Глава 7. Самый лучший день
– Перестань храпеть, – довольно ощутимые толчки в бок заставили меня открыть глаза.
Я с трудом подняла голову с Жениного плеча. С соседних кресел на меня смотрели с явным неодобрением.
– У меня был тяжёлый день, – с жалким подобием улыбки, оправдываясь, пробормотала я и посмотрела на часы. До конца действа оставалось пятнадцать минут, пятнадцать долгих и мучительных минут.
Уже в фойе Женя недовольно заметил:
– Оказывается, ты так громко храпишь.
– Ничего я не храплю, – огрызнулась я, всё ещё не веря, что всё наконец-то закончилось.
– Из-за твоего храпа я не мог расслышать слова, а интеллигентный старичок, сидящий за мной, вежливо попросил меня «урезонить свою даму».
– Да причём здесь мой храп? Я не смогла разобрать ни единого слова, хотя сначала я искренне пыталась понять, о чём они поют. Вот уж кому можно не переживать, что забыл текст, пропел любой набор звуков – всё равно этого никто не заметит.
Женя, наверное, успел пожалеть, что пригласил меня в оперу. А о том, как сильно пожалела я, что приняла его приглашение, я лучше вообще промолчу. Мама подарила Жене два билета, видимо, подобные подарки были в их семье общепринятыми. Но Жене было не с кем пойти, так как Сашу он всё ещё не простил, и после долгих уговоров я стала его спутницей, хотя я бы применила слово жертвой. Женя уверял меня, что мне обязательно понравится, так как людям высоко интеллектуальным, к которым он меня относил, должно быть понятно и близко подобное искусство. Хорошо, что я согласилась не просто так – взамен Женя должен был сходить со мной на рок-концерт.
Женя заехал ко мне за два часа до концерта. Я придирчиво оценила его вид: светлый льняной пиджачок, синяя рубашка и чёрные джинсы. Ещё бы галстук одел для полноты картины.
– Ну куда ты так вырядился! Ты будешь выглядеть как белая ворона, особенно в компании со мной.
Его наряд не сочетался с моими рваными джинсами, чёрной майкой и кожанкой. Мы смотрелись, как люди из разных миров, встретившиеся случайно.
– Я дам тебе свою чёрную футболку, она безразмерная и тебе подойдёт.
– Ну зачем, Тома! – взмолился Женя.
– И не спорь. Я же напялила в оперу то идиотское платье, которое ты выбрал.
Женя закатил глаза, но переоделся.
Когда мы вошли в концертный зал, он силился понять, зачем я тащу его в проход между рядами, распихивая всех по пути, когда у нас нормальные места. И вообще стоять в проходе, по его мнению, которое он раз сто успел выразить, глупо и неприлично. Во время концерта он стоял столбом, скривив губы и косясь на толпу беснующихся, скачущих фанатов, к которым, к его сожалению, относилась и я.
Когда после концерта мы вышли на ступеньки Дворца культуры, меня окликнул высокий темноволосый парень, и я радостно помахала в ответ.
– Я не обознался, – удивился Женя, – это прокурор округа?
– Да, это Игнат Борисович. А ты что думал, что на такие концерты ходят лишь бунтари-малолетки и маргиналы? А успешные люди должны скучать в опере, подавляя зевки? Мы такие же, как и вы, геи, сливаемся с толпой и не афишируем свои пристрастия, за малым исключением. Если рок заразил тебя однажды, то это неизлечимо, и твой социальный статус не имеет значения.
Домой мне идти не хотелось, я испытывала эмоциональный подъём и настояла на том, чтобы Женино рабство продолжилось. Я упросила его прогуляться со мной по набережной. Через месяц начнётся курортный сезон, и спокойная прогулка будет невозможна, так как город заполнят толпы отдыхающих. По пути мы зашли в кафе, и я взяла две бутылки пива, сразу же одну вручив Жене. Мы шли по пустынной набережной, пили пиво, я горланила песни, а Женя морщился.
– Что-то не так? – не выдержав, спросила я.
– Том, у меня абсолютный музыкальный слух, и я слышу все те места, где ты лажаешь. И их немало, поверь мне.
– Зачем же тогда ты просил меня петь почти каждый вечер, когда оставался у меня? – его слова меня обидели.
– Я просил сыграть. Играешь ты, действительно, очень круто. А вот пела ты исключительно по своей инициативе.
– Ну знаешь ли! – возмутилась я. – Неужели ты не видел, как в караоке воспринимают моё пение? Люди не хотят меня отпускать, требуют на бис, визжат. Они притворяются?
– Том, они далеки от мира музыки. А мужики визжали бы, даже если б ты блеяла как овечка, просто от твоего внешнего вида.
– Ну спой ты, как надо. А я поучусь у настоящего профессионала, – недобро заметила я.
– Том, нет.
– Ну да, обосрать всегда легче! Вот так чаще всего и бывает: критики оказываются на поверку самыми настоящими пустышками. Что и требовалось доказать, – подвела итог я.
– Ну ладно, – Женя сдался и запел одну из песен, звучавших сегодня на концерте.
