Неблаженные блаженные святые. Рассказы о необыкновенных подвижниках. Неблаженные блаженные святые (Архимандрит Феофан, 2017)

Святая Исидора жила в IV веке в Египте. Она была христианкой-монахиней, одной из первых юродивых.

Исидора выбрала этот род подвижничества – юродство – из-за своего редкого смирения.

Блаженная пришла в Тавенский женский монастырь, основанный сестрой преподобного Пахомия. И осталась там. Всего же в обители было около четырехсот инокинь.

На монастырской кухне Исидоре определили исполнять всю черную работу. Не успевала она сделать что-то одно, а ей уже наказывали приступать к другому. Ею помыкали не только на кухне, звали на любые работы. И блаженная трудилась, сколько было сил. Раб, и тот бы возроптал. Но не Исидора. Любое послушание для нее было словно в радость.

И это при том, что инокини всячески пренебрегали ею. Более того, с Исидорой обращались как с безумной.

Слепой душе она и правда могла показаться такой.

Вместо того чтобы носить куколь, Исидора набрасывала на голову какую-нибудь тряпку. А обувью вообще пренебрегала – ходила босая.

Никто никогда не видел, чтобы Исидора ела, как все. Юродивой хватало крошек со стола и объедков, остававшихся в посуде, которую она мыла.

Многие из сестер унижали Исидору, поносили и возводили на нее всяческую напраслину. Исидора и это переносила терпеливо и безгласно. Никто не слышал от нее ни грубого слова, ни просьбы о снисхождении: чем горше ее бранили и унижали, тем более веселой она становилась. Так упражнялась она «в мудром безумии Креста Господня».

Только Богу была известна скрывавшаяся в юродивой добродетель, и Он, любящий возносить смиренных даже и в этой жизни, показал миру достоинства Исидоры.

Святость подвижницы была открыта отшельнику Питириму, ученику Пахомия Великого.

Во время пребывания Питирима в Порфиритской пустыне его стали одолевать помыслы тщеславия.

– Ты вот гордишься своими подвигами, – сказал ангел, явившийся Питириму, – а хочешь видеть женщину, которая благочестивей тебя? Пойди в Тавенский монастырь, там найдешь женщину, чья голова вместо куколя покрыта тряпкой, а ноги – босы. Она – лучше тебя, потому что, не пытаясь уединиться, служит всем. И эти все ее осмеивают, а она, с Богом в сердце, – терпит. Ты же, сидя здесь, блуждаешь мыслью по городам…

Питирим из Порфирита пошел в Тавенский монастырь и пожелал видеть всех инокинь. Когда они собрались, Питирим спросил, действительно ли здесь все.

Ему отвечали:

– Мы здесь все, кроме юродивой, которая на кухне.

Старец велел привести и ее.

Исидору привели, хотя она и упиралась.

Увидев ее, Питирим упал к ее ногам и сказал:

– Благослови меня, матерь моя.

Исидора, упав в ноги Питириму, попросила его благословения.

Собравшиеся изумились, увидев происходящее.

– Авва, не срами себя, она юродивая, – сказали инокини.

– На самом деле это вы – безумные, – отвечал старец. – Она лучше вас и меня. Она – наша мать, и я молюсь, чтобы оказаться равным ей в день Суда.

Услышав это, инокини с плачем припали к ногам Исидоры.

Одна говорила:

– Я смеялась над ней..

Другая:

– Я издевалась над ее смиренным видом…

Третья:

– Я часто выливала на нее помои или била кулаками…

Словом, все признавались в нанесенных Исидоре оскорблениях.

Приняв их раскаяние, Питирим помолился о них вместе с Исидорой и покинул обитель.

Через несколько дней блаженная Исидора, не терпя славы, чести, услуг, которые стали оказывать ей вчерашние поносительницы, тяготясь извинениями, тайком ушла из монастыря.

Куда ушла, где потом пребывала, где скончалась – никто не знает.

Блаженная собственным примером подтвердила слова Писания: «Никто не обольщай самого себя. Если кто из вас думает быть мудрым в веке сем, тот будь безумным, чтобы быть мудрым» (1 Кор. III, 18).

Преподобный Серапион Синдонит родился в V веке в Египте. Его прозвали Синдонитом, потому что ничего, кроме светлого синдона (плаща из льна), он не носил.

Серапион был прирожденным монахом. Говорят, что еще в юности он выучил наизусть Священное Писание.

Стремясь к совершенству в бескорыстии, он не имел пристанища. Серапион, подобно птице небесной, свою жизнь превратил в непрекращающееся странствование. Так он и переходил с места на место, собирая духовное богатство, чтобы купить себе небесные блага в вечном покое.

Со временем он почти полностью избавился от мирских потребностей.

Серапион, превыше всего ценя внутреннее спокойствие и свободу духа, довольствовался самым необходимым и всегда надеялся на промысл Божий.

Его часто встречали на дороге горько плачущим, а на вопрос, почему он плачет, Серапион отвечал:

– Мой господин поручил мне свое богатство, я его растратил, и он хочет наказать меня.

Его не понимали, думали, что Серапион говорит о деньгах.

Серапиону подавали деньги, хлеб, овощи со словами:

– Возьми, брат, а о богатстве, которого лишился, не скорби, Бог может послать его тебе снова.

Серапион посвятил жизнь спасению ближних. Еще юношей он продал себя за двадцать монет семейству комедиантов-язычников. Он сидел на хлебе и воде, трудился и непрестанно проповедовал слово Божие.

Так продолжалось до тех пор, пока Серапион не обратил все семейство в христианство и не убедил оставить театр.

С принятием христианства они начали жить честно, благочестиво, весьма почитали Серапиона и говорили ему:

– Теперь, брат, мы отпустим тебя на свободу, ведь ты освободил нас от рабства, боле постыдного, чем то, в каком пребывал ты сам.

Серапион отвечал:

– Это сделал Бог, а вы содействовали тому, чтобы ваша душа была спасена – с моей смиренной помощью. Теперь я расскажу вам все. Сжалившись над вашей душой, которая пребывала в великом заблуждении, я, свободный, ради вашего спасения продался вам, чтобы освободить вас от греха. Возьмите свои деньги, а я оставлю вас и буду заботиться о спасении других.

Серапиона попросили остаться:

– Мы будем всегда почитать тебя, как отца и властелина наших душ… Только останься с нами!

Он не поддавался на уговоры.

Тогда обращенные сказали:

– Отдай бедным эти деньги: они были залогом нашего спасения.

Серапион ответил:

– Деньги ваши. Я не раздаю нищим чужих денег.

На пути в Александрию Серапион встретил почти нагого нищего, который дрожал от холода.

Серапион подумал: «Меня считают исполнителем Христовых заповедей… Между тем, я ношу одежду, а этот нищий – раб Христов, умирает от холода. Если я дам ему замерзнуть, на Страшном суде буду осужден как убийца».

Он снял с себя синдон и отдал нищему; потом сел нагой на дороге, держа в руках Святое Евангелие.

Мимо проходил знакомый Серапиона.

Он спросил:

– Отец Серапион, кто тебя раздел?

Серапион, указав на Евангелие, сказал:

– Оно раздело меня!

Потом Серапион увидел, что мимо него ведут должника в темницу. Сжалившись, он продал Евангелие и отдал тому человеку деньги для уплаты долга.

Чуть позже ученик спросил Серапиона:

– Где Евангелие?

Старец сказал:

– Сын мой! Оно постоянно твердило мне: «Продай имение твое и отдай нищим…» Я послушался и сделал так, чтобы за послушание получить Божие благословение.

Путешествуя, Серапион прибыл в Грецию. За три дня, которые он провел в Афинах, никто не подал ему и куска хлеба, а купить было не на что.

Св. Серапион сел нагой на распутье, держа в руках св. Евангелие

На четвертый день Серапион, встав на месте, где собирались чиновные особы, начал рыдать:

– Афиняне, помогите!

Прохожие спрашивали:

– Откуда ты? В чем твоя беда?

Серапион отвечал:

– Я из Египта, монах. Покинув родину, я попал в руки троих заимодавцев. Двое оставили меня, потому что получили свое; третий не отстает, а мне нечего ему отдать.

Окружавшие Серапиона, желая помочь несчастному уплатить долг, полюбопытствовали о том, кто же эти кредиторы.

Серапион сказал:

– С юности меня мучило сребролюбие, плотское вожделение и чревоугодие. От двух заимодавцев я освободился – от сребролюбия и вожделения. У меня нет ни золота, ни другого имущества, я не наслаждаюсь удовольствиями, которые поддерживают недуг вожделения. И теперь эти страсти больше не беспокоят меня. Но от чревоугодия я никак не могу освободиться. Четвертый день я без пищи и жестокий кредитор – чрево – неотступно мучает меня, требует обычный мой ему долг и угрожает уморить меня до смерти, если не заплачу…

Услышав неожиданный ответ, сердобольные слушатели дали Серапиону денег. Тот купил хлеба и тотчас покинул город.

В Лакедемоне Серапион узнал, что здесь некий благочестивый человек впал в манихейскую ересь. Подвижник продал себя ему. За два года Серапион своими наставлениями избавил от ереси его самого и всю его семью. Наставив их в благочестии, Серапион ушел, отдав им деньги, за которые продал себя.

С пустыми руками Серапион сел на корабль, плывший в Рим.

Моряки думали, что Серапион сам или кто-то по его просьбе уже перенес на корабль пожитки, и поэтому без расспросов приняли его, взошедшего на корабль с пустыми руками.

Отплыв на некоторое расстояние, моряки и пассажиры принялись за ужин. Увидев, что Серапион не ест, они подумали, что у него морская болезнь. То же было и на второй, и на третий, и на четвертый день плавания.

На пятый день, когда все, собравшись вместе, обедали, Серапион опять ничего не ел.

Его спросили:

– Почему ты не ешь, любезный?

– Мне нечего есть, – отвечал он.

Услышав это, моряки стали спрашивать друг друга, кто принимал пожитки Серапиона.

Когда же узнали, что ничего и не было, начали бранить Серапиона:

– Как же ты пустился в дорогу без припасов? Что будешь есть и чем заплатишь нам за перевоз?

Серапион спокойно отвечал:

– У меня ничего нет, кроме дырявого плаща. Отвезите меня назад и бросьте там, где взяли.

– Мы не согласимся сделать это, даже если бы ты дал нам сто золотых. Ведь сейчас дует попутный ветер, мы ни за что не можем упустить его.

Пришлось кормить Серапиона всю дорогу до Рима и смириться с тем, что за перевоз заплачено не будет.

Прибыв в Рим, Серапион встретился с Домником, подвижником, учеником Оригена. О Домнике ходила молва, что он творит чудеса.

