Две тысячи четвертый, вечеринке конец, упс: время вышло
Худший день в истории послевоенного немецкого футбола я провел в телестудии вместе с немецким «комиком». Если сказать словами Хеннинга Вена, одного из немногих немецких комиков, название профессии которого не требуется заключать в кавычки, было не смешно.
Журналисты с DSF, Deutsches Sport Fernsehen, пригласили меня на свое ток-шоу, посвященное Евро-2004, которое снималось в гулком ангаре, спрятанном в одном из районов лиссабонской бухты, который еще не затронул процесс джентрификации[3]. Неподалеку от места, где пришвартовалась яхта владельца «Челси» Романа Абрамовича, мы должны были обсуждать последствия вылета сборной Англии Свена-Ёрана Эрикссона в четвертьфинале после поражения от хозяев турнира в серии пенальти, которое случилось несколькими днями ранее. Я не знаю, зачем в студию пригласили комика.
Незадолго до нашего выхода в эфир появились новости о том, что Оттмар Хитцфельд отказался возглавить сборную Германии. «Мое сердце сказало «да», но разум ответил отказом, – объявил экс-тренер «Баварии», находившийся в тот момент на швейцарском горном курорте. – Сейчас я в плохой физической форме, чтобы помогать национальной сборной до ЧМ-2006. Мои батареи на исходе». Сказать, что решение Хитцфельда удивило всех, – значит ни на шаг не приблизиться к пониманию того катастрофического эффекта, который оно произвело на футбольную нацию, калачиком свернувшуюся на полу после второго подряд болезненного фиаско на групповом этапе Чемпионата Европы. Даже взрыв бомбы в штаб-квартире Немецкого футбольного союза не вызвал бы таких разрушений.
За двумя суровыми ничейными результатами с Голландией (1:1) и Латвией (0:0) последовал контрольный выстрел от второго состава сборной Чехии, которая разобралась с немцами на стадионе «Спортинга» «Жозе Алваладе» без помощи своих главных звезд. Популярный в народе бундестренер Руди Фёллер подал в отставку утром последовавшего за унизительным поражением (1:2) дня, объяснив свое решение тем, что «тяжкий груз» этого шоу ужасов сделал невозможным дальнейшее продолжение им работы с национальной командой.
Упадок духа, охвативший немецкий футбол, был лишь частично смягчен ожиданием того, что Хитцфельд, приятный и повсеместно уважаемый тренер, придет в команду и предотвратит еще большую трагедию, которая могла бы произойти на домашнем Чемпионате мира, до которого оставалось два года. Его поразивший всех отказ, который он дал после нескольких бессонных ночей, полных самоанализа и поисков ответов на вопросы, погрузил страну в глубокое уныние. Спаситель, на пришествие которого уповали, бросил свою страну, намекнув на то, что задача привести в норму оскудевшую на таланты манншафт – за гранью его возможностей. Фёллер так же близко подошел к признанию этого факта. «Игроки хотели сыграть лучше, – милосердно сказал он на своей прощальной пресс-конференции. – Нельзя их винить».
Люди, стоявшие в руководстве немецкого футбола, отчаянно жаждали изменить решение Хитцфельда. Он был, очевидно, идеальным кандидатом на тренерский пост. Благородный джентльмен из Лёрраха, маленького города на границе со Швейцарией, выиграл шесть чемпионских титулов и две Лиги чемпионов с «Боруссией» (Дортмунд) (1997) и «Баварией» (2001), два из всего лишь трех Кубков чемпионов, добытых клубами Бундеслиги со времен расцвета «Баварии» в 1970-х, когда ей удавалось выигрывать этот трофей три раза кряду.
Его называли der General, и как-то раз он даже надел пикельхельм, остроконечную каску солдат прусской армии на вечеринку «Дортмунда» по случаю завоевания трофея (Боруссия – латинское название Пруссии), но он не был сторонником режима «ежовых рукавиц». Он никогда не говорил ничего скандального, всегда публично выражал поддержку своим игрокам, не вступал в грязные дрязги со своими оппонентами и забавно растягивал букву «р», чтобы слово «профи», немецкое сокращение от «профессионала» звучало как «прррррррофи». У него также была причудливая привычка поднимать воротник своего объемистого пальто, что делало его похожим на шпиона времен холодной войны, издали наблюдающего за обменом заключенными на Чекпойнте Чарли.
