Глава 2
Будильник поднял меня в половине девятого. Поздновато, конечно, для главного редактора прославленного еженедельника «Свидетель», но что поделаешь – я люблю поспать и использую каждую благодатную минуту для того, чтобы дать отдохнуть своему загроможденному миллионом задач интеллекту. Главное – это подняться с кровати свежей и отдохнувшей. Я просто обязана быть в форме, оправдывалась я перед собой за столь наглое пренебрежение временем. В конце концов, могу же я установить свой собственный режим, демократия у нас или не демократия?!
После водных процедур, которые наряду с царством Морфея были для меня каждодневной приятной необходимостью, я ощутила желание сделать еще что-нибудь полезное для своего бренного тела. Как насчет завтрака?
Ладно, перейдем к гастрономическим радостям. Я бухнула на сковородку два яйца, предварительно обжарив на ней ломтики бекона и лук. Сварила кофе. Довольно посредственный, если вспомнить, какой замечательный напиток готовит Маринка, моя секретарша и подруга в одном лице. Прямо кудесница. Секреты мастерства, так, кажется, называется умение из обычного, доступного любому встречному и поперечному материала сотворить чудо.
Когда я спрашиваю себя, что заставляет терпеть рядом с собой склонную к опасным приключениям и страдающую отсутствием деликатности секретаршу, ответ приходит не сразу. Может, умение делать кофе? Ну, конечно, нет. Мне симпатичен ее живой нрав, ее деловитость и исполнительность. Но этот ее недостаток – влипать во всякие истории и, что еще прискорбней, постоянно втягивать в них меня – чудовищен. А вот вчера я вляпалась сама.
С самого утра я настраивала себя на бодрый жизнерадостный лад и вдруг – прокол. Мысль о вчерашнем злополучном посещении Инки, которую я глушила водными процедурами и прочей драгоценной ерундой, внезапно напомнила о себе. Сознание непоправимости случившегося, весь спектр отрицательных эмоций, поднятых вчера со дна моей души недоверчиво-корректным лейтенантом, отравляли мое существование.
Нет, полуодетая, я присела на диван, с этим надо что-то делать. Я представила себе будущие визиты ментов, тоскливую канитель и оскорбительно-ядовитые намеки, старательно скрываемые под маской сухого делового спокойствия, почти равнодушия, всю эту заскорузлую, убийственно скучную механику вопросов-ответов, настороженную приглядку, невинные провокации и… мне стало тошно.
Я сама должна что-то предпринять. Не могу я вот так сидеть и ждать… Да нет, конечно, не сидеть. Но и работать в редакции, болтать с Маринкой, обсуждать что-то с Кряжимским – да я просто не смогу быть самой собой, получать от всего этого удовольствие, если проявлю пассивность!
Я оделась, проверила в сумке ключи и, выйдя на лестничную клетку, захлопнула дверь. Слава богу, что у нас в доме лифт – не надо проходить мимо Инкиной двери. Что, трусишь? – ехидно подначила я саму себя. Нет, не трушу, но все-таки…
Моя неоднократно испытанная на верность и на прочность «Лада» стояла во дворе. Недалеко от нее, лаская взор своими гладкими обтекаемыми формами, за которыми угадывалась мощь и сила, отдыхал синий «БМВ». Даже не отдыхал, а покоился – таким сиротливым, несмотря на весь свой лоск и ликующую новизну, показался мне этот шикарный автомобиль. Я села за руль своего простенького, но вполне приличного по нынешним временам авто и включила зажигание.
Через десять минут я уже входила в редакцию, ловя на себе по-утреннему пристрастный взгляд своей секретарши.
– Привет, – я на минуту задержалась у ее стола.
– Привет. Кофе будешь?
Вежливо-дежурный вопрос.
– Буду, – я сделала над собой гигантское усилие и улыбнулась.
– Что-нибудь стряслось? – спросила эта мудрая прорицательница и провидица.
– Расскажу – не поверишь, – лаконично заинтриговала я Маринку, почему-то раньше времени открывшую рот, – убийство в квартире прямо подо мной, – невесело усмехнулась я.
