Глава 2
Стремительным движением Данте сорвал спрятанный в кружевном вырезе платья пластмассовый шарик микрофона, бросил на каменные ступени и со злостью раздавил каблуком.
– Пожалуйста, скажи, что мне снится кошмарный сон, – прошептала Ева, выпрямляясь и упрямо поднимая голову навстречу надвигающейся катастрофе.
Данте остановил ее движением руки, дожидаясь, пока схлынет ярость и он сможет трезво оценить ситуацию.
Ник Сент-Джордж покорно последовал обратно в зал за торжествующей женой. Данте проводил удалявшуюся пару презрительным взглядом. Как этот бесхребетный ловелас мог позволить злобной стерве унизить дочь? Ему еще предстояло выяснить, чем грозит Еве громкий скандал. Что же касается его самого, то он готов поспорить на свой «ламборгини», что в течение пяти минут Ребекке сообщат об «измене». Легкое беспокойство тут же улетучилось: в очередной раз ему предстоит утешить женщину старым испытанным способом.
Ева расправила на бедрах узкое платье:
– Я ухожу. Мне надо подумать. Не имеет смысла возвращаться к гостям. За это время Клэр уже успела распять, четвертовать и повесить меня. – Она наклонилась, чтобы поднять брошенную у стены сумочку.
Пульс Данте участился до тысячи ударов в минуту, когда его глазам предстала роскошная грудь в глубоком вырезе платья. «Господи, она смертельно опасна».
Он отвел взгляд, только когда Ева выпрямилась и, прошелестев шелком платья, прошла мимо него к ступеням.
– Отлично сработано, Данте, вероятно, ты уничтожил меня. На балу в честь моей матери!
Данте заморгал:
– Я уничтожил тебя? Не прошло и сорока минут, как мы встретились, а ты успела повергнуть мою жизнь в хаос. – «Уже не впервые. Ты бьешь без промаха».
Остановившись на верхней ступеньке, Ева возмущенно воскликнула:
– Что я тебе сделала? Скажи Ребекке правду. Я… была расстроена. Ради Финна ты пытался утешить и… обнял… по-братски.
По-братски? Эрекция до сих пор давала о себе знать.
– Братья не целуются с сестрами, – резко заметил он.
В тусклом освещении ему, вероятно, показалось, что Ева покраснела. У Данте почти не оставалось сомнений, что она нарочно соблазняла его. Как прежде. Она достаточно искушена, чтобы знать, к чему ведут поцелуи. Еще бы минуты три, и он взял бы ее прямо у чертовой стены. Прекрасное экзотическое растение: нежный, завлекающий, трепетный афродизиак. Ева умела завести его. Коварная сирена действовала безошибочно.
– Не знаю, что на меня нашло. Ты мне неинтересен и будь уверен: скорее ад замерзнет, чем я снова дотронусь до тебя.
От этих слов в душе у Данте вдруг шевельнулась глупая обида.
– Скажи Ребекке, что ненавидишь меня, – продолжала Ева. – Ведь это чистая правда. Обещаю, очаровательная невеста с восторгом бросится обратно в твою нагретую постель!
Данте чуть не рассмеялся:
– Похоже, мысли о моей постели не покидают тебя, Ева.
Она вскинула голову:
– Ошибаешься, но, по крайней мере, ты мог бы сообщить о предстоящей женитьбе. – Ее резкие слова странным образом противоречили тону, в котором слышались боль и отчаяние. – Я была застигнута врасплох и, как глупая рыба, только разевала рот, когда услышала новость от Клэр.
– Внешние приличия важнее всего, не так ли? – заметил Данте с сарказмом.
Они оба знали, что это правда. Неблагоприятная пресса – угроза для сделки, открывавшей ему путь к вершине, если Данте не найдет выход. А что до Евы…
Стуча по каменным ступеням высоченными каблуками суперсексуальных босоножек, Ева спускалась к нему, захлебываясь нервной скороговоркой:
– Будь уверен, они подумают самое худшее. Решат, что ты и я… Представят меня как охотницу за чужими женихами, разрушительницу брачных союзов! Не самая лучшая реклама для моего бизнеса, не правда ли, Данте?
– Поэтому нам надо поговорить, – решительно заявил он. Как можно принимать решения, если он не знает, что поставлено на карту? Его мозг все еще не мог переварить то, что он недавно услышал.
– Значит, Клэр сказала правду? Ты шьешь свадебные платья и получила заказ от будущей герцогини?
