Глава 2. «Неизвестные» земляки
2.1. Вязниковский князь – адмирал «петровского призыва»
Вязниковский уезд, учреждённый в 1778 году после образования Владимирской губернии, был гораздо более обширен, нежели нынешний Вязниковский район. Причём и просуществовал уезд гораздо больше нынешнего района – почти полтора столетия. В числе селений, которые без малого 150 лет считались вязниковскими, было и село Мордовское, Новобогородское тож, связанное с князьями Белосельскими-Белозерскими. Из них, пожалуй, самым знаменитым является вице-адмирал князь Михаил Андреевич Белосельский, начинавший службу в бурное царствование Петра Великого. Именно М. А. Белосельский впервые ввёл для российских моряков белый парадный мундир, цвет которого неизменно сохраняется уже более двух с половиной веков подряд!
Вице-адмирал и кавалер Михаил Андреевич Белосельский
Князь Михаил Андреевич Белозерский принадлежал к одному из самых знатных родов России и являлся потомком легендарного Рюрика в XXV поколении. Ветвь Белосельских шла от младшего сына героя битвы на Сити 1238 года с ордой монгольского хана Батыя Василька Ростовского – князя Глеба. А дедом Глеба был великий князь Владимирский и Ростовский Константин Всеволодович, старший сын Всеволода Большое Гнездо.
Корабль «Эсперанс», на котором М. Белосельский совершил поход в Любек
Но к началу XVIII столетия Белосельские во многом утратили свои прежние богатства. Отец будущего адмирала Андрей Иванович Белосельский занимал скромный пост стольника при дворе царицы Прасковьи Фёдоровны – вдовы царя Ивана V, старшего брата Петра I. Одним из владений князя было село Новобогородское, Мордовское тож, расположенное неподалёку от Клязьмы. Именно там вырос его единственный сын Михаил, родившийся в 1702 году. Игравший на озёрах – клязьминских старицах – и пускавшийся в плавание на лодчонках лишь во время рыбалки или при перевозе через реку, юный княжич и помыслить не мог, что впереди его ждут морские корабли и дальние плавания.
Михаилу не исполнилось и 15 лет, когда по воле царя-плотника Петра Великого он был зачислен во флот гардемарином. Вскоре усердный и толковый гардемарин выделился из сверстников. Пётр Великий особо отличал Белосельского и не раз давал ему ответственные поручения, причём не только в России, но и за границей. Так, в 1719 году на корабле «Эсперанс» гардемарин Белосельский ходил в плавание в германский город Любек. Два года спустя князь был произведён в офицеры флота, получив чин мичмана на Балтийский флот. В 1724-м Михаил Белосельский стал унтер-лейтенантом, а в 1725-м был назначен на флагман балтийской эскадры – 70-пушечный линейный корабль «Александр».
После кончины Петра Великого во времена правления императрицы Анны Иоанновны, матери которой прежде служил отец Белосельского, карьера молодого офицера поначалу складывалась успешно. Унтер-лейтенант Михаил Белосельский командовал придворной яхтой «Елизабет», на которой в 1732 году даже доставил в главную базу российского ВМФ Кронштадт посла из далёкого Китая. В 1733-м Белосельский получил чин лейтенанта майорского ранга, но через три года его флотская служба неожиданно… закончилась!
То была мрачная пора бироновщины – правления именем императрицы её фаворита курляндца Бирона. Русские офицеры один за другим становились жертвами репрессий. Не избежал этой участи и Белосельский. В 1736 году 34-летний князь был арестован Тайной канцелярией, которая после дознания приговорила его к вечной ссылке в пограничный Оренбург. В приговоре так и говорилось «на вечное житье».
Ссыльного Белосельского, исключённого из списков офицеров флота, определили на работу по специальности – находиться при постройке судов и состоять при находящихся в Оренбурге водяной и морской экспедициях. В 1737 году Белосельский, как имевший опыт дипломатических контактов, участвовал в приёме казахского хана Абулхаира. Тогда же в Оренбург прибыл новый губернатор тайный советник Василий Татищев – известный историк и государственный деятель.
Сам много терпевший от Бирона Татищев стал хлопотать за Белосельского. В 1739-м князь получил разрешение покинуть Оренбург. Задержавшись на короткое время в своих вязниковских имениях, Михаил Белосельский вернулся в Петербург. Однако там опытного морского офицера произвели в… майоры Ингерманландского пехотного полка! Лишь после кончины императрицы Анны князь Белосельский был назначен советником Экипажской экспедиции Адмиралтейств-коллегии в чине полковника по Адмиралтейству.
В правление дочери Петра Великого императрицы Елизаветы Петровны Михаил Белосельский вновь попал в милость при дворе. В 1743 году он был назначен генерал-экипажмейстером, став главным кадровиком российского флота. После того как президент Морской коллегии граф Николай Головин в 1744-м отправился на лечение за границу, Белосельский стал исполнять его обязанности. В 1747-м Михаил Андреевич был пожалован в генерал-кригскомиссары и вице-адмиралы.
В этой должности он ведал вопросами снабжения, вещевым и денежным довольствием личного состава российского флота. В смутную пору правления преемников Петра I, особенно при Бироне, на флоте царил бардак. Даже морской мундир многие считали носить необязательным. Порой и в караул морские офицеры заступали в штатских сюртуках и кафтанах. Вице-адмирал князь Белозерский, как моряк суровой петровской школы, навсегда положил конец такой вольнице. Он категорически предписал носить мундиры на службе постоянно, а заодно ввёл в военном флоте парадную форму белого цвета. Это новшество полюбилось морякам, и подобный цвет парадных мундиров сохраняется в российском ВМФ до сих пор.
Церковь Спаса Нерукотворного Образа в Ново-Богородском, ныне Ивановская область
Так сложилось, что вице-адмирал Белосельский не водил эскадры в бой. Он не был флотоводцем и не одерживал громких побед. Но его рутинная кропотливая повседневная, подчас неблагодарная работа способствовала возрождению российского флота и фактически готовила фундамент славных викторий адмиралов Екатерины Великой – Спиридова, Орлова, Грейга и Ушакова.
Императрица Елизавета отличала князя Белосельского, и в течение нескольких лет он постоянно делал доклады царице по военно-морским делам, фактически руководя российским флотом. В 1747 году вице-адмирал М. А. Белосельский был пожалован орденом Св. Александра Невского – одной из высших наград России. В 1749-м по интригам придворных Михаил Андреевич был лишён права личных докладов императрице, но уже в 1752-м восстановил своё влияние и даже сопровождал государыню во время её поездки в Москву. Но длительная флотская служба, оренбургская ссылка и напряжённая работа в качестве руководителя флота Российской империи подорвали здоровье адмирала. Он заболел и, прохворав почти пару лет, скончался в январе 1755 года в возрасте всего лишь 52 лет.
Вице-адмирала и кавалера князя Михаила Белосельского похоронили в усыпальнице Александро-Невской лавры.
Вязниковская вотчина адмирала отошла к его старшему сыну – полковнику и камергеру князю Андрею Михайловичу Белосельскому, в молодости служившему в армии, а потом – на дипломатическом поприще. Он владел селом Мордовским вплоть до самой кончины в 1779 году. За год до этого имение Белосельского-младшего официально вошло в новообразованный Вязниковский уезд Владимирской губернии.
После смерти бездетного старшего сына адмирала все владения Белосельских достались отпрыску старого моряка от второго брака с сестрой графа фельдмаршала Чернышева князю Александру Михайловичу Белосельскому – писателю, просветителю и дипломату, известному своей перепиской с Кантом. Именно вязниковский помещик Александр Белосельский (он принял фамилию Белосельский-Белозерский), получив большое наследство от матери, а потом ещё и очень выгодно женившийся, стал одним из первых богачей Петербурга, где до сих пор на Невском проспекте сохранился дворец князя. А в селе Мордовском ветшает каменный пятиглавый Спасский храм с трёхъярусной колокольней, построенный в 1808-м – за год до смерти младшего сына адмирала и не без его участия…
2.2. Из семейной хроники вязниковцев Полуэктовых
В память о том, как после провала путча ГКЧП 22 августа 1991-го бело-сине-красный флаг взвился над Белым домом в Москве, с 1994го эта дата отмечается как День Государственного флага Российской Федерации. Но 20 лет назад была лишь восстановлена историческая справедливость, так как прежде триколор уже являлся российским государственным флагом на протяжении двух с половиной веков – с 1668 по 1918 год.
