Глава 5
Клейборн-Холл
Александра в десятый раз перечитала записку. Она стояла у итальянского столика Мелисанды, уставленного множеством флаконов, бутылочек и шкатулок. На ней все еще был утренний пеньюар, а длинные рыжие волосы были заплетены в толстую косу. Глаза ее на мгновение закрылись.
«Ты надеялась, что это случится».
Возможно, да, возможно, и нет. Догадываясь, что происходит, она молчала. И наблюдала. Наконец это случилось. Мелисанда и Энтони Пэриш, виконт Рэтмор, сбежали прошлой ночью в Гретна-Грин. Александра медленно подняла листок, на котором сестра второпях нацарапала несколько строчек. Слова, круто изменившие жизнь стольких людей, были написаны с ошибками – Мелисанда не сильно утруждала себя учением. Вдруг на Александру снизошло странное спокойствие. У нее появилось предчувствие, что вскоре должно произойти нечто еще более важное.
Нужно пойти рассказать отцу. Придется признаться, что она догадывалась о том, что происходит между молодыми людьми, и все-таки промолчала. Она ненавидела себя в эту минуту, мысленно называя себя ревнивой девчонкой, низкой, малодушной и не заслуживающей ничьего уважения.
Прочитав письмо, герцог молча положил его на стол и подошел к широкому окну, вперившись взглядом в садовника, который методично подрезал деревья. Стайка воробьев громко переговаривалась между собой на восточной лужайке. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем отец обернулся к ней. Задумчиво посмотрев на дочь, он улыбнулся. Услышав его спокойный, с некоторым оттенком иронии голос, Александра была поражена.
– Ну что ж, что сделано, то сделано, моя дорогая. Не такой уж большой сюрприз, не такое уж потрясающее открытие. Ты удивлена? Дело в том, что Тони мне тоже оставил письмо, правда, более грамотное и с большим числом извинений. Он обещает, что поступит с ней по чести. Так что нам остается только ждать.
– О, папа, я знала, знала, но я хотела…
Отец покачал головой и погрозил ей пальцем:
– Ты тоже догадывалась о том, что собирается сделать лорд Рэтмор?
– Я не знала, что они собираются бежать в Гретна-Грин, но понимала, что Мелисанда скорее всего откажется от свадьбы с графом… Я не могу лгать тебе, папа. Но я и представить не могла, что ты тоже…
Александра стояла совершенно подавленная, ее раскаяние могло растопить сердце любого отца. Сознание своей вины все усиливалось. Какое-то время герцог смотрел на нее, потом заговорил снова:
– Да, я знал, что Тони влюблен в Мелисанду и что она отвечает ему взаимностью. По правде говоря, я еще никогда в своей жизни не видел, чтобы люди за столь короткий промежуток времени так полюбили друг друга. Тони – неплохой малый, умный, ловкий и большой мастер по женской части. Я думаю, что для твоей сестры именно последнее достоинство явилось решающим фактором. Более того, он очень богат. Не так, как граф Нортклифф, но в письме он меня заверяет, что сумма, которую он обязуется мне выплатить за дочь, будет не меньше той, что обещал граф. Уж если кто и должен страдать из-за своей вины, так это виконт, а вовсе не ты, моя дорогая девочка. Ведь он предал своего кузена и отнял у него женщину, которую тот выбрал для себя. О да, конечно, он пишет, что презирает себя за свой поступок, но ведь он сделал это, и теперь уже ничего нельзя изменить. Я давно заметил, что совесть, как правило, просыпается слишком поздно, когда обратного пути уже нет. Но все-таки, если закрыть глаза на этот неприглядный поступок, я думаю, что виконт – честный человек. Он обещает вернуться с Мелисандой обратно, и очень скоро. Эта кокетка, разумеется, не хочет никого из нас видеть, понимая, что обманула доверие матери, и опасаясь ее гнева. Но виконт пишет, что привезет ее, даже если она будет сопротивляться и сердиться. – Герцог улыбнулся. – Тони Пэриш не из тех мужчин, что пляшут под дудку женщины, даже если она так красива, что при одном взгляде на нее начинают болеть зубы. Так вот, главное, что он привезет ее, не считаясь с ее слезами и пожеланиями.
