Евгений МАРТЫНОВ
Благодаря своей привлекательной внешности Евгений всегда пользовался успехом у женщин. Даже в школьные годы (когда еще жил в Артемовске) он обращал на себя внимание девушек и периодически «романил» с ними. Правда, поступив в Донецкий музыкально-педагогический институт, он повел себя скромнее. Просто стал вдруг комплексовать по поводу своей худощавости, что и создавало некоторые проблемы в его общении с противоположным полом. Нет, девушкам он по-прежнему нравился, но тем теперь приходилось прилагать определенные усилия, чтобы расшевелить его.
В 1971 году Мартынов отправился покорять Москву и практически с первого же захода покорил: его взяли в «Росконцерт» в качестве солиста-вокалиста. Год спустя на страну обрушился его первый шлягер – «Баллада о матери». За исполнение этой песни Мартынов был удостоен премии на Всесоюзном конкурсе исполнителей советской песни в Минске. А в 1975 году он завоевал Гран-при на фестивале «Золотая Братиславская лира», где прозвучал уже другой его хит «Яблони в цвету».
Как только к Мартынову пришла слава, вокруг его имени стали возникать всевозможные слухи и сплетни. Говорили даже, что он женат на внучке Героя Советского Союза, прославленного летчика Покрышкина, что тот якобы подарил ему самолет (!), на котором артист летает на дачу к самому Брежневу (!). На самом деле Евгений был тогда холост. Мимолетных романов, конечно, не чурался, однако внучка Покрышкина в числе его пассий не значилась. Вспоминает его брат Юрий: «Женя по свой натуре был однолюбом, хоть порой и засматривался, а возможно, и заглядывал «налево». До женитьбы Евгений вел «неопределенно-беспорядочный» образ жизни (как сказали бы урологи, венерологи или сексо-неврологи)… Сцена и телеэкран предъявляли артисту требования, во многом отличные от имиджа «солидного» композитора, и облик брата вновь изменился на стройный и легкий. Если в таком (внешнем) «амплуа» Женя больше нравился женщинам с материнскими, зрелыми чертами физиологии и психики, то сам он предпочитал и более ценил женщин девичьей физиологической конструкции с «дочерним» складом психики. Брату было естественнее видеть в женщине наивную девушку, почти ребенка, чем взрослую серьезную мать. Потому как в любовном лексиконе у него преобладали уменьшительно-ласкательные слова, так и отношение к женщине вообще было соответствующим…»
Однако, несмотря на огромную популярность, собственного жилья Мартынов долго не имел – жил в снимаемых квартирах. Так могло бы продолжаться и дальше, если бы не выручил Иосиф Кобзон. Однажды после очередного совместного концерта Кобзон вызвался подбросить Мартынова до дома. А тот, смущаясь, сообщил, что сегодня он ночует на… Курском вокзале.
Уже на следующее утро Кобзон повел коллегу к секретарю ЦК ВЛКСМ Борису Пастухову, от того – к зампреду Моссовета С. Коломину. Через неделю Мартынов внес необходимый задаток в жилищно-строительный кооператив, а через полгода получил ордер на новую двухкомнатную квартиру в доме № 32 по Большой Спасской улице. Случилось это в 1978 году, а в августе того же года певец женился.
Его супругой стала 19-летняя киевлянка, студентка 2-го курса фортепианного отделения Киевского музыкального училища Эвелина Старанченко, с которой он познакомился более года назад (до этого Мартынов состоял в фиктивном браке с москвичкой).
Стоит отметить, что практически все друзья и коллеги Мартынова отнеслись к его выбору скептически: им сразу показалось, что девушка хочет просто охмурить популярного артиста, а он, слепец, этого не видит. Евгению пытались «открыть глаза», но он все сделал по-своему. Полтора года он встречался с Эллой, после чего повел ее в ЗАГС. Свадьбу сыграли в одном из самых роскошных ресторанов Москвы – в «Праге». В конце торжества Мартынов преподнес гостям сюрприз: в течение получаса пел свои старые и новые шлягеры. Присутствующие были в восторге.
Несмотря на то что отныне у Мартынова появилась законная жена, многочисленная армия поклонниц у него практически не убавилась. Вот что рассказывает об этом Ю. Мартынов: «Поклонницы с чемоданами и раскладушками ночевали прямо у двери квартиры № 404. Смешно и трогательно вспоминать сейчас каждую из тех девушек, которые звонили и писали брату, признавались ему в любви. Со слезами на глазах каждая доказывала мне, что такой верной, любящей женщины, как она, Женя нигде никогда не найдет. Все они умоляли меня помочь им встретиться с их возлюбленным, с их недоступным идеалом. Чего только в своих посылках ни присылали: и вязаную одежду, и варенье, и пироги, и сувениры, и собственноручно написанные Женины портреты, и альбомы со стихами, посвященными любимому артисту!..
Телефон не смолкал. Женя к нему не подходил, на звонки отвечала Элла, я или родители.
Неизвестные голоса вещали мне в трубку:
– Евгений, не обманывайте, это вы! Я вас ни с кем не спутаю!..
А с Эллой разговаривали твердо и решительно, требуя незамедлительно позвать к телефону мужа:
– Я знаю, что он дома!.. Не надо ничего передавать, лучше дайте ему трубку!.. Кто я? Я его знакомая, но по имени он меня не знает!..
