Неизвестный Фридрих Великий. Глава IV. «Ultima ratio Regis»[65] (Максим Бельский, 2017)

Всего Фридрих Великий участвовал в четырех войнах. Это были войны: за польское наследство (1733–1735), австрийское (1740–1748), – получившие названия Первой и Второй силезских войн, в Семилетней войне (1756–1763) и войне за баварское наследство (ее еще называли «картофельной войной»). Подробно описывать его деятельность на военном поприще не имеет смысла, на эту тему сказано достаточно. Я лишь позволю себе остановиться на основных моментах.

Впервые Фридрих II принял участие в боевых действиях против Франции летом 1734 года, когда его отец возглавил прусский корпус в составе австрийской армии под общим командованием прославленного австрийского военачальника Евгения Савойского[66]. Реально он тогда еще никем не руководил, ему лишь позволяли присутствовать на военных советах. Кампания продвигалась вяло, Евгений Савойский избегал решительных действий. Несмотря на это, Фридрих впервые «понюхал пороху», что, несомненно, захватило его. Принц Евгений Савойский, этот величайший полководец всех времён, никогда в своей жизни никого не учил. Единственное исключение он сделал для молодого Фридриха: целыми днями он проводил в его компании и всё время обучал всему, что знал, передавал свой бесценный боевой опыт. Он нашел, что в молодом человеке есть задатки великого полководца, о чем прямо и сказал пораженному наповал королю-отцу. Позднее Фридрих писал, что именно во время той кампании он понял, «какой должна быть обувь мушкетеров, как долго солдат может ее носить и сколь долго он должен обходиться ею во время кампании, а также все мелочи, относящиеся к солдатской жизни, вплоть до стофунтовой пушки и в конечном счете вплоть до высших должностей…». Можно сказать, что он нашел дело, в котором мог полностью раскрыть свои таланты.

31 мая 1740 года король Фридрих Вильгельм I умер, и Фридрих II взошел на прусский престол, оказавшись, таким образом, не только во главе государства, но и став главнокомандующим прекрасно организованной и многочисленной армии. И когда 26 октября 1740 года умер австрийский император из династии Габсбургов Карл VI, а на престол вступила его дочь Мария Терезия, Фридрих II понял, что наступил его звёздный час: теперь он в полной мере сможет проявить себя в роли политика, а если понадобится, то и полководца. Дело в том, что старогерманский свод законов запрещал передачу императорской короны по женской линии, но император Карл VI издал собственный закон, получивший название прагматической санкции, и разрешал наследование дочерям монарха при отсутствии у него сыновей.

Карл VI в последние годы жизни употребил всё своё влияние на то, чтобы внести изменения в Прагматическую санкцию («Sanctio pragmatica» – закон о престолонаследии) и передать трон своей дочери Марии Терезии, которая справедливо казалась ему наиболее способной и достойной короны.

Однако это вызвало тайное негодование даже внутри семьи Карла. Ведь пока у Карл VI не было детей, наследницей престола была старшая дочь Иосифа I. Однако после того как обе дочери покойного брата были выданы замуж, Карл VI пожелал, чтобы трон был передан его дочери – Марии Терезии. Пока император правил, негодование в семье оставалось тайным. Однако сразу после его смерти права Марии Терезии на престол были немедленно оспорены.

Большинство европейских правителей поначалу, скрепя зубами, выразили готовность признать волю Карла, но как только он скончался, все это было немедленно забыто и Марии Терезии с самого начала ее царствования пришлось силой оружия доказывать свои права на австрийский престол и германскую императорскую корону.

Первым против Марии Терезии выступил правитель Баварии, который уже давно конкурировал по своему влиянию с императором. Именно он – Карл VII Альбрехт (1697 – 1745), курфюрст Баварии, сын Максимилиана II Эммануила из династии Виттельсбах, курфюрста баварского и Терезы Кунегунды Собеской (1676–1730), дочери польского короля Яна III (спасителя Вены и победителя турок в битве на Каленбергеон) и оказался самым недовольным, силой оружия пытаясь добиться своего. Его отец был наместником Испанских Нидерландов. В 1704 году Бавария была завоёвана австрийским императором Иосифом I, юный наследник баварского престола был отправлен в плен, где вырос и получил воспитание, достойное своего высокого титула. Свободу он получил лишь по Раштаттскому миру в 1714 году. А уже в 1717 году молодой Карл Альбрехт командовал баварской дивизией на войне с турками, отличился при взятии Белграда и в 1722 году женился на младшей дочери императора Иосифа I!