Ева резко остановилась, вскинув руки:
– Почему это тебя так удивляет?
Действительно, почему?
– Может быть, потому, что я представлял, как ты напиваешься на вечеринках до потери памяти, а потом спишь до полудня? Что твое имя по-прежнему наводняет желтую прессу? Говорят, это отнимает много сил. – Данте равнодушно пожал плечами. Вспоминая скандальные фотографии Евы, он вдруг подумал о матери: она возникла перед его глазами – полуобнаженная, волосы растрепаны. Она что-то говорит ему заплетающимся языком, дыша в лицо перегаром. За ее спиной каждый раз новый мужчина. – Честно признаюсь, – продолжал он с горечью, чувствуя, как от подступающей тошноты сжимается желудок, – не думал, что ты способна поработать хотя бы один день. Я удивлен. Вот и все.
Ева полоснула его взглядом, как лазером, разнеся в клочья привычную самоуверенность. Данте опешил, услышав, как она четко выговорила:
– Убирайся, Данте. Оставь меня в покое. Иди соблазняй свою невесту. Надеюсь, вы оба будете счастливы… в аду.
Ева прошагала мимо него и ступила на выложенную булыжником дорожку, ведущую через сад. Данте повернулся на каблуках, глядя ей вслед. Чем больше времени он проводил с ней, тем сильнее его терзало беспокойство. Она была самой дерзкой, непокорной, возбуждающей женщиной, какую ему доводилось встречать. Так что же он замер в нерешительности?
– Чертова баба, – проворчал он, бросаясь вдогонку. Мягкий свет фонарей окутывал ее удалявшийся силуэт туманной дымкой. Мысли исчезли, но вожделение только усилилось. – Постой!
Его окрик заставил ее замереть.
– Твоя спина!
Непроизвольно он протянул руку и коснулся пальцами глубоких свежих царапин, располосовавших нежную жемчужную кожу. Она вздрогнула всем телом и отшатнулась:
– Не смей дотрагиваться до меня.
Данте напрягся: десять минут назад она не возражала. Как и пять лет назад. Но к прошлому возврата нет.
– Надо обработать раны на спине, Ева.
– Какое твое дело? Если ты не расслышал, повторяю: я могу сама о себе позаботиться.
Она права. Ей не нужна помощь. Принцесса прессы Ева Сент-Джордж знала правила игры. Не надо забывать, что она только что произнесла перед сотнями людей речь, посвященную горячо любимой матери, – на такое эмоциональное выступление способны лишь сильные люди.
– Иди домой, Данте. – Гордо распрямив плечи, Ева небрежно произнесла: – Ты уволен.
– Уволен? – мрачно усмехнулся Данте.
– Миссия по оказанию братской помощи выполнена. По правде говоря, ты омерзителен. Надеюсь, мы больше не увидимся.
Данте задохнулся от злости, не понимая причины. Фактически она делала ему одолжение. Он наклонился к ней так близко, что мог разглядеть крохотные веснушки на вздернутом носике, и пробормотал:
– Полностью разделяю твою надежду, дорогая.
Он не кривил душой. Эта женщина напоминала ему цианид, смертельная сила которого с годами многократно возросла.
– Отлично, – сказала Ева, шагнув назад.
Данте успел подхватить ее за локти, не давая упасть. Время остановилось. Он смотрел в прекрасное лицо и мысленно укладывал на мягкий ковер травы, зеленой, как ее глаза, обнимал гибкое тело, ласкал упругую грудь. Данте мечтал поцеловать ее по-настоящему, смять губами упрямый рот. Он мог поклясться, что слышал стук ее сердца, такой же отчаянный, как его собственный. Как и он сам, Ева дрожала от возбуждения и желания. Значит, она солгала: она все еще хотела его. Больше чем когда-либо. Его мысли путались. Данте почти утратил контроль над собой, и в этот момент она вырвалась из его рук:
– Оставь меня!
Он опешил. Ее способность обуздывать свою сексуальную энергию привела бы в замешательство любого.
– Знаешь, дорогая, в следующий раз выбери для своих развлечений дурачка, не знакомого с твоими штучками. Несмотря на свою репутацию, я не тащу в постель всех женщин подряд, а игра «горячо-холодно» вызывает у меня отвращение.
Ему показалось, что Ева готова ударить его, и, как ни странно, он желал этого.
– Я не стала бы спать с тобой, даже если от этого зависела бы судьба человечества, – прошипела она и круто развернулась на каблуках.
