Немецкие бронетанковые войска. Развитие военной техники и история боевых операций. 1916–1945. Часть вторая. Строительство и организация германских танковых войск после Первой мировой войны (1926–1945) (Вальтер Неринг)

Первый тяжелый год после подписания Версальского договора был ознаменован постоянной опасностью полного разрушения Германского государства.

В условиях подобного бедственного положения все еще остающиеся в государстве средства поддержания власти были переданы в марте 1920 года под управление генерал-майора Ганса фон Секта, чтобы они смогли пережить перемирие и политический кризис 1918–1919 годов или быть вновь воссозданными в режиме «охраны границ на востоке».

Создание рейхсвера

Ганс фон Сект, который в ходе Первой мировой войны сначала сражался на Восточном фронте в качестве начальника штаба 11-й армии Макензена, затем начальника штаба группы армий эрцгерцога Карла, а в декабре 1917 года занял пост начальника Генерального штаба турецкой армии, был после недолгой службы заместителем начальника Верховного командования сухопутных сил и начальника пограничных сил на севере в апреле 1919 года назначен по решению кабинета министров руководителем военных представителей при германской делегации на мирных переговорах в Версале. Будучи начальником войскового управления[18], Сект после провала «капповского путча» стал командующим армейской группой рейхсвера «Норд», а вскоре после этого был назначен рейхспрезидентом Фридрихом Эбертом начальником управления сухопутных сил, фактически главнокомандующим рейхсвером.

Сект придал заново создаваемому рейхсверу свою самобытность. Совместно с министром обороны Отто Гесслером он провел рейхсвер «сквозь все перемены в кабинете министров… обеспечив ему… постоянное и стабильное развитие». Секту удалось до 1 января 1921 года из остатков старой императорской армии и из примерно 400 независимых, образовавшихся для защиты государства и правительства фрайкоров[19] создать в рамках вооруженных сил Германии (сухопутных сил и военно-морских сил) новые сухопутные вооруженные силы. В течение шести тяжелейших лет он решал эту задачу, закладывая фундамент для последующего возрождения позднейшего масштабного вермахта. С точки зрения Секта, су хопутные вооруженные силы должны были быть «мостом между старым и новым, вести к лучшему будущему». Версальский договор предоставлял возможность для этого, поскольку он не содержал никаких ограничений относительно способов и объемов подготовки позволенных Германии небольших сухопутных сил в количестве 100 000 профессиональных солдат. Именно отсюда и начинал Сект. Он создал кадровую, фактически офицерскую армию и воспитал ее в таком духе, базовые составляющие которого позволили в дальнейшем, несмотря на запрещенное и потому отсутствующее современное оружие, подготовить ее для развертывания в большую армию современного образца.

Успехи в создании такой армии, достигнутые несмотря на внутри- и внешнеполитические, а также, прежде всего, экономические трудности, принесли новому начальнику командования сухопутных сил признание как создателю рейхсвера.

Прямо на глазах наблюдателей из Межсоюзнической контрольной комиссии (IMKK), которая действовала в Германии до февраля 1927 года, Секту удалось осуществить создание современной армии. «Мы сделали все, что могли», – сказал он, подразумевая, что в ходе этого процесса удалось не нарушить строгих ограничений Версальского договора. Он вполне хорошо представлял большую опасность, постоянно исходящую от Франции и Польши, которые следили за тем, чтобы не произошло возрождения рейхсвера и империи. Его планы оставались в своей основе вполне благоразумными и с точки зрения обоюдного потенциала сторон однозначно оборонительными, так что вполне можно было говорить главным образом об обороноспособности Германии, у которой отсутствовало современное вооружение.

Сухопутные вооруженные силы стали одной большой офицерской школой, которая впоследствии выдающимся образом оправдала себя. Отбор перспективных офицеров, командование личным составом, тактические и оперативные задумки искались и отрабатывались; вся армия представляла собой кадровый состав армии для будущего быстрого развертывания, но и создавалась она при этом без каких-либо потерь для ударной силы. Сект особенно заботился о том, чтобы его офицеры постоянно знакомились с взглядами и идеями военных кругов иностранных государств. С этой целью военное министерство издавало журнал «Иностранная военная мысль», который постоянно побуждал к изучению этой сферы, в особенности в отношении теоретических познаний запрещенного для Германии оружия.

Сект и танк

В программе подготовки, разработанной Сектом для рейхсвера, особое внимание уделялось технической подготовке и изучению оружия, взаимодействию всех родов войск и ставшей традиционной в прусской армии мобильности. В своем исследовании прусско-германской армии Гордон А. Крейг писал по этому поводу: «Версальский договор, естественно, возвел перед ним (Сектом) тяжелое препятствие на пути, поскольку он запрещал Германии применение наступательного оружия. Но все же и в таких условиях, в границах, установленных договором, Сект был вправе сделать многое… Офицеры командировались в Берлин в Высшую техническую школу на семинары, во время которых они знакомились с новейшими техническими достижениями, возможным применением современного вооружения. Проводилось изучение координации и взаимодействия различных родов войск, организации связи и разведывательной деятельности, которые затем отрабатывались на комплексных практических тренировках. Уже в 1921 году в Гарце[20] были проведены маневры моторизованных подразделений армии. А зимой 1923/24 года подполковник Вальтер фон Браухич, будущий фельдмаршал (1940) и главнокомандующий сухопутными силами (с 1938 по 1941), организовал маневры с целью отработки взаимодействия между моторизованными частями и авиацией…»

В 1927 году Сект высказал свое мнение по проблеме «Современная кавалерия»: «Моторизованные транспортные средства предназначены для выполнения двух основных военных функций: перевозить новые собственные средства вооружения и (во-вторых) служить транспортным средством для личного состава, орудий и необходимого сухопутным силам снаряжения. Танки же заслуживают выделения их в особый род войск наряду с пехотой, кавалерией и артиллерией…» Спустя два года после своего ухода с поста командующего сухопутными силами в своей работе 1928 года «Современная сухопутная армия» Сект высказывает идею создания высокомобильной небольшой по численности сухопутной армии, боеспособность которой должна быть значительно более высокой за счет применения боевой авиации. Бывший тогда полковником Шарль де Голль высказал свою приверженность этой идее в своей книге «О профессиональной армии», в которой он подробно и обстоятельно разработал предложение о создании бронетанковой и моторизованной профессиональной армии.

Особо стоит выделить то обстоятельство, что Сект под свою ответственность организовал столь часто критикуемую воинскую подготовку германских солдат и военных инженеров авиации и бронетанковых сил в Советском Союзе. Эта интересная и проблематичная глава германо-советского сотрудничества заслуживает краткого описания в свете ее значения для последующего создания германских бронетанковых войск.

«Кама» – организация германского танкового училища под Казанью

В первые послевоенные годы совместные внешнеполитические интересы обусловили сближение Германии и СССР на почве устранения обоими государствами неблагоприятного для себя исхода Первой мировой войны. В те годы существовали надежды путем улучшения экономических отношений друг с другом и совместными выступлениями на мировой арене против ведущих государств мира по общим вопросам добиться более благоприятного положения в мире. С этой целью Германия и СССР[21] заключили в 1922 году Рапалльский договор, за которым последовал Берлинский договор о дружбе от 24 апреля 1926 года.

Карл Х. Герман, говоря об осуществлявшихся контактных мероприятиях с СССР, обращает внимание на то, что «тыловое прикрытие с Востока до 1890 года было важной составной частью внешней политики Бисмарка; что это внешнеполитическое наследие было еще живо и составляло одну из неотложных проблем современности в 1919–1920 годах – сколь возможно быстро «снова занять переговорные позиции после того, как страны-победители в Версале опустились до того, что вознамерились тогда и впредь рассматривать Германию исключительно как мяч для игры. Имевшийся шанс… обойти клеветнические определения мирного договора, не нарушая условий договора, манил… Солдаты смотрели именно с этой точки зрения на строительство предприятий для выпуска военного снаряжения, на теоретические занятия и освоение запрещенного оружия… вполне приемлемая концепция, причем тогда они были никак не единственными сторонниками такой прорусской доктрины. Все участники к тому времени знали и понимали возможный риск подобных мероприятий и не выходили за рамки определенных ограничений».

Генерал-полковник фон Сект не участвовал в заключении Рапалльского договора; однако по его заданию несколько позже генерал-майор Хассе и полковник фон Шлейхер согласовали существенные детали относительно желаемой обеими сторонами помощи в боевой подготовке. В 1921 году в рамках осуществления внешнеполитических отношений между Германией и СССР по прямому указанию Ленина последовали переговоры, сначала зондирующие, относительно заключения первого торгового договора. За ними последовали новые переговоры, завершившиеся 8 декабря 1921 года, когда рейхсканцлер и военное министерство заключили известное соглашение: военное министерство создало особую группу «Р» («R») под командованием полковника Николаи[22], которая образовала свой филиал в советской столице под названием «Централе Москау» под командованием полковника Лит-Томсена и его сотрудника полковника барона фон Нидермайера[23].

Если совместные военно-промышленные проекты в СССР оказались малоуспешными, то «военное сотрудничество между рейхсвером и Красной армией развивалось совершенно беспрепятственно… В летном училище в Липецке и в танковой школе под Казанью проходили военную подготовку авиационные и танковые специалисты, а также осуществлялись испытания, оценка и разработка вооруже ния, запрещенного в Германии. Для служебного руководства рейхсвер командирует в Россию своих специалистов, однако их деловое сотрудничество постепенно ослабевает. Высшие германские и советские офицеры время от времени инспектируют центры подготовки…».

0 развитии этого сотрудничества между рейхсвером и Красной армией существует в высшей степени интересное описание Хельма Шпейделя, в котором этот в будущем генерал люфтваффе повествует прежде всего о значении этой программы для создания люфтваффе в 1933–1934 годах.

Наряду с оборудованием аэродрома под Липецком и организацией школы для обучения тактике войны с применением химического оружия вблизи Саратова СССР предоставил для организации германской танковой школы под Казанью тренировочный полигон, жилые помещения, оборудование и вспомогательную рабочую силу. Благодаря расположению танкового тренировочного полигона вдоль течения реки Камы этот германский центр подготовки танкистов получил условное обозначение «Кама». В литературе она также известна как танковая школа «Казань».

Эти три подготовительных центра образовали германские военные базы для обучения личного состава и технической подготовки рейхсвера на территории СССР. Они действовали вплоть до окончания германо-советского сотрудничества в 1933 году. Русские предоставляли в распоряжение немцев для подготовки танкового персонала наряду с полигонами и войсками – в качестве вспомогательной рабочей силы и учебного персонала – также и танки первых серий (танки серий MC-1 и MC-2[24] с 37-мм орудием). Вклад германской стороны состоял из преподавательского состава, инженеров, техников и оснащения. Советские офицеры также получили право посещать учебные курсы и маневры в Германии.

Эти процессы после 1945 года были освещены в печати и публицистических выступлениях, от случая к случаю подвергались критике – зачастую в неверном освещении. Подготовка танкистов началась с середины 1920-х годов. С германской стороны в ней принимали участие ряд молодых офицеров и инженеров, которые с 1933 года стали ценными преподавателями для германских бронетанковых войск. Среди них были такие офицеры, как Хаарде, Колль, Кребер, Кречмер, Линнарц, Недтвиг, Зибург, Штефан, барон фон Тома-и-Томале, затем с 1929 по 1933 год старший инженер Бауманн, доктор Мерц и инженер Энгель. Руководство школой осуществлял с 1927 по 1929 год директор Мальбранд, с 1929 по 1931 год майор барон фон Радльмайер и завершил в 1933 году майор Гарпе.

Полковник Гудериан в 1932 году вместе с генералом Лутцем, будучи в командировке, посетил танковую школу «Кама», где не только готовились будущие искусные танковые командиры, но также проходили испытания прототипы первых германских танков.

С советской стороны на учебные курсы и тактические маневры в Германию направлялись наряду с будущим маршалом (с 1935) Тухачевским также и другие, ставшие известными во время Второй мировой войны советские генералы и военачальники, такие как, например, будущий маршал (с 1943) Жуков. Отношения между офицерами рейхсвера и Красной армии всегда сохранялись дружественными. Ставший позднее генерал-майором Теодор Кречмер, который в 1933 году был слушателем последнего, через несколько месяцев прерванного учебного курса в школе «Кама» сообщал, что завершение этих танковых курсов в августе 1933 года «воспринималось русскими как весьма печальное событие». Окончание последнего учебного курса в Казани прошло осенью 1933 года почти без всяких осложнений. Только ликвидация совместного оборудования и средств обучения вызвала некоторые трения, особенно для генерала Лутца, которого особенно заботило надежное возвращение прототипов германских танков. Но в конце концов и эта «проблема» к взаимному удовлетворению была решена после личного вмешательства Тухачевского[25].

Советский полковник инженерных войск Мостовенко в своей книге «Танки вчера и сегодня» (1961) описывает результаты тогдашнего германо-советского сотрудничества и отмечает, что «…в области военной техники в 1924–1928 годах была проделана значительная работа… В период 1928–1931 годов советская военная наука определила для каждого времени оптимальную организационную форму моторизованных и бронетанковых частей и соединений. В 1929 году началось создание моторизованных формирований, способных к самостоятельным оперативным действиям…». Подобным же образом советский журнал «Техника и вооружение» (№ 9/1966) сообщал о развитии русского танкостроения с 1920 года.

Школа «Кама», которая очень скоро перестала быть секретом для ведущих мировых держав, не представляла собой нарушение условий Версальского договора, поскольку в Казани не только не изготавливались танки, но и оттуда «не ввозились в Германию танки или другое аналогичное оружие». Так что с точки зрения тогдашних мировых держав все там происходившее никоим образом не могло привести к существенному повышению германского танкового потенциала.

Даже иностранные публицисты не ставили под сомнение законное стремление германского политического и военного руководства выйти из односторонних ограничений статьями Версальского договора германского суверенитета, как это в свое время с успехом удалось сделать Пруссии против Наполеона I под управлением Шарнхорста и Гнейзенау. Британский публицист Бэзил Генри Лиддел Гарт утверждал в своих работах, что позиция, влияние и результаты действий германских генералов между 1930 и 1945 годами таковы, какими они и должны были быть изначально, что Сект со всей своей энергией посвятил себя одной задаче – снять с Германии оковы Версальского договора и «подготовить дорогу к тому, чтобы Германия вернула себе военную мощь, – как это должен был делать каждый солдат любой страны в аналогичных обстоятельствах».

Ценность школы «Кама» состояла в том, что ее деятельность представляла собой подготовку для последующей реорганизации сухопутных сил. Практическое использование подготовки и опыта учебных танковых курсов Казани было в то время в Германии невозможно, поскольку в стране вплоть до 1935 года не существовало бронетанковых частей. «Кама» дала возможность сформировать группу хорошо образованных офицеров-инструкторов, без которых быстрое создание первых учебных подразделений в 1934–1935 годах едва ли было бы возможно.

Между высшим военным командованием обеих стран не было заключено никаких договоров, существовали только договоренности. Правительство Германии и ее президент дали свое согласие и регулярно информировались о происходящем. Упреки в адрес Секта, появлявшиеся порой в прессе, являлись совершенно безосновательными. Поэтому правительство Германии, которое заблаговременно узнало, что союзники по Антанте, очевидно, были готовы не обращать внимания на общее обещание разоружения согласно преамбуле к части V Версальского договора, действовало в соответствии с поведением командования сухопутных войск. В начале января 1923 года в кабинете Куно[26] возникло мнение, что в результате занятия Рурской области франко-бельгийскими войсками Версальский договор односторонне нарушен союзниками по Антанте, а поэтому его условия более не обязательны для Германии.

