Глава 2
Восстановление, развитие и боевое применение сил и средств радиоэлектронной разведки в 1918–1941 гг.
Военно-политическая обстановка в России конца 1917 – начала 1918 года коренным образом повлияла на состояние отечественной морской радиоразведки. После Февральской революции 1917 года, так и не разрешившей комплекса проблем в России, политическая напряженность в обществе нарастала. Временное правительство стояло на позициях продолжения участия России в Первой мировой войне, большевики придерживались противоположных взглядов. Партийные организации на флотах и военных флотилиях быстро росли, ширились и революционные настроения. После приказа № 1 Петроградского Совета от 1 марта 1917 года[282] «О выборах комитетов и новом распорядке в воинских частях» на флотах и флотилиях создаются демократические административно-оперативные органы управления. В середине мая была создана Морская секция, в состав которой вошли 40 представителей флотов Балтийского и Черного морей, флотилий Северного Ледовитого океана, Сибирской и Амурской. Исполнительным органом стал президиум из пяти человек. Это была первая попытка создания общефлотского руководящего центра страны[283].
В июне 1917 года на 1-м Всероссийском съезде Советов из его делегатов – представителей флотов, флотилий и ГМШ на базе Морской секции при ЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов России создается Центральный комитет (ЦК) Всероссийского военного флота – Центрофлот – выборный орган, руководивший деятельностью всех ЦК флотов и флотилий. Однако, поскольку большинство его членов составляли эсеры и меньшевики (61 из 66 членов), то к началу Октябрьского вооруженного восстания Центрофлот перешел на сторону контрреволюции и утратил влияние в среде матросов. В результате военные моряки – депутаты 2-го Всероссийского съезда Советов создали инициативную группу в составе десяти делегатов («коллегия десяти»), которая 26 октября 1917 года образовала руководящий орган революционных военных моряков – Военно-морской революционный комитет (ВМРК)[284] и распустила «соглашательский» Центроф-лот. Некоторые члены последнего – сторонники Советской власти – сразу же примкнули к комитету. В него были также кооптированы представители Центробалта. Всего в состав ВМРК вошло до 70 членов. Во главе ВМРК находилась Морская коллегия. Контроль деятельности Морского министерства осуществляли секции ВМРК. В тот же день в ходе работы съезда был образован первый высший орган военного управления в составе советского правительства (Совета народных комиссаров, СНК) – Комитет по военным и морским делам (КВМД). Морское министерство перешло в его подчинение[285].
Менее чем за месяц ВМРК подготовил Всероссийский съезд военного флота, состоявшийся в Петрограде 18–25 ноября 1917 года. Важно отметить, что из 190 присутствовавших на нем делегатов 116, то есть большая часть, уже являлись членами большевистской партии. Как утверждается в Военно-морском энциклопедическом словаре, «Съезд обсудил деятельность военно-морских органов, поддержал Советскую власть, создал (здесь и далее выделено мною. – В.К.) новую организацию управления флотом – Верховную морскую коллегию, на местах – центральные комитеты флотов и флотилий»[286]. Однако по другим источникам известно, что уже 14 ноября 1917 года, то есть до начала работы съезда, приказом по флоту и морскому ведомству № 1 «Во исполнение приказа СНК от 7 ноября сего года за № 1, Верховная Морская Коллегия в исполнение своих обязанностей по управлению Морским Министерством вступила…»[287]. Также на съезде «был создан новый орган управления ВМФ – Законодательный Совет Морского ведомства (Морская секция ВЦИК)»[288], хотя правильнее утверждать, что съезд лишь избирал членов секции, о чем было объявлено приказом по флоту и морскому ведомству № 32 без даты за 1917 года: «Адмиралтейств-совет упраздняется. Все права Адмиралтейств-совета, как верховного органа по делам флота и морского ведомства, переходят к морской секции ЦИК, избираемой Всероссийскими Съездами военного флота»[289].
В результате Декретом советской власти от 23 ноября 1917 года Адмиралтейств-совет упраздняется, 26 ноября ВМРК, как выполнивший задачи, расформировывается. ВМК, будучи исполнительным органом СНК, приступила к демократизации (введению коллегиального руководства в центральных органах морского ведомства) и реорганизации старого военного флота, созданию советского военно-морского аппарата. В составе центрального морского аппарата создаются Управление заводами морского ведомства и Верховная следственная комиссия. Кроме того, согласно новой организации флота, в коллегию было введено два военно-морских специалиста[290].
Новая политическая реальность – диктатура пролетариата, начавшиеся Гражданская война и военная интервенция в России значительно ускорили преобразования в структуре органов управления флота. В январе 1918 года утверждается «Положение о Морском законодательном совете» (имеется ввиду Законодательный совет морского ведомства, до 30 ноября
1917 года – Морская секция ВЦИК), являвшемся законодательным органом морского ведомства. Он готовил наиболее важные решения по флоту, которые затем утверждались ВЦИК и СНК[291]. Одно из них послужило причиной очередной реорганизации органов военного управления, в том числе высших и центральных органов управления отечественного ВМФ. 29 января
1918 года СНК принял Декрет об организации Рабоче-Крестьянского Красного Флота (РККФ)[292], объявивший о роспуске русского и создании РККФ на единых с РККА политических и организационных принципах[293]. Реорганизация же заключалась в преобразовании 22 февраля 1918 года ВМК в Народный комиссариат по морским делам (НКМД), наделяемый функциями упраздняемых КВМД (в пределах ведения) и Морского министерства, а также роспуске Законодательного совета. В первом параграфе положения о Коллегии НКМД говорилось: «Морское ведомство ведает всем, относящимся до военного флота и морской обороны государства, получая надлежащие на то указания от правительства и Высшего военного совета[294]». Морское ведомство составляли: НКМД (включая ГМШ, МГШ и главные управления), флоты с входящими в их состав частями, приморскими крепостями, управлениями, учреждениями и заведениями и местные установления. Вскоре ГМШ был ликвидирован, а из его состава выделились главные управления по делам личного состава и военно-морских учебных заведений. Управление морским ведомством на правах главнокомандующего флотом осуществлялось Коллегией НКМД в составе Народного Комиссара (председатель, представлявший в ведомстве правительство) и четырех членов, в том числе двух военно-морских специалистов. НКМД проводил демобилизацию старого флота, создавал РККФ и руководил его боевой деятельностью в годы Гражданской войны и военной интервенции[295]. Непосредственное руководство военными действиями флота осуществлялось через МГШ, единственно уцелевший к тому времени орган управления старого флота. К этому времени на Балтийском флоте в составе Службы связи еще действовали достаточно сильные и эффективные силы и средства радиоразведки, включавшие в себя Радиостанцию особого назначения, 10 станций радиоперехвата и 10 радиопеленгаторных станций[296], расположенных на территории Эстонии, Латвии и Финляндии.
