Глава 5
Другая сторона
Спустившись в библиотеку, Виттар сделал глубокий вдох и сосчитал количество томов на ближайшей полке. Обычно это действие успокаивало, однако сейчас требовалось нечто большее.
Некоторое время он просто ходил, изредка касаясь пропыленных корешков – слуг в доме было вчетверо меньше обычного, и не оттого, что род Красного Золота обеднел, но потому, что Виттара раздражала суета, которая была бы неизбежна. Он уже привык к тишине дома, которая многим казалась зловещей, и некоторому запустению.
Родовой особняк в отличие от хозяина умел ждать.
Но и он в последнее время как-то резко постарел. Побелевшие оконные стекла, словно затянутые бельмами глаза, больше не пропускали свет. Неподъемны стали веки тяжелых гардин. Скрипел паркет, трещины ползли по стенам, разрезая каменные пласты отделки. И вездесущая пыль, будто седина, покрывала вещи. Дом сдавал комнату за комнатой и стонами, вздохами жаловался призракам на хозяйское равнодушие.
Слуги же, улавливая его настроение, не спешили помогать старику.
Конечно, будь жив степенный Мангстрэйм, бессменный мажордом, он не допустил бы подобного произвола. Но Мангстрэйм ушел, следом за ним – и его супруга, пятьдесят восемь лет служившая при доме экономкой, а Виттар так и не удосужился найти замену.
Впрочем, он и не пытался: не до того было.
Виттар заставил себя остановиться перед зеркалом, чья поверхность помутнела. Отражение выглядело расплывчатым, словно бы по ту сторону стекла стоял призрак, и спокойно расстегнул все восемнадцать пуговиц на кителе.
Пуговицы были квадратными и неудобными, с трудом проходившими в узкие петли, оттого простейшее действие это требовало полной сосредоточенности. Китель он аккуратно повесил на спинку кресла, поправил лацканы и манжеты. Пригладил волосы.
Успокоение не приходило.
И контроль над собственным телом давался с трудом. Живое железо стучало в виски, требуя свободы. Враг. Нужен враг.
Кровь. Смерть.
Охота.
След, чтобы яркий и по земле. Погоня. Бег, который закончится схваткой. И скрежет когтей по стальной броне. Визг добычи. Треск плоти в тисках челюстей.
Агония зверя.
Или не совсем зверя.
Живое железо требовало свободы. Ненадолго… ведь легче станет, если Виттар поддастся, послушает себя, позволит то, на что имеет полное право.
Не бешенство – он же не теряет разум, вполне отдает себе отчет во всем, что собирается делать, – но справедливая месть. Жизнь за жизнь. Честный размен.
Чья жизнь?
Какая разница. Главное, что не одна. Одной недостаточно.
В этом и дело, что никогда не будет достаточно. И Виттар не без труда подавил шепоток железа. Здесь ли, разрешенная, либо же за Перевалом, но охота не принесет ничего, кроме усталости и эйфории, которые продлятся несколько дней, напрочь лишая способности мыслить разумно. В нынешних же обстоятельствах данная способность была необходима.
Самоконтроль спас в Каменном логе.
Позволил удержаться на краю после того, как крепость Гримхольд пала. И позже, когда стало ясно, что Оден жив, и все четыре с половиной года. И допустить срыв именно сейчас?
Невозможно.
Виттар заставил себя навести на столе порядок. Разложив стальные перья по бархатным гнездам, он вернул ножи для бумаг в футляр и выровнял стопку бумаг – кажется, счета с позапрошлого месяца лежат, а у Виттара не доходят руки. Последним действом – пересчет камней на циферблате старого брегета, давным-давно потерявшего точность хода.
Ни один часовщик не брался чинить брегет, хотя деньги Виттар предлагал немалые, но… слишком старая, чересчур ценная вещь.
Вдруг да совсем сломается?
С прошлого раза минутная стрелка сдвинулась на четверть круга. Даже медленное, время уходило. И Виттар захлопнул крышку: пришла пора заняться делом.
Крайт явился по вызову незамедлительно. Хороший щенок, молодой, не в меру наглый, но даровитый, что подтверждает собственную теорию Виттара о вымесках. Появившийся на свет от незаконной связи, Крайт был сильнее человека, но в то же время несоизмеримо слабее любого пса. Живого железа в нем хватало на то, чтобы перекинуться, но броня получалась мягкой, тонкой, как кожа. В отличие от кожи броня рвалась и уже потом, на откате, оставляла глубокие раны.
