На сто лет назад
Мечтая о других мирах
Себя, родных мы забываем.
Мы грезим, видим все во снах,
Когда же будем там – не знаем…
Когда Коля очнулся, первое, что почувствовал – спертый, затхлый воздух ударил в нос. Темно как в гробу. Где-то шорох. Наверное, Володя. Пошарил в рюкзаке, нашел фонарик. Яркий голубоватый свет залил низкие своды помещения. Они огляделись. Кирпичные стены. Стоп! Вот оно. Такое же голубоватого цвета пятно, как только что они видели в подвале на Котельнической! Понятно!
Поднялись по лестнице. Володя осторожно посмотрели в щелку двери. На первый взгляд все и было, как прежде, когда он сюда спускался часа четыре назад, если судить по Колиным наручным часам. Осторожно просунул голову в щель двери, огляделся и вышел. Сделал знак Коле, выходи, мол. Прошли в основной зал церкви. Володя поразился: ничего не изменилось?! Ну, почти ничего! Дама в шляпке по-прежнему стояла около Николая Чудотворца, только, церковный служка не собирал теперь прогоревшие свечи, а что-то говорил Петьке и Витьке, да снаружи перестало уже грохотать, видимо, гроза удалялась.
«Ну и ну», – подумал Володя, – «Что же это такое, в самом деле?»
Увидев Володю, вышедшего вместе с необычно одетым мальчиком, Витя и Петя вытаращили глаза. Если судить по Петькиным часам, оказалось, что Володя отсутствовал всего несколько минут!
Всей гурьбой вышли из церкви. Гроза пронеслась, вдалеке лишь виднелись всполохи.
– Разреши представить тебе, сказал Володя, – Виктора Воронова, – он повернулся к вихрастому бледнолицему мальчику, – и Петра Львова, – он указал на рыжего зеленоглазого мальчика.
Глаза у приятелей Володи округлились еще больше, когда они узнали о его необыкновенном путешествии во времени. Герберта Уэллса они тоже читали. Посыпались расспросы… То Коля, то Володя наперебой рассказывали изумленным мальчикам о необычном, фантастическом происшествии!
Коля подумал:
«Ну вот и помог Володе вернуться домой. А что теперь? Может быть, мне тоже пора возвращаться? Ведь неизвестно, сколько времени будет открыт портал. Что, если…?! Даже подумать страшно!».
Но коварный голос внутри него нашептывал:
«Еще чего! Попасть в начало XX-го века. История не по книгам! Кругом столько всего интересного!».
Но что делать дальше?
Володя с Петей и Витей решили, что родителям говорить ничего не будут. Коля остановится у Володиного дяди, Константина Петровича Барышева, отставного профессора Московского университета. Во время революционных событий 1905–1907 годов он поддержал своих студентов, отданных в солдаты за участие в противоправительственных митингах. А в 1911 году произошёл скандал, связанный с политикой тогдашнего Министра народного просвещения: дядя опять не смог остаться в стороне, и вместе с 30 профессорами вынужден был покинуть университет.
Жил дядя замкнуто и перебивался частными уроками, но не бедствовал: давал уроки, в основном потому, что любил свой предмет и тосковал по университету. Большую часть своего заработка он тратил на книги. Когда Володя надолго задерживался в библиотеке своего дяди, то иногда даже оставался у него на ночь. Родители не возражали, ведь от дома профессора до реального училища было гораздо ближе.
Дядя очень любил Володю, и, конечно, ему не откажет. Но что сказать дяде? Так ничего и не решив окончательно, в первую очередь новые приятели Коли подумали о том, что нужно его одеть в ученическую форму – меньше будет вопросов.
Недалеко от церкви, уже в Столешниковом переулке, увидели магазины готового платья. Толкнули дверь первой попавшейся лавки: «Кондратьев В. С. Готовое дамское, мужское и детское платье».
Зазвенел колокольчик. Навстречу вышел приказчик. Одет он был в пиджачный костюм темного цвета с крахмальным белым воротничком, волосы на пробор, прилизанные, за ухом карандаш.
– Чего прикажете-с, господа реалисты? – сказал он, покосившись на странно одетого Колю.
– Нам угодно одеть этого… – Володя помялся, не зная как представить Колю, – мальчика в ученическую форму реального училища. Недорогую, но хорошую.
