Глава 5
Паша, оголенный по пояс, массировал плечи босса профессиональными движениями. Это расслабляло, нежило, заставляло на время забыть о проблемах, которые как грибы после дождя множились на каждом шагу.
Геннадий Иванович сладко зажмурился, застонал, когда большие пальцы его водителя и телохранителя, а заодно и массажиста и помощника по всем вопросам сомкнулись на его шейном позвонке и начали тихонько надавливать.
– Хорошо, Паша… Хорошо…
Паша старался, сосредоточенно разминая плечи и спину своего босса. Тому необходимо было расслабиться. Необходимо было хоть на какое-то время забыть обо всем. А то так и до инфаркта рукой подать.
Как он сегодня рассвирепел, узнав новости! Как он гневался и плевался слюной, семеня на коротких ножках по кабинету!
– Почему?! Почему, Паша, я тебя спрашиваю, кто-то влез в наше дело? Почему все идет не так?
Геннадий Иванович так орал, его лицо так страшно побагровело, что Паше в какой-то момент показалось, что оно сейчас лопнет – его одутловатое, лишенное всяческой привлекательности лицо. Он перепугался и пообещал почти невозможное.
– Я все решу, Геннадий Иванович, – сказал тогда Паша.
– Решишь?!
За его обещание босс ухватился как за соломинку. Сразу успокоился, заулыбался. Даже позволил себе потрепать своего телохранителя по плечу, хотя всегда избегал становиться с ним рядом – слишком велик был контраст их внешностей и роста.
– Вот и молодец, Павлик. Вот за это я тебя и ценю. Решишь – значит решишь. А давай-ка баньку организуй, а?
Приказано – сделано. Паша организовал парную и уже двадцать минут массировал жирную спину своему повелителю. И чем больше расслаблялся его благодетель, тем мрачнее становился Паша.
Пообещать-то он пообещал, а вот как станет решать эту проблему, понятия не имел. Он привык иметь дело с известным противником. Чаще всего этого противника определял за него босс, ему лишь давались указания: наказать, разобраться, предупредить, устранить.
Каждое из этих указаний несло в себе целый пакет мер устрашения, а иногда и конкретных карательных мероприятий. К этому Паша привык. Была цель, было средство.
Но теперь…
Теперь он понятия не имел, с кем и с чем имеет дело! Да, первоначальная задача была предельно ясна – необходимо выдавить жильцов из дома до весны, тогда планировался снос. Хотя бы за неделю до сноса их оттуда убрать. Им просто необходимо было обследовать подвалы этого старого строения. У них уже и оборудование было заготовлено, и чертежи имелись, где может находиться то, на чем помешался Геннадий Иванович. Они бы сделали это уже давно, но тут, как на грех, случился пожар в двух общагах, и людей спешно рассовали кого куда. Этих вот несчастных сунули в старую рухлядь, подключив им какие-никакие коммуникации: свет, холодную воду, канализацию.
– А че, при них нельзя, что ли? – недоумевал Паша поначалу. – Они из комнат своих не выползают почти. До уборной и обратно. Им какое дело, кто роется в подвале?
– Умник! – шипел с презрением Геннадий Иванович. – Кто помешает им вызвать полицию?! Кто помешает сообщить корреспондентам, что кто-то ведет раскопки?! А если об этом узнают газетчики, то узнает и эта… нечисть! А когда эта нечисть, Паша, узнает, то дело пропало. Понимаешь, дубовая твоя башка?! Тогда он меня точно опередит и снова публично высмеет! Не-е-ет, Паша. Мы должны действовать тихо. Не вызывая подозрений.
– Так вы уже разрешение получили на исследования в управе, – несмело возражал Паша, просто чтобы напомнить. – Кто-то да проболтался.
– Я получил разрешение на негласное присутствие в этом доме не для поисков, болван! – орал Геннадий Иванович – он вообще очень быстро выходил из себя. – Я получил его для изучения архитектурной исторической ценности! Понимаешь разницу?!
Паша не понимал, потому что эта хитрость была шита белыми нитками.
– И тот, кто мне дал это разрешение, будет молчать как рыба. Знаешь почему?
Паша догадывался.
– Потому что получил от меня конверт с деньгами. А это сейчас срок ого-го какой! Он станет молчать и молить Бога, чтобы я не проболтался. А ты говоришь, он!
– Может, тогда он и поспешил туда людей поселить, а? – размышлял вслух Паша. – И денежки взял, и подстраховался?
– Вряд ли, – ворчливо отозвался босс.
Мысль о том, что его может кто-то кинуть, была для него непереносимой. Он привык властвовать, не разделяя.
– Он не дурак, знает, что ему будет, если он посмеет только подумать! Это просто совпадение, просто случайность. Кто мог знать, что сгорят эти чертовы общежития!..
Паша промолчал тогда. А теперь вспомнил. Он ведь узнавал по своим каналам. Общежития сгорели в результате умелого поджога. Просто это не афишировалось нигде и ни в одном акте не было зафиксировано. Везде записали: пожар в результате неисправной электропроводки. Кому нужны лишние проблемы? Кому нужно заводить уголовное дело и париться потом над расследованием? Ясно же как божий день, что поджигатель кто-то из жильцов. А их там полторы сотни на два дома. Всех подозревать?
Теперь он почему-то стал думать несколько иначе.
Теперь он почему-то во всем видел злой умысел. Умысел, направленный против его хозяина.