2.1. Советская радиоразведка на морских театрах в годы гражданской войны и военной интервенции в россии. 1918–1922 гг.
18 февраля 1918 года германские войска начали наступление на Петроград, оккупировав Эстонию и Латвию. Личный состав БНПиС Службы связи отходил вместе с войсками к Ревелю. 25 февраля Балтийский флот, на кораблях которого находились связисты-радиоразведчики Южного района Службы связи, осуществил переход из Ревеля в Гельсингфорс. На этом этапе фактически силы и средства радиоразведки Южного района закончили существование. По мере продвижения немецких войск на восток шло свертывание Западного и Северо-Западного районов[297].
В соответствии с указанием советского правительства России 12 марта 1918 года начался Ледовый поход кораблей Балтийского флота из Гельсингфорса в Кронштадт. После передачи управления всеми морскими силами Балтийского моря Центробалту в декабре 1917 года, обретения независимости Финляндией и завершения 2 мая 1918 года Ледового похода радиоразведка на Балтийском флоте как система прекратила существование[298]. Приказом № 325 от 6 июня 1918 года по флоту должность начальника Службы связи была упразднена, районы расформированы и ликвидировано ее управление[299]. Функционировали лишь станция в Кронштадте, радиостанция Новая Голландия в Петрограде и телеграф Морского Генерального штаба. 28 июня Радиотелеграфный завод Морведа национализирован и на длительное время законсервирован.
Во второй половине 1918 года в связи с расширением масштабов иностранной военной интервенции и Гражданской войны проводились мероприятия по дальнейшему укреплению Красной армии и Военно-морского флота. Для единства руководства фронтами и всеми военными и военно-морскими учреждениями Вооруженных сил страны постановлением ВЦИК от 2 сентября 1918 года был создан Революционный военный совет Республики (РВСР), заменивший Высший военный совет и Коллегию наркомата по военным делам. Для непосредственного управления флотами и флотилиями в составе Оперативного управления Полевого штаба РВСР в ноябре создается морское отделение, в задачи которого входили подготовка решений главкома по вопросам применения РККФ, контроль за формированием и снабжением озерных и речных флотилий, практическая организация взаимодействия между ними и объединениями РККА[300]. Решением РВСР от 5 ноября 1918 года в составе Полевого штаба Реввоенсовета было создано Регистрационное управление в качестве центрального органа военной разведки, а ныне 5 ноября ежегодно в России отмечается День военной разведки. Приказ № 1 по Региструпру (от 8 ноября) гласил: «Регистрационное Управление Полевого Штаба РВСР считать сформированным с 1-го ноября с.г.»[301]. Структурно управление состояло из отдела военного контроля, агентурного отдела и военно-цензурного отделения. Войсковой разведкой по-прежнему занималось разведывательное отделение оперативного управления Полевого штаба РВСР, информационная служба осталась в оперативном управлении Всероссийского Главного штаба (ВГШ), а радиоразведкой ведало Управление связи РККА[302].
13 ноября 1918 года в составе Регистрационного управления было создано первое подразделение армейской радиоразведки – Приемоконтрольная радиостанция, на которую был возложен перехват радиообмена радиостанций интервентов и Белой армии. Другие специальные формирования радиоразведки в Красной армии из-за недостатка специалистов и техники на тот момент (на 1 ноября 1918 года на фронтах имелось всего 38 связных радиостанций) не предусматривались. Радиоразведка должна была вестись радистами связных приемопередающих радиостанций[303]. 21 ноября состоялось открытие Курсов разведки и военного контроля, начальником которых был назначен генштабист Г.И. Теодори. К занятиям на них приступили 29 слушателей[304].
В тот же месяц (ноябрь 1918 года), Реввоенсовет Республики приступил к восстановлению связи на морских ТВД, приняв решение о создании четырех районов связи Балтийского флота: Кронштадского, Петроградского, Шлиссельбургского и Онежского. Правда, функции этих районов были несколько сокращены: некоторые переданы специальному шифровальному отделению, радиоперехватом занималась только радиостанция Новая Голландия, откуда все сведения поступали непосредственно в штаб.
18 декабря при РВСР создается Морской отдел, к которому переходят функции Коллегии НКМД. Через него РВСР производил назначения высшего руководства военно-морского флота, принимал решения о новых формированиях РККФ, утверждал штаты, нормы и табели. Рабочим органом Морского отдела РВСР стал МГШ. Произошли изменения и в структуре управления флотов и военных флотилий: вместо коллегиальной формы управления учреждаются должности начальника морских сил с правами командующего флотом и главного комиссара флота; восстанавливаются штабы флотов; создаются реввоенсоветы флотов.
Однако опыт применения флота в ходе войны вскоре показал наличие недостатков в разграничении функций боевого (оперативного) управления силами флота и руководства его повседневной деятельностью. Поэтому в 1919 году была произведена дальнейшая реорганизация органов управления: Морской отдел РВСР упраздняется; все морские, озерные и речные силы Республики и морские крепости подчиняются командующему Всеми морскими и речными вооруженными силами Республики (коморси), который, подчиняясь РВСР, являлся помощником Главнокомандующего Вооруженными силами страны (по морской части) по подготовке организации морских, озерных и речных сил, по разработке операций по заданиям Полевого штаба РВСР; при коморси на базе изъятых из состава МГШ органов управления боевой (оперативной) деятельностью создавался штаб (Штаб коморси Республики, с 3 июля 1920 года – Штаб всех морских сил Республики); вводится должность управляющего делами НКМД (упморком), которому подчинялись все учреждения, заводы и части, не входившие в состав действующей армии, он же являлся ответственным руководителем по вопросам деятельности МГШ, утратившего со второй половины 1919 года значение высшего оперативного органа РККФ. «Образование Штаба коморси Республики, очевидно, имело целью совершенствование системы боевого управления силами флота, однако в первое время из-за отсутствия разработанных планов применения сил и устойчивой связи со штабами группировок на театрах военных действий он не смог выполнять свои задачи в полном объеме. К тому же возникла неясность в разграничении сфер ответственности между ним и Морским Генеральным штабом… Положение осложнялось тем, что коморси Республики и упморкому были свойственны задачи, властные полномочия и круг ответственности такие же, как у бывшего Морского отдела РВСР…»[305].