Приказчик, посмотрев на реалистов, удивленно открыл глаза и сказал:
– А деньги у вас есть, молодые люди? – он указал на висевшую на стене табличку: «Продажа без запроса prix fixe. Образцы и иллюстрированные прейскуранты по первому требованию».
Коля показал кредитные билеты. В ту же секунду поведение приказчика изменилось и в нем появилась подобострастность:
– Одну минуточку-с, извольте-с, но… – он немного помялся, – прошу меня извинить-с. Форменного товара не держим-с. У нас первоклассный магазин статского готового платья, – приказчик глядел на огорченные лица мальчиков, – но я тот час же пошлю мальчика с запиской. У меня приятель служит приказчиком у «Мюра»[6]. Что-нибудь подберет из готового.
Приказчик оценил взглядом Колю и дописал размеры:
– На улице опять хорошая погода. Погуляйте пока, молодые люди. Мигом-с принесут!
Выйдя на улицу, Коля с любопытством огляделся. Все его здесь занимало! Еще бы! Это почище аттракционов! Как будто стал участником съемок исторического фильма. Да что там фильм: там все ненастоящее, а здесь! Он об этом раньше мог только мечтать!
На каждом доме у ворот висел двусторонний номерной фонарь синего цвета, указывающий название улицы, сокращенное название полицейской части и номера участка. У всех домов на улице были ворота.
– Их на ночь запирают, – пояснил Витя. На наружной стене у ворот домов были надписи: «Звонок к дворнику».
Ребята стали свидетелем сцены, как какие-то гимназисты устроили ложный трезвон. На звонок выбежал дворник и погрозил убегающим ребятам метлой, нещадно ругаясь.
Вот потеха! Мальчики от души посмеялись. Коле стало как-то легче на душе. Чего уж там – все-таки скребли кошки на душе, хотя он и виду не показывал.
– А здесь рядом, на Тверской улице, – сказал Петя, – есть палатка, в которой за перегородкой сидит большой страус, а к потолку подвешено огромное страусовое яйцо. Можно посмотреть всего за пятачок! Пойдем, сходим?
Но на Тверскую Коля идти наотрез отказался: «Подумаешь, страус! В зоопарке он еще и не то видел».
Сейчас его внимание привлекла картинка за окном, если судить по вывеске, магазин мануфактурного товара «Соколов И. И с сыновьями». Продавец за витриной работал с каким-то невероятным шиком: лихо подбрасывал кусок материи так, что он разматывался на лету и материал ложился волнами на прилавок. Обслуживал, видимо, привередливую покупательницу, которая нетерпеливо просила показать то один, то другой кусок материи. Было видно, что приказчик все показывал беспрекословно, с поклонами. Видимо, как и в магазине, из которого они только что вышли, с присказками: «чего прикажете-с», «извольте-с». Интересно здесь!
Шли по асфальтированному переулку дальше. Коля прочитал вывеску: магазин «Егор Леве. Торгуем натуральными французскими винами: Сен-Жюльен», «Марго», «Шато-Лафи» (старый, высший, самый превосходный), «Лангоран», «Сотерн», «Шабли», «Шато д’Икем», Лабри», «Вдова Клико», «Бургонское». Продажа сигар наивысшего качества».
«Надо же, какие красивые названия! Все искушения в одном месте», – подумал Коля.
В переулке вокруг магазинов медленно ходили гуськом друг за другом люди в серых кепи с рекламными транспарантами, надетыми на них спереди и сзади, а на домах висело множество самых разнообразных вывесок. Даже некоторые крыши домов были заставлены транспарантами.
Прошли мимо магазина «Бурдон Эмиль и Ко. Парфюмерный товар». В воздухе чувствовался легкий аромат духов и еще чего-то такого, Коля даже не мог сказать, чего именно, пожалуй, цветочного. Надпись на транспаранте рекламного агента, ходящего вокруг магазина, гласила: Товары для Дам и Господ. Мыло молодости для дам «Секреты красоты», парфюм и глицерин. Глицериновое мыло на березовом соке для нежности лица. Высшая награда от Парижской Всемирной Выставки в 1889 году. Духи «Персидская сирень», «Люби меня», «Испанская кожа». Одеколоны «Цикламен» и «Одор де Фемини», кремы, пудра «Белоснежка». Кремы от загара и веснушек «Метаморфоза», новое косметическое изобретение «Крем Венеры», заграничные румяна из лепестков роз. Имеется парфюм из самого Парижа превосходного качества. Стойкий чарующий запах.