– Да ну-у! – шире открыла рот моя подруга. – Но зато теперь, – быстро подтянула она свою отпавшую челюсть и сделала обиженное выражение лица, – ты не будешь твердить, что исключительно благодаря мне влипаешь во всякие неприятности.
Она гордо повела плечами и направилась к десертному столику.
– Мне покрепче, – бросила я, открывая дверь в свой кабинет.
Пока я раздевалась, усаживалась за свой стол, закуривала, Маринка приготовила кофе. Она вошла в кабинет с подносом, на котором стояли две кофейные чашки, от которых поднимался тонкий ароматный дымок, и вазочка с печеньем. Я почему-то вспомнила вчерашние пирожки.
– Между прочим, как у тебя с желудком? – ехидно посмотрела я на Маринку.
– Нормально, – она непонимающе уставилась на меня, пристроив поднос на краешек стола.
– Мне почему-то кажется, что все началось с пирожков, – я немного сбавила тон.
– Какие пирожки-то, Оль? – она опустилась на кресло перед столом.
– Значит, у тебя с желудком все нормально? – подозрительно переспросила я.
– Я ничего не понимаю, – Маринка взяла чашку с блюдцем с подноса и сделала маленький глоток. – Кажется, ты хотела рассказать об убийстве. Разыграла, да?
Маринка улыбнулась, отставила чашку и потянулась за сигаретой.
– Мне не до розыгрышей, – я пододвинула к ней пачку «Винстона» и взяла свою чашку, – просто все началось с того, что желудок у меня взбунтовался. Ну я и погрешила на пирожки, которые ты притащила вчера.
– Да ты что, Бойкова? – возмущению Маринки не было предела. – Я никогда бы не взяла у незнакомой торговки! А эта баба Тома жила в нашей коммуналке, я видела, как она все готовит. Вся такая чистенькая-аккуратненькая, прямо светится.
– Ладно, – махнула я рукой, – наверное, салатов объелась.
– Ну точно, – подхватила Маринка, – ты же вчера на пьянке была. Как погуляли?
Я пожала плечами.
– Ты знаешь, я пошла только потому, что не могла отказаться, – пробормотала я. – Меня все эти гулянки утомляют. Народ принимает на грудь, начинает беспричинно смеяться, а я сижу и наблюдаю за всеми этими метаморфозами. Не слишком весело. В общем, началось все с расстройства.
Я изложила Маринке перипетии вчерашнего похода к Инке, успев выкурить за это время не одну сигарету.
– Это его жена, – безапелляционно заявила Маринка: я дошла до эпизода, когда Инка на несколько секунд пришла в себя, – тут и думать нечего.
– Но ведь на жену подумают в первую очередь, так что это не слишком-то умно, – резонно, как мне показалось, заметила я.
– А кто говорит, что жена Белкина умная? – возразила Маринка. – Ты ее знаешь?
– Нет, – покачала я головой, – а не мешало бы познакомиться.
– Хочешь сама найти убийцу? – Маринка бросила на меня пренебрежительный взгляд. – Дело бесперспективное – обыкновенная бытовуха. Кому это интересно?
– Знаешь что, девушка, – набросилась я на Маринку, – не в каждой бытовухе применяют пистолет с глушителем.
– Значит, наемный убийца, – со знанием дела объяснила Маринка, – киллер, по-нашему. Только непонятно, почему он твоей соседке репу не продырявил?
– Есть и другие вопросы.
– Ну и какие же?
– Как убийца попал в квартиру? Звонка я не слышала.
– Ну-у, – задумалась Маринка, а потом лицо ее прояснилось, – ты же пришла. Вот Инна и забыла дверь запереть.
– У нее английский замок, – покачала я головой, отвергая версию, – запирается сам, если дверь закрыта.
– Может, не закрыла до конца, – не сдавалась Маринка. – Знаешь, так бывает, дверь вроде закрыта, а язычок в паз не попал…
– Все может быть, – выпятила я губы, – только это случайность, а я в случайности не верю.
– Случайность – это непознанная закономерность, – выдала Маринка и гордо посмотрела на меня.
