12
Потная, задыхающаяся, я обогнула парковку у школы и сверилась со своими часами. До урока английского оставалось семь минут. Я схватила из машины сумку, ринулась в класс и вбежала в него за минуту до звонка.
Ловко.
Мисс Лейб закрыла за мной дверь, и я уселась за ближайший свободный стол. В классе был Ной, такой же скучающий, беззаботный и неряшливый, как и всегда. На его столе не было книг и тетрадей, но это не помешало ему ответить правильно на все вопросы, которые мисс Лейб ему задавала.
Пижон.
Я слушала учительницу краем уха; мысли мои беспорядочно блуждали. Мне нужно было что-то предпринять насчет собаки. Как-то ей помочь. Я как раз начала строить сомнительные планы, включавшие секатор для проволоки, шерстяную маску и булаву, когда прозвенел звонок. Я рванула к двери; мне не терпелось попасть в следующий класс, но у прохода уже собралась бурлящая толпа учеников, загородив мне выход.
Выскочив в конце концов из заточения классной комнаты, я оказалась лицом к лицу с Анной. Она с отвращением сморщила нос.
– Ты что, не принимала душ?
Наверное, от меня разило после моего утреннего спринта, но я была не в настроении выслушивать ее чушь. Только не сегодня. Я открыла рот, готовая разразиться бранью.
– Я решительно предпочитаю не принявших душ тем, что чересчур надушен, а ты, Анна?
Этот голос мог принадлежать только Ною. Я обернулась. Он стоял за мной с чуть заметной улыбкой на губах.
Голубые глаза Анны широко распахнулись. Лицо ее из злого сделалось невинным. Это было похоже на волшебство, только нечестивое.
– Думаю, если существуют всего два варианта, Ной, я тоже предпочитаю первый. Но я неравнодушна и к мытью, и к умеренному использованию духов.
– Ну да, уже поверил, – сказал Ной.
Похоже, не такого ответа она ожидала.
– К-как знаешь, – запинаясь, выговорила Анна, снова уставившись на меня.
Она одарила меня убийственным взглядом, прежде чем зашагать прочь. Невероятно! Теперь-то мы с ней точно друг друга полюбим.
Я повернулась к Ною. Он одарил меня дерзкой улыбкой, и я ощетинилась.
– Ты не должен был так поступать, – сказала я. – Я вполне справлялась и сама.
– Простой благодарности было бы вполне достаточно.
По крыше над проходом начал барабанить дождь.
– Мне и в самом деле нужно в класс, – сказала я, ускорив шаги.
Ной сделал то же самое.
– Какой у тебя следующий урок? – легко спросил он.
– Элементарная математика.
«Уходи. От меня разит. И ты ужасно мне досаждаешь».
– Я пойду с тобой.
Полный крах.
Я перекинула сумку на другое плечо, приготовившись к неловкой молчаливой прогулке. Ной внезапно дернул меня за сумку, заставив остановиться.
– Это ты нарисовала? – спросил он, показав на рисунок на сумке.
– Угу.
– Да ты талант.
Я посмотрела ему в лицо. Никакого сарказма. Никакого веселья. Такое вообще возможно?
– Спасибо, – обезоруженная, ответила я.
– Теперь твоя очередь.
– Какая очередь?
– Сделать мне комплимент.
Я проигнорировала его.
– Мы можем и дальше идти молча, Мара, или ты можешь по дороге попросить меня немножко рассказать о себе.
Он приводил меня в ярость.
– А с чего ты решил, что интересуешь меня? – спросила я.
– Да ни с чего, – ответил он. – Честно говоря, я уверен, что тебя вообще не интересует такая тема. И это интригует.
– Почему же?
Мой класс был в конце прохода. Теперь уже немного осталось.
– Потому что большинство здешних девчонок, заслышав мой акцент, спрашивают, откуда я. И обычно они вне себя от радости, если имеют честь со мной беседовать.
Ну и самонадеянность.
– Между прочим, акцент английский.
– Да, я поняла.
Осталось всего десять шагов.
– Я родился в Лондоне.
Осталось семь шагов. Отвечать ему я не буду.
– Мои родители переехали сюда из Англии два года тому назад.
Четыре шага.
– У меня нет любимого цвета, хотя мне очень не нравится желтый. Ужасный цвет.
Два шага.
– Я играю на гитаре, люблю собак и ненавижу Флориду.
Ной Шоу вел низкую игру. Я невольно улыбнулась. А потом мы добрались до класса.
Я ринулась в дальнюю часть комнаты и села за столом в углу.
Ной последовал за мной в класс. Он даже не занимался математикой!
Он скользнул за стол рядом со мной, а я подчеркнуто игнорировала то, как одежда обтягивает его худое тело.
Джейми вошел и сел с другой стороны прохода, посмотрев на меня долгим взглядом. Потом покачал головой.
Я вытащила свою миллиметровку и приготовилась заняться вычислениями. Что означало, я рисовала каракули, пока мистер Уолш не обошел класс, чтобы собрать вчерашнюю домашнюю работу. Он остановился у стола, который теперь занимал Ной.
