Глава 6
– Ну что? – в нетерпении спросила я, когда подруга в очередной раз взмахнула кисточкой над моим лицом.
Армель вот уже час накладывала белила на мою кожу – баночка почти уже пустая. Так совсем ничего не останется на следующий раз. С другой стороны, первое впечатление самое важное. Маменька говорила, какой первый раз покажешься, такой тебя и запомнят.
Я точно должна быть беляночкой. Зря, что ли, полночи не спала? Уже в меру бледная, как мне кажется, белила должны ровно лечь.
Не спать легко: голова занята разными мыслями, а сердце млеет в предвкушении. Я плела косы и укладывала их над висками в особые сетки с камнями. Правда, такие прически были модны в прошлом году, но это единственное, что мне шло. А появиться с обычной я точно не могу. Вон у Авроры пышная коса на наваррский манер, у Армель прическа со взбитыми кудрями, как в альманахе. С простой гладкой прической я бы выглядела единственной простушкой. Нет уж.
Сейчас закончим с белилами, закреплю покрывало на волосах и буду красавицей. Белокожей. Ах, мечта детства. Кто знает, если бы у меня была белая кожа, моя любовь в возрасте восьми лет могла бы не закончиться так трагически. Была бы сейчас помолвлена с сыном графа и в отборе не участвовала.
Зевнула украдкой. Ночью было легче, казалось, голова пустая и легкая, а сейчас… как до вечера досижу? Подремала-то всего пару часов, теперь спать хотелось ужасно, хотя и задуманного добилась: по уверениям подруг, я была бледнее обычного. Армель тоже не спала, но по ней не скажешь.
Глаза блестят, на щеках румянец, видимо, мадемуазель Лаура поделилась с ней не только белилами. Даже губы блестят. Мы их, по совету из альманаха, намазали пчелиным воском.
Легонько коснулась пальцами щек, рассматривая оставшиеся на подушечках белые разводы. Ах, себя не рассмотреть хорошенько со стороны.
– Эвон! Ты такая красавица! Как спустившийся с витражей ангел.
С ужасом посмотрела на Аврору. Конечно, подсмотренную прическу в прошлогоднем альманахе и описывали как вариацию на тему старинных, еще рыцарских времен, но не настолько же это плохо. Или?.. Кинулась к зеркалу, всматриваясь в отражение.
– Эвон, я же не закончила, – протестующе воскликнула Армель, которая в этот момент зачерпнула еще белил из баночки. – Тут и так мало будет!
– Я так старомодно смотрюсь?
В отчаянии оглядела себя в зеркале. Парадное платье с высоким воротничком скрывало разницу между тоном кожи лица и шеи, избавляя меня от эффекта маски. Да, прическа не нова, но сойдет. Да и камушки на сетке в тон к платью. Мне в любом случае трудно подобрать идеальную укладку, так что все не так уж страшно, как казалось вначале после слов Авроры. И да! Слава Всеединому. У меня белая кожа. Даже, наверное, излишне бледная, но это такая мелочь!
– Армель, ты мне бровь закрасила! – возмущенно закричала, отворачиваясь от зеркала. – Разве это красиво – с одной бровью?
– Зато точно не как все, – невозмутимо ответила подруга, смачивая краешек платка в воде. – Подойди сюда, сейчас поправлю. Думаешь, это так легко – нанести один тон на все лицо?
– Если дофин не обратит на тебя внимания, Эвон, он просто слепец, – закивала Аврора. – Ты такая красавица!
Скептически посмотрела на подругу. Ей легко говорить. Сама как раз во вкусе дофина: белокожая, голубоглазая блондинка. Даже на ладонь выше меня. Конечно, до столичных красавиц из альманаха недотягивает, потому что все равно ниже любого из менталистов, но раз уж его высочество любит высоких… весь мир против меня!
– И платье тебе очень идет.
– Аврора! У нас у всех одинаковые платья.
Я разозлилась. Меня точно успокаивают. А значит, с моим внешним видом все не так хорошо, как задумывалось. Может, пойти умыться, пока не поздно? Снова взглянула на себя в небольшое ручное зеркало – все-таки нет. Пойду так. У белокожей больше шансов, чем у смуглой.
– Ладно, отправляйся к себе, а то скоро классная дама начнет собирать претенденток.