Данте задохнулся от ядовитой смеси ярости, отчаяния и неудовлетворенного желания.
– Ева, я не закончил. Не смей уходить.
Она не просто ушла – промаршировала мимо. Данте подавил желание броситься за ней. Ситуация должна оставаться под контролем. Его контролем. Всегда.
Он еще долго не двигался с места, вдыхая терпкий морозный воздух, пока злость не погасла, но осталось гнетущее душу сомнение и вопрос, который он раньше задал Еве: «Интересно, чем меня завтра удивят газеты?»
Серый рассвет лениво пробивался сквозь неплотно задернутые серебристо-серые шторы на окнах. Взглянув последний раз на заголовки воскресной прессы, Ева потянула край стеганного одеяла, чтобы не видеть ворох газет на паркетном полу. Накрывшись с головой, она спряталась в лавандовом уюте мягкой постели и закрыла глаза, пытаясь стереть слова, отпечатавшиеся в памяти, как на надгробном памятнике ее карьеры.
«Будущая герцогиня грозит лишить Сент-Джордж королевской милости».
«Неужели Дива взялась за старое?»
«Берегитесь, невесты! Ева вышла на охоту».
– Спасибо, Данте Витале. – Ева откинула жаркое одеяло. Может, стоит подать на Данте в суд? С другой стороны, о чем она думала, целуя его? Разве нанесенного им пять лет назад оскорбления не хватило на всю оставшуюся жизнь?
– Довольно!
Она вспомнила спасительное правило – идти только вперед, не сожалея о прошлом. Настало время подумать о новой стратегии. Взглянув на часы, Ева застонала. Стрелка еле ползла. Всего лишь без четверти девять – еще рано звонить Пруденс. Будущая герцогиня оставила вежливое сообщение на автоответчике, но Ева вернулась слишком поздно, чтобы перезвонить ей. Впрочем, она была готова услышать приговор: «Я больше не нуждаюсь в ваших услугах». Ева хорошо знала, насколько безжалостной может быть пресса, а Пруденс в ее положении вряд ли хотела рисковать.
Ева с трудом проглотила комок в горле. Скольких еще клиенток она потеряла? Что будет с бизнесом? Когда Ева только начинала, она отвечала лишь за себя, но теперь обязана думать о персонале: швея Кейт должна кормить двух маленьких сыновей, а у ассистентки будет нервное расстройство, если она потеряет работу. Нечего и говорить о колоссальной арендной плате за бутик на первом этаже.
Надо убедить Пруденс Вест не отменять заказ, и другие последуют ее примеру. Для этого Ева должна будет рассказать всю правду…
Резкая трель звонка заставила ее вздрогнуть. Начиная с семи утра телефон звонил уже раз пятьдесят, как в день смерти матери. Ева прижала пальцы к вискам:
– Убирайтесь все!
«Принцесса прессы» – так назвал ее Данте. Два слова обладали магической силой. Ева и вправду чувствовала власть папарацци над собой. Эти кровопийцы не знали пощады. Им не нужна правда – только сенсация. Когда-то она по наивности пыталась донести и свою версию событий, но каждый раз они искажали слова до неузнаваемости, представляя ее распутной и коварной дьяволицей.
Звонок трещал. Ева ждала, когда включится автоответчик.
– Ева, послушай. – Низкий голос Данте заполнил комнату. – Я припарковал машину напротив твоего дома. Здесь полно репортеров. Предупреждаю, если ты не ответишь…
Ева потянулась к трубке беспроводного телефона в изголовье широкой дубовой кровати, пообещав себе, что будет сдержанна и спокойна.
– Что?! – рявкнула она. – На что ты еще способен, Данте? Мало ущерба, который ты уже причинил?
– Я? – с изумлением переспросил он. – Разве я создал тебе такую репутацию? И не говори мне про ущерб после того, как я вынес тридцатиминутную истерику бывшей невесты.
– Бывшей? – повторила Ева, мгновенно повеселев и с ужасом понимая, что Данте пробуждает в ней самые низменные качества. Она тяжело вздохнула: – Ты хотя бы любил ее?
«Где его хваленый интеллект? Неудивительно, что он не уживается с женщинами».
– При чем здесь любовь?
– Действительно. – Ева иронично подняла брови. – Да будет тебе известно, люди чаще всего вступают в брак именно по этой причине.
– В твоем мире – может быть, – буркнул Данте. – Открой, нам надо поговорить. Я вижу только один выход из сложившейся ситуации.