Будучи дипломированным преподавателем (предметы: математика и спорт), Хитцфельд рассматривал строительство команды как некий психологический пазл. Он сравнивал сложность процесса составления команды со сборкой мотора болида «Формулы-1». «Бавария» – очень чуткая конструкция, словно мотор Ferrari, – говорил он, – каждая деталь должна быть на своем месте». У команд Хитцфельда всегда была строгая иерархия, с одним-двумя лидерами, сотрудниками среднего звена, несколькими молодыми и парой дополнительных игроков, от которых ожидали подчинения и следования указаниям. Сильный коллективный характер его команд, надежность в обороне и упорная работа на поле часто позволяли им превосходить более талантливые команды, включая и знаменитых galacticos мадридского «Реала», компанию мегазвезд, чей подход к футболу, предполагавший показную яркость, индивидуализм и минимум внимания обороне, расценивался многими как анафема для немецкой футбольной культуры. Успехи Хитцфельда на международной арене, добытые с помощью системы с «чистильщиком» в обороне, были символами неповиновения: они показывали, что с традиционными добродетелями – «беги, сражайся, снова беги» – пока что не покончено.
Потому его отказ откликнуться на зов Родины был встречен с непониманием, граничившим с отрицанием. «Весь немецкий футбол хочет Хитцфельда, – воскликнул генеральный менеджер дортмундской «Боруссии» Михаэль Майер. – Пришла пора ему дать что-нибудь немецкому футболу». Но он уже дал достаточно. Шесть лет у руля сумасшедшего дома, коим была «Бавария», оставили его без сил и энергии. Он выгорел, ему нужна была пауза. Ходили слухи, что «Манчестер Юнайтед» видел в нем преемника сэра Алекса Фергюсона в 2005 году.
«Бавария» – очень чуткая конструкция, словно мотор Ferrari, – говорил он, – каждая деталь должна быть на своем месте».
«Кто может склеить осколки в единое целое?» – вопрошал ведущий ток-шоу. Я понятия не имел. Минимум, которого ожидают от телеэкспертов, заключается в том, чтобы суметь заполнить тишину громким мнением и звучным именем, но тут меня застали врасплох, я не смог назвать ни одного человека, который хотя бы отдаленно походил на того, кто мог бы справиться с этой работой.
Президент Немецкого футбольного союза (DFB) Герхард Майер-Ворфельдер тоже был в замешательстве. «У меня нет «Плана Б» в кармане», – сказал он репортерам на ступеньках лиссабонского отеля Le Meridien. Другие члены совета директоров DFB прилетели на совещание, шли разговоры о готовящемся на побережье заговоре против «М-В». Франц Беккенбауэр, глава организационного комитета Чемпионата мира, был так напуган перспективой провала сборной страны-хозяйки, что поставил на обсуждение вопрос о приглашении иностранного тренера. Голландец Гус Хиддинк? Главным образом, Немецкий футбольный союз очень старался избежать повторения хаоса, подобного тому, что случился во время процедуры назначения тренера в 1998-м, когда бывший игрок сборной и победитель Чемпионата мира Пауль Брайтнер получил на несколько часов предложение стать бундестренером, но лишь для того, чтобы футбольный союз отозвал его и назначил Эриха Риббека и Ули Штилике главным тренером и ассистентом тренера соответственно. В этот раз им нужно было принять более быстрое и менее неряшливое решение.
Отто Рехагель, ведший Грецию к самому неочевидному триумфу в истории с помощью ультраоборонительной тактики на Евро, исключил себя из списка кандидатов. Кристоф Даум из Леверкузена, находившийся в изгнании в турецком «Фенербахче», не подходил ввиду сданных им положительных анализов на кокаин. Маттиас Заммер только подписал контракт со «Штутгартом», где должен был стать преемником Феликса Магата, который, в свою очередь, стал преемником Хитцфельда в Мюнхене. И наконец, Томас Шааф, усатый человек, говорящий мало и еще меньше улыбающийся, был крепко завязан с «Вердером» после выигрыша этой командой Бундеслиги в том сезоне.