– Но все-таки закономерность, – улыбнулась я, – мое же посещение Инки никто предвидеть не мог, даже если и предполагал, что дверь останется незакрытой. И потом, убийца даже не знал, что я нахожусь в квартире. Во всяком случае, я на это очень надеюсь.
– Да-а, – протянула Маринка, – есть над чем подумать. Погоди-ка, – вдруг встрепенулась она, – твоя соседка сказала: «Эта сучка». Значит, стреляла все-таки женщина. Наверняка жена Белкина, хоть ты и отказываешься в это верить.
– То, что это женщина, еще можно предположить, – скептически улыбнулась я, – если Инка не бредила, но с чего ты взяла, что это была жена Белкина?
– Ну как же, – начала горячиться Маринка, – что, по-твоему, значит «эта»?
– И что же?
– То, что Инна была знакома с ней, вот что, – торжествующе уставилась она на меня. – Если бы твоя подружка не знала ее, она сказала бы как-нибудь по-другому.
– Как, например?
– Не знаю, – Маринка в запале развела руками, – но уж точно не так.
– Ладно, не горячись, – постаралась я успокоить подругу, – может быть, ты и права. Только нам нужно знать все наверняка. А для этого следует выяснить, что вообще представлял из себя этот Белкин. Зайди к Кряжимскому, пусть попробует узнать об Аркадии Сергеевиче по своим каналам.
– Так ты действительно берешься за это дело? – решила уточнить Маринка, по моему мнению, совершенно излишне.
– Берусь. Стала бы я впрягать Кряжимского, – многозначительно посмотрела я на нее, показывая, что не очень довольна сбоем в работе ее понятийного аппарата, – и все-таки… – я на минуту задумалась, – не будь этих чертовых пирожков, я бы не спустилась к Инке… А пирожки-то ты мне подсунула.
Маринка вспыхнула и, надув по привычке губы, поспешила покинуть кабинет.
Через полчаса благодаря стараниям Кряжимского я располагала домашним адресом и номерами телефонов господина Белкина. Он, к моему глубокому удивлению, жил не за городом, а в центре. Так что колесить мне долго не пришлось. Я остановила машину во дворе, образованном несколькими четырех– и пятиэтажными сталинскими постройками, в чьей добротности имела случай убедиться.
Судя по номеру дома, семейство Белкиных проживало в пятиэтажном здании, покрытом розовато-коричневатой штукатуркой. Я решительным шагом направилась к подъезду, у которого стояли две красивые иномарки темно-зеленого и серого цвета. «Ауди» и «Форд».
Первая трудность меня подстерегала уже на невысоком каменном крыльце. Дверь оказалась с кодовым замком, а кода, как вы понимаете, я не знала. Оставалось ждать, когда кто-нибудь живущий в этом подъезде захочет прогуляться или, несмотря на ветер и высоченные сугробы, отважится выйти за молоком или за хлебом.
Я вернулась к «Ладе», села за руль и закурила. Минут через десять подъездная дверь с пронзительным металлическим лязгом отворилась, и на крыльцо вышла грузная женщина пенсионного возраста в каракулевой шубе и норковой боярке.
Я ринулась ей навстречу. Она еще не успела закрыть дверь, как я огорошила ее просьбой немного подождать. Она взглянула на меня с такой агрессивной настороженностью, словно я была террористкой и жаждала смести ее жилище с лица земли при помощи килограмма тротила.
Но мне удалось-таки проскользнуть в подъезд, оказавшийся на редкость ухоженным. Нет, цветы на подоконниках отсутствовали, но было на удивление чисто и опрятно. Двери жильцов тоже не могли внушить ничего, кроме уважительного почтения и полного благонамеренных дум смирения. Высокие, отделанные дубовой рейкой или кожей. Я поднялась на третий этаж.
Готовая к любому повороту событий и сюрпризу, я позвонила в квартиру Белкиных. Дверь, отделанная буковой рейкой, почти мгновенно распахнулась. Причем я была избавлена от весьма унизительного допроса, которому хозяин дома обычно подвергает визитера.
На пороге стоял и с удивлением смотрел на меня высокий худощавый шатен в темно-синем костюме. Узкие лацканы однобортного пиджака и великолепный крой придавали костюму стильное изящество, говорившее, что его владелец знает толк в моде и заграничных изысках.
