Несжатая полоса
Поздняя осень. Грачи улетели,
Лес обнажился, поля опустели,
Только не сжата полоска одна…
Грустную думу наводит она.
Кажется, шепчут колосья друг другу:
«Скучно нам слушать осенную вьюгу,
Скучно склоняться до самой земли,
Тучные зерна купая в пыли!
Нас, что ни ночь, разоряют станицы,
Всякой пролетной прожорливой птицы,
Заяц нас топчет, и буря нас бьет…
Где же наш пахарь? чего еще ждет?
Или мы хуже других уродились?
Или недружно цвели-колосились?
Нет! мы не хуже других – и давно
В нас налилось и созрело зерно.
Не для того же пахал он и сеял
Чтобы нас ветер осенний развеял?..»
Ветер несет им печальный ответ:
– Вашему пахарю моченьки нет.
Знал, для чего и пахал он и сеял,
Да не по силам работу затеял.
Плохо бедняге – не ест и не пьет,
Червь ему сердце больное сосет,
Руки, что вывели борозды эти,
Высохли в щепку, повисли, как плети.
Очи потускли, и голос пропал,
Что заунывную песню певал,
Как на соху, налегая рукою,
Пахарь задумчиво шел полосою.
Несмотря на то, что поэт родился и вырос в помещичьей семье, он хорошо знал крестьянский быт, привычки и образ жизни этих людей, сопереживал их трудностям. Ему было известно, что только тяжкий труд на земле – единственное средство выживания для простого человека. И никогда ни один хозяин не оставить пропадать зерно в поле, поскольку это хлеб, а значит, еда для него самого и его семьи. Поэтому иллюстрация этой одинокой несжатой полоски с зерном – самый лучший показатель того, что с крестьянином что-то не так и что-то случилось.
Выдержанное в лучших традициях реалистической школы, это стихотворение показывает, что мечты поэта о том, что с отменой крепостного права, жизнь простых работяг будет гораздо легче – не оправдались. Наоборот, стало еще хуже. Крестьяне стали свободными, но потеряли право обрабатывать землю, что делали веками, исчезла и уверенность в завтрашнем дне, постоянная занятость, а значит, наступил голод. И именно голод и тяжкая болезнь помешали работнику собрать урожай: «…Вашему пахарю моченьки нет… Да не по силам работу затеял Плохо бедняге – не ест и не пьет…».
Автор от имени колосьев пшеницы вопрошает: «…Где же наш пахарь? чего еще ждет? Или мы хуже других уродились?…» и сам же отвечает: «…Нет! мы не хуже других – и давно В нас налилось и созрело зерно…». Но констатирует, что крестьянин не в состоянии убрать хлеб, он сам еле жив: «…Руки, что вывели борозды эти, Высохли в щепку, повисли, как плети Очи потускли, и голос пропал…».