Неизбежно было появление на горизонте Лотара Маттеуса, который выразил заинтересованность в работе. Франконец вообще всегда был заинтересован в любой работе. Упоминание его имени стало сигналом для комика, который тут же напомнил всем о любви бывшего чемпиона мира к молоденьким женщинам.
Игрок с самым большим количеством международных матчей, легендарный капитан 1990 года стал объектом ребяческих шуток по причине длительного и неудачного поиска работы в футболе родной страны; он стал посмешищем, наряду с почти всеми другими людьми, представлявшими немецкий футбол на международном уровне. Но никто из аудитории немецких болельщиков, выброшенных на португальский берег после вылета манншафт с турнира, даже не улыбнулся. Падение Лотара, оказавшееся вдруг им очевидным, стало зеркальным отражением того, что произошло с одними из самых любимых и почитаемых представителей нации в спорте.
Некоторым утешением мог служить тот факт, что Германия была не единственной большой футбольной страной, которая выступала ниже своего уровня на чемпионатах Европы. Италия и Испания также вылетели на групповом этапе, Англия и Франция дошли лишь до четвертьфиналов. Убийства футбольных гигантов подтвердили давнишнее утверждение Руди Фёллера о том, что в международном футболе «мелкой рыбёшки уже не осталось».
Эффект, который оказало введение правила Босмана, ставшее результатом решения Европейского суда, разрешившего свободное перемещение футболистов в пределах Европейского союза в 1995 году, сократило качественный разрыв между национальными командами. Более мелкие футбольные страны теперь тоже могли набрать игроков для стартового состава из числа футболистов, заигранных в лучших лигах Европы. Уроки мастерства, преподаваемые на тренировочных сессиях в элитных клубах, теперь распространялись на весь континент; технически, физически и тактически привычные аутсайдеры уже не были так сильно позади. Немецкий футбол, десятилетиями полагавшийся на значительное количество хороших игроков, имевшихся в его распоряжении, и их высокий уровень физической подготовки, что было противоположностью подходу, рассчитанному на, скажем, оттачивание технических навыков или разработку новых тактических схем, теперь страдал вдвое сильнее от этого сближения стандартов качества игры сильных и слабых команд. Меньшие футбольные нации теперь стали обращаться с мячом так же хорошо, как и большие, а то и лучше, и количество перспективных кандидатов в манншафт относительно числа всех профессиональных игроков Бундеслиги уменьшилось почти вдвое за десять лет.
В сезоне 1993/94 иностранцы составляли лишь 17 % от общего числа в 358 игроков высшего дивизиона. Введение правила Босмана и экономический бум, охвативший Бундеслигу, привели к тому, что к сезону 2003/04 этот показатель взлетел до 49 %. «Энерги Коттбус» уже успела к тому времени нарушить неписаное правило, став первой командой Бундеслиги, выставившей в стартовом составе 11 иностранцев. Это случилось в апреле 2001-го. Три игрока, вышедшие на замену в ее составе, тоже не были немцами.
Увеличение численного состава команд частично компенсировало чистое сокращение рабочих мест для местных игроков в высшем дивизионе, но за означенные десять лет пятая часть всех немецких игроков все же исчезла. Естественно, что многие из иностранцев, которые их заменили, приезжали на солидные контракты и были важными игроками, так что контингент, из которого любому бундестренеру приходилось выбирать игроков, становился все менее обширен.
В составе чемпионов Бундеслиги из «Вердера» две трети игроков, вышедших на поле в сезоне 2003/04, были профессионалами из-за границы. Даже в «Баварии», богатейшем клубе лиги, всего пятеро немецких футболистов – вратарь Оливер Кан, центральный защитник Томас Линке, хавбеки Михаэль Баллак, Йенс Йеремис и Бастиан Швайнштайгер – имели регулярную игровую практику. Утверждение Фёллера о «мелкой рыбёшке» скрывало под собой куда более тревожную истину: Германия переставала быть великой футбольной державой.
