Невольница. Роман. Глава 1. Греческий берег (Вера Гривина)

© Вера Гривина, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В ясный день 1001 года к берегам Пелопоннеса1 приближались два двухмачтовых парусника. Была прекрасная погода. Сияющее в ярких лучах море выглядело на редкость спокойным, а торчащие из воды скалы казались стражами покоя этого безбрежного бирюзового простора. Ветер ровно, без резких порывов, дул в косые паруса.

Оба корабля возвращались из военной экспедиции, поэтому были заполнены ратниками. В таком обществе странно выглядела плывущая на одном из судов юная черноволосая красавица с мягким и немного наивным взглядом темно-карих глаз. Женщинам, смотрящим так на мир, самое место находиться у домашнего очага, а не в пути да еще среди грубых вояк.

Красавица стояла у правого борта, вблизи кормы, устремив свой взор вдаль, словно пыталась разглядеть что-то для себя очень важное.

– Аза! – услышала она, и на ее лице сразу расцвела улыбка.

– Да, Вадим! – откликнулась Аза, поворачиваясь к мужу.

Он заботливо поправил на ней плащ и проворчал:

– Ты уже час здесь стоишь. Наверное, продрогла.

– Нет, Вадим, мне не холодно, – возразила она.

– Что с тобой? – обеспокоенно спросил он. – Ты тоскуешь?

– Мне не о чем и не о ком тосковать? – ответила она.

И это было правдой. Все люди, любившие ее тогда, когда она еще звалась Азалией, ушли в иной мир, а о прошлой своей жизни ей не хотелось вспоминать.

Однако невольно Аза подумала о человеке, принесшем ей много горя, и зябко поежиться, что не ускользнуло от внимания Вадима.

– Ты все-таки замерзла.

– Нет, – ответила Аза.

Он ей не поверил:

– Но ты же вся дрожишь.

– Это не от холода, – призналась она. – Я вспомнила Бертрана.

– Забудь о нем, – сказал Вадим, ласково обнимая ее за плечи. – Ты теперь моя жена, и я не дам тебя в обиду. А твой коварный жених давно в аду.

Аза тяжело вздохнула:

– Путь грешников в ад устлан телами праведников.

Вадим понял ее и кивнул, а она в очередной раз содрогнулась:

«Господи Иисусе! Пресвятая Дева! Я едва не стала женой убийцы своих родителей и дядюшки Тибо!»

Муж часто угадывал ее мысли. Вот и сейчас он проговорил с нежностью:

– Не вини себя, милая. Человеку не дано видеть чужую душу. Один Господь все знает.

– Да, Бог дал мне тебя, а ты спас меня от Бертрана – промолвила Аза и, улыбнувшись, добавила: – Мы замечательно заживем, когда закончится это путешествие.

Она тут же прикусила язык и рассердилась на себя. Последние ее слова Вадим мог воспринять, как жалобу на тяготы, которые ей приходится испытывать в пути. Нет, Азу никто не обижал, а, напротив, все старательно оберегают, но положение единственной женщины на корабле было сопряжено с множеством неудобств. Однако зачем говорить об этом мужу? Чтобы он, не имея возможности помочь жене, чувствовал себя перед ней виноватым?

– Ты устала? – с сочувствием осведомился Вадим.

– Я потерплю, – виновато ответила Аза. – Главное, что мы вместе.

Он слега коснулся ее волос, и от этой ласки она ощутила трепет. Но вокруг были люди, поэтому молодоженам пришлось, как обычно, накинуть узду на свои чувства. Что поделать, если с тех пор, как они покинули Обстакул, у них не было возможности остаться вдвоем? Хотя другие путники и старались им не мешать, пара никуда не могла спрятаться от посторонних глаз.

– До Царьграда2 уже недалеко, – сказал Вадим.

«Там будет еще не конец пути, – подумала Аза. – Но мы хоть, слава Богу, сможем передохнуть».

К ним подошел печенег Каган. С некоторых пор Аза симпатизировала этому дикарю-язычнику, хотя вначале ею владел по отношению к нему суеверный страх. Но его доброта и почтительность быстро нашла отклик в ее душе. Привыкнув к Кагану, Аза мечтала о том, чтобы он принял христианство и спас свою душу от вечных мук.

Печенег что-то сказал по-русски.

– Скоро будет земля, – сообщил Вадим жене.

Аза тут же вспомнила о том, что Рында намеревается пополнить оскудевшие запасы еды и пресной воды.

