© Bennington Press LLC, 2006
© Перевод. И.Я. Доронина, 2008
© ООО Издательство «АСТ МОСКВА», 2008
Глава первая
В череде холмов, что волнами катятся от Нормана через весь юго-восток Оклахомы до самого Арканзаса, теперь почти невозможно обнаружить признаки богатых запасов нефти, некогда залегавших под ними. Местность расчерчена пунктирами буровых вышек, большей частью заброшенных, хотя немногочисленные действующие помпы еще продолжают монотонно кивать, каждый раз выкачивая несколько галлонов сырца и заставляя проезжающих недоумевать, зачем они еще работают… Большинство же вышек давно сдались и торчат, ржавея и напоминая о днях былой славы, о бесперебойно бивших нефтяных фонтанах, удачливых разведчиках-предпринимателях, быстро сколачивающих состояние.
Отдельные вышки разбросаны и по сельскохозяйственным угодьям в окрестностях Ады, некогда городка нефтяников с шестнадцатью тысячами населения, колледжем и окружным судом. Помпы бездействуют, нефть кончилась. Теперь деньги в Аде зарабатывают почасовым трудом на фабриках, кормозаготовительных фермах и на плантациях, где выращивают орехи пекан.
В центре Ады жизнь кипит. На главной улице не найти пустующих заколоченных домов. Торговля тоже процветает, хотя большей частью переместилась на окраины города. Кафетерии в обеденное время переполнены.
Старинное здание суда округа Понтоток тесно и забито адвокатами и их клиентами. Вокруг него сосредоточены окружные административные учреждения и адвокатские конторы. Тюрьма – приземистое строение без окон, напоминающее бомбоубежище, – по некоей забытой уже причине была возведена в свое время прямо на лужайке перед судом. Метамфетаминовый[1] бич не дает ей опустеть.
Главная улица заканчивается кампусом Восточного центрального университета – обители четырех тысяч студентов, многие из которых живут в пригородах. Учебное заведение подпитывает местную жизнь, вливая в нее свежую струю молодежи и педагогов и придавая некоторое разнообразие привычному укладу жизни юго-восточной Оклахомы.
Мало что из происходящего вокруг ускользает от внимания «Ада ивнинг ньюз» – популярной ежедневной газеты, освещающей все события в регионе и истово соревнующейся с «Оклахомцем» – крупнейшей газетой штата. На первой полосе обычно печатают международные и общенациональные новости, далее – новости штата и региона, еще дальше – информацию о важных событиях локального значения – школьных спортивных мероприятиях, местной политике, знаменательных датах в жизни городской общины и… некрологи.
Население Ады и округа Понтоток составляет обаятельная смесь провинциалов-южан из маленьких городков и независимых «западников». Акценты варьируются от восточно-техасского до арканзасского с его протяжными гласными и редуцированным «и». Это земля индейцев чикасо. В Оклахоме аборигенов больше, чем в каком бы то ни было другом штате, и в результате столетнего смешения в жилах многих белых здесь течет индейская кровь. Клеймо позора выцветает быстро, и потомство от смешанных браков теперь даже гордится своим происхождением.
Библейский пояс проходит прямо через Аду, накладывая на нее зримый отпечаток. В городе пятьдесят церквей, представляющих дюжину ветвей христианства. Они активно действуют, причем не только по воскресеньям. Здесь есть одна католическая и одна епископальная церковь, но нет ни молельного дома, ни синагоги. Большая часть населения – христиане или называющие себя таковыми, всем желательно принадлежать к какому-нибудь приходу. Социальный статус человека зачастую определяется его членством в той или иной религиозной общине.
Со своим шестнадцатитысячным населением Ада считается крупным для сельской Оклахомы городом и привлекает к себе промышленные предприятия и оптовые склады. Сюда интенсивно стекаются рабочие и покупатели из других округов. Город расположен в восьмидесяти милях к юго-востоку от Оклахома-Сити и в трех часах езды на север от Далласа. У каждого есть знакомые, работающие или живущие в Техасе.
Источник самой большой гордости для местных жителей – то, что их город является «законодателем цен» на лошадей для состязаний на короткие дистанции. Некоторые лучшие экземпляры выведены на ранчо в окрестностях Ады. А когда местные «Пумы» завоевывают очередной титул чемпионов штата среди старшеклассников, весь город самодовольно кичится этим несколько лет.
Это дружелюбное место, населенное людьми, которые приветливы с приезжими и друг с другом и всегда готовы помочь в беде. Ребятня играет на лужайках перед домами. Двери днем никогда не закрываются. Подростки гуляют по ночам, редко причиняя хлопоты.
Если бы не два печально знаменитых убийства, совершенных здесь в начале восьмидесятых, о существовании Ады никто бы и не узнал, чему добропорядочные жители округа Понтоток были бы только рады.