Лучше б он этого не делал. У него был отвратительный голос, переходящий в фальцет. Я заливисто захохотала, а Женя обиженно замолчал.
– Как по мне, так лучше не иметь абсолютного слуха, но иметь нормальный голос. Спел бы ты так в клубе – тебя закидали бы тухлыми помидорами! Пойдём лучше к морю.
Женя надулся, но послушно поплёлся за мной.
Увидев, как я перемахнула через парапет, он вздохнул:
– Ну почему нельзя как нормальные люди?
– Я ненормальная, и так быстрее.
Женя перепрыгнул через ограждение, и снова на его лице отобразилось недовольство:
– Зачем ты сняла обувь? Холодно же. Заболеешь.
– А мне нравится чувствовать ступнями холод. И когда больно идти по камням, тоже нравится. Разве жить – не означает чувствовать?
Мы сели у самой кромки моря, ночью казавшегося абсолютно чёрным. Я набрала в ладонь гальку и стала кидать в воду.
– Жень, а как у тебя всё произошло впервые с Сашей? – я сама от себя не ожидала, что задам такой вопрос. Но мне показалось, что ужаснее Жениного пения я уже ничего сегодня не смогу услышать. Да и Женя навряд ли захочет рассказать подробности своей интимной жизни.
Он посмотрел на меня испытующе:
– Ты, правда, хочешь это знать? Зачем тебе это?
– Просто. Интересно.
– Ну ладно. Мы с ним учились на одном курсе. Он был весёлым и острым на язык, от него были без ума все девчонки нашего курса. Мы сдружились. Он жил на квартире, которую снимали для него родители. Сам он из небольшого городка в паре сотен километров от нашего, а, значит, здесь он был предоставлен полностью сам себе, никакого контроля. Я часто бывал у него в гостях. Мне нравилось, что у него я мог чувствовать себя полностью свободным, не то что дома.
– Так он тоже юрист? Где он работает?
– Он решил, что юриспруденция – это грязь, и устроился менеджером в фирму, занимающуюся производством строительных материалов.
– И что дальше было? – я испугалась, что он переведёт разговор на другую тему. Сашина судьба меня не особо волновала.
– Дальше… Как-то я был у него в гостях. Мы готовились к экзаменам, валялись вдвоём на его кровати с конспектами в руках, шутили. Мне показалось, что он слишком близко ко мне придвинулся. Я отпихнул его так, что он свалился с кровати. Он разозлился, запрыгнул как кошка на меня с явным намерением придушить, но вместо этого поцеловал. Я был в шоке от происходящего, но ещё больше я был шокирован от того, что почувствовал сильное возбуждение.
– То есть ты выбрал себе любимого членом? Или даже член выбрал тебе любимого.
– Можно и так сказать, – как-то печально улыбнулся Женя.
– Он был твоим первым парнем?
– Единственным.
– А ты у него?
– Не первый и не единственный. Я спрашивал у него, с кем он был до меня, но он мне говорил, что это не имеет никакого значения, потому что я лучшее в его жизни. Теперь ты рассказывай, – посмотрел на меня с улыбкой Женя.
– О чём? – да, действительно, о чём я думала, когда задавала ему такие вопросы?
– О том. О первом парне.
– Ну… Всё было так же, как у тебя. Мы были у него, пили пиво, он поцеловал меня, потом раздел, потом…
– Потом одел? Не хочешь – не говори. Просто нечестно требовать от человека откровенности, а самой ничего не рассказывать.
– Я ничего от тебя не требовала. Просто задала вопрос, а ты ответил. Я же тоже ответила тебе.
– Сколько тебе было лет?
– М-м-м… Семнадцать, нет, восемнадцать…
– Ты не запомнила, сколько тебе было лет, когда ты потеряла невинность?
– Да почему я должна запоминать такие мелочи?! И к чему вообще эти вопросы?
– А как его звали? – не унимался Женя. Как, как? Как придумаю, так и звали.
– Витя.
– А фамилия?
– Нафига тебе вся эта информация? Ты компромат на меня собираешь?
– Мне, как и тебе, просто интересно. Что трудно ответить?
– Ну, Николаев.
– А как он был в постели? Тебе понравилось?
– Да какая разница? Понравилось, не понравилось! Было и было. Как у всех бывает!
– У всех, но не у тебя! – засмеялся Женя. – И как этот Виталик поживает? Его секс с тобой не убил?
– Нормально поживает. Я же не самка богомола.
– Нет, ты не самка богомола. Ты лгунья. Передавай привет несуществующему Виталику, который сначала был Витей.
Да, в шпионы бы меня не взяли! Какой прокол!
– Том, ничего в этом нет плохого.
– Не очень утешительно звучит из уст гея, – проворчала я.
– Ты хоть и злая, но чем-то похожа на мою маму. Вот если бы ты не курила, не пила, не материлась, умела готовить, была бы более тактична с людьми и…
– И если бы все мои пороки стали бы вдруг добродетелями, я бы была её точной копией. Я поняла суть твоей мысли.