К весне 1919 года в составе Региструпра приступили к созданию морского разведывательного отделения[306].
В период Гражданской войны и отражения интервенции экспедиционных корпусов США, Англии и Франции посты радиоразведки действовали и на некоторых кораблях советского Балтийского флота, но это был лишь эпизодический радиоперехват без радиопеленгования. По сути, такая организация добывания сведений о противнике в радиоэфире на Балтийском флоте соответствовала в большей степени радионаблюдению, чем радиоразведке, отброшенной революционными событиями на первоначальную ступень своего развития.
На Черном море Гражданская война началась сразу же, как только власть в Севастополе перешла к Военно-революционному комитету. 26 ноября 1917 года части Белых захватили власть в Ростове. Примерно в эти же дни в Симферополе образовалось крымское реакционное правительство, которое стало создавать свои вооруженные силы. В Симферополе, Ялте, Керчи, Феодосии, Евпатории и других городах Крыма были созданы органы власти Белой армии. В связи с этим советское правительство приняло решение перевести все боевые корабли и вспомогательные суда из Севастополя в Новороссийск. Но и здесь флот оказался под угрозой захвата немецкими интервентами, продолжавшими наступление на Северном Кавказе. В результате было принято решение – затопить корабли советского Черноморского флота. В этих условиях радиоразведывательная деятельность на Черноморском театре практически была прекращена[307].
В начале 1920 года было принято решение о восстановлении Черноморского флота, в том числе формирования Службы связи, начальником которой был назначен С.А. Касаткин. Были созданы Одесский, Очаковский, Херсонский и Мариупольский районы Службы связи. Ее главное управления включало: командование, оперативный отдел с дежурством по связи, четырьмя шифровальщиками и двумя переводчиками, что позволяет предполагать о ведении перехвата иностранного радиообмена. В результате за период с апреля по июнь 1920 года на Черноморском флоте было развернуто не менее 25 наблюдательных постов, где устанавливались постовые радиостанции, 4 районных и центральная радиостанция.
Кроме того, в соответствии со сложившейся на тот момент классификацией радиостанций, в отдельный подкласс береговых радиостанций Службы связи выделяются радиостанции особого назначения, включавшие в себя разведывательные радиостанции, радиопеленгаторы и навигационные радиоустановки. Разведывательная радиостанция представляла из себя «большую установку, снабженную всеми усовершенствованиями в области улавливания и регистрации электромагнитных волн, принимающая таким образом и регистрирующая все радио – свои, иностранные, неприятельские, организованная в смысле самого тщательного учета всех радиопереговоров, охватывающих данный морской театр.
Весь радиотелеграфный материал, регистрируемый этой радиостанцией, служит, с одной стороны, для контролирования своих переговоров, с другой – для исследования радиопереговоров противника, с целью извлечения из них всего, что могло бы способствовать выяснению военной обстановки; с третьей стороны – для ознакомления командования с радиопереговорами мировой международной сети»[308]. Как видно, несмотря на появление отдельных радиостанций, нацеленных на ведение разведки без совмещения со связными функциями, все же их задачи в части разведки обладали еще довольно низкой избирательностью и в целом по-прежнему соответствовали радионаблюдению на морском театре с исследовательско-информационным характером. В этой связи не менее интересен взгляд начала 1920-х годов на радиопеленгатор как элемент радиостанции особого назначения. «Специальная установка, определяющая направление на действующий отправитель; радиопеленгаторы устанавливаются в известном количестве по всему побережью театра с таким расчетом, чтобы находящийся в любом месте на море радиотелеграфирующий корабль мог быть запеленгован, по крайней мере, одной парой радиопеленгаторов, причем угол между обоими пеленгами должен быть более или менее близок к 90 градусам.
Радиопеленгаторы предназначаются: для определения места в море корабля противника с разведочной целью, и для того же определения места своих кораблей, в частности – воздухоплавательных аппаратов, с целью навигационной, если таковая надобность встретится.
Радиопеленгаторы должны быть снабжены, для экстренных случаев, постовой радиостанцией (если ее нет в непосредственной близости) и надежной проволочной связью с районной и центральной радиостанциями. Эта связь в первую голову должна служить для немедленного использования результатов радиопеленгования»[309].
При явно прослеживающейся прогрессивности идей в области методов местоопределения, организации оповещения и обеспечения безопасности информации, прослеживаются и упущения: не учитывается негативный опыт Первой мировой войны по размещению наблюдательных постов и станций вдоль побережья; так же, как и в случае с разведывательной радиостанцией, не полной представляется предложенная объектовость разведки (не упоминаются береговые радиостанции противника, увязываемые с системой связи и управления ВМС разведывательных / иностранных государств, морская авиация, подводные лодки).
Важно отметить, что данная классификация уже предусматривала наличие радиопеленгаторов на линейных кораблях и крейсерах, хотя на тот момент в отечественном флоте настоящего корабельного (судового) радиопеленгатора не существовало. На Балтийском флоте, помимо опытов с подводными лодками, изучались и возможности в радиопеленговании миноносцев за счет выполнения по л циркуляции кораблем. Но это было признано неприемлемым как по временным характеристикам, так, и тем более, в эскадренном строю. Ренгартен полагал, что «при современном высоком совершенстве усилителей приема, даже весьма легкая и компактная, специальной формы антенна может быть создана и помещена в судовых условиях, сохраняя достаточную чувствительность. Если это будет осуществлено, то легко себе представить какое важное средство будет в руках корабля в море, обнаружившего ряд направлений – радиопеленгов на радиотелеграфирующего противника и определяющего таким образом его место». Вооружать радиопеленгатором предлагалось также миноносцы, а особыми радиопеленгаторами – подводные лодки. Предполагалось оборудование разведывательными радиостанциями «большие» летательные аппараты гидроавиации[310].