Армель успокаивающе сжала мне пальцы и, подмигнув, вышла из комнаты.
Вздохнула. До завтрака, а значит, и до представления дофину еще целый час. Чем бы занять себя?
Я, естественно, волновалась. Не каждый день к нам в академию приезжает принц. И уж точно судьбоносные завтраки нечастое явление в моей жизни. Было бы потрясающе, окажись это любовь с первого взгляда. Вот я поспешно захожу в обеденный зал, под взволнованными взглядами классных дам становлюсь в шеренгу девочек и жду. Даже мадемуазель Лаура, вспыхнувшая от осознания, кому достались все белила, ничего не может сделать. Да и что успеешь, когда двери распахиваются и входит дофин. В таких же узких штанах, как у пажей, только из парчи. Да! Блестящей синей парчи. Такой высокий, выше Атенаис. Да даже выше месье де Грамона.
Принц смотрит на меня, наши взгляды встречаются, и…
Вот что дальше этого «и», я пока представить не могла. В дамских романах обычно у девушек появляются бабочки в животе, а все вокруг видится в розовой дымке. Я не очень доверяю таким романам. Во время моей единственной влюбленности никаких бабочек не было. Избранник казался мне самым лучшим, я готова была отдать ему все ягоды, которые приносила мне нянюшка. Но бабочки? Нет, определенно, в животе были только пироги.
В коридоре раздалось радостное гудение: девочки отправлялись на инструктаж. Конечно, еще вчера все переживали из-за ситуации с Марией-Эленой, но высказываться вслух опасались даже между собой. Мало ли что решит месье де Грамон, менталисты они и мысли читать могут. В конце концов, даже «старик» сказал, что ситуация разрешится в скором времени.
Саму девушку поместили в одной из центральных башенок и, кроме ограничения свободы, никаких наказаний не применили. Может быть, все не так страшно? Да и как можно грустить, когда намечается такой праздник.
Приезд дофина – это событие не только для конкурсанток, но и для всей академии. Даже Атенаис нарядилась, я видела в щелочку двери. Хорошо, что она не участвует. А то шансов бы не осталось совсем.
И у многих девочек кружевные воротники. У Жаннет, Луизы, Авроры. Мы с Армель сплести не успели. Точнее, я даже не пыталась, а подруга из солидарности со мной не стала. И теперь все девочки такие красивые с кружевами, полностью закрывающими их плечи. И какие там цветочки, узоры… Я пропала! Как с подобным очарованием тягаться? Одна надежда на внешний вид – может, со светлой кожей я буду лучше смотреться?
Расправила полы светло-синего парадного платья и подошла к двери. Вроде бы тишина. Уже все ушли? Интересно, их сопровождала классная дама? Не хотелось бы столько времени потратить на приготовление и попасться, выйдя на пару минут раньше. А если не выйду? Пропущу приезд дофина. С какой стороны ни посмотри, все плохо.
Армель должна была сказать, что у меня живот разболелся и я пошла в целительское крыло. Туда идти далеко, и мадемуазель Лаура наверняка не пойдет узнавать о моем самочувствии.
Задержала дыхание у двери и, открыв небольшую щелочку, осмотрела все проглядываемое пространство. Никого. Едва не захлопала в ладоши от радости. Чувствовала я себя странно. Во-первых, раньше я никогда настолько серьезно и сознательно не нарушала правил. Ведь все обязаны были явиться на инструктаж, да и белилами пользоваться нельзя – косметика запрещена. Это только Атенаис удавалось краситься так, что никто не замечал. А во-вторых… это же такое приключение! Пробраться незамеченной в восточную галерею. Живот свело от страха. А что, если меня поймают и решат, что я тут с целью покушения?
Выскользнула в общий коридор и свернула в один из боковых, по которым обычно ходили классные дамы. Встретить кого-либо я не боялась, не верю, что кто-то добровольно откажется увидеть приезд дофина. Так что все учителя сейчас во дворе, а ученики прильнули к окнам в обеденном зале.
Короткими перебежками добралась до восточного крыла и притаилась в галерее. Здесь, как и везде, были сплошь портреты членов королевской семьи, тех, что были еще до великой смуты. Когда-то его величество Луи Первый был милостив к своим предкам и приказал не снимать старинных портретов. Даже изображение своей сестры – Анны-Марии, статной брюнетки с горностаем на руках, которая и стала предводителем волнений тогда, много лет назад. Не каждый поступит так с предателями, готовыми всадить кинжал в спину.