Сект, который недоброжелательно относился к большевизму, сумел прагматично извлечь из всего этого пользу в условиях необходимости глубоких ограничений государственного суверенитета. Один из его последователей и преемников, генерал Курт барон фон Хаммерштайн-Экворд[27], с 1931 по 1934 год занимавший пост главнокомандующего рейхсвером, разъяснил свою точку зрения 24 апреля 1931 года перед офицерами 2-го группового командования в Касселе: «…Германская внешняя политика на протяжении последних лет проводится по абсолютно прямой линии. Ее дипломаты ищут поддержки у Москвы, поскольку Запад пока не в состоянии предложить нечто сравнимое с тем, что могут предложить русские. Отношения с Москвой представляют собой пакт с дьяволом; но у нас нет другого выбора… Отсюда вывод для командования сухопутных сил: непоколебимо отвергать все влияния на интересы вооруженных сил. Нельзя упускать ни малейшей возможности для расширения этой работы…» Сенсационно выглядели также «разоблачения» Филиппа Шейдемана[28] 16 декабря 1926 года в рейхстаге о предполагаемом «союзе рейхсвера с русскими». Они также стали одной из причин последующего ухода Шейдемана, политика которого в отношении вооруженных сил оставалась в значительной степени спорной.

Сухопутные войска Германии и танк (1921–1926)

Танки и наряду с ними танковые подразделения были запрещены в Германии на основании Версальского договора. Оставшиеся от бывших «батальонов тяжелых танков» боевые машины времен войны были лишены моторов в Висбадене. Такая же судьба постигла и «добровольный танковый батальон Феттера», который участвовал в боях против спартаковцев[29] в Берлине. В ходе этих боев погиб последний офицер танковых войск Шефер.

Память о танках оставалась после войны лишь в транспортных частях, которые в количестве семи подразделений обслуживали семь дивизий, из которых состояли сухопутные силы Германии.

Подобно тому как в 1921 году многие испытанные в боях молодые офицеры переходили в кавалерию (как ставшие позднее генералами танковых войск Дитрих фон Заукен и Герман Бальк), чтобы использовать свой пехотный опыт в кавалерии, таким же образом поступало и командование сухопутных сил при переформировании транспортных частей. Тогда и в более поздние времена в них переводились молодые «обстрелянные» добровольцы, чтобы в рамках чрезвычайно ограниченного Версальским договором офицерского корпуса сохранить для рейхсвера опытных фронтовых офицеров.

Для этих целей использовали преимущественно пехотинцев, но также и летчиков, саперов, военных железнодорожников, кавалеристов и артиллеристов – смешанный состав проверенных фронтом бойцов. Заново сформированные транспортные части сохраняли даже традиции летчиков и воздухоплавателей, которые рейхсверу было запрещено иметь Версальским договором. Из офицеров этих транспортных частей в 7-м (баварском) батальоне только три офицера имели высшие баварские награды за доблесть: Бруно риттер фон[30] Хауеншильд, Людвиг риттер фон Радльмайер, Вильгельм риттер фон Тома – будущие командиры танковых войск. Позднее, в годы формирования бронетанковых частей или в период Второй мировой войны станут известны как создатели или командиры танковых войск Георг фон Бисмарк, Дрансфельд, Эрлер, Фихтнер, Фронхефер, братья Хаарде, Гарпе, фон Гартлиб, Колль, Коройбер, Краффт, Линнарц, Недвиг, Шталь, Штефан и многие другие, чьи имена еще должны быть названы.

То, что командование, затевая эти новые формирования и переформирования транспортных частей, уже на ранней их стадии предполагало, что они приведут к созданию бронетанковых войск, вряд ли можно утверждать наверняка. Эта концепция появилась и завладела умами лишь в конце 20-х годов, когда подготовка на учебных курсах школы «Кама» и последующее переформирование транспортных подразделений в мотоциклетные роты и бронетанковые разведывательные роты набрало размах. Лишь несколькими годами позже благодаря инициативе своих инспекторов и командиров, а также на основе собственной активности этих частей стали появляться признаки тогда еще не всем заметного их развития.

Среди молодых офицеров транспортных частей служил также и лейтенант Эрнст Фолькгейм, который в 1918 году в качестве командира взвода одного из германских танковых батальонов побывал в боях и обрел в них бесценный боевой опыт, который он стал анализировать и развивать. В 1922 году он опубликовал исследование «Германские танки в мировой войне», а в 1923–1924 годах вышла его важная работа «Танк в современных военных действиях», которую он создал в тесном сотрудничестве с командованием сухопутных сил.

Фолькгейм затронул в этой работе проблемы будущих танковых частей, которые действовали в высшей степени современно, и связанные с ними вопросы, за последующие сорок лет по большей части положительно решенные, на которые были получены соответствующие ответы. Своей работой он не только указал тогдашним транспортным частям направление для их собственного развития и дальнейшей эволюции, но также привел ценнейшие советы другим видам вооруженных сил по организации обороны от неприятельских танков, что имело важнейшее значение для незащищенных броней сухопутных войск.

Первый инспектор транспортных войск рейхсвера и его сотрудник

История транспортных частей начинается с их первого инспектора, полковника и позднее генерала Эриха фон Чишвица. Начальником его штаба был майор Эрих Петтер, начинавший свою службу в 5-м (данцигском) гренадерском полку, бывший позднее преподавателем в Королевской прусской военной академии и ставший поэтому особо высококлассным специалистом. К обоим этим офицерам в начале 1922 года присоединился бывший тогда капитаном Гейнц Гудериан в качестве офицера Генерального штаба в инспекции транспортных войск. Чишвиц хотел было ограничить его прямые обязанности только инспекцией службы снабжения горючим, но область полномочий и список поручений инспекции транспортных войск был оперативно и своевременно расширен, чтобы дать возможность проверить состояние транспортных войск ампутированного рейхсвера в смысле планов Секта «на лучшее будущее» и использовать эти данные для дальнейшего их совершенствования.

Капитан Гейнц Гудериан был выходцем из пехотных частей[31], как и многие ставшие позже генералами высшие командиры танковых войск. Хотя он в то время не имел технического образования, ему была поручена должность, которая в дальнейшем была связана с моторизацией войск. Вне всяких сомнений, Гудериан имел склонность к технике и обладал соответствующим талантом – поскольку еще в 1912–1913 годах он был прикомандирован к 3-му телеграфному батальону, что в те времена было достаточно редким случаем. В первые годы мировой войны он командовал станцией телеграфной связи при 5-й кавалерийской дивизии на Западном фронте. При этом Гудериан имел возможность обстоятельно познакомиться со всеми преимуществами и недостатками кавалерии как одного из родов сухопутных сил. Следующим этапом его карьеры стал его допуск в высокие штабы, с апреля 1917 года он работает на узле связи Генерального штаба. В феврале 1918 года его переводят на работу в Генеральный штаб. После завершения войны Гудериан служит в пограничном командовании «Восток» в Верхней Силезии, позднее в групповом командовании «Север» на Балтике. С окончанием формирования рейхсвера с сухопутными силами численностью в 100 000 человек он с 1 января 1921 года стал командиром роты 10-го егерского батальона в городе Гослар.

С 16 января 1922 года наступает решающий поворотный пункт в военной карьере Гудериана: с этого дня он прикомандирован для обучения к 7-му (баварскому) транспортному батальону для изучения и подготовки по профилю транспортных войск. С 1 апреля Гудериана переводят в военное министерство, в инспекцию транспортных частей – коротко называемую Ин 7. Вопреки его ожиданиям, он занимается здесь не вопросами тактики и организации, но чисто транспортно-техническими проблемами, так что полученные здесь знания ему значительно помогли в дальнейшем.

Познавая войсковые перевозки на грузовых автомобилях, Гудериан был назначен инспектором, что позволило ему глубоко изучить возможности применения моторизованных войск. Он начал работать с книгами и многочисленными статьями прогрессивно мыслящих британских во енных деятелей, таких как Фуллер, Лиддел Гарт и Мартель, которые предрекали, что «танк» Первой мировой войны превратится в нечто куда более значительное, чем просто вспомогательное оружие для пехоты. «Они предрекли этому прорывателю передовой гораздо более значительную роль в будущих военных действиях», – писал Гудериан в своих «Воспоминаниях».

В своей собственной стране этим трем британским авторам не удалось добиться реализации своих открывающих громадные перспективы предложений. Первый том мемуаров Лиддел Гарта является красноречивым свидетельством этому. Несмотря на многие успешные прорывы в ходе Первой мировой войны и еще большее число не столь знаменитых, но столь же успешных, несмотря на для того времени современные маневры, консервативные круги в Генеральном штабе британской армии продолжали хранить настороженное и даже отрицательное отношение еще в течение многих лет. Лишь в 1931 году в качестве эксперимента была сформирована первая танковая бригада.

В ходе своих, хотя и чисто теоретических, исследований этих современных проблем Гудериан довольно скоро ощутил зов «понимания дел» в области применения моторизованных войск. Успешно проведенные командно-штабные игры и небольшие полевые маневры с участием транспортных подразделений лишь укрепили этот зов. На осторожно вынесенные им соображения и вопрос, не следует ли преобразовывать транспортные части в боевые подразделения, ему энергично дал ответ его новый инспектор, генерал-майор фон Нацмер (командир Ин 6 в 1924–1926 годах) словами: «К дьяволу эти боевые подразделения! Пускай лучше муку возят!»

С такими воспоминаниями об инспекции транспортных войск Гудериан закончил в 1924 году первую часть своей деятельности в Ин 6 и отправился в Штеттин[32], куда он был переведен в штаб 2-й дивизии в качестве преподавателя для кандидатов на должности офицеров штаба.

Майор Лутц командовал 7-м (баварским) транспортным батальоном, когда капитан Гудериан был временно командирован туда для уточнения задач и организации транспортных перевозок. Лутц, который ранее служил в баварских железнодорожно-саперных частях и в 1915–1916 годах был назначен командиром транспортных частей 6-й армии, а позднее, в 1917–1918 годах, возглавил в штабе полевую железнодорожную службу, также может считаться одним из родоначальников германских бронетанковых войск. Он был человеком с большим транспортным техническим опытом и организационными способностями, заинтересованно и заботливо отстаивавшим интересы германских бронетанковых войск с 1916 по 1918 год.

Майор Лутц позаботился о том, чтобы восприимчивый и сосредоточенный на вопросах маневренных подразделений пришелец со стороны Гудериан организовал в этом еще чужом для него подразделении «транспортную группу», заложив тем самым основы для его будущей деятельности в Ин 6.

Пути Гейнца Гудериана и Освальда Лутца снова пересеклись через два года, весной 1924 года, в военном министерстве, чтобы еще позднее, с декабря 1929 года, снова встретиться в том же министерстве. С октября 1931 года они вместе и окончательно ступили на один путь, который после четырех лет трудной работы по преодолению сопротивления высшего командования привел их к созданию первых трех танковых дивизий, а вскоре после этого – и к созданию в германских войсках оперативных танковых соединений.

Конец эры Секта

Осенью 1926 года с отставкой генерал-полковника фон Секта с поста командующего сухопутными силами закончился период возрождения вооруженных сил Германии, названный позже «эрой Секта». Насколько это было возможно в тесных рамках Версальского договора, относительно немногочисленные вооруженные силы Германии были сформированы. Мораль и боевая подготовка рейхсвера находились в превосходном состоянии, был укреплен командный состав, а все основные проблемы первых лет его формирования успешно преодолены. То, что впереди маячила опасность для рейхсвера превратиться в «государство в государстве», как это часто сегодня утверждается, она в гораздо меньшей мере зависела от Секта или молодой армии, но в значительно большей степени такая вина обычно коренится в незаинтересованности общества.

Но как выглядела тогда ситуация в Германии?

На вооружении армии еще не было тяжелого оборонительного оружия; бывшие противники еще удерживали отдельные куски территории Германии; все еще не производилось предусмотренное договором разоружение «другой стороны»; германской стороной еще проводились маневры, во время которых фанерные макеты танков, поставленные на колеса, передвигались по полю солдатами; еще сидела в нашей стране Международная военная контрольная комиссия (IMKK), имевшая повсюду свободный доступ и располагавшая информаторами и доносчиками, чтобы контролировать проведение германской стороной разоружения…

Бенуа-Мешен, компетентный французский историк, в связи с этими обстоятельствами задавался вопросом: «Действительно ли Германия разоружилась?» – и давал на это такой ответ: «Германия выполнила на бумаге все статьи договора; в настоящее время она не готова воевать…»

Этот временной период возрождения германских вооруженных сил под руководством командующих сухопутными силами генерал-полковника Вильгельма Хейе (1926–1930) и генерал-полковника Курта барона фон Хаммерштейн-Экворда (1931–1934) ознаменован духовными и практическими успехами в деле развития будущих танковых войск и общей моторизации сухопутной армии. Выходящие в Германии и за рубежом книги, а также специализированные издания все интенсивнее обсуждали вопросы, связанные с общей моторизацией армии и с новым средством ведения войны, которое теперь называли танком. Офицерский корпус транспортных войск, поддерживаемый Ин 6, был задействован на выполнение обеих этих задач. Программы общей боевой подготовки сухопутных сил требовали особого внимания к запрещенному Версальским договором средству ведения войны и его вооружению в теории и на практических занятиях. Начался период всяческого рода макетов, которые в тактическом и оперативном отношении представляли наглядное пособие для боевой подготовки. Основной недостаток их состоял в том, что экипажи таких макетов транспортных средств нельзя было готовить именно как экипажи, как в настоящем боевом танке – например, подготовка к работе с танковым орудием или с пулеметом в поворотной башне – была невозможна из-за отсутствия таковых в макете.

Новый инспектор транспортных войск, полковник фон Воллард Бокельберг

Полковник Генерального штаба (службы Генерального штаба) Альфред фон Воллард Бокельберг с октября 1926 года стал преемником генерал-майора фон Нацмера в качестве третьего инспектора транспортных войск (Ин 6). Фон Бокельберг имел весьма положительные взгляды на танки и моторизацию армии и был полон решимости преобразовать свое отношение к ним в реальные действия. Именно от него и пошло позднее применявшееся везде выражение «боевые транспортные войска». Его целью было преобразовать транспортные войска в боевые транспортные войска. После двух с половиной лет его деятельности в качестве инспектора 1 апреля 1929 года наряду с соответствующим повышением в звании до генерал-лейтенанта фон Бокельберг занял должность начальника управления вооружений армии, на которой он вплоть до конца декабря 1933 года мог претворять в жизнь свои современные технические передовые идеи. Под его влиянием в 1926 году была принята первая программа моторизации армии.

Тем самым фон Бокельберг по праву заслужил почетное звание основоположника германских танковых войск, под руководством которого с 1932–1933 годов разрабатывались и выпускались германские легкие танки типов Pz I и Pz II. Одним из его сотрудников в управлении вооружений был тогдашний майор Иоханнес Штрайх из отдела испытаний (Wa Pruff 6), который курировал с 1930 по 1935 год техническое развитие танков в качестве референта.

Замещение должностей в Ин 6 с 1929 по 1931 год

В связи с этим позволим себе бросить краткий взгляд на замещение должностей в Ин 6; это даст нам интересные данные о личностях на командных постах в танковых войсках в более поздние времена. В штаб инспекции транспортных войск в те времена среди прочих входили следующие офицеры: в качестве инспектора (с 1.04.1929) генерал-майор Отто фон Штюльпнагель; начальником штаба был полковник Освальд Лутц; должности референтов занимали майор Людвиг риттер фон Радльмайер и майор Вернер Кемпф, капитан Йозеф Гарпе и капитан службы Генерального штаба Ганс Бехслер.

В 1930 году офицерский состав инспекции пополнили Фридрих Кюн и Ирмиш, тогда как майор риттер фон Радльмайер весной 1929 года возглавил командование танковой школы «Кама»; в конце 1929 года обер-лейтенант Вальтер Шаль де Больё сменил капитана Бехслера.

