Небесная скрипка. Глава 1. «Конкурс талантов» (Игорь Леденёв)

Летняя жара, горячими оковами, сковала Харьков. Мегаполис кажется параллизованым. Ни тучки, ни ветерка, только бескрайнее чистое небо да вибрирующий пар от плоских, залитых смолой крыш. Угрюмые безликие девятиэтажки застыли, пожелтевшие от летнего зноя. По широким, прямым улицам, словно разноцветные жуки, вяло передвигаются одинокие автомобили.

В огромном помещении Дворца спорта на проспекте Маршала Жукова, напоминающем ангар для стоянки самолётов, проходил отборочный тур национального конкурса – «Україна має талант».

Там, где ещё недавно весело скользили хоккеисты и фигуристы, расположились многочисленные зрители. В зале – аншлаг. Внушительная сцена пульсирует невообразимыми световыми переливами, словно инопланетный космический корабль.

Между сценой и зрителями – широкий пластиковый стол для судей конкурса. Строгое жюри состоит из четырёх человек.

Справа – высокий стройный продюсер с приятным интеллигентным лицом, аккуратно подстриженный, в сером костюме, белой рубашке и светлом галстуке, чем-то похожий на взрослого Гарри Поттера. Вдумчивые серо-голубые глаза обрамляют прозрачные прямоугольные очки.

Рядом расположился кряжистый репер в красной спортивной кепке и такого же цвета облегающей футболке, выгодно подчёркивающей рельефные мышцы. Коротко остриженный, с лицом, словно высеченным из камня, с короткой овальной бородой, он впервые явился в новом для себя образе мужественного мужчины.

Репер упёрся локтями в стол, выставил вперёд огромные плечи с мускулистыми руками и буквально испепелял взглядом сцену.

Слева примостился худощавый музыкальный критик в клетчатом, сине-фиолетовом пиджаке и жёлтой рубахе, отчего напоминает непоседливого домашнего попугайчика. Вытянутое лицо с мелкими чертами и короткой рваной причёской, обрамляет маленькая шкиперовская бородка, а умные, насмешливые глаза весело смотрят из-под тонких прямоугольных очков.

Светлым пятном между продюсером и репером выделяется очаровательная молодая женщина, известная певица. Крупнотелая, но не толстая, с красивым, спокойным лицом и роскошными льняными волосами, собранными на затылке в тугой хвост. Прекрасные глаза с восторгом смотрят на пульсирующую сцену.

Кондиционеры в зале отсутствуют, и зрители обливаются жарким потом, а судьи жадно хлестают холодную минералку.

На широкой сцене участники конкурса по очереди демонстрируют многочисленные таланты – пляшут, пошло дёргая ногами, поют простецкими голосами, наивно полагая, что это должно впечатлять. Взрослый мужчина прокатился прямо по сцене на одноколёсном, блестящем велосипеде. Хорошо, не на трёхколёсном. Другой, ещё более взрослый – забавно выстукивал на пустых пивных бутылках какой-то незамысловатый такт. Зрителей это веселило, а жюри – нет.

На «помост» поставили обычный, деревянный стол, матово блестящий старой полировкой. Очередной участник – маленький, толстенький мужичок лет шестидесяти с чётко очерченной лысиной и весёлыми карими глазами, смело подошёл к столу, нагнулся и широко открыл рот. Крупные, крепкие зубы вцепились в угол столешницы, словно то был кусок аппетитно приготовленного мяса. Мужичок напрягся, вены на шее заметно вздулись. Шатаясь, он поднял стол горизонтально, словно штангу, держа … одним ртом. Зал взорвался бурными аплодисментами. С трудом пройдя метров, пять со столом во рту, «талант» осторожно поставил груз снова на сцену, выпрямился и победно поднял руки.

