок, относится уже к периоду знакомства Н. К. с Блоком. Тем более что следующая глава «Злата Прага» окажется не совсем на месте, да и «Рерих и театр», как мне кажется, могут быть насыщены биографическим материалом более раннего периода.
5. Главу «Держава Рериха» («Рерих и театр») я назвал бы иначе. Дело в том, что сам термин «Держава Рериха» появился с легкой руки Л. Андреева только в 1919 году,[30] кроме того, этот «термин» включает в себя более обширное содержание, чем театральная деятельность Н. К. Главе о театре можно было бы дать название «Народное действо». Это словосочетание Н. К. употреблял и, пожалуй, оно очень точно характеризует то значение, которое Рерих театру придавал.
6. Глава 35 «Цейлон» должна идти после «Сиккимского пути». Маршруты Рериха следующие: 1923 г.: Из Марселя 17 ноября, остановка корабля в Адене (без заезда в Египет) – 23 ноября, прибытие в Бомбей – 30 ноября. Затем следуют: Джайпур, Дели, Агра, Варанаси, Калькутта, Дарджилинг. 1924 г.: зима, весна и лето – путешествия по Сиккиму и Бутану. Осенью: через Калькутту и Бомбей в США, оттуда обратно через Францию с заездом в Берлин (декабрь), в декабре же из Марселя (теперь уже с заездом по пути в Египет) обратно в Индию через Цейлон, откуда по восточному побережью через Мадрас до Калькутты и из Калькутты в Дарджилинг. В марте 1925 г. переезд из Дарджилинга в Кашмир и далее с экспедицией по намеченному маршруту (см. серию ЖЗЛ, стр. 159–160 и 165–167).
Остальное по композиции, на мой взгляд, не вызывает трудностей в создании «связующих звеньев» между главами.
Конечно, существует еще проблема изложения материала, так сказать, «стиль» книги. На первых шагах трудно соблюсти его единство, тем более что учитывать нужно многое: восприятие читателя, которому серия «Пионер – значит первый» «адресуется», задача, поставленная автором перед собой, отношение к теме редактора, система использования материала, разные другие обстоятельства. Так, например, Марина Тимофеевна совершенно правильно заметила, что для читателя юношеского возраста большое значение имеют диалоги. Однако диалоги таят в себе и многие опасности. Первая из них – «бытовизм». Благоприятная для одних героев «бытовая» линия совершенно противопоказана для других. Например, можно дать интересную, живую, правдивую картину жизни Репина в «Пенатах», в которой застолье, меню, прогулки, игры – все будет отвечать «теме», нимало не «снижая» ее. Жизнь в Кулу, конечно же, также не лишенная «быта», требует иного повествовательного ключа. Несколько приподнятый, «эпический» тон взят Вами как в «Введении», так и в написанных главках. Это совершенно правильно. Однако в повествование нужно вводить и «каждодневность», которую подчас бывает трудно в «эпическом» ключе выдержать, да и незачем этого делать. Мне представляется, что книгу нужно будет обогащать интересными, живыми жизненными эпизодами, которых у Рерихов было много. Иногда их можно подавать очень «заостренно». Не забывайте, что все члены семьи Н. К. были очень остроумными людьми. Я не хочу быть «гречневой кашей», расхваливающей саму себя, но приведу Вам несколько примеров из книги ЖЗЛ, которые я лично считаю удачными как в смысле «занимательности», так и в смысле введения «прямой речи» или диалога: стр. 19 – Чистяков, стр. 31 – на раскопках, стр. 79 – Лысогорский, стр. 158 – девушка на выставке, стр. 143 – разговор на выставке в Стокгольме, стр. 203 – разговор в Лондоне. Секрет этих удач прост и принадлежит он не мне. Я просто использовал в максимальной возможности тексты самого Н. К. Думаю, что это самый верный путь. Тексты при «прямой речи» от героя можно компоновать по-разному, можно вводить их в повествовательный текст «от автора», можно допускать перефразировку и т. п. Попасть «в тон», вводя совершенно произвольные диалоги, – очень трудно. Например, я лично «не верю» в диалог между Н. К. и Е. И., который Вы даете на первой странице «Введения». Этот диалог дает определенную информацию читателю, чувствуется, что именно для читателя он и предназначен, а самим Н. К. и Е. И. – не нужен. Как биограф, я должен отметить еще одну «мелочь», которую рядовой читатель не заметит: Е. И. в Изварах никогда не была, поэтому вряд ли ассоциация с изварской картиной у нее возникла бы.
Диалог с бабушкой («Остров») – более убедителен. Как в первом, так и во втором случае «разговорная» часть полностью от автора (что неизбежно), но во втором случае автор показывает «становление» Рериха-историка в раннем детстве, вскрывает интересы мальчика, органично перешедшие потом в интересы ученого.
Хорошо «укладываются» и диалоги в главе «Рулите выше!».
Вообще, диалог очень сложная «штука», было бы неправильным избегать его, так же как и «прямой речи» от героя. Все это очень нужно, очень украшает книгу, делает ее интереснее, особенно для молодежи. Но старайтесь в «прямой речи» Н. К. как можно больше использовать его тексты, хотя бы и перефразируя или, вне хронологии, компонируя их совершенно заново. Можно брать для этого очерки, ранние дневники, письма Н. К. Художественное произведение все это допускает, как допускает, конечно, и авторское «измышление» диалога, но в основе последнего всегда должен быть заложен убедительный случай, вызвавший прямую необходимость диалога.
Этими общими замечаниями я сейчас и ограничусь. Если у Вас будет желание обсудить со мной работу на стадии, когда можно будет уже говорить одновременно и о деталях, и о книге в целом, то я с полной готовностью и большой радостью откликнусь на это. Я считаю, что книга задумана очень интересно и перспективно. Важно, чтобы каждый камень «мозаики» был хорошо «отшлифован» и попал бы на «свое место».
Посылаю слайд с макетом дома в Изваре. В одном из студенческих писем к Стасову Н. К. нарисовал в углу письма мезонин, в котором была расположена его комната. Прилагаю также схематический план Извар[ы] и схематическую карту пути к селу Мшенцы, где был написан очерк «Чаша неотпитая».[31]
Учтите, что книга «Алтай-Гималаи» в первой главе нарушает хронологию. Высадка в Порт-Саиде и посещение Египта состоялись в 1924 году, когда Н. К. ехал в Индию вторично с Шибаевым. Шибаев описывает это путешествие в своих воспоминаниях. Многое, описанное в главах «Сикким» и «Талай-Пхо-Бранг», – предшествовало описанному в главе «Цейлон – Гималаи».
Желаю Вам, Александр Данилович, хорошего творческого настроения. С громадным удовольствием помогу Вам в деталях, когда общая картина больше вырисуется.
Большой привет от Галины Васильевны Людмиле Ивановне и Вам.
Искренне
Дорогой Саша,
После длительного отсутствия накопилось у меня много спешной работы, да и в ближайшем будущем особых «просветов» не вижу. Я очень жалею, что в Москве так и не удалось побеседовать с Вами на некоторые темы побольше. Не исключено, что впредь мне придется чаще обращаться к Вам с различными просьбами по делам Н. К. В основном иногда нужно поддерживать «живые», а не только письменные связи с разными людьми, которые зачастую между собой очень плохо «контактуются». Поэтому общение с ними должно быть одно от другого «изолированным». Мне нужно было бы эти отношения более подробно характеризовать, дабы в очень сложных, «многоплановых» делах не вызвать излишних трудностей. В связи с фотографиями у Вас будут сейчас контакты с Валентином Митрофановичем Сидоровым. Во многих отношениях он идет сейчас «в гору». Люди завистливы и не прочь найти этому неблаговидные мотивы. Впрочем, нет человека, про которого чего-либо не «наговаривали». В сложных делах, в которых неизбежно и необходимо участие многих людей, всегда существуют разные, зачастую противоречащие друг другу течения и взгляды. Все это приходится учитывать. Ко мне сходятся многие «провода», и я всегда стараюсь, чтобы противопоказанные к соприкосновению «полюса» не вызывали искр «короткого замыкания». Такая осмотрительность в работе со многими людьми – необходима. Приходит она с опытом. На первых шагах все кажется более простым, т. к. подходим мы к людям со своими, а не с их мерками. Действовать же нужно научиться по формуле «Господом твоим», а не «моим». Против этого Указа больше всего ошибаются. И ошибки здесь возможны с двух сторон. Одна – когда мы в своей «твердости» навязываем людям свои взгляды и нормы, другая – когда мы в своей «допустимости» открываем поле деятельности и способствуем самому настоящему «дьяволу», которого приняли за «чужого Господа». Так что будьте осмотрительны в новых контактах, учитесь улавливать разницу между «откровенностью» и «искренностью». Первая далеко не всегда уместна и чревата роковыми последствиями, вторая же определяется основным направлением наших помыслов и действий и является мерилом нашего отношения к людям в полном соответствии с Высокими Задачами Бытия.
Я не исключаю, что в скором будущем Министерство культуры предпримет некоторые действия, касающиеся использования наследия Ю. Н. В связи с этим некоторые поднимут много шума. Пусть он Вас не смущает. Со стороны С. Н. были приняты все меры, чтобы кто-то опомнился и встал на правильный путь. Однако если ошибки углубляются и воинствующее невежество грозит новым наступлением, то рано или поздно следует «обратный удар».
Валентин Митрофанович, вероятно, уже переехал. Сообщите, виделись ли Вы с ним и как дело обстоит с фотографиями. Жду от Вас посылки с альбомами и книгами с копиями. Кое-что мне делал и будет, возможно, делать Олег, т. к. копии мне постоянно нужны. Только дело с копиями такое, что не контактуйте два разных канала. Олег – хороший человек, но неосторожной «откровенности» в нем очень много. Проистекает [это] из лучших побуждений, но результаты не всегда получаются лучшими.
С Сидоровым дела придется иметь и впредь. Он «сложный» человек, со своими твердыми убеждениями «христианского», даже сугубо «православн[ого]» направления. Это тоже является «качеством», с которым нужно считаться, и величайшей ошибкой было бы считать это «качество» – «недостатком». Но именно это «качество», так же как и «активность» Валентина Митрофановича, вызывают у многих «неконтактность» с ним, и с этим обстоятельством также считаться приходится. Со временем Вы сами многое поймете и многому научитесь в общении с людьми. Поначалу же проявляйте больше сдержанности, чтобы невольно, соединив плюс с минусом, не вызвать «замыкания». О всех новостях пишите мне. Буду ждать. А сейчас, дорогой Саша, есть у меня еще одна просьба уже личного характера. У моей внучки большое расстройство зрения. В Таллинне нужных стекол не оказалось, и, когда я был в Москве, я заказал очки. Готовы они будут 28 мая. Получить их следует в оптическом магазине на Старом Арбате, если идти от Арбатской площади в сторону Смоленской площади, то по правой руке, еще не доходя до театра Вахтангова (Арбат, 18). Очки нужны довольно срочно, поэтому если посылка с альбомами и книгами задержится, то пошлите, пожалуйста, бандеролью. Только упаковать нужно будет покрепче в коробочку и вату, чтобы не разбились. Простите, что утруждаю Вас такими делами, но очень нужно, внучка пошла первый год в школу и до окончания занятий пришлось ее взять, т. к. без очков врач категорически запретил всякие чтения и писания.
Рецепт (квитанцию), по которой очки выдадут, прилагаю.
Большой привет Тамаре Григорьевне и Вам от Галины Васильевны. Она очень благодарит Вас за прекрасный альбом. Прилагаю ее записочку. Погоды у нас более-менее настроились, и Г. В. много времени проводит на воздухе.
Всего Вам самого, самого светлого.
Дорогой Алеша,
Все еще не могу выбраться из «цейтнота», вызванного двухнедельным отсутствием из дому.
Прежде всего, благодарю Вас за пересылку фотографий Девике. Они сейчас еще в Кулу. Скоро, вероятно, вернутся в Бангалор. Уверен, что фотографии доставят Девике большое удовольствие. Обычно С. Н. и Девика на выставках С. Н. бывают, а в Новосибирске не были. Поэтому разнообразные фото им особенно интересны. Теперь я был в Туле и там тоже для них сделал фото.
Послал сегодня Вам почтовой посылкой подарок. Известите о получении.
Ваш вопрос о «воздействии материи через материю» касается вообще всего Сущего, в том числе и нас самих. Ведь все мы «ведомы» своей кармой и Помощью свыше, однако это нимало не умаляет самостоятельности наших действий и полной за них ответственности. То же и в случае Е. И. и Н. К., если не считать, что их положение было много труднее нашего, ибо помимо кармических накоплений имела место еще и Жертва, т. е. добровольное воплощение и новые кармические связи с давно уже пройденным для них этапом.
Ведь если бы не было закона «воздействия материи через материю», то им и воплощаться в данном случае не было бы надобности. Их большие духовные накопления не требовали воплощения в наше несовершенное и трудное время. Эти же накопления позволили им, в меру действия того же закона, наладить связь с Высшими сферами, которым они принадлежат, осознать принятую на себя миссию. Однако выполнение этой миссии, так же как и вся «земная» сторона их жизни, были подчинены тем самым земным законам, по которым живем и мы. Это только усугубляло трудности, ибо в этом смысле изречение: «Во многой мудрости – много печали» – особенно остро ощущается. Представьте себе, что Вы со всеми вашими знаниями и научными представлениями нашего времени появились бы среди дикарей-людоедов и всякая связь с оставленным Вами миром, за исключением радиоприемов, была бы нарушена. При всем этом Вы должны были бы выполнить определенную эволюционную задачу, имея возможность пользоваться только теми средствами, которыми располагают окружающие Вас дикари. В такой ситуации первый же неосторожный шаг с Вашей стороны мог бы погубить Вас и свести на нет порученную Вам миссию. Примерно в таком же положении находились Е. И. и Н. К.
«Предопределенность», вызванная Кармой и поставленными перед каждым из нас задачами, заложена во всех, в том числе и в меня с Вами. Привносим мы с собой в потенциале и все возможности, которые помогут нам реализовать наши очередные кармические задачи. Однако «развернуть» потенциальные возможности в полной мере и употребить их максимально – зависит от нашей воли, на которую Высшие Силы не воздействуют. Е. И. и Н. К., преодолевая все жизненные препятствия нашего плана, полностью осуществили это, что и является величайшим для нас примером. Они не шли вслепую за «Ведомой Рук[ой]», это было бы нарушением закона «воздействия материи на материю» и закона Кармы. Связь с Высшим пробуждала накопления Чаши, способности, приобретенные во многих жизнях, давала возможность получать «Указы», которые опять-таки могли быть реализованы по законам нашего земного плана, через людей, на сознание которых можно было воздействовать путем убеждений и доступных им понятий. Т. е. вся земная жизнь строилась у Е. И. и Н. К. так же, как и у нас, только масштабы были неизмеримо большими, а отсюда и ответственность вырастала по изречению: «Кому больше дано, с того больше и спросится».
Относительно своей работы скажу только, что это еще первый вариант далеко не завершенного труда. Главное должно еще быть написанным. К теме «Цветы Мории» я, по существу, только подхожу. Хронологически я дошел в своей работе только до карельского периода жизни, т. е. до Встреч с Уч[ителем]. Сейчас я занялся одной другой работой, которая, возможно, пригодится для опубликования. Но мне, конечно, хотелось бы завершить «духовную биографию». Материала много. Будем надеяться, что успею это сделать.
Пишите, Алеша, как Ваши дела? Как с дипломом? Где находится местность, куда Вас направляют? Бывали ли Вы там? Какие условия, люди? Вам будет необходимо наладить связь с печатными органами района и области, чтобы прокладывать дорогу к более широкой деятельности.
Галина Васильевна шлет Вам привет и наилучшие пожелания.
Всего самого, самого светлого.
Душевно Ваш.
Уважаемая Светлана Ивановна,
Простите, что задержался с ответом на Ваше письмо. Был в Москве, а приехал оттуда с очень спешной работой для издательства.
Судя по Вашему письму, тема о литературном наследии Н. Рериха близка Вам по своей внутренней сущности, а это ведь – главное для успеха. Тема эта – большая, сложная, требующая тщательного изучения многих побочных проблем, однако основным всегда остается сердечное восприятие. Без него будет лишь скольжение по поверхности.