Немного поглазели у витрины парикмахерской и магазина парфюмерных товаров «Товарищество Будо и Ко». Человек, рекламирующий парикмахерскую, нараспев говорил, видимо, заученную фразу: «Профессор-парикмахер. Большой выбор модных готовых дамских причесок, с которыми каждая дама может причесаться без помощи парикмахера. Имеется специальный зал для окраски волос и мытья головы. Магически-высшая косметика для украшения лица, глаз и головы».
Реклама не разочаровала. В кресле парикмахерской сидела одна дама. Руки парикмахера с расческой, ножницами и щипцами для завивки, казалось, порхали над ее головой, не прикасаясь к волосам, но буквально на глазах появлялась прическа.
– Вот виртуоз, – восхитился Коля. – Никогда не видел в наших парикмахерских ничего подобного!
Проходивший мимо человек с рекламным щитом сунул в руки Коли рекламный листок:
«Жемличка Георгий и Ко. Велосипеды и мотоциклы. Известные велосипеды «Гумбер», «Флит», «Дерби». Пишущие машины с видимым шрифтом «Л. С. Смит и Братья». Новейшие усовершенствования. Ленты для пишущих машин. Американская химическая копировальная бумага для получения нескольких копий одновременно».
Ну что ж, надо зайти! Коля толкнул дверь. Зазвенел колокольчик. Вошли в магазин. Коля со своими новыми приятелями осмотрел велосипеды и пожал плечами:
– Велосипед как велосипед. Замкнутая рама, подпружиненное седло, одинаковые колеса с резиновыми шинами и цепной привод на заднее колесо, звонок. Почти нечем не отличается от велосипедов в моем времени. Разве что переключателя скоростей и ручных тормозов нет.
У Коли был именно такой велосипед, 12-скоростной! Какое удовольствие было на нем гнать по набережной Москва-реки. Ветер бьет в лицо…
Коля оторвался от воспоминаний:
– Ну, посмотрим, сколько стоит это чудо начала XX-го века? Ого, от восьмидесяти пяти до сто семидесяти рублей. Целая зарплата, а для кого-то и две-три!
Как и в магазине готового платья, к ним подскочил прилизанный приказчик в жилетке:
– Что угодно-с? Я вижу, господ реалистов интересует техника, – он покосился на Колю. – Понимаю-с. Смею вас заверить – у нас все самое лучшее. Могу предложить господам замечательные образцы!
Всем почему-то сразу стало неловко. Глядя на реалистов, приказчик между тем говорил скороговоркой:
– Можно-с с льготной рассрочкой платежа. Приходите…
Последних слов приказчика они не слышали. Ребята, не сговариваясь, как ошпаренные выскочили на улицу.
Почти рядом увидели магазин «Иван Стеффен и Ко». Около входа в магазин реклама гласила: «Фотографические аппараты и все принадлежности к ним. Всегда в большом выборе! Все необходимые фотографические и фотомеханические принадлежности. Фирма существует с 1882 года».
Не захочешь – зайдешь, еще бы! У фирмы целая история!
С тех пор, как Коля увлекся фотографией и родители купили ему фотоаппарат, он прочитал в интернете, что, кажется, еще в 1889 году Джорджем Истменом была запатентована рулонная фотопленка и камера, которая могла быстро фотографировать. Он назвал свое изобретение «Кодак». Значит, фирма какого-то Стеффена существует с самого начала процесса фотографирования с помощью фотопленки!
В витрине на треногах стояли старинные фотоаппараты… Было видно, как продавец показывал фотокамеру высокому господину с усиками и в котелке. Постояли, поглазели…
Коле неудержимо захотелось зайти в магазин. А еще у него появилась шальная мысль: «Вот бы продавец увидел мой японский зеркальный фотоаппарат, то-то бы лицо вытянулось»!!!
Дальше на доме увидели вывеску: «Страховое общество «Якорь». «Гостиница «Марсель». А ниже – «Кач Зигфрид. Фонографы и патефоны». Реклама стоящего у входа в магазин агента зазывала покупателей:
«Покупайте фонографы для фиксации живого звука. Всегда в продаже фоновалики.