– Мы понимаем – это необычайно талантливо, – саркастически заметил музыкальный критик, – но Вы так же должны догадаться, нас интересуют творческие таланты, в первую очередь певцы, музыканты и танцоры, но никак не клоунада, пусть, даже супер оригинальная. К сожалению, мы не можем Вам дать главный приз. Спасибо за участие и до свидания! Желаем творческих успехов!

– А я и не претендую на первое место, – ни сколько не обидевшись, молвил «ртоподниматель», широко улыбнувшись. – Я бесконечно рад, что принял участие в вашем замечательном конкурсе и смог показать себя на всю страну. Спасибо! – и под аплодисменты зрителей он бравым маршем сошёл со сцены.

За «ртоподнимателем» вышел худенький мальчик и за пять секунд собрал кубик «Рубика». Это напоминало фокус, было очень забавно, но всё же, не то. Члены жюри откровенно скучали и ждали что-то стоящее.

Наконец, ведущая объявила очередную, последнюю участницу отборочного конкурса. На сцену робко вышла миловидная девочка лет двенадцати. Приятное овальное, суживающееся к подбородку личико с тонкими правильными чертами и огромными голубыми глазами обрамляли длинные, густые, почти до пояса, каштановые волосы. Белое, до пола платье дрожало при ходьбе мелкими волнами. В одной руке девочка держала маленькую белую скрипку, в другой – длинный тонкий смычок, настолько длинный и тонкий, что напоминал рапиру.

Перед микрофоном девочка остановилась. Прекрасные глаза внимательно глянули на членов жюри.

– Расскажите немного о себе: как Вас зовут, сколько Вам лет, чем занимкетесь, откуда Вы? – сходу спросил репер, коварно улыбнувшись.

– Я – Вероника Полинская из Полтавы. Мне двенадцать лет. Два года назад окончила Харьковскую консерваторию. Сейчас учюсь в аспирантуре.

– Вы такая юная, а уже в аспирантуре? – не поверила женщина.

– В пять с половиной лет я поступила в музыкальную школу, а в шесть лет меня приняли на первый курс консерватории, – спокойно ответила Ника.

На несколько секунд в зале стало тихо. Даже судьи задумались и внимательно глянули на конкурсантку.

Первым очнулся музыкальный критик.

– Вероника или Ника, то есть победа. Ну-с, чем Вы нас удивите, Ника-победа? – с лукавой усмешкой поинтересовался он, торопливо поправил очки и вальяжно развалился в кресле.

– Хочу повторить Никколо Паганини. Сыграть его вариации на одной струне.

– Гм… на одной струне!? Интересно! – протяжно повторил критик.

– Помните историю, когда Паганини выступал в Парижской «Гранд Опера». – С воодушевлением пояснила конкурсантка. – У него порвалась струна, затем ещё и ещё. В результате маэстро пришлось играть всего на одной струне.

– Ну, это лишь красивая легенда, – пожал плечами критик. – По этому поводу существует несколько версий. Первая – ещё задолго до Парижа, в Италии Паганини начал играл на двух струнах, тому подтверждение – «Любовный дуэт» – произведение, написанное всего для двух струн. Затем – Николо освоил игру только на одной струне, и даже сочинял музыку для одной струны.

Вторая версия – он специально подпиливал струны, чтобы те эффектно рвались прямо на сцене, этакий элемент шоу. Струны ритмично рвутся, а маэстро, продолжает безмятежно играть. Зрителей это приводило в восторг.

Ника, молча, выслушала продолжительный монолог судьи.

– А у Вас на скрипке действительно одна струна? – недоверчиво спросил продюсер.

– Да, – потупив взор, ответила конкурсантка.

Продюсер кивнул оператору, тот подошёл поближе к исполнительнице. В кадре, крупным планом, появилась скрипка – белоснежная, словно из мрамора или слоновой кости, даже гриф и струнодержатель, а так же похожий на тарелку подбородник и цилиндрические колки с круглыми смешными «ушками» – непривычно белые. Только завиток – в виде золотой головы Ангела, причём настолько искусно сделанной, что Небесный вестник кажется живым. На корпусе инструмента, действительно, словно тетива лука, туго натянута всего одна струна.