Встретившись с Домником и получив наставления, Серапион спросил его о других подвижниках. Так он узнал о молчальнице. Она заперлась в келье и ни с кем не виделась. И так прошло двадцать пять лет.

Серапион пришел в дом, где жила эта подвижница, и сказал прислуживавшей ей старице:

– Скажи затворнице, что с ней хочет увидеться монах.

Старица отвечала:

– Затворница много лет никого не видит.

Серапион повторил:

– Пойди, скажи, что я должен с ней увидеться, потому что меня послал к ней Бог.

Но и тут старица не послушалась.

Только через три дня Серапион получил доступ к затворнице.

– Зачем ты сидишь здесь? – спросил он, увидев затворницу.

– Я не сижу, – отвечала она, – а иду.

– Куда же ты идешь? – спросил Серапион.

– К Богу, – отвечала затворница.

– Ты жива или уже умерла?

– Верую Богу, – отвечала она, – что умерла для мира; кто живет по плоти, тот не пойдет к Богу.

– Если хочешь уверить меня в том, что ты умерла для мира, – сказал на это Серапион, – сделай то, что я прикажу.

– Приказывай, – отвечала она.

– Выйди на улицу и пройдись, – сказал Серапион.

– Я не выхожу двадцать пять лет, – возразила затворница. – Как же теперь я выйду?

– Вот, – сказал Серапион, – не говорила ли ты: «Я умерла для мира»? Но если ты умерла для мира, то и мир для тебя не существует. Мертвый ничего не чувствует. Тебе должно быть все равно – выйти или не выйти.

Затворница вышла в город.

Когда она дошла до церкви, Серапион сказал ей:

– Если хочешь меня уверить, что ты умерла и людской мир для тебя ничего не значит, сними с себя всю одежду, свяжи в узел, положи на плечо и ступай по городу, а я пойду впереди тебя в таком же виде.

– Но если я сделаю это, многие подумают, что я бесстыдница, – ответила она, – и кто-нибудь скажет, что я сумасшедшая или бесноватая.

– А хоть и скажет! Тебе-то что?.. Ведь ты говорила, что умерла для людей; а мертвецу все равно, бранят его или смеются над ним. Он ничего не чувствует, – заметил Серапион.

Прп. Серапион Синдонит

Тогда затворница сказала:

– Прикажи мне совершить другой подвиг. Я еще не дошла, а только молюсь о том, чтобы дойти до такой степени.

– Смотри же, сестра, – сказал ей Серапион, – не хвались, будто ты святее всех, что ты умерла для мира. Теперь ты узнала, что еще жива и угождаешь людям. Я могу быть мертвее тебя… Я могу доказать делом, что умер для мира. Доказать тем, что смотрю на него с равнодушием; я могу сделать то, что приказываю сделать тебе.

Однажды к Серапиону пришел пустынник. Старец по обычаю предложил помолиться вместе. Пустынник отвечал, что он не смеет молиться с ним из-за множества грехов, что он недостоин даже дышать одним воздухом с ним. Серапион хотел омыть ему ноги, но пустынник не позволил и этого. Серапион убедил пустынника поесть. И стал есть вместе с ним.

Потом дал ему наставление:

– Сын мой, если хочешь себе пользы, сиди в своей келье. Ибо по молодости для тебя полезнее сидеть в келье, чем выходить из нее.

Пустынник, выслушав наставление, огорчился и так изменился в лице, что это не могло укрыться от старца.

Тогда Серапион сказал:

– Вот сейчас ты говорил: «Я грешник», говорил, что недостоин и самого монашеского образа… А когда я с любовью дал тебе совет, рассердился! Если хочешь быть смиренным, учись переносить обиды и удерживайся от празднословия.

Преподобный Виссарион родился в V веке в Египте.

Он полюбил Бога с юности. В то время было много славных подвижников на Востоке, и преподобный Виссарион отправился в Иерусалим поклониться святым местам и набраться мудрости.

Виссарион побывал у преподобного Герасима, жившего на Иордане, беседовал со многими другими подвижниками. И в нем самом появилось желание поселиться вблизи святых мест, чтобы предаться подвижничеству. Однако домашние заботы требовали его возвращения под отчий кров.

Возвратившись в Египет, Виссарион сблизился с подвижником Исидором, известным строгой жизнью, образованностью и большим духовным опытом. Частые беседы с Исидором очень повлияли на Виссариона. Он все более и более укреплялся в намерении посвятить себя строгой жизни. К тому же родители Виссариона умерли, и отныне выбор образа жизни зависел только от него.

Первое, что сделал Виссарион, – раздал нищим и монастырям свое имущество. Он поступил так по слову Евангелия: «Никакой слуга не может служить двум господам, ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить, или одному станет усердствовать, а о другом не радеть. Не можете служить Богу и мамоне» (Лк.16,13).

Потом Виссарион принял иночество и удалился в скит.

Со всей пылкостью сердца Виссарион взялся за труды и подвиги для очищения души и приближения к Богу.

Пост его был необычно строгий. Он постился по неделе, по две, а иногда и по сорок дней.

В молитве он был неутомим. Однажды Виссарион сорок суток простоял без сна и пищи, забыв все земное и устремив ум к небесному. Он молился с поднятыми к небу руками, не двигаясь с места.

Виссарион вообще отказывал себе в самом необходимом, даже в сне и одежде: сорок лет не ложился, а спал сидя или стоя, одежды почти не имел, и потому много страдал от дневного жара и ночного холода.

Преподобный достиг высоты совершенства духовной жизни – живя в плоти, он как бы плоти не чувствовал, а был словно бестелесный.

Господь наделил его даром чудес. Вот некоторые из них.

Однажды Виссарион со своим учеником Дулой шел по берегу моря. Время было жаркое, ученик изнывал от жажды.

– Авва, – обратился он к Виссариону, – очень хочется пить…

Старец помолился и, перекрестив воду, сказал ученику:

– Во имя Господне зачерпни из моря и пей.

Ученик зачерпнул сосудом воды из моря. И вода оказалась пригодной для питья.

Дула рассказывал: «Потом я налил воды в сосуд, на случай, если опять захочется пить. Старец, увидав это, сказал:

– Зачем ты налил воду?

Я отвечал:

– Может, еще захочется пить.

Тогда старец сказал:

– И здесь Бог, и везде Бог».

«В другой раз, – рассказывает Дула, – мы пошли в пустыню.

Почувствовав жажду, я сказал:

– Авва, я хочу пить…

Старец, взяв мой плащ из овчины, отошел в сторону. Там он помолился и, помолясь, принес мне воды, которую набрал в плащ, воспользовавшись им как сосудом.

Через какое-то время мы отправились к некоему подвижнику. Солнце начинало заходить.

Виссарион, помолясь, сказал:

– Прошу Тебя, Господи, пусть солнце не зайдет, пока я не приду к рабу Твоему.

Так и вышло».

Как-то один из иноков скита за какой-то грех был выслан пресвитером из храма как недостойный вместе с другими быть в церкви.

Виссарион встал и вышел вместе с согрешившим, говоря:

– И я грешник.

По словам его учеников, жизнь Виссариона была подобна жизни птицы, рыбы или животного; он жил без смущения и без забот. Он не нуждался ни в доме, ни в имуществе, ни в удовольствиях. Виссарион был свободен от телесных забот, будучи уверенным в том, что вера поддержит его и оградит от всех напастей.

Однажды св. Виссарион посреди терния без сна и без пищи простоял на молитве целых сорок суток

Как пленник, он терпел то здесь, то там… Терпел холод и жар солнца, не признавая крыши над головой. Он, как беглец, укрывался на пустынных скалах и любил носиться по необитаемым пескам, словно по морю.

Если ему случалось приходить в тихие места, где монахи ведут однообразную жизнь, он садился у ворот, плакал и рыдал, будто пловец, после кораблекрушения выброшенный на берег.

Иногда кто-нибудь из братьев находил его сидящим тут, подобно нищему, скитающемуся по миру. Подойдя к нему, монах с сочувствием спрашивал:

– Чего ты плачешь? Если нуждаешься в необходимом, дадим тебе, сколько сможем… Только войди в нашу обитель, раздели с нами трапезу, подкрепись!

Виссарион отвечал:

– Я не могу оставаться под крышей, пока не найду своего имущества. Я, – говорил он, – потерял имущество, целое богатство… Я и попался морским разбойникам, и потерпел кораблекрушение, и лишился славы своего рода, из знатных сделался незнатным…

Брат, сочувствуя бедам несчастного, уходил и приносил ему кусок хлеба.

Подавая его, он говорил:

– Прими это, отец, а прочее возвратит тебе Бог, по словам твоим, – и отечество, и славу рода и богатство, о котором ты говоришь…

Старец плакал еще горше, приговаривая:

– Уж и не знаю, могу ли я найти то, что, потеряв, ищу.

Случалось и не один раз, что блаженный молитвой вызывал дождь во время засухи; переходил реку Нил, словно по суше; изгонял бесов.

Святой Симеон родился около 522 года в городе Эдессе в Сирии. Его родители были людьми благородного звания и богатыми

После тридцати лет, проведенных им в доме родителей, он пришел в Иерусалим поклониться «честному древу крестному» и отсюда отправился к Иордану, в монастырь святого Герасима Иорданского. Там игумен Никон облек его в святой ангельский образ, то есть постриг в монахи.

Через год ночью Симеон тайно оставил монастырь и поселился в пустыне, близ Мертвого моря. Здесь он в течение тридцати лет претерпевал бесчисленные злоключения и страдания. И от этого стал совершенно бесстрастным, будто его плоть – не плоть, а бесчувственное дерево.

В 582 году, в шестидесятилетнем возрасте святой Симеон вернулся из пустыни в мир.

Своему задушевному товарищу – Иоанну Симеон сказал тогда:

– Хочу пойти ругаться миру.

Это значит, Симеон решил открыто обличать безумия погибающего мира, не желающего прекратить собственные безумства.

Прежде чем принять на себя подвиг юродства, он прибыл в Иерусалим – снова поклониться Кресту и Гробу Господню. Три дня у Гроба Господня Симеон молился, чтобы Бог укрепил его на предстоящий подвиг. Симеон просил Бога скрыть от людей те действия Благодати, которые будут совершаться через него, чтобы при жизни избежать человеческой славы. Как стало очивидно позднее, все вышло по молитвам святого.

Из Иерусалима Симеон пришел в богатый сирийский город Эмес, место, по представлениям святого, средоточия порока. Этот город и правда, подобно зеркалу, отражал все грехи мира. И не случайно именно здесь начал Симеон свое Христа ради юродство.

Еще на подходе к городу блаженный заметил на куче мусора мертвую собаку. Он снял с себя пояс и, привязав его к лапе собаки, потащил ее через городские ворота, а дальше – по улицам и площадям.

