Холостой Есенин
Ранним ноябрьским утром Галина усаживалась на своем рабочем месте. Напротив погрузился в лежащие на столе бумаги Н. В. Крыленко, ее непосредственный начальник.
Неожиданно прозвенел телефон. Яна взволнованно сообщила:
– Слушай, могу сообщить приятную тебе вещь! Оказывается, Есенин разошелся со своей женой.
Новость действительно была необычной. У Галины даже екнуло в груди, но она быстро собралась, посмотрела на начальника и с какой-то злостью сказала подруге:
– Не звони по пустякам мне на работу.
Не положила, а бросила трубку.
Она знала, что Есенин женат и у него есть ребенок, дочь Татьяна, так как о двух сыновьях, Юрии и Константине, поэт ей не говорил. Бениславская никак не могла представить этого подвижного юношу ходящим по комнате с ребенком на руках, тем более подумать, что он может возиться с детскими пеленками. Такая картина у нее в голове не укладывалась. Слишком это противоречило созданному ею романтизированному образу поэта.
Сейчас же, узнав от Яны о разводе, попыталась осмыслить услышанное. Почему же эта новость ее разозлила?… В ее голове молнией пронеслось: «Я знала, что он женат. Есть жена, он ее любит (ведь только купцы и фабриканты могут не любить жен и жить с ними), значит, я могу быть спокойной и оставаться пассивной. Любить я могу сколько угодно – и только!.. Становиться на чьем-либо пути я не способна».
Но ведь это было раньше! Теперь никаких моральных препонов нет! Он свободен! Свободен!..
Но тут же радость сменилась тревожными размышлениями. Есенин разводится с женой, но это означает, что кто-то из них несчастен. Он или его жена? Скорее всего жена. Но разве можно радоваться несчастью человека, близкого ему, даже если на этом строится твое счастье!
Позже, вспоминая этот день, Галина Бениславская запишет: «Раз никаких внешних преград нет, то я пойду на все. Я не могу не пойти – это моя внутренняя обязанность завоевывать то, на что я имею право. Почувствовала, что это скорее страшно, а не радостно. Во всяком случае, было ощущение чего-то рокового».
У Есенина действительно дело шло к разводу. Примирения, несмотря на многие попытки со стороны его жены, Зинаиды Николаевны Райх, не получалось. Развод состоялся не в 1920-м, как об этом записала в своих воспоминаниях Г. Бениславская, а в 1921 году.
Галина не знала, что жена Есенина в это время переживала один из самых сложных и драматичных периодов в своей жизни. «Райх с младенцем Костей нашла себе приют в Доме матери и ребенка на Остоженке, – вспоминала ее дочь Т. С. Есенина. – Это было убежище для матерей-одиночек, неплохо по той поре обеспеченное. Однако сам по себе факт, что Райх – с ее-то гордостью, с ее-то верой в себя, с ее-то внутренней независимостью – очутилась в таком заведении, означал полную катастрофу. Спустя пятнадцать лет Райх все еще с тоской и ужасом вспоминала «о самом главном и самом страшном в моей жизни – Сергее». Одним ударом раскололась вся ее жизнь. Беды стали преследовать ее. Неожиданно заболел Костя. Едва удалось его спасти, как тяжело заболела сама Зинаида Николаевна. Ее выздоровление было большим чудом».
В июле 1920 года Есенин был проездом в Ростове-на-Дону. На железнодорожной станции он встречался с женой, которая ездила поправить свое здоровье в Кисловодск. Узнав, что муж оказался рядом, Зинаида Николаевна попросила через друзей, чтобы он повидал своего сына. С. Есенин не хотел встречаться, но затем, по воспоминаниям А. Мариенгофа, «вошел в купе, сдвинул брови. Зинаида Николаевна развязала ленточки кружевного конвертика. Маленькое розовое существо барахтало ножками. – «Фу. Черный… Есенины черными не бывают». На этом свидание завершилось.