– Но я ведь догадывалась, папа, я действительно догадывалась. – Александра стояла с несчастным видом, ожидая справедливого выговора.
Герцог поднес руку дочери к губам и поцеловал.
– Я сожалею только о том, что все произошло таким недостойным образом. Ни один отец не обрадуется, узнав, что его дочь заключила брак в Шотландии. А дочь герцога в особенности должна заботиться о соблюдении приличий, – сказал герцог и вдруг, без всякого перехода, спросил: – Ты так хочешь сама заполучить этого графа?
Вопрос был задан настолько неожиданно, что на какое-то время Александра утратила способность говорить.
– Но как… как ты догадался? Боже, неужели это так заметно? А еще кто-нибудь знает?
– Конечно, нет. Просто ты моя дочь и я люблю тебя. Значит, я не ошибся?
– Это правда, папа. Все эти три года я любила его, но теперь он будет от меня еще дальше, чем когда-либо.
Она подняла глаза, и он прочитал в них боль и опустошенность. Герцог решил переменить тему:
– Я только что получил письмо от твоего брата. И я должен рассказать тебе всю правду, Александра. Твой брат с позором покинул Англию, оставив за собой громадные долги, и теперь он на пути в Америку. Даже обеспечение Тони, очень щедрое, надо признать, не сможет покрыть эти долги. С той минуты, как я получил это письмо, я постоянно думаю, как нам выкарабкаться из этой ситуации. И сейчас, мне кажется, наконец забрезжил свет. Больше пока я тебе ничего не скажу.
С этими словами он вышел из библиотеки. Александра молча смотрела ему вслед.
Ровно через час Тони Пэриш и новоявленная виконтесса должны прибыть в Клейборн-Холл. Тони безапелляционно заявил ей, что они должны вернуться в дом ее отца и на этот раз сделать все как следует. Она умоляла его не делать этого, говорила, что родители ее не простят и что она не вынесет их упреков. Она даже поплакала у него на плече. Тони назвал ее слезы крокодиловыми, чем привел ее в неописуемую ярость. Увидев, что он смеется, она окончательно вышла из себя и запустила в него расческой, которая тут же полетела обратно в нее. Мелисанда растерялась от такого обращения. А Тони покинул комнату, сказав ей, чтобы она была внизу через десять минут. Еще одна расческа полетела в захлопнувшуюся дверь.
Когда через одиннадцать минут она спустилась вниз, Тони выразительно посмотрел на часы, но промолчал. Она послушалась его. Скоро она научится ему подчиняться, не устраивая сцен и не тратя лишних минут.
Они ехали в коляске, которую Тони нанял в Хэрроугейте, когда они направлялись в Гретна-Грин. Шел второй день их женитьбы, и через час он встретится со своим тестем, который наверняка с радостью придушил бы его. Но вернуться все-таки нужно. Так будет правильно. К тому же он уже написал герцогу, что приедет, чтобы обсудить брачный контракт и постараться исправить то, что можно.
Он улыбнулся, в который раз восхитившись точеным профилем жены, почувствовав, как в нем опять поднимается желание. Он загорался как спичка, стоило ему прикоснуться к ее руке или хотя бы услышать ее голос из соседней комнаты. Для него не имело значения, в хорошем она настроении или сердится и кричит. Сейчас же, находясь так близко от нее, он совсем потерял голову.
– Сними-ка свою пелерину, – тихо сказал он.
Мелисанда в этот момент произносила длинный монолог о том, как ее мучают стыд и чувство вины, как она страдает от его невнимательного отношения к ней, подчас невыносимого… Он даже посмел запустить в нее расческой!..
– Что ты сказал?
– Я сказал: «Сними свою пелерину».
– Но мне совсем не жарко.
– Ладно.
Она состроила недовольную гримаску и начала расстегивать пелерину. Он помог ей снять ее и аккуратно положил на другое сиденье. Потом начал целовать, взяв ее голову в свои ладони.
– Тони!