Первый российский военный корабль «Орёл» с трёхцветными флагами
Впервые флаг данных цветов был поднят на первом русском военном корабле «Орёл», который вступил в строй в 1669 году и предназначался для охраны русских торговых судов на Каспии. Возможно, подобная цветовая гамма была позаимствована у голландского флага (капитаном «Орла» был голландец Давид Бутлер), который тоже представляет собой триколор, лишь полосы на нём чередуются в ином порядке: он красно-бело-синий. Позже Пётр I, проходивший в Голландии стажировку в качестве корабельного плотника, окончательно утвердил флаг «голландских» цветов, но в «российском порядке».
Но если первенец отечественного ВМФ, благодаря которому родился и российский флаг, широко известен, то о человеке, руководившем постройкой легендарного корабля, знают куда меньше. Между тем «Орёл» строился русским корабельным мастером Яковом Леонтьевичем Полуэктовым, которого вязниковцы по праву могут считать земляком. Его потомки жили в Вязниковском уезде на протяжении полутора столетий и даже руководили этой территорией…
Но обо всём по порядку. В третьей четверти XVII столетия Яков Полуэктов был едва ли не единственным дворянином, понимавшим толк в корабельном мастерстве. Он и построил трёхмачтовый фрегат «Орёл», водоизмещением в 250 тонн, длиной в 24,5 и шириной в 6,5 метра и всего лишь с полутораметровой осадкой. Несмотря на скромные размеры, это был первый русский фрегат – предтеча регулярного военного флота.
О биографии Якова Полуэктова известно немногое. Его предки известны с XV столетия. В старину фамилия этого рода писалась как «Полуехтовы». Брат корабельного мастера Иван Леонтьевич Полуэктов служил дипломатом и был назначен российским послом в Данию ко двору короля Христиана IV. Не исключено, что в составе посольства побывал там и Яков, изучив опыт кораблестроения на датских верфях. Сам Я. Полуэктов выполнял дипломатические получения, состоя при царе Грузии Теймуразе и при посольстве индийского шаха. Скончался он в конце 1670-х, уже после того, как «Орёл» был захвачен и сожжён бунтовщиками Степана Разина.
Семейство строителя «Орла» получило в награду богатые имения. Полуэктовым принадлежали две усадьбы, которые после создания Владимирской губернии вошли в состав Вязниковского уезда. Это сельцо Назариха в приходе села Липки и сельцо Ромашево в приходе Успенского погоста. Яков был бездетным, и его состояние унаследовали племянники – дети того самого дипломата Ивана Полуэктова, посла в Дании.
Судьба его правнука и тёзки Ивана Николаевича Полуэктова оказалась тесно связанной с военным флотом. В 1789—1790 годах, во время войны России со Швецией, И. Полуэктов в составе отряда морской пехоты участвовал в двух сражениях в Балтийском море на рейде шведской крепости Роченсальм в Финляндии. В первом из них российский флот одержал полную победу. Но во втором шведы взяли реванш. Среди попавших в плен на полузатопленной галере находился и Иван Полуэктов.
Потери шведов оказались очень велики, поэтому в том же 1790-м был заключён мир, и молодой офицер вернулся в Россию. Ивану Полуэктову довелось повоевать и с поляками: в 1794-м он участвовал в штурме крепости Вильно – нынешнего Вильнюса. Выйдя в 1797 году в отставку, наследник создателя «Орла» поселился в Вязниках. Здесь он длительное время служил в местном суде, а потом почти 12 лет в качестве капитан-исправника возглавлял уездную полицию. Благодаря своевременно организованному Полуэктовым карантину во время опустошительной эпидемии холеры в 1830— 1831 годах Вязники и Вязниковский уезд понесли минимальные потери. В 1842 году, когда Полуэктову уже было под 70, вязниковцы избрали его предводителем своего уезда – эта должность примерно соответствовала посту нынешнего главы района. Одной из главных забот предводителя стало завершение работ по проведению шоссе Москва – Нижний Новгород. Ещё будучи исправником, Полуэктов использовал своё влияние, для того чтобы новая магистраль непременно прошла через Вязники, – это сулило огромные выгоды для местной торговли и предпринимательства. В итоге трасса прошла-таки через город, а одна из главных вязниковских улиц стала именоваться Шоссейной.
Герб рода Полуэктовых
Генерал Борис Полуэктов – герой войны 1812 г.
За заслуги в управлении Вязниковским краем И. Полуэктов был награждён орденами Св. Станислава II и Св. Владимира IV степеней. Он жительствовал в собственном доме на Красной (Малой Благовещенской) улице, неподалёку от центральной площади. В 1847 году, будучи уже в преклонном возрасте, Полуэктов вышел в отставку и вскоре скончался.
Дети и внуки вязниковского предводителя служили офицерами, продолжая семейные традиции. Им оказывал покровительство троюродный брат Ивана Николаевича боевой генерал и участник наполеоновских войн Борис Владимирович Полуэктов, чей портрет украшает Галерею героев 1812 года в Эрмитаже. Но карьеры родственники генерала не сделали. Лишь второй сын вязниковского предводителя Николай Иванович Полуэктов достиг майорского чина в Борисоглебском уланском полку.
В Вязниковском крае Полуэктовы проживали до начала XX столетия. Сегодня от их усадеб ничего не осталось. Даже огромный храмовый комплекс Успенского погоста близ посёлка Паустово, на содержание которого проживавшие рядом в Ромашево Полуэктовы жертвовали не малые суммы, сегодня возрождается с трудом.
Но, так или иначе, вступая под арку ворот церковной ограды в Успенском, невольно вспоминаешь проходивших тут прежде «хозяев уезда» Полуэктовых, в семейной хронике которых – и создание первого российского военного корабля, и подъём первого трёхцветного российского флага…
2.3. Предки и потомки первого начальника вязниковской полиции
В конце 1778 года после учреждения Вязниковского уезда была создана и вязниковская полиция. Её первым начальником стал отставной ротмистр армейской кавалерии Пётр Львович Рогановский – потомок героя Смутного времени начала XVII столетия Якова Якимовича Рогановского, польского шляхтича, верой и правдой служившего России! Польский дворянин (впрочем, не исключено, что по происхождению был белорусом, так как Белая Русь тогда входила в состав Речи Посполитой – федерации Королевства Польского и Великого княжества Литовского) Рогановский в пору противостояния Польши и России оказался на стороне Москвы. По-видимому, он состоял на русской службе ещё до войны. Будучи опытным воином, он присягнул на верность первому царю из династии Романовых Михаилу Фёдоровичу и в итоге стал… суздальским помещиком!
Атака рейтаров – конных пистолетчиков
Яков Рогановский командовал отрядом рейтаров (их ещё называли «чёрными рейтарами» из-за цвета доспехов) – конных ратников, которые набирались «из иноземцев» – наёмников из Западной Европы и Прибалтики и были вооружены сразу несколькими тяжёлыми пистолетами каждый, а также мечами и другим холодным оружием. В 1616 году государь пожаловал Рогановского «за их многие верные службы, и за кровь, и за раны» патентом на чин поручика рейтарского строя и имением в Суздальском уезде – селом Теренеевым Опольского стана, расположенным между Владимиром и Суздалем.
Яков Якимович Рогановский прослужил в России более четверти века. Известно, что он командовал рейтарской ротой вплоть до 1630 года. В 1618-м царские рейтары сразились со своими «коллегами» на службе польского короля, среди командиров которых был ротмистр Василий Рогановский – родственник Якова. В жаркой схватке поляков разбили, среди погибших оказался и ротмистр Рогановский. Так что не только русские, но и шляхтичи в ту пору порой шли брат на брата.
