3
У варшавского автовокзала их встретил весёлый мужчина, одетый в соответствии с последним криком моды. Облобызав Веру не вполне дружеским поцелуем, он поздоровался с Ириной, после чего предложил обоим занять места в машине. На протяжении всей поездки они с Верой общались на польском языке, позабыв о существовании третьего лица.
Ситуация изменилась, когда они уже подъезжали к большому трёхэтажному дому.
– Ира, ты уж прости… – повернулась к ней подруга. – Мне и вправду неудобно о таком сообщать, ведь всё было вроде как решено и обещано… Словом, Вацлав не может взять тебя на работу.
Эта новость заставила Иру побледнеть. Она почувствовала, как внутри всё холодеет. Вмиг сквозь сознание пронеслись почти апокалиптические перспективы: оказаться без работы, денег и жилья в чужой стране – это казалось равноценным погибели.
– Не может? – почти простонала она. – Но как же мне быть?..
– Видишь ли, вся беда заключается в отсутствии трудовой визы. Вацлав не хочет иметь проблемы с законом.
– А ты как?
– А что я? Неужели ты до сих пор ничего не поняла? Вацлав, словно малолетний дурачок, влюбился в меня по самые уши. Покамест я буду жить в его доме в качестве горничной, но ты ведь понимаешь – это всего лишь прикрытие от глаз человеческих. Но совсем скоро мы поженимся, и тогда я превращусь в полноправную хозяйку.
– Вера, но ты же сама подстрекнула меня на эту поездку, черти бы её побрали! – не вслушиваясь в хвастливые речи подруги, едва не плачущим тоном взмолилась Ирина. – Это ведь ты уверяла меня, что обо всём договорилась. Признайся: ты ведь лгала? Или, быть может, просто пошутила таким образом? Так вот: то, что ты считаешь невинной шуткой, для меня может закончиться весьма плачевно. Тебе, как никому другому, должно быть известно, что я сюда ехала не ради увеселения, а для того, чтобы заработать деньги на лечение сына.
Вера понурила взор: ей стало стыдно, ведь всё, что она слышала, было правдой. В каждом человеке прочно сидит эгоист, себялюбец. Но, по всей вероятности, на сей раз в Вере проснулась совесть, потому что она оставила подругу и снова о чём-то заговорила с хозяином дома. После этого она вернулась к Ире.
– Ладно тебе, хватит раскисать, – промолвила она. – Сегодня заночуешь здесь, а с утра поедешь в Варшаву. Там брат Вацлава, Збигнев, владеет собственным магазином, и ему срочно нужна уборщица.
Спустя немного времени её отвели в какую-то конуру, где вся мебель состояла из ветхого дивана и хрупкого столика, но Ирина была и этому рада. Из окна открывался вид на большое тепличное хозяйство, благодаря чему она получила возможность наблюдать, как под светом ярких ламп трудятся такие же остарбайтеры, как и она. Их там было около полусотни. Одни из них копошились в земле, пересаживая какие-то растения, другие упаковывали готовую продукцию в специальную тару. Около десятка мужчин выносили из помещения использованную землю, а вместо неё вносили новую. Она наблюдала за этими людьми не без зависти, ведь, в отличие от неё, они имели работу и, соответственно, заработок. Японцы, известные эстеты, уверяют, что одно из наивысших удовольствий состоит в наблюдении за чужим трудом; однако, по мнению Ирины, эти люди трудились упорно, слишком долго и без какого-либо намёка на отдых. С того момента, как она начала свои наблюдения, истекло около двух часов, но никто из работников даже не попытался выпрямить спину. «Стоит ли завидовать этим людям?» – невольно задумалась Ирина.
С Верой ей посчастливилось свидеться только на рассвете, когда та пришла к ней в каморку. На её лице расцветала удовлетворённая улыбка, как это бывает у женщин, вполне довольных жизнью.
Конец ознакомительного фрагмента.