В 1726 году принц Карл Альбрехт взошёл на трон и под именем Карл VII Альбрехта получил титул курфюрста Священной Римской империи и герцога Баварии.

В 1731 году Карл Альбрехт решительно отказался Прагматическую санкцию 1713 года. Не возражая в теории против изменения престолонаследия по женской линии, на практике он резко выступил против, поскольку полагал, что его жена имеет больше намного больше прав на австрийский престол.

Хотя он и не имел достаточно войск и финансов для того, чтобы бороться с могущественной Австрией, тем не менее, он решительно бросил ей вызов. Этому благоприятствовало то, что в 1740 году сложилась следующая ситуация: финансы Австрии оказались подорванными, а крупные немецкие княжества практически вышли из-под контроля, пользуясь смертью императора. Карл VII Альбрехт заключил союз с Францией и Испанией и объявил войну Марии Терезии. Во главе своей армии и французских войск он вошел в Верхнюю Австрию и занял город Линц, после чего принял титул эрцгерцога австрийского. В ноябре 1741 года его армия лихим ночным рейдом овладела Прагой, после чего он провозгласил себя чешским королём. Триумфом всей его жизни стала дата 24 января 1742 года, когда германские союзники единогласно избрали его императором Священной Римской империи. Впервые за три столетия на престол Германии вступил не член дома Габсбургов! Но его счастье длилось недолго: когда он отправился во Франкфурт-на-Майне для торжественной коронации, австрийские войска перешли в контрнаступление и освободили Верхнюю Австрию и Чехию, заняли Баварию и взяли даже Мюнхен. Тогда Карл сделал сильный ход: призвал к себе на службу уже известного нам генерала барона Фридриха Генриха фон Cекендорфа. 22 мая 1742 года он получил чин генерал-фельдмаршала и назначен командовать имперско-баварскими войсками в действиях против австрийцев в войне за австрийское наследство. В кампании 1743 года он одержал несколько небольших побед, что позволило Карлу Альбрехту вернуться в Мюнхен в 1743 году. Хотя Секендорф поначалу не особенно хорошо проявил себя, тем не менее, в 1744 году ему удалось отвоевать Браунау, Шердинг и Пассау!

Но это уже никак не помогло Карлу VII: 20 января 1745 года он умер от подагры. Его сын Максимилиан 22 апреля 1745 года заключил в Фюссене сепаратный мир с Австрией, по которому отказывался от всяких притязаний на престолонаследие. Корона императора теперь перешла супругу Марии-Терезии, Францу I (Франц Штефан Лотарингский, дальний родственник как Габсбургов, так и Бурбонов).

Поэтому, когда Карл VII Альбрехт официально заявил, что Мария Терезия может претендовать лишь на великое герцогство Тосканское, то Фридрих понял, насколько удачно складываются дела для Пруссии. Пользуясь нестабильностью в Европе, можно получит Силезию и таким образом соединить воедино разрозненные земли королевства, Бранденбург и Пруссию.

Фридрих II был готов к политическому решению, но и военный конфликт также не вызывал у него особого волнения, поскольку он считал, что его армия готова к сражениям. Он писал Вольтеру: «Теперь наступило время, когда старой политической системе должно дать совершенно новое направление; оторвался камень, который скатится на многоцветный истукан Навуходоносора и сокрушит его до основания». Аргументы, оправдывающие боевые действия, ему казались более чем вескими, ведь в те времена древность рода имела огромное значение, вот он и потребовал удовлетворить древние права своего дома на силезские герцогства. Документы двухсотлетней давности свидетельствовали о том, что хозяин княжеств Лигниц, Бриг и Волау, герцог Фридрих II, завещал в 1537 году свои владения курфюрсту бранденбургскому Иоахиму II «Гектору», причем этот договор был скреплен брачными узами их детей. Герцог, передавая эти земли Иоахиму II, ссылался на моравского короля Владислава, который документом от 1498 года дал согласие завещать свои владения кому угодно. А в 1546 году император Фердинанд I Габсбург это завещание отменил, поскольку был сильнее и не желал делиться землей ни с кем. Его сын, император Фердинанд II, окончательно отобрал в 1621 году права на княжество Егерндорф у герцога Иоганна Георга Гогенцоллерна, наказав его, таким образом, за поддержку протестантов. Вот про эту старую обиду и вспомнил Фридрих II. Кроме того, аргументы Карла VII Альбрехта в вопросе о престолонаследии казались ему справедливыми.