«Значит, мы простоим какое-то время у берега, и возможно я смогу походить по твердой земле».

– А вот и берег! – встрепенулся Вадим.

Вдалеке показалась ощетинившаяся скалами холмистая полоска суши, а затем стали различаться на одном из склонов очертания крепости. Аза вспомнила Обстакул и машинально подумала:

«А на эту крепость мавры нападают?»

Повернув голову, она увидела неподалеку Рынду и поинтересовалась у него:

– Мы долго здесь пробудем?

– А ты чего-то хочешь? – задал он встречный вопрос.

Аза замялась:

– Нет… Хотя… Если бы ненадолго сойти на берег… Можно?

– Отчего же нельзя? – удивился Рында. – Погуляй с Вадимом, а мы подождем вас.

Аза смутилась. Она никак не могла привыкнуть к тому, что чужие люди угождают ей, причем не по чьему-то приказу, как это было в Обстакуле, а по своему собственному желанию.

На корабле все оживились. Собравшиеся на кормовой надстройке воины принялись что-то шумно обсуждать, размахивая руками и указывая в сторону берега. Поскольку разговор велся по-русски, Аза не понимала, о чем с таким жаром толкуют меж собой мужчины. Прислушиваясь к певучей речи, она сожалела о том, что успела выучить лишь несколько слов на родном для мужа языке.

«Нуньо уже многое понимает, а я, как глухая».

Вспомнив о брате Санчи, Аза машинально отыскала его взглядом. Нуньо как раз вылез из трюма и вытащил за собой мешок. Привыкший к тяжелому крестьянскому труду юноша прилежно справлялся со всем, что ему поручалось, однако Рында почему-то невзлюбил его. И у Вадима Нуньо тоже вызывал раздражение. Аза не находила причин для неприязни к безобидному, как ей казалось, пареньку, но поговорить на эту тему она не решилась ни с мужем, ни с Рындой. Самой же ей было жаль брата Санчи.

Тем временем оба парусника зашли в бухту.

– Крепостные стены словно мраморные, – удивилась Аза.

– Это и есть мрамор, – откликнулся Рында. – Из него в давние времена возводили языческие святилища да высекали идолов, а когда греки уверовали в Спасителя, они богопротивные идолища разрушили и разбили, а из их осколков возвели дома и крепости.

Крепость была на холме, а его подножье было усеяно лачугами.

– У моря греки живут, – сказал Рында. – А в здешних горах, как я слыхал, есть и иное племя – милинги3.

– Милинги? – заинтересовался Вадим. – Что это за народ?

– Они одних корней с нами русскими, и их язык похож на наш4, – пояснил старый воин.

У небольшой пристани уже стоял на причале двухмачтовый парусник, и оставшегося места хватило только для одного из только что прибывших судов – второй корабль остановился в бухте.

– Не очень-то нам здесь рады, – проговорил Вадим с тревогой.

Пристань была запружена мужчинами в кольчатой броне5 и шлемах – многие из этих людей смотрели с подозрением на прибывшие парусники, а трое ратников приблизились с грозным видом к сходням, едва те были спущены. Рында поспешил сойти вниз. Состоялся короткий разговор, затем успокоившиеся воины ушли, а Рында, вернувшись к себе на борт, сообщил своим спутникам, что на соседнем с ними судне находятся стратиг и турмарх, а пристань заполнена их многочисленной свитой, которую и обеспокоило прибытие неизвестных кораблей.

Кто такой стратиг, Аза знала. Рында рассказывал, что империя была разделена на части, называемые греками фемами, где главенствовали императорские наместники, которые и называются стратигами.

– Кто такой турмарх? – поинтересовалась Аза.

– Управитель побережья, – ответил Рында.

– Зачем они оба здесь? – спросил Вадим.

– Провожают ладью на остров Крит.

Глядя на кишащую ратниками пристань, Аза почувствовала себя неуютно, и ее охватило недоброе предчувствие. Она даже была готова отказаться от прогулки.

– Пойдем, Аза, – позвал ее муж. – Я сам соскучился по твердой земле под ногами.

Она кивнула и не стала выражать вслух свои опасения.

«Должно быть, меня просто пугает неведомое».

– Ступайте! – поддержал Вадима Рында. – Возьмете с собой пятерых ратников.

– Зачем нам ратники? – спросила Аза.

– На всякий случай.

