11. Нападение амореев
Вскоре ночь окутала землю своим покрывалом. Яркие звезды гирляндами рассыпались по небу. Из-за ближайших холмов изредка слышалось противное тявканье шакалов и пронзительные вопли гиен. В воздухе время от времени выписывали пируэты летучие мыши и, пугая сторожей, низко над ними проносились ночные хищники с огромными глазами – совы.
А ближе к утру в шатер Хутрапа вбежал Набонасар.
– Неладно в деревне, – быстро сказал он, – зарево в той стороне, дома горят.
Весь лагерь был уже на ногах. Солдаты в полном вооружении тревожно поглядывали в сторону освещенного пожаром неба. Вскоре во главе полусотни всадников Набонасар уже мчался в сторону деревни. С ними отправился и скандинав.
Они по берегу реки, огибая небольшие холмы, быстро мчались вперед. Местность была ровная, ям и ловушек опасаться не приходилось. Всадники из-за холмов вырвались к деревне и поскакали вперед, охватывая ее полукольцом. Там уже вовсю горели хозяйственные постройки, стога сена. Вовсю пылали четыре из пяти домов. А в последнем, пятом доме, огонь еще только начинал охватывать одну из стен.
Неизвестные всадники, суетившиеся у построек, едва заслышав приближающийся топот копыт, вскочили в седла и помчались в степь. Преследовать их в темноте не имело смысла – не известна была ни их численность, ни дальнейшие намерения. Не приведут ли они ночью в засаду? Это никто не мог сказать.
От пожара вокруг было светло, как днем. К четырем горевшим домам подступиться уже было невозможно. Набонасар первым подскакал к только разгоравшемуся дому, с ходу вышиб дверь и ворвался внутрь него. Следом, держа наготове меч, в дом вбежал скандинав, за ним несколько солдат. В нос ударил запах крови. Пожар, бушевавший в соседних домах, хорошо освещал все внутри. У порога лежал старейшина с проломленной головой. Из троих молодых мужчин, пытавшихся защищаться, двое были буквально утыканы стрелами, а у одного просто отрублена голова. Их мечи находились тут же, на полу. Воспользоваться ими они не успели. На них не было следов крови, нападение, суля по всему, было внезапным и одновременно на все дома сразу. На лавках вдоль стен с разбитыми окровавленными головами лежали женщины и дети. Из деревни не уцелел никто, ни один житель. Кто это сделал? Зачем? Кому мешала мирная деревня? Ответов не было. А в доме уже начала гореть и крыша.
– Уходим, а то сгорим и сами, – зло скомандовал Набонасар.
– Похоже, одна из женщин жива! – внезапно закричал один из солдат, – только что шевельнулась!
– Хватайте ее и быстро из дома!
Солдаты, подхватив на руки единственную оставшуюся в живых жительницу деревни, быстро выбежали наружу, а дом тут же, словно ожидая, пока его покинет единственный живой его житель, запылал всем своим объемом.
– Еле успели, – сказал кто-то из солдат, еще бы чуток, не успели бы уйти из огня!
Сразу же стали осматривать спасенную женщину. Это была совсем еще юная девушка, разменявшая шестнадцать-семнадцать зим. Природа наградила ее поразительной красотой. Смертельный удар проломил лавку рядом с ее головой, слегка задев голову и нанеся небольшую рану на виске. Судя по всему, от удара она потеряла сознание. На широкой лавке она спала с маленькой сестричкой, которой также проломили голову, и ее кровь залила и саму девушку. Это и спасло ее от повторного удара. Нападавшие сочли девушку мертвой и поэтому не добили ее.
Больше в деревне спасать было некого. Дома рухнули, подняв вверх снопы искр. Набонасар оглядел картину разрушений, вскочил на коня и поехал в сторону лагеря.
– Когда-нибудь я поймаю тех, кто это сделал, – сквозь зубы сказал он скандинаву, молча ехавшему рядом.