По некоему неписаному городскому постановлению, большинство ночных клубов и пивных в Аде располагались на окраинах города, куда были сосланы, чтобы держать отбросы общества подальше от добропорядочных граждан. Одним из таких мест был «Каретный фонарь» – похожее на пещеру металлическое сооружение с плохим освещением, дешевым пивом, музыкальным автоматом по будням, оркестриком по выходным, танцплощадкой и – снаружи – обширной, посыпанной гравием автостоянкой, число запыленных грузовичков-пикапов на которой значительно превосходило количество седанов. Тамошними завсегдатаями были именно такие люди, каких ожидаешь увидеть в подобном заведении: фабричные рабочие, завернувшие выпить по дороге домой, деревенские парни, ищущие развлечений, «ночные бабочки» лет двадцати с небольшим и прочая подобная публика, собиравшаяся здесь, чтобы выпить, поплясать и послушать живую музыку. Винс Джил и Рэнди Тревис начинали свою карьеру именно там.
Место было популярное, всегда заполненное посетителями, ему требовалось много почасовых барменов, вышибал и официанток, разносящих коктейли. Одной из них была Дебби Картер, местная девица двадцати одного года от роду, за несколько лет до того окончившая в Аде среднюю школу и теперь наслаждавшаяся самостоятельной жизнью. Она подрабатывала еще в двух местах, а время от времени служила и няней по вызову. Дебби имела свою машину и жила одна в трехкомнатной квартире над гаражом на Восьмой улице, неподалеку от Восточного центрального университета. Она была очень независимой миловидной девушкой с темными волосами, стройной спортивной фигурой и пользовалась успехом у молодых людей.
Ее мать, Пегги Стиллуэлл, тревожилась из-за того, что Дебби проводит слишком много времени в «Каретном фонаре» и других клубах. Не для такой жизни воспитывала она дочь. В сущности, Дебби выросла в церкви. Однако по окончании школы начала встречаться с парнями и поздно возвращаться домой. Пегги выражала недовольство, и порой они ссорились из-за нового образа жизни девушки. Тогда-то Дебби и решила жить отдельно. Она нашла квартиру, съехала из дома, но продолжала поддерживать с матерью очень тесные отношения.
Вечером 7 декабря 1982 года Дебби работала в «Каретном фонаре» – следя за временем, разносила напитки. Народу в баре было не слишком много, и она спросила хозяина, нельзя ли ей освободиться пораньше и посидеть с друзьями. Хозяин не возражал, и вскоре она уже выпивала за столиком со своей лучшей школьной подругой Джиной Виеттой и несколькими приятелями. Глен Гор, с которым они тоже вместе учились в школе, подошел и пригласил Дебби на танец. Она согласилась, но посреди танца вдруг остановилась и сердито отошла от Гора. Позднее, в дамской комнате, она сказала, что ей было бы спокойнее, если бы кто-нибудь из подруг переночевал у нее, но не уточнила, чего опасается.
«Каретный фонарь» в тот день закрывался рано, около половины первого ночи, и Джина Виетта пригласила нескольких человек из компании продолжить веселье у нее дома. Большинство согласилось; а Дебби, сославшись на усталость и на то, что она голодна, решила ехать домой. Гурьбой они неторопливо вывалились на улицу.
Несколько человек видели, как в момент закрытия клуба Дебби на стоянке разговаривала с Гленом Гором. Томми Гловер хорошо знал Дебби, так как они вместе работали в городской оранжерее. Знал он и Гора. Садясь в свой грузовичок-пикап, чтобы ехать домой, он заметил, что Дебби открывает водительскую дверцу своей машины. Гор возник из ниоткуда, они несколько секунд поболтали, потом она его оттолкнула.
Майк и Терри Карпентер оба работали в «Каретном фонаре»: он вышибалой, она официанткой. Направляясь к своей машине, они проходили мимо машины Дебби и видели, как она, сидя на водительском месте, разговаривала с Гленом Гором, стоявшим у открытой дверцы. Карпентеры помахали ей на прощание и пошли дальше. Как-то за месяц до того Дебби сказала Майку, что боится Гора из-за его буйного нрава.
Тони Рэмзи работала в клубе чистильщицей обуви. В 1982-м нефтяной бизнес в Оклахоме еще процветал и немало дорогих штиблет топтали тротуары Ады. Надо же было кому-то их полировать, и Тони таким образом зарабатывала деньги, в которых очень нуждалась. Она хорошо знала Гора. Уходя в тот вечер с работы, она видела Дебби, сидевшую за рулем своего автомобиля. Гор стоял у открытой противоположной дверцы, согнувшись и заглядывая внутрь. Они разговаривали, как ей показалось, вполне мирно, ничто ее не встревожило.
Гора, у которого не было своей машины, привез в «Каретный фонарь» где-то около одиннадцати тридцати приятель по имени Рон Уэст. Уэст заказал обоим пиво и уютно расположился за столом, пока Гор слонялся по залу. Казалось, он знал там всех. Когда объявили последний танец, Уэст поймал Гора и спросил, нужно ли его опять подвезти. Гор ответил утвердительно, поэтому Уэст отправился на стоянку и стал поджидать его. Прошло несколько минут, прежде чем Гор поспешно подбежал к машине и сел в нее.
Они решили, что голодны, поэтому Уэст направил машину в центр города, к кафе, которое называлось «Болтун», там они заказали завтрак на скорую руку. За еду платил Уэст, так же как и за выпивку в «Каретном фонаре». Тот вечер он начал «У Харолда» – в еще одном клубе, куда отправился в поисках деловых партнеров. Вместо них наткнулся на Гора, работавшего там от случая к случаю барменом и диск-жокеем. Они были едва знакомы, однако когда Гор попросил подвезти его в «Каретный фонарь», Уэсту показалось неловко ему отказать.