Дети увидели его и начали кричать:

– Чернец юродивый, чернец юродивый!

Бросали в него камнями и били палками.

Так положил святой Симеон начало своему подвигу юродства ради Христа.

«Этот человек, – говорит современник Симеона историк Евагрий, – до того был чужд тщеславия, что людям, не знавшим его, казался помешанным. А на самом деле он был исполнен мудрости и Божией благодати».

Временами Симеона видели на больших дорогах и площадях, он казался исступленным, вовсе лишенным рассудка.

То он притворялся хромым, то бегал вприпрыжку, то ползал на животе, то подставлял встречному подножку и валил его с ног, то в новолуние глядел на небо, падал и дрыгал ногами, то что-то выкрикивал…

По словам Симеона, те, кто Христа ради показывает себя юродивым, должны вести себя именно так. Подобным образом Симеон изобличал прегрешения, заставлял задуматься, вразумлял, предсказывал…

Святой не ждал знаков внимания. Да они и не были нужны ему. Когда кто-нибудь выражал Симеону уважение поклоном, он с досадой и поспешностью уходил, боясь, чтобы его добродетель не открылась.

Как-то в воскресенье, набрав за пазуху орехов, он вошел в церковь во время литургии и стал бросать орехи, пытаясь так погасить свечи. Сименона хотели прогнать, а он взошел на амвон и начал бросать орехами в женщин.

Симеона с трудом выгнали из храма; выбежав из церкви, он опрокинул столы с хлебами для продажи, за это торговцы избили Симеона до полусмерти.

Однажды продавец-харчевник, принадлежавший к некоей еретической секте, увидел Симеона и, не зная, что он юродивый, обратился к нему:

– Может, хватит тебе скитаться? Иди ко мне, будешь продавать сочиво, бобы, крупы…

Симеон согласился на предложение торговца.

И первое, что он сделал, – начал раздавать сочиво народу и сам есть вволю, так как перед этим всю неделю не ел. (А надо сказать, что блаженный часто недоедал. Случалось, что, войдя украдкой в какую-нибудь харчевню, он, мучимый голодом, принимался за первую попавшуюся на глаза пищу, пусть она и была из той, что была недоеденной другими.)

Увидев, что сделал Симеон, торговец выказал недовольство. Этим бы все и закончилось, но его жена начала подзуживать торговца. Поддавшись на уговоры жены, торговец поколотил Симеона и выгнал.

Вечером Симеон взял голыми руками горячие угли и зажег от них ладан. Однако затем, когда это увидела жена торговца, блаженный сделал вид, будто обжегся, и сбросил жар в свой плащ, оставшийся, как и его руки, невредимым.

Это сильно подействовало на злую женщину и способствовало тому, что позднее Симеону удалось обратить ее и ее мужа ко Христу.

Было у блаженного несколько близких людей, с которыми он общался без всякого притворства.

У одного из таких знакомых была служанка, которая с кем-то имела постыдную связь и забеременела. Когда господа вынудили ее назвать виновника греха, она сказала, что была в тайной связи с Симеоном и забеременела от него. Служанка поклялась, что говорит правду, изъявляя готовность, если нужно, изобличить виновного.

Услышав об этом, Симеон не стал противоречить.

Молва покрыла Симеона бесчестием. Он же, будто бы от стыда, вообще перестал показываться на людях.

Но вот женщине пришло время родить. Родовые муки стали невыносимы, ее жизнь оказалась в опасности. А дитя все не появлялось на свет.

Симеон пришел в дом роженицы. Когда его стали упрашивать помолиться, он объявил, что женщина не разрешится от бремени, пока не назовет человека, от которого беременна.

Как только она сделала это и назвала действительного отца, младенец явился на свет.

Однажды заметили, что Симеон вошел в дом распутной женщины и, заперев за собой дверь, остался с ней наедине. Через какое-то время он отворил дверь и поспешно вышел, озираясь по сторонам, не видит ли его кто-нибудь. После этого подозрения относительно поведения Симеона еще более усилились.

Видевшие Симеона спросили у женщины, зачем он приходил.

Женщина рассказала вот что. По бедности уже третий день у нее во рту не было ничего, кроме воды. А Симеон принес ей мяса, хлеба и вина. Он приказал, чтобы она поела досыта; остатки принесенного Симеон забрал с собой.

Клеветники в который раз оказались посрамлены.

В 588 году Симеон предсказал землетрясение.

За несколько дней до несчастья, которое сильно ударило по приморской Финикии и от которого особенно пострадали города Берис, Библ и Триполис, Симеон, махая бичом, стал бить по некоторым столбам, на которых держались здания, приговаривая:

– Стой крепко, Господь повелевает тебе!

Другим столбам он говорил:

– Ты не стой и не падай!

Во время землетрясения столбы, которым юродивый велел стоять, остались целы и невредимы; другие же упали вместе со зданиями, которые поддреживали, и разрушились в прах. А те, которым говорил «Не стой и не падай», хотя и не разрушились, но изрядно покосились.

За два дня до смерти блаженный сообщил своему другу дьякону Иоанну, что скоро умрет. Он убеждал Иоанна больше всего заботиться о спасении души, указывая ему и дела, которыми особенно привлекается милость Божия.

После этой беседы Симеон попросил Иоанна оставить его и несколько дней не наведываться.

И вот нищие, с которыми юродивый был в дружбе, не встречая его два дня, пошли осведомиться, не болеет ли Симеон. Они нашли его в лачуге под ложем. Юродивый был мертв.

Пришедшие сказали:

– Вот, Симеон, юродствовавший при жизни, и в смерти остался юродивым: умер не на ложе, а под ложем.

Тело умершего подняли и без обычного пения, без свечей и фимиама понесли погребать туда, где хоронили странников.

Покойника проносили мимо дома новокрещенного еврея-стекольщика (между прочим, обращенного Симеоном). Он, услышав сладкоголосое пение, очень удивился. Выглянув в окно, он никого не увидел, кроме двух человек, несших тело юродивого. А голоса Божиих ангелов все пели, воздух же наполнялся дивным ароматом.

И он сказал:

– Поистине, ты – блаженный. Потому что, провожая тебя, не люди поют псалмы, а ангелы Божии!

А тем временем дьякон Иоанн, придя в жилище Симеона и не найдя святого, горько заплакал.

Иоанн отправился на кладбище, где уже погребли блаженного. Там дьякон открыл могилу Симеона. Она оказалась пуста. И дьякон Иоанн понял, что Господь с ангелами перенес тело Симеона на неведомое людям место.

Так Господь прославил Своего ревностного слугу, вознеся его до всеобщего воскресения.

Вскоре жители Эмеса узнали о чудесном событии. Они будто воспряли ото сна и начали вспоминать и рассказывать друг другу о чудесных делах Божия угодника и о его пророчествах. И они уразумели, что среди них жил праведник, под личиной юродства и грешничества скрывавший от людей свою мудрость и благочестие,

Скончался блаженный Симеон, Христа ради юродивый, около 590 года.

Преподобный Фома родился в 546 году и стал монахом в одном из монастырей в Кесарии Каппадокийской (в Малой Азии). Когда преподобный Фома по делам приходил в город Антиохию Сирийскую, то принимал на себя юродство.

Настоятель монастыря знал настроение и сокровенные поступки инока Фомы и, несмотря на то, что другим он казался простоватым и малорассудительным, давал ему разного рода поручения, связанные с обителью. При исполнении одного из таких поручений и открылось, что Фома был истинный «делатель Христов», человек святой и угодной Богу жизни.

Как-то Фома прибыл в Антиохию для получения годового продовольствия для своего монастыря. А продовольствие это отпускалось Антиохийской церковью. И вот в один из дней пребывания там Фомы эконом этой церкви Анастасий дал юродивому пощечину за то, что тот, по его мнению, беспокоил его слишком часто.

Присутствовавшие начали выражать негодование таким поступком.

А Фома сказал, что скоро ни он сам не будет получать, ни Анастасий не будет выдавать.

И то, и другое сбылось. Через день Анастасий скончался, а Фома преставился немного позже, на обратном пути, в больнице предместья Антиохии.

Тело его погребли на кладбище для странников (там же, в предместье) в ряду, где уже было несколько могил. Однако тела, по чудотворению Бога, Который прославлял Фому и по смерти, отодвинулись от него на большое расстояние.

Антиохийцы узнали о происшедшем и, благоговея перед святым, доложили обо всем патриарху Ефрему. После этого тело Фомы торжественно и при большом стечении народа перенесли в Антиохию и с честью положили в усыпальницу.

Важно сказать и о том, что перенесение мощей прекратило продолжавшуюся в то время моровую язву.

Умер преподобный Фома в 560 году.

Время рождения блаженного Андрея, славянина по происхождению, достоверно неизвестно. Ясно, что это произошло около IX века.

В детстве он был куплен в рабы константинопольским вельможей. Андрей отличался красотой, смышленостью и хорошим поведением. Хозяин полюбил его и отдал учиться книжной мудрости.

При хороших способностях и старании Андрей быстро научился читать и изучил греческий язык. Он любил читать о божественном. А больше всего – о святых мучениках и жизни святых отцов.

Андрей часто ходил в церковь и молился.

Как-то во время молитвы Андрей был смущен дьяволом. В страхе он бросился в свою комнату и постарался забыться сном.

Во сне он увидел два воинства: на одной стороне полки святых, на другой – множество эфиопов, которые предлагали святым вступить в единоборство с исполином из их рядов, чтобы так решить исход битвы. Потом Андрей увидел сошедшего с горних мест прекрасного юношу, держащего в руке три бесценных венца. Узнав, что венцы предназначены победителю исполина, Андрей решился на единоборство, но прежде попросил наставление у юноши.

Явившийся был сам Господь. Поэтому наученный Им Андрей, хотя и не без труда, одолел исполина.

Тогда-то он и услышал из уст Наставника следующее:

– Отныне ты наш друг и брат; ступай же на добрый подвиг, будь наг и юродствуй Меня ради, и ты получишь великую награду в день Моего царствия.

Вняв этому голосу, Андрей начал подвиг юродства.

Хозяин был весьма опечаленный переменой, произошедшей в Андрее. Считая любимого раба бесноватым, он велел, по обычаю того времени, заковать в цепи и отвести юношу к храму Святой Анастасии, целительницы лишенных ума.

Однако именно здесь Андрей утвердился в том, что стал на верный путь.

Он увидел святую Анастасию, говорящую со святым Иоанном Златоустом.

И услышал, как святой Иоанн Златоуст спросил у святой Анастасии:

– Анастасия, не излечишь ли ты Андрея?

Услышал блаженный Андрей и ответ святой мученицы:

– Ему не нужно врачевание, потому что его врачевал Тот, Кто сказал ему: «Юродствуй ради Меня».