Всем известно, что патефон – лучшая говорящая машина, потому что играет пластинки без иголок. Пластинки к граммофону в большом выборе. Постоянно новые записи. Все лучшие пластинки записаны на пластинках французской фирмы «Патэ».
Еще ниже висела вывеска: «Живые цветы». Прошли цветочный магазин с говорящим названием «Fleurs de Nice[7]. Всегда большой выбор живых цветов». В воздухе стоял стойкий цветочный аромат. Подивились на специальный магазин американской обуви какого-то «Ф. Мадера»: в витрине был изображен вид с прибывающим пароходом в Нью-Йоркскую гавань и на Статую Свободы. Прошли, уже не останавливаясь, мимо вывесок: «Гастроном», «Фальковский и Широкоряденко. Оружие».
Вообще, как оказалось, в Столешниковом переулке принимали заказы на всякую всячину, даже на оклады кустарных изделий, эмалированные дощечки, штамповку из цинка и меди, окраску, чистку и выводку пятен. Колю заинтересовал маленький магазинчик, который торговал чернильными кляксами из кусочка металла, покрытого черной эмалью, целлулоидовым тараканами и тому подобными вещами.
– А это еще зачем? – удивился Коля.
– Это магазин «шутейных» товаров, – объяснил Володя. – Мы тоже как-то с ребятами покупали, чтобы подкладывать в классный журнал учителю или кому-нибудь на раскрытую тетрадь, а таракана – так, тоже ради шутки – можно незаметно опустить в чей-нибудь стакан чая.
Коля устал вертеть головой, столько вокруг было всего интересного: «В Столешниковом прямо как в Краеведческом музее или антикварном магазине в моем времени», – подумал он.
Замыкала Столешников переулок церковь. Все перекрестились.
– Рождества Пресвятой Богородицы. Выстроена еще при царе Алексее Михайловиче, – коротко пояснил Володя.
Дошли до конца Столешникова переулка. На углу переулка и улицы Петровка, прямо под вывеской: «Келер и Ко в Москве. Фабрично-торговое товарищество. Оптические и хирургические принадлежности. Москательные товары[8]. Мыло и свечи» сидел чистильщик обуви. Рядом с ним стоял шкафчик с принадлежностями. Он поставил ногу какого-то господина на подставку и быстро натирал ботинок, только руки мелькали. Ловко!
Петровка ошеломила Колю своими звуками: цоканье множества лошадиных подков по асфальту, грохот колес, крики извозчиков на лошадей и зазевавшихся пешеходов – все слилось в единый гул. Вдруг на церкви Рождества Пресвятой Богородицы зазвонил колокол… Ему ответили колокола соседних церквей.
Минуту Коля стоял и прислушивался к звукам этого неизвестного ему нового мира. Но Володя уже тянул Колю за рукав:
– К вечерне уже звонят! Пошли, пошли, нужно возвращаться в магазин!
Уже нигде не останавливаясь, вернулись в магазин готового платья. Зашли в магазин. Опять зазвенел колокольчик. Приказчик приветливо кивнул Коле:
– Одну минуточку-с, пожалте в примерочную, размер Ваш!
Приказчик помог ему одеться в темно-серую ученическую пару. Коля застегнул ремень, надел темно-зеленого цвета с желтым кантом фуражку. Он удивленно посмотрел на себя: ну и ну, настоящий реалист! Приказчик протер какой-то тканью золотистые пуговицы и ремень, и они заблестели – любо-дорого взглянуть!
Коля протянул приказчику деньги, получил сдачу. Его старый костюм приказчик аккуратно свернул, завернул в бумагу и перевязал шпагатом.
– Заходите, молодые люди, еще. Буду рад помочь! – с поклоном проводил их приказчик до дверей магазина.
Весело вышли на улицу. Теперь Коля ничем не выделялся из окружающих его людей. Идут реалисты по своим делам! Какое кому дело! Уже больше нигде не останавливаясь, прошли Столешников переулок и повернули на Петровку.
У витрины «Акционерная компания Кодак. Кодаки и все принадлежности» стояла большая группа мальчишек в такой же, как у Коли и его новых приятелей, форме и что-то с любопытством разглядывали, но ребята на фотоаппараты уже насмотрелись в Столешниковом переулке и поэтому у витрины останавливаться не стали.