– Я могу вам чем-нибудь помочь, мистер Шоу?
– Я сегодня присутствую на ваших занятиях в качестве вольнослушателя, мистер Уолш. Я отчаянно нуждаюсь в повторении материала по математике.
– Угу, – сухо проговорил мистер Уолш. – У вас есть разрешение?
Ной встал и вышел из класса. Вернулся, когда мистер Уолш просматривал наши домашние работы. И, конечно же, Ной протянул учителю листок бумаги. Тот ничего не сказал, и Ной снова сел рядом со мной. Да что здесь за школа такая?
Когда мистер Уолш возобновил лекцию, я вновь принялась яростно выводить каракули в своей тетради, не обращая внимания на его слова.
Собака. Ной меня отвлек, а мне нужно было решить, как ее спасти.
Все утро я была поглощена мыслями о животном и не думала о Ное, хотя на математике он таращился на меня со сосредоточенностью котенка, играющего с клубком шерсти. Я ни разу на него не взглянула. Делая записи и ерзая на сиденье, я не замечала его неизменного веселого выражения лица.
Не замечала и того, как он каждые пять секунд пробегал длинными пальцами по волосам.
И того, как он тер бровь, когда мистер Уолш задавал мне вопрос.
И того, как опускал небритую щеку на ладонь и просто…
Пристально глядел на меня.
Когда занятия, наконец, закончились, у Анны был такой вид, словно она созрела для убийства, а Джейми смылся, не успела я сказать ему и слова. Ной ждал, пока я соберу вещи. У него самого не было ни учебников, ни тетрадок, ни сумки. Что было странно. Должно быть, на моем лице отразилось удивление, потому что его ухмылка малолетнего преступника вернулась.
Я решила надеть что-нибудь желтое на нашу следующую с ним встречу. Если получится, я оденусь в желтое с ног до головы.
Мы шагали в молчании, пока моего внимания не привлекли вращающиеся двери впереди.
Туалет. Оригинальная идея.
Когда мы дошли до двери, я повернулась к Ною.
– Я пробуду там некоторое время. Ты, наверное, не захочешь меня ждать.
Я лишь мельком заметила его шокированное выражение лица, прежде чем с удивительной силой толкнула дверь.
Победа.
В туалете были несколько девочек неустановленного возраста, но они не обратили на меня ни малейшего внимания и скоро ушли. Я была рада убраться от Ноя, поэтому обуздывала ту часть своего рассудка, которая желала узнать, какую песню он больше всего любит играть на гитаре. Джейми предупредил меня насчет этой ерунды; Ной играет со мной, и я буду дурой, если про это забуду. И все равно все это неважно. Что важно, так это собака.
На уроке математики я решила позвонить в службу отлова бездомных животных и подать жалобу на Агрессивного Поганца. Я вытащила мобильник. Наверняка кого-нибудь пошлют разобраться в моей жалобе и увидят, что собака на краю гибели. А потом ее оттуда заберут.
Я передала информацию, попросив номер городской службы отлова животных, и записала цифры у себя на руке.
Женский голос ответил после трех гудков:
– Офицер Диаз, служба отлова бездомных животных, могу вам чем-нибудь помочь?
– Да, я звоню, чтобы подать жалобу на жестокое обращение с собакой.
Остаток дня мне невозможно было усидеть тихо, ведь я знала, что после школы должна проверить собаку, чтобы убедиться, что она в безопасности. На каждом занятии я ерзала, из-за чего получила по испанскому дополнительное домашнее задание.
Когда уроки закончились, я слетела по скользким ступенькам и чуть не сломала шею. Дождь прекратился, но из-за него все дорожки стали мокрыми и предательски опасными. Я проделала половину пути до парковки, когда мой телефон зазвонил; я не узнала номера, а мне приходилось следить за тем, чтобы не поскользнуться. Я не ответила на звонок и побежала в сторону дома, у которого жила собака.
Но, завернув за угол, я увидела впереди мигающие огни. У меня что-то трепыхнулось в животе. Возможно, огни – добрый знак. Может, они арестовали того парня. И все-таки я замедлила бег и подошла уже шагом, ведя пальцами по осыпающейся стене возле сетчатой ограды. Я прислушивалась к голосам впереди и еле слышным звукам полицейской рации. Приблизившись к дому, я увидела патрульную машину с мигалками и машину без опознавательных знаков.
И «Скорую помощь».
Волоски на моей шее встали дыбом.
Когда я добралась до двора, увидела, что передняя дверь дома была открыта. Люди стояли у машин неподалеку от «Скорой помощи». Я осматривала участок в поисках собаки, но, когда взгляд мой добрался до груды досок, кровь застыла у меня в жилах.
Рта мужчины вообще не было видно из-за мух, кишевших на губах и поверх кровавого месива, когда-то бывшего головой. Земля под его проломленным черепом была совершенно черной, и у краев его грязной майки расплывалось красное пятно.
Хозяин собаки был мертв. Он был мертв и выглядел именно так, как я себе это воображала.