Вальтер де Больё описывает свое общее впечатление от Ин 6 в те дни таким образом, как будто там занимались тогда «исключительно проблемами транспортных войск», и хотя инспекция уже получила новое наименование «инспекция транспортных и бронетанковых войск», но новый курс, который должен был бы стоять за этим наименованием, еще не сформировался. О собственно танковых войсках речь в те времена еще не заходила. Самым активным человеком во всей инспекции в то время был майор Вернер Кемпф. Именно он стал «изобретателем» шестиколесного разведывательного бронеавтомобиля (самой первой его модификации в форме «гроба») и легких разведывательных танков. Решающим обстоятельством для обеих конструкций было требование использования стандартного коммерческого ходового шасси – а именно шасси от грузового автомобиля для шестиколесного бронеавтомобиля и шасси от легкового автомобиля для легкого разведывательного автомобиля. Полагали, что они будут пригодными для использования во время войны или в кризисных ситуациях, а разработка подобных конструкций специально для военных целей обернется слишком высокими затратами. Собственно, создание третьей оси вдобавок к уже имеющейся паре осей тяжелого разведывательного бронеавтомобиля планировалось еще в мирное время.

В ходе обычной ротации кадров между штабами и войсковыми подразделениями Кемпф принял командование 7-м батальоном транспортных войск в Мюнхене, тогда как его преемник Вальтер К. Неринг завершил свой период командования 6-м батальоном транспортных войск.

Бюджет военного министерства

В этой связи довольно интересно будет узнать, какой бюджет, по изысканиям Бенуа-Мехена, выделял ежегодно рейхстаг на нужды военного министерства (сухопутной армии и флота). Бюджет этот, который в 1924 году составлял 459 миллионов марок, возрос к 1927 году до 706 миллионов марок и в 1930 году равнялся 788 миллионам марок, должен был покрывать все расходы на выплату личного денежного довольствия, имущество, все виды транспорта, замену лошадей, оружие и боеприпасы, содержание полигонов, опытно-конструкторские работы. Все бюджетные средства отмерялись так строго, что даже малейшие материальные запасы на случай необходимой обороны были практически исключены.

Эволюция транспортных войск в боевые транспортные войска (1927–1931)

Фон Воллард Бокельберг принял решение приступить к ликвидации статуса транспортных войск (частей снабжения) и постепенно перейти к созданию боевых транспортных войск. Он начал этот процесс с того, что во всех транспортных батальонах соединил все предусмотренные списками личного состава роты мотоциклистов, а также все бронетранспортеры в учебные части, тем самым структурировав роты. В начале 1929 года ему удалась попытка преобразовать уже доказавший свою состоятельность 6-й транспортный батальон (Тр 6) в Мюнстере в мотоциклетную разведывательную роту (под условным названием 1-я ТрРр 6) и в танковую учебную роту (2-я ТаУчР). Танковая учебная рота (2-я ТаУч Тр 6) уже была создана в 1927 году под командованием капитана Фрица Кюна.

Командиру Тр 6 подполковнику Эрлеру подчинялись командиры трех рот капитаны Вальтер К. Неринг[33] (1./Тр 6), Херо Бройзинг[34] (2./Тр 6) и Иоганнес Недтвиг[35] (3./Тр 6).

Набросанная выше структура оправдала себя. Тем временем обе роты (1-я и 3-я) Тр 6 были объединены, и этим создана основа для организации разведывательного батальона для тактической и оперативной разведки вместо нынешнего транспортного подразделения. Для прогрессивно мыслящего солдата было довольно трудно себе представить, что обязанность, которую всегда выполняли кавалерийские подразделения, теперь была передана другим частям. Диктат ограничений германского военного потенциала условиями Версальского договора не мог оправдать подобные преобразования, исходя из старой точки зрения.

К концу 1920-х годов окончательно сложилось мнение, что в эпоху двигателей внутреннего сгорания и механизированного вооружения роль кавалерии в дальней разведке и прежде всего на поле боя окончательно сыграна. Организационно было довольно легко воспринимать кавалерию как устаревший, но заслуженный и влиятельный род войск, добиваться осуществления ее желаний и намерений, коль скоро такие возникали. Но очевидным в то время это не представлялось. Да, желательно было оценить преимущества моторов, но на поле боя такое средство глубокого продвижения, как лошадь, продолжало существовать. Поэтому, когда инспекция кавалерии при 4-м кавалерийском полку в Потсдаме в 1929 году оказала поддержку инспекции транспортных войск моторизованным разведывательным эскадроном на легких автомобилях, 3-м эскадроном 4-го кавалерийского полка под командованием обер-лейтенанта Оскара Мунцеля, это было только началом.

Вторая рота Тр 6 выступала в роли имитации танковой роты и служила для теоретической и тактической подготовки там, где ее оборудование и местность это позволяли. В более далекой перспективе эта рота также служила для подразделений 6-й дивизии при отработке методов борьбы с танками. В результате эта рота стала зародышем танковых войск. Имитационные танковые роты были впервые задействованы в ходе «Больших маневров сухопутных сил 1930 года».

В то время как первая рота Тр 6 уже была полностью преобразована в боеспособное танковое подразделение, третья рота Тр 6 из-за недостатка бронированных разведывательных автомобилей продолжала оставаться только имитационным подразделением.

Теперь задачей транспортной инспекции совместно с управлением вооружения сухопутных войск было производство необходимого количества танков.

По положительным итогам Тр 6 в ходе осенних маневров 1929 года 6-я дивизия и 2-е групповое командование получили разрешение от военного министерства преобразовать остальные транспортные подразделения подобным же образом.

Гудериан приходит в 1929 году к идее оперативных танковых частей

Если мы теперь обратимся к изысканиям о том, каковым было значение деятельности Гудериана в те годы для развития танковых войск, то мы непременно наткнемся на замечание Драгомирова[36], который в 1866 году вспоминал о графе Мольтке: «Он, однако, относился к числу тех крупных и редких деятелей, которые глубокие теоретические знания быстро дополняли практикой».

Во время своей преподавательской деятельности в штабе 2-й дивизии Гудериан получил возможность подробно изучить кампанию Наполеона 1806 года[37] и действия германской и французской кавалерии осенью 1914 года и вынести из этого знания свои собственные выводы. Это знание было чрезвычайно интересно для приверженца мобильной тактики войск и укрепило Гудериана в его решении использовать как тактическую, так и оперативную мобильность воинских частей и соединений и их скорость передвижения в полной мере, в том числе и для находящихся в обороне сухопутных войск, чтобы многократно увеличивать их возможность пополнения и взаимодействия.

Когда в управлении личного состава (Генерального штаба) военного министерства стали искать компетентного специалиста для создания инструкции «Транспортировка личного состава на грузовых автомобилях», то для выполнения этой задачи была предложена кандидатура именно Гудериана, и с 1 октября 1927 года он был переведен туда в возрасте 39 лет с повышением в звании до майора службы Генерального штаба.

С октября 1928 года, наряду со своей работой в военном министерстве, Гудериан провел несколько учебных занятий для сотрудников учебного штаба грузового транспорта, подчиненного подполковнику Штоттмайстеру и расположенного в районе Берлина Моабит. Учебные занятия были посвящены тактике танковых войск, хотя сам Гудериан до сих пор никогда не видел ни одного «танка». Тем временем в мире появилась масса специальной литературы, изданной за границей, которая была посвящена применению танков в 1917–1918 годах и их дальнейшему техническому развитию после Первой мировой войны. Германские публикации и занимаемое им место в военном министерстве также облегчили Гудериану выполнение этой непростой задачи. «Временные английские инструкции по бронированным транспортным средствам» от 1927 года в течение долгих лет служили практически официальным руководством для планирования развития германского танкостроения. Их «ввоз в Германию» никоим образом не был запрещен статьей 171 Версальского договора.

Практические учебные маневры были проведены совместно с 3-м (Шпандауским) батальоном 9-го пехотного полка с использованием моторизованных жестяных макетов танков, что позволило сделать определенные выводы в условиях применения танков и отражения их атаки. Адъютантом этого батальона был тогдашний обер-лейтенант Вальтер Венк, в будущем много раз испытанный в боях офицер штаба и генерал танковых войск. Командиром же этого батальона был подполковник Эрнст Буш[38].

Согласно приказу, полученному им в 1929 году, Гудериан провел четыре недели в Швеции, где был обнаружен оставшийся после Первой мировой войны последний германский танк Lk II. Эта командировка в значительной степени содействовала силе воображения Гудериана. Гораздо позднее, согласно такому же приказу, он вместе с автором данной книги посетил итальянские танковые войска, carri armati.

В этом году Гудериан осознал, что танк сам по себе или во взаимодействии только с пехотой никогда не будет играть решающую роль на поле боя. «Изучение военной истории, маневры в Англии (в 1927 и 1928 годах) и опыт, полученный в ходе маневров с нашими макетами, укрепили меня во мнении, что танки только тогда могут стать определяющей боевой мощью, когда другие рода войск, на помощь которых они всегда могут опереться, смогли бы действовать совместно с ними, имея ту же скорость и проходимость на местности. Танки в этом оркестре со всеми другими родами и видами войск играли бы первую скрипку, при этом все остальные должны были бы равняться по танкам. Поэтому отнюдь не следует насыщать танками пехотные дивизии, наоборот, следует формировать танковые дивизии, в которых присутствовали бы и все другие рода войск, которые бы оказывали танками помощь для их полноценной борьбы».

Эти строки содержат самую суть доктрины Гудериана об искусстве применения танков в современных сухопутных войсках. Эта доктрина, которой пришлось пробивать себе дорогу сквозь необычно упорное сопротивление высших и средних военачальников, принесла ожидаемый успех в ходе Второй мировой войны. Эта современная доктрина вошла в соприкосновение с традиционной обороной противника в 1939–1941 годах, и организаторы этой обороны были ошеломлены. Германские танковые войска, несмотря на значительное численное, а порой и техническое преобладание противника, достигли таких успехов, на которые мало кто рассчитывал даже с германской стороны, а кое-кто откровенно сомневался.

Позднее создателя германских танковых войск при случае упрекали в том, что он не уделял внимания беззащитной пехоте. Упрек этот по многим причинам совершенно безоснователен.

Гудериану, как старому пехотинцу, было известно, что моральное состояние пехотинца во время современного боя необходимо поддерживать особыми боевыми средствами, чтобы не предъявлять к нему завышенных требований.

Существовало понимание, что помочь пехотинцу и снять с него часть тяжести боя можно, лишь нанеся противнику удар сосредоточенными танковыми силами на решающем участке.

Лутц и Гудериан в рамках своих должностных обязанностей создали труд под названием «Противотанковое оружие», которого в те времена не существовало ни в одной из армий мира. То, что практического значения их противотанковые мысли в позднейшем не имели, не было виной организаторов, но техников, которые их указания не восприняли.

За разработку и дальнейшее развитие оружия поддержки пехоты (в соответствии с мыслями этого труда впоследствии возникли проверенные в боях штурмовые орудия) ответственность несут инспекции пехоты и артиллерии. Для развития этого рода оружия много сделал будущий фельдмаршал Эрих фон Манштейн. К сожалению, самому Гудериану не удалось никак повлиять на производство и насыщение армии этим оружием поддержки пехоты.

Исходя из своей точки зрения на ситуацию, Лутц и Гудериан должны были требовать, чтобы новый вид вооружения, танк, не использовался нескоординированно и не распылялся по мелочам, коль скоро танки выпускались в столь незначительных количествах, что их недоставало даже для танковых дивизий, не говоря уже о пехотных.

Это ограничение выпуска боевых машин шло от незначительности тогдашних производственных мощностей и скудости финансовых средств.

Сомнения германских военных инспекторов

Но пока что тогдашний инспектор транспортных войск генерал-майор Отто фон Штюльпнагель на тактическом совещании в 1929 году запретил его организатору майору Гудериану даже поднимать тему формирования танковой дивизии, поскольку это было бы совершенной утопией. Поскольку он совершенно напрасно не доверял своим собственным транспортным войскам, он запретил проводить на полигоне совместные учения с другими войсковыми частями. Поэтому 1-я мотоциклетная рота из состава Тр 6, оснащенная соответствующей техникой и находившаяся на высоком уровне технической подготовки, должна была проходить пешим маршем на параде по случаю окончания маневров 1931 года мимо фельдмаршала Гинденбурга, поскольку командование парада опасалось нарушения воинского порядка при прохождении этой части. Их мотоциклы должны были быть складированы далеко от парадного плаца в укрытии. Слабым утешением для подразделения стали слова радиокомментатора, которые разнесли по эфиру, что «сейчас парадным шагом мимо трибуны проходит лучшее подразделение сегодняшнего дня – рота 6-го транспортного батальона!..».

Гудериан назначен командиром 3-го транспортного батальона

С 1 февраля 1930 года Гудериан принял под свое командование 3-й батальон транспортных войск, дислоцированный в районе Берлина Ланквиц[39], и пребывал на этом посту в течение более чем полутора лет. Затем, спустя семь лет после ухода из инспекции транспортных войск, вернулся туда уже в качестве начальника штаба транспортных войск. 3-й транспортный батальон выполнял почти те же задачи, что и 6-й транспортный батальон. Только в составе 3-го батальона имелась еще одна, 4-я рота, которая была оснащена деревянными макетами противотанковых орудий в качестве имитационных пособий. Офицер 1-го транспортного батальона (капитан Хильдебрандт) обнаружил, что траектории пули из пехотной винтовки «Маузер-98» и противотанкового орудия калибра 37-мм практически совпадают. Совпадали также и точки прицеливания и точки попадания обоих видов оружия. Это дало возможность осуществлять практическую стрелковую подготовку с помощью деревянных макетов орудий, в полый ствол которых была вставлена пехотная винтовка.

Деятельность Гудериана в войсковых частях придала новый стимул обоим подразделениям. В начале 1931 года оставил свой пост инспектор транспортных войск Отто фон Штюльпнагель. Перед своим уходом он снова попытался убедить Гудериана отказаться от своих идей в отношении танков, предупредив того: «Они слишком возбуждающи. Поверьте мне, нам с вами не доведется дожить до того момента, когда на врага двинутся германские танки». Однако его предсказание не сбылось.

Лутц и Гудериан во главе Ин 6 и их сослуживцы

Первого апреля 1931 года генерал-майор Лутц был снят с должности начальника штаба и переведен в инспекцию транспортных войск одновременно с присвоением ему очередного воинского звания. Подполковник Гудериан, который планировался на должность нового начальника штаба, заступил на эту должность только с 1 октября.

Оба этих офицера в своей совместной работе и в своих планах счастливо дополняли друг друга как образцовые и неповторимые организаторы германских танковых войск. Освальд Лутц стал отцом моторизации сухопутных сил, Гейнц Гудериан – создателем танковых войск. Совершенно особые чувства переживал Гудериан, когда лично вел в бой созданные им танковые войска и мог видеть в боях полное подтверждение своих глубоко продуманных доктрин.

Их сослуживцами в инспекции транспортных войск среди других были: майор службы Генерального штаба Вернер Кемпф на должности первого офицера Генерального штаба по вопросам организации войск с 1.10.1928 по январь 1932 года, ставший после этого командиром 7-го транспортного батальона в Мюнхене; с января 1932 года майор службы Генерального штаба Вальтер К. Неринг, до этого командир 1-й роты 6-го транспортного батальона в Мюнстере (стрелки-мотоциклисты). Капитан Вальтер Шаль де Больё стал вторым офицером Генерального штаба по вопросам боевой подготовки; его преемником с осени 1933 года стал капитан службы Генерального штаба Вальтер фон Хюнерсдорф; капитаны Герман Брайт и Бруно риттер фон Хауеншильд служили референтами по танкам и разведывательным бронемашинам; капитан Вернер был личным референтом, а капитан Ирмиш курировал вопросы грузовой техники.