Нехватка мастеровитых игроков также не была новой проблемой. Не далее как в 1997 году в лиге было так мало толковых немецких нападающих, что тренер сборной Берти Фогтс был вынужден лоббировать в правительстве натурализацию уроженца Южной Африки Шона Данди из «Карлсруэ», форварда, у которого не было никаких немецких корней. Данди получил свой паспорт в 1997 году, но ни разу не сыграл за манншафт, получив травму незадолго до своей первой игры, товарищеского матча с Израилем, а после растеряв всю форму.
Преемник Фогтса Эрих Риббек, с тем же рвением искавший талантливых бомбардиров, обратил внимание на другого иностранца, выступавшего в Бундеслиге, бразильца Пауло Ринка («Байер Леверкузен»). Ринк сумел отыскать в своей родословной немецких предков, дедушку и бабушку, и быстро влился в основную обойму. Очень подходящей характеристикой его игры была ее подчеркнутая «немецкость», бразильского в ней было мало. Мускулистый, но довольно неподвижный форвард не забил ни разу в 13 матчах за сборную в период с 1998 по 2000 год.
Это беспрецедентное приглашение двух гастарбайтеров послужило симптомом начала тяжелой фундаментальной болезни. В то же самое время приток профессионалов из ГДР, которые должны были сделать «Германию непобедимой на годы вперед», как уверенно предсказывал Франц Беккенбауэр после победы на Чемпионате мира-1990, тоже иссякал наравне с финансированием специализированных спортшкол, которые занимались там подготовкой таких талантов, как, например, Заммер, с очень раннего возраста. У нации заканчивались футболисты, и она стала с завистью смотреть на соседей – победителей Чемпионата мира-1998 и Евро-2000 французов, у которых была команда, составленная по принципу мультикультурализма. Майер-Ворфельдер горевал по поводу того факта, что Германия потеряла все свои колонии в результате Первой мировой войны и по этой причине теперь не могла конкурировать с соседями, практиковавшими силовой стиль игры.
В защиту Немецкого футбольного союза следует сказать, что там очень скоро поняли, что вся система подготовки и развития молодых игроков нуждалась в реформировании и внушительной инъекции денежных средств. К 2004 году первые плоды перемен, произошедших в системе подготовки местных игроков, появились в лице молодых игроков вроде Швайнштайгера и Лама. Клубы Бундеслиги, пострадавшие от случившегося в 2002 году банкротства конгломерата Kirch, их телевизионного и медийного партнера, теперь тоже стали давать игрокам из своих академий больше шансов проявить себя. Использовать их было дешевле.
Это беспрецедентное приглашение двух гастарбайтеров послужило симптомом начала тяжелой фундаментальной болезни.
Молодой «Штутгарт» Магата сезона 2003/04 стал пионером этой новой волны, когда им удалось обыграть «Манчестер Юнайтед» в Лиге чемпионов составом, полным молодых немецких талантов, в числе которых были Тимо Хильдебранд, Кевин Кураньи и Андреас Хинкель. «Эти парни точно выиграли от крушения Kirch, – говорит Томас Альбек, ответственный в «Штутгарте» за развитие молодежи. – Клуб не мог себе позволить покупать игроков на протяжении 18 месяцев, и внезапно молодые таланты вроде Хинкеля, Хильдебранда и Кураньи стали рассматриваться в качестве варианта для усиления команды. Два года спустя мы с ними уже играли в Лиге чемпионов. «Дортмунд» и «Герта» тоже имели финансовые проблемы и вынуждены были заигрывать свою молодежь. Это сработало и в их случае. Все больше и больше клубов осознавало тот факт, что они могут создавать реальную ценность, инвестируя деньги в мальчишек». Бундеслига вдруг обнаружила, что подготовка талантов может не только облегчать финансовую нагрузку на клуб, но и работать на благо бренда. Фанаты толпами шли на стадионы, чтобы посмотреть на молодые местные таланты, с которыми они могли легко себя ассоциировать.