Литературное наследие Н. К. Р. очень обширно. Его объем наиболее полно отражен в «Ученых записках Тартуского университета», вып. 217, Тарту, 1968. Попадалось ли Вам это издание? Очень краткая оценка помещена в сборнике «Контекст – 1973» (М., 1974). За последние годы у нас были публикации «Листов дневника» Н. К. в разных периодических изданиях и вышли книги: «Из литературного наследия», «Письмена», «Алтай-Гималаи», «Зажигайте сердца». Однако имеются и малодоступные издания (Сытинское издание 1914 года и зарубежные), с которыми необходимо будет Вам ознакомиться. Достаточно также и вообще неопубликованных материалов. Есть даже и неопубликованные стихи. Много изданий на иностранных языках, но это в основном переводы. Так, к 100-летнему Юбилею в Нью-Йорке была издана книга «Нерушимое»,[32] переведенная с русского рижского издания 1936 г. Все эти издания у меня имеются, имеются и некоторые еще не публиковавшиеся очерки. Удалось мне собрать также и довольно много из эпистолярного наследия Н. К. Р. Так что, если в процессе работы над темой Вам потребуется помощь в материалах, всегда с полной готовностью окажу ее Вам.
Вы правильно заметили о «кротах». Бенуа оставил после себя потомство. Но ведь у кротов – подземная жизнь. Когда статья Бенуа была в 1939 г. опубликована в Париже,[33] Н. К. Р. писал в Прибалтику: «Если этот тип после всех суперлативных писем ко мне, которые он писал за последнее время, сделал такую гадость в газете, то это лишь показывает его неисправимо завистливую природу. Впрочем, такое эмигрантское суждение имеет и свою хорошую сторону, ибо многие другие, не погрязшие в тине, люди не только поймут побудительные источники, но и еще раз по достоинству оценят это болото. Ясно, что Бенуа не переваривает авторов статей монографии (Голлербах – жил в СССР, а В. Иванов – принял уже советское подданство и собирался из Харбина вернуться в Россию. – П. Б.), и это вовсе не по литературным и художественным причинам, но опять-таки по большому непониманию момента. Недавно бросилось в глаза, что Бенуа не отозвался на смерть Щуко и Петрова-Водкина, а хвалил лишь умерших за границей. Комментарии излишни… Если бы Вы только видели письма Бенуа ко мне и сопоставили их с его статьею. Истинно, ”опасаетесь данайцев и дары приносящих”».
К этому письму Н. К. Р. можно лишь добавить, что когда Бенуа узнал, что в Риге готовят монографию Н. К. Р.,[34] то он довольно прозрачно намекнул, что имеет большое желание дать для монографии свою статью. Поскольку рижане оставили этот «намек» без последствий и монография вышла без статьи Бенуа, то последний и отреагировал на монографию статьей уже иного характера. В этом – весь Бенуа. Он неоднократно «приближался» к Н. К. Р., но всегда затаив в себе злобу и зависть. Ведь Н. К. Р. был, пожалуй, единственный из его современников, кого он органически не мог, похлопав по плечу, покровительственно назвать «Колей». Дистанция была слишком велика, и это не давало Бенуа покоя. Но, как и следовало быть, Бенуа теперь уже весь в прошлом, а Рерих – в будущем. И все запоздалые вылазки против Н. К. Р. – обречены на неудачу.
Очерк «Действие» в книге «Пути Благословения» Н. К. Р. начинает так: «Однажды великий Акбар провел черту и спросил своего мудреца Бирбала, чтобы тот сократил ее, не урезывая и не касаясь концов ея. Бирбал параллельно провел более длинную линию, и тем самым линия Акбара была умалена. Мудрость заключается в проведении более длинной линии».
Рерих никогда не спорил с «кротами», а просто во всем «проводил более длинную линию». Думаю, что этим методом должны действовать и все, кому дорого его имя и его великие идеи о единении человечества через Знание, Культуру и Красоту. Ваша работа на тему о литературном наследии Рериха будет именно продолжать начатую «длинную линию», и я от всего сердца желаю Вам успеха.
В Смоленске я был один раз, но очень короткое время. Побывал тогда и в Талашкине. Конечно, разрушено много, но сама «Смоленщина» оставила на меня прекрасное впечатление. Отрадно, что и многие памятники приводятся в порядок.
С В. С. Баевским встречаться мне не приходилось. Если Вы находите у него поддержку, – то это прекрасно. Ученые широкого, непредубежденного мировоззрения понимают Рериха и тяготеют к нему. Не исключено, что в этом году в Новосибирске будет созвана научная сессия по Рериху и участие в ней примут не только искусствоведы, но и ученые Сибирского отделения АН СССР.
С самыми искренними пожеланиями всего светлого.
Дорогой Женя,
Посылаю копию письма С. Н. к Н. И. Вавилову. Где-то мне попадалось и письмо Вавилова, но сейчас не могу вспомнить – где.
Вопрос с квартирой Ю. Н. будет, вероятно, решать трудно. Сейчас Министерство культуры, по просьбе С. Н., поставило этот вопрос к решению, дабы избежать распыления коллекций Ю. Н. Возможно, что будет создана специальная комиссия, которая займется этим делом. В музеях, особенно в Русском музее в Ленинграде, в запасниках достаточно картин Н. К., но «вырвать» у них что-либо очень трудно. Если будет организован какой-то зал Н. К., то не забывайте, что Сибирскому отделению подарена картина «Победа», которая, по словам Богуславского, заброшена куда-то в кладовку. Неужели в Доме ученых не нашлось ей места хотя бы на стене в вестибюле? Что, если С. Н. узнает о том, как его подарок «используется»?
Думаю, что если будет организован зал с выставкой, аналогичной той, которая действует сейчас, то для него, на первый случай, можно будет испросить из запасников картины для «временной экспозиции», связанной с открытием зала, а время экспозиции затем можно будет растягивать до бесконечности, поскольку музейные запасники набиты до отказу. Просить же что-либо от музеев, да еще в другое «ведомство», в «подарок» – бесполезно. Они друг другу ничего не дарят и полностью оправдывают поговорку о «собаке на сене».
С Соколовским я «контактуюсь» по мере надобности. Был у него в Москве, снабдил его некоторыми материалами по дополнению и уточнению его каталога. Во второй половине июня, возможно, он заедет ко мне. Имейте в виду, что для Соколовского Рерих – только художник. Остального для него не существует. Переписываться он тоже не любит.
Проблема Центральной Азии как прародины человечества, действительно, в двадцатых годах «выплывала» неоднократно. Полностью принять ее, в силу своего мировоззрения, Н. К. не мог. Центральная Азия для Н. К. была скорее одним из центров распространения Знаний после гибели Атлантиды. В аспекте научных представлений Н. К. и Ю. Н. правильнее говорить об очагах зарождения современной культуры цивилизации, но никак не о «прародине» человечества.
Я вспомнил, что у картины «Полунощная» имеется предшественник. Это картина «Мост Славы». Однотоновое ее воспроизведение помещено в Рижской монографии. Написана она в 1923 году, еще до отъезда в Индию. Создавалась почти одновременно с картиной «Святые гости».[35] Небо в «Полунощной» – почти точное повторение неба картины «Мост Славы». Пейзаж немного разнится. В «Мосте Славы» пейзаж близок пейзажу «Святых гостей» и имеет явно карельское происхождение. Так что, поразмыслив, и я склоняюсь к тому, что на «Полунощной» изображено северное сияние, которое в Карелии хорошо наблюдается. В сороковых годах Н. К. повторил несколько карельских мотивов («Ждущая», «Клад захороненный»[36] и др.), так что появление «Полунощной» – вполне объяснимо. По общей композиции картины сходны. Задний план «Полунощной» – почти точно воспроизводит «Мост Славы», а с переднего убраны схимник и часовенка с левой скалы, озеро же «оживлено» лодками. Возврат в сороковых годах к Карельскому периоду имеет свое глубокое значение, но это значение лежит уже в другой плоскости.
Бадараева я знаю. Встречался с ним в Москве и Ленинграде. Он хорошо встретил меня в Улан-Удэ, устроил несколько важных свиданий, но потом на удивление крепко замолчал. На три моих письма и телеграмму вообще не ответил. Не исключаю, что по некоторым причинам (поездки за границу) он не хочет вести переписку с «рериховцами». Занят Бадараев проблемами тибетской медицины. Очень заинтересован материалами «Гималаев» и питал надежду наладить связи и «возродить» работу в «Урусвати» через ЮНЕСКО. Из разговора со С. Н. я вывел, что ЮНЕСКО – не та организация, которую он в «Урусвати» хотел бы видеть. К тому же направление этой организации устойчивостью не отличается, в ней много противоборствующих внутренних течений. Разочаровывать Бадараева я не стал. Мировоззрение его – буддийского направления с уклоном в ламаизм. Примет ли он Ваше предложение – вопрос. Во всяком случае, мне очень интересно – ответит ли он Вам вообще. Сообщите об этом, пожалуйста. О Е. И. Гостеевой я Вам уже писал. Она может выступить интересно. Письма Тагора, которые я Вам послал, сохраните и верните мне. Я послал последний экземпляр.
На этом сейчас кончаю и буду ждать дальнейших хороших известий от Вас. Большой привет Наташе. Галина Васильевна просит кланяться Наташе и Вам.
Как живет Наталья Дмитриевна? От нас ей – сердечный привет.
Всего самого светлого.
Душевно
О фильме я Вам писал уже. Не исключено, что скоро Вы его увидите. Я сегодня говорил по телефону с Москвой. Вопрос о показе, похоже, решается положительно.
Дорогая Людмила Васильевна,
Получил сегодня от Татьяны Львовны письмо с сообщением, что 1 июня Вы, она, Р. А. соберетесь для обсуждения вопросов, связанных с квартирой Ю. Н.
По просьбе Татьяны Львовны я набросал нечто вроде «обоснования» учреждения мемориальной квартиры. Пишу также и Вам, не знаю, как сработает почта и кто раньше мои письма получит.
Я не думаю, что квартиру выделят в самостоятельную единицу. Слишком мал «объект». Ее обязательно подчинят какому-либо учреждению, находящемуся в ведомстве Министерства культуры. Выбор учреждения – очень существенный вопрос. Я думаю, что Институт востоковедения вообще назван не будет, т. к. он существует по другому ведомству. Не исключена Академия художеств, хотя деятельность Ю. Н. непосредственно ее не касалась. Имея в виду это, а также некоторые юридические соображения, а вдобавок и перспективу развития, я везде указываю на «фамильные ценности Н. К. Рериха». Юридические соображения, которые мне подсказал компетентный юрист, таковы: поскольку раздела между С. Н. и Ю. Н. не было, то и Богдановы, как иждивенцы Ю. Н., в претензиях на наследство в своих правах ограничены. Кроме того, имеется закон, по которому ценности, имеющие общегосударственное художественное или научное значение, попав даже в частные руки, берутся на учет и используются по указанию соответствующих государственных организаций, а не по единоличному произволу тех лиц, у которых они оказались. Имеется и соответствующий приказ Министерства культуры, на основании которого можно все это оформить. Я не знаю, почему юристы Министерства так упорно ссылались на «законность» владения всем Богдановой. Просто, очевидно, не хотели этим делом заняться.
Если потребуется в этом отношении какая-то юридическая помощь, то обратитесь, пожалуйста, к Марку Моисеевичу Богуславскому по телефону (квартира) <…>. Если к телефону подойдет его жена Ирина Константиновна, то можно проконсультироваться у нее. Она также юрист и, кажется, работает в МИДе. Марк Моисеевич – международник, бывал в Нью-Йорке в Музее, писал и сейчас работает по теме Пакта Рериха,[37] был у меня и находится в курсе всех дел относительно Богдановой. Он обещал оказать всяческую помощь в юридическом оформлении и ссылках на нужные законодательные акты. Если потребуется обратиться к нему, то сошлитесь на меня.
При оформлении, возможно, будет «сопротивление» Богдановой и ее «шефа». Кроме всего прочего, сможет ли Министерство предоставить ей жилплощадь, или ее оставят на этой же квартире? В последнем случае квартиру придется разделить на две части – кабинет и маленькую комнату – под мемориальную, а остальное до случая (т. е. предоставления Богдановой квартиры в будущем) оставить в ее распоряжении. «Технически» это осуществимо. Комнаты – изолированы. Свои комнаты и кухню она может запирать. Отдельно будет запираться и мемориальная часть квартиры. Прихожая общая, от входной двери два ключа, телефон – в прихожую. «Шефа», если будет вмешиваться, – в милицию.
Налаживать как-то деятельность можно будет только после того, как эти формальные препятствия будут пройденным этапом. Как мне представляется, для деятельности достаточно двух человек: научного сотрудника (может быть, можно и по совместительству?) и хранителя. Руководство же поручить комиссии на общественных началах. Я не знаю точно, что написал С. Н.[Рерих] Демичеву, но примерно такие основные положения я в своем письме к С. Н. предложил и именно после этого он телеграфировал, что им приняты меры. Так что, вероятно, С. Н. с предложенной структурой согласен. При «разделе» с Богдановой нужно иметь в виду, что какие-то архивные материалы она может утаить. С картинами – проще. Большие полотна – известны, да и маленькие они продавать уже поопасаются, т. к. это будет пахнуть уголовщиной. Часть же архива она может скрыть или у себя, или перетащить куда-то. Поэтому ее следует официально предупредить, что сокрытие архива и дальнейшее использование его материалов – дело уголовное.
Я полагаю, что когда дело дойдет до оформления учета и передачи ценностей хранителю, то все это должен делать представитель Министерства культуры, специальным приказом Министерства уполномоченный на эту «акцию». Один экземпляр акта передачи так же будет храниться в Министерстве. Члены комиссии на общественных началах могут лишь оказывать «техническую» помощь такому представителю, назначенному научному сотруднику и назначенному хранителю.
Различные трудности при осуществлении всего этого, конечно, могут возникнуть, но все они будут легко устранимы, если Министерство издаст приказ, имеющий полную юридическую силу, в котором будет предусмотрено: 1. Взятие ценностей на учет. 2. Ведомственное подчинение квартиры. 3. Утвержденные штатные единицы для нормального функционирования мемориальной квартиры. 4. Состав комиссии, которая будет в дальнейшем руководить научной деятельностью.
Если от Министерства этого можно будет добиться, то и все остальное легко «утрясется». Приветствую «тройку» в Вашем, Рениты Андреевны и Татьяны Львовны лицах и желаю всяческих успехов.
Искренне
1. Взятие на учет и на хранение фамильных художественных ценностей и коллекций Н. К. Рериха, привезенных Юрием Николаевичем Рерихом в СССР и оставшихся после его кончины в квартире по Ленинскому проспекту 62/1, кв. 35, Москва.
2. Взятие на учет и научное использование архивных материалов, находящихся там же.
3. Привлечение новых материалов из частных архивов.
4. Координация научно-исследовательской работы с музеями и учреждениями, в фондах которых имеются материалы, связанные с художественной и научной деятельностью членов семейства Н. К. Рериха (Институт востоковедения АН СССР, Третьяковская галерея, ЦГАЛИ, Государственный Русский музей в Ленинграде, Новосибирская областная картинная галерея, восстанавливаемая усадьба «Извара» под Ленинградом и др.).
5. Оказание помощи архивными материалами учреждениям и деятелям науки и искусства, которым в их научно-исследовательской работе таковые материалы были бы нужны.
6. Организация индивидуальных и групповых посещений мемориальной квартиры Ю. Н. Рериха в целях ознакомления с имеющимися там художественными ценностями и другими материалами.
Финансово-хозяйственную деятельность мемориальной квартиры Юрия Николаевича Рериха подчинить: <…>[38] Утвердить в штатном расписании для мемориальной квартиры Ю. Н. Рериха штатные единицы:
1. Старшего научного сотрудника – делопроизводителя. 2. Хранителя квартиры.
Руководство научно-исследовательской деятельностью мемориальной квартиры Ю. Н. Рериха поручить комиссии на общественных началах в составе: <…>[39]
Дорогой Борис,
Вот уже две недели, как вернулся домой, но все еще не войти в ритмичную работу. Привез с собой много внеочередной, спешной работы, хотя и связанной с «суета сует» (издательства и разные организационные проблемы), но все же необходимой.