У молодого человека оказались упрямое выражение лица, крутой лоб, темные глаза под низкими бровями, породистый, с горбинкой, нос, хорошо очерченные губы и небольшая ямочка на подбородке. Его густые жесткие волосы были зачесаны назад.
– Добрый день, – улыбнулась я, – мне нужно поговорить с Белкиной Людмилой Николаевной.
Молодой человек с недоумением приподнял брови и удивленно улыбнулся в ответ.
– А вы кто? – полюбопытствовал он.
– Вот мое удостоверение, – я достала из сумки свои корочки и протянула парню.
Он лениво развернул удостоверение, опустил глаза и вернул мне.
– Боюсь, сейчас не время… – меланхолично произнес он и пожал плечами.
– Саша, кто там? – раздался из-за спины денди требовательный женский голос.
– Людмила Николаевна, тут с вами поговорить хотят, – осмелился крикнуть он в ответ.
– Кто-о? – продолжал вопрошать недовольный голос.
– Сотрудница еженедельника «Свидетель», Бойкова Ольга, – парень вопросительно взглянул на меня, – правильно?
Я кивнула, сопроводив свой жест благодарной улыбкой. Молодой человек ответил мне понимающим взглядом.
– А вы… – замялась я.
– Александр Георгиевич Марусев, – с благожелательным выражением лица доложился он, – протягивая руку.
– Ольга Юрьевна… Фамилию мою вы знаете…
– Как быстро все становится известным… – рассеянно произнес Александр.
– Ну что ты здесь… Я ничего не слышу, – стройная женщина в черной блузке и серой деловой юбке протиснулась между Сашей и косяком. – Вы ко мне?
Она буравила меня недоброжелательным взглядом близко посаженных карих глаз. Густо накрашенные ресницы сообщали этому взгляду тревожащую пристальность, и я поежилась. Светло-русые волосы Белкиной – я не сомневалась, что это была она, – слегка подвитыми блестящими прядями падали на плечи. Тонкие черты лица изумительно правильные. Несколько морщинок возле глаз и небольшая складка между густыми бровями ее совсем не портили.
«Красивая женщина», – оценила я.
– Это главный редактор газеты «Свидетель» Бойкова Ольга, – взял на себя труд представить меня Александр.
Он совсем не смотрел на Белкину, да и на меня тоже. Взгляд его растекся по противоположной стене озерцом тоскливого уныния. Видимо, ему надоело торчать в дверях и он потерял интерес к происходящему.
– Я никого не принимаю, – высокомерно объявила Белкина, глядя на меня в упор своими недоброй красоты глазами, – до свидания.
Она резко повернулась на каблуках, но здесь уже я предприняла усилия, чтобы ослабить ее сопротивление.
– Я была там, когда все это случилось.
– Что-о? – с яростным возмущением уставилась на меня Белкина. – Были? Где? Мне некогда!
Александр оживился. Теперь он не сводил с меня своих больших темных глаз.
– Когда убили Аркадия Сергеевича, – доходчиво пояснила я. – Убийца чудом меня не заметил.
– И что же? – не хотела понимать меня вдова Аркадия Сергеевича.
– Хочу найти убийцу, – со всей присущей мне прямолинейностью выпалила я, чувствуя, что щеки мои покрываются румянцем.
– А я-то здесь при чем? – язвительно усмехнулась Белкина, пренебрежительно передернув плечами.
– Мне нужно с вами поговорить, прямо сейчас. Вы можете оказать действенную помощь в разоблачении убийцы.
– Ой, не смешите, – нервно рассмеялась Белкина, – какое разоблачение?! Кто этим будет заниматься всерьез? Так, для галочки. А вы, – смерила она меня уничтожающим взглядом, – дешевых сенсаций для своей газетенки ищете. Или я не права?
Она перевела свой холодный насмешливый взгляд на Александра, как бы ища у него поддержки, но он невозмутимо глядел куда-то в сторону.
– Саша, – издала она капризный возглас, – закрывай дверь!