Уэст был счастливо женатым отцом двух маленьких девочек и не имел привычки допоздна шататься по барам. Ему не терпелось вернуться домой, но Гор не отставал от него и с каждым часом стоил ему все дороже и дороже. Когда они покинули кафе, он спросил своего пассажира, куда ему нужно. К матери, ответил тот, на Оук-стрит, это, мол, всего в нескольких кварталах отсюда к северу. Уэст прекрасно знал город и немедленно тронулся в путь, но не успели они доехать до Оук-стрит, как Гор вдруг передумал, сказал, что за несколько последних часов успел накататься с Уэстом и хочет пройтись пешком. Температура была весьма низкой и продолжала падать, дул резкий ветер, надвигался холодный фронт.
Они остановились возле баптистской церкви на Оук-стрит, недалеко от того места, где, по словам Гора, жила его мать. Гор выскочил из машины, поблагодарил за все и направился на запад.
Баптистская церковь на Оук-стрит находится приблизительно в миле от дома Дебби Картер.
Мать Гора на самом деле жила на другом конце города, и рядом с тем местом не было никакой церкви.
Около половины третьего Джина Виетта принимала у себя в квартире друзей, когда последовали два странных звонка, оба – от Дебби Картер. Позвонив первый раз, Дебби попросила Джину приехать и забрать ее, потому что у нее сейчас находится некто, гость, в чьем обществе она чувствует себя неуютно. Джина спросила, кто он, этот гость. Разговор прервался, послышались приглушенные голоса, кто-то, казалось, пытался отнять у Дебби трубку. Джина, естественно, забеспокоилась – просьба показалась ей странной. У Дебби ведь есть собственная машина, «олдсмобиль» 1975 года выпуска, и она, разумеется, могла бы приехать сама. В тот момент, когда Джина уже торопливо собиралась уходить, телефон зазвонил снова. Это опять была Дебби, которая сказала, что передумала, что у нее все в порядке и чтобы Джина не беспокоилась. Джина еще раз спросила, кто у нее в гостях, но Дебби сменила тему и имени не назвала, лишь попросила позвонить ей утром и разбудить, чтобы она не опоздала на работу. Это была еще одна странная просьба, с которой Дебби никогда прежде к ней не обращалась.
Несмотря ни на что, Джина поехала-таки было к подруге, но, поразмыслив, изменила решение: у Дебби в квартире гости, уже очень поздно, в случае необходимости Дебби сможет воспользоваться собственной машиной, а кроме того, если у нее мужчина, появление Джины будет выглядеть неуместным. Джина вернулась, легла спать и утром забыла позвонить Дебби.
Около одиннадцати часов утра 8 декабря Донна Джонсон заехала повидаться с Дебби. До того как Донна перебралась в Шоуни, что в часе езды от Ады, девочки учились в одном классе и дружили. Донна приехала в город на один день навестить родителей и повстречаться кое с кем из старых друзей. Она начала быстро подниматься по узкой наружной лестнице, ведущей в квартиру Дебби над гаражом, но потом замедлила шаг, осознав, что ступает по битому стеклу. Окошко на двери было разбито. Почему-то первое, что пришло в голову Донне: Дебби захлопнула дверь, оставив ключи внутри, и была вынуждена разбить стекло, чтобы попасть домой. Она постучала. Никто не ответил. Прислушавшись, она догадалась, что в квартире работает радио, а повернув шаровидную дверную ручку, обнаружила, что дверь не заперта. Стоило ей сделать всего один шаг внутрь – и стало ясно: что-то здесь случилось.
В маленькой гостиной царил полный кавардак – диванные подушки валялись на полу, повсюду была разбросана одежда. На правой стене кто-то намалевал какой-то красной жидкостью слова: «Следующим умрет Джим Смит».
Донна позвала Дебби, но опять не получила ответа. Ей доводилось уже однажды бывать в этой квартире, поэтому она уверенно направилась в спальню, продолжая выкрикивать имя подруги. Кровать была сдвинута с места, постельное белье сдернуто. Сначала Донна увидела ногу, потом – на полу, по ту сторону кровати, – саму Дебби, лежавшую лицом вниз, обнаженную, на спине у нее было что-то написано.
Донна замерла от ужаса, не в состоянии сделать больше ни шага, она уставилась на подругу, надеясь уловить признаки дыхания. «Может, Дебби просто спит?» – мысленно уговаривала она себя.
Попятившись, Донна очутилась в кухне, где на маленьком белом столике увидела еще одну надпись, оставленную убийцей. «А что, если он еще здесь?» – вдруг пришло ей в голову, и она бросилась вон из квартиры. Добежав до машины, Донна рванула к ближайшему дежурному магазинчику, где нашла телефон и позвонила матери Дебби.
Пегги Стиллуэлл слышала ее слова, но не могла в них поверить. Ее дочь лежит на полу голая, окровавленная, недвижимая?! Она заставила Донну повторить все еще раз и только после этого бросилась к машине. Аккумулятор оказался мертв. Обезумев от страха, она помчалась обратно домой и позвонила Чарли Картеру, отцу Дебби и своему бывшему мужу. Их развод, состоявшийся за несколько лет до того, не был мирным, они едва разговаривали друг с другом.
