Редактор Максим Марков
Корректор Максим Марков
© Евгений Пекки, 2017
ISBN 978-5-4485-1567-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
В аэропорту «JFK»
Когда Жора Пенкин в составе карельской делегации сотрудников органов внутренних дел высадился в главном аэропорту США, на него пахнуло тёплым влажным вечерним воздухом с лёгкой примесью ароматов осеннего леса, бензинового выхлопа и сгоревшего авиационного керосина. Грохот постоянно взлетающих и садящихся самолётов слегка давил на уши. Жора при этом испытывал нескрываемое удовольствие от того, что он находится именно здесь, а не сидит в своём кабинете на участке.
В России перестройка вовсю набрала обороты и чуть не пошла год назад в разнос, но расстрел Белого дома поставил точку в этих событиях, и московское правительство решало теперь, как его отремонтировать, вернув прежний вид. Активное укрепление международных связей коснулось и карельской милиции.
Пенкину повезло. Вряд ли бы он оказался в составе делегации, если бы его не вызвали к начальнику горотдела. В это же время, в этот же кабинет, зашёл замполит, который не имел привычки спрашивать разрешения зайти. Пенкин прервал свой доклад начальнику о делах на участке, чтобы два руководителя, рангом повыше, чем он, могли решить свой вопрос. А вопрос был не очень сложный. Дело в том, что для поездки в США была подготовлена делегация горотдела, но внезапно один из кандидатов заболел. Принимающая сторона была готова разместить и обслужить тридцать два делегата, нужно было срочно найти замену.
– А в чём сложность? – поинтересовался начальник.
– В знании языка, – бодро ответил замполит.
– Так, вроде, все в школе какой-нибудь иностранный язык проходили.
– Вот это точно, что проходили, да не понимали. У всех в личном деле запись: «Читаю и перевожу со словарём». Может, со словарём они что-то и читают, но как они будут общаться? В словарь заглядывать? У нас и так из всей делегации только пятеро в состоянии понимать английский на слух, и только двое могут прилично переводить речь. Нужен сотрудник, элементарно понимающий, о чём его спрашивают, который в состоянии ответить хотя бы на бытовом уровне. Мы уже всех подходящих вроде перебрали…
– Майор Пенкин, – вдруг обратился к Жоре полковник, – вы не знаете, кто из сотрудников английский понимает?
– Знаю.
– Кто? – одновременно спросили оба начальника.
– Я.
Предваряя дальнейшие расспросы, Жора продолжил уже по-английски.
– Йес, сэр, ай спик инглиш литл.
– Ну вот, а ты ищешь, – засмеялся полковник. – Оформляй Пенкина, и дело с концом.
Аэропорт «JFK» («Джи-фи-кей», как произносят жители Соединённых Штатов), куда прибыла карельская делегация, до сих пор является крупнейшим аэропортом Нью-Йорка, а стало быть, и США. Пятьдесят миллионов пассажиров в год – цифра впечатляющая, а её «JFK» перевалил ещё в 2012 году. Кому довелось вылетать из московского «Домодедово», представляют себе его размеры. Он за год обслуживает около тридцати миллионов. Сравните с ним его американского собрата и ощутите размах того, что окружало русских в первые минуты их пребывания на американской земле.
Пенкин с удовольствием разглядывал архитектуру аэропорта работы Ээро Сааринена, американского архитектора финского происхождения. Зданиями, спроектированными этим талантливым зодчим, Георгий как бывший строитель, бывало, засматривался во время командировок в Сортавалу.
Жора и ранее видел здание «JFK» – во время учёбы, на фотографиях. Ему и другим будущим строителям демонстрировал их в ходе лекции профессор архитектуры. Был назван «Джи-Фи-Кей» в честь убитого незадолго до окончания строительства президента США Джона Фитцджеральда Кеннеди.