Коля только сказал:
– Смотри-ка, такие же, как и мы, реалисты.
– Да, только 3-го училища, – откликнулся Володя. – Мы с реалистами этого училища в прошлом году в Сокольниках на Ширяевке гоняли в футбол и выиграли десять: семь. Но этих я не знаю.
«А вон и «Петровский пассаж» – в прошлом году я сюда заходил с «ма» в магазины. С «ма!» – опять тревожно качнулось у Коли сердце. Чтобы отвлечься поскорее от тревожных мыслей, он сказал:
– А это здание я знаю – Петровский пассаж. И в моем времени в нем работают различные магазины.
– Не так давно он назывался Фирсановский пассаж, по фамилии богатой купчихи Фирсановой, – отозвался Володя. – Некоторые москвичи по-прежнему так его и называют. Поговаривают, что здесь можно свободно познакомиться с продажными женщинами. У нас в училище Федька Бекешев болтал.
От большого количества лошадей, проносящихся в обоих направлениях по улице, вся мостовая была покрыта слоем навоза. Дворники сметали его в большие железные совки. Наперегонки с ними навоз расклевывали стайки воробьев.
Коля подумал: «А запах!». Пожалуй, такой запах он всегда чувствовал только в цирке да на конеферме, когда с родителями ездил на Кавказе на экскурсию.
На здании впереди Коля увидел вывеску: «Ресторан и кофейная «Бристоль». Рядом на здании сразу бросающийся в глаза большой транспарант: «Э. Тассель и Ко (в Париже). Самое большое заведение чистки для воротников и манжет. Требуйте список 150 отделений». По улице промчался, издавая тревожные трели, запряженный двойкой лошадей фургон темно-коричневого цвета с надписью на боку: «Скорая помощь». Почти напротив «Петровского пассажа» на полукруглом здании с колоннами Коля увидел надписи: «Электротеатр «Мефистофель», кафе: «Трамбле» и «Фотография».
А висевшая на стене дома афиша, между прочим, гласила: «В театре «Мефистофель» на Петровке историческая драма времен Нерона «Британик», комическая лента «Починка крана».
Но сейчас Колю поразило длинное здание с названием «Пассаж», в него входило и выходило большое количество людей. На этом месте в его времени было здание ЦУМа?!
– А что это за магазин? – спросил он.
– Это «Пассаж» купца Солодовникова, – ответил Петя. – В нем находится много магазинов и синема-театр «Кинофон» – я в нем был с родителями. Интересную фильму смотрели! А после фильма покупали здесь конфеты и пастилу Абрикосова! – он мечтательно закатил глаза.
«Купца Солодовникова? Не того ли купца, дом которого находится на Гончарной улице?» – спросил себя Коля. Он вспомнил, как в детстве часто гулял с родителями по Гончарной улице, и папа говорил о доме каких-то богатых купцов Солодовниковых.
Между тем Петя продолжал рассказывать:
– А вон то высокое здание за пассажем Солодовникова – универсальный магазин «Мюр и Мерелиз» на Театральной площади. Там что угодно можно купить!
– В начале мая, – сказал Володя, – такой пожар был на Театральной площади, в здании Малого театра! Газеты писали, что он длился более трех часов. Начисто сгорели декорации Большого театра и часть декораций Малого. Газеты писали, что вся Театральная площадь была запружена зеваками!
Приятели повернули на Кузнецкий Мост. Улица была вымощена разноцветной брусчаткой, а для пешеходов через мостовую были проложены асфальтированные переходы. Здесь жизнь просто бурлила: столько людей, пролеток… Не сидели без работы и чистильщики обуви.
На углу улицы стояли деревянные высокие тумбы цилиндрической формы под низкими коническими крышами для объявлений и афиш. Рядом вышагивал по тротуару городовой в сапогах, с бляхой на фуражке, свистком на шнуре и шашкой на одном, и с револьвером на другом боку.
«Похож на настоящего городового, как в фильмах», – подумал Коля. «Минутку», – поправил он сам себя, – «Это здесь он настоящий!».
Городовой строго посмотрел на реалистов, подкрутил усы и пошел дальше.