У Чарли Картера никто не ответил. Подруга Пегги Кэрол Эдвардс жила в доме напротив Дэбби. Пегги позвонила ей, сказала, что у Дебби что-то стряслось, и попросила сбегать к дочери, проверить. Ждать пришлось долго. В конце концов Пегги снова позвонила Чарли, и на этот раз он снял трубку.
Кэрол Эдвардс перебежала на противоположную сторону улицы, тоже заметила битое стекло и открытую входную дверь. Потом вошла и увидела тело.
Чарли Картер, каменщик, был дородным человеком с широкой грудью, который иногда тоже подрабатывал в «Каретном фонаре» вышибалой. Вскочив в свой пикап, он ринулся к дому дочери, мысленно представляя себе все ужасы, которые только может вообразить испуганный отец. Но то, что он увидел, оказалось страшнее любой фантазии.
Он дважды окликнул дочь. Потом встал рядом с ней на колени, осторожно приподнял ее за плечо, чтобы разглядеть лицо. Окровавленная тряпка торчала у нее изо рта. В сущности, он не сомневался, что дочь мертва, но ждал, все еще надеясь заметить хоть какой-то признак жизни. Потом медленно встал и огляделся. Кровать была отодвинута от стены, постельное белье беспорядочно валялось на полу, в комнате царил бедлам. Совершенно очевидно, что там происходила борьба. Он прошел в гостиную и увидел слова на стене, потом – в кухню. Несомненно, квартира являла собой место преступления. Засунув руки в карманы, Чарли вышел.
Донна Джонсон и Кэрол Эдвардс, рыдая, стояли на лестничной площадке перед дверью. Они слышали, как Чарли попрощался с дочерью и сказал ей, как невыносимо больно ему сознавать, что с ней произошло. Очутившись за дверью, он тоже заплакал.
– Мне позвонить в «Скорую»? – спросила Донна.
– Нет, – ответил он. – «Скорая» тут уже не поможет. Звони в полицию.
Первыми приехали фельдшеры – двое. Они вихрем взлетели по лестнице, ворвались в квартиру, и через считанные секунды один из них выбежал обратно на площадку, его вырвало.
Когда на место преступления прибыл детектив Деннис Смит, вокруг дома уже толпились местные полицейские, медики, зеваки и даже два прокурора. Сообразив, что речь идет о вероятном убийстве, он приказал огородить место и никого не пускать внутрь ограждения.
Капитан, ветеран, проработавший в Полицейском департаменте Ады семнадцать лет, Смит знал, что делать. Он велел всем, за исключением еще одного детектива, покинуть квартиру и разослал своих подчиненных по соседям – стучать в двери, искать свидетелей. Смит кипел от ярости и с трудом сдерживался. Он отлично знал Дебби, его дочь дружила с ее младшей сестрой. Знал он и Чарли Картера, и Пегги Стиллуэлл и не мог поверить, что это их дитя лежит здесь мертвое на полу собственной спальни. Когда должный порядок был наведен, Смит приступил к осмотру места преступления.
Стекло на площадке было от разбитого окошка входной двери, осколки разлетелись как наружу, так и внутрь квартиры. В гостиной слева от двери стоял диван, подушки с него были сброшены и валялись по всей комнате. На полу перед диваном Смит нашел новую байковую ночную рубашку с еще даже не оторванным торговым ярлыком магазина «Уол-март». Он обследовал надпись на противоположной от входа стене, сразу же определив, что она сделана лаком для ногтей: «Джим Смит умрет следующим».
Он знал Джима Смита.
В кухне на белом квадратном столике он увидел еще одну надпись, сделанную кетчупом: «Ни исчите нас, а то…» На полу возле столика валялись джинсы и пара ботинок. Вскоре он узнает, что они были на Дебби прошлым вечером в «Каретном фонаре».
Смит проследовал в спальню. Сдвинутая кровать загораживала вход. Окна были открыты, шторы раздвинуты, в комнате стоял жуткий холод. Смерти явно предшествовала ожесточенная борьба: повсюду на полу валялись предметы одежды, простыни, одеяла, покрывала, мягкие игрушки. Казалось, ничто не осталось на месте. Опустившись на колени возле тела Дебби, детектив Смит заметил третье послание убийцы. На спине жертвы чем-то похожим на высохший кетчуп было написано: «Дюк Грэм».
Он знал Дюка Грэма.
Под телом лежали электрический шнур и ковбойский ремень с большой серебряной пряжкой, на которой посередине было выгравировано имя «Дебби».
Пока офицер Майк Кисуэттер, тоже из Департамента полиции Ады, фотографировал место преступления, Смит начал собирать улики. Он нашел волосы на теле, на полу, на кровати и на мягких игрушках, методично собрал их и поместил каждый в самодельный «пакет» – сложенный листок бумаги, – аккуратно пометив, где какой волосок найден.