В Москве состоялась официальная премьера фильма в Доме кино. Теперь показывали уже окончательный, принятый Госкомитетом вариант. В общем – фильм удался. Какие-то детали всегда для кого-то по разным причинам будут или наиболее приемлемыми, или – наоборот. Я видел фильм при монтаже, т. е. просмотрел и все кадры, которые в окончательный вариант не вошли. Место с ракой Сергия очень сильно и многозначительно. Особенно сильно оно было в контексте следовавших друг за другом кадров, заключительные из которых выпали: открывающиеся врата, «Вечная память», часть иконостаса и рака, чайка над ясным небом, Изборск весной с сеятелем на горизонте, Печорский монастырь с колокольным звоном, открывающиеся врата церкви и выход крестного хода с пением «Христос Воскресе!». В целом этот цикл имел глубокий философский подтекст победы над смертью, Вечности Бытия. Конечно, христианское мироощущение особенно остро воспринимает моменты показа Святынь в сопровождении церковного пения. Это столь естественно, что термин «субъективно» даже не хочется применять. В меру своего понимания (а также и недопонимания одновременно) Высшего, мы, естественно, вырабатываем свои подходы к Его восприятию, находим в Высшем ключ, на который отзвучит и наше сердце, и наш интеллект. И это, действительно, – наш истинный путь слияния с Высшим. Но он может завести нас и далеко в сторону, если мы сочтем его обязательным для всех и, порицая все иные пути, займемся «спасением душ человеческих», порицая их собственные пути восхождения. Это отнюдь не значит, что я не вижу различий между, скажем, христианами, магометанами, буддистами, ведантистами. Я – человек, поэтому также тяготею к одному, «собственному» пути. Но, да простит мне Бог, я перестал бы Его считать Богом, если бы Он «ратовал» за христиан больше, чем за других. Верю, что «званы» – все, а среди «избранных» – христиане могут оказаться даже и в меньшинстве.
Андрей Николаевич З[елинский] тоже ищет «свой путь». Андрея Николаевича я знаю давно. У него выработались интересные взгляды на некоторые предметы и явления жизни. Но, пожалуй, временами сильны тенденции считать себя среди «избранных» в силу отличия своих убеждений, своей веры, своего пути от разных иных «самаритян». Опасаюсь, что это порой сильно мешает ему.
Жалею, что не удалось нам повстречаться в этом году. Похоже, что нынче на юге нам уже не бывать. Не исключено, что дела потребуют у меня еще выездов в Москву и в Ленинград. Москву я не очень-то люблю посещать – утомляет очень. Ленинград – лучше. Но если я поеду туда, то, вероятно, еще летом, когда Вы будете на юге. Но, может быть, осенью мы все-таки повстречаемся? Очень хотелось бы.
Пишите, Борис, о себе. Гамма Вашего духовного «настроя» как-то близка мне, и контакты с Вами дороги.
Большой привет Вам от Галины Васильевны.
Всего самого светлого.
Сердечно.
Дорогой Саша,
Получил сегодня от Вас две посылки с книгами. Сердечное Вам спасибо. Боюсь, что слишком перегрузил Вас поручениями, в плане которых Вам придется встречаться гораздо больше с теми людьми, которые «приспосабливают» Учение для себя, а не делают его Стержнем, вокруг которого строилась бы их собственная жизнь. Явление это – обычное, и тягота ноши Посланцев, посещающих нашу Землю, в том и заключается, что им приходится быть окруженными лицами, не только вопиющими: «Подай, Господи!», но еще и «подсказывающими», что именно им следует от Господа получить, дабы Господь не ошибся. Имею в виду не только обычную корысть и погоню за материальными благами, но и духовную ограниченность, которая выражается в том, что свой путь, свое понимание Высшего принимается за единственно правильный, а все иные «еретическими». Между тем Те, Кто стоял у истоков Агни [Йоги], вмещали все пути и помогали на всех путях. С этим приходится, дорогой Саша, считаться и, кроме всего иного, черпать из Агни Йоги также и великое терпение. Каждому из нас поручено что-то на этом земном плане и в этой именно нашей жизни чем-то помочь Великому Плану Владык. И, как мне кажется, ощущая в своем сердце Образ Великого Учителя, мы можем иметь к Нему лишь одно обращение: «Помоги, Владыко, не пройти мимо Труда Твоего». Постоянное предстояние перед Владыкой, постоянное ощущение Величия Иерархической Цепи, конечно, главное в нашей жизни. И если мы сумеем сообразно этому направлять свои действия, то – счастье нам. Тогда жизнь не будет прожита напрасно.
Еще раз большое спасибо за посылки. Буду ждать альбомы. Как получились слайды? Не найдется ли и для меня «лишнего»? С маленьких картин у меня как раз слайдов почти нет. Если не затруднит, то поторопитесь с очками для внучки. И не смущайтесь тем, что представления о людях, при личных встречах, будут у Вас меняться. Со временем все станет на свое место.
Большой привет от Г. В. Вам и [Тамаре Григорьевне] <…>[40]
Дорогая Татьяна Львовна,
Получил Ваше письмо. Очень рад, что дела с Терменом продвигаются. Мне думается, что база Скрябинского Музея – неплохое начало. Я не знаю, кто сейчас руководит музеем-квартирой Скрябина, я был там только один раз. Площадь квартиры, по сравнению с квартирой Ю. Н., несравнимо больше и приспособлена к установке инструментов и небольшим концертам. Работу там можно наладить систематическую. Сам Скрябин – был замечательной личностью, его мировоззрение тянулось к Востоку.
Нет ли среди посещающих квартиру поклонников Чюрлениса? Их очень интересуют проблемы цветомузыки, и возможно, что среди них можно было бы найти поддержку. Не приходилось ли Вам встречаться с автором книги о Чюрленисе – Феликсом Яковлевичем Розинером? Непосредственных контактов я с ним не имел, но у нас есть очень близкие общие знакомые, так что, если понадобится, я могу «сосватать». Не исключаю, что зав[едующий] Музеем Скрябина знает его.
В отношении квартиры Ю. Н. могу дополнить, что у меня был разговор о юридической стороне с одним доктором юридических наук, юристом-международником, который сказал, что у нас имеется закон, по которому художественное или научное наследие, представляющее собой общегосударственную ценность, может быть взято на учет и использование его может быть передано в ведение компетентных органов. На этот счет не так давно я читал какую-то статью даже в «Известиях», причем в статье указывалось как раз, что Министерство культуры почему-то редко прибегает к этому закону, чем наносится вред, т. к. некоторые люди монополизируют и не допускают к попавшему в их руки наследию соответствующих специалистов и исследователей.
В общем же, будем ждать результатов. Неужели на самом деле «сильнее кошки – зверя нет» (в данном случае, правда, «кота» в лице Васильчика, т. к. все вертит он один).
Работ Гурджиева у меня нет. Есть работы его ученика и последователя Успенского, который потом несколько отошел от Гурджиева и по весьма серьезным причинам. Гурджиев не разбирался в общественных вопросах и, активно поддерживая фашизм, был настроен против всего советского. Поэтому и Н. К. Р. сношений с ним не имел. С Дорджиевым Гурджиев ничего общего не имел. Гурджиев долго прожил не в Тибете, а в Персии (Иран) и учился у суфистов (мистические течения в исламе[41]), от которых и усвоил «экстатические методы», в том числе и ритмические танцы. Последние, конечно, содержат в себе позитивные моменты.
Сердечный поклон Виктору Ильичу.
Всего самого светлого. Жду новостей от Вас.
Душевно.
Дорогой Саша,
Ваши письма и бандероль с очками получил. Большое-пребольшое спасибо. Не сегодня так завтра придут, вероятно, и альбомы. Посылки и ценные бандероли идут дольше, чем заказные, их еще один раз в Таллинне регистрируют и под расписку вручают почтовой автомашине, которая к нам почту привозит.
Звонили мне сегодня из Таллинна, сказали, что в «Огоньке» появилась рецензия Валентина Митрофановича о фильме. Возможно, что еще и в газете «Советская Культура» будет, мне писали, что собираются туда дать. Это, может быть, поспособствует показу фильма на общем прокатном экране. Да и для режиссера и операторов это тоже имеет значение.
Очень ценю, дорогой Саша, Ваше отношение ко мне и Вашу готовность оказать помощ[ь]. Иногда она бывает очень нужна. Приходится сказать, что москвичи далеко не аккуратные корреспонденты. Зачастую о важных делах узнаю с опозданием.
Что же касается разных «личностных» канонов, то приходится с этими человеческими свойствами считаться. Конечно, все такие каноны вынуждают и к соответствующим «коррективам». Люди слишком слепо верят в общеизвестную формулу: «От перестановки слагаемых – сумма не изменяется». Но это далеко не так. Если мы к Плану Владык будем приспосабливать свое миропонимание, свои усилия, то результат будет один, если же начнем к своим возможностям и взглядам приспосабливать План Владык, то – уже совершенно другой, и далеко не всегда позитивный.
Достали ли от Валентина Митрофановича стенограммы С. Н. с его выступлений 1960 года? Я послал их в Москву перед приездом С. Н. в конце 1974 г., и с тех пор все никак не получить, а сейчас они мне понадобились для работы. Также и те «Листы дневника» Н. К., которые я послал Вал[ентину] Митр[офановичу] и которые у меня в единственных экземплярах, – понадобиться могут. Вал[ентину] Митр[офановичу] из них нужны будут, возможно, два-три, а то и меньше. Может быть, ему можно помочь в перепечатке? Хотя его супруга печатает на машинке и машинка у них, сколько я помню, дома имеется.
Не слыхали ли, как с картинами С. Н.? Отослали ли их обратно, и взялась ли Кузьмина помочь в пересылке слайдов? Девика хотела их иметь, я пообещал, написал, что пошлю с картинами. Обидно будет, если задержатся.
Сердечный поклон от Галины Васильевны Тамаре Григорьевне и Вам.
Всего Вам самого, самого светлого.
Душевно Ваш.
Дорогой Георгий Константинович,
Прошлые наши письма разошлись в пути. «Мир Огн[енный]» можете задержать, сейчас эта книга мне не к спеху.
О ритмах махавана и чотавана[42] Е. И., несмотря на частые вопросы, не отвечала. Очевидно, это Космические ритмы, еще мало доступные нам.
«Ур» является «корнем» в лингвистическом смысле. «Свати» – свет в смысле разума («Сарасвати» – богиня мудрости). «Агни» – энергетический огонь. «Ур» – относится к свету Космическому и иногда прилагается к Венере (также – Шакти, Ушана[43] и др.). Отсюда «Урусвати», т. е. Свет Разума Венеры, или «Утренней звезды». Сочетания этих слов дают разные понятия, связанные с разумом, светом, энергией.
Л. – это, действительно, литий. Применение его в медицине, как всего иного, – индивидуально, поэтому точных рецептов, сколько я помню, не давалось.
«Дуккар»[44] – женское божество; «Зонтик Дуккар», в зависимости от контекста, может означать изобилие и охрану.
Мать («Матерь Мира») – олицетворение материального мира, в то же время и женское его начало при дифференциации «материи» и «духа». Поэтому в тех редких случаях полного космического соответствия мужа и жены, какие были у Рамакришны и Гхоша, они почитали своих жен как представляющих Начало мироздания, без которого никакие духовные манифестации были бы вообще невозможны. Когда их дом становился Ашрамом, то и их жены становились как бы основателями и хранителями самой структуры Ашрама, так же как материя является структурой мироздания. Это подчеркивалось и Рамакришной, и Гхошем.
«Интегральная Йога» Гхоша по существу или по своему принципу так же «синтетична», как Агни Йога, но оперирует близкими Индии и вообще Востоку понятиями. Агни Йога имеет определенное назначение по строительству Нового Мира, Новой Эпохи, корни которой закладываются реально у нас. Включая в себя Знания Востока, Агни Йога имеет вместе с тем определенный «адрес», а поэтому и большую для нас реальность.
Как Ваше здоровье? Пишите, дорогой Георгий Константинович. Всегда рад Вашим весточкам. Сейчас же тороплюсь на почту. Надо отправить еще несколько писем, а почта скоро уходит.
Большой поклон Вам от Галины Васильевны.
Всего самого светлого.
Душевно Ваш.
Дорогой Олег Сергеевич,
Большое спасибо за бандероль. Саше, конечно, книги можно дать. Текст о Маяковском прочел с большим интересом, что называется, не отрываясь. И факты, и выводы заслуживают и внимания, и дальнейших исследований. Может быть, автор в чем-то и идет слишком далеко, но внутренне он прав. В прямом или переносном смысле кто-то другой «нажал курок» – в данном случае не имеет решающего значения, ибо так или иначе его все равно «нажали бы». Это был лишь вопрос времени и выбор «объективных» обстоятельств.
Конечно, национальность тех, кто эти обстоятельства тасовал и подготавливал – не случайна. Я далек от утверждения, что каждый еврей – Иуда, однако там, где имеется прямое предательство, без еврея не обходится. Характерно, что ведь и предательское дело с нью-йоркским Музеем им. Рериха было тщательно, в течение нескольких лет подготовлено, а затем и ловко осуществлено тоже евреем – Хоршем. Любопытно, что Николай Константинович, всегда очень осторожный в вопросах национальности, в одном из писем в Прибалтику написал: «Хорш впал в свое еврейство».[45]
Маяковский меня давно уже интересует как незаурядный глашатай большой человеческой Правды. Если помните, в книге «Сердце» приведено изречение: «Поймай за хвост самого маленького черта, и он укажет, где наибольший».[46] Маяковский поймал не одного маленького черта, но изловить «наибольшего» ему не дали. Знали, что и «наибольшего» он не помилует, не промолчит «в тряпочку».
Я не считаю себя компетентным в области литературоведения, однако для себя группирую писателей по некоторым признакам, ничего общего, конечно, не имеющим с различного рода «измами». Так вот Маяковского я отношу в одну, к слову сказать, немногочисленную, группу с Державиным. Это поэты, ощущавшие жизнь Дыханием Бытия, они безбоязненно могли прикасаться к «мелочам», т. к. любая «мелочь» преображалась в их руках и мерилась уже иными масштабами. Между прочим, Н. Рерих любил напоминать: «Что есть большое и что есть малое?». Действительно, нет в этой жизни «пустяков», есть лишь «пустяковое» отношение людей к вещам, событиям и себе подобным. Где-то этими «гранями» в моем сознании Рерих и Маяковский соприкасаются. Я не знаю – были ли у них контакты, но вспомнил сейчас, что Асеев еще в 1918 году, когда пронесся слух о смерти Н. К. Р. в Сибири (где он в то время не был даже), посвятил Рериху замечательное, можно сказать «пророческое» стихотворение. Оно было опубликовано в сборнике «День поэзии – 1972». На этом сейчас кончаю.
Большой привет Любови Павловне.
Всего самого светлого.
Дорогая Людмила Васильевна,
Ваши письма и бандероль с книгами получил. «Звериный стиль»[47] издавался отдельной книжечкой в Праге в 1930 году. Было два издания одновременно – на русском и на английском языках. Книга имела широкие поля, и при переснимке нумерация страниц осталась за объективом. Как и в большинстве изданий, тексту предшествовали заглавные листы, и сам текст начинается со страницы 7 и дальше следует по порядку, так что страницы можно проставить. Я, посылая фотопереснимок, не сообразил сразу, что на нем страниц не имеется.
Безусловно, Вы абсолютно правы, что самое главное – утверждение комиссии по использованию и учету наследия, в том числе и литературного. С этого нужно было начинать раньше, однако как-то в голову не приходило. На этот раз я «подсказал» эту мысль С. Н., он согласился с нею и написал П. Н. Д. Никаких юридических препятствий к созданию комиссии не имеется, так что сам факт осуществления или неосуществления этой идеи явится показателем общего отношения в Министерстве. Важно, чтобы комиссия была бы по «наследию Н. К. Р.», это сразу же определит диапазон ее полномочий, распространив их на все работы Н. К.
Радостную весть о телепередаче я услышал уже из Ваших собственных уст, когда Вы «выдали секрет», отвечая на вопрос Сенкевичу. Мы смотрим «Клуб кинопутешествий», но далеко не всегда. Поэтому был бы бесконечно благодарен Вам, если бы Вы известили о дате показа заблаговременно. А то обидно будет, если пропущу.
Конкретно сейчас поездка в Москву у меня не намечается. Р. А. намекала, что хотели с фильмом в Ленинград ехать. В Ленинграде я давно не был, и разные дела там накопились. Хотел совместить их с просмотром фильма, но что-то Р. А. молчит.
С искренними пожеланиями всего самого светлого.
Дорогие Видослава и Иван Добровы,
Ваши письма и прекрасные открытки получил, но не смог сразу ответить, был в отъезде. Две недели пробыл со Святославом Николаевичем в Москве, потом задержался там по другим делам, связанным с публикациями о Рерихах. Я давно уже работаю в этой области. Еще в тридцатых годах я переписывался с Николаем Константиновичем, много встречался с Юрием Николаевичем и Святославом Николаевичем. Каждая встреча со Святославом Николаевичем и Девикой, конечно, самый большой Праздник духа. Такие встречи – незабываемы.