Жене, иногда все-таки бравшему трубку, приходилось и подлости выслушивать:
– Эллы нет? А вы знаете, где она?.. – И голос с другого конца телефонного провода подробно и «добросовестно» докладывал, «где», «зачем» и «с кем» сейчас Женина супруга.
А Элла сидела рядом, безмятежно склонив голову на плечо мужа, и, ничего не подозревая, смотрела телевизор. Бывало и наоборот: что-то подобное рассказывали Элле, а ее безгрешный муж все это с интересом слушал по другому телефону, в соседней комнате. Хотя, по рассказам телефонного «агента-абонента», должен был находиться там-то и там-то, у такой-то и с такой-то…»
На протяжении почти пяти лет Мартыновы жили в свое удовольствие, откладывая рождение первенца на потом. Наконец «созрев», они подошли к этому вопросу серьезно: в течение нескольких месяцев не брали в рот спиртного, питались по особой диете. Будущая мама посещала бассейн, а будущий отец регулярно делал физзарядку. И в результате 23 июля 1984 года Элла родила сына – день в день по прошествии девяти месяцев. Роды продолжались… 20 минут. Новорожденного назвали Сергеем (в честь Есенина и Рахманинова).
Тем же вечером Мартынов позвонил тестю и теще в Киев, чтобы сообщить им радостную новость. Но поскольку был уже навеселе, толком объяснить им так ничего и не сумел, тем более что на линии были постоянные помехи. На следующее утро родители Эллы сами позвонили в Москву, и брат артиста Юрий рассказал им, что у них родился внук Сережа. Те на радостях решили приехать в Москву. Встретить их должен был сам зять, но он в течение двух последних дней только и делал, что «отмечал» с друзьями рождение сына (как-никак почти год не брал в рот спиртного!). Поэтому утром в понедельник, когда должны были приехать тесть и теща, даже не мог встать с постели. Тогда Юрий применил радикальное средство – облил брата холодной водой. Хмель как рукой сняло, и они вместе отправились на Киевский вокзал встречать родственников.
О том, какими были отношения Евгения и Эллы, вспоминает все тот же Ю. Мартынов: «Очень часто внутреннее позитивное отношение к супруге менялось у Жени на полярно противоположное. Сегодня он мог вслух восхищаться своей «кисулей» и «лапочкой», желать мне найти такую же спутницу жизни, а через пару дней – поделиться со мной «наболевшим»:
– Я знаю, что вся Элкина любовь ко мне держится только на материальном комфорте. Когда трезвый, это порой настолько ясно понимаешь, что тут же приходят в голову две мысли: или разводиться, или напиться…
Слушая подобные откровения, я, со своей стороны, взял себе за правило не только не вмешиваться в семейную жизнь брата, но и не реагировать на нее. Ибо уже имел неудачный опыт, когда пытался поначалу корректировать их супружеские отношения. Мои попытки, естественно, ни к чему, кроме Эллиного крика, не привели. Женина супруга сразу застолбила за собой роль «теневого» лидера в семье, и потому я и наши с братом родители быстро сообразили: раз это хоть в какой-то мере Женю устраивает, лучше в их союз со своими инициативами не соваться. Хотя что лучше, а что – хуже, кому еще было определять? Тем более если думаешь об этом сейчас, спустя годы и пережив горе…
Объективности ради следует заметить, что как супруг и глава семьи Женя тоже вряд ли был идеален. Нередко он сам себя называл «не подарком для семейного гнезда». Любой женщине было бы с ним трудно так же, как и Элле. Но разве может быть легким супружество с творческим человеком, к тому же вынужденным постоянно бороться за лидерство?..»
Между тем с конца 80-х советская эстрада вступила в полосу своего кризиса. На авансцену «перестройки» вышел рок-н-ролл, и любовная лирика, которую писал и исполнял Евгений Мартынов, стала никому не нужна. А уж когда сцену заполонили так называемые «фанерщики», тут уж у артиста руки и вовсе опустились. Нет, он, конечно, продолжал активно работать и выступать, но былой радости этот процесс ему уже не доставлял. В семье Мартыновых все чаще стали возникать конфликтные ситуации. Свидетелем одного из таких эпизодов стал брат артиста Юрий. Он пришел к Евгению домой и застал его в неприглядном виде – тот лежал в коридоре чуть ли не нагишом и стонал. Жена была дома, а маленький сын бегал по коридору вокруг стонущего отца. Когда Юрий стал выяснять, что произошло, Элла рассказала, что убедила выпившего мужа принять димедрол, чтобы он не ходил «над душой».
Когда Юрий позвонил знакомой женщине-врачу и рассказал о случившемся, та с грустью отметила: «Ох, ребята, не бережете вы своего Евгения!..» Сам Мартынов, когда малость оклемался, заявил брату: «Я после себя Элке ничего не оставлю, она меня не любит. Умру – все тебе завещаю…»
Евгений Мартынов умер 3 сентября 1990 года. Умер внезапно: вышел из дома, чтобы найти мастера для починки своей «Волги» (собирался отвезти отца в клинику), и… не вернулся. Прямо на улице ему стало плохо, и он скончался до приезда «скорой».
Похоронили Е. Мартынова на Ново-Кунцевском кладбище.