Потом он осторожно собрал, упаковал и снабдил надписями простыни, наволочки, покрывала, электрический шнур и ремень, разорванные трусики, обнаруженные на полу в ванной, несколько мягких игрушек, пачку сигарет «Мальборо», пустую банку из-под воды «севен-ап», пластмассовую бутылку с шампунем, окурки, стакан из кухни, телефонный аппарат и несколько волосков, найденных под телом. Завернутая в простыню бутылка, валявшаяся рядом с Дебби, оказалась из-под кетчупа «Дель Монте». Ее он тоже аккуратно упаковал, чтобы отправить на исследование в криминалистическую лабораторию штата. На бутылке не было крышки, но ее впоследствии обнаружил врач-патологоанатом.
Закончив сбор улик, детектив Смит перешел к поиску отпечатков пальцев – процедуре, которую ему доводилось проводить много раз на многих местах преступления. Он припудрил порошком обе стороны входной двери, оконные рамы, все деревянные поверхности в спальне, кухонный стол, наиболее крупные осколки стекла, телефонный аппарат, окрашенные наличники окон и дверей, даже машину Дебби, припаркованную на улице.
Гэри Роджерс был агентом Оклахомского отделения ФБР и жил в Аде. Когда около 12.30 он прибыл в квартиру жертвы, Деннис Смит коротко ввел его в курс дела. Они были друзьями и вместе расследовали не одно преступление.
В спальне Роджерс заметил у южной стены, прямо над плинтусом, возле электрической розетки, нечто напоминавшее пятно крови. Позднее, когда тело увезли, он попросил офицера Рика Карсона вырезать этот кусочек штукатурки размером четыре квадратных дюйма, чтобы сохранить кровавый отпечаток.
Деннис Смит и Гэри Роджерс, обменявшись предварительными наблюдениями, сошлись во мнении, что убийца был не один. Разгром в квартире, отсутствие следов от веревки на щиколотках и запястьях Дебби, тяжелая черепно-мозговая травма, кляп, синяки на бедрах и руках, вероятность использования шнура и ремня в качестве удавки – всего этого было слишком много для одного убийцы. Дебби была крупной девушкой, имела рост пять футов восемь дюймов и весила сто тридцать фунтов. Не слыла она и тихоней и, разумеется, бешено сопротивлялась, борясь за жизнь.
Для предварительного осмотра прибыл доктор Ларри Картмелл, местный медэксперт. По его предварительному заключению, причиной смерти было удушение. Он разрешил увезти тело, препоручив это заботам Тома Крисуэлла, владельца местного похоронного бюро. В 18.25 на катафалке Крисуэлла тело было доставлено в Оклахома-Сити, в криминалистическую лабораторию штата, и помещено в рефрижераторную ячейку.
Детектив Смит и агент Роджерс вернулись в Департамент полиции Ады и занялись опросом членов семьи Дебби Картер. Стараясь утешить их, они попутно выясняли имена – друзей, ухажеров, коллег, врагов, бывших хозяев – всех, кто был знаком с Дебби и мог что-нибудь знать о ее смерти. Пока список множился, Смит и Роджерс начали обзванивать ее знакомых мужчин с единственной просьбой: прибыть в полицейское управление, чтобы сдать отпечатки пальцев, образцы слюны и лобковых волос.
Ни один не отказался. Майк Карпентер, вышибала из «Каретного фонаря», который видел Дебби на стоянке с Гленом Гором около 12.30 той ночью, добровольно явился одним из первых. Томми Гловер, еще один свидетель ссоры Дебби с Гором, тоже не заставил себя ждать.
8 декабря около 7.30 вечера Глен Гор появился в клубе «У Харолда», где ему предстояло стоять за барной стойкой и включать музыкальные записи. Помещение было практически пусто, и когда он спросил, почему в клубе так безлюдно, кто-то в ответ рассказал ему об убийстве. Многие завсегдатаи и даже некоторые служащие «У Харолда» находились в полицейском управлении, где их допрашивали и дактилоскопировали.
Гор тоже поспешил в полицию. Там его допросили Гэри Роджерс и Д.В. Баррет, местный полицейский. Гор сообщил им, что знаком с Дебби Картер со школы и накануне вечером видел ее в «Каретном фонаре».
Весь протокол допроса Гора сводился к следующему:
Глен Гор работает в клубе «У Харолда» в качестве диск-жокея. Сьюзи Джонсон сообщила Глену о Дебби в клубе «У Харолда» около 7.30 8.XII.82. Глен учился вместе с Дебби в школе. Глен видел ее 7.XII.82 в «Каретном фонаре». Они говорили о покраске автомобиля Дебби. Она ничего не сказала Глену о том, что кого-то боится. Глен приехал в «Каретный фонарь» около 10.30 вечера с Роном Уэстом. Уехал тоже с Роном около 1.15 ночи. Глен никогда не бывал в квартире Дебби.
Протокол был составлен Д.В. Барретом в присутствии Гэри Роджерса и подшит к делу вместе с дюжиной других.
Впоследствии Гор изменит свои показания и заявит, что видел, как человек по имени Рон Уильямсон вечером 7 декабря приставал к Дебби в клубе. Эту новую версию никто другой не подтвердит. Многие из присутствовавших тогда в клубе знали Рона Уильямсона, известного гуляку и горлопана, но никто не мог припомнить, чтобы видел его той ночью в «Каретном фонаре»; более того, большинство опрошенных энергично утверждали, что его там не было.