– Тише. А теперь, дорогая, сними эту шляпку. Она мешает мне целовать тебя как следует. К тому же под ней не видно твоих чудесных волос. Я так люблю, когда они струятся у меня между пальцами.
Поскольку приказ был облечен в форму комплимента, Мелисанда, смилостивившись, сняла шляпку, положив ее на пелерину.
– Ну а теперь… – Тони начал расстегивать лиф ее платья.
Она ахнула и ударила его по руке.
– Мы в коляске, Тони! И это посреди дня! Боже, ты должен остановиться, ты не сделаешь этого, ты…
Он заставил ее замолчать, закрыв рот поцелуем. Потом прошептал ей в самое ухо:
– Тебе лучше вести себя тихо. Ты моя жена, Мелисанда, и очень скоро ты поймешь, что должна слушаться меня. Прошлой ночью ты вряд ли получила удовольствие, но сейчас я постараюсь это исправить. Только молчи и делай, что я тебе говорю.
Какое-то время она недоверчиво смотрела на него, не находя слов. Прошлой ночью она чувствовала себя страшно неловко от того, чем они занимались. Когда она сбежала с Тони из дома, она совсем не думала об этой стороне отношений. Ей просто хотелось доказать отцу и этому графу Нортклиффу, что они не могут управлять ею, как им хочется. Тони был очень милым, галантным и обходительным. Но очень быстро она распознала в нем незаурядный ум и силу и настоящее мужское упрямство. Но ей казалось, что приручить его не составит большого труда. По крайней мере до сих пор ей удавалось приручать любого, кто заплывал в ее сети.
Прошлой ночью Тони был очень нежен с ней. Она сумела понять, что он обладает большим опытом в этой области, но оценить его по достоинству не смогла. Вся процедура показалась ей страшно неловкой, и она была рада, что все это происходит в темноте. О том, что это могло доставить какое-то удовольствие, не могло быть и речи. Получать комплименты, поцелуи и подарки гораздо приятнее.
И вот теперь он собирается заняться этим средь бела дня в коляске и раздевает ее, в то время как сам полностью одет!
– Нет, – отрезала Мелисанда. – Я не сделаю этого.
Тони только улыбнулся, продолжая расстегивать пуговицы.
Она побледнела, потом вскрикнула, с силой оттолкнув его. В его голосе послышалось раздражение.
– Ты моя жена. Сколько раз я должен напоминать тебе об этом, Мелисанда? Я знаю, что прошлой ночью ты осталась недовольна. Но так бывает со всеми в первый раз. Сейчас все будет иначе, поверь мне. Так что сиди тихо и прекрати строить из себя невинность.
Эти слова только усилили ее сопротивление. Тони старался заглушить ее возгласы поцелуями, надеясь, что кучер их не услышит.
– Моя замечательная, прекрасная, непослушная женушка, – говорил он, убирая с ее лба выбившиеся из прически волосы. – Так вот на ком я женился. Нет, я не жалуюсь. У меня не было иллюзий насчет твоего характера с самого первого дня нашей встречи. Но если ты будешь вести себя так и дальше, то мне придется бить тебя.
– Ты не посмеешь! Я не допущу этого! Прекрати, черт тебя подери, прекрати, тебе говорят!
– Как жаль, что приходится применять силу… И я не собираюсь ничего прекращать. Меня ничто не остановит, если я что-то решил. Вот увидишь.
По правде говоря, Тони уже не был так уверен в правильности того, что он делает, и продолжал лишь из чистого упрямства. Стоит один раз уступить женщине, и потом этому не будет конца. Он резко стянул платье с ее плеч.
– Предупреждаю тебя, Тони, мой отец вызовет тебя на дуэль, он отрежет тебе уши, он…
– Дорогая, что может твой отец сказать мне, твоему законному мужу, хозяину и повелителю? Так что закрой свой распрекрасный ротик и помолчи хотя бы минуту.
В ответ она громко закричала, но вдруг поняла, что кучер наверняка все слышит. Эта мысль настолько шокировала ее, что она ослабила сопротивление. Внезапно экипаж остановился. Тони продолжал улыбаться, помогая ей расправить одежду. Лицо кучера показалось в окошке. Он обратил взгляд на Мелисанду, и она поняла, что он догадывается о том, что происходило между ними.