Дальнейшая совместная жизнь не имела никаких перспектив. 19 февраля 1921 года Сергей Есенин подал заявление о разводе, в котором брал на себя обязательства: «Наших детей – Татьяну трех лет и Константина одного года оставляю для воспитания у моей бывшей жены Зинаиды Николаевны Райх, беря на себя материальное обеспечение их, в чем и подписываюсь». Дело с разводом растянулось до осени. Брак был расторгнут заочно 5 октября 1921 г. по решению суда в г. Орле на основании поданного заявления З. Н. Райх. Ей вернули девичью фамилию, оставили на ее попечении детей, предоставили право взыскивать с Есенина расходы на их содержание.
Оставив детей у родителей в Орле, Зинаида Николаевна в Москве заболела брюшным, а чуть позже сыпным тифом, затем оказалась в психиатрической лечебнице. Чередования нескольких маний приводило нередко к буйному помешательству.
Всех этих подробностей Бениславская не знала, да и не пыталась узнать. Она теперь не мыслила себя вне своей любви к Есенину и с нетерпением ждала встреч с ним. При этом если и были встречи, то они обязательно проходили в присутствии кого-нибудь из друзей Есенина или подруг Бениславской.
Сергей Есенин в это время был чрезмерно занят собой. Он находился в зените своей поэтической славы. Его стихи звучат с эстрады кафе «Стойло Пегаса», со сцены Политехнического музея, различных клубов и литературных кафе. Много хлопот доставляют ему издательские дела. В начале января 1921 г. выходит его книга «Исповедь хулигана». Через месяц издается сборник «Трерядница». Сдана в типографию книга стихов «Ржаные кони». Есенин с друзьями иногда печатали свои книги в обход утвержденных книгоиздательских правил. Госиздат довел до сведения ВЧК, что книги С. Есенина «Исповедь хулигана» и А. Мариенгофа «Развратничаю с вдохновением» напечатаны без соответствующего разрешения. Это означало, что свободно продавать их было невозможно, поэтому приходилось продавать с оглядкой или бесплатно дарить друзьям и почитателям.
С. Есенин продолжал часто встречаться с Надеждой Вольпин, приглашая ее на свою квартиру по Брюсовскому переулку, 3. Он усиленно работает над поэмой «Пугачев», собирается съездить в Туркестан. Своим друзьям говорил, что хотел бы встретиться в Ташкенте с поэтом Александром Ширяевцем, с которым многие годы переписывался, но никогда лично не встречался.
Бениславской оставалось исполнять только роль восторженной и влюбленной без взаимности слушательницы. Неожиданно редкие встречи с поэтом были прерваны в середине апреля 1921 года из-за поездки С. Есенина в далекий Туркестан почти на полтора месяца. «Как-то раз Яна достала какие-то газеты, – вспоминала Галина. – Передали их Есенину. (Мы по-прежнему всегда ходили вместе – таким образом легче было скрыть правду наших отношений с Сергеем Александровичем). Заходим за этими газетами. Оказывается, Мариенгоф передал их Шершеневичу. Мы рассердились, т. к. газеты были нужны. Есенин погнал Мариенгофа к Вадиму Габриэлевичу. Потом оделся и вместе со мной и Яной пошел туда же. Это был первый ласковый день после зимы. Вдруг всюду побежали ручьи. Безудержное солнце. Лужи. Скользко. Яна всюду оступается, скользит и чего-то невероятно конфузится: я и Сергей Александрович всю дорогу хохочем. Весна – весело. Рассказывает, что он сегодня уезжает в Туркестан. «А Мариенгоф не верит, что я уеду». Дошли до Камергерской книжной лавки.
Пока Шершеневич куда-то ходил за газетами, мы стоим на улице у магазина. Я и Яна – на ступеньках, около меня Сергей Александрович, возле Яны – Анатолий Борисович. Разговаривали о советской власти, о Туркестане. Неожиданно радостно и как будто с мистическим изумлением Сергей Александрович, глядя в мои глаза, обращается к Анатолию Борисовичу: «Толя, посмотри – зеленые. Зеленые глаза».
Но в Туркестан все-таки уехал, подумала я через день, узнав, что его уже нет в Москве. Правда где-то в глубине знала, что теперь уже запомнилась ему».
Возвратился Есенин в Москву из длительной поездки в Туркестан 10 июня 1921 года.