Когда Рон Уильямсон появляется в баре, это невозможно не заметить.
Весьма странно, но 8 декабря, в разгар дактилоскопирования и выдергивания волосков, Гор загадочным образом избежал процедуры. То ли сам улизнул, то ли ему повезло и о нем случайно забыли, то ли просто проигнорировали. Как бы то ни было, у него не взяли ни отпечатков пальцев, ни образцов слюны и волос.
Понадобилось более трех с половиной лет, чтобы полицейские в Аде наконец спохватились и взяли-таки у Гора – последнего, кого видели с Дебби Картер перед ее убийством, – образцы на анализ.
На следующий день, 9 декабря, в три часа дня доктор Фрэд Джордан, медэксперт штата и судебно-медицинский патологоанатом, произвел аутопсию. На вскрытии присутствовали агент Гэри Роджерс и Джерри Питерс, тоже сотрудник Оклахомского отделения ФБР.
Доктор Джордан, произведший на своем веку тысячи анатомирований, для начала сделал предварительное описание: тело, полностью обнаженное, если не считать пары белых носков, принадлежит молодой женщине, белой. Трупное окоченение завершено, из чего следует, что она мертва минимум двадцать четыре часа. Поперек груди чем-то напоминающим лак для ногтей написано слово «Умри». Тело испачкано другой красной жидкостью, вероятно, кетчупом, им же на спине жертвы написано: «Дюк Грэм». На руках, груди и лице имеется некоторое количество небольших ссадин и синяков.
Доктор заметил также мелкие порезы на внутренней поверхности губ. Глубоко в гортань была засунута окровавленная зеленоватая махровая тряпка для мытья посуды, внешний конец которой торчал изо рта наружу. Доктор осторожно удалил ее. На шее полукругом располагались синяки и ссадины. Вагина была повреждена, задний проход сильно растянут. Осматривая его, доктор Джордан нашел и извлек металлическую свинчивающуюся бутылочную крышку.
Обследование внутренних органов не принесло неожиданностей: сжавшиеся легкие, расширенное сердце, несмотря на несколько ран на голове – никаких внутренних поражений мозга.
Все раны нанесены, когда жертва была еще жива.
Ни на запястьях, ни на щиколотках никаких следов от веревок. Серия мелких ссадин на предплечьях, вероятно, получена жертвой при попытках защититься. Содержание алкоголя в крови в момент смерти низкое – 0,04. У жертвы были взяты мазки изо рта, вагины и ануса. Исследования под микроскопом впоследствии подтвердят наличие спермы в вагине и анусе, но не во рту.
Чтобы сохранить улику, доктор Джордан состриг ногти жертвы, взял соскоб с надписей, сделанных кетчупом и лаком для ногтей, вычесал несколько волосков с лобка и срезал прядь с головы.
Причиной смерти действительно оказалась асфиксия, наступившая вследствие затыкания рта тряпкой и удушения с помощью либо шнура, либо ремня.
Когда доктор Джордан закончил вскрытие, Джерри Питерс сфотографировал тело и снял полный комплект отпечатков пальцев и ладоней.
Пегги Стиллуэлл обезумела от горя настолько, что потеряла способность адекватно действовать и принимать решения. Ей было безразлично, кто занимается похоронами и как они будут проходить, потому что она не собиралась на них присутствовать. Она перестала есть, мыться и никак не могла осознать тот факт, что ее дочь мертва. Ее сестра Гленна Лукас переехала к ней и постепенно взяла бразды правления в свои руки. Было назначено отпевание, и родственники деликатно намекнули Пегги, что ее присутствие желательно.
В субботу 11 декабря в часовне похоронного бюро Крисуэлла состоялась поминальная служба. Гленна выкупала и одела Пегги, потом отвезла ее на отпевание и на протяжении всего этого испытания держала за руку.
В сельской Оклахоме принято проводить поминальную службу при открытом гробе, который устанавливают прямо перед кафедрой священника, так что покойный все время находится в поле зрения скорбящих. Причина, по которой так делается, неясна и давно забыта, но эффект сохраняется: церемония придает их страданиям дополнительную боль.
Когда гроб открыли, всем стало очевидно, что Дебби избивали. Ее лицо распухло и было покрыто синяками, но странгуляционную полосу скрывал высокий кружевной воротник блузки. Ее хоронили в любимых ботинках и джинсах с ковбойским ремнем. На пальце было колечко в форме подковы с бриллиантиком, которое мать загодя купила ей в качестве рождественского подарка.
Преподобный Рик Саммерс проводил службу при большом стечении народа. Позднее, под легким снегопадом, Дебби похоронили на Роуздейлском кладбище. Ее пережили родители, две сестры, двое из бабушек-дедушек и два племянника. Она принадлежала к маленькой баптистской церкви, где ее крестили в шестилетнем возрасте.
Это убийство потрясло Аду. Хотя город имел богатую историю насилий и убийств, жертвами их обычно бывали ковбои, бродяги и им подобные мужчины, которые если не схватят пулю сами, то скорее всего в положенный им судьбой срок разрядят в кого-нибудь собственный пистолет. Но столь жестокое изнасилование и убийство молодой девушки ужаснуло всех; город бурлил слухами, подозрениями и полнился страхом. По вечерам все окна и двери запирались. Для подростков был установлен строгий «комендантский час». Молодые матери ни на секунду не отходили от детей, пока те играли на затененных лужайках перед домами.