Если проследить последующий боевой путь вышеупомянутых офицеров на организационном и тактическом поприще командования, то нужно признать, что, даже не обращая внимания на их высокие звания и награды, уже здесь генерал-майором Лутцем и отделом личного состава военного министерства был сделан превосходный выбор команды сотрудников, которым по плечу оказалось решение стоящих перед ними задач по созданию бронетанковых войск.

Годы 1931–1932. Планы инспекции транспортных войск

Перед офицерами Ин 6 на следующий год были поставлены три основные задачи:

1. Создание моторизованной разведки. В ходе одного из совещаний с участием инспектора кавалерии генерал-майора барона фон Хиршберга кавалерия добровольно отказалась от осуществления моторизованной оперативной наземной разведки и передала ее осуществление уже с 1929 года в транспортные войска.

2. Разработка оптимальной организации подразделений для предстоящего применения танков в боях. Относительно этой второй задачи Лутц и Гудериан уже довольно давно придерживались единого мнения. Их организационной целью была сначала танковая дивизия, а позднее танковый корпус. Они рассматривали танки не только как тактическое оружие поддержки в рамках наступления пехотных частей и соединений, но прежде всего как оперативное новое оружие, способное автономно наносить удар по врагу и тем самым обеспечивать решающий успех, будучи в состоянии самостоятельно решать ставящиеся перед ним задачи.

Было крайне трудно заинтересовать этими идеями командование сухопутных сил и представителей «старых традиционных родов войск», которые едва ли сколько-нибудь глубоко были знакомы с современными танками, их способностями и возможностями. Генерал риттер фон Тома, один из старейших сослуживцев Гудериана и Лутца, в разговоре с капитаном Лидделом Гартом рассказал этому англичанину, что в ходе формирования германских танковых войск пришлось преодолеть куда большее сопротивление со стороны высшего германского генералитета, чем поведал Лиддел Гарт относительно британской армии: «Состарившиеся генералы выражали сомнения, что подобные танковые соединения можно быстро создать и развернуть, поскольку они сами не понимали основ танковой войны и крайне неуверенно себя чувствовали при управлении этим новым средством ведения войны. Пожалуй, обстановку можно наилучшим образом характеризовать так: они проявляли определенный интерес, но одновременно пребывали в сомнениях и проявляли осторожность. При другом отношении мы могли бы продвигаться вперед гораздо быстрее».

Новые оригинальные идеи и высокие предполагаемые расходы поначалу действовали на высший генералитет ошеломляюще. Были и мнения, что «всякие там транспортники-снабженцы» не могут вести разведку местности, а потому и не стоит создавать этот совершенно новый и необычный род войск. Воспоминания об удачных действиях танков в 1918 году (несмотря на порой ошибочное их применение в бою) с неприятельской стороны уже успели в значительной степени померкнуть. Генералы еще были готовы рассматривать танки как новый вид тяжелого оружия пехоты – примерно как минометы. Но они совершенно не были готовы признать танки как новое решающее оружие. Такое отношение подкреплялось и официально царившей доктриной французского Генерального штаба.

3. Создание моторизованных истребительно-противотанковых подразделений для введения в состав пехотных дивизий, чтобы привести последние в состояние, при котором они могли бы отражать быстрые атаки вражеских танков столь же подвижными собственными средствами противотанковой обороны.

Производство необходимого значительного числа танков, разведывательных бронеавтомобилей и моторизованных противотанковых орудий было проблематичным, поскольку в этом отношении продолжали действовать ограничения Версальского договора.

Для проведения этой обширной программы, однако, отсутствовало многое, начиная с военного суверенитета и свободы в военных вопросах, однако существовали почти все предпосылки.

Новые конструкции танков

Разработанные в связи с танковой школой «Кама», созданные примерно в 1928 году опытные образцы танков уже не соответствовали военным требованиям тактического и технического плана, в соответствии с которыми они должны были быть в состоянии успешно сражаться с нападающим противником, оснащенным современным оружием. Поэтому необходимо было разрабатывать новые конструкции боевых машин, которые позднее были воплощены в танках Т III (Pz III) и Т IV (Pz IV). Но так как серийный выпуск танков этих типов по конструкторским и производственным причинам не мог ожидаться ранее 1933–1936 годов, было принято решение в настоящий момент развить производство легких танков массой от 5 до 6 тонн с пулеметным вооружением на шасси типа английской танкетки Carden-Lloyd[40], получение которых в войсках можно было наладить уже с осени 1934 года. В результате с учетом более широких требований сухопутных войск было решено наладить производство легких танков двух типов: танка, вооруженного противотанковым орудием (калибра 37 мм) и танка с более коротким орудием большего калибра (75 мм) для подавления пехотных целей всякого рода и в то же время способного поражать легкобронированные танки противника. Оба типа танков также должны были быть оснащены спаренными с орудием пулеметами для действия против небронированных целей.

Поскольку можно было ожидать усиления бронирования иностранных танков, Ин 6 затребовало увеличения калибра танкового орудия до 50 мм вместо первоначально предусмотренного калибра в 37 мм. Инспекция, однако, не смогла провести в жизнь это требование, поскольку в военном министерстве считали бронебойное действие снаряда 37-мм орудия более чем достаточным, и, кроме этого, еще только находившееся в разработке 50-мм орудие не могло пока выпускаться серийно. Тем не менее Гудериану все же удалось убедить разработчиков планируемого танка (позднее получившего обозначение Pz III) заложить в конструкцию больший диаметр опорного погона с катками для башни для возможной в будущем установки орудия калибра 50 мм. Это предвидение оказалось чрезвычайно полезным в 1940–1941 годах, когда обнаружилась недостаточность пушки калибра 37 мм для борьбы с вражескими танками и было проведено перевооружение этих танков, которые получили 50-мм пушку.

Для обсуждения баллистических характеристик орудия танка во всем большом аппарате министерства было проведено одно-единственное совещание, в результате чего ствол нового 50-мм танкового орудия был сконструирован относительно коротким, чтобы им можно было также работать и на различных узостях, например в лесах или при действиях в городских кварталах, – подобное короткое орудие можно было бы развернуть на 180° и беспрепятственно вести огонь по сторонам или назад. Но в результате этого тактического ограничения значительно снизилась бронепробиваемость орудия и дальность стрельбы, тогда как более длинный ствол позволял повысить эти характеристики – что и нашло свое горькое подтверждение в 1941 году. Также дало свой отрицательный эффект отклонение требования Гудериана относительно бронирования танка – было принято решение его ограничить, исходя из требований уменьшения веса, достижения более высокой скорости и подвижности.

В этой связи довольно интересно, как сотрудничали различные службы и отделы военного министерства в случае возникновения каких-либо вопросов по направлениям развития или создания той или иной конструкции. Ответственным подразделением была уже упоминавшаяся оружейная инспекция, которая вносила свое предложение (то есть требование военных) в соответствующий отдел вооружения, ответственный за определение расходов, и все это передавалось в армейский отдел (Генеральный штаб). После проверки на предмет необходимости для войск и обсуждения предложение уже в виде запроса поступало в отдел вооружения сухопутных сил, где оно проверялось с технической точки зрения, предлагались улучшения, после принятия или отклонения которых выбиралась фирма для исполнения контракта. Затем наступал этап разработки чертежей и изготовления модели из дерева или жести; потом изготавливался опытный образец. Образец первоначально поступал в отдел вооружений для проверки и внесения усовершенствований, затем передавался в рабочую группу для испытаний в соответствующий род войск. В мирное время за этим следовали войсковые испытания, после чего изделие запускалось в малую или нормальную серию.

Это был нудный, изобиловавший множеством конфликтов, возможно, излишне обстоятельный путь, длившийся порой годами после получения запроса, который в мирное время невозможно было никоим образом сделать короче.

Роль кавалерии

Необходимо хоть вкратце обрисовать также задачи и взгляды кавалерии в эти годы, поскольку они в значительной степени влияли на создание танковых войск.

В начале 1930-х годов кавалерия придерживалась той точки зрения, что она с успехом может играть на поле боя свою историческую роль в качестве подвижной силы, контролирующей ситуацию на поле сражения. Во всяком случае, она была готова принять в свои ряды новые моторизованные подразделения для усиления своей собственной боевой мощи или же влиться в соответствующие части. Подобные рассуждения приводили к пониманию того, что крупные кавалерийские соединения, в которые органично включены конные и моторизованные части, совершенно невозможны, так как более быстрые и маневренные части будут тормозиться более медленными, и организовать совместные действия столь различных частей будет крайне трудно. Оставались возможными только чисто конные части, которым лошади служили лишь в качестве тягловой силы, а ее роль как боевого средства во времена современного вооружения становилась ничтожной. Типичным признаком решающей исход битвы кавалерии был всадник, который ошеломлял солдата-пехотинца превосходящей скоростью и боевой мощью человека на скачущем коне. Однако теперь эти времена давно уже миновали.

Для такого случая теперь мотор предлагал продолжать борьбу подобным образом, но, конечно, куда более действенно с помощью бронированного транспортного средства. Это означало, что сражающиеся действуют совместно, одни из танка, а другие как мотопехотинцы из бронетранспортера, поддерживаемые при этом соответственным образом оснащенными подразделениями нового типа в составе идеальных танковых дивизий, которые были окончательно сформированы с 1938 по 1943 год и до сих пор существуют под определенными, зависящими от вооружения названиями вроде танковых и моторизованных или мотострелковых (в СССР) дивизий. В то время для кавалерии существовала возможность понять знаки времени и своевременно истолковать их в смысле слов, сказанных Шарнхорстом[41]: «Продолжать традицию – значит оставаться во главе прогресса».

Эта проблема волновала убежденных приверженцев кавалерии. Фридолин фон Зенгер унд Эттерлин, молодой, понюхавший пороха фронтовик и офицер Генерального штаба, бывший выходцем из кавалерии, сформулировал этот комплекс следующим образом: «Очень трудно понять до конца, почему при таком положении дел тогда со стороны кавалерии, как самое близкое к ней решение, не был создан стреляющий танк…»

Теперь более молодые кавалерийские офицеры были готовы «сменить седло» – из их рядов вышли люди, ставшие позднее опытнейшими, испытанными в боях командирами танковых войск. Психологические комплексы более старшего поколения офицеров-кавалеристов, считавших себя принадлежавшими к тому роду войск, который в течение трех веков господствовал на полях сражений, не позволили им переориентироваться на новый род войск до тех пор, пока решениями высшего командования они не были смещены со своих постов.

Специальная литература

В соответствующей специальной литературе часто можно найти противоречащие друг другу мнения по тому или иному вопросу; но она все же давала стимул к более глубокому и подробному изучению вопроса либо открывала путь к самостоятельным выводам. Некоторые найденные в ней примеры приведены ниже.

Относительно кавалерии. В сентябре 1931 года признанный специалист майор Морис Фабр дю Фор, как кавалерист и военный писатель, проанализировал в периодическом издании «Военный еженедельник» применение танков, моторизованных частей и кавалерии в ходе французских маневров 1931 года. Вывод его был однозначен: «Лошадь чересчур мед ленна!» Фабр дю Фор мотивировал свое мнение, приведя временные данные по «разведке» в выпущенной тогда германской инструкции «К. и С.» («Командование и бой») по применению моторизованных и бронированных разведывательных подразделений.

Относительно танков и противотанковой обороны. В журнале «Современные размышления о кавалерии» генерал в отставке Эмиль Флек особо выделил мысль о том, что применение танков в «пустоте поля боя» как «против пустых амбарных ворот» вряд ли будет целесообразно, но «возможно, куда более значительные задачи они (танки!) смогут решать на большой глубине современного поля боя, за линией фронта».

В этой связи уже в 1931 году полковник А. Фишер предупреждал в «Военном еженедельнике» о недостаточной мощности противотанковых орудий, поскольку современные танки, по данным специалиста Хейгля, будут бронированы гораздо серьезнее. Орудия калибра 47 мм едва ли смогут с ними справиться на расстоянии более 1000 метров. Для оперативной обороны против танков срочно необходима разработка действенных средств ближнего боя для пехоты.

Относительно организации. Анонимный автор опубликовал в «Военном еженедельнике» в 1932 году предложения по «Современной организации»: основой сухопутных сил, в которую входили бы все рода войск, должны были бы стать более мелкие соединения, лучше управляемые и более маневренные. Следовало, по его мнению, вернуться от армейских корпусов к дивизиям, которые, со своей стороны, как более крупные командные единицы, должны иметь в своем составе от двух до четырех самостоятельных полков или бригад, а также дивизионные части в качестве основы; современные боевые и разведывательные средства позволяют осуществить подобную организацию.

В 1932 году в «Военном еженедельнике» критиковалась книга «Операции между механизированными частями» британского генерал-майора Фуллера, но отдельные поставленные в ней вопросы разбирались по существу. Фуллер вместе с Лиддел Гартом и другими авторами уже многие годы предсказывал революционные изменения в военных действиях вследствие моторизации армий. Критик высказывал свою точку зрения по этому вопросу вполне открыто. Но он требовал признать самостоятельность и самостоятельное применение танковых частей. Для этого, однако, необходима поддержка воинских подразделений других родов войск, которые, равно как и ядро в виде танковых частей, в определенных рамках должны иметь бронирование и проходимость на местности, равную танковым частям.

Относительно военно-воздушных сил. В «Обозрении военной авиации» от августа 1932 года французский генерал Арменгод, член Высшего совета обороны, назвал самолет-штурмовик самым опасным врагом танка. Этим утверждением французский военный специалист дерзнул указать на революционизирующую взаимосвязь и необходимость сотрудничества военной авиации и танковых войск в современном бою.

Нам показалось уместным воспроизвести здесь эти частично противоречащие точки зрения, которые помогают осветить тему «Современное оружие и его возможности». Это также поможет понять, какую ответственность взяли на себя Лутц и Гудериан, если они твердо отстаивали разработанные ими планы по созданию германских танковых войск, убежденно, настойчиво и неуклонно.

Не менее трудно было для руководства сухопутных сил прийти к верному, открывающему перспективы решению, если в те времена в Генеральных штабах всех иностранных вооруженных сил продолжало сохраняться весьма консервативное отношение к этому новому оружию. В свое время Карл фон Клаузевиц (1780–1831), зная о серьезности этой проблематики, обратился к солдатам и политическому руководству с воззванием: «У вас есть цель, чем она станет, будет зависеть от вас!»

Войсковые учения в 1932 году

В 1932 году состоялись первые моторизованные учения разведывательных подразделений Ин 6 в Силезии. В 1931–1932 годах тогдашний генерал-майор Людвиг Бек в Дрездене разработал новое должностное положение «Командование войсками», по которому состоялись консультации со всеми заинтересованными и задействованными в этом процессе службами. Ин 6 была также представлена в связи с решаемыми ею задачами моторизованной разведки местности, танковыми войсками и противотанковым вооружением. В заседании Большой контрольной комиссии в Берлине приняли участие также и Гудериан с офицерами своего штаба Нерингом и Шалем де Болье.

