Глава 4
– Андрей, когда наконец этот поезд придёт? – недовольно пробурчала Лика, торопливо прохаживаясь взад-вперёд по перрону. – Я уже все глаза проглядела.
Мы с Лощинским и Кравчуком сидели на скамейке, наблюдая за нервическими перемещениями девушки. Фёдор гладил скамейку, приговаривая: «Добротная скамья. Чугунное литье, дерево – вишня…» Таких скамеек на перроне было не менее десяти. У самого края платформы в позе молчаливого ожидания застыли Ростислав Бо́ян и Ксюша. Они тоскливо вглядывались в бескрайнюю даль загробного пространства, выискивая на горизонте долгожданные клубы белоснежного дыма и ловя малейшие звуки, хоть отдалённо напоминающие паровозный гудок.
– Ты куда-то торопишься? – профессор улыбнулся.
– Просто люблю определённость.
– Определённо утверждаю: поезд обязательно придёт!
– Иногда, Андрей, ты бываешь невыносим, – Лика обиженно надула губки.
К нам подошёл тувинский шаман. Его лицо было чем-то озабочено.
– Послушайте, профессор, – обратился он, – я тут подумал… Что если в вагоне свободных мест не будет? Другой поезд ждать?
– Не волнуйтесь. Ваши места никто не займёт. Собственно, это те же места, на которые вас разместили при отправлении.
– Они что, забронированы?
– Можно и так сказать. Дело в том, что посадочные места сохраняются за усопшими до тех пор, пока их не доставят в конечный пункт назначения. Вас ещё не доставили, значит, и места свободны, – Андрей Борисович, заложил руки за голову и лениво потянулся. – Кстати, с проводником тоже знакомиться не придётся…
– Почему? – Ростислав удивлённо посмотрел на профессора.
– Потому что вы его знаете. Это Гринько Семён Никанорович… Забыли, кто вас в Управление сопровождал?
– Он что, вечный проводник вагона? Без выходных работает?
– Видимо, выбора нет, – предположил Кравчук. – Мучается бедолага…
– Ага, дёрганый товарищ, – подтвердил я.
– Выбор всегда есть, – философски заметил Лощинский. – Думаете, усопших силой на службе удерживают? Ничего подобного! Они сами никуда не едут. Работают и ждут своего часа… Гринько из их числа.
– А как они понимают, что час настал?
– Трудно сказать, – профессор почесал лысину. – В какой-то момент осознают, что миссия закончена, успокаиваются и идут на поезд. Видимо, больше их ничего не держит.
– Как Шнейдера? – улыбнулся я. – Помните, его могила не отпускала, сковала пудовыми цепями… А что держит проводника Гринько?
– Полагаю, чувство вины. Он при жизни попал в неприятную историю (работал проводником на поездах дальнего следования). Однажды его попросили сопроводить десятилетнего мальчика в соседний город. Родители отправляли ребёнка к бабушке, сами поехать не смогли. Оформили на Гринько нотариальную доверенность, как полагается. Дали денег за оказание услуги… Обычное дело. Семён Никанорович часто детей сопровождал. Всё-таки проводник со стажем, человек опытный… Да и на службе о нём отзывались положительно: ответственный работник, всё доводил до конца. В общем, посадили ребёнка в вагон. Поезд тронулся, Семён Никанорович отвёл мальчика в своё купе. Чаю налил, конфет с пряниками из собственных запасов выделил. Вдруг слышит, шум за дверью, женщина кричит: «Помогите! Убивают…» Оказалось, в соседнем купе сцепились два здоровых мужика… Места́ не поделили. В железнодорожной кассе по ошибке два билета на одно место продали. А поезд битком забит. Время отпусков, все на море хотят. Получается, кто-то должен сойти. У обоих семьи, чемоданы, и путёвки в санаторий оплачены. Короче, Гринько бросился их разнимать… В пылу борьбы один из драчунов отшвырнул назойливого проводника в сторону, да так сильно, что Семён Никанорович ударился головой о выступ оконного поручня и скончался на месте. Лощинский тяжело вздохнул, задумчиво посмотрев куда-то за горизонт.
– А что с ребёнком? – жалобно пролепетала Лика.
– Доставили бабушке, как положено.
– Так чего Гринько переживает? В чём его вина?
– В том, милая, что не выполнил он поручение родителей. Вот и мучается теперь.
– Правильно, – усмехнулся я. – Денег взял, а дело не сделал. Ксюша, как ты таких людей называешь? Аферисты или крохоборы? Не припомню уже…
Ксения мельком посмотрела на меня, недовольно фыркнула и вновь уставилась в загробную даль.
– В результате, – подвёл краткий итог Андрей Борисович, – у Семёна Никаноровича, обнаружилась маниакально-депрессивная наклонность, выражающаяся в стремлении доставить пассажиров до конечного пункта назначения любой ценой.
– Он что, психопат?
– Нет, – улыбнулся профессор, – Гринько – добросовестный работник. Между прочим, сопровождать усопших в Региональное управление не входит в его обязанности (за исключением экстренных случаев). Он это делает добровольно… Думает, если побыстрее с покойниками разберутся, они на поезд раньше сядут и приедут наконец куда надо. Тогда его душа успокоится… Такая история.