И плечи Крайта пестрели старыми и свежими шрамами.
Вот и сейчас рука на перевязи, и, судя по скрюченным пальцам, рана отнюдь не пустяковая. Левая половина лица заплыла, даже нельзя сказать, один синяк или несколько. На шее – свежий шов, почти рядом с яремной веной. Повезло ему. В очередной раз повезло.
– Доброго дня, райгрэ Виттар, – не слишком-то бодро произнес Крайт и мазнул ладонью по распухшему носу.
Мальчишка.
Как есть мальчишка. Невысокий, тощий и угловатый, Крайт буквально притягивал неприятности. От людей ему достались мягкие черты лица, веснушки и ярко-рыжие, выгорающие на макушке волосы, которые, ко всему, торчали дыбом – гребни Крайт вечно терял, даже тот, который Виттар самолично повесил ему на шею. И вроде шнурок был прочным, но к концу дня гребня не стало.
Со столь же завидной регулярностью исчезали пуговицы с жилета, восковые карандаши, которые Крайт предпочитал прочим, грифели, линейки, ножи, ножницы и вообще всякие небольшие предметы, оказавшиеся вблизи щенка.
Причем происходило это безо всякого злого умысла с его стороны.
– Опять? – Виттара дразнил запах свежей крови и ланолиновой мази, которую Крайт предпочитал всем прочим.
– Ну… оно само вышло. Тот первым начал и…
В драки Крайт ввязывался с завидным постоянством, все пытаясь доказать кому-то, что достоин зваться псом. Он ведь вышел из Каменного лога, верно? Это ли не лучшее свидетельство… и если раньше Виттар смотрел на забавы сквозь пальцы, то в этот раз испытал желание взять щенка за горло.
Сколько раз ему было говорено, чтобы не лез туда, куда не просят?
И вот теперь, когда его талант нужен как никогда, Крайт не сможет работать в полную силу.
– Я больше не буду. – Крайт чувствовал настроение. – Мне жаль, что я вас подвел.
– Да. Свободен.
Есть другие нюхачи, пусть и не такие чувствительные…
– Я сумею… – Уходить Крайт и не думал. – Пожалуйста, поверьте, я сумею. Это ерунда. И не помешает. Я привык к такому и… сделаю, что скажете. Все сделаю.
И голос жалобный.
Здоровая щека покраснела, скрывая ржавчину веснушек.
– Вы же ничего не потеряете, если я попробую. – Крайт судорожно сглотнул. – Райгрэ Виттар, вы же знаете, что лучше меня никого нет!
Это было правдой. В противном случае Виттар не стал бы возиться с беспокойным щенком.
– И… и у меня появилась идея. – Он посмел поднять взгляд, но тотчас опустил, всем видом выказывая раскаяние и готовность понести любую кару. – Мы неправильно ищем.
Последняя фраза была произнесена шепотом. Впрочем, вряд ли кто-нибудь, кроме Крайта, посмел бы сказать Виттару в глаза, что он что-то делает неправильно.
– Продолжай.
– Вы… мне сказали посмотреть на тех, кто вышел… оттуда.
И Крайт исполнил приказ. Когда он вернулся, то заперся у себя и просидел три дня, а щека дергалась с неделю. Вымески всегда испытывали трудности с самоконтролем. Еще одна причина, почему Виттар должен себя сдерживать.
– В них не осталось живого железа.
Это Виттар знал.
– Их… суть изменилась. – Теперь Крайт говорил осторожно, тщательно подбирая слова. Пальцы здоровой руки поглаживали больную. А рубашка снова мятая и в пятнах. Жилет расстегнут, зато широкие кожаные подтяжки подняли штаны едва ли не до подмышек. – Она стала более…
– Человеческой?
Теперь раздражение вызывала медлительность.
Ну и носки ярко-красного цвета. Виттар знать не желал, где это недоразумение их выискивает.
– Нет. Скорее детской. Упрощенной. Такой, которая бывает до пробуждения. До Каменного лога.
– И когда ты понял?