Для практической отработки впервые разработанного проекта должностного положения, а именно его раздела о моторизованной разведке местности командование сухопутных сил дало согласие на проведение «моторизованных маневров по разведке 1932 года» в Силезии. Шаль де Больё сообщил 9 апреля 1963 г. автору книги следующее, основываясь на собственных заметках того периода: «Учения служили практической проверке пока что только теоретически разработанных положений относительно оперативной разведки местности, для которой привлекались только моторизованные подразделения войск, поскольку кавалерия была слишком медленна. Разведывательный полк, состоявший из двух расположенных по флангам, но действующих рядом друг с другом разведывательных батальонов, должен был вести разведку местности из окрестностей западнее Лигница[42] в западном направлении (основной удар наносился севернее городка Цобтен-ам-Берге[43]) в направлении на Герлиц. После того как в этом направлении была установлена известная ясность в отношении неприятеля и его намерений, оперативное появление неприятеля с севера вынудило моторизованных разведчиков коренным образом перегруппироваться и вести разведку, сообразуясь с новым направлением главного удара на север. Наряду с наиболее целесообразной расстановкой разведывательных подразделений (сосредоточение разведгрупп на тяжелых и легких транспортных средствах, обобщение опыта по длительности разведки, а также наиболее целесообразного способа передачи донесений), необходимо было также определить, соответствует ли организационное сосредоточение разведывательных батальонов (или полка) радикальному изменению задач разведки и как все эти задачи разведки можно провести наиболее целесообразным способом. Также было необходимо учитывать, что однажды задействованные разведывательные подразделения несут потери, так что выполнение нового задания зависело от наличия еще имеющихся разведывательных резервов. «Неприятель» в ходе этих проводившихся на значительной территории учений был лишь частично представлен воинскими частями (так – наряду с другими – также пехотным батальоном из состава гарнизона Герлица, который действовал на берегу реки Нейсе), в других случаях противник только условно определялся. Мне вспоминается вопрос определения времени на выполнение разведывательных задач, которое необходимо было учитывать при постановке задач подразделениям. Так, пехота передвигалась со скоростью 4 км/ч, кавалерия – 6–8 км/ч; это были уже многократно проверенные данные. Для моторизованных подразделений никакого опыта у нас не было! Мне казалось разумным рассчитывать на скорость их передвижения в 20 км/ч, ну, может быть, самое большее 25 км/ч. Гудериан допускал (при первом обсуждении) скорость до 40 км/ч. Однако такая скорость представлялась маловероятной. Он позволил уговорить себя, так что в расчеты была заложена скорость передвижения разведывательных подразделений в 20 км/ч. Эти предположения были важны прежде всего для расположения сети контрольных наблюдателей. При скорости в 40 км/ч «нейтральные линии» должны были бы быть разнесены на двойное расстояние друг от друга. Позднее в ходе учений скорость в 20 км/ч была определена как реалистичная. В результате теоретических рассуждений и этих (практических) учений структура одного разведывательного батальона была определена состоящей из 2 бронеавтомобильных разведывательных рот, одной мотоциклетно-пехотной роты и одной тяжелой роты (саперный взвод, истребительно-противотанковый взвод, дивизион легких пехотных орудий) и к осени 1934 года путем комплектования соответствующих «моторизованных разведывательных батальонов» воплощена в жизнь. В то время я выражал сомнение в слабости боевой мощи всего лишь одной пехотной роты, чего в ходе учений без неприятеля понять было невозможно. Я выступал тогда за еще одну пехотную роту; за возможное объединение разведывательных бронеавтомобилей в одной роте, если уж нельзя было сформировать по 4 роты в разведывательном батальоне. Это стало и моим наказом моему преемнику фон Хюнерсдорфу в 1933 году. Мои мысли по этому поводу получили, как я понимаю, подтверждение в ходе войны».

Окончательный вариант положения «Командование войсками», вышедший позднее в 1933 году, отразил все соображения и накопленный опыт в ходе учений Ин 6.

В 1932 году состоялись также учения с макетами танков. В начале 1932 года с разрешения командования сухопутных сил Ин. 6 провела три учения с макетами танков на учебных полигонах Йютербог и Графенвер.

Темы учений каждый раз были различными, чтобы наработать как можно больше опыта при движении на марше, занятии исходного положения, отдаче приказа, передаче приказа и отражении танковой атаки пехотой. Подготовка учений занимала много сил, так как учебные подразделения лишь частично были трансформированы из транспортных батальонов в моторизованные танковые или разведывательные батальоны и должны были соответственно готовиться. Также много сил занимала подготовка посредников и наблюдателей для такого рода высокомобильных учений, прежде всего такая подготовка состояла в оснащении всех средствами связи, чтобы цель учений была бы достигнута.

За этими учениями последовали осенние учения сухопутных сил. Маневры состоялись в окрестностях города Франкфурта-на-Одере. Оперативный штаб командующего сухопутными силами состоял из учебного батальона войскового управления под командованием подполковника службы Генерального штаба Вевера. В качестве представителя Ин 6 в учениях участвовал майор Неринг.

Темами учений были: атака кавалерийского корпуса против пехотной дивизии и проведение моторизированной разведки; форсирование кавалерийскими частями Одера и их вступление в сражение. Учения показали, что моторизированная разведка местности была проведена на обоих берегах реки без особых усилий.

Были в этих учениях задействованы и роты имитационных танков, так же как и учебные роты стрелков-мотоциклистов, и, наконец, первые два дивизиона настоящих 37-мм противотанковых орудий. Автор книги вспоминает как знаковое событие, что тогдашнего командира 1-й кавалерийской дивизии генерал-лейтенанта фрайхерра фон Фрича при его выезде на поле боя всегда сопровождало моторизованное противотанковое орудие для обеспечения его безопасности при внезапном появлении вражеских моторизованных сил.

Уступки конференции по разоружению

Еще в ноябре 1930 года Женевская конференция по разоружению «une fois pour tous»[44] заявила, что разоружение Германии должно быть «définitif»[45]. Но 10.12.1932 благодаря неустанным усилиям германского правительства под руководством генерала фон Шлейхера[46] в качестве рейхсканцлера удалось добиться значительных ослаблений жестких условий Версальского договора; при этом военные интересы Германии в Женеве представлял фон Бломберг. Эти ослабления начали действовать с апреля 1933 года и выразились в повышении численности до сих пор ограниченных вооруженных сил.

В результате постоянных и неустанных усилий Штреземана[47], Брюнинга[48] и Шлейхера удалось также частично модифицировать до сих пор жесткие условия Комиссии по разоружению, на что также дала согласие Женевская конференция. Это было расценено как крупный успех и большая заслуга германского политического руководства во главе с Гитлером. Появились надежды, что таким образом можно будет достигнуть новых успехов в этом направлении.

Гитлер, его генералы и полковник Гудериан – борьба за оперативную танковую подготовку

Призвание Гитлера на пост рейхсканцлера коренным образом изменило военную и политическую ситуацию в Германии. Поначалу он вдавался в военные вопросы на ощупь, но позднее, начав ощущать почву под ногами, позволял себе все решительнее вмешиваться в ведение военных действий. Гудериан высказывает в своих «Воспоминаниях» мнение о том, что новый рейхсканцлер проявлял интерес к моторизации сухопутных сил и к танковым войскам. Также идеи Гудериана нашли понимание и поддержку у нового военного министра фон Бломберга и его ведущего сотрудника полковника фон Рейхенау, что облегчило подготовительную работу по созданию танковых войск. Но в те времена для него оказалось в значительной мере трудным доносить эти свои мысли и соображения до рейхсканцлера, поскольку важные деятели Генерального штаба сухопутных сил далеко не разделяли их.

Генерал Людвиг Бек

Подобные трудности усилились, когда Людвиг Бек 1.10.1933 занял пост начальника Войскового управления[49]. Солдат до мозга костей, которого Гудериан описывает как умного офицера Генерального штаба старой школы, «который, однако, не разбирался в современной технике», Бек отклонял все глубоко проработанные, далекоидущие планы создания танковых войск как нового рода войск и вместе с тем формирование танковых дивизий. Он рассматривал танк по образу и подобию французской армии, в которой танки действовали лишь служа всего лишь вспомогательным оружием для пехоты и кавалерии. Совершенно по нятно, что пропасть между этими двумя людьми только углублялась, тем более что Бек, совершенно естественно, окружал себя сотрудниками, которые разделяли его взгляды. Гудериан считал, что он находится в «Генеральном штабе, стоя прямо перед стеной реакции в безнадежном положении». Автор книги, будучи в те годы ближайшим сотрудником Гудериана, испытывал подобные же чувства, хотя нужно выслушать каждую из сторон, чтобы воздать им должное. Для этого сошлемся на исключительно объективную книгу, написанную Вольфгангом Фёрстером, – «Генерал-полковник Людвиг Бек». Бек отклонял создание «по словам Гудериана, нового, опе ративно применяемого оружия нападения», поскольку «он усматривал в нем угрозу извращения всякого смысла и цели оружия», которое должно «было служить исключительно повышению обороноспособности Германии».

Примерно такую же точку зрения высказывают авторы послевоенной литературы, наряду с Вольфгангом Фёрстером среди прочих упомянем также и Герхарда Риттера. Последний задается вопросом, не потому ли Бек всячески препятствовал созданию оперативных танковых войск, что уже давно понял агрессивную политику Гитлера и не хотел давать ему инструмент для ее осуществления.

Хубертус Сенф в своем обстоятельном исследовании по этому вопросу занимает следующую позицию. На основании появившихся недавно в его распоряжении документов и материалов он приходит к выводу, что весьма сомнительно, чтобы начальник Генерального штаба сухопутных сил уже в 1937 году, тем более в решающие годы создания сухопутных сил между 1933 и 1936 годами, «мог иметь полную ясность о связанных с этим политических целях. Лишь с началом новой фазы германской политики в 1937 году, – пишет Сенф, – вермахт, который до этого пребывал в простительном неведении относительно завоевательных планов Гитлера, получил указание готовиться к войне. Одновременно с этим и началась решительная оппозиция Бека планам Гитлера. Первое решение о порядке и величине танковых войск в составе германских сухопутных сил, – продолжает свое по вествование Сенф, – было принято уже вместе с планами комплектования на 1935 год, которые предусматривали формирование от 1 до 3 танковых дивизий. Поэтому ошибочно и должно рассматриваться как противоречащая историческим исследованием легенда то, что Бек из политико-этической дальновидности стал бы отказываться от быстрого формирования танковых войск в составе вермахта в требуемом объеме и тем самым не предоставил бы Гитлеру необходимый военный инструмент для проведения его политики. Граница между наступательным и оборонительным оружием даже в наши времена исчезающе минимальна. При этом даже в ходе обороны, проводимой маневренным образом, сухопутная армия должна располагать всем, что необходимо для отражения нападения. Хотеть отказаться от этого по политическим причинам значило бы не достигнуть необходимой надежности против нападения извне».

В этом случае, исходя из знания тогдашней действительности, можно только согласиться с Сенфом. Но из этого проистекала и вполне ясная задача политического руководства Германии, которая 1 февраля 1934 года была поставлена рейхсканцлером Гитлером перед новым командующим сухопутными силами генералом артиллерии Вернером фрайхерром (бароном) фон Фричем: «Создайте сухопутную армию максимально возможной мощи с внутренней закрытостью и единством при идеальном уровне боевой подготовки!»

За генерала Бека заступился тогдашний начальник организационного управления военного министерства подполковник службы Генерального штаба Отто Штапф. Он писал Вольфгангу Фёрстеру: «Первые организационные проработки относительно создания танковых дивизий и легких дивизий были представлены зимой 1934/35 года войсковым ведомством военному министру фон Бломбергу. Инициатива создания моторизованных пехотных дивизий и отдельных танковых бригад для непосредственного взаимодействия с пехотой исходила от Генерального штаба…» Суть дела при таком изложении точки зрения состоит в том, что Гудериан из этих четырех проектов отклонил три последних в этой форме как нецелесообразные, в чем он, как показало время, был прав.

Эти высказывания примиряюще комментирует будущий фельдмаршал Эрих фон Манштейн, который с 1935 и до конца февраля 1938 года был начальником боевой подготовки и оберквартирмейстером в Войсковом управлении (Генеральный штаб): «…Невозможно оспаривать, что между Беком и Гудерианом существовали значительные противоречия. Эти два офицера были совершенно противоположными натурами… Но не следует закрывать глаза на то, что Гудериан занимался только своими танковыми войсками, тогда как перед Беком стояла куда более высокая и сложная задача – думать и проводить в жизнь создание целой армии…»

Скептическое отношение, которое питал Бек по отношению к планам Гудериана создать отдельные оперативные танковых части и соединения, Хубертус Сенф обосновывает в своей работе следующим образом: «Хотя он (Бек) вполне представлял себе значение техники для ведения будущих военных действий, этот вопрос стоял для него отнюдь не на первом месте: не отдельные танковые части или танки для поддержки пехоты, но необходимость повышения ударной силы или обороноспособности всей сухопутной армии путем равномерного распределения танков. Только таким путем можно понять его требование о формировании возможно большего числа танковых батальонов». Наконец Сенф замечает: «Тем не менее начальник Генерального штаба определенные консервативные мысли не высказывал, поскольку в его понимании те планы, которые вытекали из технического прогресса, следовало принимать только в определенных объемах, поскольку нельзя было допустить исчерпание всех возможностей для поставок в армию. К этому относилось, прежде всего, понимание того, что самостоятельные танковые войска представляют собой ценность куда большую, чем просто новый вид оружия поддержки».

Сам Бек в своих вышедших в 1938 году «Основных размышлениях о Германии в грядущей войне» высказывается по теме «Танки»: «Вопрос о том, смогут ли на определенных направлениях танки и авиация ускорить темп наступательных действий… лежит во тьме будущего… Так называемые защитники прогресса вне всякого сомнения могут ссылаться на эти факторы, прежде всего на повысившуюся моторизованность войск, на танковые войска и военно-воздушные силы. Но лишь военная действительность покажет, соответствуют ли они в полном объеме возлагаемым на них ожиданиям…»

Подобным же образом размышляло тогда и командование французской сухопутной армии.

Генерал-полковник Вернер фрайхерр фон Фрич

С 1 февраля 1934 года прежнего командующего сухопутными силами Германии сменил генерал артиллерии барон фон Фрич. Новый командующий, по мнению Гудериана, всегда был готов непредвзято рассмотреть новые мысли и предложения и – если он находил их убедительными – воспринять и поддержать их. Он также поддерживал планы Лутца и Гудериана. Уже в 1927–1928 годах он, будучи начальником оперативного управления[50] (Т 1), проявлял боль шой интерес к развитию танков и моторизации армии. Переговоры с ним о развитии танковых войск были, как свидетельствует Гудериан, «приятнее, чем со всеми остальными сотрудниками главнокомандования сухопутных сил».

Полковник Фридрих Фромм

Полковник Фромм, который 1 февраля 1933 года был назначен начальником Войскового управления (с 1935 года носило название Общевойскового управления), также противостоял планам Гудериана. Полковнику Фромму были подчинены инспекции оружия (за исключением собственно инспекторов), вследствие чего он занимал весьма влиятельный пост. Позицию «Нет!» общевойскового управления чаще всего было не так-то легко преодолеть. В этом случае Гудериан также должен был постоянно бороться за признание своей позиции.

Подполковник Вальтер Модель

Упомянем еще также Моделя, одного из самых молодых офицеров Генерального штаба главного командования сухопутных сил, вышедшего из пехотинцев. Уже в 1930 году генерал Адам[51], тогдашний начальник Войскового управления, интересовавшийся техническими вопросами, сделал Моделя руководителем группы военной техники в управлении боевой подготовки (Т 4), где тот весьма активно работал. Уже тогда он был приверженцем моторизации сухопутных сил, в противоположность своему сослуживцу майору Миту[52], ставшему к началу войны заместителем начальника Генерального штаба. Летом 1931 года Модель был командирован в Советский Союз, где изучал военную технику Красной армии, о которой после своего возвращения отзывался весьма высоко. В октябре 1935 года Модель был назначен начальником недавно созданного отдела технических вопросов всякого рода, в качестве которого он подчинялся начальнику Генерального штаба (в то время – генералу Беку). К сожалению, этот отдел в начале 1938 года по неизвестным причинам был расформирован.

Адольф Гитлер

Несмотря на интерес, который Гитлер проявлял к танковым войскам, встречи между ним и Гудерианом вплоть до самого начала войны были редкими и непродолжительными. Было трудно сопротивляться искушению действовать не по официальным каналам ради деловой необходимости. Промежуточные служебные барьеры перекрывали всякую возможность донести решающее мнение при спешной необходимости до соответствующего служащего, который и принимал окончательное решение. Хорошо еще, что между фон Рейхенау[53] и Гудерианом с ранних времен существовали дружеские отношения.