Восточная галерея была так называемой «летней», только здесь имелись выходы на широкий, во всю стену балкон с узкими бойницами по обе стороны здания. Обороняться, наверное, легко. Притаился с арбалетом и пустил стрелу из окошка. Надеюсь, я не встречу тут убийц дофина. Хихикнула. Вот уж мысли так мысли! На всякий случай осмотрела весь балкон и, не найдя никого, устроилась около крайней бойницы.
Вовремя! Потому что стоило мне перевести взгляд во двор, как я заметила выстроившихся полукругом учителей и двух директоров. Все мальчишки с боевого и факультета менталистов взяли двор в кольцо и подозрительно посматривали по сторонам. Это они так во взрослую стражу играют?
Рядом с директрисой стояла Атенаис. Прекрасная в своем платье, с живым цветком в волосах. Как директриса могла так поступить с нами, записавшимися на отбор? Разве были у нас шансы после рослой блондинки? Очарует, околдует дофина и будет такова. Это же первая встреча! Самая важная. Я закусила губы и сжала пальцы. За что Атенаис такая честь? Она даже не претендентка.
В руках блондинки традиционный ковш с вином. Счастливица! Будет встречать дофина. Сможет разглядеть его лучше всех остальных девиц. Близко-близко. Каждую ресничку и ямочки на щеках (у принца просто обязаны быть ямочки). И почему на месте Атенаис не я? Или Армель, да даже Жаклин достойна. Почему эта высокомерная девица?
Хотела было еще понегодовать, но ворота открылись и во двор потянулась процессия. Я насчитала не менее двенадцати всадников. Но где же кареты? И кто из них дофин? Досада какая, отсюда не разглядеть. От возбуждения вцепилась в краешек бойницы изо всех сил.
Старое дерево рамы под моими руками жалобно хрустнуло, и весь нижний узорчатый край окошка рассыпался в труху. Мне показалось, что в тишине внутреннего двора это прозвучало набатом. Сердце испуганно ухнуло в пятки и словно даже стучать перестало. С ужасом смотрела вниз на толпу людей, не в силах даже присесть, чтобы меня не заметили.
Но, кажется, хруст ломающегося гнилого дерева был только в моей голове, никто не обернулся и не задрал головы в мою сторону. Все были заняты приездом дофина.
Вот вся дюжина юношей на лошадях пустила животных по кругу, следуя друг за другом будто в дивном, завораживающем танце. А вот единым движением они отпускают поводья и мягко соскальзывают на землю.
Только сейчас мне стало понятно, что все наряжены в плащи разных оттенков синего: от темного, насыщенного – цвета грозового неба до нежного василькового. Шесть господ, шесть слуг. Дофин и свита. Пятеро фаворитов. Я жадно разглядывала юношей внизу, кусая от волнения губы. Наверное, уже весь воск съела, но как можно оставаться спокойной?
Дофин и его фавориты были одеты совсем не так, как пажи. Если те щеголяли в узких, обтягивающих штанах и смешных объемных шортах, то его высочество и свита были в костюмах, наглухо застегнутых до самого подбородка, похожих на военные мундиры. Я видела у дедушки что-то подобное, он в юности служил в королевском полку.
На головах у них были залихватские островерхие шапочки с перьями. Все-таки каждый из дюжины был красив, даже издалека мне это видно. А какая выправка! Сабля на бедре. У меня просто нет слов, чтобы выразить восторг от происходящего, лишь рот открывался, как у вытащенной из воды рыбы.
Жаль, что никак не разглядеть лиц и узоров на одежде. Но утешает, что из обеденного зала девочкам видно не лучше. Что же сейчас будет? Ах, надо еще рассчитать время, чтобы успеть добраться до остальных претенденток.
– Так-так… И что мы тут делаем? Заговор?
Вздрогнула и, испуганно дернувшись, оглянулась. Сердце колотилось как бешеное, казалось, что даже не хватает воздуха.
В проходе, выделяясь на фоне темного коридора, стоял месье де Грамон собственной персоной. Почему не наш завхоз, вздорный старикашка? Почему не директор? Да почему не любой преподаватель школы, который наверняка понял бы причину? Почему этот страшный человек?