В другой раз блаженный увидел полк бесов, устремившихся на него с намерением убить. Его спас святой Иоанн Богослов; причем небесный покровитель снова одобрил подвиг блаженного Андрея и обещал всегда быть ему помощником.

А третье видение было такое.

Подвижнику казалось, что он в царских покоях. Царь, потчуя его, дал блаженному Андрею сначала отведать что-то весьма горькое и сказал:

– Таков скорбный путь служащих Мне в мирской жизни.

Потом предложил другое угощение, слаще сладкого, и сказал:

– Такова у Меня еда для тех, кто работает во имя Мое и мужественно терпит все до конца. Соверши и ты свой подвиг так же мужественно, как начал. Ведь, перенеся немного страданий в этой жизни, ты будешь вечно пребывать в жизни вечной.

Вельможа, купивший некогда Андрея, продержав его у себя еще четыре месяца и не увидев перемен, как ему казалось, к лучшему, отпустил молодого человека на волю.

С той поры блаженного Андрея часто видели бегающим по улицам и впадающим в неистовство.

Многие потешались над юродивым. Иные считали его бесноватым. Дети нередко преследовали, дразнили, толкали и били юродивого Андрея. Он все сносил терпеливо и молился за оскорбителей.

Если кто-нибудь подавал ему милостыню, он отдавал ее нищим, и всегда – шутя или с бранью. Андрей делал так, чтобы никто не знал, что он раздает милостыню.

Обычно блаженный Андрей не ел дня по три. Иногда, если хлеба никто не подавал, он голодал и неделю, и две.

Одеждой ему служило рубище, которое едва прикрывало наготу.

Днем Андрей, подобно Симеону, Христа ради юродивому, бегал по улицам, а ночь проводил в молитве, под открытым небом. Блаженный жил в многолюдном Константинополе, но ему негде было преклонить голову: нищие прогоняли из своих лачуг, богатые не пускали и во двор.

При этом вдогонку юродивому нередко неслось:

– Пошел отсюда, пес!

Желая дать натруженному телу хотя бы немного отдыха, Андрей отыскивал места, где лежали собаки, и ложился рядом, чтобы почувствовать живое тепло, а иногда и чтобы согреться.

В такие минуты Андрей, славя Бога, говорил себе:

– Благословен Господь Бог! Если я и умру от холода, то пусть умру из-за моей любви к Нему. Но Бог в силах дать мне и терпение перенести и холод…

Но и собаки не принимали юродивого: иные кусали, отгоняя от себя, иные же сами убегали.

И сказал Андрей, юродивый Христа ради, – опять сам себе:

– Как же ты грешен, окаянный! Не только люди, но и псы пренебрегают тобой!

Страдания и лишения ради Господа, ночные бдения, молитвы и всегдашнее воздержание так очистили сердце блаженного Андрея, что он сделался обитателем не столько чувственного, сколько духовного мира.

Он нередко видел ангелов, то бьющихся против демонов, спасая тем самым души людей, то плачущих, когда нераскаянные грешники доводили себя до погибели. Видел блаженный Андрей и демонов с их адскими кознями. И насколько ангелы любили юродивого Христа ради, настолько же демоны ненавидели его.

Блаженному было дано видеть невидимое, читать мысли других, и внутреннее состояние человеческих душ не было для него тайной. Свою прозорливость Андрей употреблял во спасение грешников.

Правда, не все внимали увещаниям юродивого.

Некий кладбищенский вор, который, разрывая могилы, снимал с мертвецов одежду, решил ограбить недавно погребенную богатую девушку.

По дороге на кладбище он встретил юродивого Андрея.

Блаженный прозорливец, зная о преступном намерении встреченного им незнакомца, как бы с гневом взглянул на него и сказал:

– Так говорит Дух, который судит похищающих одежды покоящихся в гробах: «Ты больше не увидишь солнца, не увидишь дня, не увидишь человеческого лица; дом твой закроется для тебя и никогда не откроется. Для тебя день померкнет и уже не просветлеет».

Вор хотя и услышал сказанное, не отнес его к себе и продолжил путь.

Блаженный Андрей сказал ему вслед:

– Ты все же идешь? Не укради! А если украдешь, не увидишь солнца.

Поняв, что слова относятся к нему, вор удивился, что кто-то знает о его намерениях.

Он вернулся на несколько шагов назад и сказал Андрею:

– Ты, наверное, бесноватый! Это тебя дьявол подучил… Теперь я нарочно пойду и сделаю то, что задумал. И поглядим, сбудутся ли твои слова!

Когда наступил вечер, вор сделал все так, как хотел. Взяв богатую верхнюю одежду и ценные вещи, бывшие в могиле, он хотел уже уйти, но подумал: «Рубашка тоже хороша…» Вор снял с мертвой и нижнюю рубашку.

Тут мертвая как бы проснулась и ударила вора по лицу; и он ослеп.

Ослепленный вор с того времени начал просить милостыню и, поминая блаженного Андрея, не переставал удивляться, что юродивый предвосхитил все, что с ним случилось.

В свое время в Константинополь была перевезена из Рима пурпуровая колонна, воздвигнутая Константином Великим в память о победе, одержанной им над Максенцием силой Креста Христова. Люди приходили смотреть на нее.

В толпе ходил и блаженный Андрей. Близко оказалась некая женщина, Варвара, просвещенная Святым Духом. Она увидела блаженного Андрея. От блаженного исходил пламенеющий свет. Никому, кроме Варвары, не было дано увидеть это.

Андрея, между тем, одни толкали, а другие били…

Многие же, глядя на него, говорили:

– Этот человек безумен! И врагам такого не пожелаешь!

За Андреем шли бесы в образе эфиопов и говорили:

– Хорошо бы больше никогда Бог не посылал на землю человека, подобного этому. Потому что никто не досаждал нам так, как он. Этот человек, не желая работать на своего хозяина, притворился юродивым. И теперь смеется над всем миром.

А между собой, отмечая бесчинников, издевавшихся над блаженным Андреем, бесы говорили:

– Нам приятно, что находятся такие, которые бьют юродивого. Ведь за истязание невинного угодника Божиего они будут осуждены в свой смертный час, и для них не будет спасения…

Услыхав это, блаженный, направляемый Божиим Духом, устремился на эфиопов-бесов, словно пламень.

При этом он сказал:

– Вы не должны отмечать бьющих меня, ибо я молюсь Владыке моему, чтобы Он не вменил им в грех нанесение мне побоев. Они сами не понимают, что делают. Из-за неведения они все же получат прощение.

И тут, подобно воротам, отверзлось небо и оттуда слетели ласточки, а среди них – белый голубь, державший в клюве масличный лист.

Голубь заговорил с блаженным:

– Возьми этот лист, присланный тебе из рая Господом как знамение Его к тебе благоволения, потому что ты прощаешь наносящих тебе побои и молишься за них, чтобы их поступок не вменился им в грех.

Предание донесло до нас следующую историю.

Некий монах вел постническую жизнь и усердно молился. К нему многие приходили за советами и приносили подаяния. Мало-помалу монах пристрастился к деньгам и стал их копить.

Блаженный Андрей увидел в душе инока светлого и черного духа. Они спорили.

Черный говорит:

– Он – мой, потому что любит деньги.

– Нет, он – мой, – говорит светлый, – потому что постится.

В спор вмешался голос с небес. Слова были обращены к светлому духу:

– Оставь его, он предался сатане.

В скорби о душе несчастного, Андрей раскрыл перед монахом состояние его души и начал умолять изменить жизнь.

Вняв юродивому Андрею, монах раздал все скопленные деньги.

Но вот монаху опять стали приносить деньги, прося оделять ими неимущих. Однако он не брал и при этом говорил:

– Почему я должен заботиться о чужом мусоре?

Сохранилось и такое предание.

Как-то в жестокую зиму Андрей замерзал и был уже близок к смерти, но, оживленный ангелом, явившимся ему с райской ветвью, погрузился в необыкновенный сон, продолжавшийся две недели.

В это время блаженный Андрей был вознесен Духом до третьего неба, любовался красотами рая и слышал неизреченные слова.

На высшем небе его глазам предстал блестящий, как молния, занавес. А когда он поднялся, юродивый увидел Самого Господа Иисуса Христа, сподобился поклониться Ему и услышал из Его уст три слова, которые никому не мог передать.

Среди поведанного блаженным Андреем о том, что происходило с ним в чудесном сне, есть рассказ, подкупающий особой безыскусностью.

Андрей рассказал, что во время пребывания на небесах ему очень хотелось увидеть Богородицу. Он даже осмелился попросить о встрече. В ответ на смиренную просьбу он услышал, что Богородица в ту минуту находится не на небесах, а на земле. Охранительница и заступница была рядом с теми, кто в ней беспрестанно нуждался.

Чудное видение Андрея послужило основанием для установления праздника Покрова Пресвятой Богородицы.

В житии блаженного об этом видении говорится следующее: «Некогда, во время совершения неусыпаемого славословия (всенощного бдения. – Сост.), в святом гробе, находящемся во Влахерне, пошел туда блаженный Андрей, творя дорогой обычное (то есть как обычно юродствуя. – Сост.). Присутствовал там и Епифаний – друг Андрея, из благородных юношей, с одним из своих рабов. Имел же блаженный обычай стоять (на бдении. – Сост.), смотря по тому, сколько давало бодрости расположение духа, – иногда до полуночи, иногда же до утра.

Итак, когда был уже четвертый час ночи, видит блаженный Андрей ясными очами Превеличайшую, идущую в женском образе от царских дверей в сопровождении свиты, в которой были и честный Предтеча и Иоанн Богослов, держащие Ее под руки с обеих сторон, и многие святые в белых одеждах предшествовали Ей, другие же последовали с пениями и песнями духовными.

Когда Она приблизилась к амвону, – идет блаженный к Епифанию и говорит:

– Видишь ли Госпожу и Владычицу мира?

Епифаний отвечает:

– Да, отче мой духовный.

И когда они смотрели, Богоматерь, преклонив колена Свои, молилась на многий час (то есть много часов, долго. – Сост.), омывая слезами Свое непорочное лицо.

После окончания молитвы Она вошла в алтарь, моляся в нем за окружающий его народ. Когда окончила молитву, то омофор Свой, который имела на Своей главе и который был, как вид молнии, сняла и, взяв в Свои пренепорочные руки, распростерла поверх всего стоявшего там народа.

Чудные мужи (Андрей и Епифаний. – Сост.) на многий час видели его распростертым над народом и блистающим славой Господа. Доколе там была Богородица, видим был и он. Когда же удалилась Она, невидим стал и он: совсем взяла его с Собою, благодать же оставила бывшим там».

Умер блаженный Андрей в 936 году.