– Струна «ре», – зачем-то пояснила Ника.

– Начинайте, мы Вас слушаем, – сладко произнесла женщина.

Девочка выпрямилась, привычным движением поднесла скрипку к подбородку. Смычок легко коснулся единственной струны. Та вздрогнула, отозвалась. Пальцы левой руки, как заведённые, забегали по грифу, безжалостно прижимая одинокую струну.

Торжественно зазвучала вдохновенная музыка. Инструмент словно ожил, послушно задрожал в такт движениям исполнительницы, затем слегка засветился мягким белым светом. Мелодия, как вихрь, нарастала и упругими волнами разлилась по залу.

Лёгкий туман застлал глаза присутствующим, стали наворачиваться нежданные слёзы. По телам зрителей прошёл слабый ток. А чародейка-скрипка продолжала рыдать, срываясь на фальцет. Страсть бушевала, подобно извержению вулкана. Посыпался целый фейерверк из блестящих двойных нот, трелей и стаккато. Безукоризненная чистота исполнения немыслимых октавных пассажей и арпеджио наводила на мысль о чём-то сверхчеловеческом. Умопомрачительные вариации сводили с ума. Зал растворился в музыке, время – остановилось.

Скрипка, казалось, играла целую вечность, но всё же смолкла. В зале, словно что-то оборвалось, воцарилась полная тишина. Беззвучие угнетало, казалось неестественным, временным.

Прошло несколько минут, а зрители сидели, молча, не шелохнувшись, словно изваяния. Девочка с надеждой глянула на членов жюри.

– Я, …я, конечно, шокирован, – сильно заикаясь, признался репер и резким движением сорвал с головы кепку, обнажив аккуратный «ёжик», – но, Вы …Вы играете только одно произведение? Можете сыграть … что-нибудь ещё?

– Да, да. Сыграйте, пожалуйста, что-нибудь ещё? – поправляя очки, попросил продюсер.

Девочка снова подняла скрипку. Стремительно зазвучала пятая часть «Времён года» Антонио Вивальди – «Шторм». Смычок мелькал так быстро, словно его водила по струнам не человеческая рука, а маховик сверхбыстрого механизма. А «Шторм музыки», наверное, сейчас сорвёт потолок и разрушит стены.

Закончился «Шторм», но зал всецело поглотила музыка, и Ника принялась играть другую часть – «Зиму», потом «Весну», «Лето», «Осень» и так сыграла все двенадцать частей.

Когда скрипка, наконец, смолкла, в зале снова появилась гнетущая пустота. Зрители с тоской смотрели на сцену, с ужасом думали, что это волшебство закончится.

– И это на одной струне! А что будет, если на гриф натянуть все струны? – восторженно воскликнула женщина.

– Можно Вас попросить исполнить ещё какое-нибудь произведение? – вежливо обратился критик, не обратив внимание на эмоциональный возглас соседки. – Вы не возражаете, коллеги? – И он картинно повернулся к судьям. «Арбитры», естественно, не стали возражать.

Конкурсантка в третий раз подняла скрипку. Зазвучала медленная и проникновенная «Аве Мария» Франца Шуберта. Мелодия, небесной музыкой, разлилась в пространстве. В помещении стало заметно светлее. Присутствующие в зале, с недоумением, переглянулись.

За девочкой совершенно отчётливо обозначился трёхметровый светлый человеческий силуэт в длинном просторном плаще с огромными лебедиными крыльями.

Зал ахнул. Вскоре музыка смолкла. Светлый силуэт медленно таял. Зрители и члены жюри сидели, как завороженные.

– Что это за интересный спецэффект у тебя за спиной? – фамильярно спросил репер.

– Это не спецэффект, – скромно ответила девочка.

