ПИСЬМО ТРЕТЬЕ
«… ключ ко всему – в цикличности и периодичности!
… Он уснул на сердце у дракона, укрывшись перепончатым крылом.
О чем может думать человек, засыпая на сердце дракона?
Множество ночей он проводил в этом странном месте и в этом же положении. Но ни разу ему не приходилось спать сном спокойным и не обремененным видениями.
Раньше, когда сердце животного было так близко, что можно было и, не прикладывая ухо к телу, услышать биение звериного метронома. Человек просто содрогался в такт могучим толчкам рептилиевого органа.
Этот исполин не имел собственного имени и видимо был очень стар. Орфей даже подозревал, что эта особь была единственной и последней живой своего вида. Упоминания о встречах с драконами были слишком древними и относились скорее к эпосу, чем к свидетельствам очевидцев.
Ящера так и звали – Дракон. Те, кто приносили ему еду и воду, чистили пещеру и меняли травяное ложе, считали его божеством. Для Орфея же Дракон был…
У них было много общего. Ящер, потерявший способность самостоятельно передвигаться на дальние расстояния с помощью крыльев, нашел, как и мыслитель, пристанище в помещениях храма. Крылья Орфея не были атрофированы. Его в этом месте держали другие обстоятельства.
При первой встрече с этим огромным животным, вовсе не животный ужас, как порой бывало с другими, охватил молодого Орфея. Чувство глубокого восхищения совершенными формами хищника и видом величественного спокойствия долго не давало оторвать взгляд.
Прошло много лет. Теперь он сам руководил Школой жрецов и единолично решал, кто из учеников готов к встрече с чудовищем. Чтобы помочь человеку побороть свои страхи, осознать величие жизни и ничтожность смерти, на одном из этапов подготовки к посвящению претендента приводили в подземелье. Всякий входящий сюда знал лишь то, что выйдет он отсюда уже другим человеком. Если выйдет. Завидев слабого духом, это существо, вобравшее в себя самое инстинктивное от породы хищников, быстро решало его судьбу. Огромные красные глаза всегда безошибочно делали выбор, а огромные когтистые лапы исполняли приговор.
Много воды подземных рек утекло с той первой встречи. С каждым разом Дракон восхищал Орфея всё больше. Для них двоих, важнейшими составляющими жизни было то, без чего они, казалось, не могли бы нормально существовать: обоим требовалось общение и особенно искренность. Стоило только собеседнику на секунду покривить душой и покладистый Дракон превращался в свирепую рептилию.
Однажды вспышка гнева исполина чуть не погубила самого Орфея. Казалось, что всё это время они всё глубже и доскональнее изучали друг друга. Наверняка, это была не просто привязанность. Возможно, это и была настоящая любовь: взаимность, преданность, бескорыстие, терпение и в конце – мука расставания.
Так всегда бывает, что человек, сделавший гениальное открытие, не в состоянии в этот момент осознать реальность данного события, его истинность. Но, когда событие уже совершилось, остается лишь поверить в его былую невозможность. Но когда человек в своей жизни уже хотя бы раз переживал и подтверждал веру в чудо, ему становилось гораздо легче верить в дальнейшем, а значит, полет мысли становился бы все свободнее и дерзновеннее, всё чаще перерастая в откровение.
Дракон как раз и был тем самым подтверждением невозможного. Он подтверждал истинность учения мудрецов и нес страх отступникам.
Кроме Верховного жреца и смотрителей, остальные могли видеть Дракона только раз в жизни – во время испытания.
Однако, сам Орфей провел неисчислимое количество ночей в обществе змея, слушая удары его могучего сердца, делясь сокровенным и узнавая для себя много нового! Как и в первую их встречу, так и до сих пор общались они, не пользуясь звуками – способом передачи информации первого уровня – а лишь эмоционально и ментально.
В первый раз, когда Орфей присел на нижней ступени, ведущей в зал, где обитал Дракон, огромные красные глаза спросили его: боится ли он и знает ли, как выглядит изнутри теперь? Орфей отвечал, что боится, но боится лишь не смочь победить в одной из битв. Тогда Дракон заглянул в глаза, бесцеремонно обнюхал, обошел вокруг, помахивая хвостом и крыльями. Затем, скаля зубами, улыбнулся, положил голову рядом с Орфеем и нежно укрыл его крылом – в первый раз. Именно тогда, под мерный стук сердца спящего зверя, Орфей окончательно освободился от земных зацепок и посвятил себя небесной доктрине.
Конец ознакомительного фрагмента.