В начале 1620-х годов рота Рогановского (не менее хорошо вооружённых 150 всадников) дислоцировалась в Туле – в ту пору крепости, защищавшей подступы к Москве с юго-востока от возможных набегов отрядов крымского хана и поляков короля Владислава IV. В мае 1630 года роту Рогановского принял новый командир – нижегородский помещик Прокофий Мишевский, по всей видимости, тоже из шляхетства. Именно в ту пору поручик Рогановский ушёл в отставку или скончался. «На Москве» он «обрусел», женился на русской, а его дети – пять сыновей крестились по православному обряду и тоже состояли на ратной службе.
Внуки Якова Якимовича Мирон и Никита Рогановские, состоявшие в числе служилых московских дворян в начале царствования Петра Великого, уже лишь по фамилии относились к «иноземцам», фактически ничем не отличаясь от русского «благородного» сословия.
Правнук рейтара царя Михаила Фёдоровича Лев Никитич Рогановский служил в российской армии при Петре I и его преемниках офицером, достигнув чина капитана. К началу 1760-х годов он уже скончался, а в родовой вотчине Рогановских суздальском селе Теренееве жила его вдова Марфа Васильевна.
Сын капитана Рогановского Пётр Львович по примеру предков служил в кавалерии и вышел в отставку ротмистром. После образования в 1778 году Владимирского наместничества ротмистр Пётр Рогановский по выбору дворянства был избран первым по времени земским капитан-исправником – начальником полиции Вязниковского уезда. Там он оказался, так как имения его жены Аграфены Матвеевны, по первому браку Аргамаковой, урождённой Языковой, находились в новоучреждённых Ковровском и Вязниковском уездах. На посту главного вязниковского полицейского Рогановскому пришлось налаживать работу правоохранительных органов на обширной территории – тогда в состав Вязниковской округи входили такие селения, как Палех и Южа – нынешние райцентры Ивановской области.
Старший сын первого вязниковского исправника Аркадий Петрович Рогановский, в отличие от родни, служил не на ратном поприще, а по гражданскому ведомству. Он избирался депутатом Владимирского губернского дворянского собрания от Суздальского уезда, потом был заседателем 1-го департамента Владимирского верхнего земского суда и секретарём губернской дворянской комиссии. Состоя в родстве с аристократическим владимирским дворянским родом Безобразовых и владимирским губернатором в 1802—1812 годах князем Иваном Михайловичем Долгоруковым, Аркадий Рогановский в 1806—1811 годах занимал почётную должность ковровского уездного предводителя дворянства, получил чин надворного советника (подполковника) и орден Св. Владимира IV степени. Он был женат на дочери судогодского городничего Егора Степановича Пестрово Евпраксии.
Супруги не сошлись характерами и в итоге разъехались, хотя развод так и не оформили. После этого Аркадий Рогановский вступил во второй брак при венчанной первой жене с дочерью вязниковского помещика Марией Замыцкой, а Евпраксия Рогановская стала открыто сожительствовать с гороховецким дворянином Александром Батуриным.
Скандал получился даже не губернского, а всероссийского масштаба! О деле Рогановских докладывали императору Александру I. Закончилось же всё трагически. 2 сентября 1812 года, в тот самый день, когда французы входили в Москву, а сельское население волновалось, 42-летний Аркадий Рогановский был убит своими крепостными крестьянами. Так как его младший брат Николай Петрович Рогановский, отставной мичман Балтийского флота, умер бездетным ещё раньше, род Рогановских по мужской линии пресёкся.
Статский советник Пётр Николаев – внук Петра Рогановского. С портрета Перова из собрания Владимиро-Суздальского музея-заповедника
Зато дочь супруги убитого предводителя Лиза, рождённая от Батурина, получив отчество отца, носила фамилию своей матери и, таким образом, вошла в историю как Елизавета Александровна Рогановская. Она стала супругой известного поэта, литератора и переводчика Дмитрия Петровича Ознобишина, одно из имений которого находилось по соседству с вотчиной Рогановских. Внебрачное происхождение жены Ознобишина в своё время заставило попотеть историков, которые с немалым трудом разобрались с нюансами личной жизни её матушки. Парадокс – Елизавета Рогановская-Ознобишина стала самой известной из всех, носивших фамилию Рогановских, хотя фактически не имела к этому роду никакого отношения!
Последней в роду Рогановских стала дочь вязниковского исправника Олимпиада Петровна Рогановская, вышедшая замуж за преемника своего брата по предводительской должности в Ковровском уезде надворного советника Ивана Петровича Николаева. Именно ей досталось старинное имение Рогановских село Теренеево. Сын Николаевых и внук ротмистра Петра Рогановского, наречённый в честь деда, статский советник Пётр Иванович Николаев, в молодости тоже служивший в кавалерии и бывший гусарским офицером, получил известность как вязниковский предводитель дворянства и председатель Владимирской губернской земской управы в 1870-е годы. Именно он стал инициатором основания первой женской гимназии во Владимире. Женат Николаев не был, поэтому единственно известные потомки польского рейтара Рогановского прослеживаются лишь от дочери Олимпиады Рогановской и Ивана Николаева Елизаветы, которая вышла замуж за ковровского казначея Александра Ложкина. Их сын надворный советник Александр Ложкин-младший служил чиновником по ведомству Министерства Госимуществ, а внук Николай Александрович Ложкин в чине статского советника был судьёй Владимирского окружного суда вплоть до 1917 года. Потомки исправника Рогановского по линии Ложкиных сегодня живут в Санкт-Петербурге.
2.4. Владелец Сарыевской волости – первый русский посланник в Бразилии
Бразилия, благодаря популярному советскому кинофильму, до сих пор известна на всём постсоветском пространстве преимущественно как страна, где много-много диких обезьян. Неудивительно, что в прошлые века наши соотечественники знали об этой экзотической державе ещё меньше. Между тем самый первый российский посланник в Рио-де-Жанейро Пётр Фёдорович Балк-Полев был незаурядным человеком и нашим земляком – одним из самых состоятельных землевладельцев Вязниковского уезда. Ему единолично принадлежала вся Сарыевская волость с почти тремя десятками селений. Оброк от этих имений крестьянам приходилось отправлять своему барину в несусветную даль, за моря-океаны…
Потомок смоленских князей и лифляндских немцев
Двойная фамилия первого российского дипломата в Бразилии – память об истории рода Балк-Полевых. Пётр Великий выдал замуж единственную наследницу боярского рода Полевых, потомков великих князей Смоленских, за своего любимца генерала Балка – обрусевшего лифляндского немца. Так появилась немецко-русская фамилия, представители которой занимали высокое положение при царском дворе. Ещё в петровское царствование Балк-Полевы приобрели у графа Андрея Матвеева – российского посла в Вене и Париже – Сарыевскую волость. Отец будущего дипломата камергер Фёдор Балк-Полев был женат на Прасковье Сергеевне Шереметевой – представительнице нетитулованной ветви знаменитого рода. Их единственный сын Пётр появился на свет в 1777 году. Ещё с пелёнок наследника громкой фамилии по указу Екатерины II зачислили на службу в гвардию. Молодой Балк-Полев свободно говорил и читал на десяти языках, разбирался в литературе, пробовал силы в поэзии и переводах, прекрасно танцевал и слыл в светском обществе за милого и умного человека.
Сцена из жизни Бразилии начала XIX столетия
Дело о шляпе
Рано лишившись родителей, Пётр Балк-Полев стал самостоятельно управлять своими владениями, размером почти с целый район Владимирской области (ему принадлежало и соседнее с Сарыевом село Осипово). Он несколько раз лично приезжал в Осипово и Сарыево, пытался разобраться в сельском хозяйстве и промыслах местных крестьян, но потом, махнув на всё рукой, доверил вести дела управляющему-немцу. Сам же поселился в Петербурге, став завсегдатаем придворных церемоний и балов. Екатерина II пожаловала его камергером, причём камергерское звание приравнивалось к генеральскому.