Впрочем, национальные сборные под руководством господ Риббека и Фёллера едва ли затронуло это пробуждение молодых побегов. Нужно было быть опытным именитым игроком Бундеслиги, чтобы иметь хоть какой-то шанс приблизиться к ношению футболки с орлом на груди. Так было всегда, и так оставалось и дальше. Опыт был определяющим критерием. На Евро-2000 средний возраст команды Риббека составлял 28,5 лет. Себастьян Дайслер, названный главным немецким талантом нового века в отсутствие каких-либо конкурентов из числа сверстников, был единственным членом команды моложе 23 лет. Включение Швайнштайгера, Лама и тинейджера из «Кёльна» Лукаса Подольски четырьмя годами позже снизило средневозрастную планку до 27 лет, но команде Фёллера все равно не удалось извлечь выгоду из этой инъекции свежей крови.
В течение шести лет после слабо проведенного Чемпионата мира во Франции на почве продолжающихся невыразительных выступлений национальной сборной в Германии развился и набрал популярность термин Rumpelfußball. Лучшие игроки Федеративной Республики больше не играли в футбол: они топали, гремели и грохотали на поле. Безответственность Риббека – к примеру, розыгрыш угловых на тренировках отрабатывали только в том случае, если игроки сами того желали, – и попустительство со стороны Фёллера делало свое дело, но самые большие проблемы были структурного характера. Недостаток креативных футболистов мирового класса привел к тому, что Германия все глубже и глубже забиралась в свою раковину, готовясь отражать яростные атаки соперников и надеясь исподтишка уколоть соперника ударом головой со стандарта или выстрелом с дальней дистанции. «Бытие определяет сознание» – как незабвенно сказал полузащитник «Герты» Торбен Маркс. Или это был Карл? (Не родственники.)
Фёллер и его команда инстинктивно осознавали ограниченность своих возможностей. Так же как «Бавария» Хитцфельда, в больших европейских матчах они большую часть своей энергии направляли на то, чтобы отстоять свои ворота в неприкосновенности, уступая владение мячом и территорией своему сопернику. Жесткий, неуступчивый оборонительный полузащитник Йенс Йеремис (сборная Германии и «Бавария») открыто признавался, что стагнацию его команды предпочитали неопределенности атакующей манеры игры. «Если дела не идут как надо, нужно крепко стоять на ногах и защищаться», – сказал он после скучной нулевой ничьи в выездном матче Лиги чемпионов между «Баварией» и «Селтиком» в ноябре 2003-го.
Крепко стоять и защищаться манншафт все еще умела. Игроки сборной душили игру, чтобы «сдержать» своих оппонентов, стоически отсиживались в обороне, пока соперник не наказывал себя сам, совершая ошибку по причине банальной усталости. С фантазией и выдумкой боролись жесткой дисциплиной и порядком.
Это была тактика андердога. Тот факт, что немецкая национальная сборная и «Бавария», лучшие команды страны, кое-как добивались результатов, практикуя такой консервативный, упреждающий стиль футбола, уже должен был послужить тревожным звоночком. Но в футболе, как и в жизни, самым жизнеспособным обманом всегда оказывается самообман. Безрадостные, бессобытийные и безголевые матчи наподобие того, что действующий победитель Лиги чемпионов «Бавария» выдал на «Олд Траффорде» в марте 2002 года, назывались тактическими мастер-классами и демонстрировали всем «истинное лицо» команды (Штефан Эффенберг). «Благодаря таким играм мы зарабатываем большое уважение в Европе, нужно этим пользоваться», – сказал тогда Оливер Кан.
Ули Хеннес восторгался бесцветной нулевой ничьей, назвав ее «великолепной игрой для подлинных гурманов». В одной из первых своих статей на футбольную тему я вопрошал, все ли в порядке со вкусовыми рецепторами у владельца сосисочной фабрики[4], а три дня спустя, когда, ничего не подозревая, вышел на прогулку по лондонской Оксфорд-стрит, пережил испуг всей своей жизни. Мне звонил Хеннес, он жаловался на саркастический тон моей статьи.