– Не хочу тебя видеть. Будет только хуже.
– Поверь, хуже некуда.
Ну уж нет. Она может убить его за вчерашние непростительные слова, или он увидит ее опухшие от бессонницы глаза, или… Но самое страшное – не это.
– Не хочу давать новую пищу этим волкам, – сказала Ева. Как объяснить его визит Пруденс?
Она услышала в трубке глубокий вздох, и ее бросило в жар. Что с ней? Откуда такая реакция на этого циничного и жестокого человека?
– У меня есть надежный план, – прошептал Данте низким, бархатным, чувственным голосом.
– Неужели? – Ева была заинтригована против воли. – Хочешь совершить чудо?
– Решай сама. Другого выхода нет – или я, или ничего.
Ева уже открыла рот, чтобы сказать «Ничего», но остановилась, подумав о бизнесе, Кейт, аренде. Если Данте обуздает прессу, стоит его выслушать, – все и так потеряно. Она глянула на свою старую уютную пижаму, не делающую чести модному дизайнеру:
– Ладно, дай мне пять минут.
– Три, – сказал Данте, отключая связь.
Открыв рот, Ева уставилась на телефон, потом швырнула его на кровать. Она теряла драгоценные минуты.
– Мерзкий, грубый, лживый змей, – бормотала она. – Я рехнулась.
Подтянув узел светло-серого шелкового галстука и расправив лацканы черного пиджака, Данте приготовился к боевым действиям. Кровь играла в жилах, наполняя мышцы энергией. Высокий, властный, сильный, уверенный в себе, он легко и решительно отогнал папарацци от Евиной двери.
Данте был доволен, что Ева еще не сделала заявления – у него были свои планы на мисс Сент-Джордж. Чем скорее он убедит ее принять его предложение, тем лучше. Зная ее упрямство, он готовился к серьезной схватке, но инстинкт хищника предсказывал победу.
Почему она не торопится открыть ему? Страшное подозрение закралось в душу, превратившись почти в уверенность: она не одна, развлекается с кем-то в постели и поэтому не вышла к репортерам. Как он раньше не подумал? Для человека, просчитывающего каждый шаг, он поступил до странности неосмотрительно. Особенно если учесть, что от исхода сегодняшней встречи зависит успех будущей сделки. Если Ева…
Спина взмокла от пота при мысли, что сейчас он увидит в ее кровати мужчину. Сердце Данте скрутила нестерпимая боль.
Когда внутри щелкнул железный засов, Данте сделал несколько медленных глубоких вдохов.
В дверях стояла Ева, очаровательно заспанная, растрепанная, с припухшими глазами. Она напомнила Данте давнишний эпизод, когда, оставшись ночевать в доме Финна, он впервые случайно увидел ее, юную, грациозно спускавшуюся утром по лестнице в кухню. В огромных наушниках, не замечая ничего вокруг, она прошла мимо него в очень короткой ситцевой пижаме, почти не оставлявшей простора для воображения. Интересно, в чем она спит сейчас?
Данте заставил себя сосредоточиться на цели. В двад цать семь лет Ева выглядела прекрасно как никогда. Густые волосы цвета меда каскадом спадают на обнаженные плечи. Изящный светло-розовый топ подчеркивает белизну груди, а длинная, похожая на цыганскую малиновая юбка мягкими складками окутывает стройные бедра. На самое большое потрясение для Данте – ее босые ступни и перламутровый лак на ноготках. Как будто Ева ступает по облаку… И снова аура невинности, которую, как он знал, она умело имитирует.
– Ты развлекаешься в постели? – спросил он грубо и уточнил, чтобы было понятно: – Ты с кем-то спишь?
– Мне, наверное, послышалось?
– Нет. – В конце концов, от ее ответа зависел успех его плана. Если по квартире бродят толпы любовников… Кстати, тот рок-певец все еще с ней? От него постоянно несло перегаром. Они составляли прекрасную пару. Данте заскрежетал зубами. – Просто ответь на мой вопрос, Ева.
В ответ на агрессивный тон Ева приподняла светлую бровь:
– И тебе с добрым утром. – Рука уперлась в дверь, как будто Ева собиралась захлопнуть ее перед его носом. – Вижу, у тебя хорошее настроение сегодня.
Данте улыбнулся: неудачное начало переговоров.
– Будет лучше, если ты ответишь.
Ева подняла глаза к потолку, стараясь взять себя в руки.