Историк Гельмут Хайбер так писал о Гитлере: «…Он обладал чутьем в отношении применения нового оружия, которое не однажды приводило в изумление специалистов… Можно без преувеличения сказать, что он принадлежал к числу наиболее знающих военных специалистов своего времени и при этом обладал удивительной разносторонностью познаний»[54].

Ганс Адольф Якобсен характеризует «взгляды Гитлера на ведение войны» в «Военно-научном обозрении» (1955) сло вами самого Гитлера: большое значение принадлежит «прежде всего танковым войскам». Они должны вводиться в бой таким образом, чтобы «с учетом особенностей их образа действий» могли добиться наибольшего успеха. Их задача должна состоять в том, «чтобы поддерживать непрерывное оперативное продвижение вперед» сухопутных сил. Такой взгляд полностью соответствовал воззрениям Гудериана и его сотрудников.

И будущий генерал-фельдмаршал фон Манштейн также подтверждает, что «Гитлер с ошеломляющей эрудицией говорил о военных нововведениях в армиях враждебных государств» и «что он в области вооружения с пониманием и чрезвычайной энергией продвигал в жизнь многие новинки». Из мемуаров Манштейна мы также узнаем, что «военно-технические основы закладывались уже сразу после прихода Гитлера к власти через главное командование сухопутных сил… (и) все новое вооружение было разработано еще до прихода партии Гитлера к власти» – вплоть до требования фон Манштейна, чтобы оказавшиеся позднее столь успешными штурмовые орудия «были в состоянии всегда сопровождать пехоту в зоне боевых действий». Для этого каждой дивизии до осени 1939 года придавался дивизион штурмовых орудий на шасси танка Т III (Pz III) из 12 стволов, благодаря чему дискуссионный вопрос «танк поддержки пехоты или танк для оперативного применения» был разрешен ко всеобщему удовольствию, и штурмовые орудия сопровождали пехоту. К сожалению, этот чрезвычайно важный приказ после перемен в командном составе 4 февраля 1938 года, когда пост нового командующего сухопутными силами занял генерал фон Браухич, по неизвестным причинам был отменен.

Тактическая задача № 8

Согласно желанию отдела боевой подготовки Войскового управления майор Неринг проработал в нескольких номерах «Военного еженедельника» тактическую задачу (№ 8) по теме, сформулированной Войсковым управлением: «Танковая бригада в рамках кавалерийского корпуса». Были проработаны оценка ситуации, расположение усиленного кавалерийского корпуса, приказы командиров танковой бригады для марша и наступления. Структура танковой бригады соответствовала примерно такой же более поздней танковой дивизии, однако без пехотных частей (мотопехоты), роль которых выпала на долю спешенного кавалерийского полка. Задача эта была проработана только на основании теоретических построений без какого-либо практического опыта.

Напечатанная затем общая часть заключительного обсуждения задачи из «Военного еженедельника» (№ 3, 1933) показывает, что мысли относительно создания, структуры и возможностей применения танковой дивизии (в то время ради камуфляжа именуемой танковой частью) существовали и прорабатывались задолго до 1933 года, хотя и были реализованы только в октябре 1935 года:

«Что же следует понимать под танковой частью? Согласно иностранной информации, танковая часть является оперативной единицей, ядро которой составляют танки, которой подчинены прочие моторизованные воинские части на постоянной или временной основе. Танковая часть подчинена в целом высшему командованию с правом самостоятельных действий; все же она может временно быть подчинена командованию дивизии, если этого требует сложившаяся ситуация. Характерным свойством танковой части является ее связь с сильной огневой мощью и противотанковой обороной, которые должны обладать высокой скоростью и мобильностью на улицах и на открытой местности. Их мобильность основывается только на высокой степени моторизации, эти части не должны покидать свои средства передвижения вплоть до вступления в бой. Они представляют собой новое средство ведения военных действий с весьма высокой огневой мощью, которое применимо для того, чтобы сделать ведение военных действий намного подвижнее и преодолеть окопный застой. Их структура должна соответствовать этой задаче. Отсюда следует, что необходимо создавать удобные в применении, маневренные, мобильные части с большим радиусом действия, которые могут быть быстро введены в бой и столь же быстро изменять направление основного удара.

Охватывающие действия против флангов и тылов противника – в противоположность другим, более медленным частям – являются основной задачей танковых частей; но и при фронтальном прорыве вражеской линии обороны они также имеют решающее значение. Примененные для преследования, они могут обеспечить уничтожение слабеющего противника. Напротив, для удержания захваченной местности они куда менее могут быть применимы; для этого гораздо целесообразнее задействование моторизованной пехоты с приданной ей артиллерией.

Суть военных действий подобных частей не есть ведение продолжительной борьбы, но проведение кратких, ограниченных по времени и в пространстве операций с четко определенной задачей. Их применение основывается на принципе задействования танков на направлении основного удара, то есть концентрации максимальной огневой мощи на решающем участке; далее – на правильной оценке местности, ее пригодности для действий танков и, наконец, на всегда и повсюду действующем принципе неожиданности, чтобы вражеская оборона не могла или по возможности меньше могла препятствовать действиям танков.

Современные сухопутные войска без танковых частей в своем составе, для которых еще не существует примерной схемы взаимодействия с другими родами и видами войск, вряд ли смогут действенно противостоять своим противникам, если этот противник располагает подобными танковыми частями. Это утверждение позволяет задаться вопросом, в каком объеме необходимо создавать танковые части. Мысли по этому вопросу в иностранной литературе пока еще не находят своего решения.

Во многих работах авторы указывают на возможную замену прежних используемых для подобных операций кавалерийских дивизий, которые могут выполнять свою задачу на почти любых местностях, танковыми частями и соединениями, которые могут преодолевать вообще любую местность, делая лишь ту оговорку, что последние несравненно быстрее, имеют гораздо большую боевую мощь и оказывают гораздо более сильное воздействие на неприятеля.

В ожидании того, что техническое развитие танков будет в дальнейшем только совершенствоваться, позволим себе бросить еще один взгляд в будущее: быстрые танковые части и соединения, взаимодействуя с сильными военно-воздушными силами, действуют как эффективные боевые средства, правильно задействуются против неприятеля и соответственно применяются как отдельное оперативное соединение для решения самостоятельных оперативных задач».

12 ноября 1933 года Германия покинула Лигу Наций, поскольку ее права на равноправие в военном отношении не были признаны мировым сообществом. Тем самым сложилась новая политическая ситуация, чье развитие в дальнейшем едва ли можно было предвидеть.

Поэтому германское правительство решило приложить все силы и средства, чтобы как можно быстрее достичь обороноспособности. Возможное нападение или другие санкции, направленные извне против нее, должны были быть связаны для нападающего со значительным риском.

Решение о формировании трех танковых дивизий, 1934–1935 годы

В течение следующего года также продолжала сохраняться внешнеполитическая напряженность. Поэтому в 1934 году были предприняты решающие меры для немногочисленного рейхсвера, а наряду с ним – и для инспекции транспортных войск и для курируемых ею воинских частей. Поскольку в апреле этого года генерал-лейтенант Лутц и полковник Гудериан отсутствовали в Ин 6, майор Неринг совершенно неожиданно, в обход всех существующих официальных каналов, был вызван к одному из руководителей министерства генерал-майору фон Рейхенау. Речь шла о том, начинать ли создание танковых войск через структуры Ин 6 из транспортных частей либо путем сведения воедино отдельных воинских частей из общей массы сухопутных сил, или же переподчинением и немедленным преобразованием 3-й кавалерийской дивизии как отдельного воинского формирования. Второй вариант был совершенно ошеломительным, поскольку такое решение никогда даже не обсуждалось в рамках Ин 6 ранее, хотя бы из-за существовавшего соперничества с Ин 3, инспекцией кавалерии. Основание же, приведенное фон Рейхенау, было столь очевидным, что автор книги согласился с последним вариантом.

Это решение совершенно неожиданно было принято на Троицу 1934 года в рамках 3-го приказа о перестройке и увеличении численности сухопутных сил. Он предусматривал вместо долгосрочного увеличения численности сухопутных сил до 21 дивизии мирного времени и общей их численности (которые были определены 2-м приказом от декабря 1932 года) ускоренное наращивание сухопутных сил с 1 ноября, по меньшей мере до такого количества, чтобы можно было ввести иностранные государства в заблуждение о слабости вооруженных сил Германии. Конечная цель оставалась той же самой. Нумерация войсковых частей отменялась, все части из соображений маскировки получали обозначения по местам их дислокации.

В отношении танковых войск приказ предусматривал формирование первых трех танковых дивизий, для которых кроме теоретических соображений и кадрового офицерского состава из «Камы» ничего более не имелось. Если ранее руководство сухопутных сил по различным причинам противилось этому, то теперь по нему пронесся порыв свежего ветра, который побуждал к энергичным действиям. Было даже предусмотрено, что в новых местах дислокации для упомянутых в приказе или вновь формируемых дивизий будут сниматься служебные квартиры, а также нашивались нарукавные эмблемы с вводящими в заблуждение обозначениями.

Формирование командного состава

Чтобы иметь свободу рук для комплектования танковых войск, нынешняя инспекция (Ин 6) с 1.06.1934 была переименована в командование (инспекцию) транспортно-боевых войск, причем для маскировки было частично сохранено прежнее ее название. Успех этого и других мероприятий по обеспечению скрытности преобразования в сухопутных силах был таков, что и ныне по их поводу в литературе еще нет полной ясности. Так, например, порой упоминается кавалерийский транспортный корпус, который никогда не существовал. На самом же деле существовала только вышеупомянутая переименованная инспекция, которая вне рамок министерства в качестве «самостоятельного командования» осуществляла все формирование и размещение новых частей и соединений и которая только с 27.09.1935 получила открытое наименование «командование танковых войск». В противоположность обыкновению, оно именовалось не как «главное командование» или хотя бы «командование корпуса», пусть даже этому командованию с 15.10.1935 были подчинены три танковые дивизии (с 1-й по 3-ю). Это был один из тех многочисленных «щелчков», которые пришлось вынести танковым войскам как «выскочке» в рейхсвере.

В министерстве для этой цели была создана новая оружейная инспекция (Ин 6) под названием «Инспекция моторизации сухопутных сил и танковых войск», начальником штаба которой был назначен подполковник Кемпф. Обе инспекции возглавил генерал-лейтенант Лутц. Начальником штаба существовавшей ранее, но названной по-новому инспекции остался полковник Гудериан, занимавшийся теперь практическими вопросами преобразования прежних частей и соединений в танковые, пока еще он мог сохранять свое влияние в военном министерстве.

Первым кавалерийским офицером, прошедшим переподготовку для своего нового качества – и пересевшим с коня на танк – стал найденный автором подполковник Генрих фон Притвиц унд Гаффрон, командир 7-го кавалерийского полка (позднее 2-го танкового полка), который в 1941 году погиб в бою, командуя 15-й танковой дивизией в Северной Африке.

Создание ядра нового рода войск с 1934 года

Ниже приведены отдельные выразительные подлинные сообщения о создании кадровых формирований из солдат бывших транспортных войск, которые автору книги были предоставлены его бывшими сослуживцами из создаваемых танковых и моторизованных частей и соединений. Создаваемые формирования носили условные названия «учебная транспортная команда», по аналогии с имевшимся в официальном перечне сухопутных сил «учебным транспортным штабом». По-настоящему эта часть имела другие задачи, но позднее она была слита с подразделениями берлинской 3-й танковой бригады и танкового училища.

Тогда существовало в общей сложности семь транспортных батальонов со всего лишь 14 офицерами и 454 рядовыми и унтер-офицерами, которым требовалось приложить изрядные усилия для организации новых формирований путем деления существующих.

Сообщение полковника в отставке Ганса Бонатца об «Учебной транспортной команде Цоссен»:

«После ликвидации лагерей «Кама» уже с 1.11.1933 в Цоссене было сформировано первое подразделение новых германских танковых войск. Его ядро составляли офицеры, прошедшие курс обучения в школе «Кама» и откомандированные из всех семи транспортных батальонов. Из соображений маскировки для подразделения было выбрано название «учебная транспортная команда Цоссен», военнослужащие были обмундированы в униформу 3-го транспортного батальона.

Это сформированное подразделение состояло пока что из штаба «учебной транспортной команды Цоссен» (командир майор Гарпе) с местопребыванием в районе Берлина Моабит и учебной части (командир капитан Конзе) в лагере Цоссен под Берлином.

В качестве учебных и транспортных средств тогда в команде имелись только колесные грузовые автомобили высокой проходимости всех существовавших в то время типов, а также коммерческие гусеничные тракторы. Основной упор зимой 1933/34 года делался на подготовку преподавателей для будущего формирования.

С 1.04.1934 штаб учебной транспортной команды Цоссен перебрался из района Берлина Моабит на войсковой полигон Цоссен; одновременно с этим были сформированы еще две «учебные группы» (роты) под командованием капитанов фон Кеппена и Томале.

В то же время команда под предводительством капитана Баумгартена у городка Вустров в Мекленбурге начала создавать полигон для возможности отработки учебной стрельбы из танковых орудий, который позднее, с постройкой казарм на вновь созданном полигоне Путлос под городком Ольденбург-ин-Хольштайн в Гольштейне, был переведен туда.

В течение весны и лета 1934 года были получены первые шасси будущих танков Т I (Pz I), так что теперь можно было начинать учебные занятия на местности, для чего был весьма удобен войсковой полигон Цоссен.

Осенью 1934 года «учебная транспортная команда Цоссен», состоявшая до сих пор из одного батальона, была пополнена еще двумя батальонами. Начальником штаба команды стал подполковник Цукерторт, командиром 1-го батальона был назначен подполковник Гарпе (с 1.05.1935 – майор Штрайх), командиром 2-го батальона – майор Брайт. Каждый батальон состоял из взвода легких танков, разведвзвода и четырех рот.

В конце 1934 года, когда началось серийное производство танков Т I (Pz I), началось и оснащение всех подразделений этими боевыми машинами, так что стало возможным проводить интенсивную индивидуальную и ротную боевую подготовку, а в начале 1935 года были проведены уже ротные смотры. Наконец, для подготовки запланированных на август «учебных маневров» на войсковом полигоне под Мюнстером были проведены большие учения батальонного уровня.

В первый раз «Учебная транспортная группа Цоссен» открыто предстала перед штатскими наблюдателями по случаю марша в Дебериц в июне 1935 года. Затем на обратном пути в Потсдаме перед генералом Лутцем состоялся памятный парад первого германского танкового полка. В конце июля 1935 года новые танковые части по случаю учений с участием «моторизованного пехотного полка Майнингена» и эскадрильи пикирующих бомбардировщиков «Юнкерс» Ju-87 «Штука» прошли парадным маршем на полигоне Цоссен перед рейхсканцлером Германии и главнокоманду ющим сухопутными силами.

В октябре 1935 года командное формирование германских танковых войск было переименовано в «5-й танковый полк», который был размещен в построенных за это время новых казармах в Церндорфе-Вюнсдорфе».

Здесь замкнулся круг исторического развития танковых войск. Они снова вернулись туда, где в октябре 1918 года был создан запасной танковый батальон германских императорских сухопутных сил.

Сообщение Рудольфа Фолькера об «Учебной транспортной команде Ордруф[55]»:

«Команда была создана 1.07.1934; поначалу она состояла только из кадровых офицеров, которые были подготовлены для решения новых задач. Новобранцы появились 1.11.1934.

Структура учебной команды была следующей: командир полка подполковник риттер фон Радльмайер, командир 1-го батальона подполковник Фриц Кюн, командир 2-го батальона майор риттер фон Тома, начальник 1-й учебной группы капитан Матерне, начальник 2-й учебной группы капитан фон Драбих-Вехтер, начальник 3-й учебной группы капитан Штефан.