В век, когда линия обороны считалась лучшей линией для защиты от атак соперника, умение не пропустить гол удивительным образом возвысилось до акта героизма. Кан, постоянно сверхмотивированный альфа-самец, охранявший ворота и периодически кусавший соперников за мочки уха, был суперзвездой этой эпохи стерильности, в буквальном смысле «последним защитником» на рубеже, который определял, уйдет ли его команда с гордо поднятой головой и воротами «на замке» или же получит унизительную головомойку от соперника.
В то время как английская пресса частенько с ошибкой писала его фамилию Khan, подсознательно проводя параллели с монгольскими императорами или клингонскими военачальниками, немцы восхищались урожденным в Карлсруэ сыном экс-голкипера одноименной команды Рольфа Кана, называя его Torwart-Titan – титаном среди вратарей. В 2001 году он помог «Баварии» завоевать ее первую победу в Лиге чемпионов за 25 лет [включая ее прежний формат – Кубок чемпионов. – Прим. ред.], совершив десятки важнейших сейвов на стадии плей-офф и парировав три пенальти в миланском финале турнира против «Валенсии», а годом позже дотащил Германию до финала Чемпионата мира в Корее и Японии. По иронии судьбы именно его ошибка позволила Роналдо открыть счет в финале в Йокогаме, который Бразилия выиграла 2:0, хотя тот матч – опять ирония – стал лучшим матчем сборной Германии на турнире.
Финалистов встречали во Франкфурте как героев, признавая тот факт, что они выжали все возможное из своих ограниченных возможностей. Но блеск и сияние серебряных медалей команды ослепили слишком многих, так что о регрессе и упадке манншафт почти перестали говорить. Несмотря на абсурдно легкий жребий, ребята Фёллера, однако, с большим трудом преодолели сопротивление Саудовской Аравии, Камеруна, Ирландии, Парагвая, США и Южной Кореи, сумев добыть свой лучший результат на Чемпионатах мира со времен победы на мундиале в 1990-м.
Неспособность сборной обыграть ни одну сильную футбольную нацию на крупных турнирах (за исключением побед в серии пенальти) со времен той победы над Аргентиной в Риме (1:0) служила более надежным индикатором того, что Германия утратила свое место в иерархии мирового футбола. Даже с учетом товарищеских и квалификационных матчей статистика сборной в играх с более сильными соперниками была чрезвычайно удручающей. Разгром 4:1 сборной Испании (все еще строившейся в тот момент) в первом товарищеском матче под руководством Фёллера (август 2000 года) и победа со счетом 1:0 в квалификации над англичанами на «Уэмбли» (ставшая возможной благодаря штрафному от Диди Хаманна и неудачному выбору позиции голкипером Дэвидом Сименом) в октябре того же года были единственными положительными результатами в матчах с соперниками выше среднего за четыре года, полных негатива и нелепых конфузов: 0:1 от Франции (февраль 2001-го), 1:5 от Англии (сентябрь 2001-го), 0:1 от Аргентины (апрель 2002-го), 1:3 от Голландии (ноябрь 2002-го), 1:3 от Испании (февраль 2003-го), 0:1 от Италии (август 2003-го), 0:3 от Франции (ноябрь 2003-го) – теперь все ожидали от Германии поражений в матчах с большими командами. Переварить унижения от Румынии (1:5 в апреле 2004-го) и Венгрии (0:2 в июне 2004-го) было еще сложнее, но самым мучительным зрелищем было наблюдать, как команда Фёллера, вынужденная отставить в сторону свой консерватизм, шла в атаку на соперников-аутсайдеров, оборонявшихся большим числом.
На телевидении Гюнтер Нетцер регулярно жестко критиковал «футбольные методы, [подошедшие] вплотную к отчаянным». Культурный упадок, постигший сборную, яснее всего наблюдался в невыразимо ужасном выездном матче с Исландией в сентябре 2003-го, завершившемся со счетом 0:0. «Новая низшая точка», – кивал Нетцер, соглашаясь с ведущим ARD Герхардом Деллингом. Нетцер, бывший звездой сборной Западной Германии в прошлом, был взбешен попытками игроков команды подсластить горькую пилюлю унылого выступления на национальном стадионе «Лаугардалсвеллур» в своих послематчевых интервью. «Я не понимаю их. Почему они просто не скажут: «Сегодня мы играли по-настоящему дерьмово?» Оправданий нет. [Вместо этого] они рассказывают о сильных сторонах Исландии и всем том, в чем исландцам удалось их превзойти? Такой соперник не может быть стандартом качества».