– Нет, я не… – начала было она, потом выпрямилась во весь рост. – Какое тебе дело до моей личной жизни?
– Очень большое, если судить по газетам, – сказал Данте, проходя мимо нее в прихожую. Он не слишком-то поверил ей, но решил пока не допытываться. – Разве ты не знаешь? Мы теперь новая «золотая пара».
– Мне хватило заголовков. – Ева засмеялась глухим невеселым смехом.
– Тогда тебя ждет настоящее удовольствие. – Данте двинулся вперед, не дожидаясь приглашения, и оказался в уютной светлой гостиной.
Кремовые занавески на высоких окнах смягчали холодный блеск декабрьского утра, а мягкие золотистые диваны вокруг кофейного стола перед мраморным камином как будто приглашали прилечь с книгой. На стенах с грубой полотняной обивкой развешаны зеркала в красивых рамах и многочисленные гравюры, большей частью изображавшие невест в свадебных платьях разных эпох. Сделанное со вкусом эклектичное оформление не кричало о богатстве, скорее создавало легкую романтичную атмосферу. Обилие милых безделушек заставило Данте поежиться.
– Так и не привыкла к порядку, – заметил он.
Еву и ее мать всегда окружал артистический хаос, что приводило Финна в бешенство. Садясь в кресло, можно было уколоться парой швейных булавок.
– Расстреляй меня, – огрызнулась Ева.
В этот момент Данте заметил в углу комнаты манекен с наколотым свадебным платьем из тонкого тюля. У него, знатока торгового ассортимента, перехватило дыхание, когда он подошел ближе: в швы лифа были вшиты маленькие жемчужины.
– Ручная работа? – усомнился он.
– Конечно. На это ушла целая неделя.
В своей профессии он ежедневно имел дело с тысячами роскошных женских туалетов, но это…
– Великолепно. Похоже, ты унаследовала талант матери. Она знала толк в деталях, подборе ткани. – Данте почувствовал, что Еву удивил комплимент, но он не смог удержаться, настолько его поразил безупречный вкус, легкий стежок, изысканный узор. – Почему ты мне не сказала о своем успехе, о бутике?
Она фыркнула:
– Да ладно, Данте. Разве тебя интересует моя жизнь?
Он знал, что заслужил упрек. Данте сожалел о том, что не прислушивался к восторженным похвалам Финна в адрес сестры. Ничего не зная о Еве, он впал в заблуждение. Зато этим утром, игнорируя скандальные заголовки, он проштудировал газеты в поисках информации о деловых достижениях Евы. Она создала свой маленький модельный бизнес по дизайну и пошиву свадебных платьев с нуля! Данте был изумлен. Куда же делось немалое наследство, полученное от матери? Неужели Ева, прогуляв его за несколько лет, взялась за ум?
Он было решил, что первоначальный капитал предоставил Финн, но убедился, что Ева сделала все сама, взяв кредит в банке. Успехом она обязана только тяжелому труду. Впервые он почувствовал к ней уважение.
– Теперь ты знаешь, – сказала она. – Только избавь меня от поздравлений, касающихся Пруденс. Она уже оставила сообщение. Не думаю, что еще хоть одна дама королевской крови решится заказать платье у разрушительницы браков.
Горестные ноты в голосе больно ранили его сердце. Данте было хорошо известно, каково работать день и ночь ради почти недосягаемой цели. В двадцать три года он начал борьбу за спасение разваливающейся империи Витале. Шансов почти не оставалось до тех пор, пока отец не передал ему бразды правления. Еще полгода Данте трудился без сна и отдыха, чтобы дела медленно пошли в гору. Данте, как никто, знал цену упорству, отчаянию, злости.
– Тем не менее попробую вернуть заказ, – упрямо заявила Ева.
Данте одобрительно улыбнулся:
– Почему в бутике опущены жалюзи?
– Я открываюсь только в последнее воскресенье месяца. Надо поговорить с клиентами до того, как сделаю заявление для шакалов из прессы.
– Прежде мы должны уточнить нашу историю. – Тон Данте не предполагал возражений.
Ева нахмурилась:
– Нашей истории не будет, Данте, только правда. Если это не спасет, подожду, пока уляжется скандал. Найду чем заняться.
Уверенный тон не обманул Данте. Ей нужна эта работа так же, как ему – «Хэмптонз». Якатани не продаст магазин холостяку, но для японца не менее важна репутация нового владельца. Недостатка в претендентах не было.