К числу истинно юродствующих несомненно принадлежит блаженная Пелагия (родилась в 1809 году, в миру Пелагия Ивановна Серебренникова), Христа ради юродивая, подвижница Серафимо-Дивеевского монастыря в Нижегородской губернии Арзамасского уезда.

Подвиг юродствовавшей Христа ради Пелагии проникнут тем духом, теми свойствами, какие мы видим в древних подвижниках этого рода. Ее чрезвычайное самоотвержение, глубокое смирение, усердные молитвы за своих близких, провидческий дар – все это с ясностью говорит о том, что и она принадлежит к сонму истинных христианских подвижников.

Она прозревала тайны человеческих сердец, предсказывала будущее, врачевала телесные недуги словом или прикосновением. Многих из своих современников она избавляла от духовных немощей вразумлениями и наставлениями.

Родилась Пелагия Ивановна в богатой купеческой семье в Арзамасе. Росла в доме сурового отчима.

По рассказам матери, она с детства отличалась странностями, и мать поскорее постаралась выдать замуж «дурочку». Во время смотрин Пелагия разыграла безумие, но жених не отказался от нее. Трое ее детей: два сына и дочь – умерли в младенчестве.

Призвание к подвигу юродства чувствовалось Пелагией с юности. Однако утвердилась она на этом необычном пути во время поездки вместе с мужем и матерью в Саровский монастырь к прославленному на всю Россию подвижнику старцу Серафиму.

Благословив мать и мужа Пелагии Ивановны, старец отпустил их, а ее попросил остаться. Они беседовали около шести часов подряд. Обеспокоенные долгим отсутствием Пелагии, муж и мать опять пришли к старцу, спросить, не случилось ли чего.

Отпуская Пелагию, старец поклонился ей до земли и с сказал:

– Иди, матушка, иди не медля в мою обитель, побереги моих сирот… Ты многих спасешь и будешь ты свет миру.

При этих словах старец дал Пелагии четки.

Будущее показало, что прозорливый старец, Саровский подвижник Серафим, поручал молитвам и заботам юродивой подвижницы основанную им Дивеевскую обитель.

Тайная духовная беседа со старцем имела решительное влияние на жизнь Пелагии. После этого к молитвенным всенощным подвигами Пелагия Ивановна прибавила подвиг юродства Христа ради.

Все выглядело так, будто она постепенно теряла рассудок. Блаженная Пелагия начала бегать по улицам города от церкви к церкви; все, что ей давали из жалости или что просто попадало ей в руки, она уносила с собой и раздавала нищим.

Муж, бывало, ловил Пелагию, бил чем попало, запирал в доме, морил голодом и холодом.

Юродивая же не унималась и твердила:

– Оставьте, меня Серафим испортил.

Блаженную Пелагию неоднократно подвергали телесным наказаниям и сажали на цепь. Но она не переставала «безумствовать».

Однажды юродивая с другими богомольцами отправилась в Задонск и Воронеж к святителям Тихону и Митрофану.

Богомольцы зашли к воронежскому преосвященному Антонию, известному подвижнической жизнью. Владыка принял их хорошо; благословил и отпустил.

А к почитаемой ими блаженной Пелагии обратился со словами:

– А ты, раба Божия, останься.

Они беседовали три часа. Бывшие тогда с Пелагией спутницы, как впоследствии сами они рассказывали, разобиделись на это и толковали между собой:

– Чего это он так к ней отнесся? Чай, мы не беднее ее; тоже можем сделать пожертвование…

Прозорливый владыка узнал их завистливые мысли.

Провожая блаженную Пелагию, он произнес:

– Больше мне тебе сказать нечего. Раз Серафим твой путь начал, он же и закончит.

Затем, обратившись к спутницам блаженной Пелагии, сказал:

– Не земного богатства ищу я, а душевного.

Мать Пелагии, видя, что ее дочь не вразумилась и после того, как сходила на богомолье к воронежским святителям, опять обратилась к старцу Серафиму за молитвой и наставлением.

– Как это можно? – воскликнул старец, услышав о цепи, на которую сажали юродивую. – Пустите, пустите! Пусть она по воле ходит, а то страшно будете наказаны Богом!

Напуганная мать начала было оправдываться, что у безумной Пелагии есть сестры, которых нужно выдавать замуж:

– Зазорно им с дурой-то… Ведь ничем ее не уломаешь: не слушает. А больно сильна; без цепи-то держать – с ней и не сладишь. Возьмет, да с цепью-то по всему городу и бегает… Срам и только…

Старец невольно рассмеялся, услышав внешне справедливые и резонные оправдания матери.

А потом сказал:

– На такой путь Господь и не призывает малосильных, матушка; избирает на такой подвиг мужественных и сильных духом. А на цепи не держите ее, а не то Господь грозно за нее с вас взыщет.

После этого Пелагии, Христа ради юродивой, дали свободу. По ночам она молилась Богу под открытым небом на погосте церкви. Молилась с воздетыми к небу руками, со слезами и выражениями скорби. А днем юродствовала, бегала по улицам Арзамаса, едва прикрытая лохмотьями.

В нищете, отказе от мирских благ, во всенощных бодрствованиях, терпении перед лицом гонителей, незлобивости и т. п. прошло четыре года.

В 1837 году, уже после смерти старца Серафима, блаженная Пелагия благодаря Богу нашла убежище в Дивеевской обители.

И зажила юродивая в Дивееве. Но нерадостной жизнью.

К ней приставили молодую, но до крайности суровую девушку, которая так била ее, что смотреть нельзя было без жалости. А юродивая Пелагия не только не жаловалась, но и радовалась такой жизни.

Она сама как бы вызывала оскорбления и побои. Пелагия по-прежнему безумствовала. Бегала по монастырю; бросая камни, била стекла в окнах келий; колотилась головой о стены монастырских построек и т. п.

В своей келье юродивая бывала редко, ее видели на монастырском дворе, она могла подолгу сидеть в яме, выкопанной ею же и наполненной навозом (навоз был у нее и за пазухой), иногда она пряталась в сторожке.

Летом и зимой ходила босиком, нарочно становилась на гвозди и прокалывала ступни насквозь, вообще всячески старалась истязать тело.

На монастырскую трапезу юродивая Пелагия не ходила никогда, питалась хлебом и водой, а то и голодала. Случалось, что, когда вечером ей хотелось есть, она отправлялась по кельям именно тех сестер, которые не были расположены к ней, просить хлеба. Пелагия получала от них вместо хлеба тычки и пинки.

Юродивая Пелагия обладала замечательным даром слез. Одна из близких к ней монахинь рассказывала: «Раньше Пелагия плакала все больше тайком… А года за четыре до смерти, как стало слышно, что творится на Руси, какие беззакония, то уж как, сердечная, бывало, плакала-то, и уже не таилась, и почти не переставала плакать. Глаза даже у нее загноились от слез.

– Что это значит, матушка, – говорю я, – что ты все так страшно плачешь?

– Эх, Симеон (так звала она свою подругу по келье. – Сост.), – говорит Пелагия, – если бы ты знала все! Весь бы свет теперь заставила плакать».

Имеются и свидетельства многих поразительных случаев прозорливости Дивеевской подвижницы, действенности ее молитв, о даре исцеления.

В Дивеевском монастыре блаженная Пелагия прожила около двадцати лет, юродствуя и терпя страдания и поношения. Но свет благодатных даров, которыми она была наделена, все больше привлекал к ней внимание и уважение людей. В Дивеево к ней стал стекаться народ со всех сторон, люди разных сословий спешили увидеть ее и услышать от нее мудрое слово назидания, утешения, духовного совета или обличение и укора (смотря по тому, что кому требовалось).

И юродивая, имея дар предвидения, говорила каждому, что было важно для него и, главное, для его души. Говорила она с иным ласково, а с иным грозно; иных же вовсе гнала от себя и бросала в них камнями, других же – немилосердно обличала.

Так жила Пелагия, Христа ради юродивая, так исполняла слово старца Серафима Саровского. Она берегла и сберегла сестер Дивеевской обители для вечности. Бережет, без сомнения, и теперь – своей молитвой Богу и своим ходатайством перед Ним.

Проповедник в своем надгробном слове при отпевании блаженной Пелагии сказал:

– Прощаясь с нашей дорогой Пелагией Ивановной, помолитесь Господу Богу, чтобы ее строгие иноческие подвиги, которыми ознаменовала она свою жизнь, пребыли и для нас образцом пламенной любви к Богу и к ближним и примером истинной заботы о нашем собственном спасении и спасении наших близких. Ее беспримерное юродство, соединенное с величайшим самоотвержением, напоминающее нам древних великих подвижниц христианства, пусть утвердит в наших сердцах уверенность в том, что и в наши времена, как кажется, скудные верой и благочестием, Премилосердый Господь посылает нам в назидание и утешение великих подвижников и подвижниц веры и благочестия.

Умерла блаженная Пелагия в 1884 году.

На могиле блаженной Пелагии, Христа ради юродивой (напротив главного алтаря Троицкого собора), воздвигли памятник с надписями с четырех сторон:

«Пелагея Ивановна Серебренникова, урожденная Сурина, по благословению старца Божия иеромонаха Серафима за святое послушание оставила все счастье земной жизни, мужа и детей, приняв на себя подвиг юродства, и приняла гонения, заушения, биения и цепи Христа Господа ради. Родилась в 1809 году, прожила в монастыре 47 лет, и 30 января 1884 года отошла ко Господу 75 лет от роду».

«Блажени есте, егда поносят вам, и изжденут, и рекут всяк зол глагол на вы, лжуще мене ради. Радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша многа на небесех. Все здесь претерпевшая и все превозмогшая силою любви твоей к Богу, любви Его ради потерпи нашу немощь духовную и крестом подвига твоего заступи нас».

«Свято-Троицкого Серафимо-Дивеева монастыря Серафимов Серафим, блаженная Пелагея. Пелагея, взяв крест свой ради Бога, на земле жила она вся в Боге, и на небе живет вечно с Богом».

«Блажени изгнани правды ради, яко тех есть Царство Небесное. На тернистом пути подвига твоего не оставляла ты никого, к тебе прибегающего не забуди и там, в блаженстве вечной Божией славы, обитель, тобою излюбленную».

Год рождения преподобного Исаакия достоверно неизвестен. Ясно только, что родился он в ХI веке.

Исаакий был богатым купцом из города Торопца, входившего в ту пору в Смоленское княжество.

Пожелав быть монахом, он раздал все свое имущество нищим и пришел в Киев, в пещеру к преподобному Антонию с просьбой постричь его в иночество. Антоний принял его, одел в одежду чернеца и назвал Исаакием, а прежнее (мирское) его имя было Чернь.

Черноризец Исаакий начал вести строгую жизнь: надел власяницу, велел купить козла, снял с него шкуру и поверх власяницы покрылся сырой козлиной шкурой, которая на нем и высохла, образовав таким образом нечто похожее на тугую обертку.