– Кто вы? С какой целью ведете наблюдение? Отвечайте!
Под конец менталист рявкнул так, что у меня зубы от страха застучали. Неужели меня сейчас арестуют, как Марию-Элену? Отправят в темницу, где я не увижу света до конца своих дней. А будут ли меня пытать? Или отрубят голову сразу? Слезы брызнули, словно из дырявого меха с водой.
– Я-я-я… я ж-ж-же прос-с-с-то с-с-м-мотрела, – пролепетала, обхватывая себя руками в попытке остановить бьющую меня дрожь.
Слезы покатились по щекам. Он так напугал меня! И себя жалко, хотела всего лишь понравиться дофину и посмотреть на приезд важных гостей. А что в итоге? Абаста?
– Мадемуазель Эвон? – Менталист удивленно вскинул брови и осмотрел меня с ног до головы.
Он что, не узнал меня? Как это возможно? Неужели беляночкой я так разительно отличаюсь от себя настоящей?
– Выбирайте, виконтесса. – Он протянул мне руку. – Если вы не расскажете мне, что здесь происходит, я буду вынужден под стражей проводить вас в помещение для дознания.
Аккуратно вложила свои дрожащие пальчики в широкую ладонь мага и, уже простившись с белым светом, решительно сделала шаг вперед. «Старик» верно сказал. Я виконтесса! Я обязана быть храброй до конца. Даже если очень страшно, как сейчас.
– Я… я всего лишь хотела посмотреть на приезд дофина, месье де Грамон.
Он заинтересованно посмотрел на меня. Не ожидал, что я знаю его имя? Так я и не узнавала, достаточно было прислушаться к разговорам пажей.
– Все претендентки и бо́льшая часть академии в обеденном зале, отчего вы здесь? Мадемуазель Эвон, мое терпение небезгранично. И что за ужас у вас на лице?
– Это белила, – призналась упавшим голосом.
– Не слышу!
– Белила, – повторила чуть громче.
– Как мертвяк прямо, – едва слышно пробормотал де Грамон. – Зачем? – Менталист удивленно меня разглядывал.
– Ах, как тут не понять! – Казалось, моему возмущению не было предела, даже катившиеся градом слезы высохли. – Амели сказала, что все фаворитки дофина – блондинки со светлой кожей. А я? Вот и замазала всю черноту. Я теперь беляночка. А мадемуазель Лаура, наша классная дама, запрещает краситься. Что мне оставалось делать? Если я приду так к самому началу церемонии, никто не посмеет погнать меня умываться.
Месье де Грамон задумчиво на меня смотрел, будто не веря в рассказ. Может, потому что я постоянно сбивалась? Мысли прыгали в голове, будто убегая от сознания. Вот! Даже мысли боятся «старика».
– Предположим. А что вы забыли тут, у бойниц?
– Так посмотреть на приезд дофина очень хочется, – призналась, похлопывая себя по щекам, проверяя, не потекли ли белила от слез.
– Что это вы делаете, мадемуазель?
Удивленно посмотрела на Цепного Пса, не прекращая постукивать пальчиками под глазами. Неужели он действительно не понимает?
– Проверяю, не потекли ли белила.
– Вы всерьез верите, что я позволю вам оставить этот ужас на лице? Жуткую белую маску? Мне дорога жизнь племянника, а от вида такой утопленницы, как вы сейчас, ему станет дурно. Как будто русалка из пруда вылезла и зовет к себе, брр.
У меня даже открылся рот. Что это значит? Месье де Грамон не скрывал впечатлений от моего внешнего вида. Утопленница? Я? Разве похожа?
Но ведь Аврора и Армель, да и я сама посчитали, что результат идеален. Что не так? Расстроенно посмотрела на менталиста. Да что понимает этот мужчина? Сам небось только преступников да шлюх ловит в столице, ну или тех, кто замышляет плохое против короны. Где ему увидеть подобную красоту?
Вот умоюсь я, и что? Стану снова обычной. Значит, от моего «нормального» вида дофину дурно не станет. Конечно, он просто не обратит на меня ни малейшего внимания. Даже не знаю, что хуже.
– Но я же могу опоздать! – попыталась я воззвать к совести де Грамона.