– Людмила Николаевна, – стараясь выглядеть максимально спокойной, сказала я, – понимаю, что вы чувствуете… Но, увы, время не терпит!
– Понимаете?! – прорычала Белкина, – да что вы можете понимать?! Папарацци!
Она вложила в последнее слово столько уничтожающего презрения и ненависти, что я едва удержалась, чтобы не плюнуть на всю эту затею с интервью.
– Вы не правы, – тихо, но четко выговорила я.
– А мне плевать – права, не права! – судорожно рассмеялась Белкина, – все, разговор окончен. Мы теряем время.
Она с гордой решимостью оскорбленного ангела оттолкнула Александра, хотя это было явно излишним жестом, и вернулась в квартиру.
Александр скосил на меня свои лукавые глаза.
– Я же говорил, что не время.
– В любом случае спасибо. И все-таки…
Александр отрицательно покачал головой.
– Боитесь? – наивно предположила я, имея тайное желание задеть его за живое.
– Да нет, просто знаю, что ничего хорошего из этого не выйдет.
– Это не что иное, как отговорка, – испытующе посмотрела я на него.
– А вы с характером, – удовлетворенно хмыкнул он, – допустим, я вас пропущу. Что я буду за это иметь?
– Коммерческий подход, – полупрезрительно улыбнулась я.
– Ну так я же коммерсант.
– Бизнесмен, – продолжала я пикироваться теперь уже с Александром.
– Вам претит иметь дело с бизнесменами? – насмешливо поинтересовался он. – Думаете, папарацци лучше?
– И те и другие делают свое дело, – краснея за собственное косноязычие, сказала я.
– Это верно.
– Вы работаете в «Металлоконструкции?» – спросила я. Александр вяло кивнул.
– А кем, если не секрет?
– Секрет, – улыбнулся он одними глазами.
– Саша, ну в конце-то концов! – снова раздался у него за спиной раздраженный голос Белкиной. – Сколько можно?
– Иду, Людмила Николаевна.
– А что вы хотели бы иметь? – не понимая, что происходит: то ли иду на попятную, то ли в наступление, спросила я.
– Романтический вечер вдвоем, – с холодным блеском в глазах сказал Александр.
– Со мной? – глупо переспросила я.
– С вами.
Интересно, как выглядит со стороны наш обмен лаконичными репликами.
Я пребывала в самом настоящем замешательстве.
– Ну так что? – полюбопытствовал Александр.
– Это ваш метод? – вызывающе усмехнулась я.
– Итак?
Стою здесь и торгуюсь! Что же, соглашаться? Позволить этому молодчику распоряжаться мной?
– Когда? – глухо произнесла я, сдерживая волнение.
– Сегодня или завтра, когда вам будет удобнее.
А мы обходительны!
– Я оставлю вам номер своего телефона.
Вместо ответа Александр посторонился, впуская меня в квартиру. Едва я оказалась в гостиной, как поняла, что окружена драгоценным ампиром и недружелюбным вниманием Белкиной и невысокого грузного господина в сером костюме. «Где-то я его видела», – пронеслось у меня в мозгу.
– Людмила Николаевна, – начал разруливать ситуацию Александр, – будет лучше, если вы поговорите с девушкой.
Он обратил на Белкину красноречивый взгляд.
– Это еще почему? – возмущенно, чтобы скрыть свою растерянность, произнесла она.
– Положение обязывает. Подумайте, что будут болтать в городе, если ее газета, – он кивнул в мою сторону, – напечатает, что Белкина Людмила Николаевна уклонилась от разговора с представительницей тарасовской прессы. Зачем вам такая слава? Понятное дело, вы переживаете и вам не до интервью, но, что ни говори, пресса – это четвертая власть, хотим мы того или нет.
Александр проникновенно смотрел на Белкину. Та же словно вся сжалась внутри, одеревенела. Только красивые темные глаза, казалось, жили на ее застывшем побледневшем лице своей беспокойной жизнью. На секунду в них мелькнуло затравленное выражение, и впервые за время моего визита во мне шевельнулось что-то похожее на сочувствие.
– Людмила, – произнес солидный господин в сером костюме, – вы можете поговорить в кабинете, а мы с Александром пока обсудим наши дела.