– Она так часто спрашивает о тебе, – весьма предсказуемо, если сын неделями торчит у какой-то бабы.
– И что ты говоришь ей?
– Что ты самая прекрасная девушка на свете, но мы с тобой друзья.
– И у кого-то повернулся язык назвать меня лгуньей.
– Я не лгу – я приукрашиваю. А что ты делаешь в эту пятницу?
– У меня вообще-то день рождения!
– Потому и спрашиваю.
– Ну у меня нет каких-то определённых планов.
– Тогда ничего и не планируй на вечер. Обещаешь?
Неужели меня ждёт сюрприз в Женином исполнении? Интересно.
Первыми меня поздравили родители, сразу же после того, как прозвонил мой будильник. Если мой день рождения выпадал на выходной, они звонили после десяти утра, чтобы дать мне выспаться. Но сегодня пятница, рабочий день, хотя навряд ли мне сегодня дадут поработать.
Едва я облачилась в маленькое чёрное платье, которое идеально сидело по фигуре и подходило на все случаи жизни: и в пир, и в мир, как раздалось противное пищание дверного звонка. Кто бы мог припереться в семь часов утра? Женя сегодня у меня не ночевал, но его сюрприз планировался на вечер.
Открыв дверь, я с удивлением увидела Ольгу Ильиничну, державшую в руках нечто, отдалённо напоминающее торт.
– Это «Муравейник», – без слов приветствия сказала старушка.
– Доброе утро. Очень похоже, – получилось как-то двусмысленно.
– Может, он и не красив, но вкусен. Наверное, – уверенности в её словах совсем не было. – По крайней мере не отравишься. Ты во сколько родилась-то? Я хотела сначала поздравить тебя именно во время твоего рождения, но у меня не было такой информации. Поэтому я решила поздравить тебя первой. Торт-то забери. Долго я его держать буду?
Я приняла из её чуть подрагивающих рук торт.
– Не хочу вас расстраивать, но первыми были мои папа и мама. А родилась я ночью, без четверти двенадцать. В это время вы уже давно спите.
– Овен? Вот если человеку суждено быть овном, – она сделала ударение на втором о, – он, как ни крути, овном и станет, даже если для этого придётся родиться в последний отведённый для этого день и час. Гороскоп соответствует – ты ж овно по жизни. Нет, я ж тоже овно, хоть и не по гороскопу, – она улыбнулась, сверкнув серебристыми коронками.
– Вот спасибо. Сомневаюсь, что сегодня услышу подобное поздравление.
Её губы снова растянулись в улыбку.
– А Женька что подарил?
– Ещё ничего не успел.
– Это ж я ему сказала, когда у тебя день рождения, чтоб хоть подготовиться успел.
Я не стала разочаровывать старушку и говорить ей, что в офисе на стенде, размещённом в холле на видном месте, висит список именинников для того, чтоб и свои не забывали, и клиенты могли поздравить нужного сотрудника.
– Я вам кусочек тортика потом принесу, – улыбнулась я.
– Нет-нет, Томочка, – старушка слишком активно замахала рукой. – Ещё несварение у меня будет. Это у тебя ещё желудок крепкий, – и она быстренько развернулась и стала подниматься на свой этаж.
Я вернулась в квартиру, поставила блюдо с не внушавшим мне доверия тортом в холодильник и достала оттуда три упаковки мягкого сыра, три баночки красной икры, печёночный паштет, готовые мясную и рыбную нарезки. Из кухонного шкафа я выудила несколько упаковок тарталеток, батон, две бутылки коньяка, пластиковую посуду и салфетки. Всё это я сложила в сумку и вызвала такси.
Около двери я накинула лёгкую кожаную курточку с укороченным рукавом, взяла в руки принесённую из кухни сумку и приготовленную вчера вечером и стоящую в прихожей сумку с соком, минеральной водой и сладкой газировкой, которая была довольно-таки тяжёлой, и еле протиснулась в дверь.
Такси остановилось на парковке у нашего здания, до которого ещё нужно было дойти. В свой день рождения я не хотела выглядеть навьюченным ослом, который вывалив язык и пошатываясь, плетётся со своей поклажей. Я позвонила Жене и попросила его помочь мне донести сумки. Конечно, было бы логичнее попросить об этом крепко сбитого Костю, чем субтильного Женю, но компания Жени мне была куда приятнее.
Не прошло и трёх минут, как Женя летел ко мне своим размашистым шагом. Одет он был так, как будто это у него день рождения.
– День рождения начальника всегда праздник? – я не сдержала язвительного замечания. – Но ты перестарался. Твой начальник выглядит гораздо хуже, чем ты.
Он проигнорировал мои слова, как-то неловко меня обнял и выдохнул:
– С днём рождения, Тома!
Потом он поднял сумки с асфальта, и мы двинулись в офис. По пути я ловила искренние и не очень улыбки и поздравления знакомых и коллег. Отмечать дни рождения у нас было принято в обеденный перерыв. За час до него мне нужно было начать накрывать на стол, с чем мне обещала помочь Светочка.
Конец ознакомительного фрагмента.