– Это ваши личные проблемы, мадемуазель, не мои.
В отчаянии замолчала. Как я смогу умыться, не замочив узких рукавов? А если даже удастся, то волосы обязательно выбьются из-под сетки, а как убирать тяжелые пряди без зеркала, подруг и расчески?
– Туалетные комнаты, насколько помню, рядом?
Кивнула. Мне просто не оставили выбора. Как мерзко и подло со стороны взрослого мужчины.
– Вы меня ненавидите? – обреченно спросила, закусывая губу. Умоляюще заглянула в глаза де Грамона, встав на цыпочки. Из-за неудобства позы случайно коснулась пальчиками мундира.
– Не делайте так больше, – хмуро попросил де Грамон и отстранился.
– Как? – Склонила голову набок, ничего не понимая. Мне не позволено спрашивать? Или что? Даже слуги имеют право знать, за что их наказывают, а я дворянка. Виконтесса!
– Похоже, я ошибся в вас и вы прожженная кокетка, мадемуазель.
– Я? Кокетка? – Удивленно посмотрела на хмурого мужчину.
Да любой, кто знал меня, никогда бы не сказал подобного. Это надо же такое придумать. Вот Атенаис или Жаклин – кокетки. Умеют кружить головы мужчинам. Может, он назвал меня так из-за белил? Тогда вдвойне печально, если придется смыть их. Я растеряю все свое очарование.
– У вас кончается время, мадемуазель Эвон.
– Прошу вас, месье!
– Время!
Вздохнула. Даже молитвенно сложенные руки не помогли. «Старик» просто не хотел слушать моих просьб. Понурив голову, прошла вслед за менталистом в сторону туалетных комнат. Дядя дофина бросил искорку магии, подогрев холодную воду в одном из тазов, и вышел.
Тоскливо посмотрела в свое отражение. Прощай, красавица Эвон!
Белила смывались плохо. Приходилось долго тереть кожу, отчего щеки уже горели. Пока оттирала лоб, успела порядком намочить волосы. Со злостью сорвала сетки с волос, и тяжелые косы упали на плечи. Ни нитки жемчуга, ни лент! Что мне делать? Да и волоски надо лбом начали завиваться от влаги. Красавица! Поздравляю, Эвон, этот «старик» уничтожил твои последние шансы на победу в отборе.
Взгляд упал на тяжелые гардины в комнате. Минута – и я уже сдирала с них шнуры с кисточками, которыми подвязывали ткань. Потом верну. Сразу после представления дофину.
В результате в коридор я вышла с двумя косами, перевязанными шнурами, без покрывала на голове (какая уже разница, все равно мой вид далек от приличного), с идеально чистым лицом. Хорошо хоть гардины были темно-синие – не иначе из ткани на ученические платья, а потому мои импровизированные украшения смотрелись хотя бы в тон. Стянуть косы не получилось, потому казалось, что одно неловкое движение – и они расползутся, а я буду выглядеть непричесанной. Позор, бог всемогущий, какой позор!
Вскинула подбородок и посмотрела на менталиста, который, довольно хмыкнув, предложил мне руку.
Чем ближе мы приближались к обеденному залу, тем быстрее таяла моя злость. И что я теперь буду делать? Чернявая (в шапочках-сеточках из-за камней хотя бы не сразу разберешь, какой цвет волос), с косами, смуглая, маленькая… Можно долго продолжать список недостатков.
Перед входом в обеденный зал мы остановились, не дойдя буквально десяти шагов. Почему мы стоим? Менталист задумчиво на меня смотрел, будто раздумывал: а не поспешил ли он, освободив от пыток. Хотя по мне, так уж лучше пытки, чем такой позор.
Обреченно опустила голову. На плаху! Только смерть способна смыть такое убогое появление перед очами дофина.
– А, Луи! Рад видеть тебя.
– Доброе утро, месье Арно, я тоже рад встрече с вами.
Заинтересованно вскинула голову. Один из дюжины. Высокий, выше меня, наверное, ладоней на пять, рыжеватый блондин со спокойным взглядом голубых глаз. Одет он был в простой мундир черного цвета, за его спиной к нам медленно подходили еще люди. Я слабо пискнула, дофин уже совсем рядом, а я еще даже не зашла в зал.