Коле в глаза сразу бросились афиши Художественного театра: «Синяя птица», «Братья Карамазовы» – эти спектакли он видел. А вот кое-что новенькое, такого в репертуаре Художественного Коля еще не видел: Гамсун «У жизни в лапах», Гольдони «Хозяйка гостиницы». А вот что-то совсем необычное, крупными буквами: Театр «Свободный»: «Покрывало Пьеретты», «Желтая кофта». Так, посмотрим с другой стороны тумбы: большая цветная афиша оперетты – «Одно из лучших кабаре для туристов: Кабаре «Летучая мышь».
Спектакли Московского Cabaret «Летучая мышь». Билеты продаются в кассах Cabaret в Милютинском переулке и в магазине «Жак». Петровка.
Ресторан «Яр» на Петербургском шоссе. На редкость интересные номера, вызывающие у публики живейший интерес: живые художественные картины в исполнении труппы Лакстон, грациозно передающие модные танцы и бесконечно изящные Эльваль, любимица публики акробатка Элиза Вальдорф, одна из лучших исполнительниц русских песен – госпожа Лидарская, чудеса техники в пальцах – балерина Хильдегард, знаменитый манипулятор, на глазах публики превращающий лимон в груду кредитных билетов – Жан Берхгоф.
Анонс! В Летнем театре на Тверской, в Мамоновском переулке будет даваться оперетта. Вход беспрерывный. Входной билет всего 20 копеек!
Премьера 1914 года в театре Солодовникова на Кузнецком мосту! Трагическая фильма «Анна Каренина».
«Надо же, – подумал Коля, – однако, и размах у этого купца Солодовникова!».
Коля обошел афишу с другой стороны. А это что? Какое-то объявление, причем приклеенное поверх афиш.
Эсперантисты
Московское общество эсперантистов предполагает созвать в Москве в декабре нынешнего года всероссийский съезд представителей всех существующих в России эсперантских обществ. В России существует около 40 обществ эсперантистов, представители которых приглашаются на съезд. Всем этим обществам предложено принять участие в расходах по организации… Общество готовится также принять участие через своих делегатов в предстоящем в августе текущего года всемирном конгрессе эсперантистов в Париже…
Коля вспомнил, как однажды папа ему говорил, что выучить эсперанто легче, чем английский, французский или немецкий: он может облегчить изучение языка, а хорошо зная эсперанто, всегда можно сформулировать фразу так, что она будет понятна все равно кому: европейцу или американцу… «А эти эсперантисты, – подумал Коля, – наверное, революционеры. Ведь с помощью такого языка легко можно договориться с революционерами других стран о…».
«О чем собственно, “о”?» Коля додумать не успел, потому что ниже, под объявлением эсперантистов, ему в глаза бросилось другое, напечатанное крупными буквами:
Сокольники. Сад «Тиволи»: скетинг-ринг, обеды, «Варьете-монстр».
– Скетинг-ринг? В переводе с английского значит «каток»? Но для чего?
– Это теперь модное развлечение, – ответил Володя, – а попросту каток с асфальтированным или деревянным полом для катания на роликовых коньках.
– А! Вот в чем дело! – воскликнул Коля. – Роликовые коньки! А у нас все катаются прямо по городу и на дорожках парка! Правда, есть и скейт-парки для катания на роликовой доске и коньках, но это кто любит трюки выполнять с помощью рамп, радиусов, трамплинов и лестниц.
– А у нас тоже одному из нашего училища, Федьке Кузнецову, родители купили эту заграничную штуку, и он катается по улицам, где есть асфальт, – попытался заступиться за свою Москву Витя.
– Да, – сказал Петя, – только ты забыл сказать, что он теперь с нами почти не здоровается – воображает! Подумаешь! Кожаные ремешки с колесами к ботинкам прицепил и сразу нос задрал!
Коля во все стороны вертел головой, но так и не увидел привычных его глазу в Москве 2014 года газетных киосков. По-видимому, их заменяли стоявшие у стен домов шкафчики. На дверцах были натянуты веревочки, на которых с помощью деревянных бельевых зажимов развешены газеты: «Русские ведомости», «Московский листок», «Русское слово», «Московская газета», «Раннее утро», «Пригород», «Московская копейка», «Новости сезона», «Бега и скачки», «Церковная», «Брачная газета». А журналов сколько? Лежали стопкой: «Автомобиль и воздухоплавание», «Воин и пахарь», «Вокруг света», «Женское дело», «Сад и огород», «Русский спорт», «Душеполезное чтение», юмористические журналы «Будильник», «Оса», «Остряк», детские журналы «Светлячок», «Детский мир», «Юная Россия».