– А можно и мне с ними пойти? – заискивающе спросил у Рынды подбежавший к нему Нуньо.

– Нет! – рявкнул старый воин. – Я тебя не отпускаю! А покинешь ладью, останешься на берегу!

Юноша обиженно шмыгнул носом, и Азе стало его жаль.

«Почему Рында и Вадим так плохо с ним обращаются? Слишком они к нему строги».

– Пойдем, Аза! – повторил Вадим.

Оказавшись вместе с мужем и пятерыми ратниками на берегу, Аза ощутила огромное удовольствие, оттого что у нее не качается опора под ногами. Они сошли с пристани и медленно побрели мимо лачуг. Селение, раскинувшееся у подножья скалистого холма было рыбацким: отовсюду пахло свежей и жареной рыбой, возле жилищ сушились сети, мужчины чинили лодки. Аза с любопытством поглядывала на людей. Смуглые и темноволосые греки все одевались в туники – длинные женские и короткие мужские. На трех направляющихся в сторону крепости мужчинах были короткие плащи из грубой кожи. Гречанки, за исключением девочек и совсем юных девушек, покрывали свои головы накидками и платками.

На путников жители селения не обращали ни малейшего внимания. Очевидно, в этих местах привыкли к чужакам.

– Жаль, что здесь нет храма, – вздохнула Аза.

– Наверняка он есть в крепости, – предположил Вадим.

– Но это же далеко.

– Да, далековато, – согласилась муж.

На самом деле, крепость находилась не так уж и далеко, но подъем на гору был крутым.

Аза с сожалением посмотрела на белеющие наверху стены.

– Если мы отправимся туда, то вернемся на корабль только к вечеру.

– Рында вряд ли тебе откажет… – начал Вадим.

– Мне тяжело будет добираться до крепости, – прервала его жена.

«Да и не стоит злоупотреблять добрым ко мне отношением Рынды», – добавила она про себя.

– Пожалуй, ты права, – согласился с ней муж.

На пристань они и их спутники вернулись тогда, когда стратиг и турмарх только что сошли с готовящегося к отплытию на Крит парусника. Воины расступились, давая важным особам дорогу.

– Подождем, пока они пройдут, – сказал Вадим.

Азу поразил роскошный наряд стратига, поскольку у нее на родине даже виконты и графы одевались скромнее. Наместник фемы Пелопоннес был в украшенной золотым шитьем зеленой тунике и алом, с огромной алмазной застежкой на правом плече плаще, а на его голове сияла покрытая мелкими изумрудами золотая диадема, с которой свисали длинные жемчужные подвески. Сам обладатель этого пышного одеяния отнюдь не блистал красотой, будучи мужчиной средних лет, невысоким, толстым, обрюзгшим и с жидкой бородкой.

За стратигом шагал тяжелой поступью высокий и поджарый турмарх в воинской броне серебристого цвета, лиловой тунике, плаще цвета морской волны и тонким золотым обручем на седых волосах.

– Он не похож на грека, – шепнула Аза мужу, указав взглядом на турмарха.

– Рында поминал каких-то милин… – начал Вадим, но прервался на полуслове, потому что турмарх вдруг споткнулся и упал.

Ратники и слуги засуетились, пытаясь поднять своего неловкого начальника, но как только тот пошевелился, его лицо исказилось от боли

– У него что-то с ногой, – предположил Вадим.

– Бедняга, – прошептала с жалостью Аза.

– Подожди меня, – неожиданно попросил ее муж и направился к турмарху.

Она растерянно посмотрела ему вслед.

«Зачем он меня оставил? Я без него чувствую себя одинокой».

К Азе пробрался сквозь толпу Рында.

– Зря Вадим полез туда, куда его не просили, – проворчал он.

– Ему что-то грозит? – испугалась она.

– Вряд ли. Просто нам пора в путь, а теперь мы можем здесь задержаться надолго.

Между Вадимом и стратигом произошел короткий разговор.

– Вадим же не говорит по-гречески, – удивилась Аза.

– Здесь многие знают язык италийцев6, а он с вашим языком схож, – ответил ей Рында.

Аза успела разглядеть, как ее муж склонился над турмархом прежде, чем Вадима заслонили чужие спины.

– Что там происходит? – прошептала она.

Рында принялся ее успокаивать:

– Ну, чего ты переживаешь? Чай, не в первый раз твой муж кого-то лечит. Он ведь помогал уже и князьям, и духовным особам…

– Ничего не видно, – не слушая его, пробормотала Аза.