– Поезжайте! – воскликнула она. – Вы слышите меня?
– Да, – спокойно сказал Тони, скрестив руки на груди. – Простите, что моя жена побеспокоила вас. С женщинами иногда случается… вы понимаете меня.
«Черт бы побрал этих господ», – выругался про себя кучер, забираясь обратно на козлы.
Минут через пять Мелисанда пришла в себя и успокоилась. И только тут она заметила, что Тони все это время молчит. Она привела себя в порядок, надела шляпку, пелерину, и все это при полном безразличии Тони. Ей стало обидно. Сидит, молчит, смотрит в окно, и на лице его написана скука. Скука!
Увидев, что она неправильно застегнула пуговицы, Тони наконец улыбнулся.
– Ты знаешь, Мелли…
– Мелли! Не называй меня так, это звучит слишком простонародно.
– Закрой рот, дорогая.
– Но я… – Посмотрев ему в глаза и увидев в них странный огонек, Мелисанда решила не продолжать и отвернулась. За окном мелькали деревья.
– Так вот, Мелли, ты знаешь, что ради тебя я предал своего кузена. Однако это не то предательство, которое может погубить душу. Вы с Дугласом не так уж хорошо знали друг друга. Не сомневаюсь, что он избавился бы от иллюзий, пообщайся он с тобой хотя бы несколько дней. Возможно, он даже попытался бы сбежать от тебя под покровом ночи. Дуглас не стал бы увозить тебя в Гретна-Грин. Думаю, что и ты не питала к нему никаких чувств. Даже три года назад он скорее всего был для тебя не более чем приятный мужчина, который умеет говорить комплименты. Он оставил тебя тогда, так как долг перед родиной был для него выше сердечных дел. Ему запомнились твоя красота, твоя беспечная веселость и твое кажущееся простодушие. И не более.
Но он никогда не любил тебя. Все его родственники по очереди пытались уговорить его жениться, и все безуспешно. Но не так давно он и сам пришел к мысли, что графству необходим наследник. Поэтому ты просто подвернулась ему в нужный момент. Ты – красивая женщина, женившись на тебе, он хотел доставить удовольствие и себе, и своим родственникам. И кроме того, это избавляло его от посещения лондонских салонов и просмотра возможных кандидаток на роль его жены.
Что же касается меня, то я готов принять тебя любую, со всеми твоими капризами и претензиями. И я убежден, что через некоторое время Дуглас еще будет благодарить меня за ту услугу, которую я ему оказал, женившись на тебе. Когда-нибудь наступит такой день. Его ты просто свела бы с ума. – Тони повернулся к жене. Вид у него был самый серьезный. – Дуглас гораздо в большей степени джентльмен, чем я, Мелли. Он никогда не стал бы бить тебя или провоцировать на скандал. Он просто стал бы тебя избегать, и вы оба были бы несчастны.
Мелисанда пристально смотрела на Тони.
– Я не верю тебе. Дуглас Шербрук любит меня. Он любил меня три года назад и любит до сих пор. Ему не удастся излечиться от этой любви до конца жизни. Я буду его последней любовью. Ты разбил его сердце, женившись на мне, и он навсегда возненавидит тебя за это.
– Надеюсь, что нет, – тихо ответил Тони. – Надеюсь, что я задел только его гордость. Но, думаю, он быстро оправится, увидев, каких трудов мне стоит удерживать тебя под контролем. Он с благодарностью пожмет мою руку и облобызает меня тысячу раз.
– Ты говоришь так, словно меня не за что любить или уважать, – грустно разглядывая свои руки в светлых перчатках, сказала Мелисанда. – По твоим словам выходит, что ты женился на мне, только чтобы спасти своего кузена. Я думала, что ты действительно любишь меня, раз отчаялся на такой поступок.
