© Михалкова Е., 2015
© ООО «Издательство АСТ», 2015
В цену хорошего трюка обязательно входит жертва.
Не могу поверить! Она все-таки меня убила.
Я никогда не считала ее бесхарактерной. Видит бог, она способна на сильные поступки. Но – убийство?!
Глупо. Ужасно глупо! Расследование, шумиха, полиция… Любопытно, как она будет выкручиваться?
Запаникует? Начнет визжать? Поранит себя, надеясь сымитировать драку?
Однако женщина, прикончившая меня минуту назад, выглядит на удивление спокойной. Первое, что она делает – тщательно вытирает нож уголком покрывала. Владельцы отеля будут недовольны! Кровать и так забрызгана кровью – моей кровью! – и ковер тоже весь в импрессионистических пятнах. Я пыталась вскочить, когда она вошла, но не успела. Мне хватило двух ударов, однако эксперты обнаружат, что их было значительно больше.
Что ж, я ее понимаю. В ней столько ненависти, что даже сейчас, после смерти, я испытываю страх, когда смотрю на ее лицо. На невероятно изменившееся за эти годы лицо…
Но как же странно выглядит мое мертвое тело! Светлые волосы, разбросанные по подушке. Мучительная гримаса. Застывший взгляд и странно напряженный рот, словно я пытаюсь что-то выкрикнуть напоследок – и не могу.
Ах, как нелепо все оборвалось! Ведь совсем немного оставалось до полного триумфа!
Когда-то мне дали совет: «Не стоит недооценивать своих врагов». Сейчас я бы сказала иначе: «Не стоит недооценивать своих жертв».
Женщина, безжалостно расправившаяся со мной, кладет нож рядом с телом. Не знаю, зачем она вытирала его, если руки ее в тонких резиновых перчатках. Оглядывает комнату. У нее глаза как кончики сосулек, ледяные и острые. Я смотрю в них и снова думаю, что совершила ошибку. Не в том, что попыталась растоптать ее судьбу – это она заслужила! Даже сейчас, почти двадцать лет спустя, я готова снова и снова твердить: она это заслужила.
Но я не обезопасила себя. Сглупила! Черт возьми, я, осторожная, умная, хитрая, предусмотрительная я – и вдруг проворонила убийцу!
Женщина медленно стаскивает перчатки. Комкает и сует в карман. У нее отрешенное и даже немного блаженное выражение лица, как у голодного, наевшегося досыта. Взгляд теплеет: она смотрит на мое изуродованное тело. И вдруг, дернув углом рта, со всей силы бьет его кулаком в живот. И снова! И снова!
– Хватит! – кричу я. – Прекрати!
Она не слышит. Хлесткий удар ладонью – и моя голова дергается вбок. Еще один – перекатывается по подушке обратно.
Потом женщина замирает, и целую секунду мне кажется, что она вот-вот плюнет на мой труп. Но здравый смысл удерживает ее от опрометчивого поступка.
Если бы я могла скрипеть зубами, то заскрипела бы. Потому что она уходит – уходит, не оставив после себя ни одной улики, сначала убив меня, а потом надругавшись над телом. Почему-то в бешенство меня приводит именно второе. Как она посмела? У нее были причины для того, чтобы уничтожить меня, – да, не отрицаю! Но бить труп?
Господи, да она влепила мне пощечину! При жизни у нее на это не хватало отваги. Вот же трусливая мстительная дрянь!
Клокочущая во мне ярость – словно груз, не дающий подняться к небесам. Я останусь и посмотрю, что будет дальше.
Есть у меня одна надежда… Она слабо теплится в душе, оставшейся без тела. И, кажется, помимо ярости, это единственное, что удерживает меня здесь.
Может быть, одной из наших удастся закончить то, что я начала? Я так близко подвела их к разгадке, я разбросала столько намеков – должна же найтись умница, которая догадается, в чем дело!
Главное, чтобы ее не убили, как меня.