Крайт понурился:
– Сегодня. Я знал, что с ними. И знал почему. Это мешало видеть. А сегодня я проснулся…
Наверняка с головной болью, ноющим телом и ощущением совершенной ошибки, за которую придется ответить. Задница предчувствовала очередную порку, побуждая голову к поиску альтернативных решений.
– …и сообразил. Простите, райгрэ Виттар. Я виноват.
Не он один. Самому Виттару следовало бы сообразить: очевидный же факт. И нет ничего хуже очевидных фактов, которые до того очевидны, что задуматься над ними не приходит в голову.
– Если внести поправки… я взял на себя смелость…
– Идем. И если ты еще раз влезешь в драку, то сюда не возвращайся. Ясно?
Крайт кивнул.
Принял ли угрозу всерьез? Или опять мимо ушей пропустил, задумавшись над свежим аспектом старой проблемы?
Карта занимала половину стены. Она была настолько подробна, насколько это возможно, и все четыре года Виттар вносил изменения.
Алые мазки жил, сплетавшихся в одну сеть, питаемую Каменным логом. Драгоценные камни городов, поселений и костяные метки крупных усадьб. Дороги. Реки. Линия предгорий. Черная метка – Гримхольд и возрождающийся Перевал. По другую сторону – земли детей лозы.
Гранитные тени Холмов. Изрезанная линия побережья и морская лазурь, за которой скрываются Затерянные острова. При мысли о них руки сжались в кулаки, и живое железо поспешило воспользоваться слабостью. Острые шипы пробили кожу, сплетаясь в тонкую кольчужную броню.
Контроль.
Виттар не имеет права на слабость.
Итак, семьсот шестьдесят три поселения, которые можно условно отнести к городам. Вряд ли бы Мэб снизошла до деревни. И свидетелей не так много – а свидетели нужны, иначе эта месть будет лишена смысла, и ненависти к псам там не испытывают.
– Погаси те, где население превышает десять тысяч. – Виттар разглядывал карту, пытаясь понять, что еще он упускает.
Королевские эмиссары первым делом займутся крупными городами, где и без того уже имеются стационарные гарнизоны. Но Мэб это предвидела бы, как и то, что вряд ли власти захотят проблем с детьми Камня и Железа. Нет, в крупном городе беспризорного пса посадили бы под замок, а затем передали бы своим. Там понимают, что перемены неизбежны…
Яркие точки осыпаются искрами.
– Теперь убери те, которые в пределах пятидесяти лиг от границы. – С одной стороны, там накал эмоций выше, с другой – королевские полки его уравновешивают. – А теперь те, что на побережье. – За отправкой кораблей наблюдают. – И сами холмы… радиус дай миль десять.
Осталась широкая полоса. И городов – полторы сотни, меньше, чем было, но больше, чем можно прочесать.
– Я справлюсь, – упрямо повторил Крайт, вытягивая обе ладони к карте. Раненая рука слушалась с трудом, и Крайт несколько раз сжал и разжал пальцы, разгоняя кровь. Он начал раскачиваться, переваливаясь с ноги на ногу. Смысла в этих движениях не было, но Крайт утверждал, что так ему легче сосредоточиться.
Мальчишка.
Но талантливый до безумия. И он такой не один. Вот только какой прок с таланта, если за спиной нет опоры рода? Один шанс – прибиться к чужому дому. И ведь прибивались, приживались как-то, подпитывая истоки родовых жил свежей кровью. Но сейчас чужаков особенно не любят.
Оттого и смотрят на Крайта искоса, а когда снисходят до того, чтобы заметить, дело заканчивается дракой. И бестолочь эта не понимает, что любая из схваток может последней оказаться. Его унижали. Калечили, наказывая за наглость, но оставляли в живых, понимая, перед кем придется отвечать за смерть. Только однажды кто-нибудь поддастся искушению.
Дичающих много.
Злых и зубастых – и того больше. А талантливых, чтобы по-настоящему, чтобы дар и умение, – единицы.
Запереть его, что ли, пока не поумнеет?
Ладони Крайта скользили над картой, то расходясь, то смыкаясь над каменной грудой холмов, словно бы желая скрыть ее от глаз Виттара. И вновь размыкались, выворачивались, зачерпывая невидимые нити. Дергались пальцы и уголки губ, причем левый полз вверх, а правый опускался. Из носа потянулась струйка крови, а заплывший глаз вдруг прорезался.
Виттар налил вина, добавил два куска сахара и щепоть корицы, размешал и нагрел.