Исаакий затворился в тесной пещере и там в слезах молился Богу. Пищу его составляла просфора, и то через день, ограничивал он себя и в воде. Преподобный Антоний приносил ему то и другое, подавая в оконце, в которое едва проходила рука.

Исаакий семь лет не выходил на свет и не ложился спать (спал только сидя, и то недолго).

Обычно он начинал класть поклоны и петь псалмы с вечера и так – до полуночи; когда же утомлялся, – садился.

Однажды Исаакий сидел, отдыхая, свеча уже погасла. Внезапно пещеру озарил свет яркий, как солнечный; вошли два юноши, их лица сияли, словно солнце.

– Исаакий! – сказали они. – Мы ангелы. А вот смотри, идет к тебе Христос. Поклонись ему!

Исаакий не понял, что это бесовское действо, и, не защитившись ни крестным знамением, ни сознанием своего недостоинства, подошел и поклонился некоему существу до земли, как Христу.

Бесы воскликнули:

– Ты наш, Исаакий!

Бесы велели Исаакию сесть, сами сели около него. Тут же появилось множество бесов, они наполнили не только пещеру, но пространство вокруг.

Один из бесов, мнимый Христос, сказал:

– Возьмите дудки, бубны и гусли! Играйте и пляшите! Пусть Исаакий с нами тоже попляшет!

И они начали играть на дудках, бубнах, гуслях и плясать, втянув в круг и Исаакия. Истомили Исаакия до того, что он был еле жив. На том и оставили.

Утром, когда начало светать и пришло время еды, преподобный Антоний, как обычно, пришел к оконцу и начал молиться вслух, давая так знать Исаакию, что пришел.

Ответа не было. Преподобный Антоний подумал, что Исаакий умер. И пошел за помощью в монастырь.

Когда же стали выносить Исаакия из пещеры, заметили, что он еще жив.

Игумен Феодосий, который с братией пришел на зов Антония, сказал:

– Не иначе – это проделки бесов.

В монастыре Исаакия уложили в постель. Сначала преподобный Антоний ухаживал за ним. Когда же обстоятельства вынудили Антония уехать, Исаакия перенесли в келью Феодосия, и он стал ухаживать за монахом.

Исаакий был в таком состоянии, что не мог ни встать, ни сесть и лежал на одном боку. Скоро это привело к ужасным пролежням. Преподобный Феодосий своими руками обмывал тело несчастного.

Так прошло два года. И все это время Исаакий не ел, не пил, причем был глух и нем. Однако же Исаакий был жив!

Преподобный Феодосий молился за него днем и ночью.

На третьем году Исаакий начал говорить и слышать. Начал он и ходить, правда, как младенец.

В церковь Исаакий идти не хотел, но его приводили насильно.

Потом приучили его ходить в трапезную. Здесь клали перед Исаакием хлеб, но он не дотрагивался до него, если кто из братьев не положит ему в руку.

Преподобный Феодосий сказал:

– Пусть приучается есть сам.

Неделю Исаакий не брал хлеба; потом, глядя на других, стал есть.

И мало-помалу Исаакий оправился от страшного потрясения.

Выздоровев, Исаакий начал опять вести строгую жизнь. Он не вернулся в пещеру, но решился юродствовать. Оделся во власяницу, а поверх ее – в рубище, на ноги надел стоптанные башмаки.

Это было уже при игумене Стефане, преемнике преподобного Феодосия.

Исаакий начал помогать поварам на монастырской кухне.

К утрени приходил первый и стоял неподвижно. В лютые морозы ходил в дырявой обуви, ноги его примерзали к камню, но он не двигался до конца утреннего пения.

После утрени спешил на кухню, колол дрова, разводил огонь.

Один из поваров, тоже Исаакий, однажды, смеясь, сказал блаженному:

– Исаакий, вот сидит черный ворон, поймай его!

Исаакий поклонился повару до земли, пошел, поймал ворона и принес. Все бывшие в ту минуту на кухне изумились ловкости Исаакия и рассказали об этом случае игумену и братии.

С того времени братия стала уважать блаженного Исаакия. Но он, избегая славы человеческой, начал в юродстве оскорблять то игумена, то братию, то мирян. За это его даже иногда били.

А при игумене Никоне блаженный Исаакий опять поселился в пещере и начал собирать у себя детей и одевать их в монашеские одежды. За это били его и игумен, и родители детей.

Он терпеливо переносил все: и побои, и холод днем и ночью.

Прп. Исаакий, затворник Печерский

Раз ночью блаженный Исаакий затопил у себя в пещере печь; печь была плохая, огонь разгорелся, и пламя стало пробиваться сквозь щели. Не имея чем заделать щели, Исаакий стал на щели босыми ногами и сошел только тогда, когда печь прогорела.

Исаакий больше не боялся бесов и их хитроумных козней, ему было все равно – что бесы, что мухи…

– Вам удалось раз обмануть меня, – говорил он, – потому что я не знал тогда ваших хитростей. Теперь же со мной Господь Иисус Христос, мой Бог и молитва отца моего преподобного Феодосия.

Бывало, бесы докучали блаженному Исаакию.

– Ты наш, – говорили они, – ты поклонился нашему старейшине и нам.

– Ваш старейшина – враг Христа, а вы бесы злые, – отвечал Исаакий, защищаясь крестным знамением.

И в бессилии бесы исчезали.

Иногда бесы приходили к блаженному Исаакию ночью.

Чтобы испугать его, бесы являлись толпой, с заступами и кричали:

– Мы тебя тут похороним, Исаакий!

Какой-нибудь из бесов, как бы из сочувствия, взывал к Исаакию:

– Выйди, а то тебя похоронят заживо!

А Исаакий отвечал:

– Если бы вы были добрые, то пришли бы днем. Но вы тьма, во тьме и ходите, тьма – ваша доля.

Блаженный Исаакий осенял бесов крестом, и они исчезали.

В другие разы бесы пугали Исаакия то медведем, то диким зверем, то волом или же насылали змей, лягушек и т. п. Но Исаакий оставался неколебим.

– Победил ты нас, Исаакий! – сказали они наконец.

– Вы победили меня в образе Христа Иисуса и ангелов, хотя не были достойны даже притворяться им, – отвечал блаженный Исаакий. – Теперь вы являетесь ко мне в своем истинном виде, в образе животных, змей и прочих гадов… Вы и правда гадкие и злые!

Бесы исчезли и больше не тревожили Исаакия. Он сам говорил, что последняя битва с бесами продолжалась три года.

Умер блаженный Исаакий в 1090 году.

Блаженный Прокопий был иностранным купцом, торговавшим в Новгороде. Проникшись учением Православной Церкви, он отказался от католицизма, принял православие и оставил торговлю.

Жизнь православных иноков так подействовала на него, что он, раздав имущество бедным, поселился на некоторое время в Хутынской обители, в десяти верстах от Новгорода. Но вскоре удалился в Великий Устюг и там вступил на путь юродства.

Тогда Устюг был полузырянским городом с христианскими храмами.

Соборная церковь была деревянная и очень высокая. На ее паперти Прокопий проводил ночи в молитве, а днем ходил по городу, претерпевая насмешки, брань и побои. Над ним издевались и дети, и те, чья духовность была еще менее развитая, чем у детей, они не могли понимать, что кроется за поступками юродивого.

Прокопий, Христа ради юродивый, молился за них:

– Господи, не зачти им это за грех!

Спал блаженный Прокопий то на навозе, то на камнях, то на голой земле. Одежда на нем была изорванная – так он ходил и в жару, и в холод. Еду он принимал только от нищих и от богобоязненных людей. А от тех, кто обогащался неправедными путями, не брал ничего.

Утешением для блаженного была праведная чета Ивана и Марии. Бага (так звали Ивана до крещения) был ханским баскаком (сборщиком налогов) в Устюге. Позволяя себя всякое своеволие, он взял силой дочь некоего устюжанина Марию себе в наложницы.

Народ взволновался и готов был убить дерзкого баскака. Тогда Бага принял крещение и женился на Марии. Народ простил его.

С женой Марией Иван жил на Сокольей горе (по монгольской привычке Иван забавлялся соколиной охотой). Вообще же, жизнь его совершенно переменилась. Среди прочего, он построил храм Предтечи с монастырем.

Блаженный Прокопий посещал иногда Ивана и Марию, но не пользовался удобствами, которые они могли ему предоставить, будучи зажиточными людьми.

А другом и собеседником Прокопия был блаженный Киприан, основатель Архангельской Устюжской обители. Но и у него не искал блаженный Прокопий покоя для своей плоти.

Как-то была ночью жестокая стужа. Сильная вьюга засыпала дома, а мороз и северный ветер были так сильны, что птицы падали на землю замертво; даже скот и люди замерзали. Можно представить, каково было Прокопию, который обычно проводил ночи на паперти Устюжского собора. Терзаемый морозом, он попытался войти в какую-нибудь из лачуг нищих, чтобы погреться. Однако одни запирали дверь, другие прогоняли его палкой.

Прогнанный страдалец нашел сарай, где в углу лежали собаки; он лег около собак, чтобы, подобно блаженному Андрею, согреться их теплом, но собаки убежали. Что за наказание – не найти защиты от смерти у людей и даже у псов?!

Прокопий, видя, что не только люди, но и собаки им гнушаются, сказал про себя:

– Да будет имя Господне благословенно отныне и во веки веков.

И пошел на паперть.

Дрожа от стужи и ожидая смерти, он молился:

– Да приимет Бог душу мою…

И вот блаженный Прокопий почувствовал, что откуда-то веет теплом. Открыл глаза и увидел перед собой ангела Божия с зеленеющей веткой в руке.

Ангел, коснувшись веткой лица Прокопия, оживил страдальца: живительное тепло разлилось по всему его телу.

За великие подвиги Господь одарил Прокопия даром предвидения и чудотворения еще на земле.

В одно из воскресений Прокопий говорил народу в храме:

– Покайтесь, братья, в своих грехах, поспешите умилостивить Бога постом и молитвами, иначе город погибнет от огненного ада.

– Он безумен, – говорили слышавшие Прокопия.

После литургии Прокопий, сидя на паперти, рыдал. Рыдал он потом днем и ночью.

Проходившие мимо спрашивали:

– Что с тобой, Прокопий? Что за беда у тебя?

Блаженный отвечал:

– Молитесь, и напасть вас минует.

Но проповеди Прокопия люди не принимали к сердцу.

На третий день Прокопий, ходя по городу, говорил со слезами:

– Плачьте, друзья, плачьте о грехах своих! Молитесь, чтобы избавил вас Господь от гнева правды Своей, чтобы не погубил вас, как Содом и Гоморру, за беззакония ваши.