Мне радостно было узнать, что Вы учились в Ленинграде. Я сам еще в юности жил и учился в этом замечательном городе и очень люблю его. Ленинград не так-то далеко от нас – до Таллинна шесть часов на поезде или на автобусе, а поселок, где я живу, – в часе езды на автобусе от Таллинна. Я часто бываю в Ленинграде и там у меня много друзей, близких мне по духу. Чувствую по Вашим письмам, что и Вы принадлежите к таким друзьям. Я очень рад, что у меня появляются друзья и в Болгарии, родной и близкой нам стране.
Святослав Николаевич много говорил о Болгарии. Ему и Девике очень у вас понравилось, и он рекомендовал мне сотрудничать с болгарскими друзьями. Вы правильно сделаете, если будете следовать мудрым советам Святослава Николаевича. Именно в каждодневной жизни необходимо проявляться во всех лучших, доступных нам качествах. Ведь живем мы для того, чтобы одухотворить жизнь, возвысить обыденность до высокой степени космического творчества. И этого нельзя достигнуть, игнорируя качество самой обыденности, в которой закономерностями рока мы оказались. Живой Этикой назвали Елена Ивановна и Николай Константинович Книги, в которых запечатлен путь духовной эволюции. Уверен, что Вы многое почерпнете и приложите в своей жизни из изложенного в этих Книгах. Только так жизнь и может меняться к лучшему. Я думаю, что мы с Вами как-нибудь повстречаемся и побеседуем подробнее, а до этого будем поддерживать контакты письменно и сотрудничать на общем поле деятельности.
Меня очень интересуют публикации, которые появились у Вас в связи с выставками Николая Константиновича и Святослава Николаевича, а также сведения о книгах, которые у Вас в Болгарии вышли или готовятся к выходу. Со своей стороны постараюсь Вас информировать и подбросить Вам все то, что у нас можно получить. На этих днях подберу для Вас некоторые материалы и вышлю бандеролью. Сейчас на этом должен кончить, очень спешу. Буду ждать от Вас весточек. Сообщите полностью Ваши имена с отчеством.
Шлю всей Вашей семье свои самые наилучшие пожелания.
Всего Вам самого, самого светлого!
Душевно.
Дорогая Людмила Васильевна,
Получили ли Вы приглашение участвовать в новосибирской Конференции? Знаю, что далеко не все участники импонируют Вам. Однако Конференция может «прозвучать», особенно, если на нее приедет С. Н. Приглашение ему готовится. Марчук все это «мероприятие» поддерживает. Приезд С. Н. вне выставки облегчит переговоры по другим вопросам, в том числе и [о] создании Комиссии по наследию Н. К. Поэтому Ваше участие в Конференции было бы очень желательным. На всякий случай, дабы Вы были в курсе дела, перечисляю имена лиц, которым приглашение участвовать в Конференции должно было быть разослано: Окладников, Ларичев, Малявкин, Покровский Н. Н., Кряжев А. Я., Кубарев В. Д., Ларичева И. П., Куминова А. В., Маточкин, Ревякин В. С., Андросова Л. А., Шапошникова, Зелинский, Качальская (директор Новос[ибирской] галереи), Велижанина Н. Г. (ее замест[итель]), Гостеева Е. И. (из Новос[ибирского] университета), Цесюлевич, Беликов, Князева, Володарский, Кашкалда, Потабенко С. И., Полякова Е. И., Сидоров, Бадараев (Улан-Удэ), Пивкин В. М.
Конечно, не все смогут принять участие. Лично я, в силу многих причин, свое согласие дал, хотя не скажу, чтобы меня на эту конференцию особенно тянуло. Но я не исключаю, что С. Н. согласится приехать. Кроме того, могут образоваться новые контакты с нужными и полезными людьми. В частности, в Новосибирске только что был академик Борис Николаевич Петров (он, между прочим, хороший знакомый тестя Маточкина). Его также «вовлекли» в некоторые связанные с Н. К. дела и подбили на демарш перед Александровым. Петров, в связи с «Ариабатой»,[48] бывал в Индии и посещал С. Н., что упрощает дело. Как говорится: «Стучите и отверзится вам».[49] Не теряю надежды и веры в сию заповедь.
Всего Вам самого светлого.
Искренне Ваш
Дорогая Нинель Максимовна,
Большое Вам спасибо за письма и новый список архивных материалов. Пользуясь Вашим предложением, составил дополнительный список материалов, которые мне очень хотелось бы иметь. Все это, конечно, в пределах Ваших возможностей. Я и так уже «эксплуатирую» Вас до потери совести.
Интересно, что в Ленинку попали Рубакинские материалы. Не исключаю, что через Рубакина Рерих познакомился с Булгаковым. По некоторым соображениям меня и Руманов интересует. Его Н. К. Р. упоминал в переписке с Прибалтикой.
Сочувствую Вам в неудаче с Алтайской поездкой. Что же касается окружающих нас людей, особенно сослуживцев, то это – самый трудный «материал», но и единственный, на котором закаляются наши духовные силы, вырабатывается умение и получать что-то от жизни, и давать ей нечто ценное. Н. Рерих часто повторял: «Препятствиями растем», ну а больших препятствий, чем окружающая нас среда, никто нам не предоставит. Что же касается Вашей принадлежности к «белым воронам», то к этой характеристике уверенно могу добавить, что Вы не из тех «белых ворон», которые при «клеве» опрокидываются лапками вверх и покорно ждут перемены ветра. Свою ладью Вы и против ветра с успехом водить умеете.
Пьесу Рериха[50] я Борису Михайловичу послал и имел от него письмо. У него наметилось что-то о Рерихе для радио, и он предложил мне принять в этом участие. Все это требует еще уточнений, и я предложил ему встретиться. Весь июль, а не исключено, что и август, я пробуду дома. Если и будут выезды, то кратковременные. В Новосибирске намечают осенью провести научную Конференцию, посвященную Рериху.[51] Проводить будут совместно Сибирское отделение АН и Новосибирская картинная галерея. Для участников Конференции я подготавливаю некоторые материалы. На Конференции в основном будут затронуты проблемы, связанные с изучением Рерихом Центральной Азии.
Если Вы впервые ознакомились с «Пламенем»,[52] то, значит, Вам не попадалась книга Рериха «Пути Благословения»? С нею Вам было бы интересно ознакомиться. Также и с некоторыми другими зарубежными изданиями или неопубликованными литературными произведениями Н. К.
Простите, что перепутал с копиями писем. Прилагаю теперь копию письма к Володарскому, которую можете оставить у себя.
С самыми искренними пожеланиями всего доброго и светлого
Дорогая Татьяна Львовна,
Не сетуйте, что задерживаюсь с ответом. Ваше письмо от 20.VI порадовало меня за Термена. Полагаю, что его дела приобрели нужную конкретность. Трудности, конечно, еще неизбежны, однако «поле боя» имеется, и это – главное.
Рад также, что «В поисках Правды» хорошо Вам пригодилась. Думаю, что и в дальнейшем что-либо соответствующее смогу подослать. В этой книге богатый фактический материал подобран.
«Группировки» везде большая помеха, но так уже человеческая натура устроена. И по гороскопам – люди разные бывают. В одном строю даже и к одной цели идти нет возможности. Поэтому очень важно координировать работу так, чтобы [люди] разных «ополчений», без особого друг с другом сближения, помогали друг другу, а не действовали по принципу «своя своих не познаша». Сам Н. К. всегда имел дело с людьми очень разными, подчас даже непримиримыми «врагами» идеологического «фронта», однако умел их действия направлять в одно эволюционное русло.
Теперь, Татьяна Львовна, хочу информировать Вас о некоторых намечающихся «мероприятиях». В конце октября этого года Сибирское отделение Академии наук и Новосибирская картинная галерея проводят научную сессию, посвященную 50-летию пребывания экспедиции Н. К. в Сибири. На месте все уже подготовлено. Конференция утверждена всеми местными органами и достигнута уже договоренность с соответствующими московскими инстанциями. Марчук (президент СО АН) подготовил приглашение для С. Н. и Девики, т. к. их на конференции хотят обязательно видеть. Я сейчас не знаю, через кого в Москве приглашение будет окончательно оформлено – через Министерство культуры или непосредственно через АН СССР. Трудно сказать, как к этому отнесется сам С. Н. Если и после его письма к П. Н.[Демичеву] все дела останутся в «замороженном» состоянии, а на письмо вообще никакой реакции не последует, то такое отношение, возможно, побудит его приглашения и не принять. Поэтому хотя бы в отношении создания Комиссии, которая занялась бы выработкой каких-либо конкретных предложений и выяснением обстоятельств, хорошо бы сделать какие-то шаги. Недавно мне сообщили, что отсылку картин С. Н. опять задержали. Почему? Мне крайне непонятны некоторые «маневры» Министерства. Я уверен, что сам П. Н. [Демичев] позитивно относится к С. Н., но похоже, что где-то в «недрах» Министерства есть недоброжелатели, тормозящие все дела.
От души желаю Вам и всем Вашим близким много света и бодрости.
Искренне Ваш.
Дорогой Олег Сергеевич,
Простите, что я так задержался с ответом на Ваше письмо. Все бандероли мной получены. Эти дни мне пришлось несколько раз выезжать по делам в Таллинн, была одна срочная работа для Новосибирска, приехал знакомый из Киева, и все это вместе взятое создало «затор» в переписке. Писем накопилось много, и с ответами не успеть.
Не успел также проверить «Т[айную] Д[октрину]», I том. Галина Васильевна благодарит за «Моцарта» и «Шопена».[53]
Конечно, у большинства авторов «Ок[культизма] и Й[оги]» нет ни знаний, ни уравновешенности, ни вместимости сознания, которые можно было бы поставить рядом с таковыми у Е. И. Р. Н. Рудникова – это псевдоним баронессы Юкскюль, по происхождению она русская, но вышла замуж за прибалтийского барона очень старинной фамилии. Между прочим, в одном из имений этого барона и расположен сейчас поселок, где мы живем. Рядом речка и большой парк. У Юкскюль были раскрыты некоторые центры, но без опытного руководства, что привело к туберкулезу. Лично с ней я не знакомился, но у нас было много общих знакомых. В тридцатых годах она с мужем развелась и жила в Таллинне. Или перед войной, или сразу после войны она умерла. У нее было много знаний и талант, но «практика» без руководства опытного учителя, как и всегда в таких случаях, хороших результатов не дала. Из-за ее склонности к «практическому оккультизму» и работы с медиумами я и воздерживался от контактов с кругом ее ближайших сотрудников. В свое время она обращалась с письмами и [к] Н. К. Р., но развития эта переписка не получила.
На Бердника я рекомендовал бы Вам не тратить времени и бумаги. Мне приходилось с ним близко сталкиваться и, по поручению С. Н. Р., задержать даже одну его публикацию о Н. К. Р. По природе своей Бердн[ик] несомненный маньяк, а как писатель – плагиатор. Он переписывает целые абзацы из «Т[айной] Докт[рины]», книг Жив[ой] Этики и других источников, почти не перефразируя даже их, и, что самое плохое, разбавляет пошлой фабулой и диалектами, в лучшем случае на уровне Крыжановской. Многих, кто с первоисточниками не знаком, это вводит в заблуждение, т. к. списанные тексты свидетельствуют о глубоких мыслях, но дается все это под таким «гарниром», что его, как я слышал, исключили из Союза писателей, куда он несколько лет тому назад сумел пробраться, и теперь, кажется, вообще больше не печатают.
За все посланное, дорогой Олег Сергеевич, большое, большое Вам спасибо. За фотографии поблагодарите от меня Славу. Послать ли Вам еще «Оккульт[изм] и Йогу»?
Сердечный привет Любови Павловне и лучшие мысли Ригдене и Сергию.
Душевно Ваш.
Дорогой Георгий Константинович,
Был в отъезде, недавно вернулся и очень порадовался Вашему письму. Прекрасно, что Вы переводите еще одну работу Гхоша. Ваши переводы пользуются большим успехом и «спросом». У меня на них постоянная очередь. Побывали в Ленинграде, Москве, Киеве и на Кавказе.
Боюсь, что в отношении переводов терминологии, употребляемой Гхошем, – я абсолютный пас. Здесь могут помочь профессиональные востоковеды, хотя и они большею частью спорят между собой и к единому мнению не могут прийти. Очень важно, как мне кажется, схватить мысль по контексту, т. к. один и тот же термин зачастую имеет в разных контекстах разные смыслы. В английском я тоже профан, но мне кажется, что слова «The Lotus Feet» в сочетании с Божественной Матерью должны иметь отношение к лотосу (основание, опора, стопа). Обширнейшая символика лотоса тесно связана с культом Великой Матери.
Что же касается фразы Гхоша «“Спасение мира” – расширенная форма эгоизма», то, исходя из его общей философской концепции и близости к некоторым положениям «Бхагават-гиты», я истолковал бы ее скорее в смысле перерастания эгоизма в индивидуализм. Суперкосмическая всеобщность в каком-то аспекте мыслилась Гхошем как Высшая Божественная «индивидуальность», как определенное Творческое Начало, синтезирующее в себе «духовное» и «материальное». Постижение этого Начала, приближение к Нему требует от человека становления индивидуальности, зачаточная ступень которой проявляется именно как «самость» или «эгоизм». Искупители и Спасители обладают Высочайшей степенью индивидуальности, наш эгоизм является не только ее «антиподом», но и «зерном», из которого должна произрасти индивидуальность, поэтому мы не только можем, но и должны участвовать в «спасении мира», без нашего участия наша Планета спасена быть не может. И наше участие заключается в том, чтобы работать над преобразованием человеческого, земного «эгоизма» в космическую, творческую индивидуальность. Само понятие «эго» (личности) одинаково присутствует как в «самости», так и в «индивидуальности», как в самолюбии, так и в жертвенной любви.
Дорогой Георгий Константинович, конечно, Учение для нас и самая большая милость Уч[ителя], и самая большая наша радость. Приблизившись к Учению, уже невозможно представить свою жизнь вне этого спасительного для нас Стержня.
Сердечный привет Вам от Г. В. Здоровье наше в более-менее надлежащем порядке. Желаем и Вам хорошего здоровья и, главное, душевной силы и устремления.
Всего самого светлого.
Дорогой Женя,
Большое спасибо за письмо и копию приглашения С. Н. Как приглашение, так и письмо об «Урусвати» составлены в очень хорошем, корректном ключе. Если Москва санкционирует приглашение С. Н., то я рекомендовал бы Вам, когда будете писать С. Н., то в приглашении к нему не упоминать конкретно об институте «Урусвати», а говорить вообще о советско-[индийском] научном сотрудничестве и культурном сближении, дабы не сводить приглашение к более специфической цели и не предписывать программы предстоящих разговоров. Вообще было бы лучше, если бы приглашение исходило от Москвы, т. к. до сих пор приглашения посылались на Правительственном уровне (Министерство культуры), и С. Н. просто не знает, как технически осуществляются иные. Но все это можно своевременно ему пояснить, сообщите только мне сразу же, как принципиально вопрос будет решен положительно.
Трактуйте «Матерь Мира» как можно шире. Ведь понятие это сводится к научному и философскому понятию «Организованного Космоса» – в противовес к Хаосу с большой буквы, т. е. неорганизованной космической материи. Просмотрите еще статью «Великая Матерь» («Твердыня Пламенная», стр. 237–243). Я очень люблю приведенное в этой статье стихотворение (гимн). «Объединительные знаки» – это не формулы, а скорее принцип неисчерпаемости и относительности (например, «майя» буддизма и теория относительности Эйнштейна). Подобных аналогий древних и современных понятий, выраженных в духе своего времени, можно найти много. Но главное – это именно «организующее Начало» Матери Мира (просмотрите, например, стр. 183 II тома «Писем Е. И.» – начальный параграф или 19 стр. этого же тома. Также стр. 376–377 в I томе). «Где нет материи, нет и жизни», – говорится в последней выдержке в связи с понятием Матери Мира. Нет, конечно, и энергии во всех ее возможных формулировках.
Хорошо, что Шапошникова откликнулась. Я писал ей. Недавно написал и Володарскому. Алехин лучше знает русский период, Востока он не знает и от философии Востока довольно далек. Но он хороший, творческий человек. Сейчас он работает над книгой о Н. К. для юношества. Интересная по замыслу книга.