Появился Нуньо и предложил ей, заискивающе улыбаясь:

– Хочешь, я узнаю, что происходит?

– Ты почему здесь? – накинулся на него Рында. – Я же велел тебе не покидать ладью!

– Не брани его, ради Христа, Рында! – вмешалась Аза. – Может, он и впрямь что-нибудь узнает.

– Ладно, ступай, – велел старый воин юноше.

Тот нырнул в толпу.

– Ловкий малый, – проворчал Рында и, нахмурившись, добавил: – Слишком ловкий.

Время шло, а Вадима все не было. Не возвращался и Нуньо.

– Пойду я, туда… – начал Рында и прервался, потому что его внимание привлекли два юноши в одинаковых туниках темно-красного цвета.

Аза тоже заметила этих пареньков.

– Кажется, они к нам идут, – проговорила она дрожащим голосом.

– Вроде бы к нам, – согласился Рында.

Когда юноши приблизились, один из них что-то сказал по-гречески, Аза недоуменно посмотрела на Рынду.

– Нас зовет к себе стратиг, – ответил он на ее немой вопрос.

– Кого зовет? – не поняла она, поскольку от волнения совсем перестала соображать.

– Тебя и меня.

– Зачем?

– Должно быть, что-то нам скажет. Пойдем! Ничего плохого мы не услышим.

Аза недоверчиво покачала головой, тогда Рында показал глазами на пареньков в красных туниках. Только теперь до нее дошло, что в поведении обоих юношей нет даже намека на враждебность. Но все-таки ей по-прежнему было не по себе. На сердце у Азы полегчало только, когда она увидела мужа, и он улыбнулся ей краюшками губ.

– Красивая у тебя жена, – изрек стратиг.

Он окинул Азу пристальным взглядом, чем смутил ее. Она машинально склонила голову, а стратиг тут же отвернулся от нее и заговорил на своем языке с поддерживаемым двумя слугами турмархом.

«Должно быть, Вадим помог этому неловкому человеку, раз он не корчится от боли», – подумала Аза.

Воины подвели к турмарху лошадь, и помогли ему взобраться в седло, после чего небольшая кавалькада медленно двинулась по крутой дороге по направлению к крепости. Проводив всадников взглядом, стратиг вновь обратил внимание на Азу.

– Я стратиг фемы Пелопоннес, Никифор Нихерит, – представился он.

– А я… – начала она.

Он прервал ее:

– Мне известно, кто ты.

Правитель Пелопоннеса говорил на понятном его собеседнице языке: тем более, что она привыкла в Нарбонне к разным диалектам и наречиям.

«Наверное, это и есть италийский язык», – предположила Аза.

– Твой муж – замечательный лекарь, – продолжил стратиг. – Он помог турмарху.

– Ничего страшного не случилось, – подал голос Вадим. – Кость, похоже, цела.

– Ты получишь плату серебром, – пообещал Нихерит.

«Теперь нам есть на что жить», – обрадовалась Аза.

Но тут же она подумала, что Вадим наверняка отдаст полученное серебро Рынде. И это будет справедливо: ведь, если бы соотечественники ее мужа не заплатили после его поединка с Бертраном выкуп графу Гислаберту, страшно подумать, что могло бы произойти не только с убийцей коменданта крепости Обстакул, но и с ней, виновницей этого происшествия. Вадима наверняка казнили бы, а она в лучшем случае отправилась бы в монастырь, а в худшем…

Аза понимала, что граф Русильона мог бы поступить с ней так же, как поступил когда-то граф Вандома с ее бедной матерью.

– Я зову вас к себе в Коринф, – вдруг сказал Нихерит.

– Зачем? – растерянно спросила Аза.

– Мой эскулап умер десять дней назад, а нового найти трудно. Между тем лекарь нам очень нужен: моя жена, Феофания, постоянно хворает, у моей дочери, Евдокии, и моего сына, Леонида, случаются недомогания, да и мне порой бывает худо. Я предложил твоему мужу заняться нашим здоровьем, пообещав ему за это щедрую плату.

Аза недоуменно посмотрела на Вадима. Поймав ее взгляд, Нихерит добавил:

– Он сказал, что его ответ зависит от тебя.

– И еще от моего друга, – уточнил Вадим.

