Глава 4. Труп и все остальные
По скрипучей лестнице мы поднялись на второй этаж.
– Теперь направо, – подсказал «жилетный», когда коридор разделился на два рукава. – Там у Монтгомери кабинет.
Стены выступали из темноты.
Картины. Узкие тумбы с вазами. Прямоугольники дверей.
– Нет, я не понимаю, почему вы экономите? – тихо возмущался Родерик. – Дело, конечно, не мое, но свечи дешевы.
Окно в конце коридора осветилось молнией.
Я имел несчастье в этот момент оглянуться на следующих за мной обитателей поместья – выражения лиц застыли, словно схваченные фототипией.
Скорби не было ни на одном.
Мало того, радостный оскал артиллерийского капитана трактовать приходилось однозначно – он не испытывает по поводу смерти отца ни йоты сожаления.
Запомним.
Молния погасла.
– Понимаете, э-э… – подал голос «жилетный».
– Родерик, – напомнил Гарпаст.
– Да, Родерик… Мой брат уже стар и несколько чудаковат. К тому же от света у него периодически болели глаза. Поэтому…
– Понятно, – не слишком вежливо оборвал его мой друг.
Массивная дверь кабинета единственная была приоткрыта. Изнутри пробивалась полоска совсем тусклого света.
– Это, похоже, слуга не закрыл, – пробормотал, посмотрев на меня, Гарпаст.
– Или убийца, – сказал я.
За моей спиной кто-то судорожно вздохнул. Анна?
– Так, – повернулся Гарпаст, – мы войдем первыми.
– А мы? – обиженно произнес «жилетный».
– А вы можете смотреть с порога.
Гарпаст отдал мне подсвечник и, присев, осмотрел дверной замок. Похмыкал, выпрямился, что-то сложное изобразил лицом и одним пальцем толкнул дверь.
Она распахнулась без скрипа.
Кабинет освещала всего одна свеча, еще и закрытая чем-то вроде бумажного абажура. Она стояла на краю широкого стола.
Углы кабинета тонули во тьме. Сквозь шторы угадывалось окно. Закрытое. Шум дождя был едва слышен.
Мистер Монтгомери Рэндалл, раскинув руки, лежал на столешнице лицом вниз. Моему взору предстал желтоватый череп в обрамлении редких волос.
– Боже, – сказала женщина с низким голосом.
На затылке мертвеца неподвижно сидел голубь. Крылья чуть расправлены, голова повернута влево, светится янтарный глаз.
И только присмотревшись можно было определить, что птица является вырезанным из камня пресс-папье.
– Итак…
Гарпаст ступил в кабинет.
Он не подошел сразу к столу, а, щурясь, огляделся и направился по левой стене в обход.
– Джонатан, будьте добры, свет.
Я шагнул следом.
– Нет-нет, – сказал мне Родерик, – встаньте справа от двери.
– Как скажете.
Я застыл рядом с гравюрой, запечатлевшей мрачный берег Темзы.
Постукивая по стенным панелям, мой друг медленно продвигался к окну. Взгляд его казалось бы беспорядочно блуждал, но я не сомневался, что Гарпаст сейчас замечает все до мельчайших деталей.
Бордовый ковер на полу чист. Стулья стоят ровно. Пыль на мебели отсутствует.
Часть стены занимал книжный шкаф, и его Родерик едва удостоил вниманием – обогнул, выбив кончиками пальцев легкое стакатто по боковине.
Бюро в углу. Подоконник…
Скрывшись за шторой, Гарпаст подергал створки окна. Штора колыхала складками.
– Прекрасно…
– Что прекрасно? Что прекрасно-то? – на высокой ноте спросила Анна. – Монти… Монти, он все?
– Погодите, – сказал я. – Сейчас все выясним.
Между подоконником и придвинутым к столу креслом расстояние было небольшое, и Родерику пришлось протискиваться.
Оказавшись по другую сторону стола, он дотронулся до руки и шеи мертвеца, проверяя пульс, затем внимательно осмотрел примостившуюся на затылке птицу.
– Крови совсем немного.
– Так он мертв? – нетерпеливо спросил «жилетный».
– Да, – сказал Родерик, – но признаков трупного окоченения еще нет. Кисти холодные. Скорее всего, его убили не более двух часов назад.
Застывшие в дверном проеме переглянулись.
При этом я увидел, как «жилетный» едва заметно кивнул племяннику-артиллеристу на Анну. Ох, не любили они ее!
Но как не признать, что смерть старого мужа в первую очередь выгодна молодой жене, а теперь, получается, вдове?
Правда, при наличии завещания…
– Джонатан! – позвал меня Гарпаст.
– Свет? – я приблизил подсвечник к столу.
– И это тоже, – Родерик аккуратно, за крылья, приподнял каменного голубя. – Будьте добры, сейчас отклоните мертвеца.
– Куда?
– В кресло.
Я замешкался, не зная, куда деть подсвечник.
Извилистая молния неожиданно полыхнула за окном, кто-то ахнул, на короткий миг вспышки птица в руках Родерика ожила, словно бы дернула лапами…
– Джонатан, вы где? – рявкнул Гарпаст.
– Здесь.
Я брякнул подсвечник на столешницу и занялся мертвым мистером Рэндаллом. Просунув руку под грудь, я отклонил его назад. Безжизненная кисть стукнула о подлокотник. Седые волосы мазнули меня по носу. Тело попыталось сползти вниз, но я вовремя поймал его и подвинул вглубь кресла.
К лицу мертвеца прилип лист бумаги.
– Не надо, – сказал мне Родерик, едва я протянул пальцы, чтобы его сорвать.
Он поставил пресс-папье на освободившееся место.