После воцарения императора Павла I камергер Балк-Полев, перебравшись в первопрестольную, не боялся критически отзываться о нелепых указах сумасбродного государя. Когда Павел запретил ношение фраков и круглых шляп, объявив их фасоны «якобинскими», Балк-Полев демонстративно появился на улице во фраке и шляпе идеально округлой формы. Московский полицеймейстер Эртель попытался силой снять со «смутьяна» запрещённую шляпу, но камергер по-простецки показал внушительный кулак ретивому ревнителю порядка. Обиженный Эртель завёл на Балк-Полева «дело о шляпе» и доложил императору, который лишил Балк-Полева чинов и наград, отправив в ссылку.
Камергер Пётр Фёдорович Балк-Полев
Так в 1797 году бывший камергер поселился в своих имениях в Вязниковском уезде. Зато среди литераторов Балк-Полев стал кумиром. Он был знаком с Державиным и Пушкиным. Балк-Полева уважали декабристы.
После дворцового переворота и убийства Павла I новый царь Александр I вернул Петру Фёдоровичу прежние чины и регалии, разрешив проживание в Москве и Петербурге. Вскоре Балк-Полев вновь стал блистать в Северной Пальмире, причём особой славой пользовалась его огромная библиотека. Там были все новинки отечественной и европейской литературы, причём многие – с дарственными надписями авторов.
Первый российский посланник в Бразилии
Во время наполеоновского нашествия Пётр Фёдорович снарядил из своих крепостных крестьян целый батальон. К тому времени он служил по Министерству иностранных дел, имея чин действительного тайного советника – такой же, как и у самого министра. После окончательного разгрома Наполеона, в 1815 году, встал вопрос о назначении российского посланника в Бразилию. В то время эта страна формально оставалась частью Португальского королевства. Во время оккупации Португалии французскими войсками в Рио-де-Жанейро обосновался португальский король Жуан VI. Но после того как Наполеона разбили и король вернулся в Лиссабон, в Бразилии остался его сын и наследник дон Педро Браганса, при котором заокеанская колония фактически стала самостоятельным государством. Вскоре принц провозгласил независимость Бразильской империи, став её первым императором под именем Педро I.
Церковь Михаила Архангела в с. Сарыево – центре вязниковских владений Балк-Полевых. Фото Н. Бойко, 2015 г.
Вот к этому дону Педро в страну диких обезьян в 1815 году российский министр иностранных дел Иоанн Каподистрия с благословения императора и направил в качестве посланника Балк-Полева. В Рио-де-Жанейро российского дипломата приняли с распростёртыми объятиями. Среди дипломатического корпуса в столице Бразилии русский посол оказался самым родовитым, состоятельным и представительным. Заокеанскому двору португальского принца, который готовился стать первым бразильским императором, очень импонировало то, что российский государь прислал к нему столь солидного представителя.
Правда, сам Балк-Полев особого почтения к португало-бразильскому монарху не испытывал, втихаря переписывая поэмы и стихотворения Томаса Антонио Гонзага – известного бразильского поэта, которого дон Педро уморил в ссылке, обвинив в подготовке антиправительственного заговора. Эти стихи российский посланник переправил на родину. Позже ими зачитывались декабристы, а после разгрома восстания 14 декабря 1825 года одно из стихотворений мятежного Гонзага перевёл сам Пушкин, проводя параллели между трагической судьбой поэта из Бразилии и участью друзей-декабристов.
Сапожник, отставка и… «Розы»
В конце концов, пристрастие российского посланника к бразильским вольнодумцам стало известным при дворе дона Педро и в Петербурге. Александр I вызвал Балк-Полева для объяснений. Аудиенция у императора оказалась короткой: Балк-Полев обвинил царя в том, что жалованья дипломатов не хватает на приличную экипировку. В доказательство своих слов эксцентричный посланник и камергер швырнул на пол перед венценосцем внушительный счёт от… сапожника за новые бальные башмаки и, хлопнув дверью, вышел из царского кабинета! На этом дипломатическая карьера и вообще государственная служба Петра Фёдоровича закончились навсегда.
Остаток дней П. Ф. Балк-Полев прожил в Москве, иногда выезжая в свои имения. Он по-прежнему был близок к литературным кругам, причём среди молодых мастеров изящной словесности почитался фигурой легендарной. Не случайно, любимая дочь Петра Фёдоровича Прасковья вышла замуж за известного поэта «золотого века» Ивана Петровича Мятлева, автора одного из лучших стихотворений нашей литературы «Розы»:
Как хороши, как свежи были розы
В моём саду! Как взор прельщали мой!
Как я молил весенние морозы
Не трогать их холодною рукой!..
Бывший посланник в Бразилии скончался в 1849 году в возрасте 72 лет. На нём род Балк-Полевых по мужской линии пресёкся навсегда.
2.5. Вязниковский помещик и владимирский вице-губернатор Пестель – брат декабриста
Фамилия Пестель в российской истории навсегда ассоциируется с известным декабристом, одним из руководителей Южного общества полковником Вятского пехотного полка Павлом Ивановичем Пестелем. Однако мало кто знает, что наш край связан с биографией его младшего брата Бориса Пестеля – помещика села Станки с деревнями Вязниковского уезда. А во Владимире-на-Клязьме Пестель-младший занимал высокие посты и даже несколько лет находился в должности владимирского вице-губернатора.
Пестели – саксонский дворянский род, представители которого в XVIII столетии переселились в Россию. Дед Павла и Бориса – подданный Саксонского королевства Бурхард Вольфганг Пестель выехал в Россию в царствование дочери Петра Великого императрицы Елизаветы Петровны. Служил по почтовому ведомству и занимал пост почт-директора в Москве. На русской службе он достиг генеральского чина действительного статского советника. В новом отечестве Пестеля переиначили в Бориса Владимировича, как и он сам стал себя называть. Его сын Иван Борисович Пестель начинал карьеру тоже по почтовой части и даже заведовал всеми почтами столичного Санкт-Петербурга, а потом стал сенатором и в 1806 году был назначен сибирским генерал-губернатором.
Известный литератор и журналист Николай Греч писал про него: «…Иван Борисович Пестель был человек очень умный, хорошо образованный, может быть и честный, но суровый, жестокий, неумолимый».
Сибирью Пестель управлял 16 лет, по большей части заочно, не покидая Петербурга, но из-за множества злоупотреблений в 1822-м его отправили в отставку, причём преемником отца декабриста в качестве правителя Сибири стал наш земляк – владимирец Михаил Сперанский.
И. Б. Пестель пожелал, чтобы его сыновья, в отличие от отца и деда, стали не гражданскими чиновниками, а военными, офицерами, и даже генералами. Однако, в отличие от старшего брата, будущего декабриста, который дослужился до полкового командира, Борису Пестелю носить офицерские эполеты оказалось не суждено. Будучи определён в элитный Пажеский корпус, из-за несчастного случая он сильно поранил ногу. Опасаясь возможной гангрены, медики настояли на ампутации. Так в 16-летнем возрасте Борис стал инвалидом, навсегда распрощавшись с мечтами о подвигах на поле брани. Отец зачислил его в свою канцелярию, после пятилетнего формального пребывания в которой Борис Пестель был переведён в Министерство внутренних дел чиновником особых поручений, а потом получил должность чиновника департамента мануфактур и внешней торговли.
Иван Борисович Пестель – отец декабриста
Елизавета Ивановна Пестель – мать Павла и Бориса Пестелей
Там молодой человек показал себя дельным сотрудником. В отличие от сослуживцев, сполна отдававших дань рассеянной столичной жизни, Пестель по вполне понятным причинам не танцевал на балах и не был дамским угодником, много времени уделяя службе. Он немало сделал для развития предпринимательства в России и уже в 27 лет получил чин коллежского советника (равный полковнику), причём к тому времени его отец уже попал в опалу, и дальнейшая карьера зависела всецело от способностей самого Бориса.
В 1824 году Б. И. Пестель стал начальником отделения департамента, а в 1827-м получил ответственное назначение вице-губернатором в северную Олонецкую губернию. К тому времени прошёл всего лишь год после того, как любимый старший брат-декабрист Павел Пестель был казнён царём, что стало сильнейшим потрясением для всего семейства. Что при этом пережил брат повешенного на кронверке Петропавловской крепости и погребённого в безвестной могиле на острове Голодае, можно только догадываться. Однако казнь декабриста Пестеля никак не отразилась на дальнейшей службе его брата.