Фёллер, слушавший все это в студии по соседству, яростно отреагировал в прямом эфире. «Позор. «Низшая точка», «новая низшая точка», «еще более низшая точка»… Я не могу больше слушать это дерьмо. Это уже за гранью. Им [двум экспертам с ARD] надо менять работу. Если они хотят развлекаловки субботним вечером, им следует устроить развлекательное телешоу. Я сижу на своем посту уже три года и все это время вынужден слушать подобный бред. Ладно, 0:0 недостаточно хороший результат. Мы недостаточно двигались, могли сделать для победы больше. Но эта херня, которую они несут… Они всех поливают грязью. Знаете, как дерьмово они играли во времена Нетцера? Смотреть нельзя было, это был футбол без движения… Я не буду дольше это терпеть, это я вам обещаю. Исландия – на вершине таблицы. Вы считаете, что мы должны были доминировать в выездной игре с ними? В каком мире вы живете? Вам нужно спуститься с небес на землю, развеять свои иллюзии относительно футбола, в который мы играем в Германии».
– Почему он столь язвителен сейчас? – осторожно спросил телеведущий Вальдемар Хартманн.
– Я не язвителен. Вы язвительны, – ответил Фёллер.
– Я? Вовсе нет.
– Нет, не вы, Вальди. Вы с комфортом сидите на своем диване, пьете три бокала пшеничного пива, вы очень расслаблены. Но они [телеэксперты], да, [язвительны].
– Я соглашаюсь с тем, что в прошлом мы часто играли дерьмово, – отвечал Нетцер на яростную тираду Фёллера, – я довольно часто это повторяю. Но частота, с которой команда Фёллера выдает плохие матчи, сильно беспокоит. Раньше мы проводили плохие матчи, но за ними следовали выдающиеся. Но не в этом случае. Вдобавок мы не так уж критично настроены. Они еще легко отделались в прошлом году.
Фёллер и его критики с телевидения соглашались по крайней мере в одном: положение Германии было таковым во многом по причине недостаточной выкладки игроков на поле. «Увидим ли мы, как они рвут задницы [в следующем матче]?» – спросил Хартманн. В то время такой комментарий сгодился бы за анализ матча. Было очевидно, что все складывается совсем не так, как нужно, но сложные, комплексные причины, по которым стал возможен такой бардак, никем четко не озвучивались. Вместо этого все были заняты поисками козлов отпущения.
Журнал Kicker подмечал слишком большое количество «длинных, безадресных передач», которые делала оборона в Рейкьявике. Тем не менее виноватым в бестолковой игре команды сделали одного игрока. «Баллак не сумел оказать влияния на игру», – гласил заголовок их отчёта о матче.
Высокий, статный сын архитектора был единственным основным игроком, приблизившимся к статусу футболиста мирового уровня из всех представителей того поколения. «Баллак и больше ничего», – писала Frankfurter Rundschau после Евро-2004; он стал единственным игроком в составе той сборной, чья репутация не пострадала после турнира. Великолепная техника Баллака, которой он обучился в KJS (детско-юношеская школа) в Гёрлице, в государственной спортшколе для подающих надежды спортсменов Восточной Германии, очень сильно выделяла его на фоне всех этих Карстенов Янкеров и Пауло Ринков в сборной. Он был хорош на «втором этаже», мог бить с обеих ног, обладал способностью выдать идеальный пас и много раз выходил победителем в важных дуэлях. Босс «Байера» Райнер Кальмунд называл его «маленьким Кайзером».
Проблесков блестящей игры в исполнении Баллака безумно не хватало в финале Чемпионата мира-2002. Он был дисквалифицирован. Та игра и последующая за ней пара лет продемонстрировали, что Баллак не просто стал самым важным игроком в системе Фёллера, когда дело доходило до периодических вылазок к воротам соперника. Он и был этой системой. «Отсутствие пропущенного гола плюс удар Баллака головой/или из-за пределов штрафной» – такой была победная формула Руди. «Может произойти все что угодно, за исключением травмы Баллака», – сказал тренер национальной сборной перед стартом Евро-2004.