В питейных заведениях ни о чем другом не говорили. С тех пор как Дебби начала работать официанткой, большинство завсегдатаев знали ее. У нее были поклонники, которых в первые дни после ее смерти полиция допросила. Список имен в процессе расследования удлинялся, всплывали новые друзья, новые знакомые, новые ухажеры. В ходе десятков допросов появлялось все больше фамилий, но ни одного реального подозреваемого. Дебби слыла общительной девушкой, ее знали и любили, и было трудно поверить, что кто-то хотел причинить ей зло.
Полицейские постепенно составили список – он насчитывал двадцать три человека – всех, кто присутствовал в «Каретном фонаре» седьмого декабря, и допросили большинство из упомянутых в нем. Никто не припомнил, чтобы видел в тот вечер Рона Уильямсона, хотя почти все его знали.
В Департамент полиции стекались догадки, россказни и воспоминания разных странных персонажей. Молодая дама по имени Анджела Нейл связалась с Деннисом Смитом и сообщила ему о встрече с Гленом Гором. Они с Дебби Картер были близкими подругами, Дебби, по ее словам, не сомневалась, что Гор украл дворники с лобового стекла ее машины. Это стало постоянным камнем преткновения между ними. Анджела Нейл знала Гора со школы и боялась его. Приблизительно за неделю до убийства Дебби Анджела возила ее к Гору домой для выяснения отношений. Дебби пошла в дом и разговаривала с Гором наедине. Вернувшись в машину, она была сердита и убеждена, что он таки украл ее дворники. Они отправились в полицейский участок и все рассказали офицеру, но официальный протокол так и не был составлен.
Дюк Грэм и Джим Смит были хорошо известны полиции Ады. Грэм вместе с женой Джонни управлял собственным ночным клубом, весьма респектабельным заведением, где никаких выходок не терпели. Скандалы там случались редко, но один, особенно неприятный, произошел как раз с Джимом Смитом, местным хулиганом и мелким преступником. Смит напился и всех задирал, а когда отказался покинуть клуб по требованию хозяев, Дюк навел на него пистолет и выдворил вон. Они обменялись угрозами, и в течение нескольких дней обстановка вокруг клуба оставалась напряженной. Смит был из тех, кто мог вернуться с собственным оружием и устроить пальбу.
Глен Гор являлся завсегдатаем заведения Дюка, пока не начал очень уж откровенно флиртовать с Джонни. Когда он сделался слишком настойчивым, она окоротила его, и в дело вступил Дюк. Гора изгнали из клуба и запретили ему там появляться.
Кем бы ни был тот, кто убил Дебби Картер, он неуклюже пытался навести подозрения на Дюка Грэма и одновременно отвести их от Джима Смита. Хотя защищать Смита не было нужды: к тому времени он уже коротал время в тюрьме штата. Дюк Грэм без промедления приехал в полицейский участок и представил надежное алиби.
Семью Дебби Картер поставили в известность, что квартиру, которую та занимала, следует освободить. Мать Дебби все еще была не в себе. Выполнить неприятную обязанность вызвалась тетушка Дебби – Гленна Лукас.
Полицейский отпер дверь, и Гленна боязливо вошла. С момента убийства здесь ничего не трогали, и ее первой реакцией был приступ бешеного гнева. Несомненно, здесь имела место яростная схватка. Ее племянница отчаянно боролась за жизнь. У кого только поднялась рука совершить столь жестокое насилие над такой славной и симпатичной девушкой?
В квартире было холодно и стоял какой-то мерзкий запах, который она никак не могла определить. Надпись «Джим Смит умрет следующим» все еще оставалась на стене. Гленна, не веря своим глазам, смотрела на грубо намалеванные убийцей слова. На это же потребовалось время, подумалось ей. Значит, он пробыл здесь довольно долго. Ее племянница приняла смерть после продолжительных жестоких мучений. В спальне матрас стоял прислоненным к стене и ничто не оставалось на своем месте. Ни одно платье, ни одна блузка не висели на вешалках в шкафу. Зачем убийце понадобилось срывать одежду с плечиков?
В маленькой кухне тоже царил беспорядок, но следов борьбы здесь не наблюдалось. Последний ужин Дебби состоял из размороженной картошки «Тейтер Тотс»; политые кетчупом остатки еды на картонной тарелке так и стояли нетронутые на кухонном столе, за которым Дебби обычно ела. Рядом – солонка. На столешнице – еще одно грубо намалеванное послание: «Ни исчите нас, а то…» Гленна знала, что некоторые надписи убийца сделал кетчупом. Ее поразила его безграмотность.
Гленна попыталась отрешиться от тягостных мыслей и начала собирать вещи. Ей понадобилось два часа, чтобы упаковать одежду, посуду, полотенца и прочее. Полиция не увезла окровавленное постельное покрывало. Кровь оставалась и на полу.