Но и теперь устюжане не внимали проповеди блаженного.

Через неделю после первого предсказания Прокопия, в полдень, показалось на горизонте черное облако; приближаясь к городу, оно все больше увеличивалось и наконец легло над ним черной тучей. Небо прорезали огненные полосы молний, страшные раскаты грома содрогали воздух, не прерываясь ни на минуту. От громовых ударов тряслись стены зданий, за оглушительными звуками стихии не слышно было людских голосов.

Тогда-то люди поняли, что городу грозит гибель… И, вспомнив о проповеди Прокопия, устремились в соборный храм Богоматери. Прокопий был уже там и перед иконой Благовещение молился со слезами, прося, чтобы Богоматерь походатайстовала перед Своим Сыном и Богом за согрешивших. И весь народ с рыданием и воплями молился о спасении от гнева Божия.

Вдруг от иконы ручьем потекло миро, по храму разлилось благоухание.

В то же время исчез удушливый зной, тучи с громом и молнией ушли в даль. Скоро узнали, что за двадцать верст от Устюга, в Котовальских дебрях, с градом упали на землю раскаленные камни, поломали лес, но никто из людей не был убит, и даже скот везде остался цел.

Между тем из святой иконы истекло столько мира, что им наполнили церковные сосуды; мазавшиеся миром исцелялись от разных болезней.

А Прокопий продолжал юродствовать и этим мнимым своим безумием скрывал от людей благодать, обитавшую в нем.

Он носил в левой руке три кочерги. Замечено было, что когда носил их вверх головами, в тот год бывал хороший урожай; когда же поворачивал их головами вниз, бывал недостаток во всем. (Замечательно, что на иконе блаженный Прокопий изображается с тремя кочергами в руке.)

Блаженный Прокопий преставился у ворот обители Архистратига Михаила. Согласно желанию блаженного Прокопия, его тело похоронили на берегу реки Сухоны, близ соборной Успенской церкви. Камень, на котором он часто сидел у кромки вод, молясь за плавающих, за тех, кто вверял свою судьбу капризной стихии, положили над его гробом.

Местное почитание святого Прокопия началось по частной инициативе. В Устюг в 1458 году пришел некий Иван, живший нищенствованием. Он собрал рассказы устюжан о Прокопии и заказал написать его образ. Потом построил над могилой блаженного крохотную часовню, где поставил образ для поклонения приходящим. Так Иван единолично установил чествование святого, еще не признанного Церковью.

Любимым местом св. Прокопия был камень на берегу р. Сухоны

Соборные иереи и дьяконы, смущаемые лукавым, воспротивились, не желая чтить память блаженного. Они прогнали Ивана, разорили и снесли часовню, а образ унесли с собой.

В 1471 году устюжские ратники, пребывая в уверенности, что Прокопий покровительствовал им во время военного похода на Нижний Новгород, построили над могилой юродивого церковь его имени, соорудили гробницу, на которой поставили образ блаженного. И с тех пор 8 июля – день памяти блаженного Прокопия. Московский Собор 1547 года утвердил это местное празднование.

Чудеса блаженного Прокопия начали записывать во второй половине XV века, после возведения (1471 год) храма его имени, как памятника благодарности Устюжской дружины за спасение от повальной болезни в Нижнем Новгороде. Праведник являлся тогда многим ратникам с обещанием уберечь от страшной болезни.

С того времени чаще стали появляться известия о чудесных исцелениях, связанных с именем блаженного Прокопия.

Поучительна следующая история.

У устюжского наместника, боярина Семена Борисовича, был любимый слуга. При этом городским жителям боярский слуга причинил много зла.

Плохой христианин умер не по-христиански, не удостоившись исповеди и причастия Святых Тайн.

Боярин велел похоронить любимого слугу близ собора и построить над его могилой палатку. Волю его исполнили.

Однако в ту же ночь палатку разметала неведомая сила. Боярин велел построить новую, но и та была уничтожена.

Боярин рассердился, думая, что это делают его враги.

Некий устюжанин взял на себя смелость сказать боярину:

– Не гневайся, боярин; слышал я от прадедов моих, что здесь лежит блаженный Прокопий, Христа ради юродивый…

Боярин понял, что подразумевалось. Он велел перенести тело слуги в другое место.

А молитва его тогда была такой:

– Прости, блаженный Прокопий, меня, грешного и неразумного, что осмелился положить вблизи твоей святости нечистого слугу.

Умер блаженный Прокопий в 1303 году.

Близ Великого Устюга, за рекой Сухоной, в селе Пухове, у благочестивых и зажиточных поселян Саввы и Марии родился сын Иоанн. Достоверно неизвестно, когда именно это произошло, ясно только, что в XV веке.

С юных лет он отличался строгой жизнью. По средам и пятницам не ел ничего, а в прочие дни довольствовался хлебом и водой.

Мать спросила его

– Зачем ты постишься? Ты же еще совсем молодой…

– Чтобы избавиться от грехов, – ответил Иоанн. – Кроме Бога, все грешны. Не будем вскармливать плоть, чтобы она не стала нашим врагом.

Через какое-то время семья переселилась в город Орлец, на реке Юге, за тридцать верст от Устюга. Потом отец умер, а мать постриглась под именем Наталии в Троицком Орлецком монастыре. Иоанн был при ней. Спустя какое-то время он начал юродствовать. И мать оставила его на волю Божию.

Иоанн возвратился на родину в Великий Устюг и поселился близ Успенской церкви в лачуге, построенной для него набожным горожанином Андреем Мишневым.

Здесь ночи он проводил в молитвах, а днем юродствовал. Бегал по улицам полуоголый, переводя дух на месте, куда свозили городские отбросы (по примеру праведного Иова и великого подвижника Устюжского Прокопия, которому Иоанн подражал).

Иоанн подвергался насмешкам, побоям и брани от людей недалеких и злых. Все это он переносил с истинным смирением.

Блаженный Иоанн скрывал свою домашнюю жизнь от чужих глаз, опасаясь известности, иногда пагубной для души. Однако Иоанн не смог скрыть свою молитвенную благочестивость.

Священник соборной церкви Григорий захотел узнать, что делает по ночам в своей лачуге блаженный Иоанн. С этой целью он подсмотрел в щель. А тем временем Иоанн приступил к молитве за творящих неправду. Причем молился с воздетыми к небу руками Так Иоанн молился не один час.

Окончив молитву, Иоанн стал ворошить уголья в печке (тогда была жестокая зима); потом, защитив себя крестным знамением, лег на раскаленные уголья.

Священник, испуганный мыслью, как бы Иоанн не сгорел, вошел в комнату.

Блаженный вылез из печи и, грозно посмотрев на священника, сказал:

– Не смей никому говорить об этом до моей смерти.

Священник дал слово исполнить волю Иоанна с точностью.

Жена устюжского наместника князя Федора Красного, княгиня Мария, была больна жестокой горячкой и послала слугу к блаженному Иоанну с просьбой помолиться за нее.

Не успел еще посланный подойти к Иоанну, как блаженный воскликнул:

– Здравствуй, добрый князь Федор со своей княгиней!

Слуга по возвращении нашел княгиню здоровой.

И правда, дивен Бог в святых Своих.

Умер блаженный Иоанн в 1494 году.

Как-то в Клопской обители, в трех верстах от Новгорода, на берегу реки Вережи, служили утреню. Когда пели девятую песнь канона, иеромонах Макарий, совершая каждение храма, пошел кадить свою келью.

В келье, которая была оставлена запертой, сидел человек в монашеском одеянии и при свече писал книгу Деяний Апостольских.

Испуганный Макарий сказал об этом игумену. Игумен с братией, найдя келью запертой изнутри, взломали дверь и, к общему удивлению, нашли в ней монаха, продолжавшего писать.

На вопросы игумена «Кто такой?» и «Как зовут?» пришлец отвечал повторением заданных вопросов и казался безумным.

Во время литургии странный пришлец вместе с прочими пел, читал Апостол, а за трапезой – жития святых, причем очень хорошо…

Игумен выделил ему келью. Однако оставалось неизвестно, кто он и откуда пришел.

Блаженный, чей год рождения остался тайной для всех, поселился в обители в 1408 году, где и пребывал с того времени в строгом посте и молитве: только раз в неделю он ел хлеб и пил немного воды; и как совершенно отказавшийся от своего собственного, ничего не имел в кельи, даже рогожки. Спал он на полу.

За жизнь в посте, молитве и строжайшем воздержании монаха считали великим человеком. А он же ради большего смирения юродствовал.

Однажды в праздник Преображения Господня посетил Клопскую обитель князь Константин Дмитриевич, лишенный своего удела великим князем Московским Василием. Перед этим он был в Новгороде наместником великого князя и народ его очень любил.

Константин Дмитриевич приобщался здесь Святых Тайн вместе с княгиней.

После литургии князь был на братской трапезе, во время которой игумен велел читать историю многострадального Иова.

Князь, услышав чтеца, подошел к нему и с глубоким почтением поклонился.

А игумену сказал:

– Это Михаил Максимович.

– Зачем ты скрываешь от нас свое имя? – спросил игумен ранее неизвестного.

Блаженный сначала ответил:

– Бог знает.

Потом подтвердил, что он Михаил.

– Это наш родственник, – добавил князь.

С того времени, как узнали, что блаженный Михаил родственник князей, ему стали оказывать особое внимание. Однако он меньше всего стремился к известности и потому больше прежнего стал юродствовать.

Божия благодать росла в его душе и по временам становилась очевидной для всех.

Когда умер архиепископ Иоанн, блаженный Михаил сказал игумену Феодосию:

– Сидеть тебе в доме владыки, но стола владыки не удостоишься.

После блаженного Симеона новгородцы избрали Клопского игумена Феодосия в архиепископы, ввели его в дом владыки для управления делами, и он пробыл там два года.

А потом они же сказали на вече:

– Не хотим пришельца.

И выслали Феодосия из владычьего двора.

В 1419 году князь Константин Дмитриевич снова прибыл в обитель.

– Помолись за меня, – попросил он блаженного, – я очень огорчен потерей отеческого наследства…

– Не скорби, князь, – ответил Михаил, – но имей усердную веру в Пресвятую Троицу и воздвигни каменный храм Живоначальной Троице – тогда получишь не только свою вотчину, но и небесный кров наследуешь; братья примут тебя с честью.

Князь тогда же велел призвать каменщиков, и храм, построенный за два месяца, был освящен в сентябре 1419 года.

В исполнение пророчества юродивого в день освящения храма великий князь позвал брата в Москву и дал ему удел; а через несколько лет князь Константин Дмитриевич стал монахом и скончался в ангельском чине.

Рассказывают, что в одно лето на Новгородчине случилась сильная засуха, иссякли все источники, пересохла и река Вережа, из которой брали воду для обители.