Особый статус игрока порождал и трудности, главным образом нереалистичные ожидания. «Они хотели, чтобы я отбирал мяч сзади, царствовал в центре поля, сам себе пасовал вперед и забивал гол», – сетовал Баллак. Его именовали Führungsspieler, ведущим игроком, и, будучи таковым, он должен был в одиночку выигрывать матчи. Чем меньше футбола становилось в игре сборной Германии, тем громче таблоиды и бывшие футболисты, а также тренеры кричали в телешоу о важности лидера, который поведет за собой отряды в бой. Лишь немногие люди осознавали, насколько жалкой была подобная реакция: мрачная, острая эмоциональная потребность видеть сильного человека, который выведет футбольную Германию из депрессии и избавит от позора на международном уровне.
«Они хотели, чтобы я отбирал мяч сзади, царствовал в центре поля, сам себе пасовал вперед и забивал гол», – сетовал Баллак.
«Führungsspieler относится к числу тех немецких выражений, кои являют собой полнейшую чепуху, – сказал голкипер «Арсенала» Йенс Леманн в мае 2004-го. – Вероятно, оно восходит к нашей печальной истории. Это очень немецкая штука. Черчилль однажды сказал, что восхищается немцами, но не их подхалимством по отношению к лидерам и людям во власти. Он тут прямо в точку попал. Не нужен вам никакой Führungsspieler. Нужны хорошие игроки, на которых можно положиться. Наш капитан Патрик Виейра – великолепный полузащитник, но ему вовсе не обязательно быть моим лидером. Быть может, я провалю матч, а он перевернет его ход. Но в другой раз игру сделает левый защитник. Предположим, у вас в Германии есть ваш Führungsspieler и соперники всю игру опекают его персонально. Что тогда, все рушится? Должен быть другой путь».
Баллак брал на себя ответственность, забивая решающие голы в матчах. Но когда национальная команда проигрывала, публика спешила ставить диагноз: нехватка лидера. Он был тихим, спокойным игроком, не входившим в число тех, кто скосит плеймейкера соперников грубым фолом, наорет на арбитра или устроит взбучку партнеру по команде. В 2003 году Нетцер написал знаменитые слова о том, что Баллаку «не суждено было взять на себя роль лидера минувших дней», потому что в социалистической ГДР, где он рос, «значение имел коллектив», а «гениям дороги были закрыты».
Полемика, развернутая Нетцером на страницах Sport-Bild, была эффективной с точки зрения подрыва репутации конкретного человека. С точки зрения реального анализа ситуации она имела отношение исключительно ко «дням минувшим». Футбол в Бундеслиге был медленнее того, что практиковали в Премьер-лиге. «Это все равно что сравнивать пригородную электричку со скоростным экспрессом», – говорил Леманн. Но футбол в целом стал значительно быстрее в сравнении со славными для Нетцера 1970-ми. Теперь не было времени собирать партнеров вокруг себя в центральном круге и раздавать им приказы. И если о чем-то говорить, так это о том, что недостаточная эффективность коллективных усилий и отсутствие командного подхода к игре являли собой куда более серьезную проблему для немецкого футбола, нежели нехватка лидерских качеств у одного-двух кумиров в шортах. Лучшие команды, такие как «Арсенал» Арсена Венгера, научились двигаться и играть как единое целое. Такой подход наряду с тренировками с упором на развитие техники служили ключом к построению более скоростной, гибкой игры. Леманн говорит: «Если в Германии игра начинает идти на больших скоростях, всегда ждешь, что кто-нибудь сейчас ошибется. Здесь [в Англии] такого нет».
В прошлом застрял не только футбол, в который играла национальная сборная. Там же пребывал и вектор публичных дискуссий о нем. Меньше чем за два года до Чемпионата мира на родной земле у Германии не было ни тренера, ни команды, ни нормально функционирующего футбольного союза, ни реального понимания трудностей положения, в котором игроки находились на поле.