В декабре 1740 года Фридрих II объявил австрийскому посланнику, что Австрия незаконно удерживает Силезию, хотя эта провинция по праву принадлежит Пруссии. В послании Австрии он указал на то, что уже долгое время справедливые претензии бранденбургских курфюрстов игнорировались императорами, но он не намерен дальше продолжать этот бесплодный спор и предпочитает решить его силой оружия, на полях сражений. На мой взгляд, историки не хотят замечать еще одной грани этой коллизии: ведь если разобраться, то война за австрийское наследство была самой настоящей войной за независимость Пруссии от Австрии! До этого момента страна покорно плелась в фарватере австрийской политики и чужих интересов. Фридрих II, объявляя войну Австрии, убедительно дал понять австрийскому двору, что с соглашательской политикой его отца навсегда покончено и будущее Пруссии будет определяться в Берлине, а не в Вене. Прусские провинции были удалены друг от друга, что служило приманкой для агрессии со стороны крупных стран, а также мешало осуществлению нормальных экономических связей. Кроме того, трудно представить себе другой сценарий развития событий. Допустим, Фридрих II не стал бы предъявлять никаких претензий Марии Терезии, а вместо этого приказал бы запрячь коней и отправился прямиком в Вену, чтобы лично выразить свои поздравления и верноподданнические чувства новой императрице. Интересно, каким бы авторитетом он пользовался в своей стране и мире после этого? Недавний принц, над которым регулярно издевался и которого прилюдно унижал отец, став королем, первым делом помчался бы лизоблюдствовать перед женщиной, по мнению многих, узурпировавшей трон, ради того, чтобы сохранить за собой прусский престол? Ведь нельзя сбрасывать со счетов, что тогда было такое время, когда ни о каком равноправии полов не могло быть и речи! И если женщина претендовала на трон, то это было по крайней мере проблематично[67]. После этого Фридрих II прослыл бы тряпкой и в историю вошел бы как трагическая фигура, трясущаяся перед мощью Австрии, Священной Римской империи. Жалкие и нерешительные короли, как правило, быстро утрачивали свои трон и жизнь. Поэтому война за Силезию была для Фридриха II делом чести, его шансом заработать себе авторитет, доказать всем, что он не только соответствует занимаемой должности, но и превосходит своего отца. И он этим шансом воспользовался, хотя, конечно, понимал, что Австрия намного сильнее Пруссии во всех отношениях, ведь в официальных документах того времени даже не употреблялся термин «Германия». Страна, находившаяся под номинальной властью Габсбургов, носила официальное название «Священной Римской империи». Великая Австрия включала в себя, кроме территории собственно Австрии, Чехию, Венгрию, Трансильванию, часть Италии, испанские Нидерланды! Из письма Фридриха II министру фон Подевильсу:

«Мой дорогой Подевильс. Я перешел Рубикон с развернутыми знаменами и блистающими саблями. Солдаты полны решимости, офицеры честолюбивы, генералы стремятся к славе. Все будет так, как мы хотим, и я имею все основания предвидеть полный успех этого предприятия. Я хочу или погибнуть, или прославиться. Сердце говорит мне обо всем самом лучшем в этом мире, короче, мои предчувствия, причин которых нам не дано знать, пророчат мне счастье и успех, и я не появлюсь в Берлине без того, что будет достойно крови моих предков и тех храбрых солдат, которыми я имею честь командовать. Adieu, я отдаюсь под покровительство Всевышнего».