Даже по прошествии более чем тридцати лет его эксплуатации, когда архитектура во всём мире шагнула далеко вперёд, аэровокзал своими летящими конструкциями всё ещё производил неизгладимое впечатление, оставаясь одним из наиболее оригинальных аэропортов в мире. Налюбовавшись параболическими конструкциями перекрытий, сверкающими и мигающими огнями взлётных полос вечернего аэропорта, самолётами десятков стран, Жора поспешил внутрь, так как всю делегацию пригласили на терминал выдачи багажа.
Карельская делегация стояла компактной кучкой, оживлённо переговариваясь друг с другом и пятью встречавшими их полицейскими из города Фичбур графства Бостон. Оживление было вызвано лёгкой эйфорией от первых минут пребывания в Америке, о которой все много слышали, но пока никто из них не видел, а также от ещё не совсем выветрившегося алкоголя, который в «Боинге» подавали в разных видах, стоило только дать знать стюарду. Пенкин в беседе участия не принимал, поскольку не был знаком с американскими коллегами, в то время как половина участников поездки уже полгода переписывалась с ними и обменивалась фотографиями.
Вдруг его внимание привлекла интересная парочка. По аэровокзалу прогуливалась чернокожая представительница полиции с таксой на поводке. Судя по всему, принадлежали обе к службе наркоконтроля. Собака время от времени протискивалась между вещами пассажиров, расставленных на полу вестибюля, и обнюхивала багаж. С осиной талией и высокой грудью, запакованная в чёрную форменную обмундировку, на которой знаки различия и значки блестели, как ювелирные украшения, сотрудница полиции была картинно хороша, как Наоми Кемпбелл, и знала об этом. Изящно, но с достоинством она огибала препятствия вслед за своей длинноухой подругой, связанной с ней тонким шнуром поводка. Пассажиры с интересом наблюдали за их действиями и улыбались, глядя на эту преисполненную важности парочку.
Среди проплывающего на вертушке багажа Жора заметил свой чемодан и снял его с транспортера, вздохнув с облегчением. Все ведь знают, что в аэропортах пропажа вещей – не такое уж редкое явление. Между тем коричневая парочка поравнялась с Пенкиным, стоящим с краю группы. Рядом с ним стояли чемодан и спортивная сумка. Вот эта-то сумка неожиданно и заинтересовала таксу. Она начала интенсивно принюхиваться, а затем лапой скрести по сумке. Поскольку с собаки и её проводника не сводила глаз половина пассажиров, стоявших в праздном ожидании кто посадки, а кто багажа, то все их взоры обратились теперь на Жору с его поклажей.
– What’s in your bag, sir?1 – строго спросила женщина, указав пальцем на сумку.
– There are my personal belongings, meme,2 – ответил ей Пенкин, заглядывая в чёрные глаза и улыбаясь. Собака продолжала скрести сумку когтями.
– You have guns and drugs?3 – последовал новый вопрос, при этом голос офицера полиции зазвучал более строго, а на ответную улыбку не было и намёка.
– Нет, оружия у меня нет, – ответил Жора по-английски.
– But what about drug?4 – настойчиво спросила темнокожая коллега.
– What is drug?5 – с искренним удивлением спросил он, поскольку слово «drug» в школе не проходили. Там больше делали упор на то, как рассказать о достижениях социализма, а наркотиков в пору СССР у нас в стране практически не было.
– Don’t play. Everybody in the world knows, what is a drug, one you don’t know. Open the bag!6
Пенкин из литературы знал, что в США спорить с полицейским бесполезно, нужно выполнять его требования и ждать развязки. Он растерянно оглянулся, ища поддержки у коллег и рассчитывая на то, что ему помогут те, кто язык знает получше, чем он сам. Увиденное его потрясло.