– Ты не ошиблась, я люблю тебя. Но при этом я трезво оцениваю твой характер. Не бойся, твой брачный контракт от этого не пострадает. Я внесу в него ту же сумму, что обещал тебе Дуглас. Твой отец также знает об этом из письма, которое я оставил ему.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Вряд ли стоит рассказывать об этом, Мелли, до тех пор пока все окончательно не определится. – Он улыбнулся ей. – Надеюсь, твой отец оценит мою пунктуальность, когда мы прибудем в Клейборн-Холл минута в минуту. Кстати, дорогая, тебе не идет такой строгий вид. Советую тебе немного расслабиться ближе к дому.
Мелисанда презрительно промолчала, но через минуту не выдержала и полезла в ридикюль за зеркальцем. Привычными движениями подправив все, что она сочла нужным, и почувствовав себя во всеоружии, Мелисанда убрала зеркало и уже снисходительно посмотрела на мужа. Тони вздрогнул. Господи, сам дьявол сделал ее такой красивой! Он до сих пор не мог до конца поверить в то, что это его жена. Когда она так смотрела на него, он был готов как дурак позволить ей вить из него веревки. Ему приходилось подавлять это в себе всеми силами, иногда даже срываясь на грубость. Он ни о чем не жалел. К черту условности, к черту Дугласа, к черту все, он хотел эту женщину, и он получил ее.
А теперь надо научиться с ней жить. И сделать так, чтобы эта жизнь была приятна им обоим. Но самым трудным будет добиться прощения Дугласа.
Как странно, вдруг подумал Тони, с той самой минуты, как он встретил Мелисанду, он ни разу не вспомнил о Терезе, своей бывшей невесте. Он посмотрел на жену. Она была бледна, задумчива и нервно теребила ленты своей шляпки. Надеюсь, ее отец не станет устраивать скандал, размышлял он. А если станет, то ему придется вступиться. Теперь она под его защитой, и уж он постарается, чтобы она не пожалела об этом.
Булонь, Франция
Дуглас выиграл партию в пикет. Ему даже не пришлось подтасовывать карты. Белесьен был настолько пьян, что даже если бы ему удалось выиграть, его способность воспользоваться своим выигрышем вызывала сомнение. Он отдал Дугласу ключ и сказал, что ему надо будет объяснить девице, что она должна развлечь его. Генерал еле держался на ногах, но вдруг решил сопровождать его в комнатку девицы. «Потому что, – говорил он, – она может не разобраться в ситуации сама. Надо ей помочь».
Он открыл дверь и ввалился в комнату. Дуглас молча проследовал за ним. В комнате ничего не было, кроме кровати, вешалки и маленького круглого коврика посредине. На этом коврике стояла молодая женщина и испуганно смотрела на вошедших. Белесьен пьяно ухмыльнулся и взмахнул рукой:
– Раздевайся.
Женщина немного поколебалась, потом подчинилась. Дуглас почему-то ожидал, что она будет моложе, хотя и сам не знал почему. Нет, это уже не юная девушка, подумал он, приглядываясь к ней внимательнее, скорее всего ей около двадцати пяти лет. Несмотря на бледность, темные круги под глазами и худобу, она была безусловно красива.
Белесьен молча ждал, пока она не осталась в нижнем белье. Тогда он подошел к ней, грубо схватил за подбородок и поцеловал. Потом резким движением сорвал с нее рубашку. Смеясь, кивнул через плечо Дугласу:
– Мне хотелось, чтобы вы оценили ее. Хороша, не правда ли? На мой вкус, правда, немного тонковата, но по-своему тоже неплоха. – Он подтолкнул ее к кровати: – Ты видишь этого человека? Если ты не сделаешь все, что он пожелает, то будешь наказана. Ты помнишь, какое тебя ждет наказание? Я бы с радостью остался и понаблюдал, как вы тут развлекаетесь, но уж очень устал. А что это вы все молчите? – сказал Белесьен и повернулся к Дугласу: – Она вам не нравится? Конечно, не девственница, но ведь вы ее не в жены берете. Я дарю ее вам, но только на эту ночь. Желаю приятно провести время. – С этими словами он вышел из комнаты.