В ту пору вице-губернаторы (их было всего по одному в каждой губернии) отвечали почти исключительно за развитие экономики своего региона. Поэтому задача Пестеля в данном качестве заключалась в более эффективном управлении государственной собственностью и активами в губернии, по возможности полным сбором всех податей (налогов), а также в создании стимулов для развития промышленности и торговли. В далёком карельском Олонце Борис Иванович потрудился достойно, после чего его отправили «подтягивать» другие, уже куда более насёленные губернии: сначала Смоленскую, а потом – Слободско-Украинскую (Харьковскую), где Пестель получил чин статского советника.
В апреле 1835 года статский советник Борис Пестель был назначен вице-губернатором во Владимирскую губернию, одновременно заняв должность председателя Владимирской казённой палаты. Владимирским губернатором тогда являлся действительный статский советник Степан Паскевич, младший брат любимца Николая I генерал-фельдмаршала князя Ивана Паскевича, переведённый во Владимир-на-Клязьме всего за три месяца до прибытия туда Пестеля. Брат царского фаворита и брат казнённого этим же царём заговорщика неплохо сработались, однако уже в 1836-м Степана Паскевича перевели в Петербург, а во Владимир на губернаторство вернулся грек Иван Курута, ранее уже занимавший этот пост, племянник воспитателя цесаревича Константина Павловича графа Дмитрия Куруты.
Здание присутственных мест во Владимире, где работал вице-губернатор Борис Пестель
С Курутой Пестель тоже поладил, причём в 1838 году на долю вице-губернатора пришлась миссия курирования губернского официоза газеты «Владимирские губернские ведомости», которая стала первым периодическим изданием региона и выходила один раз в неделю. Кстати, её первым редактором стал знаменитый революционер и писатель Александр Герцен, отбывавший тогда во Владимире административную ссылку. Таким образом, политический ссыльный выпускал официальную губернаторскую газету под руководством брата казнённого декабриста!
В северной столице работу Пестеля во Владимире оценили высоко, наградив вице-губернатора престижным орденом Св. Владимира III степени («Владимиром на шею»). Окончательно Борис Иванович покинул берега Клязьмы лишь в начале 1839 года, будучи переведён вице-губернатором в Крым. Тогда территория этого полуострова образовывала Херсонскую губернию, куда и определили Пестеля. В Крыму Пестель прослужил более пяти лет, причём с учётом пограничного положения этой территории по указу императора Николая I был переименован из гражданского чина действительного статского советника в генерал-майоры. Так, ни одного дня не служивший в армии калека всё-таки стал генералом, как когда-то мечтал его отец. Бывший сибирский наместник всего полтора года не дожил до этого светлого дня.
В 1845 году Бориса Пестеля перевели в Петербург в состав Совета Министерства внутренних дел, но уже в 1848-м он скончался в возрасте всего 53 лет. Не исключено, что генерал Пестель стал жертвой набиравшей тогда силу эпидемии холеры, одной из самых опустошительных в истории России (всего тогда в стране умерло более 690 тысяч человек). Его портреты не сохранились или, во всяком случае, пока ещё не найдены.
Борис Иванович Пестель был женат на княжне Софье Николаевне Трубецкой. От этого брака родилось две дочери – Елизавета и Екатерина. Семейству Пестелей так полюбилась Владимирская губерния, что они стали местными помещиками. В частности, им принадлежали село Станки с деревнями Костенево и Зобищи Вязниковского уезда, между Вязниками и Мстёрой, в которых проживало около 550 крепостных крестьян. Другое имение брата декабриста находилось в деревне Лихушино под Шуей, которая тогда тоже входила во Владимирскую губернию. Там Пестели владели усадебным домом и парком, кстати, остатки последнего уже в городской черте Шуи уцелели до наших дней. Бывший барский дом Пестелей в Лихушино сгорел в 1913 году. Там же, в Шуе, чудом сохранилось и надгробие вдовы Б. И. Пестеля Софьи Николаевны, которая пережила мужа на 22 года, хотя семейный склеп Пестелей давно уничтожен.
Село Станки – бывшее вязниковское имение Бориса Пестеля
А в Москве сегодня живёт Владимир Сергеевич Норманн – праправнук Бориса Ивановича и Софьи Николаевны Пестель, изучающий историю своей знаменитой семьи.
2.6. Иван Рождественский – царский батюшка
В отечественной истории уникальна биография графа Михаила Михайловича Сперанского, сына сельского священника Владимирской епархии, сделавшего блистательную карьеру и занимавшего высокие государственные посты. Но есть ещё не менее яркий, но не столь известный пример, когда наш земляк из владимирской глубинки, тоже из духовного звания, благодаря выдающимся достоинствам оказался допущен в высшие государственные сферы. Выросший в глухом погосте на окраине Вязниковского уезда, протоиерей Иван Васильевич Рождественский стал настоятелем храма Зимнего дворца, духовником императорской фамилии, наставником наследника престола, получив высшие российские ордена, включая Св. Александра Невского с бриллиантами.
Протоиерей Иван Васильевич Рождественский
Сын сельского пастыря
Иван Рождественский – потомок рода церковнослужителей, основателем которого стал священник села Михайлово Суздальского уезда Анания Михайлов, родившийся при Петре Великом и служивший вплоть до 1780-х годов. Его внук Гавриил Харитонов занимал место дьячка в церкви Рождества Пресвятой Богородицы в селе Санниково Ковровской округи. Правнук Анании Василий Гавриилович, родившийся в 1791 году в Санниково, первым в роду получил фамилию Рождественский – по санниковскому Рождественско-Богородицкому храму.
Василий Рождественский в 1813 году окончил Владимирскую духовную семинарию и был определён священником Богоявленского погоста Вязниковского уезда. Там у отца Василия родился сын, крещённый с именем Иоанна. Когда Ивану Рождественскому исполнилось 15 лет, его мать умерла, а отец принял монашеский постриг, став иеромонахом Вениамином. Сначала он проживал во Владимирском Рождественском монастыре при архиерейском доме. В 1834 году инок Вениамин был назначен строителем Лукиановой пустыни в Александровском уезде, а в 1838-м ушёл на покой и остаток дней прожил в Михаило-Архангельском монастыре в Юрьеве-Польском.
Его сын Иван, детство которого прошло в лесном вязниковском погосте, как и отец, в 1833 году окончил Владимирскую духовную семинарию. Будучи семинаристом, он жил вместе отцом в Рождественском монастыре, где пел в хоре домовой архиерейской церкви. Талантливого юношу заметил епископ Владимирский и Суздальский Парфений, следивший за его успехами в семинарии. Иван Рождественский окончил семинарский курс одним из лучших и был направлен для обучения за казённый счёт в Петербургскую духовную академию. В северной столице он тоже учился в числе первых и окончил академию в 1837 году магистром богословия.
Карьера богослова и педагога
Поначалу молодого богослова отправили преподавателем семинарии в Рязань, но уже в 1838-м перевели в Петербургскую семинарию на кафедру словесности, а потом – гражданской истории. В качестве наставника бывший владимирский студент проявил себя с лучшей стороны, поэтому в 1839 году его назначили настоятелем церкви Дворянского полка – военного училища для выходцев из благородного сословия. Священник Иоанн Рождественский преподавал Закон Божий и церковную историю, а также являлся духовником воспитанников. Батюшка отдавал порученному делу всю душу и вскоре приобрёл у молодёжи огромный авторитет.
При тогдашнем жёстком воспитании кадетов отец Иоанн помимо обычных занятий посещал их вечерами, вёл задушевные беседы, помогал, чем мог, причём делал это искренне, без рисовки и излишней назидательности. Среди будущих офицеров пастырь стал настоящей легендой, и много позже, уже находясь в немалых чинах, его прежние ученики с неизменным почтением приветствовали духовного отца, содействуя ему во всём.