Необходимо также подчеркнуть, что Ренгартен напрямую увязывал ведение радиоразведки с вопросами обеспечения безопасности связи своих сил и радиоэлектронного подавления связи противника. И хотя очерк, посвященный этой проблеме, он озаглавил «Борьба за обладание пространством»[311], Иван Иванович пришел к выводу, что «мы должны готовиться к организации борьбы не за обладание пространством, на преимущественное владение которым ни одна из сторон, вообще говоря, не посягает, но к борьбе за неуловимость противником своих радио»[312].
Особое место в истории радиоразведки в период Гражданской войны и военной интервенции занимает деятельность радистов Волжско-Каспийской военной флотилии. Эпизодический перехват радиограмм противника велся еще радистами Волжской флотилии, которая начала создаваться с весны 1918 года из разрозненных отрядов вооруженных буксирных пароходов и барж. Команды судов флотилии в основном состояли из моряков Балтийского флота и волжских речников. В начале октября 1918 года Реввоенсовет Республики направил в Астрахань особоуполномоченного и командующего флотилией С.Е. Сакса. 13 октября приказом РВСР было объявлено о создании Астрахано-Каспийской и Волжской военных флотилий, а в июле 1919 года путем их слияния была сформирована Волжско-Каспийская военная флотилия.
Во второй половине октября 1918 года связисты флотилии перехватили несколько радиограмм противника об обстановке в районе Гальяны на Каме. Это дало возможность командованию успешно организовать поход на Гальяны в целях освобождения пленных красноармейцев. Большую роль сыграла радиоразведка после выхода флотилии в Каспийское море. Как на восточном, так и на западном побережье Каспия практически отсутствовала проводная связь, и радиосвязь имела первостепенное значение. Поэтому между белогвардейцами и силами Волжско-Каспийской флотилии развернулась упорная борьба за захват и уничтожение радиостанций.
Известной страницей в истории радиоразведки является захват радиостанции в Форт Александровском и использование ее в радиоигре. Значимость этой станции в системе управления Белой армии стала понятна в августе – сентябре 1919 года из результатов деятельности 4-го радиотелеграфного дивизиона Туркестанского фронта. Причем непосредственное наблюдение за радиосвязью противника осуществляла автомобильная радиостанция при штабе 4-й армии[313]. В октябре командование Туркестанского фронта, анализируя результаты деятельности радиоразведки за сентябрь, отметило возросшую активность радиостанций белых в районе Каспийского моря, в том числе осуществлявших радиосвязь со штабом А.И. Деникина[314],[315]. Было принято решение попытаться использовать радиостанцию в Форт Александровском в радиоигре.
30 декабря 1919 года отряд кораблей флотилии подошел к полуострову Мангышлак и высадил десант, захвативший Форт Александровский. Долгое время белогвардейцы не знали об этом и продолжали передавать через станцию радиограммы, поступавшие из штаба Деникина в Баку, для передачи адмиралу Колчаку в Гурьев. Например, радист с эсминца «Карл Либкхнехт» Н. Чемруков, работавший на радиостанции форта, перехватил 5 мая 1920 года радиограмму о переходе из Петровска в Гурьев судна «Лейла» с военной миссией во главе с генерал-майором А.Н. Гришиным-Алмазовым[316]. Радиотелеграфист К. Ровков перехватил переговоры между «Лейлой» и английским вспомогательным крейсером «Президент Крюгер». Вскоре, после того как крейсер расстался с судном, оно было захвачено эсминцем «Карл Либкхнехт». В числе захваченных ценных документов был план совместного похода войск Деникина и Колчака на Москву.
Кроме того, через радиостанцию форта проводилась активная дезинформация. Все перехваченные радиограммы противника, после внесения в них необходимых изменений в штабе 11-й армии, передавались их адресатам.
Радиоперехватом на флотилии успешно занимались не только береговые, но и корабельные радиостанции. Так, 2 апреля 1920 года радисты эсминца «Карл Либкнехт» перехватили радиограмму, предписывавшую генерал-майору В.С. Толстову[317] погрузить гарнизон и серебро на корабль в Форт Александровском, и ждать дальнейших приказаний. На основе добытых ранее сведений был сделан вывод о подготовке белогвардейцами перехода в персидский (иранский) порт Энзели (Пехлеви)[318]. 4 апреля в 16 ч 45 мин у Тюб-Караганского залива эсминец «Карл Либкнехт» обнаружил и обстрелял белогвардейский вспомогательный крейсер «Милютин» и канлодку «Опыт». Крейсер ушел в море, а высаженный десант моряков 5 апреля пленил два казачьих полка, артиллерийскую батарею, отдельную сотню, роту, пулеметную команду Уральской отдельной армии (всего 2 генерала, 77 офицеров и 1088 рядовых казаков) и захватил трофеи, в том числе 1450 кг серебра[319].
Однако Толстову вместе с отрядом офицеров и казаков численностью в 214 человек удалось уйти и 4 июня пересечь границу Ирана[320].
Помимо флотских подразделений радиоразведку на морских и речных театрах военных действий вели части фронтовой радиоразведки. В январе 1919 года на фронтах началось формирование пеленгаторных и приемоинформационных радиостанций – органов фронтовой радиоразведки, на которые возлагались также задачи по контролю за радиопередачами Красной армии. В 1919 году на Западном, Юго-Западном, Туркестанском, а к концу года и на Кавказском фронтах радиоразведку вели 24 приемные и шесть радиопеленгаторных станций[321].
В мае-июне 1919 года радиоразведкой Западного фронта отмечалась исключительно активная работа польских радиостанций, в частности Варшавы, на связи со штабами Белой армии в районах Николаева, Одессы, а также с Парижем, Лондоном и некоторыми другими западноевропейскими столицами. Это указывало на подготовку Польши к участию в военных действиях на стороне войск Антанты.