– Что же это? – уточнила женщина, мило улыбнувшись.

– Это мой Ангел-хранитель.

Зал замер. Такого ещё не было никогда. Стало слышно, как поскрипывает от перенапряжения розетка под сценой. Присутствующие напряжённо молчали, не смея поверить в увиденное.

Только один человек в зале, сидящий в первом ряду по центру, рослый сорокалетний брюнет, атлетического сложения, с колючим взглядом тёмных холодных глаз, сильно поморщился, и с нескрываемой неприязнью смотрел на юную скрипачку и её внушительного хранителя.

– И ты запросто общаешься со своим Ангелом-Хранителем? – не мог поверить продюсер.

– Да, мы беседуем, как добрые друзья.

– А видишь других Ангелов? – с нескрываемым интересом спросила женщина.

– Вижу, иногда – устало молвила девочка и нехотя добавила: – И демонов тоже.

По залу прошёл лёгкий гул.

– А наших Ангелов-хранителей? – робко спросил репер и покосился на своих коллег.

Ника сощурилась. Иногда с нею такое случалось – яркий день резко темнел и рядом с живыми людьми и реальными предметами появлялись нереальные безобразные сущности из других измерений: пупыристые, чешуйчатые, с густой тёмной шерстью или гладкокожие, как люди.

Головы монстров так же поражали разнообразием – волчьи, с огромными клыками, рогатые, наподобие козлов и быков, с плоскими змеиными головами и страшными, выпрыгивающими раздвоенными языками, а так же, человечьи, с печальными лицами, и серой, словно посыпанной пеплом кожей.

И монстры внимательно смотрели жуткими глазами: круглыми, как у рыб и змей, человеческими, только с чёрными зрачками и совсем невообразимыми – квадратными, треугольными и абсолютно бесформенными, с двумя и более количеством зрачков.

Каждый раз сердце Ники сжималось от страха, но рядом с монстрами неизменно присутствовали Ангелы, и это успокаивало девочку. К тому же её верный Ангел-хранитель Рафаил всегда был рядом и готов в любую минуту защитить свою подопечную.

Вероника внутренне напряглась, внимательно всматриваясь в зал, но ничего необычного не видела, только испуганные лица зрителей.

– Вы видите наших Ангелов? – с нажимом повторил репер.

Кровь, горячей волной, стучала в висках. Холодный пот выступил на лбу. Лица в зале слились в одно световое пятно. В глазах потемнело.

– Нет! – в отчаянии крикнула Ника и сделала робкий шаг назад.

Ноги, вмиг, ослабели. Ужасно захотелось присесть.

Репер победно улыбнулся.

Внезапно, тёмный зал сделался ещё темнее. На реальный мир наложилась мистическая составляющая, словно в старом, ламповом телевизоре при спокойной трансляции программы «Время», вдруг, вклинился американский ужастик с кабельного телеканала, и рядом с пуритански скромной ведущей, в строгом тёмном костюме, оказался взьерошенный зубастый оборотень.

Пространство зашевелилось множеством сущностей. Зрителей стало втрое больше – за каждым сидящим в зале стоял его Ангел-хранитель и бес-искуситель.

Если Ангелы были примерно одно роста – около двух метров, прекрасные, в белоснежных плащах, с белыми лебедиными крыльями, то демоны поражали разнообразием видов: от неподвижных трёхметровых гигантов с каменными лицами неандертальцев, до совсем карликов, меньше метра ростом, похожих на маленьких резвых обезьянок, что вальяжно сидели на плечах своих подопечных, постоянно крутились, скалили острые зубки и гримасничали, свесив когтистые ноги.