Вначале Колю поразило такое разнообразие. А потом вдруг в голову пришла простая мысль: «Ничего удивительного! И сто лет назад было много любознательных людей, которым нужна «пища духовная». А спрос, как известно, рождает предложение».
Вдруг на глаза ему попалась газета с интригующим названием «Оттуда».
«Интересно, о чем могут писать в такой газете», – подумал Коля. Развернул и прочел на первой странице:
«Еженедельная иллюстрированная газета с отделом для подписчиков, сообщающихся с потусторонним миром».
Такого Коля никак не ожидал!
Рядом была разложена литература – книжечки в желтых обложках. Он прочитал объявление: «Читайте выпуски о приключениях сыщиков Алана Пинкертона, Ника Картера и Шерлока Холмса. В продаже новые романы Майн Рида и Фенимора Купера. Имеются в продаже книги: «Заговор преступников», «Победитель Шерлока Холмса Арсен Люпэн» и «Начальник Санкт-Петербургской сыскной полиции Иван Дмитриевич Путилин».
«Видимо, как и в наше время, здесь много читают детективы и приключенческие романы!» – решил Коля.
Внимание Коли привлек большой пятиэтажный дом с вывеской на самом верху: «Пассаж братьев Джамгаровых[9]», «А. Сиу и Ко. Кондитерская и кофейня», а ниже «Контора банкирского дома «Джамгаровы. Братья», «Общество распространения полезных книг для народного и детского чтения», «Русское фотографическое общество».
«Значит, какие-то братья Джамгаровы имеют магазин и банк в одном доме? Ловко!» – подумал про себя Коля.
Вообще-то и кроме пассажей магазинов на Кузнецком мосту было так много, что у Коли все начало сливаться в один цветной калейдоскоп.
Ребята шли по широким тротуарам и смотрели по сторонам. Около модных магазинов «А-ля тоалет», «Город Лион», «О Бон Марше», «Select», «Шанкс Джемс» было полным-полно народа.
Как и в Столешниковом переулке, здесь ходило по улице много рекламных агентов с транспарантами. Магазин восточных товаров «Япония», магазины: мебельные и ювелирные, мельхиоровых, никелированных и художественных изделий, хрусталя и мехов наперебой уверяли покупателей, что именно они являются первыми в России изобретателями-фабрикантами, именно у них громадный выбор стильных изделий. Они принимали заказы на обстановку дворцов, театров, пароходов и подобное. Довольно много было фирм с припиской: «Поставщик Двора Его Императорского Величества».
Коля отметил для себя, что подавляющее количество магазинов на улицах, которые он сегодня проходил, если судить по фамилиям, принадлежали иностранцам – Альшванг, Депре, Вера, Буре, Мозер, Эйнем, Вейс, Аванцио, Дациаро, Каде, Жак, Шанкс, Крейцер, Фаберже, Швабе, Триака, Вандра и другие.
«Действительно, все они иностранцы, что ли? – недоумевал Коля. – Здесь кто представляется немцем из Берлина, кто французом из Парижа, кто англичанином из Лондона, кто американцем из Нью-Йорка. Наверное, есть среди них и настоящие, но видимо, как и в наше время, заграничные вещи лучше продаются», – наконец решил он.
Прошли, не останавливаясь, мимо магазинов: «Компания Зингер. Швейные машины», музыкальных инструментов «Циммерман Юлий Генрих», который, кроме инструментов, еще и почему-то торговал граммофонами, и нотного магазина «Российского музыкального издательства».
Между тем на улице вокруг ребят царило оживление. Кто-то нанимал извозчика и укладывал покупки за спинку сиденья пролетки. Тут же загружались небольшие крытые фургоны с надписью фирмы на боковых стенках. Туда и сюда сновали посыльные в серых мундирах и кепи, на груди у каждого была овальная металлическая бляха с выгравированными словами «посыльный» и номером.
Совсем близко от Коли какой-то господин давал посыльному поручение доставить записку по указанному адресу, принести ответ и доставить цветы с поздравлением. А одна по виду очень важная дама заказала отнести домой покупку.
Конец ознакомительного фрагмента.