Так и не пришедшей в сознание девушке осторожно обмыли от крови голову и наложили на рану повязку. Ее несли на носилках, тут же сделанных из подручных материалов, четверо солдат.
В лагере девушку еще раз осмотрел лекарь, сказав, что ей повезло, физически она сильно не пострадала и ей просто надо прийти в себя от потрясения. Он дал ей понюхать какой-то из своих составов. Девушка начала приходить в себя, громко застонала и схватилась за голову. Затем обвела непонимающим взглядом собравшихся вокруг вооруженных мужчин.
– Где я и что со мной? – тихо, почти шепотом, спросила она.
– Ты ударилась головой, скоро все пройдет, – мягко сказал лекарь, – но тебе надо некоторое время полежать.
– А где мой отец? Где сестры? Почему никого нет?
Она попыталась было сесть, но голова ее бессильно опустилась на носилки. Из закрытых глаз выступили слезы.
– Утром все расскажем, а теперь спи, – сказал лекарь, осторожно приподнял ее забинтованную голову и приложил к губам растворенное в воде снадобье.
Девушка сделала несколько глотков. Вскоре дыхание ее стало ровным.
– Она спит. Я дал ей снадобье для сна, – сказал лекарь, повернувшись к послу, – это теперь единственное средство лечения, которое ей необходимо – крепкий сон. И спать будет долго.
Девушку уложили в шатре.
Хутрап, Набонасар и Альрик присели у небольшого костра. Шамши и Бурна тоже присели рядом. Спать никому не хотелось. Все молча смотрели на пляшущие язычки пламени.
В воздухе звенели комары, отгоняемые дымом костра, да на реке кричала какая-то птица. Шакалы и гиены примолкли, вспугнутые внезапным шумом в лагере людей.
– Не понимаю я, – наконец нарушил молчание скандинав.
– Что не понимаешь? – переспросил Хутрап.
– Ничего не понимаю, – с досадой сказал скандинав.
– Что тут непонятного? – удивился Набонасар, – разбойничья группа хотела напасть на караван, но увидела, что он под надежной охраной, и напала на деревню, желая там поживиться чем-нибудь.
– Не все так просто, – покачал головой Альрик, – в домах убиты все без различия пола и возраста.
– Ну и что? – возразил Набонасар, – я не раз видел такое, когда убивают всех тех, кто может рассказать про напавших. Так обычно делают, чтобы замести следы.
– А для чего тогда убивать младенцев, которые точно ничего не смогут рассказать? И, ты обратил внимание? Они перебили всю живность, перерезали весь скот, собак, всех, кто мог двигаться. Зачем? При этом они и не скрывали, кто они.
– Как понять твои слова? – удивленно спросил Хутрап, – ты знаешь, кто они?
Вместо ответа скандинав извлек отломанные наконечник стрелы и ее оперение и протянул послу. Передавая из рук в руки, все начали рассматривать их.
– Я отломил это от стрелы, вонзившейся в стену в доме. Все остальные стрелы были такими же, – пояснил скандинав, – взгляните на оперение. Видите, на нем чередование черных и коричневых перьев? А взгляните и пощупайте грани наконечника стрелы. Они зазубрены на манер гарпуна, так, чтобы легко зайти в тело, но невозможно было вытащить. Я видел такие стрелы только у амореев, западных кочевых племен. Откуда здесь, далеко на юго-востоке, могут взяться амореи? Какова цель их бессмысленной жестокости? Запугать нас? Это не так и просто. Тогда что?
– Возможно, ты прав, – тихо сказал посол, – но, пожалуй, этого мы не узнаем. А ведь это только первые шаги длинного пути. Однако, скоро рассветет, надо будет отправляться дальше.
– А с ней что делать? – кивая на шатер, спросил Набонасар.
– Возьмем с собой до Ниппура, возможно, у нее там есть какие-нибудь родственники, – решил Хутрап, – ну не бросать же ее здесь? А там видно будет.