Нашел текст одного письма Вавилова к С. Н. Посылаю с него копию. Должно существовать еще минимум одно письмо, но его у меня нет. Возможно, что писем и больше. Архив Н. К. в Кулу еще не разобран и содержит много интересного, но, конечно, к разбору архива нельзя допускать далеких от Этики лиц. В этом отношении требуется предварительная обработка архива.
Большой поклон от нас всем друзьям. Пишите. Жду благоприятных новостей.
Всего самого светлого.
Душевно.
Дорогой Владимир Иванович,
Послал Вам бандеролью «Иерархию». Это далеко не первая книга из серии А[гни] Й[ога], но все книги затрагивают основные проблемы Бытия и читать их можно в любом порядке.
Об искусстве С. Н. Рериха должен выйти альбом с цветными репродукциями и текстом доктора искусствоведения С. Тюляева. По плану выпуск намечался в III квартале текущего года, но не знаю – успеют ли. Часто издательства с планами не в ладах. Во всяком случае, когда я в мае был в Москве, то книга уже была в типографии в работе.
О Н. К. Рерихе готовится большой сборник статей, который так же, как и альбом С. Н. Р., выходит в издательстве «Изобразительное искусство». Похоже, что это издание появится только в следующем году.
Есть предварительная договоренность с издательствами об издании однотомника избранных произведений Н. К. Р. и еще одной книги биографического плана для юношества, но это перспектива на несколько лет вперед. В 1977 г. в IV квартале должен выйти сборник «Страны и народы Востока», вып. XIX, Индия, изд. «Наука», в нем появится большая статья «Научная деятельность Н. К. Рериха и Ю. Н. Рериха в Индии». Эта статья написана мной в соавторстве с востоковедом Л. В. Шапошниковой. Осенью этого года в Новосибирске намечено провести научную сессию, посвященную Н. К. Рериху. Предполагают издать тезисы докладов, но это – небольшое специальное издание.
Вот пока и все, что более-менее конкретно намечено и, можно надеяться, выйдет.
Сердечный привет от меня Ивану Ерофеевичу.
Всего самого светлого.
Дорогой Олег Сергеевич,
Все бандероли и письма от Вас получил в исправности. Эти дни мне пришлось заниматься с приехавшим в Таллинн работником Радиокомитета. В будущем году предполагают поставить инсценировку по Центральному радиовещанию о Н. К. Нужно спешно составлять сценарий, за какую работу сейчас и принимаюсь.
В Вашем письме от 12-го затронуто много важных вопросов, о которых побеседуем подробно при встрече. Я полагаю, что в октябре буду в Москве. В проблемах «мистических» или «религиозных» моментов фашизма следует иметь в виду два общих положения: 1. Любое проявление темных стремится заимстововать что-то от светлых учений. Отчасти потому, что руководители темных отнюдь не глупы, им известны основы Бытия и в силу своих возможностей они используют их для своих целей. Отчасти же это делается и для камуфляжа, для «стрижки баранов», привлекаемых «интеллектом» и «духом», в качестве которых «бараны» еще не умеют разбираться. 2. Темные стремятся проникнуть во все Светлые движения, чтобы взорвать их изнутри.
Около каждого Светлого движения суетятся свои «иуды» и «троянские кони». Как указывает в своих письмах Е. И., Светлые и темные во многих своих действиях почти идентичны и различить их можно только по качеству делаемого. Чуткое сердце всегда отзывается именно на качество и этим безошибочно распознает – где Свет и где тьма.
Что же касается конкретно Ю. Н., то я беседовал с ним буквально накануне его ухода. Никаких мыслей о возврате в Индию у него не было и быть не могло. Все мысли были направлены на будущую работу именно у нас. Ведь это была миссия Ю. Н., воля его Родителей и их общего Руководителя. Многое теперь извращается, разные личности, вращающиеся вокруг Ираиды Богдановой, ссылаясь на ее «близость» к семье Р[ерихов], распространяют собственные измышления, почему-либо импонирующие им. Сама же И. Б[огданова] (знаю это по личным наблюдениям и близким свидетельствам) была «приближенной» лишь постольку, поскольку убирала комнаты, готовила пищу и иногда перепечатывала на машинке письма. Ни при каких беседах на серьезные темы она не присутствовала.
Я знаю всех, кто был причастен к фильму, так же как и степень их приближенности к С. Н. Не говоря уже о том, что сама мысль о «выборе воплощения» – абсурдна, С. Н. на такие темы вообще ни с кем из деятелей кинофильма не мог говорить. Надо знать, что все четыре воплощения (имею в виду членов семьи Н. К.) состоялись по Плану Владык и Этот же План, а не личный выбор определит следующие воплощения. Конечно, этот План никогда не нарушает свободы воли или закона Кармы. Кармическая связь ткется в очень сложном узоре. Не исключено, что и мы с Вами вплетены в рисунок этого узора. Во всяком случае, готовить окружение и возможности для Великих Воплощений – наша прямая обязанность. Связь всегда устанавливается с двух сторон, и готовить условия земного плана можем только мы.
Надо сказать, что вокруг членов семьи Н. К., так же как и вокруг его самого, создано уже много легенд, к сожалению, часто искажающих их подлинные Лики, их настоящую сущность.
Подробнее об этом мы, Олег Сергеевич, при встрече еще побеседуем. Сейчас спешу, чтобы отправить письмо сегодня. Надеюсь, оно еще застанет Вас в Москве. От души желаю Вам, Любови Павловне, Ригдене и Сергию всего самого светлого. Буду ждать от Вас известий. С дальнейшей перепечаткой поступайте так, как Вы сами считаете л[учши]м.
Сейчас я возврат книг могу подождать. Если что-либо спешно потребуется, то сообщу.
Душевно Ваш.
Дорогая Татьяна Львовна,
Получил Ваше письмо. Конечно, мы в любое время будем рады встрече с Вами. Знаю, как спешные дела врываются в наши планы. Я сам получил неожиданное предложение – написать сценарий для радиопостановки о Рерихе по Центральному радиовещанию. Очень спешно принялся за это дело. Постановка намечена, правда, только в будущем году, но драматургия – жанр для меня новый, а собираются ставить именно в жанре пьесы.
Не знаю сейчас, как обстоят дела в Новосибирске с приглашением С. Н. Как только выяснится, – сразу же сообщу Вам. Я имел два подробных письма от Девики. Ей во многом не разобраться. С картинами пришли и книги отзывов по выставкам, но далеко не все, между тем обещали, что все будет послано. Новосибирская галерея не догадалась даже послать благодарственное письмо за полученные от С. Н. в дар 5 картин, между тем такое письмо является «оправдательным документом» для таможни. Ведь по существующим законам проданные за границу произведения искусства подлежат обложению пошлиной, на все вывезенные к нам на выставку картины был составлен сертификат, по которому таможня проверяла поступление картин обратно. Только полное доверие к С. Н. в Индии освободило его от уплаты крупной пошлины за подаренные нашему музею картины. Письмо все-таки нужно будет дослать, о чем я уже в Новосибирск отписал.
Судя по письмам Девики и посланным ею вырезкам из прессы, прибытие картин С. Н. и Н. К. было в Индии широко отмечено. Много писалось об индийско-советском культурном сотрудничестве. В газетах были снимки экипажа самолета вместе с С. Н. и Девикой. Понятно, что Девика не перестает надеяться, что, по примеру индийских правительственных органов, выставки С. Н. в Союзе будут как-то отмечены и нашими Министерством культуры и Академией художеств. Между прочим, индийское Правительство выделило в распоряжение С. Н. специальный участок земли и средства для организации художественной школы, организовать которую С. Н. и поручено.[54] Было бы очень хорошо, если бы приглашение приехать к нам осенью было бы соответствующими инстанциями оформлено и деятельность С. Н. в деле культурного сближения Индии и СССР как-то отмечена. Ведь его положение в Индии тоже далеко не легкое. Реакционные группы, особенно правая Бенгальская группа художников, относятся к нему враждебно. Его просоветские настроения для некоторых служат своего рода жупелом. Я уже Вам писал как-то, что именно происки реакционной Бенгальской группы заставили С. Н. покинуть Индийскую Академию художеств, где многие годы он состоял особым представителем правительства Ганди. Сама Индира Ганди относится к С. Н. и Девике очень хорошо. Девика как раз спрашивала в письме – вошел ли кадр с интервью у Ганди в наш фильм о Рерихе? Я ответил, что вошел. При ближайшей встрече с Ганди Девика упомянет об этом, т. к. телеграмма С. Н. содействовала тому, что наши кинодеятели получили у Ганди интервью в очень напряженное для нее время, когда она вообще никого не принимала. Мне кажется, что многие у нас недооценивают значения Рерихов в деле сближения Индии с нашей страной, и это очень жаль.
Впрочем, я уверен, что всемогущее время поставит все на свои места, если, конечно, мы в этом будем ему помогать.
Рад буду узнать о Ваших новостях. При случае передайте от меня искренний привет Екатерине Васильевне. Сердечный поклон Виктору Ильичу и лучшие мысли подрастающему поколению.
Душевно.
Дорогой Георгий Константинович,
Сердечно благодарю, Ауробиндо – получил. Опять Вами проделана громаднейшая работа.
Конечно, Вы правы в том, что и Мать, и Ауроб[индо] зачастую чувствовали себя и выступали как «проводники», ибо четко ощущали в себе присутствие «божественного луча», т. е. нечто Высшего, чем они сами себя знали и могли представить о себе. И здесь могут быть два пути – путь догматизма, который возводит это Высшее в определенную форму вечного и неизменного. Таких догматиков очень много и от религии, и от науки. В этом отношении правильны строки: «Те, кто имеет интеллектуальное знание и кто замкнул себя в созидательной деятельности, которая им кажется наилучшей, являются самыми трудными из всех для изменения» (стр. 105 – начало). К этому можно только добавить, что те, кто живут «слепой верой», мало чем отличаются от интеллектуалов, обладающих «универсальным рецептом» спасения человечества. В обоих случаях имеет место одно и то же – стремление подвести все сущее под «один знаменатель», который досконально известен ему, безразлично – интеллектуалу или верующему. В обоих случаях стремление свести Беспредельное к конечному, ограниченному, каковым является человеческое сознание, взятое в состоянии статики или законченности формирования.
Мне нравятся слова Ауроб[индо]: «Этой Йогой мы не ищем Беспредельность, но мы призываем Беспредельность раскрыть себя в человеческой жизни». Незачем искать непотерянного. Беспредельность в нас самих. В этой связи вспомнить можно фразу Маркса, которой часто оперируют: «До сих пор философы только объясняли мир, но мир следует переделать» (цитирую приблизительно по памяти). Это так, но при этом нельзя забывать, что мы, являясь частицей мира (носителями Беспредельности в себе), также подлежим переделке. Отсюда вся сложность диалектики, сложность Жизни. Переделывать мир мы можем только по своему сознанию, но может ли единственно мир, требующий переделки, совершенствовать наше сознание? Обратимся еще к одной, хорошо известной нам формулировке: «Бытие определяет сознание». Я могу с нею согласиться, если под Бытием подразумевать именно Беспредельное Бытие, а не только тот мир, который мы познали на сегодняшний день, убедились в его несовершенстве и взялись за его переделку. И вот без ощущения этого Бытия (не имеет значение, как мы Его будем именовать – Абсолют, Истина, Бог, Беспредельность) любая переделка мира легко может превратиться в бег белки в колесе или в философскую «проблему»: что было раньше – яйцо или курица? В Беспредельности нет первопричины и конечной цели. В этом заключается и смысл слов Матери о том, что она была на Земле с начала творения сознания. Все мы были вместе с нею тогда на Земле, но не все одинаково успели раскрыть в себе Беспредельность в ее аспекте, называемом человеческим сознанием.
Ауробиндо – личность, конечно, величайшая. Ведь начал он именно с активной общественной и политической деятельности и вряд ли стал бы великим философом и человеком, если бы этой стадии «раскрытия Беспредельности» не прошел бы. Но отошел он от нее не потому, что стал считать ее вообще бесполезной, а потому, что на практике убедился, сколь многие применяют в этой деятельности свои догматические мерки. Отринув путь ограниченности и догматических понятий семьи, общества, государства, Ауроб[индо], как мне представляется, пошел сам и показал другим второй путь – путь самоусовершенствования, путь раскрытия в самом себе Всего. Но, конечно, этот путь, хотя он и обязателен для всех, он в то же время очень индивидуален. Этот путь – путь преодоления противоречий, который и является путем Беспредельности Бытия, на этом пути нет ни начала ни конца, но есть нечто, что сейчас мы можем определить только как некое «качественное состояние», жизнь которого заключается в постоянном видоизменении, а «смерть», т. е. исчезновение, – в статике. То, что «застывает» в потоке жизни, в «Сантане», просто «смывается» этим потоком, как след на песке.
Конечно, все это сложные проблемы Бытия, для которых не только наших слов, но и понятий не хватает. Ведь в Беспредельности каждый из нас является Центром Бытия, ибо в Беспредельности нет «окраин», но если наша жизнь пойдет по «центростремительному» принципу (развитию самости), то она сама себя уничтожит, «центробежный» же принцип под один «знаменатель» не подводится. «Зло перед богом – добро человеков, зло человеков – пред богом добро», – было записано в какой-то священной книге Вавилона. Бывает, к сожалению, и так. Но наше «спасение», наше счастье в том, что у нас есть «Впереди Идущие». С любой ступени нашего личного бытия они готовы протянуть нам Руку Помощи. Важно ощутить Ее и помочь другим найти Такую же Руку, если даже Она и не будет Той самой, до которой дотянулись мы. Самым скверным, чисто человеческим «противоречием» является толкотня в Беспредельности.
Относительно бумаги узнаю у Коли. Если такой он не достанет, то пошлю обычную канцелярскую. Галина Васильевна шлет Вам сердечный привет.
Всего самого светлого.
Душевно.
Дорогой Григорий Иванович,
Мы с Галиной Васильевной очень рады за Вас и поздравляем Вас от всей души с возобновлением учебы. Ведь это так важно в наше время. Помните, что каждому из нас в этой жизни назначен[ы] испытани[я], и нужно встретить их во всеоружии, хорошо подготовившись. И жизненный подвиг, и приближение к Уч[ителю] совершаются в тех условиях, куда нас поставила Карма. Сколь бы много трудностей они ни выдвигали, все эти трудности нужно преодолеть. Агни Йога – это йога в жизни, и она сейчас превалирует над всеми другими йогами. Мой искренний совет Вам – займитесъ учебой со всей старательностью и, кроме обязательной программы, начните изучать английский язык. Именно даже будущая ваша специальность, при хорошем знании английского, может привести Вас однажды и в Индию, куда Вы так стремились. Наши контакты в области науки и культуры все расширяются, и в дальнейшем посещения Индии [и] даже работа там будут уделом многих специалистов.
Мах[атма] К. Х. – Кут Хуми, Е. П. Бл[аватская] встречалась с Ним и с Уч[ителем] М., от Имени Которого и дана теперь нам Агни Йога. Читайте книги этой серии, обдумывайте их, выписывайте все для себя важное и, главное, старайтесь претворять в своей каждодневной жизни усвоенное. В этом деле – каждая мелочь важна. Иногда самая малая привычка, от которой нам следует отказаться, препятствует подойти к самому Большому. Зачастую нам необходимо развить в себе терпение и терпимое отношение к людям, которые нас окружают, иногда нужно научиться распознавать людей, иногда – развить в себе творческие импульсы, иногда – «заплатить» по кармическим долгам. Поэтому с готовностью встречайте все невзгоды, все жизненные трудности и старайтесь разрешить их в духе Учения. Особенно же нужно следить за дисциплиной мысли, за ее направлением, за непрерывным расширением сознания. Для встречи с Учит[елем] требуется длительная подготовка, подчас в несколько воплощений, и важно пройти их устремленно, не отчаиваясь сроками. Ведь перед нами – Вечность, но, чтобы обрести в ней встречу с Вел[иким] Учит[елем], – нельзя терять ни минуты. У Вас много устремления и в сердце много любви к Уч[ителю], поэтому можно быть уверенным, что Вы и дойдете в положенное время до Светлого Порога.
Не исключена возможность приезда к нам С. Н. в конце октября этого года. Определенно сейчас еще не известно, как только выяснится – сразу же сообщу Вам.
Мне книги всегда можно посылать заказной бандеролью. Они доходят и здесь на почте [их] не вскрывают. Я Вам посылаю ценной, чтобы ставили сургучную печать.
Всего Вам самого светлого. Пишите.
