10
Вик заглянул в кабинет Зои:
– Слушай, я как ни приеду, ты за компьютером, и на экране открыта одна и та же страница – твоя, банковская. Уверен, что твой стул еще теплый от тебя. Ты скоро станешь нищей, дорогая, если будешь с такой скоростью рассылать свои денежки.
– Ты прав, я на самом деле сегодня целый день за компьютером. Сначала смотрела погоду, потом фильм один нашла, старый, так заностальгировала, получила удовольствие от просмотра.
– Как называется?
– «Шербургские зонтики».
– Что, на классику потянуло?
– Нет, просто там такая музыка… Да и Катрин Денев хороша, совсем молоденькая. Знаешь, это почти опера…
– Мюзикл, я бы так сказал. Давай я. – Вик подошел к Зое, которая мешала тлеющие поленья в камине гостиной, взял у нее кованую чугунную кочергу и принялся энергично орудовать ею. – Как же хорошо у тебя, тепло. На улице такая мерзкая погода. Так кому ты на этот раз отправила?
– Вале, у нее огромный долг за квартиру накопился. Да и с работы ее уволили, фирма обанкротилась…
– Ясно.
– Марина пропала. Я уже не знаю, что и думать. Надо в полицию идти, Вик. Надо действовать. Подключать частных профессионалов, искать ее. У тебя есть телефон ее отца?
– Есть. Но я пока туда не звонил. Подумал, что преждевременно. Я же не знаю всех ее планов. Кое во что она меня посвятила…
– Да знаю я все это. У тебя-то как дела?
– На завтра назначена еще одна продажа. Трехкомнатная шикарная квартира. Я должен заработать около ста тысяч.
– Поздравляю. У тебя легкая рука.
– Не знаю, какая у меня рука, но квартира прямо-таки нарасхват. Я трем покупателям устроил что-то вроде аукциона – кто больше даст. Они сначала не верили, но потом, когда я свел две семьи и они поверили, что квартира может уйти, цена сразу же поднялась. Короче, ты поняла, чем все дело кончилось.
– Мне, что ли, еще одну квартиру купить?
– Купи. У меня для тебя на примете есть кое-что… Хозяина, кажется, посадили, его жена будет продавать. Это мне сорока на хвосте принесла… Если надо…
– Ладно, Вик, потом поговорим. Сейчас меня интересует Марина. Что-то как-то тревожно на душе. Ты голодный?
– Если честно, то да.
– А у меня обеда нет. Я сегодня целый день чай пью. Могу пока пару бутербродов сделать. Есть еще консервы.
– Ладно, неси что-нибудь. Ты же знаешь, я всегда голодный.
Зоя, зябко кутаясь в теплую кофту, ушла на кухню. Вернулась с подносом, поставила на прозрачный столик напротив камина.
– Телевизор включить?
– Давай. Пусть будет фон. А то как-то очень уж тихо. Сейчас ехал по деревне – на улицах ни души. Давай я сам включу. Где пульт?
Зоя открыла банку сардин.
– Это португальские, очень их люблю. Вот тебе масло сливочное, свежий хлеб. Давай, Вик, подкрепись. Извини, но больше ничего нет, надо заказывать.
Вспыхнул большой экран. На ярко-зеленом поле спортсменки в белых юбочках играли в теннис. Вик принялся щелкать пультом. Боевики, музыкальные клипы…
– Тебе чаю или кофе?
– Чаю, если можно.
И вдруг Вик замер, глядя на экран. Знакомое лицо, увиденное им сквозь калейдоскоп телевизионных кадров, застало его врасплох. Он даже пульт выронил.
– Зоя… Быстро! Смотри!
На экране на фоне белых стен больничной палаты они увидели ту, о ком думали последние два дня.
«Посмотрите внимательно на эту девушку, – вещал мужской голос за кадром. – Ее доставили в больницу с тяжелыми, почти смертельными ранениями… Неизвестно, что ей пришлось пережить, но девушка потеряла память. Может, кто-нибудь узнает эту девушку, может, кто-нибудь ее видел…»
Девушка, бледная, с распущенными каштановыми волосами, сидела на кровати и хлопала глазами. Она казалась испуганной до смерти. Еще немного, и она начнет отбиваться от назойливого оператора.
– Марина! – закричали в один голос Зоя и Вик.
– Тсс… – Зоя схватила Вика за руку. – Подожди, давай послушаем, где именно она находится!
– Так сказали же уже: в Первой городской больнице. Зоя, поехали туда немедленно!