Вероника, медленно, обвела взглядом зал и замерла. В первом ряду, по центру, сидел могучий оборотень, прямо в кресле, как обычный зритель. Ни демона, ни Ангела, рядом, естественно, не было. Мохнатый монстр упёрся передними лапами в широкие подлокотники, положил когтистую ногу на ногу и неотрывно смотрел на неё. Красные, огненные глаза зверя выражали нескрываемую враждебность. Нике стало по-настоящему страшно. Девочка быстро отвела вгзляд и, с надеждой, глянула на Рафаила. Ангел, понимаще, кивнул и слегка улыбнулся. Старалась забыть страшного зрителя, Ника глянула на репера.

Возле кряжистого судьи, по-отечески положив звериную лапу на левое плечо, стоял рослый демон с фигурой атлета и головой волка. Умные, человеческие глаза на волчьей морде сузились в самодовольной улыбке, при этом раскрылась широкая чёрная пасть, утыканная частоколом острых, как иголки зубов. За плечами монстра трепыхались матово блестящие крылья, напоминающие увеличенные в сотни раз крылья летучей мыши. Ангел-хранитель репера стоял чуть поодаль, щупленький, длинноволосый, с большими аметистовыми глазами, в мятом хитоне, удивительно похожий на женщину.

– У Вас более сильный демон, – пытаясь сохранять спокойствие, молвила Ника.

– У меня что? – не понял репер.

– У Вас могучий, трёхметровый демон с головой волка и щуплый, женоподобный Ангел.

По залу прошёл лёгкий смешок. Репер густо покраснел и часто заморгал. Судьи нервно засмеялись, но резко смолкли.

Репер задумался.

– А у меня? – робко улыбнулась певица. Лицо её сразу сделалось серьёзным.

За женщиной, словно шахматные «офицеры», стояла потусторонняя свита. Двухметровый демон – с вполне европейской внешностью, черноволосый, с аккуратной, короткой, причёской. На серой, безжизненной коже, словно две бездонные впадины зияли чёрные узкие глаза. а Ангел – могучий, одного с демоном роста, напоминал спартанского воина, только с длинными, по плечи, золотыми волосами и в белом, до пят плаще.

За спиной нечистого трепыхались чёрные лебединые крылья, за спиной Небожителя – белые.

– У вас, хранитель и искуситель – равны.

Певица заметно погрустнела.

– А я не желаю знать про свою потустороннюю свиту! – воскликнул критик, картинно поднял вверх указательный палец и в очередной раз поправил очки. – Буду потом переживать. Нет, не нужно, право.

Низкий, не более двух метров, но необычайно широкий в плечах, с головой быка, демон за его спиной слегка улыбнулся, обнажив острые, как зубья ножовки, зубы. А Ангел, щуплый, чем-то погожий на самого критика, стоял грустный и отрешённый.

– Ну и я воздержусь, – скромно ответил продюсер.

Но у продюсера, в отличие от других «рефери», был могучий Ангел, напоминающий былинного богатыря и сморщенный, похожий на шимпанзе, бес, что непрерывно мотал уродливой головой с маленькими жёлтыми рожками и строил страшные рожи.

В зале снова воцарилась тишина.

– Мы не зря приехали в Харьков! – выдержав паузу, с удовлетворением констатировал продюсер.

– Не зря организовали этот конкурс! – уточнил музыкальный критик и шумно налил себе стакан воды.

– Думаю, у тебя большое будущее, – вздохнув, подытожила певица.

– Мы, конечно же, берём тебя, – заверил репер. – За сценой тебя встретит наш менеджер и расскажет, когда и куда приехать в отборочный лагерь.

Зал провожал конкурсантку, стоя. Бурные аплодисменты долго не стихали.

За сценой Ника попала в объятия ведущей телешоу – молодой стройной женщины, среднего роста, с красивой, пропорциональной фигурой. Удивительное лицо её, с тонкими, правильными чертами и чистой здоровой кожей поражало ослепительной красотой. Длинные каштановые волосы густыми прядями рассыпались по точёным плечам. На Нику с восхищением смотрели прекрасные карие глаза.

О таких женщинах говорят – яркая красавица.