Душевно Ваш.
Дорогой Женя,
Получил сегодня довольно подробное письмо от Девики и послал Вам телеграмму. К большому сожалению, некоторые мои опасения сбываются, хотя надежда еще не окончательно потеряна. Затруднения сводятся к следующему:
1. С. Н. дважды был приглашаем к нам на правительственном уровне. Это до минимума сокращало все формальности, ему обеспечивали через посольство билеты, встречали и провожали в аэропорту в т. н. депутатских или дипломатических залах, где наш специальный представитель оформлял все документы. Гостиница отводилась по его усмотрению (он не особенно любит шумные Интуристские и останавливался в Москве в «Советской»), в его распоряжение с момента приезда выделялась машина. Но это, конечно, «внешняя» сторона, хотя тоже немаловажная.
2. Имея приглашения на правительственном уровне, С. Н. в оба приезда имел аудиенции у министра культуры, министра иностранных дел, председателя Общества культурных связей с зарубежными странами, президента Академии художеств. Индийское посольство устраивало официальный прием с приглашением определенного круга людей.
3. Два раза С. Н. был у нас с выставками, и в связи с этим его соответствующим образом принимала Академия художеств.
4. Сколько я понимаю, С. Н. и Девику ставит в весьма затруднительное положение то, что, приехав к нам в Союз, они, с одной стороны, не могут не посетить министров и Академию художеств, а с другой стороны, не имея от них приглашений, не могут посетить их по своей инициативе. Здесь вступают в силу обычные дипломатические правила.
5. Я лично не исключаю, что некоторые действия (или, вернее, бездействие) Министерства и Академии художеств по некоторым вопросам, которые были подняты во время последнего приезда к нам С. Н., также усугубляют дело.
6. Оказаться в Москве в качестве частного лица или даже гостя организации, которая не может обеспечить прежнего уровня пребывания и официальных визитов, для С. Н. и Девики – неприемлемо.
Обо всем этом Девика довольно ясно в своем письме мне сообщила. Есть еще некоторые обстоятельства, но все они аналогичного характера. Тем не менее Девика пишет, что С. Н. еще снесется с нашим послом в Дели. Генеральный консул в Мадрасе, у которого они уже были, не смог дать определенных ответов. Так что сейчас приезд С. Н. под большим вопросом. Сам он очень и очень загружен работой. Поэтому решиться на поездку к нам он может только в том случае, если она во всех отношениях будет результативной, и похоже, что в этом уверенности сейчас нет ни у него, ни у нас самих.
Так обстоятельства складываются сейчас. Может быть, они и изменятся в нашу пользу. В таком случае С. Н. известит телеграммой.
С этим моим письмом и всеми высказанными соображениями ознакомьте только Наталью Дмитриевну. Для всех деятелей Сибирского отделения АН и Галереи [неприезд] С. Н., если он действительно не сможет приехать к нам, то исключительно по недостатку времени. Девика пишет мне подробности в частном порядке, и оглашать их не следует.
Сердечный привет от нас Наташе. Большой поклон Наталье Дмитриевне и друзьям.
Всего самого светлого.
Душевно Ваш
Дорогой Женя,
Получил вчера Ваше письмо. Теперь нам уже остается только ждать окончательного решения С. Н. Как я Вам уже сообщил, я написал С. Н. подробное письмо с уверением, что его готовятся принять также по линии Министерства культуры и Академи[и] художеств. Одновременно по своим неофициальным каналам я связался с одним из замов министра культуры. Он был очень удивлен, что о приглашении С. Н. никто Министерство не информировал и они о приглашении ничего не знают. Очевидно, как сам С. Н., так и в министерстве понимают, что визит к нам С. Н. не может носить «локальный» характер. Министерство культуры не может не принять С. Н., а для приема сам министр должен быть хорошо подготовлен, т. к. С. Н. поставил перед ним несколько очень важных вопросов, которые, в случае приезда С. Н., будут решаться лично министром. Если бы Академия наук согласовала вопрос приезда С. Н. к нам с Министерством культуры, то последнее присоединилось бы к приглашению. Будучи в курсе всего комплекса проблем, связанных со своим приездом к нам, С. Н., не имея ничего от Министерства культуры, мог подумать, что последнее к переговорам еще не готово, и соответствующим образом отреагировал. Я не исключаю, что даже вопрос «Урусвати» С. Н. не сможет решать только с Академией наук в обход Министерства. Ведь сейчас «Урусвати» и юридически, и по существу – одно единое, т. е. и музей, сосредотачивающий художественное наследие Н. К. и С. Н., и законсервированные научные коллекции, библиотек[а], архив. Для будущего же «Урусвати» – это памятное место, где протекала деятельность не только Н. К., но и Е. И. со всеми вытекающими отсюда последствиями. Поэтому настоящий подход к «Урусвати» с нашей стороны не в малом зависит и от нашей готовности «принять» наследие Е. И. Такой готовности сейчас еще нет. «Дробить» общее дело С. Н. вряд ли будет. Конечно, частичные контакты в духе предложенных экспедиций – и возможны, и полезны. Но они будут именно «частичными» решениями очень большой проблемы, которая когда-то должна найти надлежащее решение в целом. К сожалению, мы сейчас не в курсе многих обстоятельств, которые могут оказать влияние на то или иное «частичное» решение. К этим обстоятельствам относятся и пограничное положение «Урусвати», и степень готовности условий приема экспедиции в «Урусвати», и возможность полностью согласовать между нашими научными учреждениями и С. Н. объем и направление деятельности нашей экспедиции в «Урусвати». Я даже не уверен, что АН имеет конкретный план работы, на который С. Н. мог бы так же конкретно ответить. Меня, например, очень насторожило замечание Марчука: «Пусть С. Н. передаст нам наследие Н. К., и мы надлежащим образом его используем» (передаю смысл высказывания, а не буквально). Но ведь такой подход означает ликвидацию «Урусвати», в то время как задача С. Н. – укрепление «Урусвати» как единого целого и полное понимание этого целого со стороны сотрудничающих с ним лиц и учреждений. Как мне представляется, все «частные» решения будут приниматься С. Н. в соответствии с тем, насколько они идут на пользу или во вред задачам «Урусвати» в целом для будущего. Поэтому и все вопросы о контактах с «Урусвати» необходимо подготавливать в соответствующем разрезе и в соответствующем духе. Есть и еще много других сложностей, о которых при встрече информирую Вас подробнее. Основная трудность заключается в многогранности и деятельности, и творческого наследия всей семьи Н. К. Из этой многогранности ничего нельзя исключать, а у нас вообще еще не сложилось подхода, который координировал бы «частные» решения. Исправить такое положение можно было бы созданием соответствующего авторитетного Комитета по сбору, охране и использованию всего творческого наследия Н. К., которое находится сейчас у нас. Такой комитет мог бы содействовать организации мемориальных музеев, выставок, работе по изданию трудов Н. К. и Ю. Н. и, конечно, «комплексных» контактов с «Урусвати», т. е. контактов, в которых участвовали бы и ученые, и писательские организации, и искусствоведы, и философы. Сообщаю только для Вас и для Натальи Дмитриевны, что некоторые предложения по созданию такого Комитета С. Н. сделал Министерству культуры, и эти предложения отнюдь не были отвергнуты. Еще этой весной был по этому поводу обмен мнениями между С. Н. и Министерством через нашего посла в Дели. Возможно, что именно поэтому для С. Н. важно было сейчас иметь приглашение или «со-приглашение» и от Министерства культуры.
Но, как бы то ни было, сейчас будем ждать. Если Вы получите официальный конкретный ответ о приезде, то телеграфируйте мне, я также сообщу сразу, если получу телеграмму от С. Н. Как я уже писал, встретить С. Н. в Москве должен специальный представитель, о приезде нужно будет информировать и Министерство культуры. Буду ждать от Вас сообщений. Сердечный привет Наташе и Наталье Дмитриевне.
Всего самого светлого.
Душевно
Дорогой Борис,
Вернулся из продолжительной поездки в Новосибирск и в Москву. Конференция в Новосибирске прошла очень хорошо, но С. Н. так и не смог приехать. Работы сейчас много, задуманы некоторые «акции», которые потребуют и времени для их проведения, и энергии. Конечно, все «мирские дела» – опустошают душу, но образовавшийся «вакуум» заполняется чем-то новым, очень необходимым. Очевидно, где-то существует полная гармония между «мирскими делами» и «отшельническим пребыванием», но этой гармонии трудно достигнуть. Уже по своим масштабам она касается «запредельного» и «земного» одновременно, а мы, грешные, навели между ними множество извилистых границ.
Порадовался Вашими сообщениями о «земных делах» нашей Церкви. Она должна быть на высоте именно и на всех земных путях. Ведь «небесные» не проще, а сложнее, и вряд ли, не научившись достойно, с поднятой головой ходить по земле, можно рассчитывать на высокие взлеты духа.
О «каратэ» особенно не сетуйте. Это все-таки – «средство», а не цель, не достижение духовного порядка, незаменимых же средств – нет. Важно – не потерять Цели. И самое опасное – «соблазниться», т. е. принять средство за цель, выдвинуть средство на первое место.
Мне приходилось встречать истинно верующих людей, которые гораздо больше опасались уловок дьявола, чем стремились любовью ко всему сущему приблизиться к Богу. В результате дьявол у них всегда оказывался на первом месте, а Бог уже на втором. Не скажу, чтобы я считал это правильным. Так, кажется, и с земными «испытаниями», с нашими «грехами», с нашими попытками «искупить» их. «Искупать» их, конечно, необходимо, но не теми средствами «борьбы» с самим собой, которые привязывают все наше внимание, все наши силы к своей же собственной личности. В таком случае «искупление» превращается в топтание на одном месте. Другое дело, когда «восхищение Высшим» органически вытесняет «греховное». Конечно, в одиночестве, в «отшельничестве» это кажется более легко достижимым, но конечной пробой достигнутого все-таки остается «мирское». И как легко об это «мирское» разбиваются «достижения», взлелеянные в изоляции. Мне думается, что, испытывая «мирское» и «отшельническое», Вы на правильном пути поиска гармонии, но путь этот не легок. От всей души желаю Вам преодоления всех трудностей. Очень хотелось бы с Вами повидаться. Между 25 и 30 ноября буду, вероятно, в Ленинграде. Сейчас кончаю, не знаю – застанет ли это письмо Вас на Кавказе.
Поклон Вам от Галины Васильевны.
Всего самого светлого.
Душевно.
Уважаемый Павел Викторович,
Посылаю Вам обещанные:
1. Выдержки из писем Н. К. Рериха к В. А. Шибаеву.
2. [Выдержки из писем Н. К. Рериха к] Р. Я. Рудзитису.
3. Выписку из книги «Зелта Грамата».[55]
4. Выписку из Каталога книжного склада «Угунс».
Я не знаю, имеется ли у Вас большая статья Гребенщикова «О Новом Ковчеге». В статье проводится мысль об «уходе» Рериха и членов его семьи из «грешного мира» в «отшельничество», что самому Рериху было абсолютно чуждо. Кроме того, статья построена на имевших место в Америке предательских действи[ях] (присвоение Хоршем небоскреба с Музеем). Гребенщиков неосторожно всю деятельность американских сотрудников подвел под «служение Мамоне», чем весьма оскорбил их. Произошел конфликт между руководителями об[щест]в и Музея им. Рериха в Нью-Йорке и Гребенщиковым, тем более что последователи Рериха после Хоршевской аферы отнюдь не сочли себя уничтоженными и стали развивать свою деятельность по новым направлениям, открыв новый Музей, новую школу искусств, новые издания. Как Вы знаете, деятельность Музея в Нью-Йорке продолжается до сей поры. Зинаида Григорьевна Фосдик говорила мне, что потом состоялось с Гребенщиковым полное примирение. Возможно, что и переписка с самим Рерихом имела у Гребенщикова продолжение. Впрочем, какого-то открытого разрыва между Рерихом и Гребенщиковым не было вообще.[56] Даже из последней статьи, которая по многим причинам для Рериха была неприемлемой, видно, что Гребенщиков необычайно высоко оценивал всю деятельность Рериха. Со своей стороны Рерих всегда в чем-то поддерживал Гребенщикова и высоко ставил его как писателя. Это свидетельствует и выписка из каталога книжного склада «Угунс». Издательство и книжный склад «Угунс» занимались в основном изданием и распространением книг Рериха и книг о нем. Выбор других изданий, которые распространялись «Угунс», был очень строгим и ограниченным, но среди них всегда были книги Гребенщикова.
Если статьи «О Новом Ковчеге» у Вас нет, то сообщите, я отпечатаю для Вас. Она весьма объемиста, поэтому перепечатывать ее сейчас не стал.
Если у Вас возникнут какие-то вопросы, с удовольствием отвечу. Материалы, которые посылаю Вам, находятся в копиях в моем архиве. В свое время я снял копии с архива Рижского об[щест]ва им. Рериха, частично архив этот цел и в оригиналах, но они уже не в одном месте и не систематизированы.
Искренне.
Уважаемый Павел Викторович,
Перепечатал и посылаю Вам «О Новом Ковчеге». Написано, как все у Г. Гребенщикова, сильно и интересно, но, конечно, в данном случае он решал свои духовные проблемы, возможно, очередного «кризисного» характера. Сколько я помню, «Чураевка»,[57] в которую было вложено столько надежд и трудов, далеко не оправдала ни того, ни другого. Отсюда и вопрос «ухода из мира» и «отшельнического подвига» столь остро встал перед Гребенщиковым. Кроме того, определенное разочарование претерпел он и в более «масштабном» плане возрождения «Святой Руси». Не исключаю, что в какой-то степени в этом был повинен Рерих. <…> Рерих, привлекший к себе много сторонников признанием «Новой России» еще в 1920 году, после посещения Москвы в 1926 году, как и во все последующие годы, твердо стоял на своей позиции, считая Россию единственным оплотом реального строительства Светлого Будущего. В тридцатых годах у многих это вызывало недоумение и внутренние протесты. Но у Рериха были меры оценок несколько иного порядка. Он писал:
«Поверх всяких Россий есть одна незабываемая Россия.
Поверх всякой любви есть одна общечеловеческая любовь.
Поверх всяких красот есть одна красота, ведущая к познанию Космоса».[58]
Другими словами, у Рериха не было делений на «Святую» и «грешную» Русь, и историческое мышление Рериха никогда не подгоняло сроков очень сложно развивающихся исторических событий. Приближение катастрофы и мировой трагедии Рерих чувствовал в тридцатые годы не менее остро, чем Гребенщиков, а оценки Рериха грядущих народных столкновений мы вправе назвать теперь «пророческими». «Ковчег», который подготавливал Рерих, который он стремился всеми силами укрепить, был самой Россией, а не отшельническим сидением на Гималайских вершинах. Безусловно, и без усилий «создать гармонию Духа и Материи» Рерих не мог себе представить не только собственной своей жизни, но вообще человеческой жизни как таковой. Поэтому проблемы «ухода» от мира на Гималайские высоты для него вообще не существовало, по его собственному выражению, он «уходил» не «от людей, а для людей», а поэтому всегда к людям и возвращался. Так же как и его жена Елена Ивановна. Вопреки утверждению Гребенщикова, Елена Ивановна «спускалась в долины» и после 1923 года (путешествие с посещением Советского Союза в 1925–1928 гг.), а во второй половине тридцатых годов, совместно с Николаем Константиновичем, она начала собираться в обратный путь на Родину. Мало того, даже после кончины Николая Константиновича в 1947 г. Елена Ивановна вместе с Юрием Николаевичем приехала бы в Россию, если бы получила въездную визу. В ожидании этой, так и не последовавшей, визы Елена Ивановна и Юрий Николаевич некоторое время уже отсиживались «на чемоданах» в Бомбее. Поэтому надо считать, что «ключ» к Рериху в понимании «ухода», «отшельнического подвига» и т. п. – абсолютно непригоден. Думается, что где-то в глубине души чувствовал это и сам Гребенщиков. Однако когда он писал эту статью, то лично для него этот ключ имел первостепенное значение. Похоже, что «крах» нью-йоркского Музея-небоскреба в какой-то мере «оправдывал» и неудачу «Чураевки» или, во всяком случае, объяснял ее. Но вся разница в том, что для самого Рериха, как и для его ближайших сотрудников в Америке, потеря небоскреба со всеми коллекциями никогда «крахом» не была. Эта потеря не была даже какой-то чертой, переменившей жизнь или очередные планы Рериха и членов его семьи. Я начал переписку с Николаем Константиновичем и Юрием Николаевичем как раз после этого «краха» и хорошо знаком с его перепиской с 1919 по 1940 гг., так же как и с его «Листами дневника» этого периода. Ни малейшей «задержки полета духа» или даже изменений направлений такого полета нью-йоркская история с небоскребом у Рерихов не вызвала и вызвать не могла. «Связь с миром» не только не была нарушена, но даже получила дальнейшее развитие. Так, например, несмотря на «кризисное» время и потерю нью-йоркской базы, издательская деятельность (книги, монографии, периодические издания) после нью-йоркского «краха» была значительно интенсивнее, чем до него, так же как работа многих Об[ществ] имени Рериха в разных странах. Ни на день не прекращалась работа и по «Пакту охраны культурных ценностей».