Дуглас подошел к двери и послушал, как его шаги удаляются, потом услышал, как на втором этаже открылась и захлопнулась дверь. Только после этого он обернулся к девушке.
Она стояла возле кровати, пытаясь закрыться руками. «Неужели мой план удастся?» – подумал Дуглас, боясь спугнуть удачу.
Когда он заговорил, его голос звучал быстро и четко:
– Ваше имя Жанин Доде?
Она молчала. Ее голова едва доходила ему до плеча. У нее были прямые светлые волосы, которые спадали почти до талии. Да, она очень хорошенькая, подумал он, глядя в ее бледно-голубые глаза, опушенные такими же светлыми ресницами.
– Я задал вам вопрос.
Девушка покачала головой, слегка отступив от него.
– Не бойтесь меня. Я здесь по поручению Джорджа Кадоудэла. – Дуглас старался не смотреть на нее. У него уже очень давно не было женщины, но сейчас нельзя было терять ни минуты. – Вам известно, о ком я говорю?
Она кивнула, все еще не решаясь поверить ему, хотя в душе у нее затеплился огонек надежды.
– Я хочу, чтобы вы оделись, и побыстрее. Нам нужно торопиться. Я должен отвезти вас к Джорджу.
– Но у меня нет здесь никаких платьев.
Дуглас огляделся.
– Наденьте какой-нибудь плащ, ну хоть что-нибудь. У нас нет времени.
– Я не верю вам. – У нее еще сохранились остатки самообладания. Она была на грани обморока, но пока держалась. – Я знала, что он отдаст меня вам на эту ночь, он сам сказал мне об этом, и знаю почему.
– Я выиграл вас в карты.
– О нет. – Ее бледность стала еще сильнее. Покачав головой, она вдруг быстро заговорила: – Он хотел, чтобы я разузнала у вас, что вы собираетесь доложить Бонапарту, вернувшись в Париж. Он боялся также, что вы можете оказаться шпионом. Я думаю, он предпочел бы, чтобы вы были шпионом, чем инспектором Бонапарта. Он ужасно боится, что тому станут известны его дикие выходки, и велел мне любыми средствами выведать у вас правду. Иначе он убьет мою бабушку.
– Ах вот что. – Дуглас улыбнулся ей и взял ее руки в свои. «Так, значит, генерал был вовсе не пьян. Партия в пикет, пари, его уход – все это было хорошо разыгранным спектаклем. Неплохо». – Теперь вы можете не волноваться, – успокоил он ее. – Где находится ваша бабушка?
– Она живет на ферме в двух милях на юг от Итапля. Он сказал, что держит там человека, который по первому его приказу убьет ее.
– Насколько я знаю Джорджа, о вашей бабушке уже наверняка позаботились. Так что сейчас речь идет о вашем спасении. Поэтому оденьтесь и двинемся. Я отвезу вас и вашу бабушку в Англию.
– В Англию? – протянула она удивленно. – Но мы не говорим по-английски.
– Это не важно. В Англии многие владеют французским языком, и вы скоро научитесь. Джордж проводит там большую часть времени, и я думаю, что он лично займется вашим образованием.
– Но…
– Больше я ничего не могу сказать. Джордж хочет, чтобы я привез вас в Лондон. Там вы будете в безопасности, ожидая, пока он приедет за вами. А сейчас у него есть дела, которые он не может оставить. Ну, вы наконец поверили мне?
Она подняла к нему сияющее лицо и просто ответила:
– Да.
– Вот и хорошо. А теперь слушайте, что нам нужно сделать.
Ее взгляд светился восхищением и обожанием. Обычно так смотрят на икону, с неудовольствием отметил Дуглас. Интересно, почему большинство людей, с которыми он сталкивается, и в особенности женщины, считают его чуть ли не святым Георгием? Это его и злило, и забавляло одновременно.
Глядя на ее доверчиво поднятое к нему лицо, он вдруг подумал: «А ведь она уже забыла Кадоудэла. Не будь я уже женат, можно было бы…» Но перспектива возвращения в Англию с обезумевшей от страсти женщиной его не привлекала.
– Вы готовы?
Через пять минут они покинули здание мэрии.