В сентябре 1919 года для разгрома войск Деникина был создан Юго-Восточный фронт. Радиоразведку в его интересах стали вести приемноинформационные и связные радиостанции фронтового и армейского подчинения. Помимо радиоразведки противника в районе боевых действий Уральской и деникинской армий они вели радионаблюдение за судовыми радиостанциями белогвардейцев на Каспийском море. В результате, в ноябре 1919 года радиоразведкой Красной армии были вскрыты прибытие начальников британской и французской военных миссий генералов Бриго и Ш. Манжена в ставку главнокомандующего ВСЮР Деникина, а также поставка военного имущества и продовольствия для Уральской армии на судах Каспийской флотилии белых («Австралия», «Африка», «Астрахань», «Азия», «Европа», «Слава» и «Крюгер»).
В декабре 1919 года была проведена очередная реорганизация, в результате которой руководство радиоразведкой на фронтах и в армиях стало осуществляться отделениями радиосвязи и радиоразведки при радиоотделах начальников связи. Эти отделения обрабатывали радиоразведывательные материалы, составляли ежедневные сводки и схемы радиосвязи противника. Наиболее важные сведения передавались по телеграфу в радиоотдел управления связи Красной армии. В конце года было разработано «Наставление для производства радиотелеграфной слежки в Красной Армии», направленное в штабы Западного, Кавказского, Юго-Восточного, Туркестанского, Восточного фронтов и 6-й армии[322].
Продолжая поиски лучшей организации управления РККФ, РВСР приказом от 14 февраля 1920 года объединил должности коморси и упморкома. В подчинении коморси оказались два штаба: Штаб коморси Республики и МГШ[323]. В результате деятельность последнего стала сокращаться, а его функции постепенно переходить формируемому с июля 1920 года на базе Штаба коморси нового высшего органа управления морскими силами РСФСР – Штабу всех Морских Сил Республики.
В 1920 году количество сил и средств радиоразведки Красной армии возросло до 80 приемных и восьми пеленгаторных радиостанций. Однако приемные станции использовались как связные и вели радиоразведку лишь попутно с выполнением основных задач. В начале года противник начал отводить войска в Крым – сведения об их состоянии и направлениях отхода добывала радиоразведка. В ходе военных действий против польских интервентов весной-летом 1920 года на Юго-Западном фронте при штабе фронта и штабах 12, 13 и 14-й армий были развернуты четыре приемоинформационные радиостанции. В первых числах июля радиоразведка Кавказского фронта отметила увеличение числа полевых радиостанций белых и оживление работы судовых радиостанций на Азовском море. Это было связано с высадкой 6 июля 1920 года десанта противника в районе Мариуполя и переходом врангельцев в наступление[324].
21 сентября 1920 года был образован Южный фронт, командование которым принял М.В. Фрунзе. Основные усилия фронта намечалось сосредоточить на главном – каховском направлении и нанести концентрические удары по основной группировке Русской армии генерала П.Н. Врангеля, расположенной в Северной Таврии, отрезав ее от Крыма. Для содействия войскам с советско-польского фронта была переброшена 1-я конная армия. Организуя взаимодействие всех родов войск, Фрунзе также принял необходимые меры по улучшению состояния и деятельности советских морских сил Черного и Азовского морей. Например, по его предложению в северо-западном районе Черного моря был создан Объединенный приморский укрепленный район, подчинявшийся РВС Южного фронта, усилен действующий отряд вводом в строй новых кораблей и судов, в том числе подводной лодки «АГ-23». Меры по усилению морской обороны в районе Одесса – Очаков и сорванное Красной армией наступление белогвардейских войск на Каховский плацдарм окончательно сорвали планы Врангеля на соединение с Польшей.
12 октября в Риге был подписан договор о перемирии и прелиминарных условиях мира между Российской и Украинской советскими республиками, с одной стороны, и Польшей – с другой. По договору военные действия на советско-польском фронте должны были прекратиться с 18 октября 1920 года. Это дало возможность сосредоточить силы в интересах Южного фронта. Приступив к реализации оперативного плана по разгрому войск П.Н. Врангеля, Фрунзе поставил перед командованием Азовской флотилии задачу быть готовой к высадке десанта в Геническе. 26 октября армии Южного фронта перешли в общее наступление, а 3 ноября Азовская флотилия получила приказ на высадку десанта и постановку минных заграждений в районе Арабатской стрелки. Однако флотилия (9 канонерских лодок), выйдя из Таганрога 4 ноября, не смогла пробиться через льды, сковавшие залив, и вернулась в базу[325].
Фрунзе в приказе войскам Южного фронта от 5 ноября подвел итоги сражений в Северной Таврии: «Первый этап по ликвидации Врангеля закончен… Противник понес огромные потери, нами захвачено до 20 тыс. пленных, свыше 100 орудий, масса пулеметов, до 100 паровозов и 2000 вагонов и почти все обозы и огромные запасы снабжения с десятками тысяч снарядов и миллионами патронов. Лишь отдельные части армий противника прорвались в Крым…»[326].
На крымских перешейках шли кровопролитные бои, части Красной армии штурмовали укрепления Перекопа и Чонгара. 13 ноября Фрунзе писал в оперативном приказе: «Рядом сверхчеловеческих усилий наша героическая пехота 6-й и 4-й армий овладела укрепленными позициями противника и, разбив защищавшие их войска, ворвались вместе с конницей в Крым»[327]. 15 ноября он телеграфировал В.И. Ленину: «Сегодня наши части вступили в Севастополь»[328].
С началом наступления войск Южного фронта на Крым 28 октября 1920 года радиоразведка вскрывала передислокацию штабов белогвардейцев, добывала сведения о боевой деятельности войск, военных кораблях и судах противника. Отступая под ударами войск Южного фронта, врангелевцы не успевали шифровать радиограммы, и важные тексты передавались открыто, что использовалось командованием Красной армии. В этот период радиоразведка Юго-Западного фронта обнаружила корабли интервентов с боеприпасами, продовольствием и снаряжением для Русской армии у берегов Крыма; установила наличие радиосети между штабом Врангеля и руководством Антанты, осуществляя радиоперехват сеансов связи с Парижем, Варшавой, Константинополем, Бухарестом и Афинами[329].