14 декабря 1740 года армия Фридриха II в районе городка Кроммен перешла границу и вступила на территорию Австрии, началось ее триумфальное шествие по Силезии. В течение нескольких недель войска короля овладели всей территорией, за исключением нескольких крепостей. Население Силезии радостно приветствовало прусские войска, а короля Фридриха они считали своим избавителем от австрийской тирании. Такое развитие событий опьянило его, но очень скоро произошла битва при Мольвице, после которой ему пришлось переоценить свои способности, поскольку стали очевидны его эмоциональность и отсутствие опыта. Правый фланг, которым он командовал, был опрокинут наступающими австрийцами, и его конница, вместо оказания помощи, стала топтать собственную отступающую пехоту, превращая отступление в беспорядочное бегство. Вместе с войсками бежал и король, считая все потерянным. А в это же время на другом фланге его войска под командованием генералов Шверина[68] и князя Леопольда II Максимилиана Ангальт-Дессауского[69] сумели сдержать атаки австрийцев, а затем и опрокинуть их, одержав убедительную победу. После победы король написал старейшему прусскому полководцу фельдмаршалу князю Ангальт-Дессаускому (Leopold I von Anhalt-Dessau, 1676–1747): «Моей удачей и спасением моей храброй и стойкой армии и общего блага страны я обязан только нашей бесценной пехоте. Наши пехотинцы достойны лавров Цезаря, наши офицеры воистину герои, но кавалеристы никуда не годятся, чтоб их черти взяли»[70]. Ничего, вскоре такое положение вещей изменится – благодаря его стараниям!

Битва при Мольвице

Победа на поле боя была немедленно закреплена дипломатически: между Пруссией и Францией в Нимфенбурге был заключен военный союз, направленный против Австрии, к которому затем присоединились польский король Август III, баварский курфюрст Карл Альбрехт и испанская королева Елизавета. Вскоре после этого Фридрих овладел Бреслау, столицей Силезии. Войска курфюрста Карла Альбрехта подошли к стенам Вены, вынудив Марию Терезию вместе со всем своим двором бежать в Пресбург. Там она напрямую обратилась к венгерскому народу, лично приехала на сейм со своим маленьким сыном Йосифом на руках. Там Мария-Терезия обратилась к венграм со словами: «Доверяя вашей верности, я вкладываю свою судьбу и судьбу своих детей в ваши руки…» Она просила их сражаться. Если не за неё, то хотя бы за будущего венгерского короля, младенца Иосифа.

Ее прочувственная речь к венгерским дворянам произвела на них такое впечатление, что, выхватив сабли, они громогласно поклялись: «Умрем за эрцгерцога нашего Марию Терезию!» и на латыни «Vitam et sanguinem!» (жизнь и кровь).

Она хорошо понимала, что в критический момент ей может помочь только преданность офицеров. И находила нужные слова, чтобы ободрить и наполнить мужеством их сердца. Так, она написала своему фельдмаршалу Людвигу Кевенхюллеру: «Только Вы сражаетесь за брошенную всеми королеву и её дитя, так сражайтесь же, как герой!»

Кроме того, Мария Терезия проявила недюжинные способности в области дипломатии: осознав, что невозможно воевать сразу против всех союзников по нимфенбургской коалиции, она приняла решение вступить в сепаратные переговоры с самым опасным из них, с Фридрихом. И он согласился!

Мария Терезия

В соответствии с секретным Клейн-Штеллендорфским соглашением Фридрих II взамен на прекращение боевых действий получал всю Нижнюю Силезию. Но Мария Терезия, вместо того чтобы держать соглашение в секрете, довела его до сведения союзников Фридриха II, что внесло раскол в их ряды. Австрия была спасена, ее армиям удалось нанести своим противникам ряд чувствительных ударов. Однако Фридрих II не захотел оставаться в дураках, и 7 ноября 1741 года он принял торжественную присягу от жителей Силезии, взойдя на ее престол. По традиции жители Силезии подарили своему новому правителю бочку золота, но Фридрих решительно отказался от этого подарка: «Эта страна слишком пострадала от войны, чтоб я мог принять от нее такую жертву. Напротив, я сам помогу народу в его нуждах, чтобы он не имел причины роптать на перемену правительства».

Своим указом он разрешил крестьянам Силезии не платить податные налоги и приказал им выдать хлеб на посев. А также распорядился выдать беднейшим семействам деньги. Многим силезским дворянам он пожаловал новые чины и звания. Здесь в полной мере проявилась его толерантность: католикам была дарована полная свобода в богослужении по римскому обряду.