– Сейчас… Подожди, куртку надену… И ты быстрее одевайся! Хорошо, что я не пила сегодня ничего, поедем на моей машине.
И Зоя забегала по дому, на ходу одеваясь, собирая необходимые для ее подруги вещи в сумку: джинсы, свитер, белье, шерстяные носки, шарф…
Вик, уже одетый, стоял возле двери и тоже казался растерянным.
– Господи, хорошо, что жива!
– Я же говорила, что с ней что-то случилось… Вот дурочка, и куда влипла? Отчаянная голова!
– Глупая голова! – закивал Вик. – Ну это же надо! Потеряла память!!! Ничего себе!
Вышли из дома, Зоя заперла все двери. Спустились с крыльца, Вик помог ей вывести из гаража огромный черный джип.
– А что, если она и нас тоже не помнит?
– Зоя, конечно, не помнит! В том-то вся и трагедия! Если бы помнила, позвонила бы, дала бы о себе знать!
– Какой ужас. И что же мы теперь там скажем? Здрасте, мы ее друзья, отдайте ее нам?
– Никто не отдаст…
Автомобиль, двигаясь на большой скорости, поднимал вокруг себя тонны дождевой воды, грязи. Дождь усиливался, заливая все вокруг. Загородная трасса была почти пустынна, лишь изредка навстречу двигались, расплываясь в темноте, огни фар.
– Послушай, надо бы заехать в магазин, купить продуктов… Бедняжка, она там ест эту ужасную больничную еду, эти пустые супы и каши на воде.
– Зоя, о чем ты сейчас думаешь? Сначала надо увидеть ее, понимаешь? Увидеть, попытаться поговорить и, главное, убедить врачей, что мы – ее друзья, чтобы они отпустили ее с нами.
– Знаешь, мы с тобой дураки, Вик. Надо было нам, то есть мне, захватить мои альбомы, чтобы показать Марине. У меня много фотографий, где мы все вместе. Мне кажется, что она непременно бы все вспомнила.
– Видать, крепко ей ударили по голове, раз память отшибло…
– Ты же слышал, ее доставили с какими-то тяжелыми ранениями. Думаешь, ей разбили только голову? Но тогда почему на голове не было бинтов?
– Не знаю… Может, рану зашили или просто там сильный ушиб, его смазали йодом… Зоя, мне прямо не верится, что все это происходит с нами.
– Ладно, сейчас на месте все выясним. Если надо будет, дам денег врачам, они и отпустят. Марина…
Машину оставили на больничной парковке. Зоя заранее расплакалась. Вик, поддерживая ее под руку, довел до двери в хирургический блок.
– Знаешь, что? Надо нам взять себя в руки. Она не должна видеть твоих слез. Ни к чему это. Ей сейчас нужен позитив, наши улыбки. Она и так напугана, и ты еще со своими слезами. Давай, соберись уже. Главное, что мы идем к ней в палату, а не в морг.
– Вик, ты дурак?
– Сама такая.
– Мы халаты не взяли!
– Дадут.
В холодном полутемном холле не было ни души. Они спокойно пересекли его, открыли дверь и оказались на лестнице. Ни одна живая душа их не окликнула.
Они шли и шли, казалось, что больничные коридоры, как в компьютерной игре, – бесконечные, виртуальные, нежилые.
Остановили санитарку с ведром и шваброй.
– Мать, скажи, где здесь, на каком этаже девушка лежит, которая память потеряла?
– А… слышала про такую. Еще на один этаж поднимитесь, спросите дежурную сестру, вам и скажут. Да только уже поздно, посещения закончились…
Минуты тянулись, как и коридоры, лестницы… Больничный запах забивался в ноздри, становилось трудно дышать. Зоя впилась ногтями в рукав куртки Вика.
– Так, стой… Это здесь. Видишь, вон, дежурная сестра сидит… Давай снимать куртки, хирургия все-таки… Вот бардак! Ни халатов никто не выдал, ни бахил! Люди здесь с ранами лежат, больные, инвалиды…
– Зоя, сейчас не время!
– Ладно, пошли.
Дежурная сестра, сон которой растревожили припозднившиеся посетители, зашипела на них, призывая к совести, порядку и тишине. Зоя тотчас сунула ей в ладонь купюру.
– Мы по телевизору увидели репортаж про девушку, которая потеряла память. Она – наша родственница, подруга… Словом, это наш человек, понимаете? Она увидит нас и сразу вспомнит. Я вот просто уверена…
– Ясно, ясно… – смягчилась сестра. – Ладно, раз такое дело… Пойдемте, я вас провожу…
Он сунула деньги в карман голубого халата.