Секретным отношением начальника штаба Главнокомандующего Вооруженными силами Юга России (ВСЮР) от 4 апреля 1920 года на имя командующего флотом приказывалось, соблюдая полную секретность, в кратчайший срок подготовить соответствующий тоннаж для перевозки в случае необходимости около 100 тыс. человек в Константинополь. Для этого предлагалось распределить нужный тоннаж по предполагаемым портам посадки с таким расчетом, чтобы было можно начать посадку на суда через 4–5 дней после начала отхода с перешейков. При этом определялись пункты посадки и количественное распределение войск по портам.
12 октября 1920 года командующим Черноморским флотом и начальником Морского управления был назначен контр-адмирал М.А. Кедров[330], заменивший больного вице-адмирала М.П. Саблина; начальником штаба одновременно был назначен контр-адмирал Н.Н. Машуков[331]. 27 октября командующий назначил в порты посадки старших морских начальников, которым были даны соответствующие инструкции на случай эвакуации. В Евпаторию был назначен контр-адмирал А.М. Клыков[332], в Ялту – контр-адмирал П.П. Левицкий[333], в Феодосию – капитан 1 ранга И.К. Федяевский[334]и в Керчь – контр-адмирал М.А. Беренс[335].
30 октября Кедров послал срочную телеграмму:
«Генералу [А.П.] Кутепову[336], генералу [Ф.Ф.] Абрамову[337], командиру конного [корпуса], начдиву Кубанской [казачьей дивизии] и комкору [командиру] Донского [корпуса]. Пароходы для войск поставлены по портам согласно директивам Главкома. Эвакуация может быть обеспечена, только если на Севастополь выступят первый и второй корпуса, на Ялту – конный корпус, на Феодосию – кубанцы и на Керчь – донцы. Если же войска будут отступать не по дислокации, то никого не увезти. Убедительно прошу выполнить дислокацию и дать флоту возможность исполнить свой долг перед армией. Командующий флотом адмирал Кедров»[338].
Однако подготовка и собственно эвакуация Русской армии из Крыма не остались незамеченными советской радиоразведкой, о чем свидетельствуют документы из фондов Российского государственного военного архива. Уже 27–30 октября (9-12 ноября) 1920 года она отметила «полное затишье» в работе полевых радиостанций противника в Крыму и начало «оживленной» радиосвязи кораблей и судов Белого флота и иностранных интервентов в Черном море с портовыми радиостанциями Севастополя, Евпатории, Феодосии и Керчи[339]. Ознакомившись с содержанием перехваченных радиограмм, вряд ли, можно утверждать, что эвакуация прошла в полном порядке. Уточняются и некоторые фрагменты роли иностранных флотов, в частности Франции, в обеспечении эвакуации из Крыма. Например, 2(15) и 3(16) ноября были перехвачены следующие радиограммы:
[от] «РКИ»[340] Командующему] флот[ом]. «Троекратные попытки вести [эскадренный миноносец] "Жаркий" на буксире кончаются неудачей вследствие обрыва пер. линей[341]. Имею угля [в] обрез до Константинополя. Прошу разрешения покинуть его, сняв команду и приняв меры [к] потоплению [эсминца]. 2[(15)].11. Командир [транспорта-мастерской] "Кронштадт" [К.В.] Мордвинов[342]»[343] и ответ командующего флотом – «(начала [радиограммы] нет) людей снять, миноносец потопить. 2[(15)].11. Командующий] флот[ом]»[344];
[для] «РКИ» [и] «ГА»[345] [в] Константинополь. Аген[ту] мор[скому]. «Все суда прошу выслать [к] 17 часам при сильных буксирах к маяку Рулеви для оказания помощи буксируемому [ледоколом] "Ильей Муромцем" [линейному кораблю] "Георгию Победоносцу" […пропущенный текст…] [эскадренному миноносцу] "Гневному"; на которых находятся войска и беженцы. 2[(15)].11. Командующий] флот[ом]»[346];
[от] «РК»[347] [радиограмма] н[оме]р 50. «Покажите свое место. Все войска взяли на корабли. [Крейсер] "[Генерал] Корнилов" [еще в] Ялте. Эвакуация Севастополя закончена. 2[(15)].11. 10 часов. Командующий] флот[ом]»[348];
[на] «РК» ([крейсер] «Ген[ерал] Корнилов») [от] «ТДН»[349]. «[В] Феодосии осталось около 500 тысяч[350] неорганизованных солдат и офицеров. 2[(15)].11. [Радиограмма] номер 40. Ка[питан] пе[рвого] ран[га] И.К. Федяевский»[351];
2/15 ноября «РИГ»[352] из «ГК» [на] «Саратов» генералу Кутепову, копия генералу [А.С.] Лукомскому[353]. «Впредь до моего прибытия [в] Константинополь все войска и флот, находящиеся [на] рейде [в] Константинополе и проливах подчиняются Вам. [Радиограмма] н[оме]р 4715. Врангель»[354];
«[В] море [в районе с координатами] 44 град[уса] 8 минут [северной] широты и 33 градуса [восточной] долготы от Гринвича [русскими, эвакуировавшимися из Крыма,] брошены 33 шаланды и моторных судна»[355];
3/16.11 Адмирал Руссо – адмиралу Кедрову. «Я отдал приказание Константинополю и дополнительно телеграфировал о Вашем желании. Все мои [корабли] сопровождают [в] дороге транспорты, [идущие из Крыма], чтобы [в] случае нужды, оказать им помощь. "Алжир" сопровождает "Корнилова"»[356];
3/16.11 от адмирала Руссо – для ген[ерала] Врангеля. «Обязанный немедленно вернуться в Париж я обращаюсь [к] Вам [с] почтительным приветствием и желаю счастливого пути до Константинополя. Я счастлив, что эвакуация Крыма так благополучно закончилась. Я дал приказ "Алжиру" сопровождать "Корнилова" и служить Вашим эскортом до Константинополя»[357].