И когда мальчишка – он действительно старался, выложившись до капли, не из страха, не из желания угодить, но потому, что мог, – покачнулся и начал оседать, Виттар подхватил его.
Кресло стояло рядом.
– Райгрэ, я… – Губы все еще дергались, и речь была нечленораздельна.
– Пей. – Виттар поднес к губам кубок.
Первый глоток Крайт не сумел удержать, вино потекло по губам, щекам, шее. Крайт попытался вытереться, но руки не слушались. Частичный паралич – нормальное явление, и оба знали, что он пройдет.
– Глотай. – Вино приходилось вливать меж сведенных судорогой губ. И Виттар, честно говоря, опасался, что однажды его подопечный попросту подавится.
На этот раз обошлось.
– От холмов. Круги. Возмущения. На рассвете. Сильное – к побережью. Альяро.
Королева Мэб последней взошла на корабль. А с нею – свита. И каждый из них – сам по себе источник.
– Второе по силе – Крымш.
Городок в сорока лигах от Холмов.
– Но по форме и характеру, – с каждым словом Крайт говорил все лучше, – похоже на отраженное эхо первого выброса. Почти полное соответствие контура в зеркальном преломлении.
Виттар кивнул, показывая, что понимает.
– Есть еще следы…
…которые для большинства королевских нюхачей затерялись бы в шуме первичного выброса, на что Мэб и рассчитывала.
– Вот. – Крайт взмахом руки нарисовал три десятка векторов. – Цвет соответствует яркости, но, – мальчишка выглядел довольным, – если убрать те, где чувствуется след живого железа… – которого в Одене не осталось, – то в итоге…
Пять точек. Города. Похожи друг на друга, как близнецы. Равноудалены от границы и побережья, от крупных городов, от военных гарнизонов. Население в пределах трех – пяти тысяч, преимущественно люди. Впрочем, после лагерей и чисток можно с уверенностью заявить – люди.
Три из пяти возникли на торговых путях. Один – близ карьеров, где добывали белую глину. И один – на болотах… Все пять отличались преданностью короне Лоз и Терний.
И вряд ли были счастливы поражению в войне.
В каждом из этих пяти городков пса убьют быстро и жестоко.
Но Оден был жив. Почему? И как долго продлится это везение? Виттар надеялся, что его хватит до прибытия поисковых отрядов. Он не собирался отвлекать королевских эмиссаров, имелись собственные люди.
Пять точек.
Пять контуров переноса. И родовой жилы хватит, если создавать узкие коридоры, ограниченные по времени существования. Часа три-четыре… мало.
Значит, цеплять якорь придется как можно ближе к городу.
В крайнем случае всегда остается вариант возвращения стандартным способом.
– К утру я расчеты сделаю. И контуры набросаю. Останется только открыть…
К утру? Слишком долго, но торопить нельзя. Ошибка в расчетах грозит обвалом коридора или вообще спровоцирует каскад с взрывом в финале. Нет, свою работу Крайт сделает без понуканий.
– Райгрэ, – Крайт допил вино и привычно обнаглел, – вы пойдете?
– Не знаю пока.
Его тянет отправиться по ту сторону хребта, не отпускает мысль, что именно Виттар поймает нужный след, он ведь брат, он почует, узнает, услышит по голосу крови, но… эмоциям не стоит поддаваться. Способностями Крайта Виттар не обладает.
Его задача в ином.
Кто-то должен отвести энергию жилы. И контролировать наполнение.
А потом? Ждать?
– Посмотрим. Если хватит сил. – Мальчишка заслужил ответ.
– А я?
– А ты… – Не хотелось бы рисковать. – Куда хочешь?
Крайт не глядя ткнул в карту, и из пяти огоньков остался один.
– Почему?
– Не знаю, – ответил он. – Просто… название смешное.
Он густо покраснел, стесняясь того, что выбор его обусловлен такой мелочью, неуместной в подобных обстоятельствах. Но… не все звуки разум слышит отчетливо.
И Виттар посмотрел на городок, раздумывая о том, что, возможно, имеет смысл возглавить именно этот отряд. В конце концов, стабилизированная жила в особом контроле не нуждается. А Виттар просто проверит, глядишь, на месте тот самый звук, который привлек внимание Крайта, хотя и не на уровне разума, зазвучит яснее.