Гленна не намеревалась приводить в порядок квартиру – только собрать вещи Дебби и как можно скорее убраться оттуда. Однако ей показалось, что нехорошо оставлять надпись, сделанную убийцей с помощью лака для ногтей, принадлежавшего племяннице. Было нечто неправильное и в том, чтобы кто-то чужой смывал кровь племянницы с пола.
Гленна подумала, не сделать ли тщательную уборку, чтобы уничтожить все следы убийства, но к тому времени она насмотрелась достаточно и соприкасаться со смертью еще теснее была не в состоянии.
В течение нескольких дней, последовавших за убийством, допросы хотя бы отдаленно подозреваемых продолжались беспрерывно. В общей сложности двадцать один мужчина сдал отпечатки пальцев и образцы либо слюны, либо волос. 16 декабря детектив Смит и агент Роджерс отправились в криминалистическую лабораторию отделения ФБР в Оклахома-Сити и передали на исследование вещественные доказательства, собранные на месте преступления, вместе с образцами, взятыми у семнадцати мужчин.
Пластина штукатурки «Шитрок» площадью четыре квадратных дюйма, вырезанная из стены, была наиболее многообещающей уликой. Если кровавый след действительно отпечатался на стене во время борьбы и кровь не принадлежала Дебби Картер, то полиция получала надежную ниточку, которая могла вывести на убийцу. Агент Оклахомского отделения ФБР Джерри Питерс исследовал «Шитрок» и тщательно сравнил имевшийся на нем отпечаток с теми, которые он снял у Дебби во время вскрытия. На первый взгляд они не принадлежали жертве, но он хотел убедиться точнее, сверившись со сделанными ранее дактилограммами.
4 января 1983 года Деннис Смит привез оставшиеся отпечатки и в тот же день представил Сьюзан Лэнд, эксперту по волосам местного отделения ФБР, образцы волос Дебби Картер и волосы, найденные на месте преступления. Спустя две недели на ее стол легли дополнительные образцы, взятые на месте преступления. Все они были каталогизированы, добавлены к остальным и поставлены в длинную очередь, чтобы когда-нибудь эксперт Лэнд, по горло загруженная работой и не справлявшаяся с накопившейся задолженностью, исследовала их и выдала заключение. Как большинство криминалистических лабораторий, оклахомская страдала от недофинансирования, неукомплектованности штата и неподъемного количества рассматриваемых дел.
В ожидании результатов Смит и Роджерс рассекали борозду дальше, отыскивая ключи к разгадке. В Аде убийство по-прежнему оставалось самой горячей новостью, и публика требовала, чтобы оно было раскрыто. Но после опроса всех барменов, вышибал, ухажеров и ночных завсегдатаев расследование стало быстро превращаться в нудную рутину. Явного подозреваемого так и не появилось, не было и реальных ключиков к разгадке.
7 марта 1983 года Гэри Роджерс допросил местного жителя Роберта Джина Десераджа. Десерадж как раз завершил свою краткосрочную отсидку в тюрьме округа Понтоток за езду в пьяном виде. Сидел он в одной камере с Роном Уильямсоном, также посаженным за пьяную езду. В тюрьме убийство Дебби Картер обсуждали бурно, выдвигая массу диких версий, объяснявших, что произошло на самом деле; недостатка в намеках на то, что здесь это знают точно, не было. Сокамерники часто разговаривали об убийстве, и, по мнению Десераджа, Уильямсона эти разговоры раздражали. Они часто спорили и даже обменивались тумаками. Вскоре Уильямсона перевели в другую камеру. У Десераджа создалось смутное ощущение, что Рон каким-то образом причастен к убийству, и он порекомендовал полиции держать его в поле зрения как подозреваемого.
Так впервые в ходе расследования всерьез всплыло имя Рона Уильямсона.
Два дня спустя полиция допросила Ноэла Клемента, одного из первых, кто добровольно сдал отпечатки пальцев и образцы волос. Клемент поведал историю о том, как незадолго до того Рон Уильямсон нанес визит в его квартиру, делая вид, будто кого-то ищет. Он вошел без стука, увидел гитару, взял ее и завел с Клементом беседу об убийстве Картер. По ходу разговора Уильямсон признался, что, увидев утром в день убийства в окрестностях полицейские машины, подумал, будто копы приехали за ним. Ему, сказал он, хватает неприятностей и в Талсе, так что еще и здесь, в Аде, они ему не нужны.
То, что полиция рано или поздно выйдет на Рона Уильямсона, было неизбежно; странным казалось, что они три месяца тянули с его допросом. Кое-кто из полицейских, в том числе Рик Карсон, рос вместе с Роном, большинство же помнили его по его школьной бейсбольной славе. В 1983 году он все еще оставался самой блистательной надеждой, когда-либо взращенной Адой. Когда он в 1971 году подписал контракт с «Окленд эйз», многие, включая, разумеется, самого Уильямсона, считали, что он станет следующим Микки Мэнтлом, еще одним великим игроком из Оклахомы.
Но бейсбол остался далеко в прошлом, и полиция знала теперь Рона как безработного любителя-гитариста, живущего с матерью, слишком много пьющего и странно ведущего себя.
У него за плечами было несколько арестов за вождение в нетрезвом состоянии, один – за буйное поведение в пьяном виде, и плохая репутация, тянувшаяся за ним из Талсы.