Там, где лежал мистер Рэндалл, на зеленое сукно была опрокинута чернильница, часть чернил впитала растрепанная пачка чистой бумаги, часть, видимо, задержанная чем-то, образовала пятнистый узор. Рядом обнаружилось и перо.
Гарпаст, приподняв руку мертвеца, показал мне измазанные чернилами пальцы и ребро ладони.
Я кивнул.
– Но нигде нет ни одного исписанного листа, – шепнул мой друг. – Если, конечно, он не на лице.
– А корзина для бумаг? – шепнул я в ответ.
– Пуста.
– Что вы шепчетесь? – недовольно спросил «жилетный». – Мы родственники убитого и, я думаю, имеем право…
– Да? – Родерик мимо меня стремительно шагнул к двери. – В первую очередь вы все находитесь у меня в потенциальных убийцах. Все! Родственники, не родственники, обслуга, не обслуга – все! Кто-то из вас – убийца! Кто?
По побледневшим лицам я понял, что вопрос моего друга застал их врасплох. Обитатели поместья, кажется, только сейчас начали осознавать, какое чудовище находится среди них.
И чудовище это – не Гарпаст.
– Но постойте…
– Да? – вернувшийся к столу Родерик обернулся.
– Мы же все были в столовой, – промямлил «жилетный». – Мы просто физически не могли…
– В течение последних двух часов? Все были в столовой?
– Нет, но…
– Мы все выходили, – негромко сказала Анна. – Даже Матильда.
– Не смейте подозревать мою дочь! – выкрикнул «жилетный». – Уж она-то здесь совершенно ни при чем.
– Я видела ее, Персиваль.
– Что вы видели, Анна, что? Она больна!
– Сомневаюсь, – одними губами произнесла Анна.
Родерик с интересом наблюдал.
– На вашем месте, Анна, я бы побеспокоился о себе, – сказал артиллерист, усмехнувшись в усы. – Вы как-никак – первая на подозрении.
– А вы, Уильям, все не можете простить мне, что я выбрала не вас?
– О да, вы предпочли отца сыну!
– Негодяй!
– Тварь!
– Замечательно! – воскликнул Гарпаст, когда молодая женщина и зрелый мужчина уже готовы были сцепиться. – Мезальянс и ревность, может быть даже ненависть… У меня не будет проблем с мотивами.
С этими словами он сдернул с лица убитого прилипший бумажный лист. Голова Монтгомери Рэндалла склонилась к плечу, с мягким звуком вернулась на место губа. Труп словно причмокнул. Мне стали видны черные от чернил щека и челюсть. А левый, налитый кровью глаз изумленно вытаращился на Родерика.
– Ну-ну, – сказал мой друг и пальцем опустил мертвецу веко.
Я заключил, что, судя по глазу, а также приоткрытом рту и приподнятым бровям, Монтгомери Рэндалл умер в некотором удивлении.
Вполне возможно, сама смерть стала для него неожиданностью. Неужели я умира… – мог подумать он в последний угасающий момент.
Но также он мог удивиться убийце.
И ты – Брут, Уильям, Анна, Матильда, Оливер, Персиваль, миссис Пекбридж…
– Ничего, – сказал Родерик, повертев лист. – Края в чернилах, несколько царапин сухим пером. Ни намека на какие-либо буквы.
Он еще раз прошел за креслом, туда и обратно, словно примериваясь дать трупу подзатыльник.
– А били, скорее, стоя слева. Прямо за спиной слишком высокая спинка, справа… Нет, справа отражение в шкафу, могло спугнуть, выдать… Впрочем, если левша…
Родерик размышлял вслух, и столпившиеся в проходе внимали ему, затаив дыхание.
От меня не укрылось, что они образовали два враждующих лагеря. «Жилетный» Персиваль и военный Уильям белели лицами по одну сторону двери, а Анна и мужеподобная женщина – по другую.
Гарпаст тем временем сползал к убитому за пазуху.
На Монтгомери Рэндалле был шерстяной, на шелковой подкладке коричневый халат, порядком протершийся в рукавах. Под халат, на сорочку был одет стеганый жилет бордо, вот его-то внутренние карманы и стали для моего друга первой целью.
– Ничего.
Родерик посмотрел на свои пальцы, словно они преподнесли ему неприятный сюрприз.
– Никакого уважения, – услышал я бормотание мужеподобной.
Затем, опустившись на корточки, Гарпаст проверил уже карманы халата. И тоже без особого результата. Единственное, что он выудил, это красную нитку, которую тут же, в раздумье, намотал себе на мизинец.
– М-да, – сказал он и повернулся к родственникам. – Загадочно. Но это мы выясним.
– Что выясним?
– Все! – Гарпаст оглядел присутствующих. – И первое, определим, кто видел убитого последним. Я думаю, для этого нам стоит вернуться в столовую.
– А как же Монти? – удивленно спросила Анна.
– Монтгомери Рэндалл мертв, – сообщил Родерик. – И я бы пока оставил его здесь. А в будущем… У вас есть склеп или подвал?
– О, Монти!
Пряча лицо в ладонях, Анна разразилась рыданиями. Надо сказать, довольно натуральными. Похоже, горечь утраты настигла ее только сейчас.
– О, Монти, милый Монти!
– Да ладно вам, – кривясь, сказал ей Персиваль.
Вместе с Уильямом он двинулся прочь от кабинета. Обняв мужеподобную, следом за ними пошла и Анна.
Меня Родерик придержал за рукав.
– Постойте, Джонатан. Вы мне еще нужны. – Помедлив, он выглянул в коридор, желая убедиться, что подслушивать нас некому. – Гадюшник, честное слово. Мне думается, каждый из них мог убить. Даже этот старый слуга. Но! – он подвел меня к столу. – Скажите, вам ничего не показалось странным?
Конец ознакомительного фрагмента.