Данте подошел к окну и оглядел улицу. Приличное место для бутика, но Мейфэйр или Бонд-стрит были бы лучше. Он вздохнул, настало время раскрыть карты. Ему давно не приходилось объяснять кому-либо свои поступки.
– У меня была договоренность с Ребеккой. – Данте замолчал, давая Еве время осмыслить признание.
– Какая же? – Ева явно была заинтригована.
– Мне нужна невеста, чтобы заполучить «Хэмптонз».
Заключив стратегическую сделку, он превратит «Витале» в крупнейшую розничную торговую сеть в мире. Отцу не останется ничего, кроме как признать старшего, внебрачного сына законным наследником. Данте докажет старику, что достоин носить имя Витале. Его больше не будут считать позорным пятном на благородном имени с тысячелетней историей из-за «нечистой крови» матери. Никакие препятствия не остановят Данте.
Данте запустил пятерню в густые волосы:
– У меня не было намерения жениться на этой женщине. – Одной попытки семейной жизни достаточно, чтобы дать зарок. – Я столкнулся с ней пару недель назад в Сингапуре. – Данте знал Ребекку еще по Кембриджу: в те дни эффектная брюнетка отчаянно флиртовала с ним.
На этот раз для заигрывания она выбрала не тот день и не того мужчину. Данте, хоть и скучал, легко преодолел искушение – она его не возбуждала. Однако чтобы отвлечься, он выслушал ее историю. Выяснилось, что Ребекка по уши в долгах и на грани отчаяния. Сработал острый, как у акулы, охотничий инстинкт, и Данте немедленно обернул ситуацию в свою пользу. Так был заключен деловой союз.
– Вижу, тебе очень нужен «Хэмптонз», – тихо заметила Ева.
Ее мягкий хрипловатый голос окутал его теплой волной, растапливая холодок нервного напряжения. В ту же секунду стремительно накатило непреодолимое желание рвануться к ней, коснуться мягких округлостей груди, откинуть назад густую волну золотистых волос, прижаться губами к стройной шее, целовать…
Но это невозможно по целому ряду причин: даже если забыть ее вздорный характер и весьма сомнительную мораль, Финн никогда не простит ему приставаний к своей маленькой сестренке. Речь может идти только о бизнесе. Данте заставил себя сосредоточиться на цели.
– Мне нужна эта сделка, Ева, но шансов почти не осталось. Ребекка уверена, что даже обнимая таких, как ты, я скомпрометировал себя и опозорил ее в глазах друзей. – Он не упомянул, что она привела его в ярость, намекнув, что рассчитывала на любовь.
Повернув голову, Данте заметил, что Ева заталкивает под диванную подушку бумаги. Подозрение, что она прячет что-то, рассеялось, когда она, поерзав, удобно устроилась на диване, подобрав под себя длинные стройные ноги. В домашнем окружении Ева выглядела совсем по-другому: соблазнительная, уютная и… Данте решительно одернул себя.
– Все считают, что у вас любовный союз?
– С ее слов, не с моих, – уточнил он.
– Что ты собираешься делать?
Скрестив руки на груди, Данте пристально посмотрел на Еву, и она тревожно нахмурилась.
– Уже сделал.
– Не сомневаюсь, ведь ты человек действия. Не хочешь поделиться?
Данте проигнорировал сарказм – скоро она будет благодарить его. Он мысленно вернулся к событиям сегодняшнего утра, когда Ребекка закатила истерику прямо в его офисе. Он готов был предложить ей еще миллион, не сомневаясь, что за эти деньги она простит ему все, но, взглянув на заголовки газет, поступил иначе. Он не мог бросить в беде Еву. Деловую репутацию не купишь за деньги, а в скандале замешаны они оба. Кроме того, Данте обязан Финну: тот не раз выручал его. Значит, надо помочь Еве так, чтобы Якатани тоже остался доволен.
Конечно, оставались сомнения. Данте не доверял Еве. Годится ли она на роль жены, которую одобрит придирчивый японец? Даже если в последнее время ее имя не мелькало в скандальной хронике, Еву могли скомпрометировать порочащие сексуальные связи. Данте обвел глазами романтическую обстановку гостиной. Что-то не сходилось. Ева по-прежнему оставалась загадкой. Он задумчиво провел ладонью по подбородку. Его план просто обязан срабо тать, даже если придется принудить Еву играть по правилам – его правилам.
Конец ознакомительного фрагмента.