– Получается, мы с ним повязаны, – подключился к разговору Кравчук. – Куда мы – туда и он.
– Верно. Семён Никанорович – проводник. В прямом и переносном смысле.
– Ах, как это романтично, – лирически произнесла Лика, поправляя рукой упавшую прядь каштановых волос. – Проводник по загробному миру провожает усопших в неизведанный путь…
– Что тут романтичного? – возразил Бо́ян. – Обычная работа, только в специфических условиях. Может, у него на роду написано быть проводником в живом и потустороннем мире.
– Вам виднее, Ростислав, что у людей на роду написано, – ехидно улыбнулся я. – Вы ведь у нас шаман. Наверное, и судьбу предсказывали по желанию трудящихся?
– Предсказания никогда не практиковал, – обиделся Бо́ян. – Я лишь передавал информацию, полученную от душ умерших. Предсказаниями занимались другие люди. Например, товарищ Нострадамус.
– Предсказания и пророчества – полная чушь и бессмыслица! – с горячностью сказал Лощинский.
– Не согласна, – решила поспорить Лика. – Мне всегда было интересно узнать, что человечество ждёт в будущем… И не только мне…
– А зачем тебе это знать? – Андрей Борисович резко поднялся со скамейки и сделал несколько шагов по направлению к девушке. – К примеру, пророки говорят: «В 2047 году на Землю свалится гигантский астероид, который всё вокруг уничтожит». Или: «В результате генетических экспериментов огромный трёхголовый крокодил-мутант сожрёт полнаселения Африки». Ну и что? Люди всё равно умрут, в независимости от астероида и других апокалиптических событий. Вот если бы учёные придумали формулу бессмертия – дело другое. А так, вся эта болтовня смахивает на хорошо продуманную коммерческую акцию с целью обобрать до нитки суеверный народ. Помните, как в Америке пугали атомной бомбёжкой в 1950-е годы? После этого в стране начался настоящий бум строительства бомбоубежищ. Тогда собственными бункерами обзавелись более 200 тысяч американских семей. Представляете, сколько денег получили от своих граждан проклятые капиталисты! Поэтому, уверяю вас, пророчества и предсказания – всего лишь один из способов лёгкой наживы.
Лощинский достал из кармана брюк носовой платок и потёр им морщинистый лоб.
– Не нервничай так, Андрюша, – ласково прошептала Лика. – Я с тобой в целом согласна. Хотя дело не только в деньгах. Просто человек по природе своей любознателен, а жизненная рутина очень надоедает. Вот люди и ищут новые впечатления… В конце концов, участвовать в философских диспутах мне совсем не интересно, а вот узнать, какая страна первой уйдёт под воду при глобальном потеплении, – даже очень.
– А-а, – безнадёжно отмахнулся профессор, садясь на скамейку.
Лика и тувинский шаман присели рядом.
Вдалеке послышался писклявый гудок паровоза.
– Едет, едет, – замахала нам Ксюша.
Мы дружно встали и подошли к краю платформы. Поезд медленно подкатил к перрону. Из второго вагона как ни в чём не бывало выскочил проводник Гринько.
– Устинова – купе №2, место 7. Бо́ян – купе №3, место 9, – сурово произнёс он. – Проходим на посадку, не задерживаем поезд…
Ксюша и Ростислав спешно загрузились в вагон.
– Хватит надрываться, Семён, – добродушно произнёс Лощинский, по привычке поглаживая седую бородку. – Начальства всё равно нет, у них летучка. Минут двадцать как началась.
– Не положено, Андрей Борисович, – учтиво сказал Гринько, заскакивая на подножку тамбура. – Порядок есть порядок… Сами понимаете.
Поезд, постояв пару минут, издал протяжный гудок и тронулся в путь. Из окна вагона на нас смотрели Ксюша и Ростислав. Лика помахала им рукой. На её глазах выступили слезы.
– Этот поезд такой же сумасшедший, как и проводник, – жалобно произнесла она, вглядываясь в печальные лица отъезжающих товарищей. – Даже попрощаться толком не успели…
– Желаю удачи! – прокричал Кравчук, потрясая кулаками над головой.
Я тоже вяло махнул рукой, подумав: «Зря я остался. Чую, добром это не кончится…»
Поезд скрылся из виду. Мы отправились обратно в Управление. На душе было тяжело и тоскливо. Мною овладело уныние.
– О чём задумались, Виктор? – поинтересовался Лощинский, заметив моё подавленное состояние.
Я посмотрел в умные глаза профессора.
– Меня всё время мучает один вопрос… Вернее два.
– Какие?
– Во-первых, – я загнул средний палец левой руки, – какое задание вы выполняли в момент нашей случайной встречи в кафе «Нежданная встреча»? И второе (я загнул указательный палец), как и куда вам удалось исчезнуть из загробного поезда. А главное, зачем?
– Вы ещё спросите: «На кого работаешь, Иуда?» – звонко рассмеялся Андрей Борисович, подходя к зданию Регионального управления.