– Вы мне не верите?! – истерично воскликнула Белкина. – Это сговор! Шантаж!
– Людмила, – ласково приобнял ее за плечи мужчина в сером костюме, – возьми себя в руки. Никто не заставляет тебя болтать без умолку, откровенничать о том, что ты считаешь своим долгом доверить только членам семьи, просто поговори с девушкой. Несколько минут.
– Мне больше и не надо, – поддержала я благородный порыв господина в сером.
– Хорошо, – сдавленно произнесла Белкина и, гордо вскинув голову, пошла по коридору.
– Иди за ней, – обратился ко мне на «ты» Александр, легонько подтолкнув меня в бок.
Я поторопилась выполнить совет. Когда я вошла в просторный кабинет, уставленный книгами, овальным столом из ореха в центре и кожаными диванами и креслами у стен, Белкина сидела за столом и нервно ломала пальцы.
– Радуетесь? – враждебно взглянула она на меня. – Что вы хотите узнать?
– Людмила Николаевна, успокойтесь, я полностью на вашей стороне, – неуклюже заверила я ее.
– А вот в этом я не нуждаюсь. Саше, конечно, виднее.
– Он работает в фирме вашего…
– Да, – резко перебила она меня.
– Сесть можно? – полюбопытствовала я у негостеприимной хозяйки.
Та судорожно кивнула и ехидно усмехнулась: вот, мол, я пленница, что хотят эти папарацци, то и делают, загнали бедную вдову в угол, а теперь еще и разрешения просят. Сплошное лицемерие!
Я присела на краешек кресла и как можно более мягким голосом заговорила с Людмилой Николаевной:
– А кем, если не секрет, работает Марусев?
– Что же он вам до конца не доложился? – злорадно спросила она.
– Не успел, – невозмутимо парировала я. – У вас тут курить можно?
– Валяйте, вам теперь все можно! – скрестила руки на груди Белкина.
– Пепельница не подскажете где?
Пока не спросишь – не догадается.
Белкина взяла с подоконника большую латунную пепельницу и поставила передо мной. Едва пепельница коснулась поверхности стола, она тут же отдернула руку, точно боялась испачкаться.
– Так кем работает Марусев?
– Что это вы им так заинтересовались?
– Собираю информацию, – затянулась я сигаретой.
– Мне, я так поняла, лучше отвечать, иначе вы меня в покое не оставите? – с наигранным, как мне показалось, отчаянием осведомилась Белкина.
– А я вас не такой себе представляла, – прищурилась я, не сводя внимательного взгляда с Людмилы Николаевны.
– Думали, наверное, что я рыдать буду, в истерике биться?
– У вас это все еще впереди, – выпустила я новую струю дыма.
Я позволила себе произнести несколько реплик менторским тоном. Надо немного сбить спесь с этой богатой вдовушки.
– Ой, какие мы опытные! – поставив руки в боки, закачала головой Белкина, – сколько у нас гонора! Камеру в руки дали, так уже Медковыми себя с Прошутинскими чувствуем!
– Для того чтобы предположить, как чувствует себя женщина, потерявшая мужа, не надо журналистского опыта.
– А вы еще и бестактны! – вскипела Белкина.
– Потому что напомнила вам о гибели Аркадия Сергеевича?
Белкина холодно посмотрела на меня и презрительно отвернулась к окну, занавешенному темно-зелеными бархатными шторами. Некоторое время мы сидели молча, потом она повернула ко мне лицо.
– Не будем терять времени, – холодно произнесла она, – желаете взять интервью – берите.
– Я бы хотела пояснить цель своего визита, – дружелюбно сказала я, – чтобы у вас сложилось правильное впечатление…
– Ничего, – махнула она рукой, – сложится в процессе, так сказать.
– И все же… – я пыталась поймать ее ускользающий взгляд. – Это будет не совсем интервью, как вы изволили выразиться. И даже если мы назовем нашу беседу именно этим словом, хочу заверить, что не собираюсь печатать ее в газете.
– Зачем же тогда вы пришли? – в глазах Белкиной появился живой интерес.