После этих нововведений он снова двинул свою армию против Австрии, и вскоре австрийцы снова потерпели поражение от прусских войск в Шотузицком сражении. И тогда Мария Терезия по совету Англии заключила с Пруссией мир, по условиям которого Фридрих получил Верхнюю и Нижнюю Силезию и графство Глац. В боевых действиях между Пруссией и Австрией наступила пауза на два года, во время которой Фридрих активно занялся обучением и переустройством армии, прежде всего кавалерии. Король сознавал слабость военной системы в Европе вообще и в Пруссии в частности, он писал: «Римляне не знали дезертирства, без чего не обходится ни одно из современных войск. Они сражались за свой очаг, за все наиболее им дорогое; они не помышляли достигнуть великой цели позорным бегством. Совершенно иначе обстоит дело у современных народов. Несмотря на то, что горожане и крестьяне содержат войско, сами они не идут на поле битвы, и солдаты должны быть набираемы из подонков общества, и только при помощи жестокого насилия их можно держать в строю». Поэтому он делал, что мог, и начал с конницы: кавалерия была полностью реорганизована. Именно кавалерия стала настоящей преторианской гвардией у Фридриха Великого. Здесь не практиковали физические наказания, зато щедро поощряли храбрость и инициативу, это была настоящая элита армии. Была введена новая форма: черные чикчиры, доломан и ментик, черная шапка-мирлитон (Fluegelmuetze) с серебряной кокардой. Всего было сформировано десять новых полков.

«Фридрих верхом на коне», автор неизвестен

Участник Семилетней войны граф Ипполит Гибер[71] (1743–1790), французский маршал и известный военный писатель, отмечал: «В одной только Пруссии офицеры и солдаты обладают уверенностью в лошади и смелостью в управлении ею, так что они составляют как бы одно целое с ней и проводят в жизнь древнее сказание о кентаврах. Только там видны на маневрах шестьдесят – восемьдесят эскадронов силой действительно в 130–140 коней каждый, составляющих крыло всей армии; только там можно видеть восемь-десять тысяч всадников, производящих атаку на несколько сот сажен в совершенном порядке и после остановки начинающих подобную же атаку против предположенного, внезапно появившегося в новом направлении противника».

Денисон Джордж Тэйлор в своей книге «История конницы» писал: «Еще никогда в древней или современной истории, даже в ходе войн Ганнибала или Александра Македонского, кавалерией не были совершены столь блестящие операции, которые можно было бы сравнить с деяниями конников Фридриха Великого в его последних войнах. Секрет их успеха заключался в тщательной подготовке отдельного солдата, в постоянных маневрах больших масс конницы, в доверии к сабле и в пламенной энергии, а также в тщательной расчетливости великих военачальников, командовавших ею»[72].

В „Idees pratiques sur la cavalerie” генерал граф де Рошфор (Le général de Rochefort, 1799–1863) пишет: «Зейдлиц, которому Фридрих обязан большей частью своих успехов, был такой ловкий и энергичный всадник, что не мог допустить, чтобы кавалерийский офицер попал в плен, пока он на коне. Это было им как-то высказано, когда он в чине ротмистра сопровождал короля. Фридрих, от которого ничего не ускользало, услышал это замечание и решил испытать Зейдлица. Случай не замедлил представиться. Свита проходила по мосту; дойдя до середины его, король остановился и, обращаясь к Зейдлицу, который был со всех сторон окружен лицами свиты, сказал: «Вы говорите, что кавалерийский офицер никогда не может быть взят в плен, это замечание бесспорно храброго человека; бывают, однако, случаи, когда можно бы сдаться без всякого бесчестья. Предположим, например, что мы ваши враги; вы, конечно, и не попытались бы пробиться. Что же сделали бы?» Зейдлиц с быстротой мысли дает шпоры лошади, бросается в реку и без всякого повреждения возвращается к свите; затем, кланяясь королю, говорит: «Ваше величество, вот мой ответ».