Все это пишу Вам для того, чтобы пояснить, чем именно для Рериха и его американских сотрудников эта статья Гребенщикова оказалась совершенно неприемлемой. Зинаида Григорьевна Фосдик говорила мне о ее примирении с Гребенщиковым после войны. Я не спрашивал подробностей. Не исключаю, что сам Гребенщиков обменивался письмами с Н. Рерихом и после 1938 г.[59] Вообще, его письма должны быть в сохранности в архивах Н. К. Рериха, но эти архивы насчитывают тысячи неразобранных и неизученных документов. Извлечь что-либо оттуда в данное время не представляется возможным. Это – работа будущего. Если из других источников у Вас имеются какие-либо данные о позднейших контактах Рериха и Гребенщикова, был бы Вам благодарен, если бы Вы сообщили мне о них.
С пожеланиями всего самого светлого, искренне.
Дорогая Татьяна Львовна,
Наши письма разошлись. Знаю, что всякие дела, в том числе и дело с Комиссией, требует времени. Сейчас произведен лишь посев, нужно время, чтобы он взошел. Однако и посеянное нельзя без «поливки» оставлять, чтобы он[о] на корню не засох[ло].
Завтра я собираюсь в Ленинград, где тоже буду подготовлять почву, особенно относительно Извары.
Форсирую кое-что письменными путями и в Новосибирске. Между прочим, если Екатерине Васильевне понадобится помощь в академических кругах (имею в виду Академию наук), то сообщите мне, я уверен, что академик Сокол[ов] (а он один из секретарей Президиума АН) сделает все, что потребуется.
Выписки из «Беспредельности» прилагаю. Вы не сообщили, из какой это книги, – первой или второй. Я выписал из первой. Я думаю, что копия «рецензии» у меня сохранилась. Подскажите мне только, когда примерно я ее Вам послал. Копии я подшиваю в папки, а их много, т. к. в месяц у меня выходит 40–50 писем, и я сейчас не знаю, в какой папке искать.
Сочувствую Вашим стремлениям «к природе», среди которой испытываются «озарения», но за каждым «озарением» следует и спираль жизненной трансмутации. Эти спирали трудны, но лишь они закаляют нас и дают нам необходимые для продвижения накопления. Так что крепитесь и мужественно преодолевайте все жизненные трудности. Обычно судьба нас ставит на то место, где мы не только можем, но и должны сделать что-то хорошее для других, чтобы обогатить и свою сущность.
Сердечный привет прошу передать Екатерине Васильевне.
Всего самого светлого.
Дорогой Григорий Иванович,
Получил Ваше письмо. Вполне понимаю Ваши заботы и тревоги. Конечно, все самое дорогое, самое для человека сокровенное нужно охранять от легкомысленных, просто любопытствующих, а зачастую и кощунственно настроенных людей. Ведь не пойдет никто делиться своими чувствами на площадь с первыми встречными и поперечными. Тем более это относится к Великим Истинам, к которым требуется особенно бережный подход. Видимо, Ор[ленко] не учитывает этого обстоятельства. Это довольно знакомая картина. Часто, особенно на первых шагах, люди не проявляют бережного отношения к получаемым Знаниям, и ничего, кроме вреда, из этого не получается. Похоже, что у Вас с Ор[ленко] разные подходы, разное отношение, да и разные ауры. Поэтому не нужно искусственно идти на сближение. Я не рекомендую специально порывать с человеком. Может быть, у него свой путь, на котором его будут учить его же собственные ошибки. Проявим терпимость. Однако очень рекомендую Вам по отношению к Ор[ленко] большую сдержанность. Одновременно с Вашим письмом пришло письмо и от него. Я предупрежу его сам, чтобы он не разбрасывался и на меня не ссылался бы. Каких-либо новых знакомств через него я завязывать не могу, так что и все ссылки на меня бесполезны. Спасибо, что обо всем написали мне.
Мне достаточно одной копии как «Писем», так и «Аум». «Т[айную] Д[октрину]» для меня можно не копировать. Вообще будьте со всем этим тоже сдержанны и опирайтесь исключительно на полную благонадежность.
Теперь отвечу на Ваши вопросы:[60]
65 пар[аграф]. Бывают случаи, что люди признают Высший Мир и выказывают преданность в таком признании, но, вместе с тем, прибегают к самым низкопробным («магическим») методам для сношения с Тонким миром. Конечно, при этом из сфер низшего астрала они никуда пробиться не в состоянии и служат уже, по существу, не Свету, а тьме, хотя на языке у них и Высокие слова. Так в душе одного человека происходит битва Света с тьмой, или, как сказано, Армагеддон.
128 пар[аграф]. Для утверждения сознания, в котором происходит поиск своего Пути, можно черпать знания из самых разных Источников и применять эти знания на себе. После же определенного срока применять в раскрытии своего внутреннего «я», в развитии своих Центров можно лишь Указания одного избранного Гуру. Это не значит, что остальных вообще следует полностью игнорировать или считать их «неполноценными». Для кого-то другого именно они окажутся истинными Гуру. Просто – смешение разных методов, разных по гамме излучений могут нарушить внутреннее равновесие ученика.
269 пар[аграф]. Психическая энергия привносится к нам также и из Космоса. Снег и дождевая вода могут являться проводником этой энергии, через эти проводники психической энергией насыщаются все предметы. Нужно наблюдать благотворное влияние только что выпавшего снега или дождя.
395 пар[аграф]. Посылаемые нам мысленные посылки (мысленные воздействия) мы далеко не всегда можем «перевести» на язык слов, т. е. не всегда можем словесно сформулировать. Однако это не значит, что посылки до нас вообще не дошли. Они оказали свое влияние на ритм нашей психической энергии. Форма ее излучения может изменяться. Это можно будет проверять при будущих фотографированиях психической энергии. Многие опыты со специальной аппаратурой могут доказать это уже и теперь. Некоторые аппараты уже улавливают человеческие излучения, и эти излучения покажут изменения своей формы, если на человека мысленно воздействовать, хотя сам человек мысли в ее словесном выражении и не уловит. Так мы живем под постоянным воздействием окружающих нас мыслей, хотя и не замечаем этого, т. к. привыкли мысль воспринимать только в словесном, а не также и в энергетическом выражении.
На этом сейчас и кончаю. Работайте над собой и не смущайтесь ничем. Как Ваша жизнь и учеба? Пишите. Галина Васильевна шлет Вам большой привет. У меня в декабре и в январе будет очень много работы, с февраля надеюсь немного быть свободнее.
Всего Вам самого светлого.
Душевно.
Дорогой Геннадий Павлович,
Большое Вам спасибо за фотографии. Сделали Вы их хорошо и с большим избытком, мне было достаточно трех экземпляров.
Проблема доверия – сложная проблема. Нам доверена вся планета и каждый из нас находится на испытании. Что-то запрещать или позволять – можно детям. Нам же, взрослым, самостоятельно мыслящим людям дана свободная воля. Все, что мы получаем в жизни, должно быть использовано нами по нашему же сознанию и нашей свободной воле без каких-либо запретов и принуждений. В этом и величие человека, и его ответственность за все полученное. И в зависимости от того, как он полученное использует, какую пользу приносит или какие ошибки допускает, зависят результаты его испытания. И испытывает человека жизнь во всем своем многообразии.
Думаю, что далеко не совсем правильно сводить доверие к личным отношениям между людьми. В жизни мы отлично понимаем, что инженер не может доверить своей работы ученику, врач – санитару, взрослый человек – ребенку, врач – инженеру, хирург – самому опытному терапевту и т. д. И вопрос здесь не только в количестве знаний, но и в разности знаний и опыта. Тем более все это касается области мировоззрения. Здесь вопрос сводится тоже не к количеству знаний, а к качественным различиям Путей, по которым люди продвигаются к Высшему. На каждом из этих Путей можно достичь многого, но если перебегать с одного Пути на другой в погоне за всем, то вообще никаких достижений не будет. Поэтому-то когда мы хотим кому-то в чем-то помочь, что-то дать, то вопрос заключается совсем не в доверии, а в ответственности за то – на пользу или во вред пойдет даваемое тому, кому даешь, а также – на пользу или на вред пойдет даваемое общему делу сотрудничества между людьми. Ведь Великие Учителя могли бы выдать все свои Знания человечеству, но этого не делают, т. к. кроме вреда это ничего бы не принесло. Тем не менее именно вся Планета доверена людям, их сознанию, их воле, их творческим проявлениям. И это Великое Доверие требует великой же целесообразности. Целесообразность должна ложиться и в основу человеческих взаимоотношений. Между тем, когда мы ее проявляем, то часто вызываем подозрения в «расчете» или в «недоверии», когда же забываем о ней, то, проявляя «полное доверие», вызываем зачастую, в лучшем случае, недоумения, а подчас и враждебные чувства. Чтобы не быть голословным, могу проверить это с Вами на конкретном примере. Так, Вы называете книгу Ледбитера «Учител[ь] и Путь» «величайшей жемчужиной». Действуя целесообразно, я должен был бы или промолчать, или длительно подготовить Вас к переоценке этой книги, постепенно вооружая Вас фактами, которые, с одной стороны, были бы для Вас вполне авторитетны и приемлемы, а с другой стороны – внутренне переубедили бы Вас самих на основе собственных выводов и собственного опыта.
Однако Вы хотите «полного доверия» с моей стороны. Опираясь только на это доверие и игнорируя целесообразность, я могу сказать Вам, что лично для меня ничто так далеко не стоит от Учения Агни [Йоги], как книга Ледбитера. Скажу Вам больше – те, кто действительно имел Встречи с Вел[икими] Уч[ителями], никогда не могли бы выдать тех «подробностей», которые в изобилии находятся в книге Ледбитера, но дело в том, что сам Ледбитер был медиумом и «посещал» лишь астральный мир, в котором множество «учителей», созданных человеческим воображением и не имеющи[х] ничего общего с Величайшими Планетными Духами, все Величие Которых нам недоступно и подробности Жизни Которых не выдаются в таких популярных и решительно всем доступных книжечках, как книга «Учитель и Путь». Книга эта отнюдь не «редкая», она выдержала много изданий на многих языках, издавалась в свое время и на русском языке. По существу – все подробные описания Ледбитера – профанация Величайших Обликов.
Я не уверен – пользу или вред приношу я Вам, себе и нашим взаимоотношениям, так доверительно раскрывая Вам свою оценку книги Ледбитера. Также я буду не уверен – полезны ли для Вас те книги, которые рассматривают Ледбитера именно как медиума весьма невысоких градаций. Больше того, некоторым я могу даже посоветовать почитать книгу Ледбитера, т. к. она может вызвать интерес к предметам, о которых до ее прочтения человек вообще не мыслил. Во всем этом не будет никакой роли играть доверие или недоверие, скрытность или искренность, а исключительно целесообразность, которой держится наш мир. Я знаю, после моей «доверительности» в отношении Ледбитера Вы можете не согласиться со мной, а можете и согласиться, сказав, что моя «доверительность» помогла Вам разобраться в истинном положении вещей и прийти к правильной оценке. Однако то и другое будет для меня и для Вас – равнозначно. Иное дело, если бы Вы сами пришли бы к выводу: что Агни [Йога] и Ледбитер – несовместимые уровни Познания и совершенно различные степени мировосприятия. Допускаю, что Ледбитер слишком незначительная величина, чтобы разногласия в его оценках вызвали бы между нами разногласия и по всем иным оценкам, сделав какое-то сотрудничество вообще невозможным. Однако между многими людьми подобные разногласия вносили вражду, в результате чего история знает кровопролитные «крестовые походы». И все это происходило от «доверия», которое не «корректировалось» целесообразностью, проявляемой по отношению к нам Вел[икими] Учителями.
Еще раз – большое Вам спасибо за фото.
С искренними пожеланиями всего самого светлого.
Дорогой Николай Васильевич,
Чувствую себя бесконечно виноватым за то, что оставил без ответа Ваше письмо от 19 апреля прошлого года. Признаться, надеялся, что осенью побываю на Черноморье, смогу побеседовать с Вами, но все повернулось иначе. Много работы было в связи с Новосибирской конференцией, с редактированием большого сборника статей о Н. К. Р. (должен выйти в свет в этом году) и, самое утомительное, [много] переписки по разным организационным вопросам. У меня возникла идея создать специальную комиссию по наследию Н. К. Рериха, которая могла бы координировать весьма разрозненную деятельность отдельных исследователей, авторов и учреждений. Как-то дело продвинулось, но надо еще преодолеть не одну министерскую инстанцию, а все это требует штурма бюрократических бастионов. Года три тому назад удалось добиться того, что имение Извара, где прошли молодые годы Н. К. Р., было взято под охрану и начали восстанавливать дом. В этом году восстановление завершат, но вопрос устройства в доме мемориального музея так до сих пор и не решен. И таких дел – до бесконечности (в данном аспекте, конечно, «дурной бесконечности»).
Как я уже сообщил Вам в открытке, «Арканы [Таро]» сейчас в Новосибирске. Мне «везет» на встречи с ищущими людьми. Отрадно, что среди них появилось много серьезной молодежи. Можно наблюдать какие-то совершенно новые подходы к «старым» Истинам, что доказывает их вечную молодость. По счастью все попытки заключить Беспредельность в позлащенный багет догматических рамок разлетаются в прах, но, к сожалению, до сей поры это ничему не научило рьяных догматиков.
Графика к Арканам – замечательна! Я попытаюсь сделать с них цветные слайды, тогда можно будет показывать на экране.
С Вашей оценкой «оккультистов» – согласен. Они мерят Небо земным аршином и, вместо того, чтобы изучать «естественное», выдумали «сверхъестественное», которое умудрились в жизни сделать «противоестественным», чем и гордятся.
Не оставляем с женой надежды побывать в Сочи. Время пока что боюсь планировать. Дело в том, что С. Н. Рериху присуждена Премия Неру,[61] которая сопровождается поездкой к нам. Когда он приедет – еще не определилось, но в зависимости от этого я буду и свое время планировать, т. к. у меня предстоят еще поездки в Москву и Ленинград по издательским делам и делам предложенной мной Комиссии.
От всего сердца желаю Вам здоровья и самого светлого нового 1977 года.
Душевно Ваш.
Дорогой Георгий Константинович,
Задержался с ответом на Ваше письмо. Заболел после нового года, простудился.
Весь Ваш план работы – прекрасен. Такая работа над Уч[ением] чрезвычайно важна. Это творческое изучение, оно важно и для себя и для других, т. к. всегда выявляет какие-то новые аспекты, новые возможности практического применения основ Уч[ения] в жизни, вскрывает всеобъемлемость Уч[ения].
«Напутствие Вождю» – один из примеров такой работы. В книжку включено только несколько новых параграфов, остальные взяты из уже известных, однако их совмещение создает как бы совершенно новый контекст. Возможно, что данный в свое время «запрет» на широкое распространение этого контекста сейчас уже такого значения не имеет. Но и теперь книга может быть совершенно неправильно понята и истолкована теми, для кого власть не является жертвой. Сами понятия «вождь» и «равноправие» для многих еще являются антиподами, так же как понятие «иерархия» многие противопоставляют «демократии». Думаю, что именно это и было причиной указания давать книгу по выбору.
В списке имеющейся у Вас литературы указаны «Листы Сада М[ории]» – их две части. Имеете ли Вы обе или только одну? Если одну, то какую? Очевидно, у Вас нет и первой книги «Писем Е. И. Р.»? Послать ли? «Община» у Вас Рижского издания. Монгольская у меня имеется перепечатанной на машинке. Перепечатали недавно, я не успел проверить, но думаю, что существенных опечаток нет. Постараюсь на этих днях послать. Книга в свое время была составлена именно для нас и не могла быть издана в таком виде за рубежом. Ее появление могло бы провалить все культурные начинания и вызвать высылку Н. К. из Британской Индии.