Интерес собаки к его вещам и диалог с офицером полиции не остались незамеченными. Рядом с ним и на балконах второго и третьего этажей множество людей с нескрываемым любопытством разглядывало происходящее. Некоторые даже показывали на него пальцем. Из громких реплик он понял, что они искренне радуются, что собака обратила на него внимание. А когда Жора услышал, как мужчина объяснял своему сыну лет восьми, показывая на него: «It’s a bad boy, now he will live in prison» («Это плохой парень, теперь он будет жить в тюрьме», – автоматически перевёл он смысл фразы), – то холодный пот потёк у него по спине.
В то же время от его внимания не ускользнуло, как его русские коллеги, которые ещё пять минут назад стояли рядом с ним, теперь оказались в отдалении, потихоньку отодвигая ногой свои чемоданы. Вокруг него образовался своеобразный ринг, в центре которого стоял он и эта поисковая парочка.
Он нагнулся к сумке и, расстегнув молнию, распахнул её, показывая содержимое. Собака нырнула в неё своим длинным носом и, улыбаясь, вытащила бумажный пакет. Жора тут же сообразил, что это остатки того ужина, который пассажирам любезно предложили в самолёте. Поскольку есть особенно не хотелось, а порция была довольно объёмная, да ещё было не ясно, когда удастся поесть после приземления, то он сгрёб оставшуюся половину цыплёнка с рисом и солёный огурец в гигиенический пакет, лежавший в кармане кресла, и засунул его в сумку. Судя по всему, этот запах и привлёк внимание таксы.
Жора вынул из пакета цыплячье крыло и предложил его собаке. Та охотно схватила крылышко и энергично захрустела. Зрители заулыбались, а её хозяйка, смутившись, строго дёрнула за поводок. Тут российскому представителю правоохранительной системы показалось, что теперь наступил момент расплаты за ситуацию, когда в глазах зевак он выглядел преступником.
– The dog is hungry. I think someone ate her food,7 – произнёс он иронично.
И тут произошло то, чего Пенкин никак не ожидал. Темнокожая дама-офицер побледнела и схватилась рукой за рукоятку револьвера, торчавшего из кобуры, что была у неё на ремне вместе с наручниками. Она быстро и резко что-то начала говорить, но Пенкин знал английский не настолько хорошо, чтобы понять столь быструю речь, да ещё наполовину на сленге. Изумлённый видом искажённого лица побледневшей от гнева афроамериканки, он понял, что перешёл рамки дозволенного. Попытавшись погасить конфликт, он пробормотал, извинившись: «I am sorry», – и пожал в растерянности плечами. Однако леди-полисмен на этом не успокоилась и продолжала что-то ему выговаривать.
Неожиданно в это происшествие вмешался один из американских полицейских, встречавших делегацию. Это был сорокалетний лейтенант ростом более метра девяносто и, как он потом сам похвастался, весом в сто десять килограммов. С ним подошёл капитан Меркин, который был назначен официальным переводчиком группы, поскольку в своё время окончил факультет иностранных языков в Москве. Лейтенант с улыбкой начал успокаивать оскорблённую даму в полицейской форме. Та решительно ему отвечала, тыкая пальцем в Пенкина. Временами Меркин переводил кое-что из их диалога, и все облегчённо вздохнули, когда, наконец, мэм-офицер удалилась, откозыряв лейтенанту и уводя за собой на поводке таксу.
– Ты что ей наплёл, знаток английского? – спросил подошедший к ним замполит.
– Предположил, что она съела завтрак у своей собаки.
– Ты, что, с дуба рухнул? – прошипел сквозь зубы Меркин. – Она же не у нас в погранвойсках служит. Мне друг с заставы собачьи консервы, помню, приносил, но тут вроде нет с едой дефицита. Обидел женщину.
– Вот как из меня наркокурьера чуть не сделали – так это нормально, а как я пошутил – так обиделась.
– Лейтенант сказал, что твоя шутка на полгода отсидки тянет, так что думать надо, прежде чем шутить. У них с полицейскими так не шутят.
– Ладно, придётся привыкать.