Документально подтверждают эффективную деятельность радиоразведки материалы радиоперехвата о ходе эвакуации из Керчи за 1(14) и 3(16) ноября 1920 года:
«Ген[ералу] Фостикову[358]. Первая и третья Кубанские дивизии до последнего казака посажены [в] Керчи на суда. 1[(14)].11. [генерал от кавалерии П.Н.] Шатилов»[359];
[на] «ГК»[360] ([крейсер «Генерал] Корнилов») Командующему] флот[ом]у. «С [пароходом] "Россией" вхожу в Керченский пролив. 3[(16)].11. 11 час. [Радиограмма] № 734. Начальник] шта[ба] флот[а]»[361];
[на] «ГК» (крейсер «[Генерал] Корнилов») [от] «ВД»[362]. Командующему] флот[ом] из Керчи. «Все идет исключительно [в] порядке. Все войска посажены на корабли и вышли [в] Керченский пролив. Посадка закончена. [В] Городе не осталось ни одного солдата, все раненные увезены. Противника нет. Угля хватит всему отряду. [В] Городе полный порядок. Беренс на "Всаднике"[363], Абрамов на "Грозном"[364]. [В] 16 час. выбуду [навстречу] "Корнилову". 3[(16)].11. 14 часов. Начальник] шта[ба] флот[а]»[365]; и др.
Советская военная радиоразведка вскрыла и сложности первых дней пребывания эмигрантов в Константинополе и Галлиполи, о чем свидетельствуют материалы радиоперехвата за 4(17)—12(25) ноября 1920 года:
«"Ген[ерал] Корнилов" из Константинополя Главнокомандующему. [Радиограмма] № 106. Прибывшие [в] Константинополь суда [с] войсками, эвакуированными [из Крыма], сосредоточены [в] районе Моды. Раненые свезены уже [на берег], больные частью [находятся в] госпитале. Продовольствие прибывших [в Константинополь] налаживается [с] чрезвычайным трудом. Переполнение судов грозит эпидемическими заболеваниями. Приняты меры [по] скорейшему разрешению пересадки на другие суда [в] районе Константинополя. 5.11 (ст[арый] ст[иль]). [Радиограмма] № 6655. Аген[т] мор[ской] Лукомский»[366];
«Передать по радио и семафору приказание Командующего русским флотом: все лица, имеющие возможность жить в Константинополе имеют право съехать на берег. Съезжающим надлежит зарегистрироваться на военных кораблях у старших офицеров на транспортах и комендантах. Списки съехавших представить [в] штаб Командующего флотом на крейсер "Ген[ерал] Корнилов" 21.11.1920 г. [Радиограмма] № 2228. Начальник] шта[ба] флот[а] контр-адмирал Машуков»[367];
«Командующему] флот[ом], копия ген[ералу А.] Багаевскому. […пропущенный текст…] [транспортом] "Саратов" высажено три тысячи пятьсот [человек], [транспортом] "Херсон" – одна тысяча пятьсот [человек]. Палаток нет люди на воздухе. Пока нет палаток придется прекратить высадку. Для выгрузки походных кухонь, тяжелых грузов необходимы баржи с буксирами. 22/11. 18 ч. [Радиограмма] N9 2211. Кутепов»[368];
«[на] "РК" и "РИГ". [Радиограмма номер] 103. 23/11. 23 часа 15 мин. Главкому, копия Комфлоту. Выгрузить казаков не могу ввиду полного отсутствия помещений на берегу. Галлиполи. 23/11. Кутепов»[369];
«[от] "ГК" на "ТДН". [Радиограмма] N9 16. "Дон" Каперангу Федя[е]вскому. Выполняйте точно полученные Вами инструкции. Ген[ералу] Бруссо [Руссо] сегодня посланы директивы, что русский Главнокомандующий и командующий флотом признаны французскими властями и что он должен согласовать свои действия с нашими начальниками на Мудросе, которые получили точные директивы от русско-французских властей в Константинополе. О последующем немедленно донести. 12[(26)]/11. Начальник] шта[ба] флот[а]»[370];
«[от] "ГК" на "РЧИ". [Радиограмма] н[оме]р 164. Ген[ералу] Кутепову по докладу ген[ерал-майора А.В.] Фока высылаю "Георгия Победоносца" и "412" как временные плавучие казармы. Можете оставить "Херсон" под плавучий госпиталь, [еще] намечается "Румянцев". Командующий] флот[ом] назначил ка[питана] пе[рвого] ранга [В.К.] Потапова старшим морским начальником в Галлиполи. Ходатайствую всемерно и [о] прочих нуждах. При первой возможности прибуду лично на "Корнилов". 25/11-[19]20. Врангель»[371].
С 20 ноября советская радиоразведка стала отмечать снижение интенсивности радиосвязи Русской эскадры. Например, «затишье в работе судовых станций флота Врангеля» указывается в результатах радиопеленгования за 20–22 ноября[372], а также в материалах радиоперехвата и разведывательных донесениях за 23–27 ноября 1920 года:
«[В] Работе судовых радиостанций противника [на] Черном море за 23–24 ноября отмечается затишье, слышна только работа иностранных судов малооживленного характера»[373];
«Наблюдение пеленгаторных радиостанций за 25–26 ноября отмечает группировку судов у берегов Черного моря между Варна и Константинополь. Работа радио преимущественно иностранных судов. Слышны "ГК" (Ген[ерал] Корнилов), "ТДН" (Дон), "РПИ" (Херсон – судно) и "РКИ" ("Кронштадт" – транспорт-мастерская)»[374];
«Наблюдением радиостанций за 26–27 ноября подтверждается наличие группы иностранных судов [в] районе Варна-Константинополь. Среди них слышны "РПИ" (Херсон) и "Гк" ("Генерал Корнилов")»[375].
Одной из причин, объясняющей снижение интенсивности радиосвязи Русской эскадры[376] в 20-х числа ноября, является приказание командующего флотом от 23 ноября: «Всем командирам и комендантам приказываю все радио-переговоры кроме оперативных, имеющих особое военное назначение, прекратить. Ответственность за неисполнение приказания возлагается на Вас. Подпись Комфлот»[377]. А уже 30 ноября радиоразведка докладывала, что «радиослежкой ничего не установлено»[378].