– Дело в том, что я по случайному стечению обстоятельств, в подробности которых мне не хотелось бы вдаваться, была в квартире Инны Демьяновой в то самое время, когда убили вашего мужа и ранили хозяйку.
– А-а, – с ехидной улыбочкой протянула моя собеседница, – значит…
– Ничего это не значит, – оборвала я Белкину, чтобы не выслушивать ее оскорбительно-едких догадок. – Просто Инна – моя соседка, и я спустилась к ней за лекарством.
– И вас оставили в живых? – недоверчиво посмотрела на меня Людмила Николаевна.
– В тот момент я, к счастью, оказалась в другом помещении, и убийца не подозревал о моем присутствии, – немного смутилась я, – иначе жертв стало бы больше. Милиция, которая прибыла на место преступления, высказала предположение, что я могу быть причастной к убийству. Это меня не радует, как вы понимаете, и поэтому я вынуждена предпринять собственное расследование. Теперь вам ясно, почему я так настойчиво хотела с вами встретиться?
– Очень интересно все, что вы рассказываете, – вздохнула Людмила Николаевна, – но нельзя ли побыстрее: у меня много дел.
– Можно, – кивнула я. – Какие отношения были у вас с Аркадием Сергеевичем?
– Нормальные, – демонстрируя недоумение, она приподняла плечи, – как у всех.
– У всех они разные, – резонно возразила я. – Вы его любили?
– Я не девочка, чтобы верить в такие глупости, – презрительно произнесла Белкина.
– Тогда я спрошу по-другому: вы доверяли друг другу?
– Вы что, смеетесь надо мной? – побагровела она. – Вы не догадываетесь, зачем он приходил к вашей подружке?
Ее колкость я пропустила мимо ушей. Я даже не стала объяснять, что Инка, в сущности, не была моей подругой, и продолжала задавать вопросы.
– Вы не хотели развестись с мужем?
– Вот уже почти два года мы собирались это сделать, – с брезгливой ухмылкой произнесла Белкина, – но дела, дела…
– У вас есть брачный контракт?
– Ну мы же современные люди, – усмехнулась она, – конечно.
– Что бы вы получили, если бы развод состоялся?
– Ай-яй-яй, голубушка, – хитро погрозила она мне изящным пальчиком, – это ваши журналистско-ментовские приемчики, да? – Благодушное выражение слетело с ее лица, и она зло посмотрела на меня. – Спросили бы прямо: выгодна ли мне смерть мужа?
«Спокойно, Оля», – сказала я про себя, а вслух произнесла:
– Я и спрашиваю.
– Если бы мы развелись, я бы почти ничего не получила, – Белкина меланхолично глядела в окно, – так, мелочишку.
– Вы знакомы с Инной Демьяновой?
– Это ваша подружка?
– Соседка, – уточнила я.
– Не имела чести, так сказать. Еще вопросы есть?
– Видели ее когда-нибудь?
– Голубушка, – снисходительно улыбнулась Людмила Николаевна, – если бы я следила за всеми… – Она запнулась, подбирая слово, но, видно, не нашла и продолжила: —…за всеми Аркашиными блядями, я бы не успевала следить за собой.
– У вашего мужа были враги? – я торопилась задавать вопросы, потому как мне уже намекнули о лимите времени.
– Наверное, раз его пристрелили, – равнодушно сказала Белкина.
– Вы хотите сказать, что не знаете таких?
– Нет, не знаю.
– А как у него шли дела на работе?
– Тоже не знаю, но, кажется, неплохо. По-моему, он недавно даже купил что-то, то ли банк, то ли завод…
– Не могли бы узнать поточнее?
– Спросите об этом Сашу, – устало произнесла она, – то есть Александра Георгиевича, он в курсе. А я совершенно не разбираюсь в бизнесе, – пренебрежительно добавила она.
– Хорошо. Спасибо, вы очень помогли, – дипломатично соврала я.
– Помогла? – насмешливо взглянула на меня Людмила Николаевна.
Я мило улыбнулась и кивнула.
– Ну тогда… – замялась она.
– Я пошла. – Я поднялась с кресла и вышла из кабинета.