На отца Иоанна обратил внимание великий князь Михаил Павлович, младший брат императора Николая I, руководивший военно-учебными заведениями России. Священника Рождественского пригласили преподавать ещё и в Артиллерийском училище. С 1840 по 1850 год именно И. В. Рождественскому доверялось произнесение напутственной речи от духовенства юнкерам всех училищ Петербурга, получавшим первый офицерский чин. Эти речи современники почитали образцом ораторского искусства. Послушать выдающегося проповедника приезжали представители аристократических семей и царская фамилия во главе с Николаем I. Император даже распорядился напечатать эти речи отдельной книгой.
Любимый батюшка Дома Романовых
Знакомство с высшим светом стало причиной того, что любимая дочь царя великая княгиня Мария Николаевна предложила отцу Иоанну стать её духовником. Отказать было невозможно, и Иван Рождественский сделался придворным священником. В новой непростой должности он тоже оставался естественным и никогда не пытался приспосабливаться к высокопоставленным духовным детям. От этого уважение к батюшке лишь росло. Но с Марией Николаевной ему всё же пришлось расстаться. Дочь императора влюбилась в графа Григория Строганова, одного из богатейших людей России. Но и Строганов считался не ровней для великой княгини. Мария Николаевна попросила отца Иоанна тайком обвенчать её с графом. Но батюшка отказался, считая, что тайный брак в принципе неприемлем. Марию Романову и Григория Строганова обвенчал менее щепетильный пастырь.
Вид Малой церкви в Зимнем дворце. С картины Эдуарда Гау. Слева на полотне изображён отец Иоанн Рождественский
Об этой истории узнал брат Марии Николаевны новый государь Александр II и пригласил Ивана Рождественского преподавать Закон Божий своим сыновьям, решив, что более достойного священника не найти. В 1862 году протоиерей Рождественский был назначен настоятелем малой церкви Зимнего дворца, служившей для императорской семьи, а в 1865-м определён членом Святейшего Синода. В эти годы он получил множество наград, которые имели далеко не все архиереи и генералы. Царская семья, императрица Мария Александровна и её сыновья очень полюбили своего пастыря. Характерно, что когда великий князь Сергей Александрович стал совершеннолетним, он попросил мать подарить батюшке драгоценный крест. И царица лично выбирала драгоценные камни для креста и даже заказывала его рисунок придворному ювелиру.
«…Видели в нём родного отца»
Протоиерей Иван Васильевич Рождественский, имевший ежедневный неограниченный доступ к императору, императрице и великим князьям, пользовался огромным влиянием, особенно в среде духовенства. Перед ним заискивали даже митрополиты. Поговаривали, что батюшка даёт советы, какого архипастыря на какую епархию назначить. Архивные документы свидетельствуют, что от одного слова И. В. Рождественского зависело многое. Но честность отца Иоанна не подвергали сомнению даже те, кто ему не симпатизировал, – в гуще дворцовых интриг были и такие.
Несмотря на высокое положение, И. В. Рождественский никогда не забывал о земляках. На личные средства он учредил стипендии для выходцев из Владимирской губернии в Петербургской духовной академии, Владимирской духовной семинарии, Царскосельском и Владимирском женском училищах, финансировал несколько сельских школ Владимирского края. В Вязниках Иван Васильевич выстроил богадельню для вдов и сирот местного духовенства. Квартира протоиерея в Зимнем дворце всегда была открыта для гостей-вязниковцев. Как свидетельствовали современники, «бедные земляки и землячки, оканчивавшие в Петербурге образование, видели в нём родного отца и пользовались его щедрой поддержкой».
Цесаревич Александр Александрович, будущий император Александр III, ученик И. В. Рождественского
После убийства народовольцами Александра Второго 1 марта 1881 года на престол взошёл ученик протоиерея Рождественского Александр Третий, который тоже чтил батюшку почти как отца. Но Иван Васильевич был настолько потрясён трагической гибелью прежнего государя, что зимой того же 1881-го тяжело заболел. И хотя царственный ученик создал все условия для лечения протоиерея Рождественского, в 1882 году тот скончался в возрасте всего лишь 67 лет и был погребён на Смоленском кладбище Петербурга. Перед смертью он оставил завещание, по которому выделялись капиталы на все учреждённые им стипендии и опекаемые им школы. Эти средства выдавались вплоть до 1917 года, а среди вязниковцев долго жила память о незаурядном и редкостной отзывчивости человеке.
2.7. Славный художник земли Вязниковской
В «Биобиблиографическом словаре русских художников» названы 355 художников по фамилии Иванов.
Вязниковская земля дала России десятки замечательных художников. Начало этому, видимо, положила семья живописца Волка. В том же «Биобиблиографическом словаре» читаем: «Волк. Живописец середины XVII века. Священник из Вязников. Писал иконы вместе с двумя братьями и пятью зятьями. В 1660 году был вызван в Москву «к стенному письму» в Архангельском соборе. Всего несколько строк, а как приятно нам, вязниковцам, читать это. Если будете в Москве, то зайдите в Кремль, в Архангельский собор, и посмотрите, как его расписали внутри наши вязниковские художники. А Архангельский собор был собором-усыпальницей великих русских князей и царей от Ивана Калиты до Иоанна Алексеевича, брата Петра Первого.
Об этой деятельности вязниковцев можно написать отдельную статью, и я займусь этим. Но сегодня мне хочется рассказать о подвиге другого вязниковского художника, уроженца Вязниковского уезда, из деревни Казаково, прихода села Мелешино, что недалеко от Палеха, Антона Иванова.
В середине XIX века его имя было известно в Италии, где он жил и умер в 1864 году. А родился Антон Иванов в 1818 году в семье крепостного крестьянина Ивана Иванова. Антон рано проявил интерес к рисованию и был отдан своим барином в ученье к художникам Е.Г. и Г. Г. Чернецовым, у которых и находился с 1833 по 1839 год, целых шесть лет. Во время учёбы он совершал с братьями Чернецовыми творческие поездки по Волге. Они прошли всю Волгу от Рыбинска до Астрахани. В результате этой поездки Антон создал множество рисунков, эскизов, набросков, картин. После поездки все картины были выставлены в Санкт-Петербурге. Они так понравились преподавателям Академии художеств, что ему было предложено поступить учиться в Академию. Братья Чернецовы выкупают Антона из крепостных, и он с 1840 года становится вольнослушателем Академии. В 1844 году за картину «Вид Тучкова моста с набережной Васильевского острова» он получает малую серебряную медаль. В 1845 году он организует свою выставку пейзажей, за что и получает звание неклассного художника. Общество поощрения художникам объявляет Антона Иванова своим пенсионером.
«Итальянский пейзаж», 1852 год
В 1846 году художник уезжает с братьями Чернецовыми в Италию, где и остаётся до конца своей жизни.
После смерти Антона Иванова многие его картины, рисунки, альбомы остались в Италии и занимают теперь достойное место в различных музеях. По пять картин Иванова находятся в Государственной Третьяковской галерее в Москве и Русском музее в Санкт-Петербурге. Многие музеи России и бывших союзных республик являются счастливыми обладателями работ нашего знатного вязниковца. И только Вязники не имеют ни картины, ни даже рисунка своего знаменитого земляка.
Его «Автопортрет» находится в Москве, в ГТГ. А музей А. С. Пушкина в городе Пушкине обладает уникальной картиной, выполненной Г. Г. Чернецовым. Это знаменитая картина – «Парад на Царицынском лугу». Помните, в учебниках часто помещали репродукции с этой картины? Группа выдающихся людей России во главе с А. С. Пушкиным, В. А. Жуковским, И. А. Крыловым. Недалеко от них Чернецов написал и портрет Антона Иванова. Он оказался достойным быть написанным на этом полотне. Ведь ему тогда было всего 18 лет. Достойный вязниковец – среди достойных людей России.
В моей коллекции открыток с картин художников имеется несколько репродукций с его картин. Три из них с итальянским сюжетом. У нас в стране известны около тридцати картин Антона Иванова.