– Вы не ответили на вопрос, – пожал я плечами.
– У вас много вопросов, – уклончиво произнёс профессор, открывая массивные двери.
У турникета нас встретил пузатый охранник Бойко. Рядом с ним стоял длинный тощий очкарик в сером клетчатом костюме, бежевой водолазке и чёрных ботинках на шнурках. Он что-то показывал охраннику, усиленно водя карандашом по листку бумаги и приговаривая:
– Видите, Василий Иванович? Если увеличить диаметр осевого стержня, радиус сигнала увеличится почти в полтора раза…
– Долго же вы поезда ждали, Андрей Борисович, – поприветствовал Бойко Лощинского. – Проводили своих ребят?
– Проводили, – вздохнул профессор и, кивая на очкарика, произнёс: – Ну как, замучил тебя наш чудо-изобретатель Нестеров?
– Замучил, – подтвердил Бойко, украдкой поглядывая на штаны Кравчука. – Такими терминами выражается, понять не могу…
– Так тебе и не надо… Объясни, чего ты хочешь, своими словами, а он всё сделает. Сотрудник грамотный. Лучший технарь в Управлении.
– Спасибо за содействие… Я тут хотел спросить, – охранник перешёл на шёпот, – тот здоровяк ничего с перрона не прихватил запрещённого? По-моему, напихал контрабанду в карманы. Смотрите, как они оттопырились.
Лощинский посмотрел на Фёдора.
– Послушай, Василий Иванович, – отчётливо выговорил он, – эти ребята – моя новая команда. А ты знаешь, у моей группы расширенные полномочия. Так что не взыщи, он теперь неприкасаемая личность.
– Всё понял, – почтительно закивал Бойко. – Вопросов больше не имею.
– Вот и отлично, – с удовлетворением произнёс профессор и, обращаясь к Нестерову, поинтересовался: – Ну что, Григорий, порадуешь нас новыми разработками?
– Ещё какими! – с энтузиазмом воскликнул изобретатель, доставая из кармана круглую жестянку, напоминающую банку с кремом для обуви.
Мы с Кравчуком подошли вплотную посмотреть на чудо-изобретение.
– И что это такое?
– Нейтрализатор энергетических частиц. Делает цель абсолютно невидимой. Вот… – Нестеров аккуратно открыл банку. Внутри находился розовый порошок, подозрительно смахивающий на женскую пудру.
– А как работает? – спросил Кравчук, потирая от нетерпения мозолистые ладони.
– Элементарно!
Григорий повернулся в мою сторону, поднёс банку к губам и дунул в неё со всей силы. Розовая пудра осыпала меня с ног до головы, превращая стильную одежду в кусок ненужного барахла с характерным запахом женского парфюма.
– Ты что делаешь, сволочь? – завопил я, бросаясь с кулаками на горе-изобретателя.
Нестеров с испугу отскочил в сторону и упал на пятую точку.
– Это экспериментальный образец, – дрожащим голосом, переходящим в хрипоту, произнёс он.
Лика истерически смеялась позади.
– Не знаю почему, – давясь от смеха, выговорила она, – но эксперименты здесь только на тебе ставят. Правильно ты сказал: «подопытная крыса», не иначе…
– Я ему покажу «крыса», Кулибин недоделанный, – с недовольством произнёс я, отряхивая одежду от дурацкого порошка. – Смотрите, профессор, всю майку гад испоганил, даже надписи не видно.
– Он же предупреждал, – еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, проговорил Лощинский. – Порошок делает цель невидимой… Хоть с надписью получилось.
Все опять громко захохотали.
– Простите, ради бога, – подскочил ко мне Григорий. – Порошок не должен был на вас осесть. Видимо, с полярностью ошибся. Плюс или минус, минус или плюс… Совсем запутался.
– Всё понятно, – констатировал я. – Очередной ботан-неудачник. Андрей Борисович, пойдёмте уже в кабинет, а то за себя не ручаюсь.
Я уже почти миновал ресепшн, как вдруг услышал за спиной приглушенный смешок. Это было слишком. Я резко развернулся и быстрым шагом направился к изобретателю Нестерову, который стоял рядом с охранником Бойко. Василий Иванович что-то шептал Нестерову, ехидно улыбаясь. Увидев мою стремительно приближающуюся оболочку, Григорий вжал голову в плечи и машинально попятился назад.
– А вам, Григорий Алибабаевич, – подскочил я к нему, – рекомендую в следующий раз для своих безумных экспериментов использовать не женский порошок, а сахарную пудру. Всё равно ничего не выйдет, так хоть ванилью пахнуть будет.
– Он не Алибабаевич, – вмешался в разговор Василий Иванович. – Он Петрович…
– Неважно. Кстати, к вам у меня тоже вопросы имеются…
– Какие ещё вопросы? – напрягся Бойко.
– Ну как какие… Вы утверждали, что прибор МУСИ-52ВИБ – ваша собственная разработка. Только сдаётся мне, враньё это…
– Идея была моя, – покраснел охранник.
Конец ознакомительного фрагмента.