Фридрих Вильгельм фон Зейдлиц (Friedrich Wilhelm von Seydlitz, 1721–1773)

Храбрец Зейдлиц любил производить маневры конницы на труднодоступной местности, причем скачки происходили на огромной скорости. Это иногда приводило к случаям ушибов и даже к фатальному исходу. Король не терпел гибели людей просто так и сделал ему по этому случаю выговор. Но Зейдлиц, с усмешкой старого вояки, отвечал: «Если ваше величество будет делать такой шум из-за пары сломанных шей, то у вас никогда не будет тех смелых всадников, которые так необходимы в поле». Несмотря на такую жесткость в словах, на деле Зейдлиц отличался среди офицеров своего времени рыцарским характером и гуманностью. В бою он всегда находился в первых рядах, при Кунерсдорфе был тяжело ранен картечью, прикрывая отход своих солдат. Если ему становилось известным, что кто-то из его офицеров без разрешения покидал расположение части, то генерал вместо взбучки устраивал соревнование: вскакивал в седло и скакал вдогонку. При этом наказание полагалось лишь в одном случае: если ему удавалось догнать нарушителя дисциплины. Если же нет, то генерал не только не наказывал, а напротив, награждал офицера за отличную езду. Вполне естественно, что подчинённые обожали его. Для своих солдат он полностью прекратил применять физические наказания, вдохновляя их исключительно личным примером и называя своими храбрецами, представляя к наградам. А также добившись права носить самую красивую форму в армии и отпускать усы.

Король всегда прислушивался к мнению своих талантливых офицеров, даже если это шло вразрез с его убеждениями. Поэтому он издал указ «Его Величеству угодно, чтобы ни одна здоровая лошадь не оставалась двух дней кряду на конюшне. Это единственное средство получить кавалериста, ловко управляющего конем и владеющего оружием…» Кроме того, гусарам внушали, что они сражаются не только за короля, но и за свою родину, за родной дом. Инструкции Фридриха гласили: «Все тактические маневры должны совершаться с возможно большей скоростью, все движения на коротком галопе – решительно запрещаются. Кавалерийские офицеры должны требовать от своих людей виртуозного мастерства в езде… Каждый эскадрон, получивший приказ об атаке, обязан немедленно и самым решительным образом атаковать врага холодным оружием, и ни один командир под угрозой немедленного раскассирования его части не имеет права вести огневой бой…». Как результат – прусская кавалерия превратилась в самую мощную ударную силу в Европе, поскольку в других странах конница седлала своих коней лишь раз в 7–10 дней. Фридрих сделал всё от него зависящее, чтобы статус офицера в Пруссии, и без того высокий, стал ещё выше. Теперь не могло быть и речи о том, чтобы офицерское звание получали просто так, по протекции, или покупали, что практиковалось в других странах. Не менее двух лет кандидата в офицеры готовили в кадетском корпусе, а затем переводили в войска, где он мог на деле применить полученные в училище навыки. Пехота, и без того неплохо натренированная, в результате интенсивной переподготовки стала намного превосходить армии всех европейских стран по скорости стрельбы, быстроте передвижения и управляемости на поле боя. Прусская пехота отличалась от других армий тем, что всегда и во всех случаях атаковала врага в штыки, навязывая рукопашный бой. В одном из своих наставлений король прямо требовал «решительно атаковать штыками врага, чей боевой порядок расшатан огневым боем».

Задолго до Наполеона Фридрих Великий понял и оценил важность снабжения войск: «Когда хочешь построить армию, начинай прежде всего с желудка; в войне целые нации переходят с места на место; с каждым днем рождаются у них новые потребности, которые ежедневно нужно удовлетворять, и гораздо труднее защитить армию от голода, чем от неприятеля. Поэтому в выборе провиантских и коммерсантских чиновников надо быть очень осмотрительным: если они воры и мошенники, государство много теряет». Прусские солдаты всегда носили в своих ранцах сухой паек из расчета на три дня, восьмидневный запас хлеба в полковых повозках. Месячный запас продовольствия находился в армейских обозах. Была создана эффективная транспортная система, которая позволяла прусской армии действовать быстро и ошеломляюще для противника.