Хорошо бы городским властям Вязников обратиться в Москву, в закупочную комиссию и заказать для нашего музея хотя бы одну картину нашего знаменитого земляка.
2.8. Вязниковский крестьянин Иван Базанов – «Император Сибири»
Во второй половине XIX века слава купца-миллионера Ивана Ивановича Базанова гремела по всей России – от Москвы до Восточной Сибири. А когда в 1813 году в семье крестьянина прихода села Спас-Шелутина Вязниковского уезда Ивана Базанова родился сын, наречённый, как и родитель, Иваном, никто не мог даже предположить, что этот младенец со временем будет контролировать почти 200 золотых приисков и золотоносных участков, а также целый флот на великих сибирских реках! До сих пор в Вязниках и Перми, Иркутске и Петербурге можно видеть массивные здания, возведённые на базановские миллионы, причём по большей части – для учебных и благотворительных заведений. А ближайший соратник и компаньон Базанова Михаил Сибиряков своим огромным состоянием заложил основу для будущих научных исследований Арктики. Некоронованным императором Сибири называли Ивана Базанова, который прошёл путь от крестьянской избы до состояния в 15 миллионов золотых рублей.
Так сегодня выглядит погост Спас-Шелутино (ныне Ивановская область). В этом храме когда-то крестили будущего «Императора Сибири»
Иван Иванович Базанов
Иван Базанов-младший в конце 1840-х годов в 37-летнем возрасте покинул родной Вязниковский уезд в поисках лучшей доли. В Российской империи ловцы Синей птицы двигались на восток – в бескрайнюю, одновременно сулящую огромные возможности и гибель в далёком лесном краю неизведанную Сибирь. Как именно богател вчерашний вязниковский крестьянин Базанов – до конца не выяснено до сих пор. Известно лишь, что в 1857 году 44-летний Иван Иванович добился, выражаясь современным языком, лицензии на разработку золотых приисков в Восточной Сибири. Вместе со своим другом купцом Михаилом Сибиряковым Базанов организовал компанию по добыче золота в долинах рек Лена и Витим, которая для «маскировки» получила название «Ленско-Витимское пароходство Ко Сибирякова и Базанова». В середине 1860-х годов в число компаньонов данной фирмы вошли сибирские купцы Немчинов и Трапезников. Спустя 20 лет после начала работы на компанию, основанную Базановым и Сибиряковым, работали тысячи старателей, матросов, рабочих, лоцманов, возчиков, десятки капитанов, геологов, инженеров. Большая часть золота добывалась в Олекминском округе, но отдельные пароходы Базанова доходили и до Якутска.
Иван Базанов щедро жертвовал огромные суммы на содержание приютов и богаделен, строительство церквей и школ в различных городах и губерниях. «Нажил сам – поделись с другим!», – любил повторять золотопромышленник. За выдающиеся коммерческие достижения и не менее значимую благотворительность он был пожалован в чин действительного статского советника (равного генерал-майору). Рождённый крестьянином, Базанов стал Его Превосходительством, был отмечен орденами и медалями. Но прославился «император Сибири» вовсе не этим. В 1883 году после кончины Ивана Ивановича было обнародовано его завещание, которое удивило всех: значительную часть многомиллионного состояния Базанов завещал на общественно полезные цели.
Миллионер и генерал был лишён семейного счастья. Его любимые дети умерли раньше его. Поэтому наследниками Ивана Ивановича стали невестка – вдова покойного сына Петра Юлия Базанова и зять – муж покойной дочери Базанова Екатерины Ивановны граф Пётр Сиверс. Нередко бывает, что распоряжения завещателя выделить крупную часть наследства на благотворительность сильно раздражает его родню, которая потом стремится каким-либо образом «минимизировать» потери, выполнив волю богача лишь формально. Но в семействе Базанова, редкий случай, и Юлия Базанова, и граф Сиверс не просто постарались исполнить завещание Ивана Ивановича как можно добросовестнее, но и потратили на помощь современникам почти всё наследство.
Базановское училище в Вязниках, фото около 1907 г.
К помощи базановского семейства прибегали очень известные люди, отчаявшиеся найти поддержку в иных местах. Например, писатель граф Лев Толстой попросил Юлию Базанову помочь профинансировать переселение духоборов – крестьян-пацифистов, подвергавшихся преследованиям в России, в Канаду. На это требовалось около 7 миллионов рублей!
Интерьер нынешнего «Дома юриста» в Санкт-Петербурге – бывшей резиденции наследников Ивана Базанова
«С этой целью я обращаюсь к вам, прося вас пожертвовать на это, несомненно, доброе дело столько, сколько вы найдёте нужным и возможным. В ожидании ответа остаюсь уважающий вас, Лев Толстой», – такое письмо направил Базановой классик. Юлия Ивановна заключила договор с владельцем крупной пароходной компании господином Каменским, суда которого и перевезли 7500 духоборов в Новый Свет.
В российской истории более всего известны крупные пожертвования Юлии Базановой Императорскому Московскому университету.
Целиком на её средства в 1894—1895 годах на Девичьем поле была построена и оборудована университетская Клиника болезней уха, носа и горла – в то время единственная специализированная больница данного рода в стране. На эти цели Базанова потратила более 1 миллиона рублей – огромную сумму по тем временам, когда, скажем, годовая зарплата владимирского губернатора (самая большая в губернии) составляла 10 тысяч рублей. После открытия клиники Базанова пожертвовала ещё более полумиллиона рублей на обеспечение содержания данного учреждения. Московская городская дума присвоила клинике имя Юлии Базановой.
Обломок «золотой империи» – найденное надгробие на могиле родителей Ивана Базанова
Долгое время на свои средства Юлия Ивановна содержала Иркутское географическое общество. Она финансировала мероприятия, посвящённые 300-летию присоединения Сибири к России. В Румянцевском музее в Москве находилась этнографическая коллекция, связанная с её именем.
На базановские миллионы была выстроена школа в Ялте и городское училище в Перми. В Вязниках на пожертвованные по завещанию тестя графом Сиверсом 100 тысяч рублей на улице Благовещенской отстроили и оснастили всем необходимым техническое училище имени И. Базанова, торжественно открытое в 1898 году и позже преобразованное в Вязниковский механико-текстильный техникум. А в центре Иркутска вырос огромный по прежним меркам Базановский воспитательный дом, спасший тысячи детей и подаривший им путёвки в жизнь. На средства семьи Базанова не только было выстроено здание приюта, но выплачивалось жалованье его персоналу. Ещё в Иркутске Базановы выстроили Ивано-Матрёнинскую больницу – одно из крупнейших лечебных учреждений Восточной Сибири, – названную так в честь самого Ивана Базанова и его жены Матрёны. Историки установили, что всего Юлия Базанова и граф Пётр Сиверс потратили на благотворительность более 10 миллионов рублей – почти всё базановское наследство.
Ю. И. Базанова остаток дней провела в Петербурге, где на Сергиевской улице (ныне – Чайковского, 28) выстроила роскошный особняк. Сегодня там размещается петербургский Дом юриста, а интерьеры базановского дворца впечатляют столь сильно, что туда не прекращается поток экскурсантов, желающих посмотреть на великолепие резиденции невестки «императора Сибири». Современники так писали о Юлии Базановой: «Жертвуя большие средства на добрые дела, она никогда этого не подчёркивала, о них не разглашала и очень не любила какой-либо гласности и официальности, наоборот, помогала и благодарила с редкой скромностью и простотой».
А в истории больше всего прославилось семейство друга Базанова Михаила Сибирякова. Сын последнего Александр употребил доставшиеся на его долю миллионы на исследование Севера. В честь заслуг Сибирякова-младшего в 1916 году был назван купленный Россией в Англии ледокольный пароход, позже прославившийся путешествием по Северному морскому пути в 1930-е годы. Сам Сибиряков к тому времени находился в эмиграции во Франции, но пароход переименовывать не стали. В СССР попросту объявили Сибирякова… умершим – задолго до его настоящей кончины.