Из прочих учебных групп мне запомнился только еще начальник 7-й учебной группы капитан Хохбаум. Уже с обмундированием новобранцев были изрядные проблемы, поскольку униформы просто-напросто не было. Имелись в наличии только рабочие комбинезоны. Первые комплекты соответствующего обмундирования стали поступать только в середине декабря. Каждая учебная группа располагала только одним LaS (это было шасси легкого танка Pz I без башни, во всех документах ради маскировки проходившее как «сельскохозяйственный трактор»). Поэтому боевую подготовку можно было осуществлять пока что только как исключительно пехотную. Военно-транспортную подготовку можно было начинать осуществлять, разве что используя мотоциклы да еще легковые и грузовые автомобили устаревших типов. Преподаватели вождения танков сами еще проходили соответствующую подготовку. В конце февраля 1935 года учебная транспортная команда получила свой первый танк T I (Pz I). В июне 1935 года каждая учебная группа уже имела по 9 танков этого типа, а в июле – по 16 машин. Однако полученные танки не были оснащены радиостанциями, поэтому управление ими осуществлялось посредством флажных сигналов. Программы подготовки еще разработаны не были, имелись только «рекомендации», размноженные в штабе полка. В качестве пособия по подготовке использовались английские «Инструкции по танку» 1927 года.

Учебные транспортные команды Ордруф и Цоссен с 1.10.1934 были объединены под командованием учебного транспортного штаба (штаба танковой бригады), во главе которого стоял генерал-майор Эрнст Фессман.

Подготовка танковых подразделений производилась на довольно ограниченном пространстве полигона Ордруф. В начале августа произошла передислокация команд в лагерь под Мюнстером для участия в опытных и учебных маневрах.

Первого октября 1935 года транспортные учебные команды были преобразованы в 1, 2, 3 и 4-й танковые полки…»

Тогдашний фельдфебель Рихард Кребс сообщает дополнительные сведения об «Учебной транспортной команде Цоссен»: «Я служил с первого дня при учебной транспортной команде Цоссен, будучи под командованием, кроме прочих, капитана Конзе, лейтенанта фон Трота (1-я рота), капитана Томале, обер-лейтенанта Хеннига, лейтенанта Кауфманна (2-я рота). Я служил во 2-й роте, в которой к 11 апреля 1934 года имелось 3 офицера, 18 унтер-офицеров и 21 рядовой и которая с 1.03.1934 размещалась в Цоссене. 11 апреля 1934 года каждая рота получила пополнение – по 150 новобранцев. Из транспортных средств каждая рота располагала 5 тягачами «Рюбецаль», позднее был получен также один корпус Круппа (представлял собой шасси более позднего танка Т I (Pz I) без брони и башни); 1-я рота получила шасси английской танкетки «Карден-Ллойд». В сентябре каждая рота получила танк Pz I. Общая стрелковая подготовка экипажей танков началась с получением Pz I. С начала 1935 года в каждой роте имелось уже по 21 танку Pz I, объединенных в три взвода по 7 танков в каждом, в четвертом взводе имелись только имитации танков. В конце июня 1934 года мы и другие учебные транспортные команды подготовили основу кадрового состава для формирования учебной транспортной команды в Ордруфе. В августе 1934 года я был откомандирован для прохождения курса стрелковой подготовки в рамках специальной транспортной подготовки в Вустров, руководителем подготовки был капитан Кен. В нашем распоряжении имелись также тяжелые (23 тонны) танки из школы «Кама»… Так я прошел всю подготовку и был произведен в фельдфебели под руководством ставшего впоследствии генералом Томале».

Процесс дальнейшего формирования

В то время, как описанным выше образом задействованные военнослужащие вспомогательных подразделений бывших транспортных войск закладывали организационные основы танковых войск, кавалерийские полки 4-й (Потсдам), 7-й (Бреслау[56]) и 12-й (Дрезден) готовились к тому, чтобы покинуть седла и совместно с учебными транспортными командами превратиться в первые шесть танковых полков. Тем самым образовался некий сплав из техники, тактики и традиций, из учебы, знаний и умений, который впоследствии стал столь характерен для германских танковых войск.

Весной 1935 года полки сдали лошадей. С 15.05.1935 были сформированы батальоны будущего 3-го танкового полка: 1-й батальон из Дрезденского кавалерийского полка (бывшего 12-го); 2-й батальон из отдельных подразделений Потсдамского кавалерийского полка (бывшего 4-го), Бреслауского (бывшего 7-го), Падерборнского (бывшего 15-го), Бамбергского (бывшего 17-го) и Канштатского[57] (бывшего 18-го). Командиром полка был назначен подполковник Йозеф Гарпе, ранее командовавший «Учебной транспортной командой Цоссен».

Командиры батальонов, майоры Готче и Кребер, тоже были выходцами из транспортных войск, равно как и капитаны фон Кеппен, Бонац и Штефан.

С целью маскировки у полка осталось прежнее наименование «Дрезденский кавалерийский полк». Штаб и 1-й батальон полка дислоцировались в Дрездене, 2-й батальон расположился в Каменце. Переподготовка личного состава на танки и моторизацию была проведена летом 1935 года.

С 15.10.1935 полк стал носить свое официальное наименование: 3-й танковый полк. Он входил во 2-ю танковую дивизию, командиром которой был назначен полковник Гудериан.

Уже год спустя (в 1936) третья и шестая роты были переданы для формирования 8-го танкового полка в Цоссен. В 1937 году последовали новые передачи еще трех рот с собственным восполнением в формируемые 11-й и 25-й танковые полки. В 1938 году таким же образом были переданы еще три роты.

Довольно удивительно, чего можно было требовать от нового рода войск, без угрозы для его прочности. Но здесь, как и для других войсковых частей, действовала выучка сухопутных сил школы Секта.

Что касается оснащения создаваемого рода войск, то первые танковые роты в момент своего создания располагали только примерно 8 танками на роту, в 1936 году боевых машин в роте было уже более 22. Лишь летом 1937 года в войска стали поступать первые танки типа Pz II, вооруженные 20-мм автоматической пушкой и спаренным с ней пулеметом МГ-34, что означало значительное усиление боевой мощи по сравнению с Pz I, имевшими только 2 пулемета МГ 08/15.

Кроме этого, значительным преимуществом стало то обстоятельство, что примерно в это же время танки типа Pz Ia стали заменяться на танки типа Pz Ib с более мощным мотором. Кроме того, этот тип танков стал оснащаться радиотелефонной рацией, что обеспечило гибкое и надежное управление танком.

Кадровые перестановки 1934 года

Из этого опережения событий в период 1938 года мы вернемся назад в год 1934-й. В тот год не только спешивались многие кавалеристы, но менял свои места и целый ряд офицеров Генерального штаба: будущий фельдмаршал Фридрих Паулюс, тогда подполковник и преподаватель на курсах Генерального штаба, с 1 апреля принял командование над 3-м транспортным батальоном, которым до него командовал Гудериан; подполковник Курт Бреннеке из отдела боевой подготовки Войскового управления уже с 1 января принял под свое командование 2-й транспортный батальон, дислоцированный в Штеттине; а подполковник Отто Штапф из организационного отдела Войскового управления, один из ближайших сотрудников генерала Бека, с 1 июля стал командиром Баварского 7-го транспортного батальона в Мюнхене. Его предшественник Вернер Кемпф стал начальником штаба новой инспекции вооружений «Моторизация армии и танковые войска», вернувшись, таким образом, снова в общее управление сухопутных сил.

В этом же году последовали также дальнейшие кадровые изменения, которые должны были сыграть определенную роль для танковых войск: с 1.01.1934 испытанный в боях генерал артиллерии Альфред фон Фоллард-Бокельберг на своем посту руководителя отдела вооружения сухопутных сил был сменен полковником Лиезе; равным образом руководителя Войскового управления (то есть командующего) сухопутных сил генерал-полковника Курта барона фон Хаммерштейна заменил генерал Вернер барон фон Фрич. Полковник Эрнст Фесманн, начальник штаба учебных транспортных частей, с 1 января был произведен в генерал-майоры. Вслед за ним с 1 февраля генерал-майором стал и полковник Вальтер фон Рейхенау, начальник управления министерства рейхсвера. Майор Вильгельм Филипс с 1 февраля стал руководителем важного отдела испытаний оружия в управлении вооружения сухопутных сил.

В штабе Гудериана капитан службы Генерального штаба Шаль де Больё с 1.10.1933 был переведен в 3-й кавалерийский полк и в следующем году в 1-й транспортный батальон, дислоцированный в Кёнигсберге. На его участок в штабе пришел капитан службы Генерального штаба Вальтер фон Хюнерсдорф, который деятельно занялся вопросами боевой подготовки танковых войск. К сожалению, этот проверенный в боях офицер летом 1943 года, командуя 6-й танковой дивизией, пал в бою под Харьковом.

Специальная литература

В литературе этого решающего года создания танковых войск господствовали мысли полковника Шарля де Голля, которые он высказал в 1934 году в своей книге Vers l’armée de métier[58]. Де Голль требовал создания во Франции профессиональной армии, оснащенной бронетанковыми силами, чтобы она была в состоянии оборонять свою страну посредством контрудара, который должен был быть направлен, в зависимости от ситуации, либо в глубину территории Бельгии, либо вверх по течению Майна в сторону Чехословакии, либо же через Дюссельдорф в Рурскую область.

Структура его division de choc (танковой дивизии) примерно соответствовала представлениям Гудериана о бронетанковой части сухопутных сил, которые Гудериан сформировал уже в 1929 году и постоянно развивал при обсуждениях со своими коллегами. Когда подполковник Неринг в 1934–1935 годах написал свою книгу «Сухопутная армия завтра», чтобы еще раз разъяснить необходимость всеобщей моторизации сухопутных сил, он ссылался также и на предложения де Голля, поскольку из соображений сохранения тайны было невозможно официально обсуждать планы германского командования.

В связи с этим упоминанием генерал де Голль в своих воспоминаниях о войне в 1940–1942 годах ошибочно упрекает германских офицеров в том, что его мысли были воплощены в жизнь германским командованием. Но планы Гудериана были разработаны им еще в 1929 году, а в 1934-м, когда де Голль еще только публиковал свои теоретические воззрения, находились уже на этапе реализации.

Но куда важнее то, что, в противоположность Гудериану, тогдашнему полковнику де Голлю не удалось воплотить в жизнь свои умные и тщательно проработанные предложения.

Противостояние умов вокруг этой насущной темы в эти годы разгорелось с новой силой: «танки и мотор» или же «кавалерия сухопутных сил» в духе разработок генералов Людвига Бека и Генриха фон Штюльпнагеля, выпустивших 17.10.1933 руководство по управлению войсками, становилось все более животрепещущим вопросом.

Танки в отдельных самостоятельных частях и соединениях, насыщенных другими видами оружия, или как несамостоятельный вид тяжелого вспомогательного оружия пехоты?

Активными сторонниками самостоятельных танковых сил, в которые входили бы смешанные части и соединения с разнообразным вооружением, были австрийский генерал в отставке Людвиг риттер фон Аймансбергер, генерал в отставке Ветцель, бывший в 1917–1918 годах правой рукой Людендорфа и в 1925–1926 годах начальником Войскового управления, а в 1930-х годах редактором «Еженедельного военного обозрения», англичане Фуллер, Лиддел Гарт, Мартель[59] и Шепард.

По вышеуказанной теме в 1934 году высказался кавалерист полковник Фабр дю Фор, который в «Еженедельном военном обозрении» на странице 1044 утверждал: «Кавалерия в 1914 году безуспешно чахла, не имея возможности пожинать оперативные лавры, которые бы укрепили ее положение в армии. После 1920 года она отказалась от фактического преобразования в конную пехоту, нынче же она готова по собственной воле сдаться и добровольно уступить мотору то место, которое она ранее занимала на поле боя…»

Полковник Гудериан в № 34/1935 «Еженедельного военного обозрения» подробно изложил свою позицию по поводу более раннего высказывания генерала кавалерии в отставке фон Посека: «При проведении исторических сравнений мне представляется необходимым принимать во внимание современное вооружение у обоих противостоящих блоков стран, в противоположном случае легко прийти к ложным выводам. Сухопутная армия, которая в будущих войнах будет действовать без танковых войск и без военно-воздушных сил, противостоя имеющему таковое вооружение противнику, окажется в еще более безнадежном положении, чем мы в 1918 году под Суасоном и под Амьеном… При отсутствии этих видов оружия в наши дни обороняться совершенно невозможно… Степень эффективности всякого оружия, так же как и авиации и танковых войск, естественно, подчинена изменениям, поскольку меняются и оборонительные средства. Искусство управления войсками состоит в том, чтобы каждый вид оружия использовать в соответствии с его боевыми возможностями… В заключение я бы хотел высказать мысль, что танковые войска во всех насыщенных современным оружием армиях станут главным родом войск, а не превратятся в нечто подобное армейской кавалерии. Это, разумеется, не будет препятствовать их тесному взаимодействию с другими родами и видами войск, если этого потребует боевая необходимость».

В № 26/1935 «Еженедельного военного обозрения» ротмистр Карл Вагенер предложил новую структуру сухопутных сил:

1. Атакующие войска или войска прорыва в виде мощных танковых дивизий.

2. Окружающие или маневренные войска в виде легких маневренных бронетанковых дивизий.

3. Оборонительные войска в виде существующих в настоящее время пехотных дивизий, а также обыкновенных армейских частей.

Армия мирного времени должна была бы состоять только из дивизий первой и второй групп, тогда как все резервисты относились бы к третьей группе и в случае войны подлежали бы мобилизации.

В № 43/1935 «Еженедельного военного обозрения» генерал кавалерии в отставке фон Посек снова потребовал сохранения имеющейся кавалерии: «Нам нужна кавалерия, которая может быть применима на всех театрах военных действий… Я лишь надеюсь на то, что в интересах национальной обороны верховая кавалерия не будет сокращена или расформирована».

В № 48/1935 «Еженедельного военного обозрения» так называемые «вечные кавалеристы» протестовали против того, чтобы их род войск был упразднен в пользу моторизации и того, чтобы «его существование было прекращено на основании тех изменений, в отношении которых нет уверенности, оправдаются ли они в будущем…».

Обсуждение этой проблемы было завершено в № 41/1935 этого же издания разъяснениями Гудериана: «Но вполне резонно сомневается специалист в научно-технической области полковник Фельгибель в том, можно ли рассматривать «Проблему 1935 года» как уже решенную, исходя из технических проблем управления моторизованными соединениями и военно-воздушными силами. Эти части не играют в современной армии той роли вспомогательных сил, какую играли они в период с 1914 по 1918 год. Они кардинальным образом эволюционировали с тех пор и превратились теперь в главную и основную ударную силу армии. Они составляют ядро современной армии. Вопрос их правильного применения выходит на первое место… Проблема их управления будет обусловлена тем, что они сражаются во время своего движения… При управлении этими обоими чрезвычайно мобильными видами войск в ходе сражения будет требоваться и равным образом мобильное принятие решений и передача команд. Лишь тот ведущий, который свои войска действительно и буквально ведет в бой, находясь впереди остальных, будет в состоянии сохранять решающее влияние на ход сражения. Так поступали в ходе минувшей войны все командиры-летчики, и генерал Эллис в сражении под Камбре сам вел в атаку английские танки…»

«Августовские маневры 1935 года»

16 марта 1935 года правительство Германии восстановило Верховное командование вооруженными силами страны. Перестройка прежнего рейхсвера в новую армию, создаваемую на основе всеобщей воинской обязанности, шла полным ходом, хотя и проводилась скрытным образом. На август генерал-лейтенант Лутц назначил четырехнедельные учения на полигоне лагеря под Мюнстером с участием «учебной танковой дивизии», которая была образована из задействованных в ходе перестройки армии частей. Командовал дивизией генерал-лейтенант Максимилиан барон фон Вейхс, будущий фельдмаршал, вместе со штабом 3-й кавалерийской дивизии. Учебная дивизия систематически получала вводные данные, соответствующие четырем различным боевым ситуациям. Это были типично «учебно-опытные маневры» с жестко очерченными учебными целями. При этом не шла речь об оценке ситуации и принятии самостоятельных решений командирами частей, но Лутц и Гудериан хотели доказать, что вполне возможно маневрирование и ведение боя большими массами танков во взаимодействии с дополняющими их войсками, имевшими на вооружении другие виды оружия.