Здесь следует отметить еще одно важное качество Фридриха II как полководца: король умел находить и возвышать талантливых офицеров. Причем таких, которые не просто бездумно выполняли все приказы, а умели, при необходимости, ему возражать и даже отказываться выполнять приказы, которые считали неразумными. Король однажды сделал выговор одному из своих офицеров: „Ich habe Sie zum Stabsoffizier gemacht, damit Sie wissen, wann Sie nicht gehorchen sollen” («Я сделал вас штабным офицером, чтобы вы знали, когда не должны повиноваться»). То есть, вопреки всем наветам на прусских офицеров, которые якобы были лишь слепыми исполнителями воли своего монарха, на самом деле они были инициативными, думающими и проявляющими доблесть самого наивысшего порядка. Приведу яркий пример. В битве под Цорндорфом во время Семилетней войны, авангард Фридриха должен был атаковать правое крыло русской армии. Когда его шестьдесят орудий открыли огонь и пехота пошла в атаку, русские заметили, что прусский строй распался. Пехота двинулась в атаку, за нею конница, и пятнадцать батальонов были смяты, взято двадцать шесть орудий. Зейдлиц со своей конницей стоял за оврагом, откуда зорко следил за ходом битвы. Фридрих послал ему приказание спешить; послал другой раз – Зейдлиц ни с места. Взбешенный король послал третьего ординарца, через которого велел передать, что генерал отвечает ему головой за неповиновение. «Доложите королю, – сказал Зейдлиц, – что после сражения моя голова принадлежит ему, а пока она радеет о его же пользе». Страшный бой закончился тем, что Зейдлиц вынудил русские войска спешно отступать и одержал убедительную победу. «Вот еще победа, которою я вам обязан», – сказал король Зейдлицу. «Не мне, государь, а тем храбрецам, которыми я командую», – ответил скромно генерал[73]. А командиром прусских гусар и впоследствии одним из ближайших сподвижников короля стал Ганс Иоахим фон Цитен (Hans Joachim von Zieten, 1699–1786).

Ганс Иоахим фон Цитен

Впервые его талант проявился в полной мере в сражении при Ротшлоссе, за блистательное участие в которой король произвел Цитена в полковники, а вскоре сделал шефом всех прусских гусар. Фридрих требовал: «Каждый кавалерийский офицер обязан твердо зарубить себе в памяти, что для поражения неприятеля нужно только два дела: первое – атаковать его с наивысшей скоростью и силой, второе – охватить его фланги!» Фон Цитен вполне соответствовал этим требованиям. Основное внимание в обучении кавалериста вместо стрельбы он стал уделять верховой езде и сабельным ударам с лошади. В непрерывных маневрах кавалеристов обучали стремительным атакам в сомкнутом строю, мгновенным перестроениям, всему тому, что обусловило полное превосходство прусской кавалерии на полях Семилетней войны, а сам Цитен получил прозвище Zieten-aus-dem-Busch (Цитен-из-кустов). Он однажды признался королю: «В ту минуту, когда я вижу противника, у меня уже готовы все распоряжения». Эпоха тяжелой кавалерии, которая топтала собственную пехоту на поле при Мольвице, навсегда ушла в прошлое.

В 1744 году Пруссия снова вступила в войну, которая получила название Второй Силезской. Но поначалу действия прусской армии были неудачны, поскольку австрийскими войсками командовал очень опытный генерал Траун. Он уклонялся от генерального сражения, зато умело маневрировал вокруг противника, отрезая его от союзников до тех пор, пока одним решительным ударом не отбросил за Эльбу. Вместо досады это вызвало восхищение у Фридриха II, умевшего высоко ценить талантливых людей. О фельдмаршале Трауне Фридрих говорил: «Это был мой наставник: у него выучился я сознавать мои ошибки». Во второй части «Истории своего времени» он писал: «Действия Трауна должны служить образцом для каждого полководца, который любит военное искусство. Хороший военачальник обязан подражать ему, если только имеет необходимые на то способности…» Король перенял эту мудрую тактику сочетания малой войны с большой. Восхищение восхищением, а ситуация становилась все более тяжелой. 20 января 1745 года умер союзник Фридриха Карл Альбрехт, а затем и Франция отказалась от военных действий против Австрии. Перед победоносными австрийцами открылась радужная перспектива полного разгрома оставшихся в одиночестве пруссаков. Весной 1745 года Фридрих II писал Подевильсу: «Если все мои средства окажутся неэффективными, а переговоры не принесут успеха, короче говоря, если обстоятельства обратятся против меня, тогда лучше погибнуть с честью, чем потерять всю оставшуюся жизнь и славу и уважение». Понимая, что на карту поставлено слишком многое, к продолжению войны Фридрих II подошел в высшей степени обстоятельно. «Из казначейства было вынуто шесть миллионов талеров, со всего государства сделан поземельный побор в полтора миллиона. Вся серебряная утварь, украшавшая дворец: канделябры, столы, люстры, камины… были обращены в деньги». Перед началом боевых действий Фридрих написал генерал-майору фон Готшармуа: «Сообщите всем вашим офицерам и унтер-офицерам, что тот, кто испытывает сомнения в успехе, не может служить в прусской армии».