Из «Алтай-Гималаев» извлечены многие интересные моменты «эзотерического» характера. Если ими «дополнить» книгу, то она как-то более созвучна Агни [Йоге].
Акад[емик] Окладников, как и многие другие ученые, особенно молодого поколения, проявляют к Н. К. именно чисто научный интерес, многим импонирует органический сплав у Н. К. научной методологии с этикой и то, что теперь называют «глобальный» подход к любой, на первый взгляд «ограниченной» проблеме. Взаимосвязь всего сущего – это важнейший вопрос, который решается современностью. Рерих как ученый и мыслитель решал эту проблему блистательно, и это многих, даже далеко стоящих от Агни [Йоги], к нему притягивает.
На этом сейчас кончаю. Первый день, как сел за стол после болезни. Сердечный привет от Г. В.
Всего самого светлого.
Дорогой Алеша,
Все Ваши письма, в их числе и прекрасное письмо от 21 декабря – получил, однако последовал Вашему примеру и схватил жесточайшую простуду, которая сбила очередные дела и корреспонденцию.
На [Ваше] письмо от 9 декабря я забыл ответить об «Основах Буддизма». Издание 1940 года почти повторяет издание 1926-го, сделаны только незначительные изъятия (упоминание имени Ленина в предисловии, слова «коммунизм» и т. п.), в целом книга изменений не претерпела.
Уверен, что отсутствие желания немедленно присоединиться к Бел[ому] Братст[ву] служит Вам во благо. Это свидетельствует о том, что в Вас развито чувство ответственности и соизмеримости. Путь в Брат[ство] лежит через земной подвиг, через умение организовать жизнь в каждом своем дне. До Бел[ого] Брат[ства] можно (и должно) дойти, но прыгнуть туда нельзя.
Работа с молодежью – трудна. Не следует сразу же открывать духовные дали, иногда они будут вообще не восприниматься. Но это еще не значит, что на такого человека следует махнуть рукой. Иногда ему необходимо пройти какой-то свой земной урок, воспитать и закалить какие-то свои качества, без которых ему Беспредельные дали противопоказаны, т. к. в них он просто «дров наломает». Кажется, в «Сердце»[62] есть параграф, в котором говорится, как Посланник расхваливал пояс царя, к которому был послан, т. к. именно это могло направить мысли царя в нужном направлении, разговор о «высоких материях» результатов не дал бы. Другими словами, принцип «Господом твоим» дает наиболее положительные результаты. Конечно, далеко не все, кто сегодня не отзвучит на духовное, обречены стать отбросами. Если даже вне сферы духовности в человеке пробуждается доброта, ответственность, благожелательство и творчество, на первых шагах хотя бы в усовершенствовании мотоциклетных моторов, то и эти задатки могут продвинуть дальше, чем битие лба о каменные плиты в храме.
И об отдаче еще не сетуйте. Это приходит в свое время. Главное – постоянство в работе и иеровдохновение.
Вы, вероятно, уже знаете, что С. Н. присуждена премия Неру. Присуждение этой премии сопровождается поездкой к нам, но сейчас ничего конкретного о времени поездки Девика не писала. Думаю, что не раньше лета. З. Г. много работает, веду сейчас с ней предварительные переговоры о возможностях передачи нам некоторых ее архивов (переписка с Н. К.), это может также стимулировать ее приезд к нам.
После долгой волокиты с нашей стороны мы привезли наконец в Москву подарок m-me Стиббе. Она расщедрилась и кроме обещанных сорока этюдов серии «Архитектурные памятники» (1903–1904 гг.) подарила еще 80 картин Н. К. индийского периода, восточную коллекцию (скульптура, танки), некоторые личные вещи Н. К. (чернильный прибор и т. п.). Все это пока что находится в Москве и до поры не экспонируется. Возможно, что летом устроят специальную выставку. Дар необыкновенно ценный. Похоже, что С. Н. сильно повлиял на Стиббе, чтобы она передала свое собрание на родину Н. К. Это, конечно, правильно, нужно будет только приложить усилия, чтобы все должным образом было использовано.
Я послал Вам почтой посылку: «Община» (Рижск[ое] изд[ание]), «Сердце», «Аум», «Иерархия», «Мир Огн[енный]» ч. I и II, биография Блаватск[ой] и брошюра Вс. Иванова. Последняя брошюра не моя, мне нужно будет снять с нее копию, поэтому по прочтении верните, пожалуйста. Все остальное – Вам. Если биография Блаватской у Вас уже есть, то верните тоже, но если нет у Вас, то оставьте себе. Думаю, что через несколько месяцев смогу еще кое-что прибавить, в том числе и III ч. «Мира Огненного».
Не помню, посылал ли я Вам вместе с другими негативами негатив портрета Н. К. с Ларцом в руках.[63] На всякий случай прилагаю. Это очень хороший портрет даже и не в цвете, особенно если увеличить.
На этом, дорогой Алеша, сейчас кончаю. За время болезни накопилось много дел, не успеваю всего сделать. Большой привет посылает Вам Галина Васильевна.
Сердечный поклон всем друзьям.
Душевно Ваш.
Дорогой Геннадий Павлович,
Не смог на Ваше письмо сразу ответить, хворал, и теперь накопилось много работы и неотвеченных писем.
Ваше письмо очень меня порадовало. Важно иметь открытое, непредубежденное сознание, это – главное. Остальное будет приходить в меру нашего устремления и работы над расширением своего сознания.
Безусловно, книга Ледбитера оказала Вам большую пользу, если именно благодаря ей Вы впервые узнали о вещах и предметах, о которых до этого не подозревали. Ледбитер получил от Блаватской и Безант много истинных знаний, которые и передает в своей книге. Однако его попытки личного опыта Контактов с Высшим успеха не имели и не могли иметь, т. к. он пользовался спиритическими методами, был медиумом и уровень его сознания не мог охватить величия Космической Жизни, Космических проблем и задач человечества. Отсюда – упрощение, сведение Великих Обликов к обывательскому уровню. Тем не менее те знания, которые он получил от Блаватской и которые в какой-то мере отражены в его книгах, могут на первых шагах быть очень полезными.
Я бы очень рекомендовал Вам внимательно, не торопясь, прочитать книгу «Письма Е. Р[ерих]»; если Вы хорошенько усвоите те основные положения, которые в этой книге проводятся, то Вам во многом будет легче разбираться самостоятельно. В этой книге есть много ответов на конкретные вопросы корреспондентов именно по книгам Агни [Йоги]. Так же и книги серии «Агни [Йога]» полезно читать ежедневно, хотя бы по несколько только параграфов. Сразу помногу не надо. Не только у Вас и вообще у всех расширение сознания требует длительной, упорной и систематической работы. Сознание нельзя насиловать, его качество, по мере получения и усвоения знаний, преображается естественно, так что мы сами этого не замечаем. При чтении книг Агни [Йоги] и «Писем» очень полезно выделить для себя некоторые темы, чтобы лучше их усвоить и глубже в них проникнуть. Например, хотя бы ту же тему «целесообразности». Для этого, когда читаете, отмечайте №№ параграфов или страниц, в которых на эту тему что-то сказано, а потом, когда наберется достаточно, прочитайте отмеченное подряд отдельно. Так можно проследить и другие темы: соизмеримость, Вел[икие] Учителя, центры, психизм и т. д. Работа над отдельными темами с последующим их сопоставлением даст Вам очень много. И, главное, не торопитесь. Я не помню – есть ли у Вас книга «Чаша Востока»?[64] Второй том «Т[айной] Д[октрины]» еще в Москве. Похоже, что и Гр[игорий] Ив[анович] с первым томом застревает. Такие большие произведения трудно копировать.
Всего Вам самого светлого.
Искренне.
Дорогая Галина Владимировна,
Очень рад, что Вам удалось прочесть «Письмена»[65] и что эти циклы стихов Н. К. Р. произвели на Вас большое впечатление. Эти стихи являются предвестником или, вернее, даже началом тех Бесед с Высшим, тех Контактов с Учителем, которые в дальнейшем получили всеобъемлющее развитие и стали ведущим устремлением всей жизни, творчества и деятельности Н. К. Р[ериха].
Стихотворение «К Нему», как и большинство других стихов, – очень многопланово. Конечно, путей к достижению Истины очень много. Это обуславливается и сложностью мироздания, и разностью человеческих сознаний. Но при этом нельзя упускать из виду, что хотя Истина и Едина, но в своем Беспредельном Величии она постигается тоже «поэтапно». Горе человеку, который возомнит, что он познал «всю Истину», ведь этим он приравнивает себя в собственном мнении к Самому Богу и в таком самомнении преграждает себе путь к дальнейшему совершенствованию. Как правило, такие люди перестают понимать других, становятся или ограниченными фанатиками или «духовными эгоистами», которые способны только на фарисейство. В своем приближении к Истине человек должен пройти множество путей, как сказано: «Могущий вместить – да вместит».
Под Красотой автор подразумевал как красоту Мироздания, так и «рукотворную» красоту, созданную человеческим творчеством. Вы совершенно правы – эти понятия взаимосвязаны. Красота, гармоничность может заключаться во всем, но ее нужно научиться чувствовать, воспринимать. И это тоже дается не сразу. Вы пишете об увлечениях театром, музыкой, поэзией, живописью и о том, что вера устраняет эти увлечения, при том ссылаетесь на собственный опыт. Но ведь это не так. Одухотворенная вера просто требует более возвышенных форм искусства. Она уже не может удовлетворяться примитивными, «щекочущими нервы», чисто «бытовыми», никуда не зовущими проявлениями музыкального, театрального, живописного, литературного искусства. То, что удовлетворяло на первых ступенях приближения к красоте, уже не может удовлетворять на более высоких, духовных степенях. Ведь сам по себе Храм Божий является синтезом человеческого творческого гения и содержит в себе все виды искусства: архитектуру, живопись, театр (вернее мистерию Богослужения), музыку, слово. Разве все это не оказывает на Вас воздействия? Безусловно, оказывает и на Вас, и на других верующих. Если бы все это выносить шире и за пределы Храма, то оно не теряло бы своей воздействующей благотворной силы. Ведь Вас восхитило искусство Святослава Николаевича, стихи Николая Константиновича не оставили Вас равнодушным. Вы отнюдь не расстались с искусством, а просто стали предъявлять к нему большие требования. И это уже является показателем духовного роста.
В дневниковых записях А. Ельчанинова, которые Вы приводите в своем письме, наблюдается неправомочное перемещение акцента. Он пишет: «Таинственная сфера искусства, такая пленительная, околдовывающая – так мало привлекает своих служителей к тому, что мы называем истиной. Для них обычны черты: эгоизм, гордость, жадность к славе, чувственность». Можно спросить – а где эти черты в современном мире отсутствуют? Ими заражены не только искусство, но абсолютно все проявления человеческой жизни. И именно эти черты нужно изгонять отовсюду, нужно уничтожать их в самих себе, и в этом может помочь и помогает искусство. Разве мало эгоизма, гордости, жажды славы, своекорыстия наблюдалось и наблюдается в самом церковном институте? С чем же надо бороться, от чего отходить – от этих негативных проявлений или от самой церкви? Сущность явлений и их позитивные или негативные качества, которые придает им сам человек, необходимо различать, а Ельчанинов их смешивает.
Но вернусь еще к стихотворению «К Нему», к Вашему второму вопросу об отношении к красоте автора и пустынника. Противоречие в их отношении к красоте – чисто внешнее, кажущееся. Ведь автор в данном случае обращается к самому себе, к тому пустыннику, который живет в его собственной душе. Вы пишете: «Отшельничество же оно, конечно, необходимо. Настоящий отшельник является как бы проводником, но такой должен понять каждого». Думаю, что не каждый отшельник, удалившийся «от мира сего», имеет право называться отшельником. Отшельничество может состояться лишь в духе, когда окружающая нас суета перестает тревожить и [заставлять] трепетать от страха нашу внутреннюю духовную сущность. И такого «отшельника» мы должны создать и найти в самом себе. Он будет проверять нас, будет испытывать – не обольстились ли мы «самым любимым», не забыли ли в этом обольщении главной Цели – стремления к Высшему. До тех пор, пока этого не случится, – мы на верном пути, и отказываться от «самого главного» от «красоты» – не следует, хотя мы и совершаем неизбежные ошибки, за которые готовы нести наказание. Постигнутая нами красота, не являясь даже совершенной, остается путем к Высшему, средством к достижению Цели, а не самой Целью. Но беда, если «самое любимое», если «красота» превратится в Цель. Это уже путь обольщения, путь Падшего Ангела Люцифера, возлюбившего собственное творение превыше всего. Для него «красота» уже не путь, а самоцель. И испытующая фраза отшельника: «Самое любимое ты должен оставить» проверяет нашу духовную сущность. Если на эту фразу последовал бы ответ: «Самое дорогое я не оставлю, потому что в этом заключается вся моя жизнь», то такой ответ указывал бы [на] опасность самообольщения, на всепоглощающий эгоизм, но ответ: «Я не оставлю самое прекрасное, что нас приводит к Нему» и свидетельствует, что самоконтроль не потерян, что средство к достижению Цели не превратилось в Самоцель. Так я понимаю это очень сложное стихотворение, которое, так же как и Вам, очень мне нравится своей глубиной, заставляющей обратиться к своему собственному «пустыннику».
«Бум» с тарелочками – дело не новое. Безусловно, разумные космические существа, так же как и мы, земляне, будут искать и ищут контактов с инопланетянами. На каком уровне эти контакты смогут один раз осуществиться – покажет будущее. Но несомненно одно, что к таким контактам надо готовиться не только физически, но и духовно. Картина Святослава Николаевича, о которой Вы упоминаете, в известной мере указывает именно на это. Бросаться «закрыв глаза» в сферу чисто физических экспериментов – значит рисковать духовностью, человечностью.
Рад, что Вы кончаете свое письмо бодрыми нотами. Сила Духа – главное, чем мы обладаем, и если она не потеряна, то ничего не потеряно.
Большой привет шлет Вам Галина Васильевна.
Всего самого светлого.
Искренне.
Дорогой Алеша,
Наши последние письма разошлись в дороге. Я послал также ответы на ранее полученные вопросы, а также и посылку. Простите, что иногда с ответами задерживаюсь. Набегают разные неотложные дела. В последние два года их было особенно много, и они отвлекли меня от более близкой для сердца и души работы, но – жизнь диктует свою необходимость, а карма подводит к делам, которые положено еще в этой жизни сделать.
Ваше последнее, замечательное письмо очень мне близко. Окружающее нас несовершенство – это сфера, из которой сами мы недавно вышли или еще выходим. В какой-то мере мы в долгу перед нею и этот долг обязаны погасить всей своей жизнью. Трудно учить ответственности, не испытывая ее лично, не проявляя ее на своем жизненном пути. Конечно, и «духовное», и «материальное» – лишь разные аспекты Единого, но не так-то легко входит эта истина в людское сознание. Однако, если Вы назовете человека, который не признает «души», «бездушным человеком», то он, думаю, обидится. И это уже – «зацепка», ведущая к признанию этических, а, следовательно, и духовных ценностей. Много путей ведет к расширению человеческого сознания, к пробуждению духовности. Перво-степенность и значимость этих путей не подчинена односложному арифметическому ряду цифр. Здесь входит в силу закон Целесообразности и Незаменимости. Во II книге «Листы Сада М[ории]» (в скором времени смогу ее Вам послать) дается мудрое наставление: «Четыре камня положите в основание дел ваших. Первый – почитание Иерархии. Второй – сознание единения. Третий – сознание соизмеримости. Четвертый – применение Канона – «Господом твоим”»[66].
В этом кратком наставлении – ключ ко всем нашим действиям. Где мы терпим поражения, там всегда обнаруживается наша ошибка в отношении одного из указанных четырех правил. Конечно, и сотрудничество с Геной будет взаимно плодотворным при соблюдении этих правил, ибо в какой-то области или в отношении каких-то сознаний каждый из нас может добиться отнюдь не однозначной степени успеха.
Поставленные Вами цели жизни – велики и благородны. Очень хорошо, что они так рано конкретизировались. Их осуществление потребует большой подготовительной работы, в процессе которой, конечно, начнется и частичная реализация задуманного. На мою помощь, дорогой Алеша, можете всегда и полностью рассчитывать. Все мои архивы и проделанная мной работа будут в полном Вашем распоряжении. На этом сейчас должен кончить. Пишите. Вашим письмам очень рад.
Конец ознакомительного фрагмента.