Только теперь стратиг обратил внимание на обескураженного и хмурого Рынду, а тот в свою очередь спросил у Вадима:

– Ты решил здесь обосноваться?

Вадим отрицательно покачал головой.

– Господь с тобой! Я всего лишь не прочь подкопить средств. Ты же знаешь, каковы мои помыслы.

– Помыслы у людей меняются, – буркнул Рында.

– Но не у меня.

– Он послужит мне до тех пор, пока я не найду ему достойную замену, – сообщил стратиг.

– Но не долее полугода, – отрезал Вадим.

– А Вадим сможет оставить службу, когда пожелает? – недоверчиво осведомился Рында.

Когда Нихерит поклялся в том, что он не собирается удерживать у себя лекаря силой, Рында махнул рукой.

– Ладно, оставайтесь. Может быть, оно и к лучшему, что ты, Вадим, здесь будешь служить, а не в Царьграде. Там служба все больше опасная, а у тебя как-никак жена молодая.

– А ты, Аза, почему молчишь? – обратился Вадим к жене. – Последнее слово за тобой.

– Я, как ты, – ответила она, старательно скрывая свою радость.

Она сочла это внезапное окончание путешествия подарком, ниспосланным ей свыше. В памяти Азы тут же возникли недавние неприятности. Почти сразу после отплытия из Обстакула она почувствовала себя скверно из-за качки и долго лежала пластом, не реагируя ни на что, и не на кого, включая горячо любимого мужа. Когда же ее состояние улучшилось, обнаружились другие проблемы, часть которых она постаралась скрыть от Вадима, чтобы его не огорчать. Приходилось Азе переживать и страх, когда на них дважды пытались напасть, а в третий раз напали. Пока воины Рынды отбивались от неприятеля, единственная среди путников женщина отчаянно молилась в трюме. Измотали ее порядком и бытовые неудобства, и она с удовольствием подумала о том, что следующую ночь ей предстоит провести в нормальной постели, а не на куче соломы и тряпья.

«Господи Иисусе и Пресвятая Дева! Благодарю за оказанную милость!»

– Если моя жена согласна, мы остаемся, – объявил Вадим.

Стратиг удовлетворенно кивнул.

– Тогда собирайтесь. Через час мы отправляемся в Коринф.

Аза и Вадим поднялись на борт корабля. Она была в прекрасном настроении, но замечала, что муж озабоченно хмурится.

«Чем он недоволен?»

Пока Вадим беседовал с Рындой, его жена собирала вещи. Когда она почти закончила, к ней подбежал Нуньо и неожиданно сообщил:

– Я тоже остаюсь.

– Почему? – удивилась Аза.

– Благородный сеньор Нихерито берет меня к себе на службу.

«Благородный сеньор Нихерито» – это, конечно же, был стратиг фемы Пелопоннес Никифор Нихерит. Нуньо коротко поведал о своей с ним беседе, закончив этот рассказ словами:

– Я ему понравился.

– Это замечательно! – искренно порадовалась за юношу Аза.

– Ты ко мне добра, да возблагодарит тебя за это Господь, – вздохнул он. – А вот твой муж с трудом меня терпит. Мне жаль, что я ему неприятен.

Аза виновато развела руками.

– Не обижайся на Вадима. Думаю, со временем он поймет, что ошибался в тебе.

Она поискала взглядом мужа и нашла его рядом с Каганом. Вид у печенега был хмурый.

«Этот язычник очень привязался и к Вадиму, и ко мне», – подумала Аза.

Она вновь пожелала Кагану поскорее уверовать в Иисуса и спасти свою душу.

Вадим подошел к жене.

– Ты готова, Аза?

Вместо ответа она задала свой вопрос:

– Тебе ведь жаль расставаться с Рындой, и с Каганом?

– Конечно, жаль.

Почувствовав себя виноватой, Аза замямлила:

– И все из-за меня… Но я могла бы еще потерпеть… Если тебе не хочется…

– Я уже дал свое согласие, – прервал ее Вадим и, нежно ей улыбнувшись, добавил: – Ты со мной, а без других людей я могу и обойтись.

Рында решил отплыть сразу после отъезда Вадима и Азы. Провожая друзей, старый воин старался выглядеть спокойным, однако его глаза были затуманены печалью. Он и Вадим, переговорив на своем родном языке, крепко обнялись, после чего Рында ласково погладил по голове Азу.

– Берегите друг друга, – пожелал старый воин дрогнувшим голосом.