Помимо разведки каналов радиосвязи в звене «корабль – корабль» и «корабль – берег – корабль» флота Русской армии и впоследствии Русской эскадры советские радиоразведчики осуществляли перехват сообщений иностранной прессы, в том числе французской. Наличие подобной информации позволяет объективнее оценить положение русских эмигрантов и отношение к ним иностранных властей. Например, 20 ноября 1920 года были перехвачены следующие информационные сообщения:
«Врангель был Германофилом. [В] Связи [с] отходом Врангеля [с] Русской боевой арены […] одновременно означает поражение первого русского полководца, симпатизирующего Германии […] отр[яды] были вывезены за границу заманчивыми обещаниями правительства изобилием продовольствия. Казаки были враждебно настроены [к] Врангелю, которого окрестили Крымским Ханом […] все привезенные [в] мае месяце на японском крейсере из Владивостока колчаковское золото, вывезено за границу, для обеспечения глав правительства, рядовые же офицеры, как и при деникинском разгроме оставлены на милость большевистского чека […] сам по себе Врангель ни под каким видом не является серьезной угрозой [для] Советской] России […] России Врангель ничего хорошего не дал бы. Я крайне жалею офицеров, введенных им в заблуждение. Единственным результатом врангелевской экспедиции является представление крупной территории Польше и несказанное кровопролитие»[379];
«[В] Министерстве иностранных дел [Франции идет] обсуждение вопроса по изысканию способов перевозки беженцев из Крыма – [всего] восемьдесят тысяч военных и двадцать пять тысяч гражданских лиц, которые уже прибыли [в] Константинополь 18 ноября»[380].
Подобные сведения, кроме того, могли быть успешно использованы в информационном противоборстве.
Исследуя донесения о состоянии радиоразведки в 1921 году[381], удалось обнаружить телеграмму в адрес наркома РККА, освещающую состояние русской эмиграции и отношения к их проблемам Франции. На наш взгляд она заслуживает права быть опубликованной.
РСФСР
ШТАБ РККА
Начальник и Военный Комиссар
УПРАВЛЕНИЯ
Связи Красной Армии Республики
12 мая дня 1921 года
№ 458412
Копия
Секретно
Народному Комиссару Иностранных Дел
Вх. № 2338 / с
Препровождается на обороте сего – копия телеграммы Временно] исполняющего] должность] [начальника] [Управления] С[вязи] К[расной] а[рмии] [на] Укра[ине] Борзова для сведения[382].
Приложение: копия.
Начальник связи Красной Армии и военком [И.А.] Халепский Начальник Оперативно-Технического Отдела УСКА Штраус
Телеграмма
[Начальнику Управления] С[вязи] К[расной] а[рмии] Респ[ублики]
Перехват Николаевской радиостанции [от] 9/5 [в] 2250–2310 [объемом] 130 слов радиотелеграммы, полученной 8/5 [в] 1800 Верховным Командующим Французскими морскими силами в Константинополе, [и отправленной] представителям Нар[одного] комиссариата] иностранных] дел в Одессе и в Новороссийске. «Я Вам передаю следующую телеграмму от русских беженцев [в] Константинополе: "Русские, которые желают вернуться в Россию, и которые находятся в Константинопольском рейде на пароходе – «Рашид Паша» в количестве 1500 человек, просят своих товарищей в Советской России принять срочные меры, чтобы получить возможность быть принятыми в Россию. За неполучением ответа французское командование задерживает отход парохода. На пароходе товарищи страдают уже продолжительное время. Представители эмигрантов парохода Белоусов, капитан Печелнянин, Барипов, Дорочнов Ефим". Принято 8/5 23 35 минут».
Заместитель] начальника] зарубежного] сек[тора] [-] помощник] командующего] арм[ией] б Степанов, Комиссар Броневицкий, Временно] наполняющий] должность] [начальника] [Управления] С[вязи] К[расной] а[рмии] [на] Укра[ине] Борзов, Военком Костылев[383].
Неизвестно, насколько оперативно на подобные телеграммы реагировали представители Наркомата иностранных дел, но радиоразведчики подобную информацию добывали и, как видно, докладывали вышестоящему командованию и заинтересованным ведомствам в кратчайший срок. Всего же с 1919 по 1921 год только по материалам перехвата Серпуховской приемоинформационной радиостанции было составлено более 930 сводок о международном положении и по военным вопросам, имевшим важное значение для Советского правительства и командования Красной армии[384].
В целом в 1921 году советским радиоразведчикам удалось добиться значительных результатов, выявив расположение радиостанций, обслуживающих корабли и суда Европейских государств при их нахождении в водах Черного моря и Финского залива. Полученные данные позволили пополнить уже имевшиеся сведения о положении и деятельности радиостанций иностранных государств, особенно радиостанций, обслуживающих суда румынского флота. Более длительным оказался процесс вскрытия организации радиосвязи приграничных азиатских государств[385].
Освещая обстановку на Балтийском морском театре военных действий в 1921 году, радиоразведка выявила изменения в организации радиосвязи ВМС Финляндии, связанные с прибытием к ее берегам кораблей и судов иностранных государств и увеличившимся количеством радиосредств Выборского, Гельсингфорского и Хангского узлов связи. В частности было установлено присутствие германских пароходов «Герберт Горн» и «Олесия», национальная принадлежность других кораблей и судов – Финляндия, Германия, Эстония, Англия, США и Латвия (всего 15), при этом по восьми обнаруженным у берегов Финляндии объектам не установлена даже национальная принадлежность. Кроме того, было перехвачено несколько сеансов радиосвязи береговых станций с двумя узлами связи сухопутных войск Финляндии[386]. Анализ радиосвязи ВМС Финляндии позволил определить ее свойства, позволяющие получить представление об организации системы их управления. Например, выявлена главная радиостанция – в Гельсингфорсе, обеспечивавшая правительственные линии связи (с Петроградом, Ревелем, Ригой, Варшавой, Христианией, Люнгби и др.) и наибольший объем радиообмена с кораблями и судами иностранных государств. Узел связи в Ханге определен как радиостанция средней мощности, также поддерживавшая радиосвязь в направлении «корабль – берег – корабль» с судами иностранной принадлежности. Выявлены и радиостанции, работавшие лишь по национальным планам – в Сурисаари, Лавансаари, Сан-Михеле и Николомштадте[387].
Конец ознакомительного фрагмента.