Подготовка и проведение учений доставили много трудов и хлопот, поскольку в этом случае в первый раз речь шла о том, чтобы провести учения полностью моторизованных частей, управление которыми следовало прочно удерживать в руках командования, чтобы не поставить под угрозу цель учений. Для руководителей учений и посредников предстояло впервые создать разветвленную и обширную, но и гибкую сеть проводной и радиосвязи, которая была бы в состоянии передавать команды маневренным и быстрым войскам и давать верную картину ситуации на полигоне. Участвовали в учениях и военно-воздушные силы под руководством будущего фельдмаршала Роберта риттера фон Грейма, которые по окончании учений разработали пожелания для последующего взаимодействия.

Число участвующих в учениях настоящих танков было все еще недостаточным для проведения полноценных маневров; поэтому в них принимали участие также и движущиеся макеты танков. Значительная часть принимавших участие в маневрах подразделений еще находилась в процессе переподготовки из кавалерии в танковые войска.

Надо сказать, что присутствовавшие на учениях представители официальных органов и заинтересованные зрители выражали свое недоверие к происходящему и критиковали организацию учений.

Отчет об учениях будущего генерал-полковника Ганса Рейнгардта об «Опытных маневрах 1935 года» характерен для борьбы вокруг танковых войск в те времена. Рейнгардт был в ту пору полковником и начальником управления боевой подготовки настроенного весьма критически Генерального штаба сухопутных войск.

На маневрах пожелал присутствовать командующий сухопутными силами генерал артиллерии фрайхерр (барон) фон Фрич, также быть на этих маневрах было приказано значительному кругу генералов, чтобы они могли ознакомиться с новым видом вооруженных сил и его особенностями. В ходе маневров генерал фон Фрич принял решение при запланированном прорыве линии фронта осуществить неожиданный ввод танковых частей. Для такого решения у него было достаточно много веских причин. Прежде всего он хотел проверить, на что уже действительно способны новые подразделения. Также он считал необходимым, чтобы войска поверили в себя и в свое мастерство. «Наконец, говорил он, – записал Рейнгардт, – среди этих многих зрителей достаточно таких, которые пока еще с подозрением относятся к возможностям оперативных танковых войск, внутренне противостоя их смыслу и ценности, так что заранее «отрепетированный учебный показ» вряд ли убедит их в обратном».

Согласно указанию полковника Рейнгардта, было подготовлено еще одно упражнение, при котором вся учебная танковая дивизия должна была продемонстрировать быстрое получение и исполнение переданного приказа, взаимодействие и маневренность всех своих подразделений. Вводные данные этого приказа предусматривали, что дивизия после удавшегося прорыва, когда с учебным заданием, собственно, уже было покончено, внезапно разворачивалась во фланг против нового, замеченного ею на марше противника.

Упражнение было не простым. Приказ на его выполнение должен был застать дивизию в самый момент ее слабости, когда она уже глубоко вклинилась во вражескую территорию и переводила дух, выполнив задание.

Именно в этот момент в соответствии с пожеланием Рейнгардта и поступило новое указание, произведшее ожидаемое поучительное зрелище. «Нельзя было даже предположить, чтобы более неожиданно и более внушительно подействовало внезапное вмешательство генерала фон Фрича… Успех выполнения новой задачи на базе неожиданных для всех новых вводных был совершенно ошеломительным. Все было выполнено безупречно. В кратчайший срок приказы генерала достигли своей цели, тотчас же в новом направлении двинулись танки-разведчики, получив новые задания. Перестроившись в несколько маршевых групп, вслед за ними новым курсом двинулась и вся дивизия… Похвала и выражение признательности главнокомандующего сухопутными силами… Удивление всех присутствующих столь высокими возможностями новых танковых войск…»

Гитлер не присутствовал на этих маневрах. После изложения Гудерианом и другими офицерами их точки зрения при пассивном сопротивлении его адъютанта от сухопутных сил визит фюрера был отменен.

Три первые танковые дивизии

С окончанием этих «Учебных и опытных маневров 1935 года» был преодолен кульминационный пик трудов 1935 года. Под влиянием результатов этих учений было проведено и формирование первых трех танковых дивизий к 15 октября этого года:[60]

3-я танковая дивизия включала в себя старейшее подразделение танковых войск, поскольку ее штаб был образован из давно существовавшего «учебного штаба транспортных войск». Равным образом ее 5-й танковый полк был старейшим подразделением новых германских танковых войск, поскольку состоял из сформированной первой учебной транспортной команды, оснащенной танками в Цоссене – с ноября 1933 года зародыш всех новых германских танковых формирований. Создание танковых войск было однозначно заслугой прежних транспортных войск под командованием генералов Эриха фон Чишвица, Альфреда фон Фоллард-Бокельберга, Освальда Лутца и полковника Гейнца Гудериана.

Уже с 27 сентября 1936 года существовавшая до этого времени «инспекция транспортных войск» (маскировочное название) была преобразована в командование танковых войск.

С 1 ноября генерал-лейтенант Лутц получил (первым) звание генерала танковых войск[61] и был назначен (первым) командующим танковыми войсками. Наряду с этим он оставался «инспектором танковых войск и моторизации сухопутных сил» в военном министерстве. Тем самым он сохранил весьма полезные тесные связи между оперативным внешним командованием и министерством как управляющей администрацией.

Бывший ранее начальником штаба полковник Гудериан занял пост командира дивизии, но из-за этого он перестал быть активным «приводом» и неудобным сотрудником в центральном аппарате сухопутных сил.

Гудериан оставил свой пост начальника штаба мотомеханизированных войск с сомнениями относительно дальнейшего целесообразного развития стоящих в самом начале молодых танковых войск. Согласно его взглядам, можно «было ожидать все усиливающегося противодействия со стороны Генерального штаба сухопутных сил», к тому же оставалось под вопросом, сможет ли его преемник, полковник Фридрих Паулюс, «проявить стойкость против этих достаточно сильных влияний» и обладает ли он достаточным опытом в области борьбы за организацию и применение этих мобильных войск.

Новый штаб части «Команда танковых войск» был уже заранее усилен несколькими офицерами: адъютантом штаба стал майор Фронхофер, начальником отдела личного состава – майор барон фон Люттвиц, отдела V (техника) – капитан Гербиг, офицерами для особых поручений стали капитаны Каппис и Лангер. Начальником штаба остался подполковник службы Генерального штаба Неринг, начальником оперативного отдела капитан службы Генерального штаба фон Хюнерсдорф, начальником инженерной службы – подполковник Эссерс.

Позднее на посту начальника штаба «Команды танковых войск» служили подполковник службы Генерального штаба Бехслер; подполковник службы Генерального штаба Хайм; затем уже неоднократно упоминавшийся подполковник службы Генерального штаба Шаль де Больё.

Войска

Войска продолжали свое формирование как кадровые армейские части.

В 1936 году были сформированы 7-й и 8-й танковые полки путем передачи отдельных подразделений из уже сформированных 6 полков. Дальше вновь образованным частям предстояло самостоятельно пополнять свои ряды. Кроме этого, основной упор в своей работе они должны были делать на боевую подготовку. Оснащение оружием, боевым снаряжением и танками продолжалось постоянно.

В марте 3 танковые дивизии без своих танковых бригад были передислоцированы на находившийся на западе войсковой полигон, чтобы отработать их оперативную переброску для обеспечения занятия Рейнской области. Главнокомандующий сухопутными силами получил полное представление о боевой ценности этих только что сформированных соединений без боевой техники. Это было чисто политическое соединение, которое все же достигло определенной поставленной перед ним цели.

Специальная литература

Зимой 1935/36 года полковник Гудериан и подполковник Неринг по настоянию главного редактора служебного издания военного министерства «Военно-научное обозрение» работали над двумя статьями по темам «Танковые войска и их взаимодействие с другими родами войск» и «Противотанковая оборона», чтобы познакомить офицерский корпус значительно увеличившихся сухопутных сил с этими важными вопросами.

В своей статье «Противотанковая оборона» Неринг уже в то время потребовал создания Panzerjäger, истребительно-противотанковых батальонов, которые он создал позднее, лишь зимой 1942/43 года: противотанковые орудия калибра до 100 мм, со скоростью и проходимостью как у уничтожаемых вражеских танков при соответствующем бронировании, подобно будущим штурмовым орудиям III или IV, либо Ягдпанцер IV[62] или Hetzer[63]. Также в статье содержалось пожелание применения самолетов-штурмовиков с пушечным вооружением против танков, а также поднимался вопрос создания танковых заградительных подразделений, что было сделано с учетом будущих тенденций развития. В конце статьи ее автор утверждал, что на вопрос «противотанковые эскадрильи или противотанковая оборона» можно ответить только одним образом: «Необходимо и то и другое, как меч и щит, каждое на своем будущем месте и в соответствующих масштабах». Задачей же ответственного командира на поле боя будет принятие решения о «месте» и «масштабе».

Зимой 1936/37 года генерал-майор Гудериан по заданию генерала Лутца написал выдающуюся книгу «Танки – вперед!», в которой был обобщен предшествующий исторический опыт 1917–1918 годов и впервые приведены отдельные детали новых германских танковых сил.

Производство танков

Поставка армии легких 6-тонных танков типа Т I (Pz I) стала нарастать, так что ими можно уже было оснастить все вновь сформированные части. Их производство до конца 1936 года составило около 3000 штук. В этом же году – согласно данным, сообщенным автору книги офицерами управления по испытаниям оружия, – началось, по мнению Генерального штаба преждевременно, производство разрабатывавшихся уже с 1934 года более крупных танков типа Т III (Pz III) и Т IV (Pz IV), чей вес, примерно 18 тонн, представлялся излишне высоким. В Генеральном штабе считали, что вполне можно было обойтись танками типа T II (Pz II) весом около 9 тонн. Эта «буря в стакане воды» очень скоро улеглась, но она высветила технические трудности создания танковых войск, а также расхождение во мнениях задействованных в этом процессе лиц. Она показала также всю незначительность технического понимания проблем, свойственную некоторым должностным лицам других служб, а именно трудной и кропотливой работы управления вооружения сухопутных сил и задействованной в этом процессе промышленности, которая не могла без больших потерь времени перевести производство с одной модели танка на другую. Она была также и намеком на часто отсутствующие способности предвидения при задании тактико-технических требований на тот или иной тип вооружения нового рода вооруженных сил. Специалистам было заранее ясно, что в смысле международных тенденций дальнейшего развития танкостроения должны уже строиться тяжелые танки весом около 20 тонн, поскольку вероятный противник захочет противопоставить оружие с превосходящей боевой мощью, защищенное надежной броней, с превосходящей скоростью, маневренностью и запасом хода.

Армия, комплектование и маневры вермахта

Осенью 1937 года были сформированы 3 новых танковых полка, а также 3 танковых батальона. Далее по планам Генерального штаба предполагалось полностью моторизовать 4 пехотные дивизии (2, 13, 20 и 29-ю), а также сформировать 1-ю легкую бригаду и подготовить формирование еще трех легких дивизий – по образцу французских Division légère mechanique.

Осенью того же 1937 года состоялись первые крупные маневры вермахта в Мекленбурге в районе у города Нойштрелиц, в которых также были задействованы и танковые войска, а именно 1-я и 3-я танковые бригады. В последний день маневров присутствовавшим на маневрах гостям (среди которых были, кроме прочих, Муссолини, маршал Бадольо[64], британский фельдмаршал Деверелл и сам Гитлер) была продемонстрирована «постановочная», то есть заранее запланированная атака более чем 800 танков под командованием генерал-майора Гудериана. Зрелище этой демонстрации, в которой наряду с танками участвовали и значительные силы авиации, произвело большое впечатление на гостей, хотя в этой атаке были задействованы только легкие танки типа Pz I и Pz II.

Автор данной книги во время маневров получил задание находиться при командовании маневров (генерал-фельдмаршале фон Бломберге, генерале Кейтеле и полковнике Йодле) и вместе с тремя другими штабными офицерами от трех видов вооруженных сил наблюдать за их действиями, подготовить материалы для «разбора полетов» по окончании и провести соответствующее обсуждение. Штаб, руководивший маневрами, был довольно большим, так что при обсуждении пришлось выслушать много различных мнений. Ужасало недоброжелательное отношение к танковым войскам – не со стороны руководства, но значительной части офицеров Генерального штаба. Снабжение и ремонт танковых частей, как оказалось, были проработаны недостаточно: в одном месте танк остановился, выработав все горючее, в другом из-за технической неисправности. Организованным в срочном порядке подразделениям не хватало еще организации и опыта. С каким-то скрытым отрицательным удовлетворением все эти факты были зафиксированы, обсуждены, иронически высмеяны и обобщенно перенесены на весь новый род войск.

Специальная литература

Под впечатлением от этих маневров Гудериан снова опуб ликовал в одном военном журнале статью о «наших взглядах» на танковые вопросы, чтобы дать отпор возможной оппозиции: «Наши воззрения действуют на объективного читателя так убедительно, как они будут подтверждены позднее тяжелым опытом войны».

В «Еженедельном военном обозрении» генерал фон Эйманс бергер снова опубликовал в 1937 году превосходную статью о «Танковой тактике». На страницах 1780–1782 (1937) его метко поддержал другой автор своим утверждением: «Танк является боевой машиной, но которая не въезжает в цель, а бьется, сражается с ней».

На страницах 2078–2081 (1937) того же журнала тогда обер-лейтенант Кауфман[65] весьма экспрессивно охарактеризовал управление танками в бою: «…Еще рано бросаться в атаку! Организовать огневое прикрытие! ‹…› Занять позицию, чтобы было возможно полностью раскрыть всю боевую мощь! <….> Свою собственную танковую атаку провести, как атаку пехотную… Но только в более быстром темпе!..»

С 1 января 1937 года стал выходить новый военно-технический журнал, задуманный как издание для передачи опыта в войсковой практике, «Танковые войска». В первом его номере «инспектор танковых войск и моторизации армии» полковник Вернер Кемпф приветствовал новый род вооруженных сил, «самое молодое оружие сухопутных сил, бронетанковые войска». А в апрельском номере этого журнала обер-лейтенант Кауфман снова подробно высказал свое мнение о «годности танков как орудийного лафета», рассмотрев таковую в зависимости от многих составляющих.

Британский теоретик танковых войск капитан Бэзил Генри Лиддел Гарт в том же году утверждал в своей книге «Европа под ружьем», что, по его мнению, германские танковые войска являются страшным оружием первого удара против страны с ничем не прикрытыми границами и недостаточной противотанковой обороной.

Легион «Кондор»

В легион «Кондор», германскую добровольческую часть, принимавшую участие в гражданской войне в Испании в 1936–1939 годах, сухопутные силы выделили 88-й танковый батальон со штабом, тремя учебными ротами (оснащенными танками Pz I и Pz II) и транспортной колонной, под общим командованием подполковника риттера фон Тома. Танковая часть носила маскировочное название «Дроне»[66]. Входившие в нее роты происходили из 6-го танкового полка 3-й танковой дивизии. Они были пополнены добровольцами из самых первых танковых подразделений. 88-й танковый батальон дислоцировался в Бургосе и служил в качестве учебной части для испанской армии. Танки батальона принимали участие в отдельных стычках, но при этом их экипажи комплектовались испанскими танкистами. Опыт, обретенный в этих боях, подтвердил требования армии относительно производства вооруженных танковой пушкой, с более мощной броней танков типа Pz III и Pz IV, способных противостоять аналогичным танкам противника.

Конец ознакомительного фрагмента.