Восстановленная и пополненная свежими силами армия, преобразованная прусская кавалерия в сочетании с личной храбростью короля определили исход битвы при Штригау, где 85 тысяч австрийцев и саксонцев под командованием герцога Карла Лотарингского противостояло 65 тысячам прусских солдат. Сначала король поутру атаковал и разгромил саксонцев, прежде чем австрийцы подоспели к ним на помощь. Затем Фридрих ударил по австрийцам и после ожесточенного боя разбил их армию. В этом сражении Фридрих II лично водил своих солдат в атаку и первым вскочил на защитный вал, воодушевляя солдат своим примером. Австрийцы позорно бежали, оставив на поле боя десятки знамен.

Несмотря на эту победу, война продолжалась, поскольку 13 сентября супруг Марии Терезии гроссгерцог Франц Лотарингский был провозглашен германским императором. Это послужило стимулом к продолжению боевых действий. Однако громкие титулы не помогают на войне, военное счастье вновь отвернулось от австрийцев: они потерпели поражение в битве при Гогенфридберге. Из письма короля Шарлю Этьену Жордану: «Жордано от Фредерикуса салют! Так вот, твой друг уже дважды победитель на протяжении тринадцати месяцев. Кто бы пару лет назад поверил, что твой ученик в философии, ученик Цицерона в риторике и ученик Бейля в здравомыслии, будет играть мировую роль в войне? Кто бы поверил, что Провидение пошлет некоего поэта перетряхнуть всю Европу и начисто перевернуть политические расчеты ее королей и военачальников?» К сожалению, это было одно из последних писем другу – Жордан вскоре умер после тяжёлой болезни…

30 сентября 1745 года австрийская армия, почти вдвое превосходившая по своей численности прусскую, потерпела от нее еще более жестокое поражение в Сорской битве. Одержав победу, Фридрих II скромно сказал: «Я заслуживал того, чтобы меня побили, и так бы оно и было, если бы не искусство моих генералов и мужество моих солдат». В битве под Кессельсдорфом пруссаками были разгромлены объединенные австро-саксонские войска. Эти блистательные победы Пруссии вынудили Австрию пойти на переговоры, закончившиеся заключением мира. Австрия вторично уступила Фридриху II Силезию в потомственное владение. До момента воцарения Фридриха II в Вене относились к прусским королям, как к вассалам, в табеле о рангах империи числящимися обер-камергерами Священной Римской империи, не более того. Теперь же, когда Австрия подписала тяжелый и унизительный для себя мир, все изменилось, на Фридриха в Европе стали смотреть с опаской и тяжелой ненавистью. Сам же Фридрих ІІ довольно скромно оценивал итоги этой войны: «Если оценивать вещи, исходя из их подлинной ценности, то надо признать, что война в некоторых отношениях была бесполезным кровопролитием и что Пруссия в результате серии побед не добилась ничего иного, чем утверждения во владении Силезией»[74]. Впрочем, Фридрих понял уже тогда, что, как он выражался, не стоит «дразнить кошек», в политике и в дипломатии нужно проявлять осторожность. А Пруссия ликовала, страна вступила в мирный период, продолжавшийся с 1745 по 1756 год. В 1744 году Пруссия расширилась еще больше в результате мирного присоединения к ней княжества Ост-Фрисландия, которое досталось Фридриху II по праву наследства. Пруссия, кроме приобретения новых территорий, получила также сознание независимости, которое десятилетиями старательно вытравливалось стараниями сопредельных государств. Характерно, что, победив в войне, король не забыл и о своих раненых солдатах: по его приказу в Берлине был сооружен Дом инвалидов. В нем за государственный счет доживали свой век ветераны прусской армии. На фронтоне дома красовалась надпись: „Laeso et invicto Militi” («Уязвленному, но не побежденному воину»). Ничего подобного в других странах в эту эпоху не наблюдалось.