Месье де Грамон несколько удивленно посмотрел на меня. Стоит тут, разговаривает с каким-то слугой, пусть и из свиты дофина, а мне еще пара минут – и не жить!
– Луи, проводи девушку в обеденный зал. Она немного перенервничала, опоздала.
– Мадемуазель? – Луи вопрошающе вскинул брови и предложил мне руку.
С благодарностью подхватила юношу под локоток, в нетерпении оглядываясь на приближающихся людей. Скорее! Скорее уже! Ведь дофин!
– Мадемуазель Эвон, – представилась шепотом. – Пожалуйста, пойдемте быстрее, а то ведь нас нагонят.
– Нагонят? – На лице Луи большими буквами читалось непонимание ситуации. – Кто?
– Свита! Дофин! – слабо пискнула я. – О! Вы не понимаете, месье! Это вопрос жизни и смерти.
Менталист сбоку хмыкнул, словно я сказала что-то смешное, и выразительно посмотрел за спину слуги. Все ближе была свита дофина, которую я видела с балкона. Я занервничала и почти пританцовывала на месте от нетерпения зайти побыстрее в зал. Сама бы уже давно кинулась вперед и мышкой проскользнула в общую шеренгу девушек, но… неизвестно, что хуже: оставить за спиной менталиста и слугу, но успеть к встрече дофина либо пропустить встречу, навсегда потеряв шанс на сказочное первое знакомство. Я и так без покрывала мало похожа на дворянку, а еще прощай встреча взглядами и полет фантазии… Не везет мне в этой жизни!
– Если жизни и смерти, то пойдемте, – решительно кивнул Луи месье Грамону и двинулся в сторону дверей.
Я едва не сорвалась с места, стараясь подстроится под шаг юноши. Впрочем, «старик» оказался все равно быстрее нас у дверей и, вместо того чтобы открыть аккуратно дверь, распахнул створки настежь.
Я перешагнула порог обеденного зала с широкой улыбкой. Успела! Я успела! Теперь тихонько пристроюсь во второй очереди и буду ждать, пока объявят дофина.
Жадно рассматривала девочек, я же никого, кроме Армель и Авроры, не видела с утра. Какие все красивые! Будет тяжело конкурировать с ними, особенно сейчас, когда пришлось умыться. А мне так хотелось, чтобы наши с принцем взгляды встретились первыми. Тогда бы у меня был шанс. Амели права, у меня очень красивые глаза.
Радостно рванулась вперед, но знакомый «старика» придержал мой порыв. Нахмурилась. Чего ждать-то? Сейчас придет дофин со свитой, и будет поздно. Потому мне надо встать в строй, пока процессия отстала. Возможно, мне даже удастся отдышаться. Пару минут. Или ударов сердца? Сделала шаг и…
– Его высочество Луи-Батист де Гостьес и виконтесса де Сагон!
Я споткнулась. Если бы не рука… дофина, то я бы упала. Юноша жестко придержал мою ладонь и обеспокоенно склонился ко мне с высоты своего роста.
– С вами все в порядке, мадемуазель Эвон?
– Я погибла! – пролепетала, сожалея, что не смогла, как положено благовоспитанной барышне, упасть в обморок. Только беспамятство могло уберечь меня от взглядов. На меня смотрели все – от преподавателей до студентов, конкурсантки и девочки, не подававшие заявки. Даже нелюдимые мальчишки с некромантского тянули шеи, разглядывая меня под руку с дофином.
Я подгоняла принца! Говорила ему такие ужасные вещи!
Облизнула внезапно пересохшие губы. Мне конец. Это плаха.
– Что? Мадемуазель… – Казалось, дофин склонился еще ниже, словно намереваясь меня поцеловать.
– Я погибла, – послушно повторила.
Но вместо сочувствия юноша лишь улыбнулся мне.
– Позвольте, я провожу вас. Куда?
– К претенденткам, – упавшим голосом прошептала я.
Во время наших перешептываний в обеденном зале стояла звенящая тишина. Клянусь – все всё слышали!
– Вы одна из конкурсанток? Занятно!
Дофин провел меня по большому кругу к остальным девушкам и, поцеловав руку, отошел к «старику». Я стояла ни жива ни мертва. Ну как я могла так опозориться? И где, где был мой спасительный обморок?