Граф Сиверс, имевший звание камергера императорского двора, до самой кончины прожил в Иркутске, где его выбирали членом городской управы. Он умер в 1892 году в Москве, но был погребён по завещанию в склепе Иркутского Вознесенского мужского монастыря рядом с могилами жены, сына, тестя и тёщи.
Во Франции сгинула и последняя представительница рода Базановых – внучка Ивана Ивановича Варвара Петровна. Её судьба до сих пор неизвестна. А сама Юлия Ивановна Базанова скончалась в 1924-м.
Недавно на заброшенном погосте Спас-Шелутино был найден наполовину обломанный надгробный памятник из когда-то белого, а ныне потемневшего от времени мрамора, на котором значилось, что он воздвигнут наследниками действительного статского советника Ивана Ивановича Базанова – по его завещанию на могилах близких. И эта мраморная глыба – последний осколок огромной «золотой империи».
2.9. Вязниковцы в Крымской войне
Сегодня, с учётом нынешних реалий, история обороны Крыма в войну 1853—1856 годов, когда союзная армия Англии, Франции, Турции и Сардинии (Италии) пыталась захватить этот стратегически важный полуостров, особенно актуальна. Не случайно, в отечественной истории именно эту войну назвали Крымской. И в ней активное участие принимали многие выходцы из тогдашней Владимирской губернии, в том числе – вязниковцы и лица, так или иначе связанные с Вязниковским краем.
Так, во время Крымской войны 1853—1856 годов в обороне Севастополя принимали активное участие сыновья бывшего станового пристава Вязниковского уезда, героя Отечественной войны 1812 года, участника сражений при Бородино и Малоярославце отставного капитана Ладожского пехотного полка Петра Манькова Николай и Александр, которые в детстве проживали в Вязниках. Выпускник 1-го кадетского корпуса Николай Маньков, штабс-капитан Литовского егерского полка, в 1854—1855 годах защищал первую оборонительную линию 5-го бастиона города-крепости Севастополя, где был контужен. В послужном списке Н. Манькова сказано: «контужен от разрыва бомбы в голову с обожжением всего лица и обеих рук». «За отличную храбрость и мужество» Николай Маньков был награждён орденом Святой Анны IV степени «За храбрость», а за отличную храбрость и примерную стойкость, оказанную во время второго усиленного бомбардирования неприятелем Севастополя, Н. Маньков был произведён в капитаны и награждён орденом Святой Анны III степени с бантом. Примечательно, что в Крыму отважный офицер не только храбро сражался и получил боевые награды, но и нашёл свою судьбу. Его супругой стала дочь управляющего провиантской комиссии из Симферополя Елизавета Стратнович. У них родились две дочери и сын. Скончался ветеран Крымской войны отставной майор Николай Маньков в 1893 году в возрасте 68 лет.
Оборона Севастополя 1854—1855 гг. С панорамы Ф. Рубо
Младший брат Н. Манькова, выпускник Московского кадетского корпуса прапорщик Азовского пехотного полка Александр Маньков в 1854—1855 годах тоже оборонял Севастополь. «За отличие при взятии штурмом четырёх неприятельских редутов» в ноябре 1854-го он был награждён орденом Св. Анны IV степени «За храбрость», а «за отличие в сражении на речке Чёрной и Федюнинских горах» в августе 1855-го получил чин подпоручика. В том же августе 1855-го подпоручик Александр Маньков был награждён орденом Св. Станислава III степени с мечами «за неусыпную деятельность, примерную стойкость, отличное мужество, и храбрость, оказанную в последнее время при обороне Севастополя и отбитии штурма». После получения тяжёлого ранения А. Манькову указом императора Александра II пожалована пожизненная пенсия из инвалидного капитала по 190 рублей в год (тогда это была зарплата среднего уездного чиновника) с принятием под покровительство Комитета о раненых. Впрочем, Александру Петровичу в Вязниковском уезде принадлежало 126 десятин земли (примерно 137,5 гектаров), и он считался помещиком средней руки. А. Маньков после окончания войны служил в Якутском пехотном полку и вышел в отставку штабс-капитаном «за ранами и с мундиром» в 1860 году. Скончался ветеран в 1891-м всего лишь 59-летнем возрасте – сказались последствия тяжёлого ранения и лишений военного времени.
В обороне Севастополя участвовал и ещё один представитель семейства вязниковских помещиков – подпрапорщик Московского пехотного полка Валериан Александрович Рамейков. В 1854 году ему исполнилось всего 17 лет. В личном деле Рамейкова указано, что он находился в «сражении с французами, турками и англичанами при деревне Бузлюк» 8 сентября 1854-го, потом – «при бомбардировании Севастополя» 5 октября, «в сражении на реке Чёрной и на Федюнинских высотах» 4 августа 1855 года. За отличие в боях Рамейков получил офицерский чин прапорщика, а потом был переведён корнетом в Гусарский великого князя Николая Максимилиановича, герцога Лейхтенбергского полк. В октябре 1855-го 18-летний корнет получил контузию в голову «позади левого уха», но остался в строю. Закончил службу в армии Валериан Рамейков в 1863 году штабс-капитаном. Позже он избирался депутатом Владимирского губернского дворянского депутатского собрания и скончался в 1898 году в 61-летнем возрасте.
Владимирские ополченцы Крымской войны
Во время Крымской войны сын вязниковского помещика и офицера (сельца Ждановка в приходе Успенского погоста близ Паустова) сотенного начальника (командира роты) 6-го пешего казачьего полка Владимирского ополчения 1812 года Александра Шумилова, награждённого высоким орденом Св. Владимира IV степени, тоже Александр служил в Тульском егерском полку подпоручиком, в составе которого воевал на Кавказском фронте и отличился в сражении при Кюрук-Дара в турецкой Армении в августе 1854 года, где турецкая армия в Закавказье была наголову разгромлена. Тульцы на память об этой баталии получили тамбур-мажорскую трость, отбитую среди прочих трофеев у неприятеля. А. Шумилов-младший вышел в отставку из военной службы в 1858 году штабс-капитаном. Позже он занимал пост мирового судьи в чине коллежского советника (полковника) и скончался в конце 1890-х годов.
Кроме того, в составе Владимирского ополчения 1855—1856 годов во время Крымской войны служили вязниковский помещик подпоручик Василий Секерин (потомственный офицер в пятом поколении, его прапрадед был капитаном ещё в армии Петра Великого и участвовал в Северной войне со Швецией), командовавший 3-й ротой в ополченческой дружине №127, за что после окончания боевых действий был награждён орденом Св. Станислава III степени. Вскоре после возвращения домой, в 1858 году, В. Секерин скончался после лишений и болезней, которых вдоволь хлебнули владимирские ополченцы, в возрасте всего лишь 42 или 43 лет. В той же дружине вместе с Секериным во Владимирском ополчении Крымской войны служил Пётр Иванович Рюминский – прапорщик из коллежских регистраторов Вязниковского уездного суда. Дальнейшая судьба Рюминского до сих пор неизвестна, как неизвестны судьбы многих наших земляков, защищавших южные рубежи России и, в том числе, Крым и Севастополь, полтора столетия назад. Однако все они заслуживают нашей благодарной памяти.
2.10. Как сын вязниковского крестьянина стал «анти-Никоном»
Более трёх с половиной веков назад реформы Патриарха Никона, стремившегося вернуть обряды Русской Православной Церкви к исконным греческим образцам, привели к трагическому расколу в обществе.
Значительное число россиян не приняли никоновских нововведений и остались ревнителями старой веры. Сами себя они называли староверами, а государство и Церковь именовали их раскольниками. Длительное время подвергавшиеся преследованиям властей старообрядцы получили фактическую свободу вероисповедания лишь в XIX столетии. К тому времени закалённые вековыми испытаниями и фанатично убеждённые в истинности избранного пути ревнители старой веры имели свою организацию, оставаясь своего рода «государством в государстве». Одним из вождей старообрядчества, почти легендарной фигурой для своих единоверцев стал Анисим Васильевич Швецов – крестьянский сын из Вязниковского уезда, ставший епископом Уральским и Оренбургским, которого в России именовали «книжным реформатором» и «анти-Никоном».
Конец ознакомительного фрагмента.