Потустороння составляющая, к счастью, исчезла. Ангела и демона ведущей уже не было видно. Наша героиня снова оказалась в реальном мире.

– Как я за тебя рада! – целуя и обнимая Веронику, словно родную, вымолвила ведущая и стёрла предательски набежавшие слёзы. – Ты просто умничка! Играла – божественно! Встретимся в отборочном лагере. Буду с нетерпением тебя ждать! – и она горячо поцеловала девочку на прощание.

В длинном коридоре, отделяющем сцену от фойе, наша героиня встретила высокого худощавого юношу. Копна густых, непослушных тёмных волос, словно кавказская папаха сидела на бледном, худощавом лице.

– Эдик, исполнительный менеджер, – отрекомендовал себя парень, смешно мотнув курчавой головой. – Оставьте свой адрес, в том числе и электронный, а так же мобильный. Можно, на всякий случай, и домашний, если есть. Мы обязательно с Вами свяжемся и сообщим, когда и куда прибыть в отборочный лагерь, для прохождения дальнейшего этапа конкурса.

Жестом фокусника менеджер вытащил толстый, видавший виды ежедневник в твёрдой тиснёной обложке и вооружился шариковой ручкой, появившейся просто ниоткуда из худых, длинных рук.

На улице, Нику плотным кольцом окружили настырные журналисты:

– Как Вам удалось достичь такого мастерства?

– У Вас есть свои, особенные, секреты игры?

– Откуда у Вас такая необычная скрипка?

– Вы действительно видите своего Ангела-хранителя?

– Вы связаны с потусторонней силой?

– Как Ваш Ангел-хранитель предупреждает Вас об опасности?

Крепко прижав футляр со скрипкой к груди, и низко опустив голову, девочка решительно кинулась напролом. С трудом пробившись сквозь толпу папарацци, заскочила в вовремя подъехавшую маршрутку и резко захлопнула дверцу. Качнувшись на рессорах, микроавтобус, резко, рванул с места.

После выступления Вероники Полинской, зрители в зале, разом, поднялись и направились к четырём выходам. Поспешил к ближайшему выходу и высокий брюнет, сидевший в первом ряду. Выскочив на улицу, он заметил, как Вероника садится в маршрутное такси. Согнув могучие локти, мужчина ринулся к маршрутке, но та быстро отьехала от остановки и вскоре затерялась в плотном потоке автомобилей.

По счастливо случайности, «Газель», в которую села Вероника проезжала мимо центрального автовокзала. Девочка вышла на остановке и поспешила к скоплению микроавтобусов, что, словно жуки, скучились прямо возле выхода со станции метро «Проспект Гагарина».

На Полтаву микроавтобусы отходят через каждый час. Ника заскочила в белый Мерседес-Спринтер, готовый к отправлению и смело протянула водителю деньги.

– До Полтавы возьмёте?

Пожилой шофер с нескрываемым удивлением глянул на маленькую девочку с футляром для скрипки.

– Ты сама едешь в Полтаву, дочка? – прокуренным голосом спросил он.

– Сама, скромно ответила Ника. Я самостоятельная.

Водитель только покачал седой головой, взял деньги и указал на единственное свободное место у двери.

Как только Мерседес выехал на проспект Гагарина, к автовокзалу на такси подьехал высокий брюнет. Выскочив на тротуар, он, нервно, оглянулся на все стороны. Взгляд его выхватил белый Спринтер, плавно поворачивающий на набережную реки Лопань. Тёмные глаза преследователя сузились, в чёрных зрачках вспыхнули злые огоньки. Брюнет мотнул головой, сплюнул и растворился в уличной толпе.

От Харькова до Полтавы всего сто сорок километров. Уже через два часа спринтерской скорости, Мерседес поворачивал с широкой автотрассы на улицу Великотырновскую к центральному автовокзалу Полтавы.