Пономарь обители вышел поискать воду. Он шел вдоль берега высохшей Вережи и увидел блаженного Михаила, тот писал что-то на песке.

Пономарь позвал игумена. Вместе они прочитали: «Чашу спасения приму; на этом месте явится источник».

– Что это значит? – спросил игумен.

Блаженный повторил то, что написал.

Блж. Михаил очутился на колокольне и звонил во все колокола

Игумен и блаженный стали копать землю. И вдруг открылся источник.

После засухи последовал голод. Толпы бедных стали приходить в обитель за хлебом: игумен, опасаясь оскудения запасов, не знал, что делать.

– Разве Тот, кто насытил пять тысяч человек пятью хлебами, не поможет нам, Своим рабам? – сказал Михаил.

И упросил игумена кормить всех голодных.

Узнав об этом, братия зароптала. Тогда преподобный Михаил повел игумена и братию в хлебный амбар. И те с изумлением увидели, что запасы хлеба не уменьшились.

Светлый взор Михаила, Христа ради юродивого, далеко проникая в будущее, с горестью предвидел и близкое падение Новгорода, который представлялся мирскому глазу еще во всем блеске величия.

Однажды преподобный Михаил был в обители святителя Николая на Вяжицах; сюда же прибыл и архиепископ Евфимий, основатель Вяжицкого монастыря.

Блаженный Михаил неожиданно очутился на колокольне и зазвонил во все колокола.

– Что это значит? – спрашивал народ.

– Ныне в Москве радость, – говорил, юродствуя, Михаил.

– Что за радость такая? – спросил архиепископ.

– У великого князя родился сын Тимофей, он же и Иван. Да и какой сын! Он будет всему русскому царству наследник, и всем окрестным странам страшен будет, и вашего Новгорода обладателем будет, и гордыню вашу уничтожит, и в свою волю вас приведет, и все ваше самовластие разрушит!

22 января 1440 года родился князь Иван Васильевич, человек с железной волей, покоривший Новгород в 1471 году.

Блаженный Михаил бесстрашно обличал недостатки и людей сильных.

Архиепископу Евфимию, человеку корыстному, позорившему обитель лихоимством, Михаил сказал в глаза:

– Дозволяют ли правила пастырю расхищать свое стадо? Для кого ты собираешь?

Евфимий, пораженный обличением, заболел и умер.

Юродивый Михаил не стеснялся говорить правду и князьям.

Когда князь Шемяка, находясь изгнанником в Новгороде, просил блаженного Михаила помолиться об успехе его дела, юродивый отвечал:

– Довольно ты натворил бед. Если примешься за то же, со стыдом воротишься сюда, где тебя ждет гроб.

Буйный Шемяка не послушался, снова начал междоусобную войну.

И, побежденный, снова прибежал в обитель просить благословения и прощения у блаженного.

– Слышу, князь, земля простонала три раза. Зовет тебя к себе, – отвечал блаженный Михаил.

Предсказание исполнилось: Шемяка, разбитый войсками великого князя, бежал в Новгород и там умер: был отравлен собственными боярами.

Блаженный Михаил, предсказывавший будущее другим, провидел и собственный близкий уход к Господу.

Иноки Клопской обители стали замечать, что блаженный начал становиться во время богослужение вне храма, с правой стороны. Когда игумен спросил преподобного, отчего тот не входит в церковь, Михаил отвечал словами псалма: «Сей покой Мой во век века, зде вселюся, яко изволих и; се удалихся бегая и водворихся в пустыни» (131, 14).

В начале декабря 1453 года преподобный Михаил тяжело заболел. А 10 января позвал братию монастыря и начал просить у всех прощения.

С плачем монахи просили благословения и молитв преподобного Михаила. Он же, утешая их, обещал и по смерти не оставлять обители.

Видя крайнее изнеможение старца, игумен хотел немедленно приобщить его Святых Тайн; но преподобный отложил причащение до другого дня. И, к общему изумленно, на следующее утро сам пришел в церковь приобщиться.

После литургии блаженный Михаил, «подобно Исайе, принявшему уголь от Серафима», сам положил угли и фимиам в кадило и с ними возвратился в свою келью. Утешенный его внезапной крепостью, игумен послал блаженному в келью еду, но принесшие ее обнаружили Михаила, Христа ради юродивого, уже отошедшим к Господу, простертым на ложе, с руками, сложенными на груди крестообразно; а в воздухе разлилось благоухание.

И начались приготовления к похоронам.

Но выкопать для блаженного Михаила могилу оказалось невозможным, земля от жестокого мороза стала крепче камня. Тогда игумен вспомнил место, где любил стоять в последнее время преподобный. Велено было копать могилу там. И что же? Земля на этом месте была мягка, как летом.

Там и похоронили блаженного Михаила.

Блаженный Михаил не перестает покровительствовать тем, кто просит его защиты; он вразумляет и исцеляет…

Умер Михаил, Христа ради юродивый, около 1453 года.

«Иные изумляются богатству, – говорит древний сочинитель похвалы блаженному Николаю, – другие хвалят славу и власть, третьим нравится вкусная еда. Но стоит ли все это удивления? Все это не вечно, исчезает вместе с здешней жизнью, а иным и в здешней жизни не послужило на пользу. Во всяком же случае не осталось с ними навсегда ни богатство, ни слава, ни вкусная еда, ни удовольствия, – все это являлось на время и, как сон, прошло и минуло. Только добродетель бессмертна, поэтому она достойна удивления и похвалы. Сколько было людей богатых и сильных! И где они? Слава святых – неугасима».

Таков блаженный Николай Кочанов, юродивый Христа ради.

Дата рождения блаженного Николая достоверно неизвестна. Ясно только, что родился он в XIV веке.

Родился Николай в Великом Новгороде, на Софийской стороне, где селились богатые купцы (любопытно, что, в отличие от других юродивых, обычно изображавшихся на иконах босыми, Николай предстает в «шубе княжеской»).

Родители Николая – люди богатые, известные благочестием. Их звали Максим и Юлиания (ее называли праведницей).

Благочестивые и добродетельные, Максим и Юлиания заботились, чтобы и сын их отличался теми же свойствами души. Поэтому старались с ранних лет развить в сыне любовь к Богу и всему святому и презрение ко всему греховному.

И их старания не остались бесплодными. Блаженный Николай еще в детстве утешал родителей благочестивой жизнью. Сердце его горело любовью к Богу. Он усердно посещал храм, раздавал милостыню. Избегая игр и общества товарищей, он находил утешение в молитве. Как говорилось в старинном житии, «она текла из его уст, как благовонное кадило». Прилежная молитва оберегала его от плохих поступков, и в ней он черпал помощь своим молодым силам в борьбе с греховными мыслями и желаниями.

Николай рано созрел духом. Когда его сверстники еще нуждались в усиленном надзоре родителей, он добродетельной жизнью и благочестием обращал на себя внимание окружающих; «его стали и знатные и незнатные ублажать и славить».

Но не славы человеческой искал блаженный, а славы Божией. Вот почему, чтобы избежать славы людской, он принял подвиг юродства Христа ради.

И блаженный упорно шел избранным им путем юродства. Следуя словам Спасителя: «Кто любит отца или мать больше, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь больше, нежели Меня, не достоин Меня». (Мф. 10. 37–38),

Николай оставил ради Господа имущество и деньги, покинул родительский дом и ходил по улицам Новгорода в ветхой одежде, босой, с непокрытой головой.

Пребывая вне отеческого дома, он ничего не имел своего, а питался тем, что давали ему благоговейные люди. С удивительным терпением и мужеством переносил блаженный в своей ветхой одежде и трескучие морозы, и палящие лучи солнца.

Чем больше Николай yмертвлял плоть, тем больше он заботился о смирении духа. Именно поэтому преподобный Николай нередко представлялся простецом, смешным и даже безумным, зачастую вел себя неприлично. И все ради того, чтобы казаться великим грешником. А в его сердце всегда жила искренняя молитва к Богу.

Юродивый то говорил что-то совершенно неуместное (однако для кого-то важное и значительное); странно двигался или жестикулировал (однако для кого-то эти движения и жесты были вразумительны); мог нагрубить (однако только для того, чтобы никто не подумал, что он помог или даже облагодетельствовал того, кому нагрубил) и т. д.

Очень немногие понимали истинное значение подвига блаженного Николая, но и от них он старался уклониться, избегая славы сего мира. Большинство не понимали его. Они презирали полунагого скитальца, смеялись над ним, бранили и били. Блаженный же не только молча и терпеливо переносил поношение, но втайне молился за тех, кто оскорблял его. Более того, он радовался, что терпел столько унижений и страданий.

Душевным отдохновением для Николая было пребывание в храме и молитва. Он любил в домах простых людей рассуждать о Божественном и наставлять их на путь спасения. И Николай многих отвратил от заблуждений, многих утешил в печали, вразумил неразумных и обратил к Богу грешных.

Господь, видя такое усердие Своего угодника, огласил о нем всему Великому Новгороду и привлек к нему любовь всех боящихся Его.

Из чудес, которыми Бог прославил Своего избранника, блаженного Николая, еще при жизни его записано следующее.

Жил в Новгороде богач. Как-то он устроил пир, на который созвал многих именитых новгородцев. Перед пиром богач встретил на улице блаженного Николая.

Глубоко уважая блаженного за его святую жизнь, он поклонился до земли и сказал:

– Раб Христов! Сделай милость, приди сегодня ко мне на пир.

На приглашение блаженный отвечал:

– Как Богу угодно, так и будет.

Спустя некоторое время Николай пришел к богачу. Но в тот час богача дома не было. Слуги, завидев знаменитого в городе юродивого, не зная, что и он приглашен на пир, стали издеваться над ним: толкали, били, насмехались и говорили неприличные слова.

Блаженный безропотно переносил оскорбления, а потом сам ушел из богатого дома и побежал, как обычно, вприпрыжку по улицам города.

Но вот богач возвратился. Собрались и званные на пир гости.

Настало время угощать гостей. Хозяин приказал слугам подавать вино, мед и другие напитки.

Слуги пошли в погреб, чтобы зачерпнуть из бочек напитки. Однако с изумлением увидели, что все бочки, недавно полные, теперь были совершенно пусты.

Слуги в страхе рассказали об этом господину. Тот, не веря им, пошел осмотреть и увидел, что бочки действительно пусты. Что делать? Гости созваны, а вина нет.

Хозяин уже спешит послать за напитками в Варяжский двор…

Но тут богач вспомнил о блаженном Николае и спросил слуг:

– Приходил ли юродивый Николай Кочанов? Я очень звал его.

– Да, был, – отвечали они, – но некоторые невежды из твоих слуг обидели юродивого. Он же, не сказав ни слова, ушел.

Конец ознакомительного фрагмента.