Как он орал, когда узнал о смерти бродячей собаки и о том, что кто-то вызвал полицию! Как он орал! Даже сильнее, чем сегодня, когда стало известно, что одну из комнат в доме занимает профессор археологии, повернутый на кладах и вознамерившийся доказать, что этот старый дом, в который его случайно поселили, полон тайн.
– Что он сказал?! – схватился за сердце Геннадий Иванович.
– Что дом этот полон тайн и, возможно, никто еще не докопался до сокровищ, спрятанных царским инквизитором, – промямлил Паша.
– Кому сказал? – Вот в этом месте лицо босса начало наливаться кровью.
– Своему бывшему коллеге, с которым пил кофе в кофейне за квартал от дома. Наш человек пас его и все слышал. И слышал потом, затаившись под дверью, как он повторил это все рыжей девке, пригласив ее к себе вечером на чашку кофе…
Все выходило из-под контроля, буквально все. Паша тяжело вздохнул. Положил ладони на крестец хозяина, осторожно надавил. Еще и еще раз, слушая характерный хруст. Это нормально. Так и должно быть. Вот если бы он надавил сильнее, то тогда…
Иногда – очень редко – ему очень хотелось сделать что-нибудь Геннадию Ивановичу, какую-нибудь пакость. Это когда тот особенно расходился и принимался оскорблять его незаслуженно. Потом Паша стыдился своих желаний. Усмирял свой гнев. И думал, что никто не лучше. Все в этом мире прогнило. Все чувства. Никто ничего не ценит, все повернуты на деньгах. Его босс хотя бы какую-то часть своей души оставляет нетронутой. Он не спит с девками за деньги. Считает это мерзким. И у него есть цель. Может, и не вполне благородная, но он этой цели не изменяет. Он верен ей. И эту верность в нем Паша ценил. И сам старался служить верно…
– Решит он, – вдруг проворчал Геннадий Иванович и тревожно заворочался, будто услышал опасные мысли Паши. – Как решать-то станешь? Как профессору рот заткнешь? Как девку эту рыжую усмиришь? И собака эта… Кто мог додуматься, Павел? Кому помешала бедная тварь?
Уничтожения из прихоти или куража Геннадий Иванович не терпел. Вот для дела – это пожалуйста. Тут он приказ отдаст не задумываясь. А из хулиганских побуждений…
– Пакость какая! – продолжал сонным голосом босс, широко раскинув руки по кушетке для массажа. – Мало проткнуть бедное животное прутом металлическим, так еще на башку ведро надеть. Зачем?!
– Может, для устрашения? – предположил Паша. Он последние два дня только об этом и думал, и ничего путного ему в голову не пришло ни разу.
– Кого устрашать-то собрались такой байдой, Паш?
– А для чего тогда собачий труп перетащили из дома к крыльцу? И ментов потом вызвали? – рассуждал вслух Паша. – Подохла-то собака в доме, это сто процентов. Профессор, рыжая и алкашка ходили ночью на нее смотреть. Рыжая чуть в обморок не грохнулась. Наш человек видел, как алкашка ее по щекам хлестала. А утром рыжая из дома выходит, а собачий труп под ногами.
– И она снова в обморок? – заинтересованно спросил Геннадий Иванович, приподняв голову.
– Нет. Она с ментами базарила. Они ее встретили возле собачьего трупа.
– Так-так-так… – забормотал Геннадий Иванович и принялся дергать ступнями – что-то типа зарядки. – Утром рыжая на порог, а там собака… Так-так-так, и менты. А кто, Паша, скажи мне, первым всегда выходит из дома по утрам?
– Рыжая, – без запинки ответил Паша.
– Вот! – Геннадий Иванович резко приподнялся, сел, прикрывая махровой простыней наготу. – Вот, Паша, она и разгадка! Все это действо направлено против рыжей девки. Для нее это представление устроено!
– Да? – Паша недоверчиво покачал головой. – Заморочено как-то.
– Ничуть! Подумай сам… Собаку грохнули, она потом еще полчаса выла, так?
– Да, наш человек говорит, вой был жуткий.
– Пошел на вой кто? Рыжая, профессор, алкашка. Потому что больше идти некому. Семейке придурочных все нипочем. А тот, кто живет в крайней комнате, еще ни разу не засветился. Ни разу! Когда уже, Паша?! – босс требовательно глянул на Пашу.
– Делаем все возможное, Геннадий Иванович. Как призрак, честное слово! Вроде кто-то есть, а будто и нету. Может, там ход какой в его комнате существует?
– Может быть, может быть… Тогда откуда он о нем узнал, Паша? Ой, что-то погано все как-то. – Некрасивое лицо хозяина сморщилось, как от боли. – Ладно… Про собаку… Пошли на вой те, кто должен был пойти. Остальным по барабану. Утром собаку перетащили к порогу. Для чего? Для того, чтобы рыжая снова на нее наткнулась. Все это против нее, Паша! Точно против нее! Может, какой ухажер ей мстит, может, еще чего.
– А чего прямо так-то?
– А вот ты возьми и узнай! – предложил Паше выход Геннадий Иванович.
Сам-то он, честно, не знал, с чего начинать решение проблем.
– Узнай об этой девке все! Кто? Откуда? Чем занимается? Семья? Друзья? – загибал пальцы босс. – И реши уже вопрос с этим чокнутым профессором, который болтает направо и налево непотребное! Реши, Паша…