Вечерело. Солнце пряталось за крыши домов. Зажглись редкие звёзды. Уставшая конкурсантка возвращалась с троллейбусной остановки домой.

Вот и знакомый двор: три убогие «Хрущёвки», построенные буквой «П». Кругом – ни души. Странная пустота насторожила девочку.

«Ведь ещё не поздно, и людей должно было быть достаточно много?»

Вероника глянула направо – Рафаил, как всегда, рядом. Ангел задумчиво молчал.

Впереди мелькнула быстрая тень. Перед Никой появился незнакомец – высокий, широкоплечий брюнет. Тёмные глаза метают искры, ноздри нервно подёргиваются, руки согнуты в локтях. Растопыренные длинные пальцы угрожающе выставлены вперёд.

Девочка в страхе остановилась, прижала к груди своё сокровище – футляр со скрипкой. Неизвестный, молча, наступал. Наша героиня вскрикнула от страха, уже не человек – огромный оборотень, тот самый, с первого ряда, страшно открыв зубастую пасть, медленно надвигался. Девочка развернулась, хотела бежать. Перед ней спокойно стоял Рафаил.

Ангел сделал решительный шаг и оказался перед подопечной и монстром. В одно мгновение яркая молния распорола темноту и вонзилась в нечисть. Земля вздрогнула. Зубатый зверь с диким криком рассыпался в прах. Чёрный пепел, словно живой, проворно ушёл под землю.

– Вот и всё, а ты боялась, – ласково молвил Небожитель.

Ника, с круглыми от страха глазами, не слушая Рафаила, крепче прижала скрипку и опрометью бросилась домой. Благо, мама ещё не пришла с работы. Забежав в квартиру, с разбегу кинулась на кровать, закрыла лицо руками, затряслась мелкой дрожью.

– Не бойся, – твёрдо сказал Хранитель.

Ника продолжала неистово рыдать.

– Всё будет хорошо, – успокаивал Рафаил.

– Хорошо!? Раньше были наёмные убийцы, теперь монстры из потустороннего света. – Ника повернула к Ангелу заплаканное лицо. Слёзы уже успели проложить целые каналы на бледных щеках и обильно стекали на шею и грудь.

Лицо Небесного вестника сделалось серьёзным. Ото лба до подбородка стали пробегать яркие световые волны:

– Понимаешь, между добром и злом идёт постоянная борьба, не стихая ни на секунду. Так устроен Ваш мир. Тебе выпала великая честь сделать этот мир лучше, с помощью музыки, Божественной музыки. Ведь музыкальные звуки – это язык Ангелов. А скрипка – королева инструментов, – пытался урезонить Нику Ангел, а потом, задумчиво, добавил. – Помнишь:

Ника устало улыбнулась сквозь слёзы:

– Да, ты, как всегда, прав. Надо вечно петь и плакать этим струнам, звонким струнам. Вечно должен биться, виться обезумевший смычок. Извини за малодушие, я буду со своей скрипкой до конца. Я маленький солдат, одиноко воюющий со злом.

– Почему одиноко? Пока ты играешь, никакие тёмные силы тебе не страшны. А в перерывах между игрой есть я.

Дверь комнаты резко открылась:

– С кем ты разговариваешь?

На пороге стояла взволнованная мама, Татьяна Васильевна Полинская, молодая, стройная женщина с удивительно красивым лицом, бездонными голубыми глазами и белокурыми, по плечи, пышными волосами.

– Сама с собой, – задумчиво соврала Ника.

Мама присмотрелась:

– Ты плачешь? Что случилось?

– Мам, я принимала участие в национальном конкурсе талантов. Меня оставили, обещали пригласить на отборочный тур.

– Ты ездила в Харьков?

– Пришлось. Не в первый же раз.

– Хоть бы предупредила!

– Хотела сделать сюрприз.

– Ну что же, – покачала головой Татьяна Васильевна, – может хоть тут повезёт.